Хранительница Темного пламени

Глава 5

Выбор сторон.

Прошла почти неделя нахождения Мелании в родном мире. Асмодеус пристально наблюдал за ней, ожидая проявления в девушке ее собственных способностей или хотя бы подобной вспышке силы, что произошла, стоило Мелании переступить порог мира.

Но ничего не происходило. Девушка вела себя странно и вовсе не так, как принято у Темных Хранительниц. Она проводила целые дни в заточении за книгами, чертила какие-то планы дорог, вздыхала, когда узнала, что у Темных не приняты в обхождении деньги.

— Мы — отсталое разобщенное государство, — не удивительно, что нас завоевывают, — был вердикт новой правительницы ее миру. Подобная холодность в суждениях больше соответствовала светлым мужчинам, чем темным женщинам, она пугала Асмодеуса, заставляя его снова начать сомневаться в правильности выбора Марьяны. А еще его пугала его тяга к Мелании, которая буквально заставляла его ночевать под ее дверью.

Кроме как себе, мужчина бы никому не признался в подобных размышлениях. Он выполнял все приказы Мелании, попутно уверяя окружающих, что Хранительница все еще слишком устала после перехода, чтобы обратить внимание на подданных. Однако все больше людей начинало склоняться к мысли, что столь долгое нахождение в железной тюрьме могло уничтожить магическую суть Хранительницы.

Мелания после их единственной прогулки под луной постоянно отсылала мужчину от себя. Она разговаривала с ним короткими фразами и выставляла за дверь, стоило ему задержаться чуть дольше необходимого. Асмодеус готов был выть от подобного обращения, он с новыми силами бросался выполнять приказы своей хозяйки, ругая себя за то, что старается ей угодить как комнатная собачонка.

Между тем Астрид вела себя так, как и полагалось Темной. Она уже выбрала себе двух фаворитов, пообещав им место в совете, как только ей исполниться 21. Девушка вовсю демонстрировала свои способности управлением стихиями: создавала ветряные потоки, зажигала магические огни и заставляла распускаться цветы. Мила лучилась самодовольством из-за успехов дочери и заходила в Таверну как к себе домой, уже ощущая себя полноправной хозяйкой этого места.

— Конечно, Алина, я тебя не уволю, — сообщала сестра Марьяны, разыгрывая из себя добрую владелицу — ты будешь служить Астрид, как когда-то моей сестре.

Алина коротко хохотнула, протирая барную стойку. Ох, если бы Мила знала, с кем именно осмелилась говорить подобным тоном…:

— Настоящая хозяйка этого места сидит на чердаке и изучает правила нашего мира.

— Да она забилась как мышь от стыда, что сила ее не признает. Пора ей возвращаться в мир людей.

Дородная трактирша уперла руки в бока:

— Асми, ну ка объясни Миле, кто тут главный!

Асмодеус неслышной тенью приблизился к Миле, в руках его была стопка последних газет светлых, их потребовала Мелания, зачем, дикий пес понятия не имел.

— Ох, Асми! Мой вечно молодой друг, — вечная молодость Асмодеуса давно была предметом расхожих сплетен в темных кругах, знали бы они, кому он ей обязан, разорвали бы на месте. — Ты отказался перейти на мою сторону тогда, переходи на нее сейчас. Твоего влияния в среде оборотней хватит, чтобы и они присягнули Астрид.

— Что ты мне предлагаешь? — с усмешкой поинтересовался Асмодеус. Он принял свою сторону тридцать лет назад и никогда не думал ее поменять.

— Стань фаворитом Астрид, присягни ей на верность. Ты ей всегда нравился. — Предложение Милы было логично, когда-то с подобной легкостью она предлагала ему свое тело. Мужчина не дал себе поморщиться от отвращения. Темные думали, что Асмодеус и Марьяна были любовниками, они сильно недооценивали глубину их отношений.

— Сегодня в полночь сила или признает Астрид, или не признает. — сухо сказал мужчина. — Мне пора к Мелании. Я свой выбор сделал.

— Бери свою хозяйку на церемонию посвящения. Я приглашаю! И напомни ей, чтобы освободила чердак для моей дочери!

Асмодеус с каменным лицом пропустил слова Милы мимо ушей. Он пошел вверх по лестнице, размышляя над тем, что поведи себя Мелания по другому в день ее встречи в Таверне с родственницами, возможно Мила бы сейчас не лучилась подобной уверенностью в Астрид. Но тогда Мелания вела себя как испуганная девочка и призналась, что вообще не уверена в том, что является дочерью такой могущественной ведьмы, как Марьяна, не уверена, что у нее есть хоть какие-либо способности и находится тут только потому, что Асмодеус обещал убить ее родителей. Дикий пес никогда бы не поверил в слова девушки, если бы не услышал их собственными остроконечными ушами. Чего добивалась Мелания подобным поведением было неясно. Слабость у темных призирается.

— Я принес газеты, — сказал мужчина, застав девушку все в той же позе, в которой он ее покинул. Склонившись над книгами, она делала бесконечное количество выписок. Как только он вошел, Мел отвернулась от него, зарывшись в каких-то записях. Что же с ней происходит?

— Мел, пойдем прогуляемся? Ты не выходишь уже пять дней.

— Спасибо, Асмодеус, я пока останусь здесь, мне нужно еще кое в чем разобраться. — сбивчиво проговорила она. — Попроси Алину снова набрать для меня ванну. Только похолоднее, чем в прошлый.

— Мел… Мила позвала тебя на празднования дня рождения Астрид, придешь?

Ответа не последовало. Всем своим видом Мелания демонстрировала, что жаждет, чтобы пес убрался. Неужели она злиться на него? Может, она думает, что он ее обманул, заставив покинуть свой мир? В конце концов у нее там была жизнь, родители. Она их даже любила. Асмодеус вдруг почувствовал себя последней скотиной.

— Алина подготовит для тебя платье. — сказал он напоследок, а потом хотел выйти и затворить за собой дверь, но остановился на пол пути. Он бы мог понять это отшельничество, но почему она гонит его? Его? Он же всем своим видом показывает, что находится на ее стороне. Прежде чем уверенность отступила, он заговорил:

— Мелания, прошу тебя, посмотри на меня. Почему ты закрылась? Ты боишься чего-то? Даже если сила тебя не примет, я сделаю так, чтобы с тобой было все хорошо. А захочешь вернуться в мир людей, я отведу тебя обратно. Только не прогоняй меня.

Первым, что он увидел, была ее улыбка.

— Потому что надо было сидеть и не отсвечивать, — вздохнула Мел. Она оторвалась от книг, и наконец посмотрела на него. Асмодеус взрогнул. Ее глаза. За время, проведенное в затворках глаза Мел потемнели, приняв тот оттенок обсидиана, который и отличал истинную Хранительницу.

Темные презирают слабость, и всегда харахорятся, усвоила я из прочитанных книг, поэтому и разыграла слабую истеричку перед тетей и ее дочерью. Особенно и разыгрывать не пришлось, потому что моя светлая часть очень хотела слинять от ответственности. Я позволила Астрид решить, что сила приходит к ней. И позволила всем решить, что слаба. Так, я обезопасила себя от возможного покушения, так я дала себе время понять, куда же меня занесло. Между тем, главное отличие Хранительницы, полночно темные глаза, выдающие ее магическую суть, с каждым днем привлекали к себе все больше внимания. Изменение цвета глаз дало мне уверенность в том, что именно мне предстоит принять наследие матери. Другим доказательством стал приход Силы, который вылился в дикое желание.

Днем я еще могла с этим бороться. Книги, книги, книги, поглощение знаний в таких количествах, что болела голова. С перерывами на ледяную ванну, которую мне услужливо наполняла Алина, в отличие от всех остальных прекрасно понимающая, что со мной происходит. Гато я запретила появляться рядом с собой в первый же день, Асмодеусу подобного запретить не могла. Каждый раз когда он входил в комнату, мое тело сходили с ума, заставляя желать наброситься на него, утопить его в нежности. Но, теперь я знала, что со мной происходит и знала, что это просто гормональный взрыв. Успокаивающие сборы проясняли разум, а ледяная вода ненадолго успокаивало тело. Чтобы обмануть нос Асмодеуса, Алина каждый день жгла в комнате благовония. Пес был мужчиной, и он мог воспользоваться моим состоянием.

Алина, оказалось, помогала маме пройти через подобный взрыв. Она сказала, что я переживаю его относительно легко и посоветовала не выходить и не общаться с мужчинами, если не желаю выдать себя с головой. «Ты умна и коварна, Асмодеус не понял, насколько. Мужчин очень легко провести внешним видом», посмеивалась она, заходя в мою комнату вечерами. Какая история связывала их с моей мамой, Алина не рассказывала. Сказала только «Наши с Марьяной отношения — самые тесные, что могут связывать двух женщин». К мужчинам управительница испытывала чувство, сродни материнскому покровительству, смешанному с жалостью. По ее мнению, они были не способны ни понимать свои чувства, ни даже видеть половину того, что могли женщины.

— Почему же светлые так успешно завоевывают земли темных? — последовал мой закономерный вопрос. Алина расчесывала мне волосы и что-то нашептывала, когда она уходила я на какое-то время могла уснуть.

— Это временно. Светлые раскачивают маятник судьбы и скоро он ударит по ним. — С довольной улыбкой сообщила Алина. Она верила в предназначение, в то, что в мире существует какая-то высшая справедливость. Моя темная и светлая половина были с ней полностью согласны, но вот опыт и знание человеческой истории противоречили им. Ничего не происходит по велению высших сил, виновные не бывают наказаны, страждущие не получают благословления. Все дело человеческих рук. Только в сказках побеждает добро, а наяву же историю пишут победители. И вот уже в их истории они олицетворяют собой все доброе и правильное.

До того как Асмодеус принес мне газеты светлых, я уже поняла, что они представляют свою завоевательную войну как крестовый поход, защиту от скверны. Газеты только это подтверждали. Чтобы не смотреть на его тонкое, печальное лицо, поджарую фигуру, я тут же уставилась в символы, которые, благодаря заклинанию, прекрасно понимала. Войсками командовал лично мой отец. Слав, описывался как добрый и сильный, истинный правитель, любимый народом, он лично выжигал тьму, изгонял злых демонов и духов, населявших земли темных. Одевал ошейники на диких псов, чтобы они больше не терзали население, заковывал злых колдунов в цепи, освобождал простое население, просвещал и приучал к порядку.

Его супруга жила в Солнечном дворце и оттуда помогала страждущим. В каждой газете присутствовала колонка, в которой повторялась одна и та же информация «Императрица не беремена». Согласно этой колонке, население проливало слезы, моля силы природы и Светлое пламя подарить императорской семье дитя. Асмодеус сбивчиво заговорил, я задержала дыхание, чтобы не чувствовать его запаха.

— Мелания, прошу тебя, посмотри на меня. Почему ты закрылась? Ты боишься чего-то? Даже если сила тебя не примет, я сделаю так, чтобы с тобой было все хорошо. А захочешь вернуться в мир людей, я отведу тебя обратно. Только не прогоняй меня.

Я вдруг почувствовала, что больше не хочу скрываться от него. И широко улыбнулась.

— Потому что надо было сидеть и не отсвечивать, — сказала я, позволяя увидеть ему свои глаза. Мужчина вздрогнул, а потом раскатисто рассмеялся. Он все понял. Асмодеус встал на одно колено:

— Прости, что сомневался в тебе, Хранительница.

Меня смутила его высокопарность. Возможно в ней было дело, когда я решила наплевать на осторожность.

— А теперь давай завалимся на эту вечеринку. Мне хочется увидеть лицо тетушки и Астрид, когда ничего не произойдет. — Сказала злобная часть меня. Асмодеусу она была понятна и приятна, он улыбнулся так, что в глазах заплясали веселые искорки и сказал.

— Позволишь сопроводить?

Как будто ему требовался мой ответ… Я облачилась в полночно черное платье и высокие сапоги, убрала волосы в высокий хвост и накрасила глаза, а особенно ресницы, чтобы замаскировать макияжем их тьму. Конечно, эта маскировка никого не обманет, когда станет понятно, что к Астрид никакая сила не придет. Асмодеус, тоже весь в черном, подал мне руку и притянул к себе ближе. Его ноздри затрепетали.

— Какой же я дурак, — сказал он, склоняясь к моей шее и жадно втягивая воздух. Стало несколько неуютно, но я напомнила себе, что мужчина принадлежит к племени диких псов. Для него обоняние и зрение — это одно и тоже.

— Алина жгла специальный сбор, отбивающий запах. Я не хотела, чтобы кто-то узнал.

— Не доверяла мне?

— Чувства, которые я испытываю в последнее время вообще трудно поддаются определению. Ты только не обижайся!

Асмодеус и не думал обижаться, напротив мужчина выглядел довольным.

— Это одна из черт Темной Хранительницы. Независимость. Про другие ты услышишь на празднике Астрид. Мила настояла на церемонии посвящения.

— Церемония посвящения?

Мы вышли из таверны и отправились к лесу, туда, куда стекался народ. На нас бросали короткие сочувственные или откровенно язвительные взгляды. Идущие были одеты преимущественно в черное, несли подарки.

— Ох, у меня нет для Астрид подарка, — тихо шепнула я, уже намереваясь вернуться и отыскать для нее что-нибудь в таверне.

— Она метит на твое место и распускает слухи о том, что ты человеческий уродец. Какие подарки? — скептически подняв бровь, спросил Асми. Я потупила взгляд. Мужчина резко остановился, взял меня за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

— Ты — дочь Марьяны. Ты — Хранительница Темного пламени. То, что ты вообще почтила своим присутствием ее праздник — достаточный подарок. Не смей опускать головы.

— Тебе бы тренинги личностного роста вести. — сказала ему, отходя на безопасное расстояние. Потому что гормоны снова дали о себе знать. Огненная шевелюра словно пламя замаячила на горизонте.

— Мелания! — раздался восторженный крик и кот заключил меня в объятья. Как он успел так быстро оказаться рядом, я не заметила. Гато коротко вздохнул, а затем лизнул меня, словно я была леденцом. Ох не зря я старалась держать его подальше от себя.

— Сила, как много… — начал было говорить он, но был жестоко прерван Асмодеусом.

— Никому не сообщай. И убери от нее свои руки.

— Мелания мне не запрещает.

Запретишь тут, еще слова не дали вставить, тут же начали облизывать. Поведение Гато меня вообще не смущало. Казалось, вполне естественным тоже лизнуть его в ответ в нос. Пришлось воспользоваться всей своей выдержкой, чтобы этого не сделать.

— Гато, отпусти меня… пожалуйста. И что ты здесь делаешь?

— Алина сказала, ты пойдешь на праздник. Полуночные коты на твоей стороне. Мы не поддерживаем Астрид.

Сообщил Гато с необыкновенной важностью в голосе, и тут же отлип и встал рядом как верный солдат. Вокруг нас начали виться какие-то красные бабочки, а ведьмина трава принялась светиться ярче. Первым, что происходит, понял Асмодеус.

— Поторопимся на праздник, иначе правда раскроется быстрее, чем бы тебе хотелось.

Мы ускорили шаг, стараясь отвязаться от навязчивых бабочек. Гато то и дело «случайно» прикасался ко мне. Он сверкал зелеными глазами и ласково улыбался. Нарядился парень в белую рубашку и красный камзол, наряд яркий и не похожий на то, что носили окружающие.

— Я так счастлив, что наконец-то могу тебя видеть. Теперь я понимаю, почему ты меня прогнала. Сила, она заставляет забыться — сказал он, перехватив выбившейся локон и заправив его мне за ухо. А мне вдруг стало очень хорошо от мысли о том, что меня окружают такие красивые мужчины. Асмодеус, держащий за одну руку, Гато, следующий по другую. Стало все равно на изучающие взгляды и холодные усмешки.

Мы оказались перед добротным деревянным домом, перед которым раскинулась огромная поляна с накрытыми столами, украшенная толстыми белыми свечами и цветами на раскрашенных в разные цвета деревянных столбах. Людей и нелюдей на этой поляне было гораздо больше, чем как мне казалось, могло вообще жить в этой деревне. Этим замечанием я незамедлительно поделилась с мужчинами.

— Сюда собрались те, кто решил поддержать Астрид в обход тебе. Я запоминаю их лица. Не волнуйся, — с мстительной улыбкой сказал Асмодеус. Его обходили стороной, перешептывались в страхе. Пусть запоминает. Мне все равно. Турмалина среди гостей я не видела. Как и не одного кентавра. Это внушало мне приятное чувство. Коты и кентавры выбрали меня. Дикие псы выбрали меня. Нужно познакомиться с ними как можно скорее, узнать чем они живут, и как я могу им помочь.

Музыканты заиграли мелодичную и приятную песню, напоминающую мне венгерский танец Брамса. Под звуки флейты и барабанов вышла Астрид. На ней было алое платье, прекрасно сидящее на фигуре. А в волосах корона из мелких, необыкновенно ярких цветов.

— Пес совсем нюх потерял, — с нотками веселья в голосе сообщила моя тетушка вышагивающему рядом с ней мужчине, облаченному в темную сутану с седыми длинными по лопатки волосами. Не трудно было догадаться, что он был отцом моей двоюродной сестры. — Не нужно было изначально давать ему право управления нами. Все таки комнатные собачонки, это комнатные собачонки. Даже, если они принадлежали Хранительнице.

Я бросила быстрый взгляд на Асмодеуса, тот словно пропустил ее слова мимо ушей, никак не отреагировав на обидное заявление. Мужчина принял мою игру, до того, как я объяснила ему правила. Мы прикидывались слабыми и смотрели, насколько далеко может зайти этот фарс.

— Это — отец Астрид? — уточнила я очевидное. Асмодеус кивнул. От колдуна веяло Силой. Это ощущение походило больше всего на осязание, словно у меня было дополнительное, шестое чувство, помогающее определить носителей разных способностей.

— Темный колдун. Повелитель Смерти. Гато, не оставляй Меланию. Я должен поговорить с Теуро.

Полы темно синего платья Милы волочились по земле. В волосах вились живые цветы как и у Астрид. Отчего-то мне эти венки покоя не давали.

— Что означают эти цветы? — тихо спросила я Гато. Кот ненавязчиво отгонял от нашей компании бабочек. Те липли ко мне, словно я была медом обмазана.

— Это древний и самый простой способ определить Хранительницу. Огненные фиалки зависимы от магии. Сильная ведьма способна носить их на своей голове час или два. А Хранительница, даже не вошедшая в силу, сколько угодно. Они не завянут в ее волосах, а будут сиять все ярче и ярче. В полночь, когда венок упадет с головы Астрид, все увидят, что магия ей не подчинится.

— Ты так уверен в том, что венок упадет?

Гато взял мою ладонь и потерся о нее щекой. Подобное поведение было столь естественным с его стороны, что я никак на него не отреагировала. Вообще это было странно. Когда ко мне прикасался кто-то из парней у меня дома, я чувствовала отвращение. Даже задумывалась над тем, нет ли у меня каких-то проблем с головой. А в этом мире. Прикосновения Гато или Асмодеуса кажутся такими… естественными.

— Да. Как не был уверен ни в чем другом. Я же почувствовал на себе твою Силу. О чем сообщил Катаре. Поэтому здесь нет ни одного полуночного кота.

— За исключением тебя.

— Я пришел смотреть не на Астрид, а на тебя.

Гато коснулся кончиков моих пальцев своими. И это прикосновение, невинное, на глазах стольких людей заставило меня задышать чаще. Отскочила от кота и столкнулась с пышнотелой женщиной среднего возраста, которая окинула меня презрительным взглядом. Извиняться не стала. Между тем на возвышение, наскоро сколоченное из бревен, взошла Мила и Астрид. Цветы в волосах Милы начали блекнуть. Тетушка воздела руки, призывая к тишине.

— Мы собрались здесь, чтобы оказать честь моей дочери, Астрид — следующей Хранительнице Темного пламени, — Астрид скромно захлопала ресничками, улыбаясь под шквал аплодисментов, — Пейте, веселитесь и не забывайте оказывать почестей моей дочери, ведь от нее зависит, процветать вашему клану или пасть! — Мила явно наслаждалась почетом. Она взмахнула рукой и быстрые блеклые слуги понесли подносы с многочисленной выпивкой.

— Доброй ночи, Мелания, — раздался позади меня незнакомый, пробирающий до дрожи голос.

Я развернулась, столкнувшись взглядом с Теуро. Отец Астрид отличался высоким ростом, серыми, какими-то мертвыми глазами. Его кожа была гладкой, но я знала, передо мной стоит старик. Асмодеус встал за его спиной, выглядел он довольным.

— Мы поговорили об этом фарсе. Теуро не имеет к нему никакого отношения.

— Доброй ночи. — произнес мужчина еще раз, едва шевеля тонкими губами. Я не знала, как реагировать на приветствие, а потому протянула руку. Удивленный подобным жестом, он все же пожал ее. А потом вздрогнул так, словно вставил вилку в розетку. Но быстро опомнился.

— Что ж, моим скромным мечтам о том, чтобы дочь стала Хранительницей не суждено сбыться, — констатировал маг, пряча руку в полы мантии, — Вы жестоки, Мелания, раз решили всем удостовериться в этом таким позорным способом.

— Мелания ответила грубостью на грубость. — Пояснил Асмодеус, — как и полагается, согласно нашим законам.

— Мила ведет себя… чрезмерно самонадеянно. Она действительно убеждена в том, что Астрид Хранительница. И, должен признаться, она и меня в этом убедила. — колдун говорил тихо, но я могла расслышать каждое его слово. — Позволите прекратить это празднество, чтобы сохранить остатки чести семьи?

Асмодеус качнул головой, я повторила это движение. Мне было все равно на то, что они оскорбляли меня, но вот за «комнатную собачонку» в адрес Асмодеуса я простить Милу и Астрид не могла.

— Как я и думал. Истинная Темная Хранительница.

Теуро отвесил еще один поклон и скрылся в толпе, словно растворившись в ней.

— Куда он делся? — спросила я дикого пса.

— Он вернется домой и сделает вид, что изначально знал о провале идеи Милы. Это поможет сохранить ему положение и пытаться в дальнейшем выйти на контакт с тобой.

— Не останется поддержать дочь? — подобное казалось мне диким. Папа всегда был рядом, если у меня возникали проблемы. Он пыхтел, сопел, не знал, какие слова утешения ему подобрать, но был рядом. А Теуро… просто сбежал.

— Темные женщины не нуждаются в поддержке и сами способны расплачиваться за последствия своих решений. — Пожал плечами Гато. Какая удобная формулировка, чтобы мужчины могли безнаказанно делать, что им вздумается. Розовая моя часть закатила глаза.

— Мелания, когда магия не подчиниться Астрид, я прошу тебя кое-что сделать… Темным нужно показать, кто их повелитель.

Асмодеус нашептал мне на ухо короткий план действий, который показался мне слишком жестоким. Но после секундного раздумья я согласно кивнула. Гато вызвался раздобыть огненные фиалки.

Между тем пиво и другие хмельные напитки лились рекой. Астрид сидела на коленях то одного, то у другого мужчины, восклицая:

— Ах, эта Сила, это желание! Я не могу себя сдерживать, — она изгибалась, предлагая себя, словно гулящая кошка. И уединялась то с одним красавцем, то с другим. Я же выбрала укромный уголок, где со стороны наблюдала за происходящим. Асмодеус отправился за напитками. А Гато, раздобывший где-то с десяток фиалок, неспешно вплетал их мне в волосы. Красные в пепельном смотрелись не хуже, чем на черном. Нестихающая музыка становилась все мелодичней и таинственней, пары больше не танцевали, а почтительно разошлись в стороны от возвышения. Время приближалось к полуночи.

Астрид вновь поднялась на сцену. Воздела руки и вызвала вихри, которые растрепали юбки женщинам, и заставили взметнуться опавшие цветы. Короткие восклицания послышались со всех сторон. Присутствующие не сомневались в том, что девушка вот вот примет Силу.

Громкий голос, принадлежащий седому сатиру в темной мантии, выглядящему очень торжественно благодаря серебреным рогам, раздался над толпой:

— Чувствуешь ли ты Астрид, дочь Милы и Теуро в себе силы Темной Хранительницы?

— Да! — ответила девушка.

— Променяешь ли ты весь мир на свое пожелание?

— Да!

— Готова ли ты с яростью защитить тех, кого пожелала?

— Да!

— Есть ли в тебе силы оставаться верной себе?

— Да!

Я слушала этот вздор, не веря своим ушам:

— Злая, похотливая, свободолюбивая эгоистка, это основные черты Темной Хранительницы?

— Не путай ярость и злость, — мягко поправил меня дикий пес — а в остальном да.

— Хранительница Темного пламени должна обладать просто потрясающими чертами характера. — недовольно пробурчала в ответ.

— Такова была твоя мать, бабушка и все представительницы женской линии.

— А эти приключения Астрид в компании непонятных мужчин? Не закончатся незапланированной беременностью? — этот вопрос никак не давал мне покоя.

— Темная Хранительница может забеременеть только от равного себе. — объяснил мне Гато. Это объяснение ничего не прояснило для меня.

Фарс между тем продолжался:

— Я — Астрид! Дочь Милы, племянница покойной Марьяны, внучка Морры, я — Хранительница Темного пламени! — Голос ее звучал громко и уверенно, скорее всего, усиленный каким-то заклинанием. Темные рукоплескали, кричали, громко били кружками. До одного момента.

Огненные фиалки, еще мгновение назад освещавшие лицо Астрид, словно алый нимб вдруг почернели и опали. Девушка не могла понять, чем обусловлено смущенное молчание после совсем недавнего шума. Самодовольная улыбка медленно уходила с ее лица. Что ж, настал мой выход. Согласно плану темного, поддерживаемая Асмодеусом с одной стороны, Гато с другой я медленно поднялась на сцену и встала рядом с сестрицей. Наступила гробовая тишина, поэтому мой голос был отчетливо услышан толпой:

— Поздравляю с Днем Рождения, милая сестра. В подарок я прощаю тебя и твою мать. Всегда жду в гости в Таверне, в конце концов, вы моя семья.

Я поцеловала Астрид в щеку, вынула из волос одну сиротливую фиалку и заправила ей за ухо в насмешливом, издевательском жесте. Медленно обвела взглядами присутствующих. Некоторые темные рухнули на колени, другие заголосили:

— Простите нас! Простите, простите.

Асмодеус превратился в волка и позволил мне забраться ему на спину. Гато так и остался в человеческом облике, просто побежал следом за нами. В считанные минуты, мы вновь оказались у Таверны, где нас с извечной, доброй улыбкой встречала Алина:

— Как повеселились? Ой, пес паскудный, ну ка живо человеческую форму принял! Я потом твой запах за месяц не выведу.

Вопреки ожиданию, Асмодеус не стал спорить, а тут же выбежал из Таверны, чтобы зайти в нее уже в человеческом облике. Гато уселся за стойку и попросил для себя валерьяновой настойки. Для меня и Асми уже стояла томленая говядина с овощами и зеленью.

— Знаю я Милу, алкоголя море, а еды никакой. — пробурчала Алина, доставая третью тарелку. — Ты тоже садись, кот.

Приглашать дважды Гато не пришлось. Он придвинул стул ближе ко мне и с аппетитом принялся за еду. Алина же достала перетянутый сургучом свиток, на котором была изображена печать с изображенными на ней несущимися галопом лошадями и протянула мне. Я развернула свиток, быстро прочитала текст:

— Завтра здесь будут кентавры. Они прискачут, чтобы принести клятву верности, — сообщила мужчинам. Мы переглянулись, не скрывая довольные улыбки.