Грань cудьбы

ГЛАВА ПЯТАЯ

ВСЕ рушилось. Одри стиснула зубы. Все, ради чего она работала, все, чего она пыталась достичь. Все это было разрушено.

Она повернула не снизив скорость. «Хонда» накренилась, угрожая съехать с дороги. Она вцепилась в руль и вырулила машину обратно на дорогу. Почему каждый раз, когда все шло хорошо, появлялся кто-то, чтобы разбить все это вдребезги? То отец, то брат, а теперь этот идиот. Она так разозлилась, что чуть не сбила на парковке какого-то белобрысого паренька. Он упал со скейтборда и еле увернулся, чтобы не попасть под ее колеса. Она так сильно ударила по тормозам, что ушиблась. Мальчик убежал прежде, чем она успела спросить, все ли с ним в порядке.

Хорошо, что у нее не было здесь сверхспособностей, иначе она бы вспыхнула и оставила за собой след из обугленных деревьев.

Она даже не спросила «Дениса», на кого он работает. Это была не «Рука» — все шпионы Луизианы были настолько искажены магией, что ни один из них не смог бы пройти через границу в Сломанный. Чем больше у тебя магии, тем труднее путешествовать в этот мир, а он, казалось, чувствовал себя в нем чертовски комфортно. И это был не «Коготь». Он не был похож на египтянина.

Она не разобралась, какой он национальности. Темные волосы, медовые глаза — эти черты она помнила очень хорошо. Похож на кавказца, но было что-то еще. Может, немного местной крови? Как бы то ни было, у него было интересное лицо. Красивое. Очень красивое. Он тоже неплохо им пользовался. Он, наверное, считал, свою улыбку обворожительной.

Придурок.

На мгновение, когда он сидел там и слушал ее с этой улыбкой на лице, ей показалось, что этот наивный грузинский персик купился на ее игру. Она даже разыграла южанку со «сладким чаем» по такому случаю. Но нет. Одному Богу известно, что сказал ему Алекс.

— Вот сукин сын! — Она ударила по рулю ладонями. — Чертов ублюдок! — Мало того, что брат испортил ей детство, он продолжал портить и ее взрослую жизнь. Она переехала через весь чертов континент, чтобы сбежать от семьи. Но этого было недостаточно.

«Хонда» перепрыгнула через корни и выскочила на подъездную дорожку к ее дому. Одри заглушила мотор и выскочила из машины. Ее, уже собранная, дорожная сумка, ждала в шкафу. Она всегда была собрана. Девушка побежала через лужайку к входной двери, отперла ее и нырнула внутрь.

— Линг!

Она надеялась, что Денис купился на ее хладнокровный, убийственный поступок. В любом случае, ее жизнь здесь закончилась, но выигранное время было бы сейчас весьма кстати. Даже если он еще этого не сделал, ему потребуется, по крайней мере, несколько минут, чтобы освободиться. Мужчина был не из тех, кто будет звать на помощь. Он постарается освободиться самостоятельно, а она убедилась, что путы на его руках были добротными и тугими. В конце концов, ему придется позвать на помощь, потом последуют объяснения, задержки и так далее. К тому времени, когда он снова выйдет на ее след, она уже будет далеко.

Одри выдернула сумку из шкафа и расстегнула молнию.

— Линг!

Деньги в сумке на молнии, одежда, походный набор. В другой сумке на молнии: спички, пластырь, обезболивающее, дезинфицирующее средство для ран, мазь с антибиотиками.

— Линг Безжалостная! Где ты?

Нет ответа. Куда эта самка запропастилась? У них не было времени, чтобы тратить его впустую.

Одри бросила сумку на крыльцо, вытащила из спальни переноску Линг, поставила ее на крыльцо, добавила две полные пятигаллонные канистры бензина — чем меньше она будет останавливаться в местах с людьми и камерами, тем лучше — и пошла за луком из спальни. Арбалет уже лежал в машине, надежно спрятанный под брезентом. В то утро она мельком подумала, не оставить ли его дома, не зная, вдруг ей придется возить Джоанну. Она не хотела отвечать на неудобные вопросы, если бы пожилая женщина заглянула на заднее сиденье, но ее паранойя победила, и она оставила арбалет там, где он всегда был.

Неудобные вопросы. Ха!

Одри схватила с полки лук и колчан и вышла на крыльцо.

— Линг, клянусь, если ты сейчас же не появишься…

У машины стояла знакомая фигура. Денис.

Одри воткнула лук в доски крыльца и одним быстрым движением натянула тетиву. Как, черт возьми…

— Уходи, или я убью тебя.

Он одарил ее яркой хищной улыбкой.

— Теперь ты знаешь, что я не могу этого сделать.

Она натянула стрелу и выпустила ее. Стрела с протяжным свистом рассекла воздух и вонзилась около ног мужчины.

— Предупредительный выстрел. Только один. Это все, что ты получишь.

Он развел руками.

— Одри, давай поговорим.

— Давай, нет.

Она натянула стрелу, прицелилась и выстрелила. Он отпрянул в сторону. Стрела со скрежетом отскочила от двери. Черт побери, ну вот я помяла дверь «Хонды».

— Я начинаю подозревать, что не нравлюсь тебе.

— Неужели? Интересно, что навело тебя на эту мысль?

— Ты же не хочешь меня убить. Я твой билет отсюда…

Она выстрелила снова.

-..б твою мать. Не могла бы ты на минутку прекратить стрелять в меня?

— Нет. — Последняя стрела, должно быть, оцарапала ему бедро. Она вытащила из колчана еще одну стрелу.

Он схватил с земли первую стрелу.

— Держу пари на эту стрелу против ножа, который ты у меня отобрала, что я доберусь до твоего крыльца целым и невредимым.

Между ним и крыльцом было шестьдесят футов, и у нее был полный колчан.

— Я принимаю это пари.

Он ухмыльнулся. Ясно, что этот человек был каким-то ненормальным, сумасшедшим с желанием умереть. Одри выстрелила еще раз. Стрела пронзила воздух, направляясь прямо в грудь человека. В последний момент он отпрянул в бок с неестественной быстротой, будто к его поясу была привязана веревка, и что-то дернуло его в сторону.

Он сделал два шага вперед.

— О нет, ты не можешь.

Выстрел. Промах.

Промах.

Промах.

Промах, черт возьми.

Снова промах.

Он поставил левую ногу на первую ступеньку крыльца. Паника нарастала внутри нее, лихорадочное ошеломляющее дрожание, которое угрожало отключить ее мозг. Одри смотрела мимо него на линию стрел, аккуратно пронзающих его след.

— Мой нож, — попросил он.

— Ты жульничал. — Это, должно быть, магия.

— Я ничего такого не делал.

Стрелой в руке она указала на тропу, та дрожала в ее руке.

— Делал.

— Ты паршивый стрелок.

Одри натянула лук и пустила стрелу прямо ему в грудь. Леска дернулась в ее пальцах и стрела ушла в сторону. Это была магия, как пить дать.

Она направила на него лук.

— Ты жульничал.

В ее голове тоненький голосок кричал: «Беги, беги! Он может быть кем угодно. Он может быть «Рукой», он может быть калифорнийским бароном-разбойником. Он может быть работорговцем. Беги!».

Насколько она знала, Алекс сказал ему, что у нее остался ящик из Западного Египта. Или, что еще хуже, брат продал ее ему, как и раньше. Одри почувствовала, как призрачная рука сдавила ей горло. Она больше не будет ничьей боксерской грушей. Никогда больше.

Он вступил на крыльцо.

— Я все еще жду свой нож.

Она вытащила нож. Красивый черный клинок изогнулся в ее руке.

— Подойди и возьми его, если сможешь.

— Если смогу, ха! — Мужчина закатил глаза и бросился к ней.

Она полоснула его по руке, разрезая плотную ткань толстовки, закатанной на рукавах. Рукав окрасились красным. Одри развернулась, снова быстро резанула. Почему-то она промахнулась. Его пальцы сжали ее запястье. Она ударила костяшками пальцев ему в горло. Он отшатнулся и повернулся боком, принимая какую-то боевую стойку.

Его левая рука слишком быстро скользнула вперед. Удар пришелся ей в плечо. Он ударил снова, быстрая комбинация, слева, справа, слева. Она бросилась на него, намереваясь порезать ему предплечье. Если она пустит ему достаточно крови…

Его пальцы сжали ее запястье, как стальные тиски. Одри замахнулась, чтобы ударить его, но он схватил ее за другую руку, шагнул вперед и отбросил назад, подставив ей подножку. Она точно знала, что он делает, и просто не успевала остановиться. Мгновение, и он оказался на ней, прижимая ее к доскам.

— Давай разберемся, — сказал он. — Ты била меня электрошокером, привязала к стулу, стреляла, резала и била кулаками. Я что-то пропустил?

Она толкнула его, пытаясь сбросить с себя, но он был тяжелее ее по меньшей мере на шестьдесят фунтов, и эти фунты казались сделанными из свинца, потому что он не двинулся с места.

— Я тебя чем-нибудь обидел? Я тебе угрожал?

Она попыталась пнуть его, но он зажал ее ногу своим бедром.

— Одри, я просто хочу поговорить как два цивилизованных человека. Если я отпущу тебя, ты выколешь мне глаза?

— Возможно.

Его лицо было слишком близко, и его глаза смотрели прямо на нее. Она всматривалась в его лицо в поисках жестокости, ожидая удара в живот или тычка в лицо, но ничего не нашла. Он был зол, но в нем не было той ледяной холодности рептилии, которую она видела в наркоторговце Алекса.

Она тяжело дышала, и он тоже. Пора покончить с этим, пока у него не появились какие-нибудь идеи. Одри вскинула голову и ткнулась лбом ему в нос.

— Черт возьми, женщина, я же сказал, что просто хочу поговорить!

Акцент прорвался сквозь его слова, и она уловила его.

— Луизиана. — Вот дерьмо.

— Что?

— Ты из Луизианы. Ты из «Руки».

— Я из Трясины в Грани. — Серебряная серьга в ухе превратилась в зеркальную каплю. — А я работаю на другую сторону.

Она напряглась, пытаясь высвободить руки.

— Вы все одинаковы.

Звук чьего-то кашля заставил их обоих обернуться. Из-за дерева на лужайку вышел мальчик. Блуждающий луч солнца, пробившийся сквозь облачный покров, играл на его светлых волосах. Панк-скейтбордист со стоянки.

Что за чертовщина…

Светловолосый мальчик крикнул.

— Мне ужасно неудобно, но нельзя ли как-нибудь взять переноску с крыльца? Мы не будем мешать вашим заигрываниям.

Заигрываниям?

Появился еще один мальчик, неся за шиворот пушистое серое существо.

— Вы можете продолжать целоваться, — крикнул он. — Нам нужна только переноска. Этого енота очень трудно удержать, я ей не нравлюсь.

У них была Линг, и они посчитали, что она с этим идиотом зажигает прямо тут на крыльце.

— Отвали от меня, придурок! — Одри стала извиваться. — Слезай, слезай, слезай!

Мужчина отпустил ее, и она вскочила на ноги.

— Отпустите моего енота!

Второй мальчик посмотрел на мужчину рядом с ней. Одри тоже посмотрела на него. Он держал в руке нож. Она не видела, как он заполучил его. «Обворожительная» улыбка тоже вернулась.

— Скажи ему, чтобы отпустил моего енота.

В его глазах вспыхнула злая искорка.

— Обмен: енот на некоторые ответы.

— Хорошо, — выдавила она.

— Отпусти зверька, — крикнул он. Мальчик отпустил Линг, и она, шипя и отплевываясь, бросилась через лужайку и спряталась за ноги Одри.

— Кстати, меня зовут Кальдар, — представился мужчина.

— Не интересно, — ответила Одри. — Это чисто деловой разговор. Если ты хоть на волосок переступишь черту, я сделаю тебе больно.

Он бросил лук на землю.

— С помощью чего? Я забрал свой нож, а твой лук далеко. У тебя кончилось оружие.

Она направилась к своей двери.

— О, у меня есть еще кое-что внутри. Не волнуйся. У меня всегда есть что-нибудь еще.

ОДРИ прислонилась к кухонному столу, скрестив руки на груди. Кальдар сидел на ее диванчике, расслабившись настолько, насколько мог. Мужчина был красив, он знал это, но если он ждал признания от нее, то он скорее состарится, прежде чем получит его.

Мальчики заняли стулья. Блондин сидел с врожденной элегантностью, выпрямив спину и закинув ногу на ногу. Потрясающе симпатичный мальчик. Через пару лет он будет разбивать сердца направо и налево. Правда, если он будет продолжать тусоваться с этим придурком, то, возможно, не проживет так долго.

Мальчик с каштановыми волосами сидел в кресле так, словно был на камне посреди бушующей реки, и ему приходилось защищать его от аллигаторов. Пока она смотрела, Линг подкралась к нему поближе и оскалилась. Глаза мальчика вспыхнули янтарным светом. Он зашипел, и Линг начала стратегическое отступление. Перевертыш. Что ж, по крайней мере, Кальдар говорил правду. Луизианцы убивали перевертышей на месте. Кальдар, вероятно, был из «Зеркала», что ничего не объясняло. У «Зеркала» не было причин вмешиваться.

Все четверо посмотрели друг на друга. Внутри Одри раздражение боролось с чувством гостеприимства, но юг слишком глубоко укоренился в ее душе, и он победил.

— Не хотите ли чаю со льдом?

— Сладкого? — спросил Кальдар.

— Ну, конечно, сладкого. За кого ты меня принимаешь?

Кальдар придал своему лицу ангельское выражение.

— Я бы с удовольствием выпил чашечку.

Порочный. Это было правильное слово описать его. Порочный от мозга до костей и самовлюбленный. Она должна была выпроводить его из своего дома. Одри достала четыре кружки. Блондин встал.

— Пожалуйста, позвольте мне помочь.

— Конечно. Как тебя зовут?

— Джордж.

— Приятно познакомиться, Джордж. — Она разложила лед по четырем чашкам и налила в каждую чай. — Я сделала тебе больно на парковке?

— Нет, м'леди. Я упал, чтобы поставить маячок на вашу машину.

Отлично. По крайней мере, это объясняло, как они ее нашли. Она взяла две чашки, Джордж взял две другие, и они поставили их на стол.

— Может, мне проверить его на яд? — спросил Кальдар.

— Я бы так и сделала, — сказала она ему. Зря теряешь время, валяй.

Блондин передал стакан темноволосому мальчику. Перевертыш фыркнул, сделал глоток, подержал его во рту и проглотил.

— Чисто.

— Сначала ты позволил одному ребенку попасть под мою машину, а теперь заставляешь другого действовать как детектор человеческого яда. У тебя действительно нет совести, я права?

Кальдар откинулся назад.

— Я не просил его проверять, нет ли яда. Его брат попросил.

Одри покачала головой и повернулась к мальчику-перевертышу.

— Как тебя зовут?

— Джек.

— Джек, есть яды, которые не имеют вкуса и запаха, такие, что даже перевертыш не может обнаружить. В следующий раз пусть Кальдар выпьет первым. Если он умрет, это не станет большой потерей.

Джек фыркнул.

Кальдар вздохнул.

— Расскажи мне об ограблении.

Одри пожала плечами.

— Моему отцу нужны были деньги, чтобы отправить моего засранца-братца на реабилитацию. Снова. Я согласилась помочь им в последний раз. Мы с папой сели в самолет до Орландо и встретили там Алекса. Мы пересекли границу Зачарованного через Грань во Флориде, ворвались в пирамиду и украли предмет. Это был простой деревянный ящик, примерно полтора фута в длину, фут в ширину и восемь дюймов в высоту. Мы взяли его, вернулись в Сломанный и поехали по Ай-95. Когда мы добрались до Джексонвиля, я оставила их и полетела обратно в Сиэтл.

— Ты знала, кто заказал ограбление? — спросил Кальдар.

— Нет. Я подозреваю, что это была «Рука». Я права?

— Да.

Ох, Симус. Ты идиот.

— Я сказала отцу, что это плохая идея. Но нет, у него были звезды в глазах. Они обещали ему небольшую гору золота, и он прикинул, что если переведет ее в американскую валюту, то получит чуть больше пятидесяти тысяч. Я так понимаю, покупатель обманул его?

Кальдар сунул руку в сумку и вытащил оттуда небольшое приспособление из бледно-бронзового металла. Чаша, образованная несколькими круглыми полосами, стояла на узком стебле, который расширялся в основании, напоминая корни дерева. Она уже видела высококачественные гаджеты из Зачарованного раньше, и они были безупречны: красивые, с таким вниманием к деталям, которое обычно уделялось только изящным украшениям. Такую штуку можно было спокойно продать какой-нибудь художественной галерее в Сломанном. Они продадут его с аукциона и никто никогда не поймет, что это такое.

Кальдар сжал стебель. В воздухе пронесся шепот магии. Металлические панели ствола поднялись, открывая внутренности крошечных, тонких шестеренок в дюжине оттенков. Круглые полосы поднялись, медленно поворачиваясь. Над ними возникло слабое свечение. Кальдар наклонился ближе и сказал, четко выговаривая слова:

— Адриана. Фонтан.

Свечение превратилось в призрачное трехмерное изображение мощеной площади с какими-то руинами в центре, которые когда-то могли быть фонтаном, но теперь превратились в груду битого мрамора. Телесного цвета останки усеивали сцену. Дело рук Алекса. Должно быть, он телепортировался, и кто-то держал его на полсекунды дольше, чем следовало.

«Рука» не получила свой товар, а это означало, что они будут охотиться и за ее отцом, и за Алексом. И за ней тоже. Ее сердце пропустило удар.

— Не знаю, — ответил Кальдар. — Если это так, то он тогда прожил достаточно долго, чтобы доставить твоего братца в реабилитационный центр и заплатить за него, а это значит, что он нашел другого покупателя.

— Понятия не имею, кто бы это мог быть, — пожала плечами Одри. — Мое участие закончилось в Джексонвиле.

— Он не связывался с тобой? — Кальдар вгляделся в ее лицо. — Разве ты не должна была получить какую-то награду за это предприятие?

— Ха! Наградой мне было то, что я останусь одна и буду жить своей прекрасной жизнью, которую ты разрушил.

— О нет, дорогая, — покачал головой Кальдар. — Ты разрушила свою собственную жизнь, когда взялась за эту работу. Каждый Эджер знает, что нужно держаться подальше от «Руки». Это было ограбление с высоким риском и низким вознаграждением. Есть гораздо более простые способы получения денег. Ты вчера родилась?

Кем он себя возомнил?

— Я не твоя дорогая. Это было семейное дело.

— Когда семья настаивает на том, чтобы быть глупой, ты уводишь их от этого. Это не так уж трудно.

— Ты меня не знаешь. — Одри скрестила руки на груди. — Ты не знаешь моего отца. Не говори мне, как жить. Симусом Каллаханом особо не поманипулируешь. С ним можно только торговаться.

Он откинулся назад.

— Значит, ты действительно заключила сделку. Он получил сорок тысяч долларов. А что получила ты?

— Я больше никогда не увижу свою семью.

Кальдар нахмурился.

— Попробуй снова?

— Я отрезанный ломоть. Меня больше не трогают. Я не хочу иметь ничего общего ни с ними, ни с их дурацкими планами. У меня нет родителей, и у них нет дочери. Таково было мое условие.

Кальдар слегка отшатнулся. Она почти чувствовала, как за этим милым личиком крутятся шестеренки.

— Я встречался с твоим братом. Если кто-то и должен быть изгнан, так это он.

— В моей семье все не так. Он наследник, гордость и радость, носящий фамильное имя. Я его младшая сестра. — И она не горевала по этому поводу. Нисколько. — В любом случае, моя жизнь тебя не касается. У тебя еще есть вопросы по поводу ограбления? Если нет, то тебе лучше уйти прямо сейчас. Мое терпение на исходе.

Как только он выйдет за дверь, она схватит Линг и свалит.

— Мне нужно выяснить, кто купил ящик.

— Понятия не имею.

— Где я могу найти твоего отца?

— Тоже понятия не имею.

— Одри, мне действительно нужна твоя помощь, — улыбнулся ей Кальдар. Не улыбка, а произведение искусства. Если бы она была просто девушкой, а он просто мужчиной, и они бы встретились на вечеринке, эта улыбка гарантировала бы ему свидание. Мужчина был горяч. Сомнений не было. Но прямо сейчас, все, что он получит, это сильный удар по этим ровным зубам.

Одри рассмеялась.

— Ну разве ты не прелесть? Скажи мне, девушки обычно бросают в тебя свои трусики, когда ты так делаешь?

Он ухмыльнулся еще шире, и она заметила странную дьявольскую искорку в его глазах.

— Разве мужчины бросают деньги, когда ты превращаешься в маленькую южную красавицу?

Чья бы корова мычала.

— Мужчинам нравится мой «сладкий чай» на южный манер. Здесь же никто не наслаждается глупой ухмылкой на твоей уродливой роже.

— Уродливой?

— Отвратительной.

Мальчишки фыркнули.

— Ты даже не представляешь, во что ввязалась. — Агент «Зеркала» выпрямился. — Ты знаешь, что вы украли?

— Это была не моя работа, и мне не платили за то, чтобы я знала. — Она ждала укола. Ни один хороший вор никогда не совершал ограбления, не зная всех деталей, особенно того, что, как и почему. — Нам заплатили за то, чтобы мы заполучили ящик и доставили его покупателю.

Он ничего не сказал.

— Во всяком случае, на ящике было четыре печати, — сказала она.

— Ты заглядывала в ящик, Одри?

— Я сказала, что на нем было четыре печати.

Он ждал. О, ради всего святого.

— Конечно, я заглянула в ящик.

Он наклонился к своему устройству, что-то прошептал и кивнул.

— Это выглядело примерно так?

Над столом появилась пара призрачных металлических браслетов. На первый взгляд они казались серебряными, но там, где серебро склонялось к серому оттенку, этот металл краснел теплыми тонами персикового и бледно-розового. Более широкая часть каждого браслета изгибалась и перекручивалась, словно тонкая и широкая лента. Гладкая кайма закругляла края, которые в противном случае были бы слишком острыми. На другом конце узкий край каждого браслета был усеян крошечными металлическими камешками, посеянными так близко друг к другу, иногда и друг на друге, почти как ракушки на дне корабля. Два браслета вместе были элегантным украшением, уникальным и красивым. Она надела бы их не задумываясь вместе с ниспадающим белым платьем. Это были всего лишь украшения из куска металла, но «Рука», «Зеркало» и Когти «Баста» гонялись за ними, и теперь любопытство снедало ее. Она должна была знать почему.

— Да, это то, что мы украли, — сказала Одри. — Не понимаю, из-за чего весь сыр-бор.

— Это портативный горлеанский рассеиватель, — сказал Кальдар.

— Что это такое?

Светловолосый мальчик, Джордж, дернулся. Дети вели себя так тихо, что она почти забыла, что он и его брат вообще были здесь.

— Горлеанский рассеиватель действует как магическая батарея, — сказал мальчик. — Вы можете зарядить его взрывом магии, например, вспышкой. Он удерживает магию на некоторое время, но сразу же начинает пропускать заряд в окружающую среду. Кроме того, они огромные. Размером с дом.

— Уже нет. — Кальдар кивнул на браслеты. — В них содержится лишь очень небольшое количество магии.

— А с какой целью иметь их? — Джордж наклонился ближе и посмотрел на браслеты. — Какое-то последнее средство в бою, когда ты переливаешься через край? Чтобы не умереть?

Кальдар провел рукой по лицу.

— Ты слишком умен для своего же блага. Да, таков был первоначальный план.

Одри уставилась на браслеты. Она слышала о вспышке такого количества магии, что твое тело отказывало. Но она всегда думала, что ты просто теряешь сознание.

— Я никогда не слышала, чтобы люди умирали от вспышки.

— Наша сестра чуть не умерла, — сказал Джек.

— Ты сказал, что таков был первоначальный план? — спросил Джордж. — А для чего они используются сейчас?

— В них достаточно магии, чтобы помочь модифицированному существу пересечь границу, — ответил Кальдар.

В комнате внезапно стало тихо. У Одри перехватило дыхание. У Грани было две границы: первая с Зачарованным и вторая со Сломанным. Границы преграждали проход между мирами. Если у тебя недостаточно магии, ты не сможешь пересечь границу без посторонней помощи. Если бы у тебя было слишком много магии, переход из Зачарованного в Грань заставил бы тебя корчиться от боли. Порог, чтобы покинуть Грань и войти в противоположный мир, был еще выше. Большинство магических тяжеловесов не смогли бы пробиться в Сломанный. Переправа убивала их. И если люди слишком долго оставались вне своего мира, путь назад исчезал навсегда. Эджеры, перебравшиеся в Сломанный, через некоторое время окончательно утрачивали свою магию. Некоторые из них даже не могли видеть Грань.

Джордж прочистил горло.

— Означает ли это, что кто-то с сильной магией, например, агент «Руки», может проникнуть в Сломанный вместе с ними?

— Именно это оно и означает, — сказал Кальдар.

Одри прижала кулак ко рту, размышляя. Неудивительно, что «Рука» хотела их заполучить. Если они изготовят достаточное их количество, то смогут послать своих головорезов в Грань и в Сломанный. Граница всегда ограждала Эджеров от опасности. Их магия была слабее, чем у людей из Зачарованного мира. Если какое-нибудь существо, владеющее магией, могло просто прыгать туда-сюда, все было бы кончено. Ее воображение рисовало агентов «Руки», бегущих через границу, сплошь шипы, щупальца и отравленные иглы на скрюченных человеческих телах… Господи Иисусе.

Она села. Она не слишком много знала о «Руке» или «Зеркале» и их политике, но она знала, что и герцогство Луизианы и Адрианглия были большими и сильными, в то время как Грань была крошечной и беззащитной.

— Если «Рука» заполучит их… — начал Кальдар.

Она подняла руку.

— А теперь послушай меня. Это не моя проблема. Не я создавала эту штуку, я не знала, что это такое, когда украла их, и мне наплевать, на что они способны. Если ты думаешь, что я перешагну через себя, чтобы сразиться с «Рукой», то ты сошел с ума. Ты знаешь, на что они способны?

Все веселье исчезло с лица Кальдара. Осталась только мрачная решимость.

— «Рука» отняла у меня две трети моей семьи. На моих глазах убивали людей, которых я любил. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы заставить «Руку» заплатить. И если это означает, что мне придется сбить тебя с ног и перешагнуть через тебя, чтобы добраться до них, я это сделаю.

Он не шутил. В его глазах вспыхнуло легкое безумие. Одри почувствовала укол знакомого страха.

— Не надо приукрашивать, — сказала она ему.

— И не буду. «Рука» будет продолжать искать рассеиватели, пока они не найдут их. Я найду их первым, и мне нужна твоя помощь. Если ты сделаешь это добровольно, условия будут лучше для всех.

— А если нет, то что? Ты заставишь меня?

— Если придется.

Страх проскочил через нее. Она зажала его в кулаке.

— Значит, нет никакой реальной разницы между «Зеркалом» и «Рукой», не так ли?

Кальдар выдержал ее взгляд.

— В Адрианглии есть женщина. Ее зовут леди Нэнси Вирай. Она не самая терпеливая женщина в мире, и некоторые находят ее методы пугающими. Если бы я притащил твою задницу к ней, она бы вытянула из тебя информацию. Но если ты расскажешь ей все, что знаешь, то, скорее всего, уйдешь на своих двоих. Если бы я доставил тебя к «Руке», они бы тоже получили от тебя ту же информацию. А потом они изнасиловал бы тебя и пытали бы ради удовольствия. Тебе бы повезло, если бы они убили тебя потом. Но скорее всего они выжмут из тебя всю боль до последней капли и бросят умирать. Большинство из них уже не люди. Они пьют агонию, как хорошее вино. Беги, если хочешь… «Рука» сама тебя найдет. Рано или поздно твой брат или отец снова сдадут тебя, они пойдут по твоему следу, и ты проснешься с чудовищами, стоящими над тобой. У тебя же есть друзья в Грани. Спроси любого из них, не лгу ли я.

Беги, если хочешь… Да, конечно. Его глаза говорили ей, что далеко она не уйдет. Он не собирался отпускать ее. Как и раньше, когда она была ребенком, формально у нее был выбор, но практически все решалось за нее.

— Это не моя проблема, — сказала она ему.

— Ты украла эти дурацкие штуки. Ты сама заварила эту кашу, тебе и расхлебывать.

— Нет.

— Одри, взвесь шансы.

Она уже. Одри отвела взгляд. Ее взгляд зацепился за книгу греческих мифов, которую она читала вчера. Как и Одиссей, она застряла между Сциллой и Харибдой: «Рука» с одной стороны и «Зеркало» с другой. Каждый из них проглотит ее без малейшего колебания.

Ей нравилось это место. Оно было небольшим, но таким уютным и удобным. Ей нравилась ее старая кушетка и чтение книг с Линг, свернувшейся калачиком у ее ног. Она просто хотела, чтобы ее оставили в покое. Вот и все.

— Тебе может не нравиться моя уродливая рожа, — сказал Кальдар, — но как бы банально это ни звучало, я твоя лучшая надежда на выживание. Я сражался с ними, я убивал их, и я сделаю это снова.

Все это быстро превратилось из плохого в конец света.

— А если я тебе помогу? — спросила Одри.

— Я не могу обещать, что ты выживешь. Но я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы защитить тебя, и если мы добьемся успеха, «Зеркало» позаботится о том, чтобы тебе больше не пришлось бояться «Руки».

— Это закодированное: «Зеркало» убьет меня?»

— Нет. Они сделают для тебя то же, что сделали для моей семьи. Они дадут тебе достаточно средств и пространства в любом месте Адрианглии, чтобы начать совершенно новую жизнь с комфортом.

Он действительно думал, что она вчера родилась.

Ее семья, в конце концов, так сильно облажалась, что поставила всю Грань под угрозу, и она была той, кто сделал это. Она могла исправить это, или она могла уйти и быть известной как девушка, которая разрушила Грань. Грань тянулась, как лента, от океана до океана, через весь континент. Сколько людей живет в Грани? Должно быть, тысячи. Воры, мошенники и аферисты. Ее народ и их дети. Все в опасности из-за жадности Симуса Каллахана и ее проблем с отцом.

Одри подняла голову.

— Я помогу тебе найти, кому Симус сбагрил рассеиватели. На этом все. Как только ты узнаешь свою следующую цель, я уйду. Понимаем ли мы друг друга?

Кальдар улыбнулся, и на этот раз его улыбка была дикой.

— Абсолютно.