Глава 14

Келли была довольна ходом интервью. Хорошо, что она надела бледно-розовое платье от Диора и туфли на низком каблуке. Юбка была чуть выше колен, однако настолько узкая, что, когда Келли уселась, она уехала наверх, эффектно приоткрыв стройные бедра. На Джейсона встреча с ней явно произвела впечатление, однако Келли показалось, что он немного нервничает. Они сидели в гостиной модного отеля «Симпсон».

– Не многим известно, как вы с Дугласом познакомились, – начал Роудс. – Если не ошибаюсь, это произошло в Нью-Йорке?

– О да! – с живостью подтвердила Келли. – Это было необыкновенно романтично. Мы познакомились на важном издательском вечере, Дуглас беседовал с какими-то финансистами по поводу своего очередного проекта. С женщинами он довольно робок и застенчив, однако, увидев меня, тут же сам подошел ко мне и сказал, что я самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. И добавил, что мы должны во что бы то ни стало немедленно поужинать вдвоем. Он повел меня в ресторан. На следующее утро Дуглас пригласил меня позавтракать вместе, а потом – пообедать и снова – поужинать. Так продолжалось день за днем. Причем он вел себя как истинный джентльмен, ни разу ко мне даже не прикоснулся. Мы только говорили и говорили, пытаясь лучше узнать друг друга. А еще через несколько дней он сделал мне предложение…

– Таким Дугласа Холлоуэя, пожалуй, не знает никто, – заметил Роудс, – но наших читателей, конечно, прежде всего интересуют его деловые качества.

– Не стану кривить душой, Джейсон, и утверждать, что жить с ним легко, – сказала Келли. – Главное для Дугласа – его работа. Моя роль сводится к тому, чтобы всегда и во всем помогать ему. Возможно, кому-то это покажется старомодным, а многие современные женщины будут меня за это презирать, однако именно так сложилась наша семейная жизнь. Я сопровождаю мужа во всех его поездках, слежу, чтобы он ни в чем не нуждался. Не забываю даже прихватывать с собой в поездку пару пакетиков его любимого сорта кофе. Такие, казалось бы, пустяки имеют очень большое значение.

– А дети, Келли? – спросил вдруг Джейсон. – Почему вы не заводите детей?

– Прежде всего потому, что Дуглас изначально был против. Он хотел, чтобы мы посвятили себя друг другу. – Она кокетливо улыбнулась. – Я вам скажу правду, но только в интервью это не пойдет: по-моему, Дуглас был очень ревнив и просто не хотел делить меня с кем бы то ни было, даже с собственным ребенком. Но теперь он осознал, что это неправильно, и мы делаем все возможное, чтобы завести ребенка. – Игриво подмигнув Джейсону, она добавила: – Надеюсь, что к тому времени, когда вы подготовите интервью для печати, я смогу поделиться с вами кое-какими новостями на сей счет.

Они вели беседу в том же русле еще с полчаса, когда Джейсон взглянул на часы. Пять минут двенадцатого – время нанести решающий удар пришло.

– Теперь расскажите, Келли, про ваш новый дом. Когда вы собираетесь переезжать? Говорят, это просто какой-то сказочный чертог.

Келли озадаченно взглянула на него:

– Какой новый дом?

– Не отпирайтесь, Келли, не рассчитываете же вы, что никто не узнает о таком дворце. Особняк стоимостью пять миллионов фунтов стерлингов! Дом номер тринадцать по Ист-Хит-роуд. Нам известно, что Дуглас приобрел его за бесценок полгода назад. Сейчас дом уже полностью перестроен, и вы, наверное, готовы перебраться туда. Отделка, судя по всему, обошлась вам в целое состояние. Кто ваш дизайнер?

Прекрасное лицо Келли превратилось в маску. Она одарила Джейсона Роудса таким взглядом, словно он только что попросил ее сделать ему минет. Он же, словно ничего не замечая, продолжал:

– Насколько мне известно, консультантом по отделочным работам была Бекки Уортингтон. И это довольно странно, ведь она уже на восьмом месяце беременности.

Мозг Келли работал мучительно медленно, она словно видела кошмарный сон – ей нужно бежать, а ноги еле-еле передвигаются. Бекки Уортингтон, она встречалась с ней несколько раз на торжественных мероприятиях «Трибюн»… Дочь богатого землевладельца из Йоркшира… Бывала у них дома… Незамужняя, сухопарая, аристократичная, с крохотными сиськами… Несколько раз оставляла она сообщения на автоответчике – так, ничего особенного. А теперь особняк… Восьмой месяц беременности…

Келли схватила свою роскошную сумочку от Диора и, извинившись перед Джейсоном, не чуя под собой ног, помчалась в туалет. Оттуда позвонила по мобильному телефону Кейт.

– Я тебя почти не слышу, – сказала ее подруга. Она сидела в ресторане с одной из своих лучших осведомительниц. Меньше всего на свете Кейт хотелось сейчас вступать в долгую беседу с Келли. – Я могу перезвонить тебе?

– Нет, – прошипела Келли. – Только одно скажи: это вовсе не Джорджина, да? Бекки Уортингтон. И она ждет от него ребенка!

– О, Келли, я это только что сама узнала! – поспешно соврала Кейт. – Но я не уверена, правда ли это (еще одна ложь). Возможно, это просто злые сплетни.

Кейт попыталась перезвонить Келли, но ее мобильник не отвечал. «Черт побери, до чего не вовремя!» – подумала Кейт и, извинившись перед собеседницей, уединилась в дамском туалете и позвонила своему редактору.

– Привет, Тристан, – сказала она, когда он ответил. – Мы должны завтра же дать в печать статью про внебрачного ребенка Холлоуэя.

– Почему? – изумился тот. – Мы ведь хотели подождать, пока Келли не разоблачит их.

– Насколько мне известно, она их уже разоблачила, – заявила Кейт. – Подробности сообщу через десять минут из машины, а через пятнадцать минут буду на работе.


Келли решительно прошагала к столу, за которым ее ждал Джейсон, схватила его диктофон, достала кассету и швырнула ее в чашку с кофе.

– Никакого интервью не будет, – отчеканила она. – Посмейте хоть одно слово из этого опубликовать, и я вам такой иск вчиню, что вы без штанов останетесь. Поняли?

Не дожидаясь ответа, Келли развернулась и направилась к выходу.

Такси доставило ее к зданию «Трибюн» за десять минут. Келли поднялась на лифте и прошла в приемную Дугласа.

– Где эта скотина? – свирепо спросила она Джулию, его помощницу.

– Мистер Холлоуэй сейчас проводит заседание правления, – без запинки отбарабанила та. – Надеюсь, он скоро освободится. Если у вас срочное дело, миссис Холлоуэй, я могу передать ему записку.

– Оно настолько срочное, что я сама ему все передам, – бросила Келли и направилась в сторону зала заседаний.

– Но, миссис Холлоуэй, туда нельзя! – пискнула Джулия. – Вы не имеете права…

– А кто меня остановит, черт возьми? – презрительно фыркнула Келли, ускоряя шаг.

Когда она ворвалась в зал заседаний, головы присутствующих повернулись в ее сторону. Карсон, который что-то говорил, замолк, не закончив фразу.

Келли остановилась во главе стола с таким видом, словно собиралась зачитать официальное сообщение.

– Уважаемые члены правления, – начала она, четко произнося каждое слово. – Я хочу отнять у вас немного времени, чтобы раскрыть вам глаза на истинную сущность руководителя компании, моего мужа Дугласа Холлоуэя.

Дуглас поднялся из-за стола.

– Не смей ко мне приближаться, грязный лживый изменник! – взвизгнула Келли.

Дуглас снял трубку внутреннего телефона:

– Джулия, немедленно вызови сюда охрану.

Тем временем Келли уже вопила во весь голос:

– Он давно изменяет мне с Бекки, дочерью Чарльза Уортингтона! Бекки ждет от него ребенка. К великому сожалению, я тоже жду ребенка от этого подлого лицемера. Дуглас, ты мерзавец и иуда! И про ваше любовное гнездышко мне тоже все известно.

В комнате стало тихо, как в склепе. Все чувствовали себя крайне неловко. Вошли двое охранников, и один из них нерешительно дотронулся до руки Келли.

– Не смейте ко мне прикасаться! – предупредила она. – Я беременна. – Она направилась к выходу, но уже в дверях остановилась и громко спросила: – Неужели вы по-прежнему считаете, что этому человеку можно доверить руководство такой солидной компанией?

* * *

Как и многие другие мужчины, имеющие любовниц, Дуглас неоднократно уверял Бекки, что не спит со своей женой. Для Бекки это было очень важно. Она с трудом мирилась даже с тем, что Дуглас до сих пор жил с Келли под одной крышей. А про ту злополучную ночь, когда Дуглас решил проверить пластырь от импотенции, он Бекки и словом не обмолвился – не хотел ее расстраивать.

Но каким образом, черт побери, Келли ухитрилась забеременеть? И что за невероятное стечение обстоятельств?! Один-единственный половой акт за долгие месяцы, и именно в ту ночь она залетела! Дуглас вспомнил, как когда-то мечтал, чтобы у них с Келли были дети. Но это было давно, а он не любил ворошить прошлое.

«Может, у нее случится выкидыш, – с надеждой подумал он. – Может, она вообще все это сочинила, чтобы меня припугнуть?» В одном Дуглас был уверен полностью: через час весь Лондон будет знать о сцене в зале заседаний и о беременности Келли.

Ему не хватало времени. Сейчас, когда подписание договора с телекомпанией «Фостерс» было почти решенным делом, ему меньше всего хотелось тратить время на объяснение с Бекки. Но выхода не было.

Вернувшись в кабинет, он сразу позвонил ей.

– Любимая, нам нужно встретиться, – сказал он, когда она подошла к телефону. – «Савой-гриль», в час дня, тебя устроит?

Сам Дуглас избегал подобных мест из-за царящего там духа снобизма, однако учел, что в «Савой-гриле» наверняка будет много людей, которые узнают его и Бекки, а раз так, то сцену она ему там не закатит. Дуглас сознавал, что пошел на этот шаг из трусости, но в отношениях с женщинами он никогда храбростью не отличался.

Когда Дуглас, опоздав на полчаса, вошел в ресторан, Бекки, строгая и элегантная, уже ждала его в дальней угловой кабинке. Одета она была в просторный замшевый пиджак и черные брюки. В конце восьмого месяца беременности скрыть живот было уже невозможно, но Дуглас не мог не отметить, что выглядела Бекки прекрасно. Она поцеловала Дугласа и взяла его за руку.

Мимо чопорно прошествовала пожилая официантка в белоснежном фартуке. Она торжественно катила перед собой тележку, уставленную громоздкими серебряными блюдами. Из-за подобной помпезности Дуглас и не выносил этого места.

– В чем дело, дорогой? – взволнованно спросила Бекки. – Вид у тебя ужасный.

Кабинки вокруг них были уже заняты. Рядом были политики, бизнесмены – все они знали Дугласа в лицо.

– Я должен сказать тебе нечто очень важное, – начал он. – Но только запомни самое главное – я тебя люблю. Люблю больше всех на свете.

– Я это знаю, милый. – Бекки обворожительно улыбнулась и погладила его по руке.

– Келли беременна, – выпалил он, пряча глаза.

Бекки озадаченно воззрилась на него. Затем снова улыбнулась.

– Но ведь это прекрасно, – сказала она. – Значит, она уже кого-то нашла, да? Я очень рада. Теперь, наверное, она тебя отпустит? А кто он? Я его зна… – Она замолкла на полуслове, увидев смертельную муку во взгляде Дугласа. – Кто он, Дуглас?

– Бекки, я допустил идиотскую ошибку, – выдавил он. – Клянусь, это случилось один-единственный раз. Она меня соблазнила. Я не мог ничего поделать, просто потерял над собой контроль. Прости меня.

Бекки медленно отняла руку и положила ее на свои колени. Оглушенная услышанным, она мысленно повторяла страшные слова Дугласа. Ей стало нехорошо. Она вынашивала ребенка, ребенка Дугласа. Но и Келли тоже ждала ребенка от Дугласа. Сам он всегда уверял ее, что Келли не хочет заводить детей, божился, что не любит жену. Клялся, что давно с ней не спит. И – всякий раз врал.

А ведь подруги предупреждали ее, что Дугласу нельзя доверять. «Держу пари, он уверяет тебя, что не спит с женой. Будь с ним поосторожнее, Бекки. Все женатые мужчины водят за нос своих любовниц».

Но Дуглас был не такой, как все. Она любила его. И безгранично верила ему.

Но теперь Бекки хотелось только одного – оказаться дома и лечь на диван, чтобы унять грызущую боль внутри.

– Ты обманул меня, – сказала наконец она. – И я тебя никогда не прощу.

– Бекки, умоляю, не надо! – взмолился Дуглас. – Ведь я люблю тебя. Да, я допустил ошибку, и я бы все отдал, чтобы повернуть время вспять, но, увы, это невозможно. Бекки, родная моя, я все сделаю, чтобы загладить свою вину! Только скажи, что прощаешь меня.

– Этого я тебе не скажу, – холодно ответила Бекки. – Потому что, в отличие от тебя, не привыкла врать. Тем более – глядя людям в глаза. И уж никогда бы я не обманула любимого человека.

– Бекки, я все исправлю, – в отчаянии повторял Дуглас. – Мы должны подумать о нашем ребенке. Я все сделаю, поверь, родная.

– Похоже, Дуглас, тебе придется думать сразу о двух детях, – сказала Бекки. – Причем все узнают, что у Келли тоже ребенок от тебя. Все поймут, что ты меня предал. Как ты мог, Дуглас? Ведь я тебе верила. Сколько раз ты мне врал? И сколько раз спал со своей женой? Тебе нравилось выбираться из ее постели и забираться в мою, да? Ты нас сравнивал? И кто из нас лучше – она, да? – Из уголка ее глаза выкатилась слезинка.

– Бекки, клянусь, это произошло всего один раз, – пробормотал Дуглас. – По ошибке. Нелепой и несчастной ошибке. – Он попытался снова взять ее руку, но Бекки не позволила. Прежде она никогда так не поступала, и Дугласу показалось, что его грудь пронзили кинжалом.

– Не прикасайся ко мне, – холодно сказала она. – Не думаю, что позволю тебе когда-нибудь ко мне прикоснуться снова. А сейчас я должна уйти. Боюсь, мне станет плохо.

Дуглас проводил ее взглядом, высокую, стройную и элегантную. Именно эту женщину он ждал всю свою жизнь. Он не мог позволить себе потерять ее из-за идиотской ошибки.

«Пусть немного успокоится, – подумал он. – А я отправлю ей корзину белоснежных лилий, от которых она без ума».


Выйдя из запасного выхода «Савоя», Бекки решила прогуляться по набережной. Дойдя до высокого египетского обелиска «Игла Клеопатры», охраняемого спящими каменными львами, она присела и уставилась в мутные воды Темзы.

Узнав, что забеременела, она бросила курить, но сейчас ее отчаянно тянуло выкурить сигаретку и выпить вина. Желудок мучительно ныл, голова налилась свинцом. С детства любые страхи и волнения вызывали у нее боль в желудке, и теперь, повзрослев, Бекки по-прежнему реагировала на страхи и волнения так же.

С самого детства в ней воспитывали чувство долга. Брак ее богатых родителей нельзя было назвать очень удачным, однако мать в свое время объяснила Бекки, почему не ушла от отца.

– Мне даже в голову это не приходило, – сказала она. – Ведь я жена, а вдобавок еще и мать. Женщина должна нести свой крест. Это мой долг. А особенного счастья в браке я и не ждала, главное для меня – мир и спокойствие, а все это у меня есть.

Уортингтоны были одним из старейших и богатейших семейств в Северном Йоркшире. Прекрасное образование Бекки – сначала в частной школе-пансионе, а потом в одной из лучших швейцарских гимназий – сделало ее завидной невестой. Родители рассчитывали на подходящую партию, однако Бекки поразила всех: она устроилась работать в рекламное агентство и отвергала одного аристократа за другим. Ей хотелось жить «как все люди»: иметь работу, влюбиться, иногда развлекаться. И вскоре она встретила Дугласа Холлоуэя.

Родители отнеслись к ее поклоннику с презрением, как и к любому другому нуворишу. Костюмы с Сэвил-роу,[14] сорочки ручной работы, отделанный серебром «бентли» 1957 года, вышколенный англичанин-дворецкий – все это свидетельствовало, по их мнению, о его стремлении прослыть «белой костью», тряся туго набитой мошной. Сэр Чарльз долго вспоминал, что не видел зрелища нелепее, нежели Дуглас Холлоуэй в охотничьем костюме – как-то раз он пригласил газетного воротилу поохотиться на фазанов в своих угодьях. Дуглас добрую дюжину раз повторил, что его охотничий наряд и роскошное ружье куплены в магазине фирмы «Холланд энд Холланд»,[15] старинного поставщика королевской фамилии. Уортингтоны опасались, что и в их дочери Дуглас видит прежде всего охотничий трофей или трамплин, с помощью которого может взять недоступный бастион закрытого сообщества аристократии.

От матери Бекки унаследовала здравый смысл. И вот сейчас, сидя в тени древнего египетского обелиска, она трезво взвешивала все «за» и «против». Она могла бросить Дугласа и воспитывать ребенка в одиночку или же простить изменника. Бекки хорошо знала, что собой представляют мужчины. Еще девочкой она не раз слышала, как родители ссорятся по поводу очередной отцовской измены. Да, такова жизнь. Мужчины развлекаются на стороне, а верные жены их прощают.

И все-таки Бекки было безумно обидно. Ее душили слезы, хотелось поплакать на плече матери. Не долго думая она остановила такси и назвала адрес родительского поместья в Северном Йоркшире.


Дэниел приехал в Лондон один, без Жаклин, и Дуглас пригласил Джорджину вечером посидеть и распить с ними бутылку вина в баре. С Бекки ему связаться не удавалось, но он оставил сообщение на ее мобильном телефоне, что в десять хочет встретиться с ней в обычном месте. Исчезновение Бекки его не слишком озаботило. «Это даже хорошо, – подумал он, – пусть где-нибудь побродит и поостынет».

После скандала на заседании совета директоров у Джорджины не хватило духу отказаться от встречи с Дугласом.

Сразу после обеда в ее кабинет влетел Феретти. Он просто сиял.

– Вы не поверите, Джорджина, – сообщил он, – но Келли Холлоуэй только что ворвалась в зал заседаний и при всех отхлестала своего благоверного по щекам. Вопила, что вывела его на чистую воду, что знает о его связи с Бекки Уортингтон, которая ждет от него ребенка. Но главное, что и сама Келли беременна! Представляете? Она там все вверх дном перевернула, словно в нее бес вселился. Пришлось полицию вызывать, чтобы ее утихомирить.

Бедный Дуглас, подумала Джорджина. Пусть даже половину этих жутких деталей Феретти и выдумал, все равно это казалось кошмаром. Откуда Келли узнала про внебрачную связь Дугласа? Ведь он вел себя предельно осторожно. И что болтал Феретти про ее беременность? Господи, ну и передряга! Дугласу не позавидуешь.

– Феретти, – возмутилась Джорджина, – как вы можете с такой радостью описывать чужие несчастья?! Неужели вам это и в самом деле удовольствие доставляет?

Феретти надулся.

– А вот Шэрон просто обхохоталась, когда об этом узнала, – обиженно сказал он. – Я и сам, когда она мне рассказывала, смеялся до упаду. Поделом этому прохвосту, – мстительно заключил Пит и ушел.

Вот почему, получив от Дугласа приглашение, Джорджина поняла, что должна с ним встретиться. Она тут же перезвонила Белинде, объяснила ситуацию и предупредила, что задержится и к ужину опоздает. Они договорились сегодня поужинать с друзьями.

– Послушай, Джорджина, – начала Белинда, – я могу войти в твое положение, когда тебе приходится задерживаться на работе. Но ведь я прекрасно знаю, что провести вечер в обществе Дугласа и его братца тебе вовсе не улыбается. Почему же ты опять меня подводишь? Мне надоело, что ты заявляешься к тому времени, когда официанты приносят кофе. Лучше бы я одна пошла.

– Пожалуйста, не устраивай сцену, – со вздохом попросила Джорджина.

– Я не собираюсь устраивать тебе сцену, – отрезала Белинда. – Но мне до смерти надоело, что ты мной пренебрегаешь. Ты всегда занята, тебе вечно некогда, ты валишься с ног от усталости. А когда наконец добираешься домой, то я должна за тобой ухаживать. Можно подумать, будто я замужем за каким-нибудь шовинистом-мужланом.

– А ты ведешь себя точь-в-точь как сварливая жена, – ответила Джорджина и в сердцах бросила трубку.

К бару, в котором они встречались с Дэниелом, Дуглас подвез ее на своем автомобиле. Всю дорогу они молчали. Джорджина слишком хорошо знала Дугласа, чтобы попытаться начать разговор. Когда он уходил в себя, контакт с ним был попросту невозможен.

А вот Дэниел, напротив, тут же попытался расшевелить брата.

– Я все знаю, – заявил он. – Келли позвонила Жаклин и все рассказала. Представляю, что тебе пришлось пережить. Возможно, это и к лучшему. По крайней мере теперь вам больше не надо прятаться.

– Я не хочу это обсуждать, – сухо бросил Дуглас. – Меня интересует лишь одно: как она об этом разнюхала? Я уверен, кто-то специально это подстроил. Меня предали.

Дэниел счел неуместным напоминать Дугласу, что он сам предал и жену, и любовницу. Разговор явно не клеился. Наконец Дэниел, сославшись на дела, удалился. Дуглас по-прежнему пребывал в самом дурном расположении духа. И даже – что было удивительно – заказал вторую бутылку вина.

– Посиди со мной еще, Джорджина, – попросил он и, сокрушенно покачав головой, добавил: – Я не хотел огорчать Келли, но меня подставили. Неделями собирался с духом, но всякий раз стоило мне начать разговор, как она закатывала истерику, вот я и откладывал признание. Господи, ну и влип же я!

– Но почему она позвонила именно Жаклин? – спросила Джорджина. – С какой стати? Мне казалось, они не очень хорошо ладят.

– Наверное, – предположил Дуглас, криво усмехаясь, – Келли приятно было поговорить с женщиной, которая ненавидит меня столь же яростно, как и она сама.

– Но почему, Дуглас? Чем вы так не угодили Жаклин? Я никогда не понимала, отчего она настроена к вам столь враждебно. – Джорджина и прежде не раз задавала ему эти вопросы, однако Дуглас неизменно пропускал их мимо ушей.

– Обещай, что никому не расскажешь, – потребовал он.

– Клянусь, – быстро ответила Джорджина.

– Ну так вот, – сказал Дуглас, немного помолчав. – Дело в том, что Жаклин была моим первым серьезным увлечением, первой женщиной, с которой я переспал. Мы познакомились в университете и вскоре полюбили друг друга. Ты и сама помнишь, что такое первая любовь. Тогда Жаклин была чудо как хороша! Смешливая, веселая. Теперь, глядя на нее, ты ни за что бы этого ни заподозрила. Потом вышло так, что она забеременела, а я… наверное, я тогда оплошал. Я не хотел детей и уж тем более не собирался жениться. Мне ведь было всего девятнадцать.

Он умолк. Джорджина тоже молчала, зная, что лучше его не торопить.

– Мы долго обсуждали, как нам быть, – продолжил наконец Дуглас. – Жаклин была настроена во что бы то ни стало сохранить ребенка. Мы спорили до хрипоты, и в конце концов я сказал, что коль скоро она так мечтает о ребенке, то я готов выплачивать деньги на его содержание, однако ни о каком браке не может быть и речи. Несколько дней спустя Жаклин пришла ко мне. Выглядела она ужасно, была бледна как смерть. Жаклин сказала, что из-за меня была вынуждена пойти на аборт и никогда не простит мне убийства нашего ребенка.

Сердце Джорджины замерло. Такого она не ожидала.

– А за Дэниела она вышла в отместку, – добавил Дуглас, отпив вина. – Чтобы уязвить меня. И это ей удалось. Я так страдал, что был вынужден покинуть Канаду. Сил моих не было видеть их вместе. И вот теперь, тридцать лет спустя, я вновь наступил на те же грабли. Правда, я до сих пор не могу поверить, что Келли и в самом деле беременна. Вполне возможно, она это выдумала.

– Но есть возможность, что она забеременела от вас? – спросила Джорджина.

– Крайне небольшая, но есть, – признался Дуглас, уставившись в какую-то точку на стене. – Но это ничего. Главное сейчас для меня – помириться с Бекки. Извини, Джорджина, но мне пора идти. Я обещал ей быть к десяти.


Едва вернувшись домой, Джорджина налила себе вина и поставила компакт-диск. Мысли ее унеслись к газете и к предложению Дугласа слетать в Австралию. Отпуск вдали от Лондона казался довольно соблазнительным. Тем более что вернуться она могла через Южную Африку и там повидалась бы с родными.

Тем временем обстановка на работе накалилась. Новая ведущая журналистка «Трибюн», которую взяла в штат Шэрон, попыталась сделать из «Санди» антиправительственную газету. Джорджине теперь приходилось переписывать ее статьи.

Дуглас, напротив, тащил «Санди трибюн» в противоположную сторону. Иными словами, газету по-прежнему издавали трое. И битвы между ними разгорались нешуточные.

Отношения с Белиндой стали довольно натянутыми. Джорджина подумала даже, что, возможно, для них обеих лучше было бы совсем перестать встречаться. Ее размышления прервал приход Белинды. Отомкнув дверь своим ключом, она выхватила из руки Джорджины бокал вина и залпом опустошила его, затем прошла в гостиную и налила себе еще.

– Может, тебе уже достаточно, милая? – озабоченно спросила Джорджина.

– Как ты смеешь мне указывать?! – взвилась Белинда, пролив немного вина на пол. – Я сама прекрасно знаю, сколько мне можно пить. – Закурив сигарету, она, подбоченившись, стояла в центре гостиной. Бокал вина в одной руке, сигарета в другой – ее поза говорила о готовности вступить в бой.

– Ты ужинала? – поинтересовалась Джорджина. – Могу тебе что-нибудь сварганить.

Белинда горестно вздохнула.

– Ты себя выдала, – уныло констатировала она. – Ты напрочь забыла, что я ждала тебя в ресторане. А ведь обещала прийти. Ты провела вечер с кем-то другим, да?

У Белинды была навязчивая идея, что Джорджина способна изменить ей с мужчиной. Всякий раз, когда она выпивала, ее мучил этот вопрос, а сегодня она явно перебрала.

– Милая, я была с Дугласом и Дэниелом, – терпеливо напомнила Джорджина. – Ни с кем больше я не встречаюсь. И поверь, мне очень хочется, чтобы у нас с тобой все было хорошо. Да, кстати, я собиралась кое-что с тобой обсудить. Дуглас предложил мне слетать в Австралию, чтобы разобраться с одной газетой, которую он присмотрел. Это займет неделю, а потом я хотела бы еще на недельку заскочить к родным в ЮАР. Как ты на это смотришь?

– А какой смысл спрашивать об этом меня? – вызывающе переспросила Белинда, отпивая вина.

– Просто сейчас, мне кажется, время вполне благоприятствует этому, – пояснила Джорджина. – Шэрон по уши в дерьме после истории с таиландской проституткой, и ей временно не до меня. Хотя мне известно, что она копается в моем прошлом и следит за каждым моим шагом. На это время я хотя бы избавлюсь от слежки.

– Я вижу, Джорджина, ты все отлично продумала, – сказала Белинда. В ее голосе звучала горечь. – А обо мне не беспокойся. Знаешь, в чем твоя беда? Ты всегда печешься только о себе и о своей вонючей газетенке. Кроме собственной персоны, тебя никто на свете не интересует. Так вот, знай – мне это до смерти надоело! – Она повалилась на пол и разразилась рыданиями.

Джорджина кинулась к ней и, положив голову Белинды себе на колени, стала нежно ее гладить.

– Ну будет тебе, Белинда. Ты сама знаешь, насколько мне дорога.

– Но ты не любишь меня, Джорджи, – прохныкала Белинда. – Ведь так, да?

Лишь усадив Белинду в такси, Джорджина вздохнула с облегчением. Да, похоже, их отношения зашли в тупик и разрыв пойдет обеим на пользу.

А ведь совсем недавно, со вздохом призналась себе Джорджина, ей казалось, что рядом с Белиндой она счастлива. Но они жили в каком-то иллюзорном, несуществующем мире, который сами и придумали. Реальность же оказалась не только суровой, но и горькой. Белинду она, безусловно, любила, хотя признаться в этом могла лишь их общим друзьям, да и то потому лишь, что те сами были гомосексуалистами.

Джорджина понимала: она попала в западню. Ее мучили угрызения совести, ведь меньше всего на свете она хотела причинить Белинде боль. Но с другой стороны, в глубине души она отдавала себе отчет, что уже не знает, как ответить на последний вопрос Белинды.


В десятый раз Дуглас, позвонив Бекки, слышал суховатый голос автоответчика. Что ж, думал он по пути к дому на Девоншир-плейс, где они тайком встречались с Бекки, она имеет право обижаться на него. Ничего, в его объятиях она быстро придет в себя.

К немалому удивлению Дугласа, дом был погружен во тьму. Бекки всегда оставляла для него свет в прихожей, даже если сама была утомлена и ложилась спать. В последнее время она быстро уставала и укладывалась в постель около десяти вечера. Дуглас прошел в спальню – там было пусто. В кухне никаких следов присутствия Бекки он тоже не нашел. Не было и записки. Сердце Дугласа впервые стиснули леденящие пальцы страха. «Думай, Дуглас, – приказал он себе. – Если ее здесь нет, то где она может быть?»

Он пешком прошел до квартиры Бекки. Там его тоже ждала пустота, которая, однако, не шла ни в какое сравнение с пустотой и паническим ужасом, поселившимися в его сердце.

Усевшись в старинное французское кресло рядом с журнальным столиком, на котором стоял телефон, Дуглас раскрыл записную книжку Бекки. Был уже второй час ночи, но его это не смутило. Первый звонок – ее сестре, Саре.

– Сара, это Дуглас, – начал он, даже не удосужившись извиниться за то, что беспокоит ее в неурочное время. – Бекки не у вас?

– Ах, это вы… – процедила Сара. – Нет, ее здесь нет. Хотя, если бы и была, я сомневаюсь, что сказала бы вам это.

– Сара, не говорите со мной так. Я должен во что бы то ни стало найти Бекки. Вы хоть представляете, где она может быть?

– Нет, – ответила Сара. – И вообще, может, оставите ее в покое? Вы ей и так слишком много горя принесли. – В трубке послышались короткие гудки.

Дуглас методично обзвонил всех подруг Бекки, имена которых значились в телефонной книжке. Ни одна не знала, где Бекки. Наконец, перебрав всех подруг, Дуглас позвонил отцу Бекки.

– Сэр Чарльз, – начал он, – я пытаюсь разыскать Бекки. Она не у вас?

– Могу вам сказать лишь одно: она в безопасности! – гневно ответил сэр Чарльз, безукоризненно, как полагается выпускнику Итона, выговаривая слова. – Днем она приехала к нам в ужасном состоянии, а вечером отбыла в другое место. Я никогда не скрывал, что считаю вас крайне неподходящей партией для моей дочери, Дуглас. И своим поведением вы подтвердили мою правоту. Вы негодяй, сэр.

– Но, сэр Чарльз, я должен ее найти… – взмолился Дуглас. Однако отец Бекки уже повесил трубку.

Сэр Чарльз все равно не сказал бы ему, что Бекки сейчас мирно спит в своей девичьей спальне.

Дуглас медленно прошел на кухню и налил себе виски, почти полстакана. Сняв пиджак, с недоумением понял, что взмок от пота. И запах у этого пота был необычный – так пахнет страх.

В мозгу назойливо билась одна мысль: нужно разыскать Бекки. Любой ценой. И Дуглас набрал номер Джорджины.

С трудом оторвав голову от подушки, Джорджина протянула руку к телефону и одновременно посмотрела на часы. Сердце сжалось от знакомого, но подзабытого уже страха. Больше всего на свете она опасалась, что позвонят из дома и сообщат: кто-то из ее родных тяжело болен, а то и что-нибудь похуже. В полчетвертого утра хороших новостей ждать не приходилось. Услышав голос Дугласа, она ощутила неимоверное облегчение.

– Я понимаю, Дуглас, что вам ничего не стоит разбудить любого из своих служащих в самое неподходящее время, – проворчала она. – Вы хоть на часы смотрели?

– Джорджина, мне нужна твоя помощь, – сказал он, пропуская ее слова мимо ушей. – Ты единственная, на кого я могу положиться. – Джорджина похолодела. Такие нотки в голосе Дугласа она слышала впервые – он звучал просто панически. Сон мигом улетучился.

– Дуглас, что случилось?

– Бекки пропала, и ты должна помочь мне найти ее. У тебя есть надежный человек, который знает, как искать пропавших людей? Такой, кому ты полностью доверяешь? Как насчет Майкла Гордона?

– Майклу я доверяю, как самой себе, – быстро ответила Джорджина. – А что случилось, Дуглас? Думаете, с ней мог произойти несчастный случай?

– Нет, она просто исчезла, но я должен любой ценой найти ее. Далеко уйти она не могла – она на девятом месяце беременности. Пусть все проверит – вокзалы, Евротуннель.

– Проще отыскать иголку в стоге сена, – рассудила Джорджина. – Дуглас, она может быть где угодно. Мне необходимо знать номер ее автомобиля, номера кредитных карточек, имена и адреса ближайших подруг, знакомых и родственников. И я немедленно попрошу Майкла заняться поисками.

– Спасибо, – сказал Дуглас и положил трубку.

Джорджина вдруг с изумлением осознала, что он поблагодарил ее впервые в жизни.

Загрузка...