Грезы любви

Глава 35

Завывание ветра заглушило выстрел, почти неразличимый за ревом разгулявшейся стихии. Отдача отбросила Элисон назад, но ее взгляд был прикован к одинокой фигуре, скакавшей по тропе. Сквозь слепящий снег она могла видеть, как лошадь взвилась на дыбы. Всадник пригнулся, вцепившись в поводья, и оба исчезли за краем обрыва. Крик замер у нее на устах.

Драммонд, торжествуя, развернул коня и пустил его рысью. Оцепенев от горя, Элисон поникла в его жесткой хватке. Только боль, терзавшая ее отяжелевшее тело, говорила о том, что она еще жива. Душа ее рухнула со скалы вместе с Рори.

Алекс натянул поводья, испытывая несвойственную ему нерешительность. Он не сомневался, что стреляло ружье Драммонда, хотя и не мог видеть своего бывшего приятеля с того места, где находился. Зато он ясно видел шотландца, перемахнувшего через край скалы и исчезнувшего за пеленой снега. Была ли Элисон с ним или с Драммондом либо все еще блуждает где-то в темноте – Алекс не мог сказать.

Он неохотно остановил коня, прислушиваясь к удаляющемуся стуку копыт. Если есть хоть какой-то шанс спасти Маклейна, нужно воспользоваться им. Ну а где найти Драммонда, он знает.

Спешившись, Алекс осторожно приблизился к обрыву, за которым исчезли лошадь с седоком.

Склон холма круто уходил вниз к берегу моря и был покрыт жесткими зарослями утесника, пробивавшегося между выступами скальной породы. Человек или животное, сорвавшиеся с обрыва, катились бы вниз, ударяясь о скалы, и погибли бы задолго до того, как достигли дна. Алекс прищурился, напрягая зрение. Снег бил ему в лицо, но дневной свет еще не совсем угас, а холмистый рельеф несколько смягчал порывы ветра. Насколько он мог судить, лошадь стояла на ногах – если такое вообще возможно в этих чертовых холмах. Правда, это еще не значило, что седок тоже выжил после падения.

Прежде чем он нашел что-нибудь, похожее на спуск, из тьмы и снега выступила призрачная фигура и побрела к нему. Не подверженный суеверным страхам, Хэмптон тем не менее ощутил легкий трепет. Потом он сообразил, что черные крылья призрака – не что иное, как развевающиеся полы старого плаща. Затем он вспомнил, что Элисон ушла в сопровождении высокой горничной, и его сердце сжалось от тревожного предчувствия. Никогда прежде он ни о ком не волновался и сейчас десятикратно расплачивался за былую черствость.

– Милорд, он увез ее, он увез нашу леди. Помогите ей, прошу вас.

Женщина покачнулась, схватив его за руку, и Алекс увидел на ее лице следы удара.

– Драммонд? – невольно спросил он, хотя и не нуждался в ответе.

– Да, милорд. Я пыталась остановить его, только этому дьяволу кинжал нипочем, такие не умирают. А ведь я предупреждала их, да никто меня не слушал. Спасите ее, милорд. Ангелы не знают, что такое зло.

Странно, но Алекс не удивился, когда лошадь, которая только что свалилась с обрыва, появилась за спиной девушки. Вел ее человек, который, по всем статьям, должен был лежать внизу мертвым или жестоко искалеченным. В этом проклятом шотландском захолустье все возможно. Когда видение заговорило, в его словах было не больше смысла, чем во всей этой ситуации.

– Дьявол не посмеет коснуться ангела, Мэри. Мы вернем ее, вот увидишь. А теперь пойдем. Пора возвращаться домой.

Мягкий тон Рори успокоил женщину, находившуюся на грани истерики, и она молча подчинилась, когда он подсадил ее в седло. Хэмптон изумленно уставился на шотландца, гадая, не сошел ли тот с ума.

– Домой? Этот ублюдок увез вашу жену, а вы намерены вернуться в свой уютный замок? Вы никогда мне не нравились, Маклейн, но я не считал вас трусом. – Он вскочил на своего коня и повернул его в ту сторону, где скрылся Драммонд.

– Как вам будет угодно. – Рори пожал плечами. – Постарайтесь только не попадаться под ноги моим людям, когда они явятся туда. Боюсь, они не смогут отличить вас от вашего приятеля.

Чертыхнувшись в ответ на эту приглушенную угрозу, Алекс развернул коня и последовал за чертовым лэрдом к его крепости. Его люди, куда там! Он слышал, что шотландцы привержены старинным обычаям, и у него возникло ощущение, будто он попал в феодальные времена, когда вожди кланов созывали своих соплеменников на битву. Жаль, что у него нет рыцарских доспехов!

Сцена, представшая перед его взором в главном зале чуть позже, полностью соответствовала представлением Алекса о средневековье. В распахнутые двери башни непрерывным потоком вливались молчаливые мужчины, созванные каким-то таинственным сигналом, несмотря на ночь и метель. В крепких руках полыхали факелы. Со стен снимались запрещенные мечи, топорики и алебарды, сохранившиеся благодаря мерам, принятым английским владельцем замка. Там и сям виднелись потрепанные шотландские пледы, оставшиеся от лучших времен. Даже Рори – после того как его раны осмотрели и перевязали – облачился в плед, подаренный ему арендаторами. Алекс поразился свирепому выражению его смуглого лица.

По мере того как весть о похищении их госпожи передавалась из уст в уста, лица мужчин мрачнели. Алекс с изумлением наблюдал, как пожилой джентльмен, претендовавший на титул графа Гренвилла, раздвинул полы роскошного камзола и пристегнул к поясу палаш. Никогда в жизни он не видел более несуразного зрелища, но его собственная кровь вскипела при виде гнева и жажды мести, пылавших в глазах отважных горцев. Внезапно он ощутил себя одним из них.

Они выступили – кто верхом, кто пешим строем, – рассеявшись по холмам с горящими факелами в руках. Ряды их то и дело пополнялись мужчинами, спешившими на сигнальный огонь, зажженный в караульной башне. Обернувшись, Алекс оценил стратегическое положение крепости, воздвигнутой на скале, возвышавшейся над окрестными холмами. Даже сквозь снежную круговерть можно было видеть призывный свет фонаря. Отклик на сигнал Маклейна был впечатляющим.

Алекс взглянул на шотландца. Тот уверенно вел свое войско. Видимо, забыл о том, что король запретил войны между своими подданными. Королевский гнев обрушится на зачинщика. Прошли те времена, когда знатные лорды штурмовали замки друг друга. Однако Маклейн восседал на своем коне, как средневековый воин, низко надвинув на лоб шляпу. Живописный плед, окрашенный в цвета его клана, реял за его плечами, как знамя. Несмотря на скованную позу, свидетельствующую о том, что падение со скалы не прошло для него бесследно, на лице Маклейна не было и намека на страх или тревогу. Окинув взглядом разъяренную толпу, обтекавшую его со всех сторон, Алекс порадовался, что вовремя перешел на другую сторону. Драммонду не позавидуешь, когда этот сброд постучится в его дверь.

Никто, впрочем, не собирался стучать. При виде вооруженной толпы слуги Драммонда быстро растворились в темноте, но многие присоединились к воинству, заполонившему некогда ухоженные лужайки. Мужчины вооружились вилами и косами, женщины схватились за кухонные ножи и кочерги. Сборщики ренты, нанятые Драммондом, сочли за благо скрыться в лесу, столкнувшись лицом к лицу с людьми, которых они безжалостно тиранили и обирали. Веками Маклейны откликались на призыв своего вождя. Не подвели они его и сейчас.

Странная тишина, царившая, в доме, начала беспокоить Драммонда. Горничные не отозвались на его зов, и ему пришлось самому перевязывать рану. Хотя в последнее время слуги порядком распустились, дело не доходило до того, чтобы полностью игнорировать хозяина. Драммонд раздраженно пнул сапогом кучку торфа, тлевшую в очаге. Было бы неплохо найти кого-нибудь, кто мог бы развести огонь. Бок ужасно болел, и у него не было ни малейшего желания заниматься этим самому. Пожалуй, после отъезда Гренвилла ему следовало уехать в Лондон. Но он терпеть не мог оставлять незаконченные дела, не говоря уже о том, что жизнь в Лондоне чертовски дорога. Зато теперь, когда Маклейн сгинул, для него открываются поистине необозримые возможности. Так что можно спокойно покинуть этот медвежий угол и вернуться к цивилизации.

Драммонд поморщился, прислушиваясь к стонам, доносившимся сверху. Черт, не надо было вытаскивать у нее кляп. Поистине это была удачная мысль: взять жену Маклейна в заложницы, чтобы предотвратить ответный удар, если таковой последует. А теперь, когда она стала богатой вдовой, он мог бы на ней даже жениться. Гренвилл будет в ярости! Драммонд хмыкнул, вспомнив выражение лица графа, когда он упомянул в его присутствии о своих планах насчет наследницы. Вдовушка довольно смазлива, а ее состояние превосходит его самые смелые мечты. Нужно только подождать, пока она родит, отделаться от младенца и увезти ее в Лондон. Она быстро поймет, что к чему. У нее просто не будет другого выхода.

Драммонд беспокойно поерзал, когда стоны наверху стали громче. Похоже, ребенок может появиться в любой момент. Он ничего не смыслил в родах, но женщина была чертовски бледной, когда он положил ее на постель. Впрочем, нет худа без добра – по крайней мере, можно не опасаться, что она сбежит. Наверное, следовало развязать ей руки. Черт, если бы он мог найти хотя бы одну из этих нерадивых горничных, то отправил бы ее наверх. А может, эта дуреха просто свихнулась и производит все эти звуки только для того, чтобы досадить ему? Кто ее знает.

Заметно раздраженный, Драммонд запустил пустой бутылкой в закопченный камин и отправился на поиски слуг. Надо бы высечь парочку-другую, чтобы впредь помнили о своих обязанностях.

Он проследовал по выложенному мраморной плиткой коридору мимо выдержанной в золотистых тонах гостиной, мимо обшитой дубовыми панелями столовой и, наконец, мимо кабинета, заставленного книжными полками. Замок был построен относительно недавно, после окончания пограничных войн, и многие помещения оставались недоделанными. Восстание прервало строительство, и только вмешательство Драммонда спасло его от разрушения, которому подверглись родовые гнезда многих якобитов. У него никогда не было денег на завершение работ, но этого и не требовалось. Для его целей замок годился и в своем теперешнем виде.

Только теперь Драммонд оценил преимущества каменной крепости, когда-то служившей Маклейнам домом, и пожалел, что они не позаботились о том, чтобы хоть как-то укрепить свою новую резиденцию. Хотя в кухонном очаге горел огонь, слуг нигде не было видно. Спальни и общая комната, расположенные за кухней, также оказались пустыми. Обеспокоенно хмурясь, Драммонд повернул назад, в переднюю, часть дома. Единственным звуком, нарушавшим гнетущую тишину, пока он шел по голым половицам подсобных помещений, было гулкое эхо его собственных шагов. Оказавшись вновь в просторном холле, он рассеянно подошел к одному из широких окон, выходивших в парк, и отодвинул тяжелую штору. То, что он увидел, заставило его мечтать об узких, забранных решетками крепостных бойницах.

Склон холма был усеян множеством факелов, освещавших непрерывный поток мужчин. Одни приближались к дому со стороны конюшен, другие шли по подъездной аллее. Не нужно было напрягать зрение, чтобы различить вилы и мушкеты, которые они несли в руках. Впервые в своей жизни Драммонд испытал настоящий, животный страх.

Он и представить себе не мог, что смерть Маклейна вызовет такую реакцию у местных жителей. Собственно, он не понимал, как они могли узнать о случившемся. Ведь он постарался представить все как несчастный случай. Ни один суд не сможет ничего доказать, особенно в этих местах, где и поныне действуют собственные законы.

При этой мысли Драммонд побледнел. Эти болваны и не собираются обращаться в суд, чтобы совершить возмездие. На протяжении столетий вожди кланов были здесь и судьями, и присяжными. Но ведь он убил их вождей, не так ли? Всех троих. Вначале отца, затем его наследника, а теперь и младшего сына. Его мать родом из Маклейнов. Правда, они вышвырнули ее из дома, когда она вышла замуж за худородного англичанина, но и до него бывали случаи, когда титул передавался по женской линии. Теперь их лэрд он. Они не посмеют ослушаться его приказов.

Парадные помещения на первом этаже с высокими, во всю стену, окнами едва ли могли служить укрытием в случае нападения. Доносившиеся сверху стоны напомнили ему о единственном способе защиты, оставшемся в его распоряжении. Захватив ружье и рапиру, Драммонд взбежал по широкой лестнице, которая вела в верхние покои.

В спальне у него имелись дуэльные пистолеты и шпага, но, озабоченный собственной раной, он оставил жену Маклейна в первой попавшейся гостевой комнате. Откуда, впрочем, открывался лучший обзор, чем из его спальни. В любом случае у него не было времени, чтобы выбрать более удачную позицию.

Элисон услышала, как хлопнула дверь. Очнувшись от мучительной боли, она увидела, что ее похититель придвигает к двери небольшой диванчик. Все это казалось очень странным, если бы не выражение панического страха в его глазах.

Приподнявшись на подушках, Элисон наблюдала за суетливыми движениями Драммонда, который устремился к одному из окон в дальнем конце комнаты и, отодвинув штору, осторожно выглянул наружу. Она никогда не встречала кузена Рори, но не сомневалась, что это он. У Драммонда были прямые светлые волосы, не имевшие ничего общего с рыжеватой шевелюрой Рори. Они были примерно одного роста, но Рори казался крупнее. Элисон имела возможность убедиться, что Драммонд обладает недюжинной силой, однако даже при тусклом освещении было видно, что Рори, с его широкоплечей фигурой, превосходит кузена мощью. Тем не менее, в резких чертах его лица, с высокими скулами и квадратной челюстью, нельзя было не заметить определенного сходства с Маклейном.

Элисон по-прежнему думала о Рори как о живом – ведь вопреки логике вряд ли возможно выжить после падения с обрыва. Она не могла примириться с этой мыслью, ощущая присутствие Рори в этом мире так же верно, как и страх Драммонда. И чувствовала, что происходит что-то ужасное, чего она не в силах предотвратить. Боль снова захлестнула ее, и Элисон застонала.

Драммонд едва удостоил взглядом ее бледное лицо. Проклятые варвары окружают дом! Неужели они собираются поджечь его? Если так, ему не спастись. Но разве они не знают, что здесь женщина? Вряд ли они решатся спалить и ее тоже.

Элисон вцепилась пальцами в складки платья, пытаясь сдержать рвущиеся из горла крики. Пот выступил у нее на лбу после очередного приступа боли, который, казалось, никогда не кончится. Видимо, сыну Рори не терпится присоединиться к схватке. Эта мысль принесла ей облегчение. Такой сын будет отрадой для своей матери. Она улыбнулась, когда боль немного отступила.

В неровном свете единственной свечи, освещавшей комнату, Драммонд перехватил эту улыбку, и его желудок неприятно сжался. С чего это она улыбается? Может, знает что-то, неизвестное ему?

– Ожидаете посетителей, сэр? – осведомилась Элисон, кивнув в сторону окна.

Совсем свихнулась, не иначе. Гренвилл намекал, что она довольно странная, но едва ли это подходящее слово, чтобы описать ее поведение. Вместо того чтобы буйствовать и визжать, требовать, чтобы он позвал горничных и повитуху, она ведет с ним светскую беседу, как будто они находятся в гостиной. Драммонд отвернулся и принялся наблюдать за толпой, отыскивая взглядом вожаков.

Это оказалось совсем несложно. Трое мужчин верхом на лошадях заняли позицию перед входом в дом. Ветер развевал их плащи, и, судя по поведению и осанке, они не были простыми работниками. Один из этих болванов даже вырядился в шотландский плед. Одного этого достаточно, чтобы повесить всю троицу за измену. Драммонд злобно прищурился, когда толпа, повинуясь их жестам, устремилась к дому.

Теперь или никогда. Драммонд распахнул окно как раз в тот момент, когда лоб Элисон снова увлажнился и она закусила губу, сдерживая крик. Он пересек комнату, схватил ее за плечо и потянул. Элисон попыталась сопротивляться, но неумолимая рука заставила ее подняться на ноги и повлекла к окну. Драммонд удовлетворенно ухмыльнулся, когда она закричала от невыносимой боли, разрывавшей ее внутренности.

Обессилев, тяжело дыша, Элисон повисла, на его руках, но Драммонд наполовину дотащил, наполовину донес ее до окна. Ему не хотелось расходовать боеприпасы на предупредительный выстрел. Подождав, пока его пленница снова смогла стоять на ногах, он схватил ее за волосы и заставил высунуться в распахнутое окно.

Элисон в изумлении уставилась на открывшуюся перед ней картину. Вместо того чтобы испытать ужас, она ощутила ликование. От мысли, что все зло, причиненное за долгие годы, будет отомщено, ее душа воспарила. Вопреки всякой логике, ее взгляд обшаривал толпу и почти сразу же нашел-то, что искал. Было ли это видение или реальность, она не знала, но ее сердце успокоилось – Рори с ней. Его светлая рубашка создавала призрачный фон для перехваченного поясом пледа, а лицо казалось не более чем белым пятном во мраке. Даже если он умер и это всего лишь его призрак, явившийся за своим врагом, Элисон была счастлива, что он увидит, как родится его сын.

– Если вы хотите снова увидеть ее живой, то разойдетесь по домам и ляжете спать, – крикнул Драммонд над ее ухом, напомнив Элисон о ее затруднительном положении.

Толпа заволновалась, люди возбужденно переговаривались, указывая туда, откуда послышался голос. Наполовину свисая из окна, Элисон чувствовала, что ребенок может появиться в любой момент, вытолкнутый ее неудобной позой, и сдерживала крик боли из опасения, что это подвигнет Рори на какое-нибудь безрассудство.

Она снова нашла его глазами. Метель несколько поутихла, и сквозь хлопья мокрого снега можно было разглядеть его напряженную позу и скованные движения. Значит, он ранен, а не умер. Элисон запретила себе бояться. Он жив, и это главное.

Не дождавшись от нее крика, Драммонд накрутил ее волосы на руку, заставив повернуть к нему лицо, и прижал к ее горлу кончик рапиры. Боль в животе была настолько сильной, что Элисон почти не чувствовала прикосновения острия. Не дрогнув, она плюнула ему в лицо.

Рори наблюдал за этой картиной со смесью ярости и отчаяния. Больше он не собирался сдерживаться. Его люди окружили дом, так что и мышь не проскочит. Нужно только добраться до Элисон, прежде чем она окончательно выведет Драммонда из себя. Если его кузен ожидал, что получит в ее лице покорную слезливую пленницу, он жестоко просчитался. Элисон способна привести его в такое раздражение, что он просто выкинет ее из окна.

Не сводя глаз с Драммонда, Рори выхватил из ножен палаш. Перед ним был враг, погубивший всю его семью. На протяжении многих лет он мечтал встретиться с ним лицом к лицу. Но теперь старинная вражда отступила перед лицом слепящей ярости, захлестнувшей его при виде хрупкой фигурки Элисон в жестоких руках кузена. Ветер стих, и его голос разнесся над толпой:

– Спускайся, Драммонд, и мы сразимся, как мужчина с мужчиной. Если ты победишь, то уйдешь отсюда живым. Это твой единственный шанс.

Драммонд рассмеялся.

– Я не принимаю вызовов от призраков. Ты мертв, Маклейн. Твой дом и твоя женщина отныне навеки принадлежат мне, и не в твоих силах это изменить. Убирайся, и я позволю ей жить. Если ты останешься, она умрет.

Элисон отважно схватилась за подоконник и крикнула своим обычным мелодичным голосом:

– Не слушай его, Рори. У него давно уже мокрые штаны. Когда поднимешься наверх, захвати с собой Майру, хорошо, милый?

Рори не мог сдержать эмоций. Слезы ярости, смеха и отчаяния струились по его лицу, когда он развернул лошадь и направил ее к парадной двери замка. Никто не удержит его вдали от Элисон! Наверное, это чистое безумие – он прочитал это на лицах ее отца и кузена, – но он не может больше ждать. Впервые в жизни логика оставила его, уступив место чувствам.

Кто-то уже взломал высокие французские двери, и несколько мужчин поспешили распахнуть их, когда он поскакал к дому. Торжествующий клич мятежников сорвался с губ Рори, когда он вновь ступил на порог родного дома. Толпа с диким ревом подхватила клич своего вождя и ринулась следом за ним, чтобы востребовать то, что было некогда потеряно. Рори не интересовало, что происходит у него за спиной. Только то, что ждало впереди, имело значение.

Когда толпа ворвалась в дом, Драммонд поспешно отпрянул от окна и захлопнул его. Со стороны конюшни бежали мужчины с лестницами в руках. Глупцы! Разве они не видят, что у него есть заложница?

Толкнув свою бесполезную пленницу в сторону кровати, он попытался найти другой выход. Огонь! Пожалуй, это бы их задержало. Даже если Маклейну наплевать на свою безродную жену, он не станет стоять и смотреть, как горит его драгоценный дом.

Он ощутил боль в боку, видимо, рана открылась, пока он сдергивал полог кровати. Кровь просочилась сквозь повязку, но Драммонд отмахнулся от этой мелкой неприятности, лихорадочно размышляя над новым планом. Не для того он зашел так далеко, чтобы, потерпеть поражение от призрака. Теперь, когда у него есть наследница, зачем ему этот дом? Нет, наследница – куда лучшее решение его проблем. Надо только выбраться отсюда вместе с ней, а остальное пусть сгорает дотла.

Драммонд открыл дверь спальни и выглянул наружу. Волосы Элисон стали дыбом, когда он, посмеиваясь, вытащил в коридор снятые с кровати драпировки. Ее страх многократно возрос, когда он сложил их в кучу и принес лампу. Если она хочет, чтобы ее сын жил, она должна выбраться отсюда.

Драммонд вылил масло из лампы на груду ткани и вернулся за свечой. В ужасе Элисон смотрела, как он бросил горящую свечу на заготовку для костра, который тут же вспыхнул ярким пламенем.

Великолепно! Драммонд слышал тяжелые шаги Маклейна, бежавшего вверх по лестнице, но пламя распространялось слишком быстро, чтобы тот мог пробиться сквозь огонь. Вернувшись в спальню, Драммонд стащил свою пленницу с кровати. Ее лицо, обрамленное длинными прядями черных волос, рассыпавшихся по плечам, казалось слишком бледным, но у него не было времени размышлять о ее чувствах. Не обращая внимания на стоны женщины, он заставил ее подняться и потащил в гардеробную, где была дверь, которая вела в заднюю часть дома.

Густой дым уже заполнил коридор, когда они выбрались из спальни. Элисон мертвым грузом повисла на нем, не в состоянии держаться на ногах. Обхватив женщину рукой, Драммонд потащил ее, кашляющую и задыхающуюся, к единственному выходу, сулившему спасение.

И только обнаружив, что задняя лестница заполнена людьми, вооруженными вилами и топорами, он начал смутно сознавать, что удача отвернулась от него. Медленно обернувшись, он увидел Маклейна, ожидавшего его в конце коридора с палашом в руках. За спиной шотландца полыхало пламя, отражаясь в его мокрых волосах и придавая ему вид демона, явившегося из преисподней.

Драммонд выпустил Элисон из рук, и она повалилась на пол. Воспользовавшись тем, что Маклейн отвлекся, услышав стон жены, Драммонд выхватил рапиру и сделал выпад, который привел бы в восторг его учителя фехтования.

Рана в плече стесняла движения Рори, мешая орудовать палашом, но он забыл об этом при виде Элисон, стонавшей от боли. Он был в такой ярости, что мог бы снести головы целому стаду взбесившихся быков. И жалкое оружие Драммонда не представляло для него препятствия.

Рапира отлетела прочь от одного взмаха палаша. В. карих глазах Рори горела жажда убийства, когда он приблизился к трусу, который когда-то лишил его семьи и дома и вновь собирался проделать то же. Еще один взмах – и вздох Драммонда станет последним.

Столкнувшись наконец лицом к лицу с живым, вопреки его интригам и стараниям, врагом, Драммонд повернулся и бросился бежать – прямо в руки арендаторов, которых грабил последние пятнадцать лет.

Стоя между огнем, полыхавшим за его спиной, и ревущей толпой, устремившейся за своей добычей, Рори выронил оружие и склонился над распростертой на полу фигуркой. Элисон тихо застонала, когда он поднял ее на руки. Чертыхнувшись при виде ее связанных рук, он в отчаянии вглядывался в ее бледное измученное лицо. Она просила позвать Майру, вспомнил он. Нужно вынести ее отсюда или найти кого-нибудь, кто сведущ в таких делах. В любом случае ему нужна помощь.

Высокая фигура Алекса пробилась сквозь ликующую толпу, загнавшую Драммонда в бельевую кладовку. Он презрительно скривился и покачал головой, слушая вопли англичанина, молившего о милосердии, затем взглянул поверх толпы на удрученного Маклейна, державшего на руках жену. Позади шотландца суетились мужчины, заливавшие пламя под руководством графа. Пожалуй, полы без ковров имеют свои преимущества, решил Алекс, глядя, как подручные графа уносят тлеющие драпировки. При этой мысли его плечи ненадолго поникли, когда он сообразил, что только что признал право на титул за пожилым джентльменом. Теперь у него не осталось даже этого.

Но он-то по крайней мере не сидит в кладовке. Сардонически усмехнувшись, Алекс жестом предложил Рори следовать за ним.

Общими усилиями они проложили путь через возбужденную толпу. Люди расступались, провожая взглядами своего предводителя, который нес беременную жену в комнату, где родился сам. Шум постепенно стих, по мере того как обезумевшая толпа превращалась в собрание отдельных личностей, десятилетиями хранивших верность Маклейнам. Жажда крови отступила. Кое-где женщины начали причитать.

Этот звук действовал Рори на нервы. Зная, что Алекс не имеет никакого влияния на этих людей, он поискал в толпе лицо, которому мог доверять. Увидев Дугала, он ощутил слабый проблеск надежды.

– Пошли кого-нибудь домой, за Майрой. Похоже, мой сын не намерен больше ждать.

Его уверенный тон приободрил окружающих. Алекс скептически выгнул бровь, дивясь убежденности Маклейна, что его ребенок будет мальчиком, однако без лишних вопросов продолжил исполнять роль телохранителя. Он придержал для Рори дверь и решительно захлопнул ее перед носом сочувствующих, пытавшихся проскользнуть следом.

Элисон встрепенулась, когда Рори положил ее на постель. Ресницы ее затрепетали, затем медленно открылись и она устремила взгляд на лицо мужа. Когда он развязал ее запястья, она подняла руку и коснулась его щеки.

– Ты мне снишься? – тихо спросила она.

– Конечно. Помнишь свои лунные грезы? Мы с тобой на «Морской ведьме» плывем под южным солнцем. Впереди остров. Бросить якорь?

Ее мелодичный смех наполнил комнату музыкой, которая еще долго звучала после того, как она снова начала корчиться и стонать от боли. Рори оглянулся через плечо, бросив отчаянный взгляд на Хэмптона, с растерянным видом топтавшегося у двери.

– Проклятье, Алекс, сделай что-нибудь. Принеси горячую воду и белье и найди кого-нибудь, кто, черт побери, знает, что делать.

Элисон схватила его за руку, когда очередной приступ боли скрутил ее, затем выдохнула:

– С твоим сыном все будет в порядке. Просто оставайся со мной. Как тебе удалось спастись после падения с обрыва?

– Одна гадалка предсказала мне, что нечто в этом роде может произойти, так что я был готов. Я десятки раз прыгал с того обрыва. В метель это немного опаснее, но у меня отличная лошадь. Пожалуй, мне следует позолотить ей подковы. И поклоняться этой гадалке до конца своих дней. Ты можешь предсказать, когда появится мой сын?

Элисон нежно сжала руку Рори, а Алекс, окончательно замороченный их странными речами, подошел к камину и попытался развести огонь, воспользовавшись заранее приготовленной растопкой.

– Теперь я вижу, что вы оба сумасшедшие. Почему вы так чертовски уверены, что это мальчик? А что, если бедняжка окажется девочкой? Вы что, откажетесь от нее и займетесь зачатием другого ребенка?

Рори вымученно улыбнулся, наблюдая за Элисон, стиснувшей зубы от боли.

– Я бы ничего так не хотел, как крохотную девчушку, чтобы скрасить мои дни, но моя жена утверждает, что это будет парнишка, и я не собираюсь ей перечить.

Когда огонь наконец разгорелся, Элисон снова открыла глаза и увидела силуэт своего кузена на фоне пламени. Окруженный красноватым сиянием, он напомнил ей дьявола, но ее страх перед ним давно прошел.

– Алекс, ты должен уйти. Найди моего отца и скажи ему, что со мной все в порядке. Может, внизу кто-то есть, кто мог бы помочь Рори. Боюсь, ребенок не дождется Майры.

Схватки участились, и Элисон вцепилась в руки Рори, не в состоянии думать ни о чем другом. Она чувствовала, что юбки ее промокли, но не решалась упомянуть об этом в присутствии своего элегантного кузена.

Рори проводил своего последнего союзника хмурым взглядом.

– Присмотри-ка лучше за Драммондом. Я.не хочу иметь его смерть на своей совести, если этого можно избежать.

Алекс, взглянув на супругов, отважно ожидавших неведомого в этой ледяной обители, проворчал:

– Зато я не прочь иметь ее на своей совести. – И вышел из комнаты.

– Твой кузен слишком безрассуден. Надо бы остановить его, пока он не натворил глупостей, – задумчиво произнес Рори, однако не сделал попытки подняться с кровати.

Элисон потрогала пальцами обгоревший край его пледа. Интересно, чем еще он пожертвовал из своей одежды, чтобы погасить пламя?

– У тебя никогда не будет приличного гардероба, Маклейн, – промолвила она и стиснула зубы, ощущая приближение очередной схватки.

Рори обнял жену, вглядываясь в ее искаженное мукой лицо, приноравливаясь к ее дыханию, словно они стали в этот момент единым целым. Он чувствовал себя беспомощным, будучи не в силах избавить, ее от боли.

Наконец в комнату торопливо вошла женщина с кувшином воды и стопкой свежего белья. Она помогла Элисон снять грязное платье и нижние юбки, вымыла ее, переодела в чистую рубашку, которая нашлась в гардеробе, и уложила на чистые простыни. Все это было проделано медленно, с учетом состояния Элисон, и к тому времени, когда они закончили, Рори чувствовал себя так, словно выиграл сражение.

– Спасибо, – улыбнулась Элисон, глядя на его обеспокоенное лицо. – Скажи, чтобы принесли еще теплой воды и мыло. Ты почувствуешь себя лучше, когда умоешься, да и ребенка нужно будет вымыть.

– А я-то думал, что это я здесь главный, – заметил Рори, прежде чем повернуться к горничной и передать ей распоряжения Элисон.

– Ну нет. Главный здесь Бог. Возьми меня за руку, Рори. Кажется, уже недолго ждать.

– Тогда кричи, милая. Не сдерживай себя. Пусть все знают, что наш сын рвется в этот мир.

Но когда крики Элисон огласили воздух, Рори пожалел, что не может кричать вместе с ней. Вернулась горничная, и он, закатав рукава рубашки, поспешно умылся, не переставая произносить бессмысленные фразы, чтобы она знала, что он здесь.

– Умница, молодчина. Твоя бабушка гордилась бы тобой. Вот это настоящий шотландский вопль. Ну-ка попробуй еще. Научи нашего сына, как заставить себя слушать.

Закончив, Рори снова сел на краешек постели и, намочив салфетку, протер лоб жены. Лицо его осунулось, в уголках рта залегли тревожные морщинки.

– Я горжусь тобой, детка. Не представляю, что бы я делал без тебя. Ты все, чем я дорожу в жизни, Элис. Ты и наш ребенок. Когда все это кончится, мы можем отправиться в плавание или поехать в Лондон. Пора, наконец, посетить тот дом, что принадлежит тебе. Или, если пожелаешь, мы могли бы поселиться в Корнуолле.

Дверь распахнулась, и в комнату в облаке морозного воздуха влетела Майра, на ходу снимая плащ и перчатки. При виде кувшинов с горячей водой она одобрительно кивнула. Парочка на постели даже не заметила ее появления.

Элисон тяжело дышала – у нее началась очередная схватка, – а Рори уговаривал ее:

– Тужься, Элисон, тужься. Выпусти малыша. Дай мне взглянуть на него. Ребенок, зачатый с такой любовью, должен быть большим и сильным, правда? Вспомни ту ночь на острове. Я любил тебя так сильно, что думал, мое сердце разорвется. Ты ведь позволишь мне любить тебя снова? Держись, детка. Держись и тужься. Тужься, Элисон! Ну давай, любимая, давай!

Когда боль отступила, Майра тихо произнесла:

– Еще немного. Он почти показался. – Она расправила простыни и взбила подушки, чтобы ее подопечной было удобнее лежать, между тем как Рори продолжал нежно уговаривать жену, хотя она едва ли понимала, что он говорит.

– Ах, детка, я знаю, что вел себя ужасно, но это никогда больше не повторится. Я еще увижу, как ты бежишь по зеленой траве е цветами в волосах, и наш ребенок бежит рядом с тобой. Я сделаю все, чтобы ты полюбила меня так же сильно, как я люблю тебя с того первого дня, когда увидел. Ты была похожа на вереск и туман в своей нелепой накидке, позаимствованной в конюшне. Элисон, ради Бога, давай!

Последнюю фразу Рори почти выкрикнул, обхватив жену руками. Боль была столь ужасной, что Элисон плакала и кричала от страха, цепляясь за него. Эта схватка продолжалась дольше, чем предыдущие, и Рори казалось, что он больше не выдержит, когда бешеные содрогания внезапно прекратились, и пронзительный крик младенца огласил воздух.

– Мальчик, милорд. – Майра подняла на вытянутых руках заливавшееся плачем крохотное создание, а горничная бросилась за теплыми пеленками.

Чувствуя, что его губы растягивает дурацкая ухмылка, Рори смотрел на крохотное тельце младенца с черным хохолком на голове, затем перевел взгляд на смоляные локоны своей жены. Протянув руку, он убрал с ее лица влажные пряди, и глаза Элисон на секунду приоткрылись.

– Я всегда любила тебя, Маклейн. С чего ты взял, что это не так?

Радостный вопль Рори разнесся по всему дому. К этому времени все последствия пожара были устранены, слуги сновали по комнатам, разжигая камины, а мужчины собрались внизу, чтобы решить судьбу пленника. Донесшиеся сверху звуки заставили всех поднять головы, и глаза каждого, кто слышал торжествующий крик Маклейна, увлажнились.

– Элисон родила мальчика! – крикнул Рори, перегнувшись через перила навстречу знакомым лицам, застывшим в ожидании! Толпа взорвалась восторженными возгласами, подхваченными бодрыми звуками волынки.

Рори на секунду растерялся, затем сбежал вниз по лестнице и принял стакан виски, протянутый ему Алексом. Проглотив его с неприличной поспешностью, он жестом велел всем наполнить стаканы. Толпа снова разразилась приветственными криками, а запрещенная волынка заиграла громче, наполнив затхлый воздух Стегсхеда необузданной, тревожащей душу музыкой гор.

Дугал схватил, две сабли, протянутые ему стоявшими поблизости мужчинами, и бросил их на мраморный пол. Этот дом никогда не был должным образом окрещен. Едва ли выдастся лучший момент для этого.

Рори взглянул на скрещенные сабли, затем на волынщика и широко ухмыльнулся, обведя глазами выжидающие лица родных и друзей. Окрыленный виски и радостью – в рубашке, бриджах и пледе, наброшенном на широкие плечи, – он подбоченился и пустился в бешеную пляску, известную его предкам на протяжении веков.

Смех и ликующие возгласы смешались со счастливыми слезами, струившимися по лицам людей, наблюдавших за молодым лэрдом, исполнявшим танец победы. Может, славные времена и ушли в прошлое, но только не гордый дух шотландцев! Волынка играла все громче, подхваченная стройным хором голосов, выводивших слова старинной песни.

Рори уступил место другим танцорам, бросив нетерпеливый взгляд наверх, где отдыхали его жена и ребенок. Ему хотелось быть с ними, но он понимал, что и остальным необходимо ощущать присутствие своего вождя в этот торжественный момент. Тяжело дыша от усталости, он пожал протянутую руку своего тестя, когда тот подошел, чтобы поздравить его, и радостно хлопнул пожилого мужчину по спине.

– Вот уж не думал, что наступит день, когда я буду радоваться, что моя дочь замужем за сумасшедшим варваром, но этот день пришел. Ты нужен ей, сынок. Позаботься о ней.

Рори не мог стереть с лица беззаботную ухмылку. Он провел половину своей жизни, преследуя единственную цель, вопреки суровым обстоятельствам. И вдруг все это перестало иметь значение. Стегсхед пока еще не принадлежит ему и, возможно, никогда не будет принадлежать. Он нарушил достаточно законов этой страны, чтобы провести в тюрьме остаток жизни. Не говоря уже о таком пустячке, как тот факт, что все деньги Элисон по праву принадлежат мужчине, стоявшему рядом с ним. Но все это больше ничего не значит. Он сказал Элисон правду – правду, которую долго отрицал, – и теперь чувствовал себя намного лучше. Это оказалось гораздо проще, чем можно было ожидать. Ухмылка Рори стала еще шире, когда он заметил скептическое выражение, с которым Хэмптон встретил заявление графа.

– Непременно, если она позволит, – хмыкнул Рори, принимая из чьих-то рук очередной стакан, и приподнял его в приветственном жесте, повернувшись к кузену Элисон. – Мне начинает казаться, что в крови Хэмптонов тоже имеется капелька безумия. Что ты сделал с моим кузеном, Алекс?

Хэмптон пожал широкими плечами и со скучающим видом: поднес к губам стакан.

– Немного остудил его пыл. Думаю, в ближайшее время он никого не побеспокоит. Где-то здесь была еще одна бутылка этого пойла. Как насчет того, чтобы выпить?

Граф приподнял бровь, не одобряя манеры своего наследника, но Рори только рассмеялся.

– Охотно, заодно посмотрим, кто из нас настоящий горец. Но вначале я должен посмотреть, как себя чувствует Элисон.

Коротко поклонившись, он поспешил к лестнице, несясь на крыльях счастья, забыв о боли в раненом плече. Теперь у него есть все – и это все ждет его наверху.

Майра впустила его внутрь и, сунув ему в руки спящего младенца, с кратким напутствием выскользнула из комнаты. Рори, неуклюже обнимая крохотный сверток, погладил мягкую, как лепесток цветка, щечку и потрогал неправдоподобно маленькие пальчики. В ожидании, пока он сможет разделить свою радость с женой, он присел на краешек кровати, с любовью глядя на прекрасную, женщину, лежавшую на подушках.

Внезапно сердце его сжалось от щемящей тоски. Наверное, ему послышалось. Он так хотел, чтобы это было правдой, что мог вообразить их в счастливую минуту. Не может быть, чтобы такая прелестная и нежная женщина, как Элисон, могла полюбить такого холодного и ожесточившегося мужлана, как он. Да еще после того, что он с ней сделал. Но, если она подождет, он исправит все причиненное ей зло, и тогда, возможно, и впрямь услышит эти слова. Слишком долго он не имел ни дома, ни семьи, хотя в глубине души всегда оставался семейным человеком. Рори крепче прижал к себе сына и убрал со лба жены непокорный завиток, чувствуя, как его сердце переполняется любовью, которой он был так долго лишен.

Черные ресницы поднялись, открыв сияющие серые глаза, и губы Элисон раздвинулись в улыбке, когда она обнаружила рядом с собой мужа и сына.

– Рори, я думала, что это не ты, а лунные грезы.

– И ты не ошиблась, сердечко мое. – Нагнувшись, он поцеловал ее в щеку и поднес ребенка ближе. – Видишь, что получается из таких грез. Опасная штука, скажу я тебе.

– О, мой хороший, какой же ты красивый, красивее, чем любые грезы. Дай его мне, Рори. – Элисон взяла сверток из его рук и приподняла уголок одеяла, чтобы рассмотреть крохотное создание, которое она произвела на свет. Довольно вздохнув, она подняла глаза и улыбнулась своему усталому мужу. – Он похож на тебя. Теперь у меня двое любимых мужчин.

Ошибиться в значении этих слов было невозможно. Они согрели сердце Рори, и он понял, что ничто и никогда не сможет их разделить. Он не владеет Элисон, они стали частью, друг друга, как и должно быть. Он обнял ее за плечи и прошептал, осыпая поцелуями ее щеку:

– И будет больше, поскольку я намерен и дальше любить тебя, но для этого у меня есть целая жизнь. А теперь спи, моя радость, и пусть тебя посетят лунные грезы. Я буду здесь, когда ты проснешься.

Сонно улыбнувшись, Элисон закрыла глаза и погрузилась в приятные сны о бешеном воине с медно-рыжими волосами и ребенком на руках.