Тайлер
Четыре года и шесть месяцев назад
— Я уверен, что ты хочешь пойти со мной.
Скользя взглядом от крыльца магазина к моему дому и обратно на Дже, я не могла выкинуть его слова из головы. Хочу ли я пойти с ним?
У меня было меньше пяти минут, чтобы принять решение.
Я не понимала, почему вообще задумалась об этом. Даже если бы я очень этого хотела, мне не позволили бы никуда с ним идти. Я даже не должна была стоять рядом с ним на тротуаре. Если Мина узнает об этом, то просто убьет меня. Причем в буквальном смысле, если верить тому, что сказала Винтер. Я могла придумать какой-то предлог, чтобы заговорить с ним. Но куда-то идти? Мне пришлось бы заявить, что меня похитили, чтобы выкрутиться.
— Я не могу пойти с тобой, — наконец заявила я, надеясь на то, что это заставит мои ноги сдвинуться с места.
Они не желали двигаться. Ни на шаг. Я не понимала, почему застыла на месте, когда обязана была пробежать три квартала до своей квартиры и закрыться внутри.
И я не совсем осознавала, почему каждый раз, когда чувствовала, что вот-вот сорвусь с места, выражение его лица полностью уничтожало это желание.
— Если бы ты не могла этого сделать, то уже давно бы ушла.
Снова этот голос. Тот самый, который задел меня во всех местах, в которых не должен был. Коснулся тех мест на моем теле, которые отчаянно нуждались в таком мужчине, как он. Эти места имели достаточно много влияния, чтобы у меня возникло желание проигнорировать предупреждения Винтер и поддаться уговорам Дже.
— Я не могу.
И тут я ощутила, что сделала шаг. А потом еще несколько шагов, но они были сделаны не в том направлении. Я обнаружила, что скрылась в темноте дверного проема, а козырек защищает меня от улицы. Я сложила руки на животе, а мои зубы застучали. Все было как в тумане, а мои волосы стали слегка влажными. У меня не было с собой зонтика. Я не хотела. Я не желала, чтобы это подтолкнуло меня к решению, которое могла принять. Я не должна идти с Дже.
Я ненавидела то, что все так.
Мне уже почти стукнуло двадцать.
И выбор поговорить с этим парнем, пойти с ним домой, позволить ему окружить меня вниманием был отнят у меня.
Дже приблизился и протянул мне свою куртку. Она не выглядела плотной. Это было что-то в стиле милитари камуфляжного цвета.
— Накинь это. Ты выглядишь так, словно замерзла.
— Совсем нет.
Он слегка пригнулся, чтобы уместиться под козырьком. Казалось, что это пространство слишком мало для него. Здесь было слишком уютно для нас двоих. Всего несколько сантиметров, и он коснется меня.
Мысль об этом пугала меня, но совсем не по тому поводу, по которому должна была бы.
— Почему тогда ты дрожишь?
Потому что я желала, чтобы этот незнакомец был рядом. Потому что его присутствие умиротворяло меня, но в то же самое время возбуждало. Потому что я не хотела, чтобы эти глаза покидали меня.
Потому что я испугалась, что клеймо, полученное от «Ачурди», стало самой большой ошибкой в моей жизни, и я не знала, есть ли какой-то способ все исправить. По словам Винтер, его не было. Была ли она права? Она осознала это, благодаря собственным ошибкам? Или она врала?
— Я не знаю, — прошептала я.
— Возьми мою куртку.
Я замотала головой.
— Возьми, — настаивал он. — И назови мне свое имя.
Я могла сказать ему что угодно, любое имя — Чизбургер, Винтер или Мина. Или я могла использовать имя любой из девушек в «Ачурди». Но я не сделала этого.
— Тайлер.
— Тайлер...
— Мои родители до последнего думали, что у них будет мальчик.
Взгляд, который был устремлен в мою сторону, пробуждал во мне желание быть с ним откровенной. Его глаза все еще были такими же темными. Его подбородок был слишком волевым. И у него был такой нос, что я была уверена, что он принял на себя не один удар. Но не его черты лица вынуждали меня говорить. Чувство, которое он пробудил во мне, кричало, что он жаждет знать большего.
— Это то, чего они искренне хотели.
— На их месте я бы не расстроился.
Он не был милым в традиционном понимании этого слова. По крайней мере, не до той степени, чтобы вновь заставить меня покраснеть. Но я осознавала, что он не кормит меня всяким дерьмом, как это делали объекты, с которыми я работала. В каждое его слово был вложен смысл, и я чувствовала это.
К тротуару подъехал черный автомобиль и остановился прямо напротив нас. Его окна были тонированы, поэтому я не имела возможности заглянуть внутрь. Дже даже не обернулся, чтобы взглянуть на него. Казалось, что он просто знает, что тот подъехал, и что это именно то авто, которое он заказал по телефону.
— Ты готова пойти со мной?
Выпитое пиво начало бурлить в моем животе. Это грозило тем, что наружу выйдут бургер и картофель фри. Я не могла сделать глубоко вдоха, так как воздух казался мне обжигающим.
— Готова, — добавил он. — И даже хочешь этого.
По его взгляду я понимала, что он прекрасно видит мой страх. Мы были настолько близко, что я уверена, что он чувствовал это.
— Всего по одному глотку, Тайлер. Потом я отвезу тебя, куда скажешь. Даже если это будет твой дом.
— Я не думаю, что мне стоит еще пить. Я и так... — эти глаза, я чувствовала, что их напор усиливается. — Слишком много выпила.
— Пойдем со мной.
Его тепло коснулось моих пальцев. Затем жар медленно охватил меня, когда его рука сжала мою.
— Пойдем со мной, — повторил он.
Не знаю, как это произошло, но я сдвинулась с места. Я бежала не в направлении моего дома. Мои ноги следовали за ним, ведомые его жаром, следом за его глазами, которые я так хотела видеть рядом.
А потом я оказалась на заднем сидении автомобиля. Боком соприкоснулась с его телом. Его рука двигалась по моей коже, разжигая пожар и высекая искры внутри меня.
— Пожалуйста, — прошептала я, прижимаясь губами к его уху, чтобы мои слова слышал только он. — Не выводи меня в общественные места.
Он что-то сказал водителю, и это было не на английском языке. Но так как это было не на армянском, то я не стала пытаться покинуть салон автомобиля. По крайней мере, я убеждала себя, что этого не требуется.
— Перестань трястись. Ты в безопасности.
Безопасность.
Эти слова вибрировали в моем теле. Как в тот раз, когда мы с Винтер танцевали на подиуме в клубе, а звук от динамиков вызывал приятное покалывание на нашей коже.
Я не знала, как у него получается быть настолько уверенным в себе.
Как он понял, что это именно те слова, которые мне так важно было услышать.
Но каждая клеточка моего тела хотела поверить, что все его слова являются правдой.
***
Я уже приноровилась определять время и расстояния в пути, проведя столько ночей на задних сидениях лимузинов без телефона, часов и возможности видеть, что происходит снаружи. Но здесь я не имела возможности даже что-то предположить. Я просто знала, что иногда мы поворачивали, и слышала звук поворотников.
И дыхание.
Его. Дже.
Становилось еще жарче. Это исходило от него. Я чувствовала себя кошкой, сидящей на подоконнике и мурлыкающей от того, как ее согревают солнечные лучи, когда она трется мордой об оконную раму. От жара Дже мне хотелось прижаться к нему обнажавшись, чтобы это тепло могло проникнуть в каждую мою клеточку.
Я почувствовала, что машина притормозила, но не знала, остановились мы на красный свет или уже прибыли.
— Мы на месте.
Дже взял меня за руку и вытащил из салона автомобиля. Все еще держа меня, он провел меня по тротуару и отворил дверь, которая была незапертой.
Там не было света, и мне почему-то это нравилось. Я следовала за ним, прислушиваясь к его указаниям, пока мы поднимались по ступенькам, прежде чем оказаться на лестничной площадке. Я услышала щелчок замка и звук открывающейся двери. Затем, наконец, зажегся свет.
Никогда раньше не была в доме на дереве, но именно таким я его себе и представляла. Это была взрослая версия. Бревна были мощными и темными. По-мужски. В местах, где между древесиной был просвет, пространство было заполнено кожей или сталью. Отделка была сделана в индустриальном стиле, а свет был такой, словно помещение освещалось факелами.
— Ты здесь живешь? — Я сделала шаг внутрь, а затем еще один.
Он кивнул, и легкая улыбка заиграла на его губах.
— Я думаю, что уже слишком стар для того, чтобы притаскивать тебя в дом своих родителей, не находишь?
Мой вопрос и правда был глупым. Очевидно, что он привел меня к себе. Я понимала, что он уже слишком взрослый для того, чтобы жить с родителями, но до сих пор не задумывалась о том, сколько ему лет на самом деле. Лет двадцать пять? Или ближе к тридцати? Я не была сильна в определении возраста. Мне всегда казалось, что мои объекты в «Ачурди» младше или старше того возраста, что указан в их профайлах.
— Это очень мило. — Я осмотрела все пространство его жилища снова, потому что двух раз мне казалось недостаточно. — Действительно, потрясающе мило.
Он рассмеялся.
Я никогда до этого не слышала от него таких громких звуков. До этого момента он вел себя довольно сдержанно и держался серьезно. Его смех не был заливистым, но он вызвал у меня улыбку. У меня возникло желание ляпнуть что-нибудь еще, чтобы вновь услышать его.
Когда я открыла рот, он отошел от меня и отправился на кухню к холодильнику. Он просто идеально вписывался в это место. Потолки были достаточно высокими, чтобы вместить его рост, а пространство вокруг довольно открытым, поэтому не создавалось впечатления, что он заперт в клетке.
— У меня есть пиво и вода. Может, я смогу отыскать содовую, но я не уверен, что она еще пригодна для питья.
— Меня устроит вода.
Он достал из буфета стакан и наполнил его из кувшина, стоявшего в холодильнике. Затем взял себе пиво и переместился с обоими напитками на диван, опустившись на одну из подушек. Она казалась крупнее и мягче, уютнее, чем те, что были у меня дома.
— Иди сюда.
В этот момент я осознала, что до сих пор стою в дверях.
— Присядь, — добавил он.
Мои ноги не могли устоять перед его просьбой. Они двигались каждый раз, когда он просил, и на этот раз ничего не изменилось. Я присела рядом с ним, когда потянулась к воде, он остановил меня. Его рука сжала мою, и он развернул мое запястье так, что мои пальцы оказались повернуты тыльной стороной к нему.
— Занятная татуировка.
Сегодня я не надела кольца, чтобы прикрыть ее. Я никогда не делала этого, когда выходила развеяться. Несмотря на то, что Винтер уверяла меня, что наши объекты никогда не узнают нас, я все еще продолжала нервничать. Кольцо казалось мне слишком внушительным. Слишком запоминающимся.
— Что она значит для тебя?
Год назад этот череп оленя символизировал для меня семью, верность и дружбу. Это давало мне ощущение независимости и безопасности. Кое-что из этого было правдой. У меня было много денег. Были друзья. Но дни шли, и я все больше ощущала ограничения. Контроль. Я чувствовала себя полностью зависимой от «Ачурди».
Я так не хотела лгать Дже.
— Я увидела эскиз в интернете и сочла его очень симпатичным.
— Она у тебя единственная?
— Да.
— Это твоя первая татуировка и ты решила сделать ее на безымянном пальце? Должно быть, ты подумала, что это выглядит... аккуратно? Это довольно отчаянно с твоей стороны.
По его ответу я поняла, что он не верит мне и пытается вызвать меня на признание.
Я не винила его в этом, потому что тоже хотела признаться.
— Я тоже отметила твои татуировки, — сказала я, выдернув свою руку из его хватки, и обхватив за запястье. — Это впечатляет. Можно посмотреть?
Он кивнул, и я задрала его рукав как можно выше, изучая картинки на его руке и предплечье. Они были такими разнообразными. Я увидела пейзажи Калифорнии и водные просторы вокруг нее, также там были рыба и лодка.
— Красиво?
Я засмеялась. Это было очень к месту сейчас. Это немного погасило тревогу в моей груди, которая возникла в тот момент, когда он схватил меня за руку.
— Очень красиво.
Он вновь спрятал татуировки под рукавом.
— Ты не хочешь рассказать мне, что там произошло? — спросил он.
Он имел ввиду то, что мы прятались на крыльце магазинчика? Или то, что я несколько раз говорила ему, что не могу поехать с ним? Или то, что я попросила его не водить меня в людные места?
Я не могла ответить ему ни на один из этих вопросов.
— Нет, — прошептала я.
Проследила за его взглядом и увидела, что он смотрит на мою руку.
— Я не вижу обручального кольца.
— Я не замужем.
— Тогда откуда столько сомнений и колебаний?
От нахождения здесь сложилось впечатление, что у меня роман. Потому что, если меня уличат, то это будет ужаснее, чем разрыв. Конечно, я могу солгать. Но есть вероятность, что Мина не поверит мне. А если она этого не сделает, то причинит мне тем самым боль.
Нет, она просто убьет меня.
Я уже видела ее гнев. Слышала ее крики. Чувствовала резкость и тяжесть ее слов, когда я пыталась что-то возразить. Это происходило несколько раз, и с каждым разом становилось все хуже.
Что, черт возьми, я натворила?
Я должна убираться отсюда.
— Успокойся, Тайлер.
Что он говорит?
Я слышала слова и чувствовала, как они скользят по моему лицу, но я не могла разобрать их. Его руки лежали на моих плечах. Меня трясло, тело судорожно двигалось взад и вперед.
— Сделай глубокий вдох и постарайся успокоить сердцебиение.
Сделать вдох? Успокоить сердцебиение?
Но я не могу.
Я не могу дышать.
В моей груди все горело. Мое горло было будто закупорено.
Я не могла отбросить от себя плохие мысли. Если бы Дже не знал, как оказывать первую помощь, то ему бы пришлось вызывать скорую помощь, которая бы отвезла меня в больницу. Как бы я потом скрывала медицинские записи? Что если бы они оставили меня в больнице на ночь? Что бы я потом сказала Мине о том, где была?
— Сделай вдох, Тайлер.
Его голос стал громче и резче.
Моя дрожь усилилась.
И его руки... Они усиленно пытались что-то сделать, как-то вырвать меня из того состояния, которое накрыло меня.
— Хорошо. Сейчас попытайся сделать это снова.
Я не знала, что именно уже сделала, но я просто пыталась следовать его командам.
— Теперь еще раз.
Ощутила, как моя грудь поднимается, а ртом ловлю воздух. Я снова чувствовала, что у меня перехватывает дыхание.
— Еще глубже. Растяни его, чтобы вдох не был таким резким.
Я сосредоточилась на его темных глазах. На том, как они смотрели на меня. Каким требовательным был его взгляд, даже когда он не произносил ни слова. Как он захватил меня и не отпускал до последнего.
— Хорошо. Продолжай делать это и через минуту тебе станет легче.
Что бы со мной не происходило в данный момент, но стеснение в груди, комок в горле и дрожь, которую не могли сдержать даже его сильные руки, начали отступать.
Он оказался прав. Еще несколько вдохов, и спокойствие просочилось внутрь меня, словно в моем теле отключили всю энергию.
— Скажи мне, как ты себя чувствуешь?
Еще несколько вздохов, и я смогла говорить.
— Думаю, мне лучше.
Я откинулась на подушку, а он убрал свои руки с моих плеч. Я сразу же заскучала по ним, хотя мне было неловко от того, что они вообще когда-то находились на мне.
— Что только что со мной произошло?
— У тебя была паническая атака.
— Что?
Он взял со стола бутылку пива и протянул ее мне. Поначалу я поднесла прохладную бутылку к лицу, чтобы немного сбить жар. Это продолжалось до тех пор, пока я не осознала, что для него есть гораздо лучшее применение, и не начала пить.
Паническая атака?
Боже, я хотела умереть.
Это был первый раз в моей жизни, и он случился именно здесь.
— У меня есть еще пиво, так что можешь не торопиться.
Его рука коснулась моей, и я, наконец, оторвалась от горлышка, обнаружив, что выпила залпом полбутылки.
— Прости, я...
Перенервничала перед тобой? Или выпила слишком много пива?
— Не извиняйся, — сказал он. — Просто расскажи, что вызвало этот приступ.
Когда мои глаза встретились с его, трепет в груди вернулся. И комок снова приступил к горлу.
Я не хотела произносить эти слова снова. Те слова, которые начинала ненавидеть всей душой.
Но у меня не было выхода.
— Я не могу.