Хозяин Ястребиного острова

Глава 8

Мирана легла на пол и, укрывшись одеялом, повернулась на бок. На этот раз, взглянув на ссадины и царапины, оставленные цепью, Рорик молча пристегнул цепь на другую руку.

Он едва удостоил ее взглядом, вернувшись в спальные покои. Мирана обдумывала встречу с женщинами. С ее стороны было глупо вникать в их проблемы, но желание помочь им было настолько велико, что она не могла отказать себе в этом. Она надеялась, что ее план сработает. Рорик наверняка повременит устраивать женщинам разгром, по крайней мере отложит это на день, чтобы окончательно убедиться в том, что они боятся его гнева. И когда это подтвердится, он и все мужчины будут очень гордиться собой. Но это продлится недолго. Мирана была бы рада не принимать женские проблемы так близко к сердцу, но не могла. Теперь она чувствовала, что они стали ей как родные.

Она прислушалась к мерному дыханию Рорика, закрыла глаза и попыталась подстроиться под его ритм. Ничего не вышло, сон не шел к ней. И она принялась думать о том, что с ней будет дальше. «Интересно, что делает Эйнар, чтобы найти меня?» Она могла хвастаться перед Рориком своим сводным братом, но глубоко в душе скрывала правду. Она понятия не имела, что в подобном случае мог предпринять Эйнар. Он был странным человеком, и Мирана никогда не могла понять ход его мыслей.

Неожиданно дыхание Рорика участилось, его грудь поднялась, и он тяжело вздохнул. Затем вдруг вскрикнул и застонал. Его голос был низким, резким, наполненным болью:

– Нет! Ради всего святого, нет! Инга, не покидай меня! Ради всех богов, нет!

Он выгнулся и резко дернулся. Кровать заскрипела под его тяжестью. Мирана поднялась на колени. Рорик продолжал со стоном метаться по постели, мучимый ночным кошмаром.

– Рорик! Проснись! – воскликнула Мирана.

Он снова и снова выкрикивал слова, наполненные такой беспомощностью, болью и отчаянием, что трудно было выносить.

– Рорик! – снова окликнула она.

Он резко сел на кровати, тяжело дыша. Мирана видела только очертания его фигуры. Было темно, и она не могла рассмотреть выражение его лица.

– Тебя мучил кошмар, – спокойно сказала она, подавшись вперед, чтобы лучше его видеть. Цепь, ударившись о деревянный край кровати, глухо загремела.

Рорик посмотрел на стоящую на коленях девушку и потряс головой. Все тот же ночной кошмар… все тот же ужас и та же боль, она ни на минуту не покидала его, прячась в глубине его сознания и поджидая ночи, чтобы мучить его, заставляя переживать все снова и снова. Он ненавидел этот сон и никак не мог освободиться от него. Страшная память не давала ему покоя.

Он молчал. В этот момент он ненавидел ее за то, что она стала свидетельницей его ночных кошмаров. Он знал, что в эти минуты выглядел беспомощным как ребенок. Он ненавидел ее за то, что она разбудила его, хотя понимал, что должен быть благодарен – Мирана не дала ему досмотреть сон до конца, неминуемо страшного конца, которого он никогда не видел, потому что не был там, когда это случилось. Он прибыл слишком поздно, слишком поздно, чтобы что-то изменить. Он стал лишь очевидцем страшной картины разрушения, вдыхал острое зловоние смерти. Он упал на колени, причитая по убиенным и проклиная свое бессилие и себя за то, что не оказался рядом с ними в нужную минуту.

Рорик встал и, осознав, что совершенно голый, накинул на себя тунику.

– Как ты?

– Нормально. Иди спать и оставь меня в покое, – буркнул он и, не оглядываясь, вышел из спальни.

Мирана легла на спину и закуталась в одеяло. Кто такая эта Инга?

Следующим утром старая Альна зашла в спальню, чтобы снять цепь. Рорик так и не вернулся в спальные покои. Солнце уже встало. Она протянула Миране выстиранные ею платье и тунику.

– У нас был отличный план, – сказала старая Альна, – но он сорвался. Боги разгневались на нас. Лорд Рорик решил высказать нам все прямо сейчас, и мы не успели накормить их вкусной кашей и пышным хлебом. – Старуха тяжело вздохнула. – Пойдем, нам тоже следует послушать, что он скажет. Возможно, у тебя появится другая задумка.

Она повела Мирану в длинный зал, где стояли и сидели на скамьях не меньше шестидесяти человек. Никто из них еще не успел поесть. Рорик говорил. Его голос был обычным, но Мирана различила в нем еле сдерживаемую ярость. «Интересно, кто-нибудь слышит это, кроме меня?» – подумала она. Он стоял в центре зала, уперев руки в бока, и выглядел очень внушительно. Он казался спокойным, как христианский священник, но в то же время его распирала ярость. Это было странно, но тем не менее это было так.

– … Я достаточно терпел это, равно как и все мужчины. Вы, женщины, должны прекратить эту жестокую игру. Хватит. Всему приходит конец. Если еще раз мне подадут испорченное жаркое, приправленную дубовой корой капусту или что-то подобное, я лично высеку женщину или женщин, приготовивших это блюдо. Затем каждый из моих мужчин по очереди высечет одну из женщин. Единственная, кто избежит наказания, – Энтти. Она не виновата в том, что не умеет готовить. Если бы дело было только в этом, вы давно бы уже помогли ей. Надеюсь, вы все поняли. Я говорил это не для себя. Или вы прекращаете свои козни, или в дело пойдут кнуты. Я здесь хозяин, и я все сказал.

Он резко повернулся и вышел из зала.

Мирана осмотрела зал. Ее интересовало соотношение мужчин и женщин. Если мужчин меньше, то некоторые женщины могли бы избежать наказания. А если больше, тогда… По залу прокатился недовольный ропот женщин. Они отошли от мужчин и собрались в группки. Они что-то кричали, стенали и были явно расстроены. Старая Альна стояла в стороне и грустно улыбалась, обнажив три оставшихся зуба.

Большинство мужчин смеялись, другие высокомерно потирали руки.

– Аста, неси-ка сюда свой зад, моя дорогая жена! – заревел кузнец Гард. – Иди сюда, или я высеку тебя прямо сейчас, следуя пожеланиям нашего господина, нет, его приказу! Он не из тех, кого можно ослушаться. Ты слышала, что он сказал? Он здесь хозяин!

– Чтоб ты сгнил в соляных топях, жалкий неверный пес! – закричала в ответ Аста.

Гард, обладавший недюжинной силой, бросился к жене, схватил ее за руку и дернул к себе. Он взял ее закопченной рукой за подбородок и громко сказал, так, чтобы слышали все мужчины:

– Я буду спать с Энтти или любой другой женщиной, когда захочу, и ты ничего мне не сделаешь. А если ты хоть раз еще возразишь мне, то я как следует отлуплю тебя по пышной заднице. То же самое, если станешь донимать меня слезами и стенаниями. Ступай работать и не вздумай блеять с другими овцами. Да, и принеси мне каши. Лучше бы ей быть вкусной, а не то испытаешь на своей шкуре мою ярость.

Мирана молчала. Она видела испуг на лицах одних женщин, гнев, неповиновение и вызов на лицах других. Она заметила, как маленькая Утта смотрит на своего отца, и нахмурилась. Амма показалась ей подавленной, но это было лишь мгновение. Она была решительной женщиной, и очень скоро ее плечи распрямились, и она взглянула сначала на мужа, потом на женщин. Мирана точно знала, что женщины соберутся вместе, как только мужчины уедут на охоту. «Интересно, пригласят ли они меня?» – подумала она. До сих пор она ничем не смогла помочь им. Мирана тихонько чертыхнулась.

Она вышла из дома, рассудив, что женщины позовут ее, если захотят. Во всяком случае, она очень надеялась на это. С каким удовольствием она научила бы их пользоваться оружием. Укол ножа был бы гораздо более действенным средством против мужской измены, чем приправленное дубовой корой жаркое. Мужчина, понимающий, что жена ловко и без колебаний может отхватить ножом его мужское достоинство, не стал бы настаивать на своих правах. Это так, но она просто пленница. Как она могла забыть об этом? Она ничего не могла сделать для себя, не говоря уже о других.

Было теплое ясное утро. Легкий, дующий с востока бриз доносил насыщенный запах моря. Над головой кружили серые ржанки, травники и кроншнепы. Они то резко пикировали вниз, то вдруг взмывали к белоснежным облакам. Птиц было очень много, некоторых Мирана никогда не видела раньше. Она невольно улыбнулась, глядя на их немыслимые виражи. Девушка глубоко вздохнула и поискала глазами Рорика. Он был у ворот частокола и разговаривал с несколькими мужчинами. «Наверное, советует им приготовить кнуты, – подумала Мирана. – Отстегать бы их самих и посмотреть, как им это понравится». Керзог сидел рядом с Рориком, преданно глядя на хозяина. Ветерок ерошил его шерсть.

Мирана пригладила пальцами волосы и связала их на затылке веревкой, которую ей дала старая Альна. Ей хотелось искупаться и немного отвлечься. Но больше всего ей хотелось узнать о планах Рорика. Что он задумал? Неужели он действительно собирается стегать женщин кнутом из-за плохо приготовленной пищи? А кроме того, почему он так поторопился с решением, даже не попробовав утренней каши? Это казалось Миране странным.

Она пошла к тому месту, где стоял Рорик, и, остановившись от него в двух шагах, скрестила на груди руки. Увидев ее, Керзог негромко гавкнул и принялся вилять хвостом.

– Хвала небесам, – сказал один из мужчин. – Они не посмеют ослушаться, милорд. Эти женщины знают, что ты не бросаешь слов на ветер. – Он ухмыльнулся. – Жаль, что я не присутствовал при этом и не видел их перепуганных лиц, – с сожалением добавил он.

Рорик промолчал.

– Я смотрю, Керзог совсем не пострадал, – вдруг заметил он. – Они готовили нормальную еду для себя, детей и животных и только нам подсовывали помои.

«Это потому, что Керзог и дети не спали с Энтти», – с усмешкой подумала Мирана.

– Да, – присвистнул другой. – Женщины сыграли с нами злую шутку. Надеюсь, теперь нам не придется есть пищу, приправленную всякой дрянью, от которой схватывает живот. В таком состоянии мы были бы слишком слабы, чтобы справиться с ними. Как вы думаете, они не отравят нас со злости?

Рорик покачал головой.

– Я скажу старой Альне, чтобы распорядилась зажарить нам на ужин кабана.

Над головой пролетели четыре дикие утки. Керзог гавкнул на них, затем снова лег и положил морду на передние лапы.

Один из мужчин заметил Мирану. Он кивнул Рорику, и тот нехотя оглянулся.

Шагнув к ней, он остановился.

– Кто снял с тебя цепь? Чего ты хочешь?

В его голосе чувствовалось легкое раздражение, словно она была собакой, рискнувшей подойти к нему в неудачное время. Нет, он скорее всего был бы рад Керзогу. Он считался с ней меньше, чем с этим чертовым псом. Почувствовав это, Мирана вызывающе вскинула голову.

– Пойди сюда, Рорик, – надменно произнесла она, – я хочу поговорить с тобой.

Рорик оцепенел от неожиданности. Он все еще злился на женщин за их двуличие, испытывая жгучую ярость за то, что они осмелились так поступить с ним и его людьми.

– Да как ты смеешь так обращаться ко мне? Ты должна сказать, женщина: «Могу ли я поговорить с вами, милорд» или «Если вы разрешите, милорд, я на минутку отвлеку ваше внимание».

Мирана просто молча смотрела на него. Это было правдой – ее обращение явно не было дружеским, и уж тем более никто не усомнился бы в том, что она собирается заискивать перед ним.

– У меня есть титул. Повтори его. Ты можешь обратиться ко мне и по-другому, но непременно выразить свое уважение и почтение. Ну давай же.

Мирана упрямо покачала головой.

– Для меня ты не милорд. Ты мне не хозяин. Ты мой заклятый враг и больше ничего. Ах да, я забыла. Ты еще кровожадное чудовище, устрашающее беззащитных женщин, которые заботились о тебе, кормили тебя и…

– Кормили, ха! Сегодня утром я смог запросто пересчитать свои ребра. Вчера я чуть не умер с голоду. Ты сама видела. Я только сказал им, что больше не желаю голодать и выполню свое обещание, если они осмелятся ослушаться меня. А теперь, Мирана, обратись ко мне как положено. Называй меня лорд Рорик. Да побыстрей, ты утомляешь меня.

Не успел он закончить фразу, как понял, что поставил себя в неловкое положение. Он ошибся, приказав ей обращаться к нему по титулу в присутствии своих подданных. Он должен был помнить о ее дьявольском упрямстве. Но было уже поздно. Теперь он во что бы то ни стало должен заставить ее выполнить его приказ. К тому же его задел ее высокомерный тон, когда она «велела» ему подойти к ней. И в довершение всего она приняла сторону женщин, назвав его кровожадным чудовищем, хотя все, чего он хотел, было призвать их к порядку.

– Я для тебя господин, хозяин и враг, – медленно начал он, словно втолковывая непонятливому ребенку, – все вместе. Теперь я твой господин. Скажи: «Милорд».

Мирана развернулась и пошла прочь. Она слышала, как один из мужчин выругался и сказал:

– Лорд Рорик не простит ей этого. Такое не прощают.

– Да, молю богов, чтобы он не убил ее, – отозвался другой.

Мирана нисколько не удивилась, почувствовав на своем плече крепкую руку Рорика. Он так резко развернул ее к себе, что она непременно упала бы, если б он вовремя не поддержал ее.

– Послушай меня, Мирана, – тихо сказал он. – Ты станешь подчиняться любому отданному мной приказу так же, как и любая другая женщина на этом острове. Я здесь хозяин. Ты станешь выбирать тон и слова, с которыми ты обращаешься ко мне. И будешь почитать как бога. Такова моя воля. У тебя нет выбора. Мои подданные отлично слышали, что я тебе велел. Ты понимаешь меня?

Мирана упрямо покачала головой.

Он схватил ее за плечи и так сильно тряхнул, что ее голова откинулась назад.

Он наклонился к ее уху и тихо сказал:

– Не вынуждай меня высечь тебя на глазах у всех. Не противься. Лучше спрячь подальше свою дьявольскую гордость. Она не принесет тебе ничего, кроме боли. Не будь дурой. Скажи это сейчас, громко, чтобы они тебя слышали. Скажи: «Милорд».

– Я не могу, – прошептала она, – ты же знаешь, что я не могу.

Рорик выругался.

– Ты поступаешь, как все женщины, когда все уже сказано и сделано и нет пути назад. У тебя напрочь отсутствует здравый рассудок. Ты не умеешь правильно оценить ситуацию. Пора научиться вступать в борьбу только тогда, когда можешь выиграть. Эту битву ты проиграла. А теперь сделай то, что я сказал. – Произнося эти слова, он развернулся вполоборота, чтобы убедиться, что его люди смотрят на него. Он сказал ей правду. У нее не было выбора, да и у него тоже. Но тем не менее она решила ослушаться его. «В конце концов это ее вина», – подумал Рорик. Он ждал. Мирана упрямо молчала. – Даю тебе последний шанс. Говори. – Он снова встряхнул ее.

Керзог залаял, но не сдвинулся с места.

Мирана беспомощно посмотрела на Рорика и снова покачала головой.

Рорик тихо чертыхнулся и, схватив ее за запястье, свободной рукой принялся расстегивать ремень. Мирана, точно завороженная, уставилась на него. Ремень был широким, из мягкой кожи. Наверняка избиение таким ремнем было бы очень болезненным. Рорик обладал недюжинной силой. Он схватил ее за обе руки и высоко поднял их над головой, заставив Мирану подняться на цыпочки. На мгновение он удивился ее безропотному подчинению, но только на мгновение, потому что в следующую секунду она вывернулась, освободив руки, и попыталась ударить Рорика кулаком в живот и одновременно коленом в пах. Удар кулаком достиг цели, но удар коленом пришелся Рорику в бедро, поскольку в последний момент ему удалось увернуться. Мирана изо всех сил колотила Рорика по лицу. Изрыгая проклятия, он выронил ремень и перехватил ее руки. Она не сдавалась, продолжая бороться с потрясающей силой и проворством. «Ну конечно, почему нет? – мелькнуло у него в голове. – В конце концов ее отлично кормили последние полтора дня. Она здорово окрепла. Будь она проклята! И все женщины разом. Они заботились о ней, а не обо мне».

– Ты только ухудшаешь свое положение, – прорычал он вслух. – Успокойся, черт побери.

Он снова схватил ее за обе руки и высоко поднял над головой. Она вырывалась, но силы были не равные. Теперь она осыпала его проклятиями, потрясая страстной яростью.

Рорик развернул ее спиной к себе и лицом к мужчинам. Он знал, что не сможет сильно отстегать ее, держа на весу. Но у мужчин должна была сложиться полная иллюзия того, что наказание было суровым. Он подхватил ремень и, размахнувшись, ударил ее по спине.

Мирана вздрогнула, но не произнесла ни звука. Она даже не сопротивлялась. Лишь смотрела через свое плечо на него. Ее глаза были серьезными, спокойными и такими же зелеными, как мох у соляных болот.

– Ты просто животное. Я убью тебя, как только представится случай. Мне надо было сделать это еще в Клонтарфе, когда ты был нашим пленником. Я лишь слегка уколола тебя, чтобы дать возможность испытать боль и почувствовать собственную кровь, но мне следовало вонзить нож гораздо глубже.

– Ты упустила возможность, так что нечего говорить об этом. Я твой господин. Повтори.

Рорик подождал несколько секунд, мысленно умоляя Тора, Фрея и Одина [4] умерить ее дурацкую гордость. Но девушка упорно молчала. Она вздрогнула от очередного удара, по-прежнему даже не пытаясь вырваться. Рорик снова замахнулся. На этот раз удар был более сильным, он почувствовал ее дрожь и услышал судорожный вздох.

– Говори.

Девушка молчала. После четвертого удара Рорик остановился. Он причинил ей лишь маленькую толику боли – небольшой намек на боль, не более того. Она сделала ему гораздо больнее, вонзая в горло острый нож и нагло называя теперь это уколом.

Он хотел доказать ей ее беспомощность перед ним. Такое унижение она запомнила бы надолго. Он развернул ее к себе и молча взглянул в лицо.

Затем отпустил ее руки, подсек ногой и толкнул на землю. Он снова использовал свой испытанный прием – самая малость боли и огромное унижение, это было наиболее действенным уроком.

– Вставай, – сказал он, медленно застегивая на поясе ремень. – Иди вымойся. Меня выворачивает от твоего запаха.

Мужчины одобрительно закивали головами. Мирана поднялась и, не глядя на Рорика и его воинов, пошла прочь. Она слышала, как Керзог залаял, словно поддерживая, как ей показалось, хозяина в том, что тот сделал. Ослепившая ее ярость мгновенно заглушила боль в спине.

Один из мужчин довольно произнес:

– Поделом ей. Отличная работа, милорд. Она всего лишь женщина, да к тому же наш враг. Она заслужила хороший урок. В следующий раз будет умней. Пусть расскажет о своем наказании другим женщинам, чтобы им тоже было неповадно. Теперь они сделают то, что вы им прикажете.

Рорик ничего не ответил. Ему было интересно, о чем с ним хотела поговорить Мирана.

– Нет, Аскхольд, – возразил другой мужчина, чем немало удивил Мирану, – она молодая и очень гордая девушка. Ее гордость делает честь ее семье. Несмотря на позорное пятно, которое лежит на ее брате, она достойная женщина. В ней течет кровь настоящих викингов. Не стоит оскорблять ее, Рорик, ее надо защищать.

Мирана решила выяснить имя этого человека. К сожалению, она не могла повернуться и посмотреть на него.

Она слышала, как Рорик выругался.

«Я глупо вела себя», – думала Мирана, вздрагивая от боли в спине при каждом шаге. Он был прав. Это ее невероятная гордость заставляла ее молчать. Но она не могла поступить иначе. Достаточно было одного покорного жеста, чтобы избежать наказания, но она не сделала его. Так просто на самом деле. Стоило только произнести «милорд» и ничего больше, просто «милорд» – ведь это ничего не значило для нее. Она даже могла произнести это с отвращением, чтобы он понял – она не считает его своим господином. Но она предпочла молчать.

Что должен был Эйнар сделать человеку, если бы тот так оскорбил его?