Хроники Обена

Глава 15. Собрание

Тишина. Одна тишина вокруг. В ушах свистит ветер. Где-то внизу иногда раздаётся отдалённый грохот. Видно обвал в горах случился. Впереди и внизу практически ничего не видно, из-за белых завес тумана. Но не с драконьим зрением, которое обладает такими качествами, как приближение нужного объекта или возможность смотреть сквозь мешающий предмет. Так сейчас и поступал Гонар. Он летел высоко в горах, ловко уворачиваясь от острых верхушек скал.

Этот полёт уже продолжался довольно давно. Путь, протяжением в несколько дней подходил к концу. После нескольких бурь, в которые ввязался дракон, такая тишина казалась зловещей, даже скучной. Гонар внимательно следил за тем, что происходит вокруг, используя всё: зрение, слух, обоняние, даже осязание. Малейшее колебание воздуха могло насторожить оборотня.

Очередная ария желудка, в который раз за десять часов полёта давал знать о том, что он пуст, в конец разозлила дракона. Он начал высматривать внизу что-нибудь, что могло подойти под небольшой провиант. Ему жутко хотелось есть, хотя сам Гонар настойчиво убеждал себя в обратном.

— Да что б я ещё раз согласился хоть на одну авантюру этих людишек, да ни в жизнь! — прошипел он, раздражении, хотя отлично понимал, что эта клятва лишь пустой звук, продиктованный пустым желудком и бессонной ночью. — Царь, как я спать хочу!

Первую сою реплику он уже не в первый раз говорил после своего разговора с Гормом. Изображение мага нарисовалось перед оборотнем прямо в воздухе, нарушив связь с природой. Гонар, как очень вспыльчивый человек, сделал над собой огромное усилие чтобы не крикнуть на мага. Дракона учили уважать тех, кто старше. Услышав, чего от него хотят, оборотень резко сел, скрестив ноги по-турецки и в упор смотря на мага.

— Ты серьёзно? Я только закончил все свои дела, отдохнуть решил хоть пару минут, и тут мне говорят: «А лети-ка ты, милок, к своему народу, проси о помощи».

— Это не ради прихоти, — спокойно отвечал маг. — Война идёт, Гонар. Если выиграет Дранг плохо будет не только светлой части Обена, но и народам, что живут под покровительством правящей династии. Он убьёт всех или возьмёт в рабство. Ни одна муха не сможет без его ведома пролететь через границу, что уж о драконах говорить. Надо просто поднапрячься. Последний рывок сделать и после нашей победы будешь отдыхать, сколько пожелаешь.

Это ещё больше злило парня. С ним разговаривают как с маленьким ребёнком. Будто он не понимает всей важности, но его волновал лишь его народ, а не люди. Но отказать Гонар не смог. Язык не повернулся. На следующее утро, помолившись на дорогу Царю и Деве, Матери Его, поклонившись восходящему солнцу, символу света божьего, дракон-оборотень отправился в путь-дорогу.

Цокот копыт отвлёк Гонара от воспоминаний уже как недельной давности. Невольно язык прошёлся по острым зубам, когда оборотень приблизил изображение цокающего существа — горный козёл, с большими массивными рогами и белоснежной шерстью.

— Вот и обед, — жутко ухмыльнулся Гонар, не забыв про себя поблагодарить Царя за дар, без которого оборотень наверно и не добрался бы до финиша своего изнурительного пути. Дракон спикировал. Долетев до козла достаточно близко и практически бесшумно, он на лету схватил бедное животное прямо зубами, впиваясь в долгожданную пищу. Гонар спустился на плоскую верхушку какого-то пика, принимаясь за трапезу. Вечером, он снова пустился в путь.

Опять та же картина, те же звуки, запахи, прохлада. Гонар рыкнул. Эхо прокатилось по горам, отражаясь от каменных островерхих, покрытых снегом природных башен, возвышавшихся почти до самого неба. Вдруг оборотень уловил лёгкое колебание воздуха. Он напрягся, начиная прислушиваться с тому, что происходило вокруг.

Тяжёлые, покрытые чешуёй веки дёрнулись вверх, когда тонкий слух оборотня уловил пение. Вокализ. Знакомая мелодия, чарующее начало любимой песни всего народа драконов-оборотней, которую пели на праздник Купала или Кресъ, как назывался он в Обене. Гонар понял, что улыбается, с нетерпением вглядываясь в туман, плотной стеной стоявший перед оборотнем. Но, как мы помним, это не было помехой для такого, как наш летун.

Песня всё набирала громкость и из мягкого «мурлыканья» оно переросло в высокое мощное пение. Знакомая мелодия волновала душу, с каждым тактом заставляя сердце биться всё сильнее. Как только вокализ достиг пика, раздался удар. За ним ещё один. С третьим разом перед Гонаром оказалась пещера высоко в скале. Оборотень прямо в воздухе обернулся в человека и спрыгнул на пол пещеры. Он поднял голову.

Посреди громадной каменной залы, с неровными стенами, в которую лился свет из отверстий в потолке горел жаркий костёр, согревавший всё помещение. Вокруг огня плясали все его сородичи, одетые в цветные одежды. Чешуя на открытых руках и веках сияла, отражая свет пламени. Какая-то дракониха пела саму песню. Её голос оглашал всю пещеру. Её поддерживали барабаны и флейты, но самих музыкантов Гонар не увидел. Чешуя певицы была ярко зелёной.

Недалеко от стены, на возвышении стояли два каменных трона, где сидели вождь и его жена, два белых дракона-оборотня, одетых в одежды, соответствующие их цвету чешуи одежды. Радужные оболочки глаз их были светло-серебристого цвета, чтобы не сливаться с белком. Гонар сделал несколько шагов вперёд к тронам и легко поклонился. Дракониха всплеснула руками, радостно глядя на пришельца. Глаза её мужа светились мягкой радостью.

— Отец, мама, — Гонар улыбнулся родителям.

Вождь встал.

— Сын мой! — глубокий бас белого дракона практически заглушил звучавшую в пещере музыку. Золотой оборотень набрал побольше воздуха, когда отец сжал его в объятьях таких крепких, что кости затрещали. — Рад тебя видеть, шельмец.

— И я тебя, — выдавил Гонар, корчась от не совсем приятных ощущений. От его рож мать улыбалась, прикрывая рот аккуратной белой ручкой. В конце концов, её сынок почувствовал, что ноги не достают до земли, но, наконец, вождь соизволил отпустить сына на пол. Мать обняла сына более щадяще. По крайней мере её объятия, после крепчайших отцовских тесок, казались Гонару раем, хотя его мать Ворлия была одной из самых сильных оборотней не только в плане магии, но и физической силы.

— Как долетел? — голос у матери был контральто.

— Хорошо. Мам, пап, нам надо поговорить.

— О чём?

— Мы должны принять участие в войне с Дрангом.

Эта фраза заставила на несколько мгновений радость и недоумение вместе остаться на застывших от неожиданности лицах вождя и его жены. Гонару пришлось передать всё до мельчайших подробностей своей семье, вместе с соображениями. Его отец, Талвур, задумался. Его брови сдвинулись. Ворлия думала менее ярко. Лицо её оставалось спокойным, ничего не выражало, но глаза стали пустыми. Было видно, что её мысли сейчас не здесь.

— Ты осознаёшь, что это может быть опасно для нашего народа? — спросил Талвур.

— Да, отец, более чем, — прозвучал уверенный ответ оборотня. — Прошу, я всё взвесил. Если мы вмешаемся, то появится шанс на победу. Мы сильнее и слаженнее оборотней с Чёрных гор, сумеем их одолеть.

Ворлия внимательно следила за выражением лица сына и молча о чём-то думала. Талвур посмотрел на неё, спрашивая её мнения. Лёгкий кивок со стороны супруги рассеял все его сомнения.

— Хорошо. Но, если мы проиграем, ты готов принять ответственность за последствия на совесть?

— Да, — уверенно кивнул золотой дракон.

— Великолепно, тогда давай ты сейчас отдохнёшь, развеселишься и встретишься с тем, кто ждал тебя очень-очень долго, — таинственно произнесла мать, поправляя одежду сына и поворачивая того к танцующим. Она улыбнулась, увидев, что её сын заметил того, о ком говорила Ворлия. — Мы ей ещё не успели сказать о том, что ты жив. Не спеши.

Молодая красивая дракониха-оборотень с сиявшей на веках и руках бирюзовой чешуёй стояла у дальней стены, недалеко от выхода. Её глаза, казалось, спокойно смотрели на пламя. Тяжёлые веки мягко опускались и поднимались.

Гонар и не заметил, как от него отошли мама с отцом. Он, как зачарованный смотрел в сторону драконихи и своей жены. Но, тут на него запрыгнула девушка лет пятнадцати, с веками цвета аметиста, и крепко обняла дракона за шею, не давая повернуть голову. Гонар напрягся, стараясь не уронить нарушительницу его покоя и подхватывая её под колени.

— Эльва, — засмеялся он, начиная кружиться на месте.

— Здорово, братишка, как делишки, — хулиганка начал ерошить волосы старшего братца.

— Пока ты не устроила мне радикулит, было всё отлично. Может отпустишь своего старика?

Раздался заливистый смех, прежде чем хватка на плечах и шее дракона ослабла. Гонар наконец смог обнять сестрёнку, которая, совершенно забыв о том, что брат ещё с женой не говорил, утащила его, не переставая щебетать, в один из коридоров замка, полностью скрытого в этой горе.

Поздно вечером Гонар наконец смог уйти от сестрёнки, энтузиазма которой хватило бы на целый полк с отрядом. Дракон зашёл в свою комнату. Его жена, Элла, сидела перед зеркалом, расчёсывая длинные золотые локоны. Взгляд такой же спокойный, невозмутимый, недвижимый, тусклый. Даже немного обречённый. Она умело скрывала свою слепоту, пользуясь чаще всего драконьим зрением, но сейчас зрачки её были круглыми, а не вытянутыми, как у кошки и не выражали ничего, кроме печали. Гонар грустно улыбнулся, смотря на неё.

— Элла, — произнёс он.

Дракониха вздрогнула, оборачиваясь на звук и осторожно вставая. Не дожидаясь, пока она подойдёт, дракон подлетел к ней и прижал к себе, осыпая лицо своей избранницы поцелуями.

— Гонар, — прошептала дракониха, задыхаясь от слёз. — Я думала, тебя убили.

— Ты удивишься возможно, но примерно то же самое я думал о тебе, — улыбнулся оборотень, усмехаясь.

— Я слышала, будет война, — улыбка на мгновение пропала с лица Эллы, которая всё так же, по привычке старалась хоть что-то увидеть в непроглядной тьме, окружавшей её, но у неё не выходило.

— Да, но это не сейчас. Сегодня наш день. Чего ты хочешь? — он нежно провёл пальцами по её щеке.

— Давай слетим в лес, — лицо Эллы зажглось нетерпением. Она предвкушала новую ночь, в которую она сможет наконец увидеть лицо Гонара, которое, как она боялась, у драконихи больше не получиться увидеть. Оба, взявшись за руки, подошли к большому окну, до самого пола. Снаружи всё казалось безжизненным, но только оборотни знали о том лесе, что рос вокруг дворца у нижнего выхода. Этот лес там был вместо сада. Только очень большого. Одно движение, и супруги обернулись драконами. Элла со счастливой улыбкой наконец смогла посмотреть на своего избранника. Гонар весело подмигнул ей, и оба слетели вниз. Там было тепло и тихо, и никто не мог помешать им в этот долгожданный вечер.

Наступило утро. Осталась позади ночь непрерывных разговоров и смеха. Солнце взошло над горным царством оборотней. Гонар, проснувшийся ещё при первом крике белоголового сипа, что сел на каменный подоконник в комнате сына вождя и его супруги. Осторожно встав, оборотень подошёл к птице.

— Что случилось?

— Торопись, сын Талвура. Время поджимает, — проклёкотал сип, вертя головой.

— Сегодня будет совет. Отец сообщит всем о своём решении, но, боюсь, сможем все вместе мы прилететь только на поле битвы. Передай всё это Их Высочествам.

Сип недовольно встряхнулся, поводя плечами вверх-вниз, и улетел, а его клёкот гулким эхо отдавался от стен горного королевства.

— Талвур, ты сошёл с ума! — один из оборотней вскочил на ноги, дослушав до конца решение вождя. — Мы все погибнем из-за прихоти твоего сына.

— Успокойся, Рен, — громыхнул тот. — Если ты не забыл, то нашим народом править на меня возложена миссия, а не на кого бы то ни было другого. Сам знаешь, что только Царь определяет это.

— Но тем не менее. Ты отлично знаешь, какие оборотни в Чёрных горах проживают. В них нет жалости. Они останутся верны тому, кому присягнули, до самой его смерти или до срока истечения договора. Но Дранг слишком умён, чтобы заключать союзы на время, а убить наместника невозможно.

По залу вече пробежался шёпот. Никому не хотелось вступать войну, которую выиграть нельзя. Талвур терпеливо ждал, пока шум уляжется, чтобы сказать все доводы, по которым он рассчитывал получить согласие своего народа на вступление в эту войну.

— Эта война рано или поздно коснётся всего мира, мы не сможем вечно скрываться от сильнейшей магии этого сумасброда. Сколько бы мы не убегали, сколько бы не скрывались, он нас всё равно найдёт и перебьёт, если не подчинит своей чёрной воле, поймите вы наконец.

Теперь, если ещё какие-то звуки присутствовали, то сейчас была полная тишина. Даже ветра не было слышно. Талвур напряжённо осматривал своих подчинённых, стараясь прочесть на их лицах нужный ему ответ, но, так как лица оборотней оставались задумчивыми, он ничего не смог понять.

— Ответе наконец, вы со мной? Те кто согласен, встаньте.