Хорошая примета

Глава 9

Хохот за столом не стихал минут десять. Ольга вытащила меня в уборную, до которой мы еле дошли на трясущихся ногах, и лучше бы в зеркало я не смотрела. Глаза красные, лоб от напряжения аж морщинами изошел, платье все измято, потому что я остервенело его сжимала, пока они открывали этому слепошарому волку глаза.

Мы вернулись за стол, когда от былого веселья остались только тяжелые вздохи и лоснящиеся от слез лица. Тихомир обгладывал куриную ножку и не вынимал глаз из тарелки.

И что дальше?.. Данияр вякнул что-то про телефон, которого у него нет, значит номер он просить не будет. Адрес спросит, чтоб письма писать?

Вроде бы сказал Тихомир сегодня куда больше, чем моя ненасытная девичья душонка и мечтать могла, требовать от него еще что-нибудь наглеж чистой воды. Поздороваться подойти? Ведь с моей стороны тоже вышло как-то не очень. И автобус из-под носа ушел. Вроде не в шахматы играем, а я нутром чувствовала, что теперь ход за мной.

Я вопросительно посмотрела на Благану. Подруга пожала плечами и дернула головой. Понятно. У Ольги и спрашивать бесполезно, она бы не моем месте его у самого порога встречала. Тихомир сидел с краю, во главе стола с той стороны расположился Даник с брюнеткой, и двигаться вроде бы как некуда… На угол сесть? Геометрия в голове зависла на крысе Биссектрисе. И какой это угол, правый-левый? Я взяла стакан и встала. Вот сейчас и узнаем у одного суеверного слепого волка предсказателя. Очуметь не встать, это ж бывает такое!

Вадик уже открыл рот, готовый своими голосовыми фанфарами освещать мой переход, но Борис очень вовремя успел пригрозить ему ножом. Даже на хихикания стало как-то плевать, уж круче чем этот я тираду не выдам. Небось думает теперь сидит, смешно мне было, грустно, или я уже манатки на выход собрала.

Я встала у Тихомира за спиной, поставила на угол свой стакан и прокашлялась.

Волк уронил кусок мяса в тарелку и уткнулся в салфетку. И как он только есть может в такой ситуации?..

Данияр подвинул мне стул.

— Стой! — прикрикнул Тихомир. — А ну сдвинулись, — ткнул он локтем соседа.

Понятно, — угол левый. Может оно и к лучшему, в нашей ситуации только не хватало слушать “предсвадебные” приметы относительно правого угла.

Я села, подперла голову кулаком и уставилась. И чего страшного? Он же не кусается.

— Привет, Тихомир.

Волк обернулся на меня и сощурился. Он обошел взглядом лицо, потом платье и даже выгнулся, чтобы обувь проверить.

— Ты в сером, — кивнул он. — Кошмар… Специально что ли?!

— Если бы я знала, что ты слепой, надела бы красный кокошник! Ты почему очки не носишь?

— Мне и без них неплохо, — буркнул парень и отвернулся. — А если ты в следующий раз будешь в кокошнике, так и вообще отлично.

— Милослава, — махнул мне Данияр. — Чуть не забыл! Приходи в среду на Синявскую арену, мы с Факелами играем товарищеский. Тихомир попросил тебя позвать.

Волк подавился, прикрыл рот и забегал глазами по столу. Стакан уже пустой, не видит его что ли? Я привстала и взяла графин:

— Спасибо за приглашение, Данияр, — говорила я, наливая сок. — Обязательно приду поболеть. За Тихомира. Так ему, пожалуйста, и передай.

— Окей, договорились.

Седой прокашлялся и схватился за стакан:

— Да ну хватит уже! Я вообще-то здесь.

— Что? Не нравится? — сказала ему брюнетка. — А Милославе, наверное, очень понравилось, когда ты минут двадцать сквозь нее смотрел.

Я поджала губы и кивнула подружке Данияра. С такой не забалуешь… Если все они были в курсе, наверняка успели рассмотреть у меня вселенскую тоску на лбу, а теперь в ход пошла женская солидарность.

— Милослава, я не специально, — шепнул Тихомир. — Я не очень хорошо вижу.

— Мне показалось, что ты вообще не видишь.

— Я ухом вижу, что ты улыбаешься, не надо меня недооценивать.

— М.

Я крутанула в руках стакан. Сейчас точно что-нибудь из груди выпрыгнет… Мы сидели слишком близко, неловкость ситуации зашкаливала, сначала Тихомир спокойно уплетал все что под вилку попадалось, а потом, видимо, насытился, нахохлился, как воробей, и замер.

Лияна, подруга Данияра, постоянно закатывала глаза и посмеивалась, глядя на нас, но стоит поклониться ей в ножки, если бы не ее вопросы, я бы уже истлела от смущения.

— Даник сказал, вас привлекли для вышивки? Если не секрет, что планируете делать?

— Думаю, не секрет. Стихии и Ярило, как сейчас, только в своей технике.

— Ого. Неужто на всю спину?!

— Да нет, какой. На грудь. Хотя, — я глянула на Вадима, который таращился на нас с придурочной сощуренной рожей. — Этому можно хоть весь костюм расшить!

— Ты глянь! Шутница! — прикрикнул мне Вадик. — Только увижу халтуру, жить к вам в класс перееду и буду каждый стежок контролировать!

Я показала ему фигу.

— Мы с Ольгой с Вадиком работаем, — кивнула я на подругу. — А у вас какие планы?

— Я думаю, тоже не секрет, — обернулась Лияна на Даника и дождалась кивка. — Мы же почти коллеги! — подмигнула она мне. — В Сорочинке, как такового, нет шитья, у нас будут наузы.

— Точно, почти коллеги, — улыбнулась я.

Лияна рассмеялась.

Узелковая техника плетения. У нас ее даже в программе нет, потому что вышивка, тем более обережная, вообще не терпит узлов. Плести наузы очень опасная и кропотливая работа, не там судьбу завяжешь, можно и в гроб раньше времени загнать. Ведьмовская специализация, у них из поколения в поколение навык передается, ведь чаще такое используется не с добрым умыслом.

У меня зазвонил телефон, я извинилась и вышла из-за стола. Совсем забыла маму предупредить, что шабаш отменяется:

— Алло, мам, отбой тревоги.

— Вот ты! Нельзя было раньше сказать? Кому я тут пироги пеку…

— Как кому? Мне! Я же вернусь, — засмеялась я.

— А ты чего хохочешь?

— Т…

Мама положила трубку, но смска ожидаемо пришла спустя десять секунд. Я тыкнула на смайлик с красными щеками и “класс”. Сейчас там нафантазирует себе. Хотя с другой стороны, круче, чем есть, попробуй сочини.

Я подперла прямоугольную колонну с коврами и посмотрела в окно. Наверное, еще долго желтые фонари будут напоминать мне кое-чьи глаза. И как он по темноте, интересно, передвигается? Волчье чутье помогает? Телефон опять пискнул, мама прислала три смайлика: ладошку, цветочек и голубку, что в переводе на человеческий означало: спасибо за отличные новости!

И вот что мы будем делать, если у него даже телефона нет? С такой суеверностью это даже не удивительно. Интернет, — помойка. Вездесущая реклама, глумление над традициями и обрядами, чернокнижие кто-то даже всерьез не воспринимает, можно на фотку того же проклятого науза наткнуться с утра пораньше или получить смайлик с пустым ведром.

— Милослава, все нормально?

Я испуганно обернулась и чуть не шаркнула носом по его рубашке. Тихомир отскочил и влетел в стул, который с грохотом повалился на спинку. Глаза парня опять сверкнули, улавливая мягкий свет желтых светильников.

— С-спокойно, — задрала я руки. — Я просто исп-испугалась!

— Прости, я не специально подкрадываюсь, — потрепал он себя по голове. — Уже привычка.

— Конечно, привычка! Когда на ощупь передвигаешься и не такое бывает. Ты как целый до сих пор, я поражаюсь!

— Так потому и целый, что меня что-нибудь да бережет! — Тиша усмехнулся. — Сирень, например.

— Не благодари…

И как он меня тут разглядел вообще? Унюхал?

Я хмыкнула. С какой-то стороны это даже удобно. Можно таращиться сколько влезет, он же не видит ни черта.

Тихомир отвернулся к окну:

— Мы на набережную собираемся.

— М.

— Что “м”? — вернул он взгляд ко мне. — Собирайся, говорю. Идем на набережную.

Я надулась. Вот теперь узнаю! И что за джентльмен?..

— Иду-иду. На набережную, — шепнула я.

Мы вернулись к столу. Белогор уже любезно придерживал куртку, пока Благана наматывала шарф, и я опять вспомнила про свою не очень подходящую для вечерних прогулок одежду.

— Ольга! — ловила я подругу уже на выходе. — Дай ключи от машины!

— Зачем?

Я обернулась, когда поняла, что ее вопрос эхом отразился где-то у меня за спиной.

— Сбегать опять собралась, — ответила я Тихомиру и вернула внимание к княжне. — Я переоденусь, а то не май месяц. На прогулки не рассчитывала.

— А, на.

Все собирались у выхода. Наш псевдо шабаш отменился, зато нарисовался реальный, и вроде бы как настроение у всех отличное, а я натягивала юбку без единого оберега под зубной скрежет. Еще что-то ему насчет суеверий вякала, а сама туда же. Пора бы расслабиться, кому мы сдались, миряк и кликуша. Вряд ли Тихомир у них там завидный жених. Слеповат, грубоват, волковат, и при всем этом еще побитый частенько ходит.

Я вернула Ольге ключи и оглянулась в поисках знахарки.

— А Блага где?

— Они вперед ушли, — шепнула мне Ольга и хихикнула.

Во шустрые! И кто мне там рассказывал, что до выпускного “ни-ни”, никаких жениханий? Я постучала себя по голове. Не думаем, не думаем…

Ольга указала носом куда-то мне под ноги и улыбнулась. Я шарахнулась в сторону. Тихомир сидел на корточках в считанных сантиметрах от меня и мотал головой.

— Хорошо хоть не в кедах, — сказал он.

— Догоняйте, — махнула нам Ольга, которую судя по компании вокруг, все будут по очереди на руках носить. Уж лучше б в кедах, чем на шпильках.

Мы всей гурьбой двинулись к набережной. Девчонки из группы узнают, с потрохами сожрут, надо было хоть позвонить, глядишь, “случайно” бы их у реки встретили, а то как-то несправедливо выходит. С другой стороны, Ольга же как-то узнала, где ее “супергерой” собирается выходной проводить. Никак из сториз. Котики и щеночки теперь скучают без лайков.

На улице уже стемнело, мы вышли на проспект, и я ожидала, что Тихомир будет плестись, как улитка, но он шагал рядом настолько уверенно, что теперь у меня складывалось ощущение, будто это меня разыграли.

Благана тоже слепошарая, так с нее очки сними, будет щуриться, даже глядя под нос, а этот и вида не подает. Идет, по сторонам спокойно глазеет. Молчит.

Язык чесался спросить проклят он по роду или это приобретенное, но здравомыслие оттаяло, и вроде бы как вопрос слишком личный, а мы едва знакомы. Но если это родовое, Олег точно не оценит. Слишком много проблем, ни этого они для меня хотели, и плевать ему будет, что тут под шкурой скрывается.

Я задрала голову и сделала вид, будто смотрю на дорогу.

Так-то на дрессированного похож, точно не дикий. Отсюда эти повадки и “отрезные” фразы. Еще на арене я все ждала, пока он после них будет отшучиваться или хоть улыбнется, но теперь понятно, что этот из другой сказки.

Хоть шапка у него забавная. С помпоном.

Тихомир обернулся на меня:

— Чего?

— Ничего, — ответила я в его манере, но не выдержала и улыбнулась.

— У меня что-то на лице? — прошелся он перчаткой по губам.

— Нет.

— И че ты смеешься тогда?

— Шапка крутая, — указала я носом на его подбородок, потому что выше бы при всем желании не дотянулась.

Тихомир споткнулся и чуть не упал. Я едва успела руку выставить, в которую он вцепился, как в перила эскалатора. Мы свернули с проспекта к парковой дороге, здесь редкие фонари даже с моим идеальным зрением не помогали разглядеть кашу из льда и снега под ногами, а он, наверное, вообще в тумане плывет.

Заносит ногу, в самый последний момент чуть замедляется и мягко ее приземляет. Крадется. Хотя если об этом не знать, в глаза совсем не бросается. Не удивительно, что у него такая скорость реакции, тут в случае чего нужно еще отскочить успеть.

Я готовилась ловить его в любую секунду и своими опасениями круто нас тормозила, из-за чего в итоге мы все равно отстали. Вот и в чем проблема хоть вечером очки носить?.. Плохие приметы всего лишь приметы, пускай сбываются, ничего же смертоносного обычно не мерещится. Подумаешь, ну кружку разобьет или поссорится с кем-нибудь. Или заболеет. Или… Я постучала себя по голове. Чужую беду на бобах разведу, а к своей ума не приложу!

Тротуар закончился. По-видимому, обходить нормальной дорогой никто не стал, и ломанулись напрямик по тропинкам. Впереди уже виднелись огни набережной и многоэтажек по ту сторону реки, а у этого теперь точно черная стена перед глазами.

— Тихомир, — дернула я его за рукав и потянула на себя. — Мы так до утра не доберемся, давай.

Я задрала его руку практически у себя над головой, готовая стать верным поводырем на ближайшие сто метров. Взять меня под руку ему будет неудобно, потому что он слишком высокий, но за капюшон-то можно.

— Я хорошо слышу, — вытаращился он. — Нам прямо. Вадик же орет, как сирена.

Не можно.

— Поняла, — сказала я и бросила его руку обратно.

Во придумала! Он же волк, чтоб его за хвост, а мы, считай, в лесу. Если слух и правда такой хороший, то он должен тут ориентироваться получше моего.

Тихомир уверенно прошел вперед, а я пристроилась позади, за мужской спиной, как и полагается всякой порядочной царевне. По правую руку тянулась еловая аллея, и мне ни лапки разглядеть не удавалось, а еще даже не ночь. Нашлась тут, путеводитель!

— Мила, — резко обернулся он. — Давай…

— Чего?

— Иди сюда, ни черта не видно, — поднял Тихомир руку. — А то точно до утра не доберемся.

Я остановилась и всмотрелась в его белесое лицо:

— Прикалываешься? Да ты тут получше моего справляешься.

Парень кашлянул и сморщил лоб. Рука осталась висеть в воздухе.

— Я ж не вижу ничего. Помочь не хочешь?

Улыбка сверкнула и исчезла.

Ах вот оно что…

— Так я ж и говорю, давай помогу, а ты “я все слышу”, — ворчала я, пролазя под руку. Тихомир уронил ее мне на плечи и вцепился в капюшон.

— Переоценил. Возможности свои.

— Главное, чтоб не мои.

Мы пошли дальше, и на этот раз правда куда быстрее, чем плелись до этого, но сначала я искренне хотела помочь, а теперь это выглядело по меньшей мере странно. Переоценил он. Я, в отличие от некоторых, не слепая!

— И че ты опять ржешь?

— Не поверишь, мне смешно.

— Над убогими смеяться, последнее дело, Милослава, — протяжной просветительской интонацией раздалось над головой.

У меня зазвонил телефон. Мы остановились, я случайно дернула плечом, пока доставала смартфон, и хват тут же ослаб. И кого проклясть?..

Я глянула на экран. Ладно, с этой и так достаточно.

— Да?

— Мила? Вы где?!

— Идем мы! Медленно, но стремительно.

— Он тебя там не съел?!

Волк кашлянул и облизнулся.

Я опустила телефон:

— Подслушивать, Тихомир, последнее дело, — шепнула я и вернула динамик к уху. — Я ж не сирень, чтоб меня есть…

— Ну он так-то волк, а не козел! Давай, ждем!

Тихомир прикрыл лицо и засмеялся.

Княжна повесила трубку. Да при нем только смсками и общаться! Я развернулась к реке, и дернула плечом:

— Хватайся. Не козел…

Рука вернулась на место. Парень плохо видит, я ему помогаю, мы даже не за ручки держимся, — звучит вроде убедительно, но далеко от правды, как вышивка от наузматики. Ух Олег бы мне сейчас преподал урок хороших манер.

Может, если бы мы общались, а не сопели каждый себе под нос, криминала в ситуации было бы не так много?

— Тихомир, а ты на кого учишься? — постаралась я произнести легко и непринужденно.

— Ведическая фармакогнозия, — ответил он также буднично, словно ждал этого вопроса весь вечер.

— Это что такое? Звучит как-то жутко.

— Выглядит не лучше, — вздохнул парень. — Скажем, это “ботанико-зоологическая” фармацевтика.

Мы уткнулись в навал снега, из которого подснежниками вырастали высокие фонари набережной. Гомон от нашей толпы стоял на всю округу, Вадик, и правда, орал громче всех. Второй по громкости была княжна, которая хохотала сегодня весь вечер без остановки, а завтра опять ныть будет, что лицо болит.

Тихомир закрутил головой:

— Твой выход, — подтолкнул он меня вперед. — Тут должна быть тропинка.

— Да?.. — мычала я, глядя на эту самую тропинку в паре метров от нас. — Не вижу.

Парень меня отпустил, склонил голову и пошел вдоль сугробов. Ну конечно, если он Вадима аж из парка услышал, пару метров снега легко преодолеет на свой безупречный слух. И на что надеялась?.. Навал был достаточно высоким, на мой взгляд настоящий горный хребет, но его хорошо освещали фонари, так что не удивительно, если волк этот проход сам разглядит.

Нога Тихомира провалилась на расчищенную от снега плитку.

— Погоди, не сюда, — махнул он мне и указал носом вдоль насыпи. — Пошли там поищем.

Видимо, стука моего сердца он не слышит, иначе бы уже в скорую звонил.

Я быстро развернулась, рука легла обратно на капюшон, и мы двинулись в противоположную сторону. Теперь главное не засмеяться раньше времени, а то Вадик через секунду окажется на вершине этой горы, тыча в нас пальцем, и сказка опять закончится на прологе.

— Значит, ты делаешь таблетки из лягушек, — кивнула я.

— Почему в первую очередь все думают о лягушках? Из бабочек, цветов, родниковой воды. И даже из радуги.

— Ну точно, — улыбнулась я.

— Как горло заболит, обращайся.

— Будем радугой лечить?

— Не, радуга это от другого.

— Тогда чем?

Тихомир цыкнул:

— Неудачный пример. Горло будем лечить чесночницей.

— Это что такое?

— Лягушка.

Радугой они там лечат. Конечно! Благана каких страстей только не рассказывала, а у нее обычный медицинский техникум, что на чернокнижных факультетах творится и представить страшно.

Впереди показалась еще одна дорожка к набережной, но на этот раз не тропка, а расчищенный парковый настил, “не заметить” который было невозможно, как и разверзшийся в насыпи трехметровый проход.

Тихомир обернулся:

— Мне кажется, мы не в ту сторону пошли, — дернул он меня обратно. — Возвращаемся.

Я улыбнулась. Пора бы уже уяснить, что в сказках не бывает ничего невозможного.

— Так, а радугой-то что лечат?

— Ой, лучше тебе не знать…