Хранительница Темного пламени

Глава 11.

Обретение Силы.

В светлые волосы ее вплели огненные фиалки. Глаза у Мелании переливались силой и тьмой, а нежные губы были окрашены в порочный красный. На нежном лице застыло выражение растерянности и тоски. Она напоминала Асмодеусу Персефону, входившую в царство Аида — юная, желанная богиня. Сказки смертных всегда приходились ему по вкусу.

— Тебе грустно, — сказал он ей шепотом, застав наедине, когда Мелания скрылась в подсобном помещении, сделав вид, что отправилась за настойкой из валерьяны для полуночных котов. Толпы мужчин, желавших оказаться в числе фаворитов буквально осаждали девушку. И дело было не только в Силе. Мелания, представлявшая собой смешение двух столь разных кровей, была совершенна. Ее отличал высокий рост и тонкое сложение женщин светлых, проницательные глаза и округлые формы темных. Юность и сила, ощутимая невинность и сдерживаемая волей похоть. Асмодеус с трудом отвел он нее взгляд, памятуя слова Морры. Нельзя, чтобы девушка в него влюбилась. Тем более, что он не сможет ответить ей взаимностью. Дикие псы — создания не семейные. Они остаются в паре, если в ней есть детеныши, но потом расходятся каждый своей дорогой. О своей светлой половине Асмодеус предпочитал не думать.

— Я просто немного устала, — с тихой улыбкой ответила ему она. Весь день она знакомила с представителями разных народов, запоминала имена, причудливые титулы. Мелания показывала себя вдумчивой, осторожной женщиной. Она принимала происходящее с ней всерьез, берясь за правление Темными землями, как усидчивая ученица за выполнение домашнего задания. — И все же я не могу понять, зачем мне выбирать себе фаворитов? Разве одного Гато недостаточно?

От ревности у Асмодеуса на секунду потемнело в глазах, но он быстро взял себя в руки.

— С одним лишь Гато только полуночные коты будут обретать силу. Остальным магии не видать.

— То есть я должна, «приблизить» к себе и сатиров и гномов?

Меланию передернуло. Мимо девушки постоянно носились малорослики, которые всеми силами пытались казаться больше. Бедняги уже давно обходились без внимания Темных хранительниц. Потому и магия у них была на нуле. Асмодеус было хотел предложить девушке просто выбрать наименее отталкивающего, но вдруг посмотрел на ситуацию ее глазами. Удивительно, как она с криками не бросилась в ближайшую реку, после того как узнала, кем ей предстоит стать. Особенно, учитывая ее светлую кровь и воспитание в мире людей. Он смотрел на эту гордую девушку, и понимал, что был дураком. Что она здесь забыла? Для нее быть Хранительницей — сомнительная честь. Но она принимает свою судьбу. Ради кого? Покойной матери? Ради этих незнакомцев, которые погибнут без нее? Нужно найти способ помочь ей. Сохранить честь, оставить права выбора. И не потому, что Асмодеус хотел эту девушку для себя с первой их встречи, а потому, что она этого заслуживала, даже, если она выберет не его.

— Славв не спит с губернаторами своих земель. Он каким-то образом дает им магию через рукопожатие или клятву. Возможно, мы сможем придумать нечто подобное. Но для этого тебе необходимо вступить в обретение Темным пламенем.

Улыбка на лице девушки стала чуть более открытой. Но тут же потухла в смущении, когда к ним подошел Дариан, глашатай на празднике и представитель от рода русалок. Он двигался, словно перетекая из одной точки пространства в другую. Глаза в свете заходящего солнца казались бирюзовыми, как море. Судя по тому, как на него смотрела девушка, они уже встречались.

— Не успел разглядеть вашу красоту, когда увидел вас в первый раз. — уши Асмодеуса улавливали нотки песни русалок в его голосе. Русалки отправили от своих его одного, словно хотя для них становление фаворитом, это скорее кара и они стараются выбрать нескольких. Ведь приходилось находиться вдали от родных соленых озер, что переносилось ими довольно тяжело. Про Дариана ходили разные слухи: один из которых: он был настолько сильной сиреной, что мог свергнуть родную сестру, поэтому она отправила его сюда. — Я брат Дарианы, королевы русалок, и я предлагаю вам себя в качестве фаворита.

Мелания часто заморгала, сделала шаг вперед, словно хотела прикоснуться к воднику, который был высок и складен. Асмодеус встал между ними.

— Осторожно, Мелания, — русалки опасны. — Их голос заставляет исполнять все их прихоти.

Дариан рассмеялся в ответ на его комментарий, и девушка вздрогнула и задышала тяжело, а ее щеки покраснели. Сирены могли вытворять голосом такое, для чего обычному мужчине бы понадобились руки и изрядное мастерство.

— И все же, несмотря на вашу небольшую шалость в мой адрес, я полностью ваш. Хотя не обещаю, что не пошалю в ответ.

Дариан поцеловал руку Мелании и растворился, прихватив с собой мешок серебряной соли. Лягушка готовила себе ванну для ночлега. В Таверне всегда было достаточно припасов для самых разнообразных гостей.

— Что это сейчас было? — девушка никак не могла прийти в себя после сотворенного сиреной.

— Русалки умеют воздействовать на темных, затрагивая… самые тонкие струны их душ. — сдержанно пояснил Асмодеус. На лице Мелании заcтыла маска испуга, поэтому он счел нужным пояснить — Не каждая сирена может сделать то, что проделал сейчас этот… лягушка эта. Обычно их способности — более скромные. И на светлых действуют довольно плохо.

Мелания все равно выглядела испуганной и смущенной.

— Я предупрежу Дариана, что если он еще раз провернет нечто подобное, то его голова отправиться в родные Соляные Озера отдельно от тела.

Теперь уже на Асмодеуса девушка смотрела с испугом. Этот страх был сладким и нежным, захотелось напугать ее посильнее. Но мужчина сдержался. Он покинул девушку, поручив ее заботам Алины.

После произошедшего с Дарианом, я унеслась в свою комнату. Гадко, гадко, гадко! Будто этот мужчина прилюдно облапал меня, без моего на то дозволения. А самое противное, мне это понравилось. Темная половина так вообще бесновалась, желая отыскать сладкоголосого сирену. Чтобы ее отвлечь, я подошла к окну, из которого могла наблюдать происходящее внизу празднество. Полуночные коты разбили лагерь, в котором горел огонь и бегали босоногие дети. Гномы, которых прибыл добрый десяток, остановились в комнатах в Таверне и сейчас раскладывали свои изделия на смастеренных на скорую руку прилавках. Они никогда не отказывали себе в возможности подработать. Сатиры расписали свою кожу в разные цвета, надеясь, что таким образом смогут привлечь мое внимание. Я еще не видела ни одного представителя этого вида женского пола. Хотя их глава должна уже явиться. Колдуны всех мастей творили магию, им Темное пламя было без особой надобности. Они черпали силы из Жизни и Смерти. А Малый Табун, понуро собирался в кучки, где пил с видом полного отчаянья. Сказанное Асмодеусом внушало надежду. Сегодня День Обретения Силы. Когда Темное пламя признает меня, мы начнем проводить эксперименты по его передачи без телесного контакта.

Творящаяся на празднике Астрид вакханалия имела куда большие масштабы, чем происходящее сейчас. Присутствующие хотели показать себя с лучшей стороны, и уже прознали, что пошлость и разнузданность я не люблю. Музыка играла та же, что в день нашего с Гато и Асмодеусом танца, и я невольно улыбнулась. Даже неожиданный гость не смог убрать эту улыбку с моего лица.

Сапфир вошел после короткого стука, не дожидаясь ответа. Он выглядел как человек, решившийся на серьезный шаг в своей жизни. Как только мужчина увидел меня, он упал на колени, опустил голову, словно в молитве.

— Простите меня, Хранительница. — мне эта фраза уже начинала поднадоедать. — И спасибо вам за то, что укрыли мое преступление.

Я знала, что это он убил Алмаза, а он каким то образом понял, что мне это очевидно. Воспоминание о светловолосом кентавре выбили с трудом обретенную почву под ногами.

— Что ты хочешь?

— Я хочу предложить вам свою жизнь и судьбу. Я останусь подле вас, стану одним из ваших мужей, буду верен вам. После того, что вы сделали с Янтарь, я понимаю, что в вас спасение моего клана.

Мне захотелось приложиться головой о что-нибудь тяжелое. Несколько раз. Вместо этого я с тоской смотрела на коленопреклонённого мужчину. У него была красивая шея, плечи, все его тело было налившимся силой. Я вдруг подумала о тиграх в зоопарках, или дельфинах, запертых в неволе.

— Я не желаю, чтобы ты становился мне мужем.

Мужчина вздрогнул. В его глазах, отказывая ему, я отказывала в покровительстве всему клану. Я подошла к Сапфиру, опустилась рядом с ним на колени, не боясь запачкать белое платье. Робко прикоснулась к напряженному плечу.

— Я хочу, чтобы ты женился на любимой девушке, был счастлив. Я хочу, чтобы ты приносил пользу своему клану, занимался любимым делом. Мне не нужны жертвы. Тем более такие.

Пока я все это говорила, моя ладонь нагревалась. Кожу покалывало, словно между нами скапливалось электричество. Сапфир морщился, словно от боли, да и мне это чувство стало казаться странным. Я убрала руку, мужчина в ужасе уставился на свое плечо. Он проговорил сдавленным голосом.

— Кажется, ваша Сила распорядилась иначе.

На плече у него разрослось чернильное пятно в форме звезды.

— Что это?

— Так в старые времена Хранительницы отмечали своих фаворитов. Этот знак связывает нас, теперь ваша сила — это частично моя сила. Но я никогда не слышал, чтобы этот знал передавался через простое прикосновение.

Сапфир поднялся, словно был пьян. Мы проговорили в один голос:

— Нужно позвать Асмодеуса.

Звать Асмодеуса пришлось мне. Сапфир с трудом дополз до кровати, где откинулся в изнеможении, словно пропахал целое поле. Застать дикого пса оказалось не так то просто, стоило мне увидеть его среди смеющихся гномов, он уже увлеченно рассказывал что-то Катаре. Но до того, как я пробралась к ней через толпу, его уже и след простыл. Нашла я его, спорящим с седовласым сатиром:

— Она не смотрит ни на кого из наших! Сатиры как всегда остаются не у дел. — блеял тот, и мне стало очевидно, на что он жалуется.

— Асмодеус, — подала я голос, от чего сатир вздрогнул, отвесил поклон до пола и сорвался к кому-то из своих собратьев.

— Мелания, — произнес он мое имя, и я на секунду забыла, для чего пришла сюда.

— У меня в кровати лежит Сапфир и не шевелиться. Мне нужна твоя помощь.

— Оу… ну не знаю, чем я могу в таком случае помочь. Заменить его? — по моему трагичному виду, Асмодеус смекнул, что шутка оказалась неудачной. По дороге в свою комнату я все рассказала ему про произошедшее, странную отметку на его плече.

— И вы только разговаривали? Серьезно? — спросил меня мужчина, когда мы поднимались по лестнице.

— Я прикоснулась к его плечу. Подумала, что он хороший человек.

— И заклеймила его самым древним способом, который не применялся вот уже 300 лет.

Я не успела задать вопросов, до того как Асмодеус вошел в комнату проверить «больного». Сапфир уже вполне очнулся и с интересом рассматривал новую метку.

— Это то, о чем я думаю? — спросил он дикого пса. Столь привычный печальный взгляд изменился. Теперь глаза Сапфира светились, он смотрел на меня так, словно я стала ответом на все, мучающие его вопросы. Асмодеус внимательно рассмотрел клеймо. Потрогал пальцами, поднес нос к чернильному пятну, как выдрессированная собака.

— Да. Это ее Метка. Твой клан теперь всегда сможет черпать ее силу через тебя. Тебе не нужно быть подле Хранительницы. Тебе не нужно становиться ее фаворитом. Ты свободен уйти в свой клан.

— Но я… как? Я думал, эта техника потеряна.

Сапфир смотрел на меня, на дикого пса, снова на меня. Словно у нас был ответ… Светлая и темная моя часть синхронно пожимали плечами, поэтому ответить взялся Асмодеус:

— Мелания — уникальна даже для Темной Хранительницы. Поэтому ее пришлось так долго прятать в железном мире. Иди и расскажи всем про то, что произошло.

Как только Сапфир вышел из комнаты, все еще приволакивая ноги, Асмодеус задал мне вопрос:

— Ты сказала, что думала о том, что он хороший человек, когда это произошло. О чем еще?

Судя по его напряженному взгляду, ответ для Асмодеуса был очень важен.

— Я точно не помню, о многом… О том, что хочу, чтобы он женился, любил того, кого хочет. О том, что он не заслужил всего, что с ним произошло. Об Алмазе, о предательстве кентавров. Думала, что Сапфир не должен платить за чужие грехи, что он достоин выбирать свою судьбу.

— Что он достоин… — повторил за мной Асмодеус. А затем улыбнулся так, что в его зеленых глазах заплясали шальные огоньки, — Что ж Мелания, у нас появился способ укрепления связи без физической близости.

Он положил руку мне на голову, в странной покровительственной ласке. Это простое касание заставило мое сердце забиться чаще. Захотелось перехватить его ладонь, или приблизиться или сделать еще что-то, что увеличило бы контакт между нами. Но Асмодеус опустил руку, разорвав прикосновение.

Мне предстояло принять Силу. Во мне бурлила энергия и требовала выхода. А мы за закрытыми дверьми и никто не посмеет войти в мою комнату без предупреждения… Я сделала шаг вперед, Асмодеус отстранился, прекрасно прочитав призывный блеск в моих глазах.

— Не делай того, о чем завтра не пожалеешь. Я не хочу пользоваться твоей слабостью.

Его слова отрезвили меня. Но и разозлили. Причем и темная и светлая мои части были солидарны в желании хотя бы поцеловать его. Стать ближе. Стать единым целым.

Тряхнула головой. Проглотила слезы обиды от отказа. Выскочила из комнаты.

На улице на меня обрушилась какофония звуков, приветствий, запахов. Алина, как всегда, прекрасно осознавшая в каком я состоянии, вложила мне в руку бокал. Зная ее, там был сбор трав, а не спиртное. После одного глотка мне сразу стало легче. Желание заменить упрямого Асмодеуса на куда более покладистого Гато куда-то пропало. Но что мне делать с этой жгучей болью? Ведь отказ мужчины ранил, ранил в сердце.

В темноте ночи фиалки в моих волосах горели еще ярче. Через жалких пару часов, они подтвердят, что я настоящая Хранительница Темного пламени. В чем, после произошедшего с Сапфиром, никто больше не сомневался. Меня обступали со всех сторон, почтенно кланялись. Фамильярности, граничащей с грубостью больше никто не проявлял.

— Слухами земля полниться… — раздался за моей спиной знакомый, холодный до дрожи голос. Теуро, все такой же серый и высокий, сегодня смотрел на меня куда более внимательно.

— И какими это слухами? — как назло рядом не было ни кого из близких знакомых. А мне бы хотелось защиты перед отцом Астрид. Мало ли… вдруг он обиделся.

— Что вы проявляете незаурядные таланты. Редкие, утерянные. Ваш отец точно не из колдунов?

Пожала плечами. Алина объясняла мне, что для колдунов стать фаворитом Хранительницы, означало приблизиться к власти. А стать отцом следующей Хранительницы, было вообще огромной честью. Поэтому Теуро, когда моя мама его отвергла, приложил все усилия, чтобы Мила родила дочь именно от него.

— Мне не известно, кто мой отец.

— Жаль. Способность накладывать темную метку утеряна уже несколько столетий. Если бы я сам не разглядел ее на вашем кентавре…

— Что вам от меня нужно? — проговорила несколько раздраженно и тут же прикусила себя за язык. Как я смею так разговаривать со старшими?

— Хотел вручить вам дар, от своего рода как знак почтения и верности. — он протянул мне оправленный в серебро белый камень. От вещицы веяло могильным холодом, и Теуро с явным удовольствием наблюдал, как я пытаюсь изловчиться, чтобы не прикасаться к камню.

— Какой… красивый камень. — промямлила я. Ну почему он не мог сложить дары под раскидистым каштаном, как все остальные.

— Это не камень. Это кость.

Кулон дрогнул в моей руке, но я удержала его. Какой подарок еще мог вручить мне некромант?

— Когда вы окажетесь в затруднительном положении, достаточно опустить его в землю и полить водой. Из-под земли выйдет воин, который сутки будет исполнять ваши приказы.

— С… спасибо.

Теуро продолжал выжидательно смотреть на меня. Конечно… Я скрипнула зубами и надела кулон на шею. Чужеродная, неприятная магия в нем все еще ощущалась, но уже не столь сильно. То, как отец Астрид смотрел на кулон, примостившийся у меня на груди, заставило меня занервничать. В этом взгляде не было мужского выражения. Отнюдь. Некромант выглядел так, словно проводил эксперимент. И короткое движение тонких губ в подобие улыбки заставило меня подумать о том, что этот эксперимент завершился удачно.

Знакомая огненная шевелюра показалась в стане котов, и я коротко откланявшись, побежала к Гато. Тот раскрыл объятья и поймал меня. Естественно, словно делал так уже много раз. Как только я оказалась в его объятьях, то успокоилась. Холод, что оставил своим визитом Теуро развеялся.

— Некроманты внушают ужас. — сказал он, нежно погладив меня по голове. Я кивнула, укрываясь в его запахе. В голове мелькнула короткая мысль: почему от кошек приятно пахнет? Этот странный запах, который чувствуешь, если поднести нос между ушей животного. Запах спокойствия, уюта, запах пряжи. Он исходил от Гато.

— О чем ты задумалась? — спросил он меня.

— О том, что от тебя хорошо пахнет. — бесхитростно ответила ему.

— А мне нравится аромат твоей кожи. Особенно сейчас, когда с нее выветрился запах металла.

Он потерся носом о мою макушку, все еще держа меня на руках. Наши обнимашки были прерваны деликатным покашливанием. Я смущенно спрыгнула с рук Гато. И как я могла позабыть, что вокруг нас десяток полуночных котов. Катара шла под руку со статным молодым мужчиной.

— Хранительница, позволь тебе представить Кейн, мой племянник. Он самый лучший воин в клане.

Я рассеянно кивнула, даже не взглянув на черноволосого красавца в яркой одежде. Катара, осознав, что не привлекла моего внимания, повторила:

— Кейн, — чистокровный полуночный кот. Он силен как десяток воинов, он умеет управлять мечом, кинжалами, великолепно стреляет из лука. А в форме зверя может сразиться с диким псом.

— И вряд ли одержит верх, кошечка, — голос Асмодеуса раздался со стороны празднества. Катара натянуто улыбнулась, — скажи Хранительнице, куда ты клонишь. Мелания не понимает намеков.

Я действительно не понимала.

— Гато не обучен, — начала объяснять Катара, — В нашей культуре, полукровки занимают самый низкий статус. Их не обучают умению вести бой, никто не может полностью быть уверен в их верности, ведь светлая кровь — это грязь. Тем более, до недавнего времени мы были уверены в том, что они не способны оборачиваться.

Катара верила в каждое свое слово, я чувствовала это в ее голосе. А еще верил Гато. Он напрягся, словно ему было привычно слышать нечто подобное в свой адрес. Я положила руку ему на плечо, успокаивая.

— Зачем ты отправила его ко мне в первый раз?

Женщина промолчала, пояснил Гато:

— Я был единственным, кто решился прийти к тебе. Полуночные коты в начале ставили на Астрид. Прости, Мелания.

Глядя на его напряженное лицо, сжатые в кулаки руки, я не могла злиться на Гато. Он искал выход и ситуации, в которой оказался. Он был слабейшим в клане, и он решил рискнуть, предложив себя неизвестной Темной Хранительнице.

— Кейн, — посмотрела на горделиво задравшего острый подбородок мужчину, — Ты мне не нравишься. Оставь свой меч при себе.

Сказала, а потом поняла, как двусмысленно прозвучали мои слова. Покраснела до кончиков ушей. Кейн особенно расстроенным не выглядел, я ему на самом деле особенно не понравилась. Катара не угомонилась.

— И ты оставишь себе дефектного кота, когда я предлагаю сильнейшего в своем клане?

— Я ни на кого не променяю Гато.

Взяла мужчину за руку.

— Да и в животной форме, он крупнее и явно мощнее всех твоих чистокровных племянников, — вставил свои пять копеек Асмодеус. Я думала, они с Гато друг друга недолюбливали. Но тут сработал какой-то стайный инстинкт. Эти двое были моими.

Коты не попытались оспорить его слова, потому что все видели Гато в животной форме. И он действительно был куда больше.

— А почему бы нам не зарыть топор войны и не отправиться к остальным веселиться? — вдруг предложил Асмодеус, словом пресекая тяжелую атмосферу, воцарившуюся после моего отказа, — В конце концов — сегодня день обретения Силы Меланией.

Никто не стал спорить. И вскоре мы все оказались в центре безумного веселья. Мы танцевали, я с залихватским видом опрокидывала настойки Алины, словно те были вином или пивом, сатиры прыгали через костры. Но напряжение не оставляло меня ни на секунду. Что будет после того, как Сила признает меня? Когда красные фиалки не опадут, а вспыхнут с новой силой, уверяя темных, что я их «королева». Они не признают авторитетов, они постоянно пытаются проверить меня на прочность. Принято ли у Хранительниц путешествовать по своим землям и насколько окружные земли темных «мои»?

— Хранительница, приближается полночь. Дайте мне руку, — знакомый бархатистый голос заставил пробежать по моей спине толпу восторженных мурашек. Дариан, облаченный в тонкую рубашку, похожую на чешую, которая сверкала в свете костров казался существом не из этого мира. Если красота Гато и Асмодеуса еще как то укладывалась в рамки возможного, то эти бирюзовые глаза в обрамлении темно-синих ресниц и такого-же цвета волосы заставляли желать прикоснуться к нему, чтобы проверить, а настоящий ли этот мужчина-сирена. Пришлось призвать всю силу своей светлой стороны, чтобы не свалиться восторженной кучкой, как половина представительниц прекрасного пола на моем празднике. Кивнула, последовала за ним на возвышение, украшенное цветами и красными и черными ягодами. Толпа ликовала, но я уже видела такое ликование на празднике своей кузины. Отыскала взглядами Асмодеуса и Гато, молча взмолилась, чтобы они подошли ко мне. И тот и другой не тронулись с места. На подиуме было место только для Глашатая и будущей Хранительницы. Дариан властно вытянул руку вперед, призывая собравшихся замолкнуть. Этому жесту вняли не сразу, но через несколько секунд гул стих.

— Я задам вопросы нашей будущей Хранительнице. То, как она на них ответит, расскажет вам, кто она такая. Отвечай честно, Мелания, а не так, как принято.

Судя по тому, что Дариан изменил формулировку, а Асмодеус нахмурился, в голове у русала были собственные мысли о его роли глашатая.

— Чувствуешь ли ты Мелания, дочь Марьяны и неизвестного волшебника в себе силы Темной Хранительницы?

— Да, чувствую. — Отрицать это было бессмысленно.

— Променяешь ли ты весь мир на свое пожелание?

— Нет.

Толпа зароптала. А Дариан продолжил.

— Готова ли ты с яростью защитить тех, кого пожелала?

— Нет. — перешептывания звучали как осенний листопад, поэтому я сочла нужным уточнить — готова защищать того, кого считаю достойным.

— Есть ли в тебе силы оставаться верной себе?

— Да, — последний ответ прозвучал так, как и должен был по протоколу.

Я сделала шаг вперед, как и полагается, пытаясь объявить о себе:

— Я — Мелания, дочь Марьяны, внучка Морры — постараюсь быть такой Хранительницей Темного пламени, которую вы заслуживаете.

Этот ответ не мало озадачил темных, но они все равно больше смотрели, чем слушали меня. Фиалки в моих волосах не думали погаснуть. Одну минуту, две, три. Я не чувствовала в себе никаких изменений. Не становилась мудрее, сильнее, не чувствовала внутреннего огня, о котором столько говорила Астрид. Я была собой. Не больше и не меньше.

— Наша Хранительница! — закричал кто-то из сатиров.

— Наша Хранительница Мелания! — подхватили сотни голосов. Это свершилось. Пламя признало меня. Лица Гато и Асмодеуса выражали полное счастье, Темный Турмалин лучился гордостью, Алина самодовольно улыбалась, а толпа неистовствовала. Дариан поднял руку в театральном жесте, мужчина-сирена скандировал:

— Темное пламя признало Хранительницу, теперь ваша очередь!

— Темное безумство, темное безумство, темное безумство! — требовала толпа. Это было человеческое море, заполонившее всю площадь перед Таверной. Оно волновалось, радовалось, оно требовало знаний обо мне. И Дариан эти знания предоставил:

— Побег из железной тюрьмы! Оскорбления клана некромантов! Насмешка над половиной центральной деревни!

Вспомнила про праздник Астрид и то, как поглумилась над ней и тетушкой.

— Побег от отряда светлых! Убийство наследника Табуна Самоцветов!

Зал ревел. Кентавры понуро опустили головы.

— Она вытащила вашего покорного слугу за хвост из воды во время единения со стихией!

Вспомнила утреннее происшествие. Я же помочь хотела.

— Езда верхом на полуночном коте перед главой клана! Ваша новая Хранительница уже успела поставить одно звездное клеймо!

Этот комментарий заставил присутствующих замолкнуть. Дариан, минуту наслаждался полученным эффектом.

— И это только за две недели! — Парень-русалка говорил очень громко без всякого микрофона. — Достаточно ли темна ваша Хранительница?

— Темна как ночь! Темна как ночь! Темна как ночь! — голосила толпа. Они были мной довольны, они признавали меня. Вот только мне человека, который сотворил все это признавать не хотелось.

Под безудержный бой барабанов и радостные вопли толпы, я всерьез размышляла о том, чтобы заставить Асмодеуса вернуть меня домой. Этот мир, эти нравы. Мне они не близки. Они восхваляют пошлость, эгоизм, самолюбие. Они радуются выпивке, танцам, бесшабашному веселью. Я сделала шаг с постамента, потом еще и еще один. Гато и Асмодеус встали по две стороны от меня, к удивлению к ним тут же присоединился Сапфир. Дариан развлекал толпу, он начал петь сильным и немного хриплым голосом песню о рыбаке, влюбленном в королеву русалок и все пустились в пляс. Что-то было в его голосе слишком чарующее, поэтому никто не обратил внимания на то, что мы скрылись от толпы в Таверне. Только я думала улизнуть в свою комнату, как мужчины с абсолютно серьезным видом уселись за круглый стол. Стол Хранительницы и ее фаворитов.

— Можно мне поспать? — протянула я, стараясь не звучать как уставший ребенок. Предпочитаю дневное бодрствование ночному, всегда имела правильный режим дня. Асмодеус тяжело вздохнул, мягко произнес:

— Сегодня ты приняла Силу, Мелания. Нам нужно объяснить, что предстоит делать дальше.

Вздохнула. Присела во главу стола. Пробурчала недовольно:

— Я вообще-то еще не решила, хочу ли вообще остаться в этом странном мире.

На мужчин мои слова подействовали, как удар. Сапфир рухнул на колени, у Гато широко раскрылись глаза, они зашептал одними губами «Только не это». Асмодеус оставался спокоен.

— Прежде чем ты примешь решение, не хочешь попутешествовать по своим землям? Увидеть, что произойдет, если ты оставишь нас.

Подумала о детях с большими глазами в клане полуночных котов, подумала о кентаврах. Подумала о том, что хотела бы посмотреть на русалок. Асмодеус умело надавил на мое чувство ответственности и любопытство. И идея оставить волшебный мир перестала казаться такой привлекательной. Вот гад хитрый. Кивнула.

— Сапфир, встань с колен. — проговорила раздраженно, выместив злость на кентавре. Он тут же вскочил и снова уселся за стул. Мне страшно захотелось кофе, но, насколько я знала, этого напитка в Темных землях не водилось. Асмодеус тем временем продолжил.

— В ближайшее время, Мелания, тебе нужно установить связь с землей. Как ты могла наблюдать раньше, земля помогает отбросить светлых, если они приходят с мечом. Но после смерти Марьяны, эти ее свойства ослабли. К сожалению, никто не поможет тебе установить связь с землей. Ты должна сделать это сама. А для этого я должен проводить тебя в Чащу. Чаща — это сакральная часть леса, куда может войти только Хранительница. Три дня ты должна будешь провести там, питаемая дарами леса. Ни металл, ни огонь не будут тебе доступны. Не бойся, лес даст тебе все необходимое для жизни и безопасности.

Вот и сбылась моя мечта о походе. Как не странно, ни светлая, ни темная моя части не воспротивились идее отправиться в лесную чащу. Они даже обрадовались возможности остаться с собой наедине.

— Значит в ближайшее время у нас на повестке дня поход в лес, а затем турне по темным землям. Хорошо. Теперь мне можно поспать? — Мужчины, выглядевшие неприлично бодро, переглянулись.

— Насколько ты чувствуешь себя уставшей? — спросил Асмодеус. Я едва разлепила закрывающиеся глаза. Если бы это была только усталость… Я чувствовала непрекращающуюся боль, словно магия, которой я так недавно радовалась была за что-то на меня разгневана и крутилась во мне ощетинившимся ежом.

— Настолько, что этот стол кажется мне вполне уютным местом для сна.

Гато придвинулся ближе и коснулся моей руки. Тоже самое сделал Сапфир. Стало легче, но не намного.

— Темные Хранительницы не ведают усталости ночью, — удивленно произнес кентавр. Гато просто смотрел непонимающими глазами. Асмодеус уставился на меня вопрошающе. Я поняла его взгляд и сказала:

— Если это безопасно, можешь им сообщить.

— Мелания — полукровка. Ее отец — светлый. Светлые — создания дня. Ночью они подвержены слабости. Вероятно, проблема в этом.

Нервный вздох Сапфира, странное дерганное движение Гато дали мне понять, как они восприняли эту новость. Мужчины были шокированы.

— Вы понимаете, что сообщить об этом не сможете никому. Иначе это подвергнет опасности.

— Темная Хранительница — наполовину светлая. Кто ее отец? — спросил Сапфир. Асмодеус оставил его вопрос без внимания. Я вспомнила о том, что хотела поговорить с кентавром.

— Сапфир, насчет твоего желания жениться…

Мужчина понуро опустил голову. Мне пришлось поднять его голову, нежно коснувшись подбородка.

— Я думаю, мы изменим традицию в отношении тебя. Благодаря метке, ты сможешь всегда черпать силу Темного пламени. Тебе не нужно всегда оставаться рядом со мной.

— Кем бы я был, если бы покинул Темную Хранительницу?

— Тогда привози свою невесту. Мы поговорим, пусть она останется здесь. Ты будешь моим советником, но не фаворитом. Я не в праве разлучать любящие сердца.

Мое предложение заставило Сапфира измениться в лице. От него пошла волна неподдельной радости, которая омыла меня, коснулась сердца и заставила потеплеть в груди.

— И как я раньше не заметил в тебе светлую кровь. — Тихо произнес Сапфир, наблюдая, как я меняюсь в лице, лучась от его радости. — Как только закончатся сборы и празднование, я могу отправиться вместе с остальными домой, чтобы убедить Рубин поехать со мной?

Я согласно кивнула. Асмодеус, не возражал. Он вообще выглядел загипнотизированным, уставившись на меня, словно увидел что-то, чего раньше не замечал. Наконец, меня отпустили поспать. Мужчины договорились, что для веселящейся толпы, Хранительница решила уединиться с фаворитами на всю ночь. Сапфир ускакал к кентаврам, чтобы не дискредитировать себя в глазах невесты. Асми принялся строчить письма от моего имени во все уголки Темных Земель, сообщающие о нашем визите. А Гато вызвался проводить меня до дверей спальни, потому что я буквально валилась с ног, усталость была столь болезненной, что я могла чувствовать ее физически. Со стороны Асмодеуса раздался странный рык, но он продолжил невозмутимо перебирать бумажки. Когда мы поднялись наверх, Гато порывисто меня обнял. Я была слишком уставшей, чтобы отбрыкиваться от рыжеволосого красавца. Он зашептал быстро быстро:

— Мне очень стыдно, Мелания, это все, наверное, моя светлая кровь. Но я счастлив, что не придется тебя с ним делить. — Тихо говорил мне солнечный кот, имея ввиду Сапфира. — Пусть еще немного времени я побуду твоим единственным.

Он поцеловал меня в макушку. А затем отпустил и сбежал вниз по лестнице.

Не забываем ставить оценки и комментарии! Мне это очень помогает писать