Горький вкус Солнца

Глава 15

Который день океан был черным, а небо — желтым. Марк говорил, что на севере часто можно увидеть такие небеса, но даже Торми не мог объяснить цвет воды.

— Возможно, водоросли, — сказал он. — Или течения приносят с запада волшебные воды. Слышали о таких?

— Говорят, это как-то связано с Терикой, что за Солнечным океаном, — сказал Смайл. — Оттуда приходят эти туманы, шторма и черные воды.

— Неизведанные земли, — кивнул Торми. — Было бы у меня две жизни или никаких дел в этой, я бы туда непременно отправился. Вот только ребята не все согласились бы. Сами понимаете, путь опасный, а что впереди — непонятно. У них ведь у многих семьи на Арате.

Как выяснилось после, у нас было двое новых матросов.

— Пришлось взять, потому что братья-близнецы Лёр и Люк куда-то смотались. Скорее всего, захотели по земле побродить, покуролесить. Странно только, что не предупредили никого. Ничего, вернутся домой с попутным кораблем.

Новые моряки оказались молчаливые и упорные, но единственные среди всех не с Аратских островов. За них поручился Мур, сказав, что когда-то с обоими ходил на боевом корабле.

Теперь мы старались не тратить воду зря, и порой Дайра, которая, оказывается, владела магией стихий, практиковалась в превращении соленой воды в пресную. У неё хорошо получалось, вот только после каждого такого колдовства девушка теряла сознание и подолгу отсыпалась под боком у Смайла.

Вскоре стало ясно, что ветра нас не слушаются. Теперь ветер был встречный, да притом такой, что слезы из глаз выжимал. Перестала благоволить и погода. Мы то попадали под ужасный ливень, то встречали шторма, отбрасывающие корабль прочь. И так каждый день — ни солнца, ни помощи от воздуха.

— Это слишком сильное волшебство, — сказал Марк. — Даже мы с Габи, зовущие предков, справиться не сможем. Наверняка этот бог очень постарался, чтобы его найти не смогли.

— Кто же создал карту? — спросила я. — Человек, побывавший там?

— Трудно сказать, котенок. Ты бы стала рассказывать кому ни попадя о таком месте?

— Смотря что там спрятано и как этим можно распорядиться. И ещё зависит от самого человека.

— Верно. Предполагаю, что первооткрыватель был магом, но вот что с ним стало — не знаю.

И снова черная вода и желтое небо. Снова вяленое мясо, сухофрукты и орехи. Конечно, моряки ловили рыбу, и больше всех в этом преуспел один из новых парней, Керри. Молчаливый, серьезный, он отлично нырял и беспрекословно выполнял все приказы. Второй, Антон, был веселым и общительным, сдружился с остальными и особыми навыками не владел.

Уже под вечер нам с Марком стало как-то нехорошо. В животе бурлило, подташнивало, и накатила дикая слабость. Выйдя из каюты узнать о самочувствии остальных, мы выяснили, что вся команда чем-то отравилась. Причем гадость явно не планировала выходить наружу, как её ни пытались вывести… Работать в таком состоянии никто не мог, просто не было сил. К тому же при отравлении нужно больше пить, а вода была на вес золота. К сожалению, Смайл и Дайра тоже отравились. Не затронула гадость только Мура, который был на дежурстве, котов, кормившихся отдельно, и Кулька, проспавшего обед.

Так как глубина позволяла, мы встали на якорь и принялись искать подходящие микстуры. Однако несмотря на наличие зелий, отрава держалась в животе крепко, выкручивая нутро и оставляя во рту привкус чего-то протухшего. Пока все лежали где попало, пытаясь так и сяк вызвать необходимые процессы, Мур вместе с Торми осматривали запасы. Тут-то и выяснилось, что все наше мясо обросло каким-то едва заметным налетом. Конечно, никто не обратил на него внимания, ибо пахла еда по-прежнему приятно и вкус не изменился. Но Торми углядел эти полупрозрачные крошечные капельки, которых быть не должно, и пришлось весь огромный запас убрать в мешки.

— Боюсь рыбам отдавать, — сказал капитан. — Лучше не сердить духов черных вод.

Наши мучения продолжались до утра, а потом начался жуткий день. Вспоминать его подробности не хочется — досталось всем по полной. Однако отрава все же покинула наши животы и, ослабевшие, моряки принялись за работу. А через какое-то время Керри предложил порыбачить. Он прекрасно знал, где ходят косяки, и учуял один из них неподалеку.

Конечно, все ели понемногу, а многие и вовсе не могли взять в рот ни кусочка. Но это было только первое испытание на пути к заветному острову. Прошло всего два дня, и океан, став привычно синим, принялся ставить нам ловушки одна другой хуже. Поначалу водоворотов было немного, и все небольшие. Однако потом они стали появляться внезапно, увеличиваться в размере и набирать силу. Мне было дико страшно глядеть на эти хрюкающие воронки, и я каждый раз пряталась на груди у Марка, молясь Цахталу, чтобы океан успокоился. Однако нам не везло. Уже дважды корабль засасывало так, что Торми едва удавалось его отстоять. Да и то потому, что он родился магом, и судно было непростое, оно тоже умело сражаться и обладало душой.

Первый раз мы попали в горло средней по размеру, но очень сильной воронки. Она возникла прямо под кораблем и судно резко накренилось. Помню только, что упала и сильно ударилась головой. Все остальное — крики, волшебство Торми и Марка, встревоженный взгляд супруга — смутно. Потом у меня долго болела голова, и зелья не задерживались внутри, выходя наружу всеми возможными способами. Как будто мало было предыдущего отравления… Однако вторая воронка оказалась ещё страшнее первой, ибо она унесла жизни двух наших ребят. Так была заплачена страшная цена, и никто уже не называл плавание приключением или путешествием.

Когда закончились бурные воды, прекратился и ветер. Небо стало белым, однако не роняло ни капельки, и каждую ночь наползал откуда-то издалека туман. Пока что он был белым, но замедлял нас. Идти по незнакомым водам в полном неведении, только на инстинктах капитана, было безумием, которое все принимали как вынужденную необходимость. А всего через сутки вокруг уже сгустилась синяя облачная мгла, и солнце пропало с небес.

— Вот тебе и Солнечный океан, — сказал Торми. — Хорошо бы хоть клочок неба увидеть. Впервые встречаюсь с таким густым туманом.

— Может, лучше переждать? — предложила Дайра. — Вдруг снова воронки?

— О них я беспокоюсь меньше всего, — отозвался Торми, — потому как вибрацию вод почувствую. Хорошо, что на ошибках можно многому научиться… Особенно если они стали роковыми. Но нельзя прокладывать курс без солнца и звезд. Мы можем заплыть в такие места, от которых держатся подальше даже гигантские кашалоты. Вот здесь, — он показал на глобусе темное пятно, — впадина Прилонэлла. Затем за ней ещё одна — Портуа. Если сунемся туда — от корабля одни щепочки останутся.

— Но мы далеко от них.

— Это, — и мужчина провел пальцем вдоль пути следования корабля, — северное течение. Сильное. Думаю, вы и сами знаете, что к нему лучше не лезть. Мы на самом краю, вполне можем ухнуть в пропасть.

— А я думаю, это всё часть пути, — неожиданно вырвалось у меня. Ребята посмотрели, и я покраснела. — Ну, испытания… Что до острова не добраться с легкостью. Возможно, именно за чувствами и надо идти. Туман как завеса, он читает нас… И дело не в карте. Она лишь подсказывает основную дорогу, а тропы выбираем мы сами.

Я ощутила, как Марк сжал под столом мою руку.

— Возможно, это правда, но я так не могу, Габи, — сказал Торми. — Мне важно видеть путь целиком, ведь я отвечаю за всех вас. Мы продолжим идти через туман, но если через пару дней из него не выберемся — придется воспользоваться сильной магией, которая может причинить вред.

Ночью мы долго не могли уснуть. Марк тихонько гладил мою спину, я ласкала его волосы. Казалось, пелена постепенно уничтожает не только путь, но и всех нас превращает в призраков. На самом деле, таких судов было не одно и не два. Печальные странники, корабли потустороннего мира, что обречены бороздить океанский простор целую вечность, встречались во всех изведанных водах.

— Если мы позовем, предки не ответят, — прошептала я.

— Разлучить тебя с грозой, а меня с солнцем нельзя. В нас с рождения сидят духи стихий, и никакой великий бог и его туман их не отберут.

— Как тебе удается всегда находить надежду?

— Не всегда, котенок. До того, как мы с Дэром помирились, я не видел света. Наверное, поэтому мне в этой синей мгле спокойнее, чем остальным. Я знал её долгие годы и могу точно сказать, что ты права: мы идем верным курсом. Вот только сколько ещё жизней унесет океан…

Становилось все холоднее, и наутро палуба обледенела. Предусмотрительные араты облачились в теплые безрукавки, и Марк достал для меня плащ.

— Это пока меня нет рядом, котенок.

Я кивнула и поцеловала его в щеку. Хотелось обнять, но Марк уже пошел к остальным. Я заметила, что Смайл совсем не так тепло, как прежде, улыбнулся Дайре, и заволновалась. Веселый Кулек был отнюдь не весел, коты, словно мокрые тряпки, валялись на палубе, безразлично глядя в туман. Матросы усаживались на привычные места, но их лица были размытыми и бледными.

— Перекусим? — предложила Дайра. — Пока они гребут.

Я кивнула, и мы пошли в каюту. Почему-то после отравления вся еда казалась мне дурной, с каким-то опасным привкусом. Но я поела все равно, зная, что это необходимо.

— Чувствую себя вялой, — сказала девушка. — Как будто кости размягчились. Ходить не хочется — встать бы где-то, уцепиться, и стоять так, пока туман не рассеется.

— Ты видела, все ведут себя странно. Словно эта синяя гадость как-то влияет не только на тело, но и на ход мыслей. Мы словно теряем свой цвет.

Девушка кивнула, лениво пережевывая кусочек сушеного ананаса. Внезапно корабль сильно встряхнуло, мы с Дайрой рухнули на пол, и тотчас донесся голос Мура:

— Капитан, скалы!..

Судно наклонилось, застонало и остановилось. Мы вскочили и побежали наверх, чтобы своими глазами увидеть зловещие темные глыбы, появившиеся изнеоткуда. Казалось, они застыли в какой-то важный миг своего существования, потому что стояли из острых тонких пик огромного размера. И все эти копья были направлены прямо в сердце Сайвулу. Синяя пелена стала более легкой и облачной, и все смогли разглядеть жуткий сад черных скал, что ждал нас впереди. Я не знала, возможно ли обойти их. А что, если подобные камни были на дне?

Как вскоре выяснилось, корабль уже получил пробоину, и на её заделывание ушло много сил. Даже мы с Дайрой помогали, и страшно было глядеть на затопленный трюм, но ни одна рана в брюхе смертельной для морского волка не была. Корабль выжил и мог двигаться дальше.

Я видела, как напряжены моряки, и все мы поглядывали на Торми и Марка, ведь именно они решали, будет ли продолжен путь. Спустя несколько минут тягостного молчания Торми отдал приказ: вперед.

— Пойдем медленно. Уши почистить и внимать каждому моему слову. Если прикажу не дышать — так и сделаете, — сказал капитан. Никогда ещё не видела его таким серьезным. — Девушки, вернитесь в каюту. Так будет лучше.

Напряженные часы ожидания затянулись. Мы не могли спать, просто сидели, глядя в иллюминаторы на проплывающие мимо мертвые камни. Стало темнее — это где-то над нами уходило спать солнце. Туман съедал и тьму, и свет, но от властелина света нельзя было скрыть истинные ритмы. Я знала, что примерно в это время сменяются на веслах мужчины, и ждала возвращения супруга. Однако он не пришел, и я, встревоженная поднялась наверх.

Марк стоял на носу и молча глядел вперед. Почему он не позвал меня, мы всегда наблюдали за водами и ритмами вместе! Я подошла и осторожно встала рядом, не зная, что сказать. Он заговорил первым.

— Твой брат научил меня говорить с камнями, — сказал Солнечный. — И я много раз пробовал. Кто же знал, что лишь теперь они ответят? Лучше бы я не слышал этих голосов, Габ. Никогда.

Он не хотел рассказывать подробности, я не собиралась настаивать. Можно ли ждать от подобного места доброты? Чудилось во мраке чье-то присутствие, и туман приобретал странные очертания. Я прижалась к Марку, желая как всегда найти в его тепле облегчение, и супруг спрятал меня под своим плащом. Он не мерз, но промокал — у тумана была особенность впитываться в любую, кроме кожаной, ткань.

Мы долго стояли, глядя вперед, и я знала, что очередная ночь растворяет чувства. Исчезли жажды, закончились слова, пропало вдохновение. Нас действительно стирало, и нужно было как-то воспротивиться этому, но я не знала, как.

Сказать. Просто обсудить это. Победить болезненное равнодушие.

Я повернулась и поцеловала Марка в губы, но получилось неубедительно, словно мы забыли, каково это. Я трудно вспомнила, что мы уже давно не целовались пред сном, словно друг друга не замечали… И снов не было. Ни у меня, ни у Марка. Это удивляло, ведь мир грез был местом общения душ для каждого атровца.

— Марк, что с нами?

— Ничего, — отозвался он. — Плывем.

Тут уж мне стало совсем не по себе.

— Ты не поцелуешь меня? — хрипло спросила я.

— Зачем? — отозвался Солнечный, и я только тогда ощутила, как холодны его объятья. Словно стоял рядом ледяной человек, забывший о том, кто он.

— Мы супруги. Я тебя люблю, — ответила я, и, обернувшись, с ужасом различила таких же синих, словно обледеневших, людей на корабле. Даже Кулек глядел вперед мутным взором зачарованного существа, неспособного уже что-либо вспомнить. Но ведь Марк меня обнял, значит, эти чары не всецело овладели им!

Мне было почти все равно, что будет дальше. Однако я нашла в себе силы схватить супруга за плечи и встряхнула:

— Вернись!..

Он не отреагировал, и вдруг я со всей ясностью поняла, почему ледяная дрема охватила нас.

Мы все были мертвы. Вернее, все, кроме меня, и это возможное будущее нужно было исправить. Как — я не имела понятия, но времени на раздумья было мало, до того, как собственное тело станет таким же холодным, как у остальных.

Нужно было найти тот миг, после которого ничего не исправишь. Вернуться к нему, отталкиваясь ветром от стенок настоящего. Даже если все было сном, я понимала — он вещий. Переделывать, перекраивать грядущее непросто даже в грезах, тем более когда оно такое прочное.

Туман. Он был всему виной. Это его объятья погубили нас. Пробирайся мы через скалы днем, все бы пошло иначе. Но когда появился туман? Возможно, мы могли разогнать его раньше? Или просто остановиться? А если возвращение назад было единственной возможностью спасти всех? Мертвые, мы Атре не поможем, а так хотя бы станем бороться и дальше, искать иные пути защиты!

Где же она была, эта точка отсчета? Когда Сайвул погиб? И как я могла зреть всё, оставаясь почти собой, дыша и чувствуя? Страхи растворялись, и черные пики скребли коготками по бокам уставшего зверя. Когда мы минуем их — если минуем! — всё закончится. Они были нашим мостом в вечность.

Я напрягла мысль и перебрала все события последних дней. Отравление, воронки, гибель ребят, появление тумана… Нет, все началось не с него. Нас стирало с того момента, как пасть открыла вторая темная глотка, унесшая две жизни. Или нет? У меня был только один шанс вернуться, единственный выбор, и от его правильности зависела судьба десятков людей.

Призраки. Они уже были ими. И Марк совсем как в том далеком сне — неживой, холодный, ничего вокруг не замечающий. Где-то вдалеке мелькнула полоса чистого неба, и это был знак. Я разбежалась и, не раздумывая, прыгнула за борт, чтобы тотчас камнем пойти на дно и впустить внутрь черный лед времени.

Проплывать прошлым было трудно, и не потому, что пришлось заново пережить все, что было. Я отгребла далеко, на много дней назад, к тому мгновению, когда мы миновали первую воронку и вскоре должны были попасть в объятья второй.

Казалось, кто-то колотит меня доской по голове. Бум-бум-бум. Больно. Бум-бум-бум. Словно отбивая ритм. Невыносимо! Я открыла глаза и поняла, что лежу в воде, и она все прибывает, а некто ломится в каюту.

— Габ! — резанул уши громкий окрик. — Что с дверью? Ты слышишь меня?

Я приподнялась и поползла вперед.

— Марк!

— Слава богу, ты в сознании, малышка.

— Что-то удерживает её. Замок не заперт.

Я встала и принялась толкать полотно, но оно не поддавалось.

— Мы тонем?!

— Серьезные пробоины, Габ. Ребята пытаются залатать, но…

Странно. Когда мы попали во второй водоворот, судно сильно не пострадало, и никаких пробоин не было. К тому же, я не была заперта в каюте.

Мужчина ещё несколько раз ударил по двери, и она наконец-то распахнулась, едва не стукнув меня по лбу.

— Быстро наверх, — приказал Марк.

Я чувствовала, что по лицу вязко течет кровь, но не должна была терять сознание. Когда мы выбрались на свет, стало ясно, что судьба уже подвинулась. Я увидела одного из погибших парней, и он был пока что жив. Прямо сейчас орать о том, что нужно что-то менять, я не могла — моряки трудились, не покладая рук. Марк крепко поцеловал меня, подал чистую тряпку, и убежал к остальным. Если мы утонем, какой толк от умелой перевязки?

Я не могла ничем помочь, но все же встала, чтобы оглядеться. Солнце. Синий океан. А где-то впереди — смерть. Мы должны либо найти способ обойти её, либо повернуть назад, пока не поздно.

Но когда она случилась, наша гибель? Вдруг прямо сейчас, и я неверно выбрала миг? От страха меня замутило, и я снова потеряла сознание, чувствительно приложившись головой о палубу. А через какое-то время пришла в себя на руках у Марка. Он выглядел изможденным, и остальные, что сидели где попало, тоже. Судно по-прежнему оставалось на плаву, а значит, опасность миновала.

— Марк, ты должен меня выслушать, — тихо сказала я. Слова застревали в горле, хотелось выхлебать огромный кувшин родниковой воды. — Я видела, как Сайвул становится призрачным кораблем, и мы все превращаемся в приведений. Туман… Двое погибли… А потом эти жуткие черные скалы, которые, наверное, и нанесли последний удар. Или нет, потому что ты поцеловал меня как прежде, значит, мы ещё живы друг для друга. Я пришла из будущего, чтобы помешать настоящему… То есть прошлому… Пожалуйста, не думай, что я ударилась головой и брежу, это не так!

— Тебе нужно отдохнуть.

— Нам нужно остановиться. Прямо сейчас.

— Мы стоим, котенок.

— Значит, нужно стоять, пока я не буду в силах рассказать этот страшный сон. Он был сплетен с реальностью и нашими судьбами, происходил прямо в моем сердце…Ты веришь мне? — всхлипнула я, и Марк кивнул.

— Поверил бы в любом случае, Габ. Но пока что закрой глаза и успокойся. Все равно ни у кого нет сил стремительно бросаться вперед.

И я задремала по его просьбе, но никак не могла перестать думать о самом ужасном. Марк примет мою невидаль, но что остальные? Как убедить их? Я так и не расслабилась, только спровоцировала новую головную боль куда хуже предыдущей. Когда Марк понес меня в каюту, расплакалась, потому что не хотела откладывать разговор и не знала, как ему об этом сказать. Я не владела мыслью и телом, словно проваливалась во временные дыры, и перед глазами вставали картинки то ли будущего, то ли прошлого, забытого по воле рассудка. Подобной неконтролируемой истерики у меня не было никогда. Не только до икоты, но чтобы начать задыхаться, трястись, метаться, пытаясь вырваться из круга неведомых демонов. Марку понадобилась вся выдержка, ласка и терпение, чтобы привести меня в чувство. Он выбирал самые разные методы, нежные или более жесткие, но сделал все как надо — я уснула. И там, в мире грез, наконец-то увидела столь важный ответ.

Я парила над водой, видя себя в ней, как в зеркале, и было это приятно и привычно.

— Туман не навредит, — сказал океан.

— Он указывает путь, — согласилось небо. — И даже солнце и звезды не нужны в этой мгле. Нужно лишь научиться ей верить.

— Никто мне не поверит! — воскликнула я. — Это все равно что сказать, будто воронки добрые!

— Но люди и стихии лишь похожи, — нашептал ветер. — Они не близнецы, выношены разными матерями. Возможно, мы названные братья и сестры? Допускаешь ли ты родство далеких душ — твоей и дерева, что растет возле дома в поместье, огня, что покорен печи, и кошки, мирно мурлыкающей возле тепла? Понимаешь ли эту связь и хочешь ли поверить в неё, Габриэль? Если да, ты осознаешь и главное — все боги идут от единого чувства, и ни один не может желать людям зла.

— Тогда зачем нам это путешествие? К чему рисковать собой, если на острове кто-то, похожий на Цахтала? Разве наши предки не справятся своими силами?

— Это страх за друзей говорит в тебе. Страх за любимого. Но послушай тот, другой голос, который звучит тише остальных. То шепчет единственная правда судьбы — прочная и надежная, Габриэль. Послушай её, и ты обретешь необходимое спокойствие, отдашь его другим — и вы достигнете цели.

И наступила темнота в окружении звезд, словно меня подкинуло высоко в небо. Я парила среди тишины, и ничто не отвлекало от главного — поиска пустоты внутри собственной души. Так я училась ведать внутренний голос, и когда выплела его из толстого каната лишних нитей, ясностью обхватило невесомое тело.

Я отыскала верную тропу.