Хрустальные мечты

Глава 12

К счастью для Маргариты, май выдался очень теплым. Под жарким весенним солнцем каждый день распускались все новые и новые цветы. Как обычно по утрам, прежде чем уйти на весь день из дворца, она собирала для себя корзинку с едой и аккуратно закрывала ее белой салфеткой. Она не брала с собой фляги с пивом, а предпочитала утолять жажду, черпая ладонями воду из бегущего под деревьями ручья. Для того чтобы ей было удобнее работать, дворцовый плотник изготовил специальную папку-пресс для цветов. Сперва Маргарита делала тщательный набросок цветка, затем клала в папку, а потом во дворце разрисовывала его акварельными красками.

Екатерина наведывалась к ней почти каждый день. Понаблюдав за работой и перекинувшись с Маргаритой парой слов, она обычно срывала два-три цветка и втыкала их либо в волосы, либо за корсаж платья. Получив от великой княгини задание вышить накидку, Маргарита внезапно поняла подлинную причину своего пребывания в Ораниенбауме. Накидка была просто прикрытием для ее нахождения при дворе великой княгини. Екатерина держала ее подле себя на случай беременности, чтобы можно было быстро перешить наряды. Она хотела выглядеть очаровательной в любом виде, тем более что отцом ее ребенка считался бы великий князь; слух о якобы успешной его операции широко распространился при дворе.

В июне, к всеобщему удовольствию, наступила настоящая жара. Над верхним и нижним прудами летали тучи стрекоз, все прибрежные луга и поля были усыпаны колокольчиками, медуницей и купальницей. Из-под густой травы пробивались анютины глазки, скромные лютики и васильки.

С самого начала Маргарита посылала Жанне свои зарисовки, чтобы ее вышивальщицы постепенно готовились к предстоящей работе. Следом за рисунками в Петербург непрерывным потоком отправлялись засушенные цветы и акварельные рисунки.

Почти каждый день к Маргарите приходил Уоррингтон, чтобы помочь ей, хотя очень скоро надобность в его помощи отпала. Цветов стало так много, что Маргарита почти все время была занята их рисованием. В его присутствии она всегда чувствовала себя скованно, но он никогда долго не задерживался, его призывали дела в других концах парка. Уоррингтон заверил Маргариту, что пока она не завершит свою работу, здесь не будет проложено ни одной тропинки. Но, как ни спешила Маргарита закончить подготовительную часть, работа затягивалась из-за обилия цветов, ежедневно расцветающих под жаркими лучами солнца.

Однажды вечером, уложив в корзинку коробку с красками, она увидела упавшую из-за ее спины на землю тень Тома. Приподняв голову и обернувшись, она увидела на фоне заходящего солнца его силуэт с неприкрытой головой.

— Ах, это вы. Том. Я никак не ожидала встретить вас здесь так поздно. — Она ухватилась за протянутую им руку и легко поднялась на ноги.

— Сегодня такой чудесный вечер. Я подумал, может, вы согласитесь прогуляться со мной, перед тем как уйти во дворец.

— С удовольствием, — воскликнула Маргарита. — У меня так болят ноги. Мне ведь приходится собирать и рисовать цветы, весь день ползая на корточках или стоя на коленях.

Ничего необычного не было в том, что они направились в противоположную от дворца сторону и начали углубляться в ближайшую рощу. Они шли молча. В природе царили такая тишина, такое умиротворение, что любые слова казались лишними и бесполезными. Изредка Маргарита поднимала голову, чтобы взглянуть на кружево листьев, отсвечивающих янтарным светом в лучах садящегося солнца.

Наступила пора возвращаться назад. Но Маргарита никуда не торопилась. Она прислонилась к стволу дерева и закрыла глаза. Ее лицо выражало блаженство.

— О чем вы думаете сейчас? — спросил Том, опершись ладонью рядом с ее головой о ствол дерева.

— Ни о чем, — ответила она. — Просто прислушиваюсь.

Он улыбнулся:

— К чему? Вокруг такая тишина.

— А я и слушаю тишину. Во дворце никогда не бывает тихо. То и дело хлопают дверьми, все время слышны женская болтовня, стук шагов, шуршание юбок, буханье тяжелых сапог.

— Но вы приходите сюда каждый день и целый день рисуете в тишине. Разве вы не замечаете царящего вокруг вас покоя?

Она приоткрыла глаза и увидела его улыбающееся лицо рядом со своим.

— Нет, не замечаю, работа поглощает меня целиком.

Вдруг у нее пресеклось дыхание, он вплотную приблизился к ней. В тот же миг она рванулась прочь, но он удержал ее, обхватив ее лицо руками.

— Не ускользайте от меня, Маргарита, — нежно произнес он. — Нас ведь влечет друг к другу. Зачем притворяться, зачем обманывать самих себя, зачем избегать встреч?

— Не хочу слышать, что вы мне говорите, — испуганно крикнула Маргарита. — Не смейте мне говорить об этом.

Его долго сдерживаемая страсть прорвалась наружу, не обращал ни малейшего внимания на ее слова.

— В первый раз, когда я увидел вас, я сразу понял, что всю жизнь искал именно такую женщину.

— Замолчите, Том! — Она отчаянно рванулась в сторону, пытаясь освободиться. Он обхватил ее руками, придал к себе и впился жадным поцелуем в ее губы. Как он напоминал ей Жака своей пылкостью, своей страстностью. Все закружилось у нее перед глазами, она опять очутилась в Париже на таком же лугу, где они когда-то целовались с Жаком. Она чувствовала, как он тихо влечет ее вниз на землю. Он осушал поцелуями текущие по ее щекам слезы, а ладонью нежно касался ее полуобнаженной груди. Разве он понимал, что тем самым он оживляет прошлое в ее памяти.

— Ты и я созданы для того, чтобы быть вместе, — нежно шептал он.

— Ты ошибаешься! — Она пришла в себя. Волшебство рассеялось. — Между нами никогда и ничего не будет.

— Как ты можешь так говорить? — Он с надеждой взглянул ей в лицо. — Нам так повезло. Только раз в жизни выпадает такой случай. Здесь можно встречаться каждый день. Никто ничего не заподозрит. Мы здесь совершенно одни, словно на другой планете.

— Том, о чем ты говоришь? Это невозможно! — проговорила она дрожащим от волнения голосом.

Он ласково провел пальцами по ее щеке, понимая, что это ее пугает.

— Маргарита! Дорогая! Я ведь люблю тебя! — взмолился он. — Ну, чего ты боишься! Место уединенное. Когда мы вернемся в Петербург, то никто даже не заподозрит, что между нами что-то было.

Он хотел поцеловать ее опять, но она отвернула голову в сторону и заплакала от отчаяния:

— Нет, это невозможно.

— Но судьба так благосклонна к нам.

Она не знала, что ему ответить. В отличие от него она не видела ничего хорошего в создавшемся положении вещей. Она четко понимала только одно: она стоит на краю пропасти и ей надо во что бы то ни стало спасаться. Она видела, что здравый смысл изменяет ей, но ничего не могла поделать с собой, позволяя ему целовать и целовать ее лицо, губы, шею. Она лежала и вспоминала те волнующие моменты, когда она была вместе с Жаком и тот так же нежно и страстно целовал ее.

Внезапно она очнулась. Собрав все свои силы, она вырвалась из объятий Тома и встала на ноги. Он остался лежать, уткнувшись от отчаяния головой в скрещенные руки. Маргарита смотрела на него, ее грудь вздымалась от волнения.

— Мы должны обещать друг другу, что больше между нами никогда не будет таких глупостей. Не забывайте о Саре!

Несколько мгновений он лежал неподвижно, не оборачиваясь. Затем встал и взглянул ей в лицо. Они оба прекрасно понимали, что былой дружбы между ними больше нет. Все условности исчезли. Но едва он шагнул к ней, как Маргарита резко отскочила назад, отрицательно мотнув головой.

Он серьезно и задумчиво посмотрел на нее:

— Неважно, что мы говорим или что обещаем, и я, и ты, мы оба прекрасно понимаем, что это только начало. Нас влечет друг к другу. Даже когда наступит пора оставить Ораниенбаум, это все равно ничего не изменит. Ну, скажи, что в том плохого, если мы станем встречаться, соблюдая осторожность?

— А как же Сара? — воскликнула Маргарита со злостью. — Как быстро ты забыл о ней? Нет, Том. То, что случилось сейчас, никогда не должно повториться. Мы никогда не будем встречаться ни здесь, ни где-нибудь еще.

— Ладно. Но тогда скажи, разве наши чувства изменятся от этого? — Его слова и полный любви взгляд обезоружили Маргариту.

Она всхлипнула, повернулась, сдерживая рыдания, и побежала назад к своим вещам. Быстро собрав в корзинку свои рисунки и надев шляпку, она торопливо заскользила вниз по травянистому склону. Спустившись вниз, она кинулась бежать во весь дух. Том не спеша пошел за ней, провожая ее взглядом. Всю дорогу до дворца Маргарита почти летела, она словно стремилась оставить позади не только его, но и свою любовь.

На следующее утро Том подходил к лугу в обычный для себя час, но еще издали заметил группу фрейлин Екатерины. Сразу поняв, что Маргарита не одна, а вместе с великой княгиней, он повернул назад, решив заняться своими неотложными делами. Однако он был полон решимости увидеться с Маргаритой как можно скорее. Он хотел убедить ее, что Сара не может служить барьером между их чувствами.

Екатерина с удовольствием видела, как быстро движется работа Маргариты. Она опять была беременна, и хотя теперь ей не было никакой необходимости скрывать это, она не спешила сообщать эту новость. С самого начала она хотела как можно дольше утаивать от всех свое состояние, с этой целью она и взяла с собой Маргариту в Ораниенбаум. Вскоре, когда она пополнеет, она станет носить накидку, которая как раз будет готова к этому времени. Позже, когда лето подойдет к концу, она откроет всем свою тайну. Екатерина не сомневалась — этому известию обрадуются все, а больше всех императрица.

Оставив луг, Екатерина погрузилась в размышления. Она вспомнила, как поделилась известием о своей беременности с Сергеем Салтыковым, думая обрадовать его.

— Так скоро? — закричал он на всю рощу. Она торопливо прикрыла ему рот ладонью, хотя вокруг не было ни единой души. Она хорошо понимала его злость. Как только все узнают о ее беременности, так сразу окружат ее вниманием, конечно, заботясь в первую очередь о ребенке. Разумеется, ни о каких дальнейших свиданиях не будет и речи. Таким образом, их любовный роман подходил к концу.

— Тише, любимый, — ласково сказала Екатерина. — Я пока все скрою. Остаток лета мы проведем вместе, пусть оно станет для нас незабываемым.

Но Салтыков никак не хотел успокаиваться. Казалось, ему опротивела его нынешняя роль. Откровенное попустительство императрицы, смотревшей сквозь пальцы их любовную связь, оскорбляло его, ставило в унизительное положение. Теперь, когда на свет должен был появиться ребенок, свидетельство их союза, надобность в его услугах должна была отпасть сама собой.

Увидев, в каком он раздраженном состоянии, Екатерина засомневалась, любит ли он ее по-прежнему, но любовь к нему заставляла забыть обо всем, в том числе и о своих сомнениях.

Уоррингтон весь день занимался устройством большого фонтана. Когда с делами было покончено, он торопливо принял ванну, переоделся, а затем устремился на луг. Он почти бежал всю дорогу.

Ему не надо было долго искать Маргариту. Однако едва увидев ее, он замер как вкопанный. Она была не одна, а вместе с помощницей, судя по всему, с одной из служанок. Ни одна из девушек, видимо, его не заметила, он осторожно отошел в сторону, надеясь, что Маргарита вскоре отошлет служанку во дворец, и тогда он сможет опять прижать ее к своей груди.

Но Маргарита все-таки заметила его. Она облегченно вздохнула, похвалив себя за предусмотрительность, надеясь, что сумела оградить себя от дальнейших встреч с Томом.

Когда она вместе со служанкой покидала луг, то, заметив стоявшего в сторонке Тома, поняла, что он все-таки поджидает ее. На какой-то миг их взгляды встретились, но она сумела преодолеть свое смущение, отвернулась и пошла дальше. Уоррингтон стоял с искаженным от страдания лицом, он увидел, как она всем своим видом давала ему понять — между ними все кончено.

Он стоял неподвижно, как мраморная статуя, глядя вслед Маргарите до тех пор, пока она не скрылась из виду.

Собирание цветов и растений оказалось делом куда более долгим, чем ожидала Маргарита, несмотря на помощь служанки. Два раза она видела Тома вдалеке, но он не осмелился подойти. Хотя она предполагала, что он приходил и выжидал в чаще вокруг луга, надеясь застать ее одну, полной уверенности у нее не было. Однажды вечером она получила письмо. Распечатав его, она увидела, что оно от Тома. Письмо было очень коротким.

«Когда вы прочитаете мое письмо, я буду уже в пути.

Я возвращаюсь на короткий срок в Петербург повидаться с Сарой. Знайте, я никогда не забуду те мгновения, которые мы провели вместе».

Упав на стул, Маргарита склонила голову в раздумье. Каким волшебным действием обладал Ораниенбаум и его прекрасный парк. Неудивительно, что они оба потеряли голову, их даже не пугают самые страшные последствия. Всегда презиравшая женщин, которые соблазняли мужей, она с горечью осознала, что сама едва не совершила подобного поступка, настолько близко она находилась от роковой черты.

Выпрямившись, она опять перечитала письмо. Похоже, он примирился с тем, что их роман кончился, так и не успев начаться. Затем ей в голову пришла совсем другая мысль, что несмотря на ее недвусмысленный отказ, он не собирается отступать.

Всю ночь ей не давали покоя подобные размышления. Ей не спалось, она то и дело вставала с постели, подходила к открытому окну, чтобы полюбоваться парком, освещенным таинственным блеском белых ночей, и послушать несмолкаемые трели соловьев.

Для того чтобы встретить восход солнца после короткой ночи, часто после бала радостные и веселые обитатели дворца вываливались гурьбой на лужайку в разноцветных маскарадных костюмах, украшенных драгоценностями. В центре веселящейся толпы, разумеется, всегда были Сергей и Екатерина. Сопровождаемые музыкантами, они шли в глубь парка, медленно танцуя в золотистых лучах восходящего солнца. Маргарита провожала их взглядом, не сознавая даже, что пританцовывает на месте, пока звуки музыки не стихали вдали.

Днем Маргарита с головой уходила в дела, чтобы только не думать о Томе. Собирание цветов и зарисовка эскизов вышивок близились к завершению. На волшебном лугу уже приступили к разбивке тропинок. Она соскучилась по работе, ей не терпелось снова взять иголку в руки. Однако, отослав Жанне свои последние зарисовки она опять оказалась без дела. Екатерина ни за что не хотела отпускать ее в Петербург.

— Нет, мадемуазель Лоран, я не хочу вас слушать. Лучше подберите ряд цветов и придумайте вышивку для моего нового платья. Кстати, моя накидка уже готова?

— Ее должны доставить из Петербурга со дня на день, мадам.

Эскиз нового платья был готов в тот самый день, когда Жанна лично привезла в Ораниенбаум вышитую цветами накидку с туфельками. Маргарита обрадовалась, увидев ее.

— Решила воспользоваться случаем, чтобы приехать и все посмотреть, — с таинственным видом сказала Жанна, как только они остались наедине в комнате Маргариты. — Нам всем очень любопытно, как на самом деле выглядит апельсиновый дворец.

Маргарита рассмеялась:

— Наверное, ты уже сама убедилась, он даже не оранжевого цвета! И вообще, с чего взбрела вам в голову такая странная мысль?

— Одна из русских вышивальщиц сказала, что дворец неспроста получил название апельсинового. Никогда бы в жизни не подумала, что он будет выкрашен в голубой и белый цвета! Удивительно!

— Когда я попала сюда, то спросила, почему так называется дворец. Мне объяснили, что в суровом здешнем климате апельсиновое дерево вырастить очень трудно, это могла позволить себе только императорская семья и, разумеется, в оранжерее. Но здесь настолько восхитительная природа, что название невольно перешло на сам дворец. Впрочем, его могут легко перекрасить в оранжевый цвет в любое время, я не раз слышала, что дворцы вообще часто перекрашивают то в один цвет, то в другой.

— Как только я увидела его, мне показалось, что он возник из сказки. Вряд ли найдется на свете другой такой же красивый.

— Не знаю, хотя поговаривают, что дворец Екатерины действительно самый чудесный из всех дворцов. Здесь даже есть янтарная комната.

Жанна всплеснула от изумления руками.

— Какое богатство! У императрицы больше дворцов, чем туфель! — Жанна пришла в праведное негодование и сердито нахмурилась. — Где же справедливость? Точно так же, как и у нас дома. Богатые богатеют, а бедные бедствуют.

— Давай больше не говорить о дворце, — прервала ее Маргарита. Ей совсем не хотелось выслушивать гневные речи Жанны, которая, сев на своего любимого конька, могла долго и безостановочно говорить на эту тему.

— Мне бы хотелось узнать, что произошло за время моего отсутствия в городе? Ты мне не так уж часто писала, — поинтересовалась Маргарита.

— Терпеть не могу писать. Не так легко выразить свои мысли на бумаге. Конечно, все посылают тебе привет. Давай я лучше расскажу тебе о Софи. — Жанна принялась рассеянно барабанить пальцами по столу. — Она обручилась со своим любимым Валентином Вагановым, хотя срок свадьбы еще не назначен. Это вполне устраивает Софи, она ведь шьет себе подвенечное платье, которое еще не готово. Жених тоже не торопится. Ему хочется, чтобы на свадьбе присутствовали его сестра с мужем, а также их родственники, они все должны приехать из Москвы. Еще он ожидает, что вскоре вернется из плавания его брат. Я стала хорошо разбираться в родственных связях семьи Вагановых благодаря своей дружбе с Ольгой. Она продает мои кружева в своем магазине и хочет продавать их дальше.

— Какая приятная новость!

— Если говорить о Виолетте, то ее всегда сопровождает шлейф кавалеров, то один ухажер, то другой. — Жанна фыркнула от негодования. — Сейчас за ней приударяет один поручик, на мой взгляд, продувной малый, но Виолетте он нравится. Роза и Изабелла почти все свободное время проводят в семействе Помфретов. Хотя я замечаю, что Изабелла порой остается во дворце, ей как будто наскучивают вечные у Помфретов разговоры о молодых людях, прическах, нарядах и красивых безделушках. — Жанна вздохнула, сожалея в душе о дочери, которая любила поболтать и посудачить. — Изабелла ведет себя куда разумнее моей Розы, которая легкомысленна, как безмозглая курица. Если бы я могла, то я вбила бы в ее пустую головку немного здравого смысла.

— Роза очень хорошенькая.

— Даже чересчур, и она пользуется этим. Мистер и миссис Помфреты были настолько любезны, что пригласили меня вместе с Софи на чай. — Жанна состроила гримасу. — Полагаю, они хотели познакомиться с мамой Розы и ее теткой. Мы, должно быть, снискали их расположение, иначе они не пригласили бы нас к себе на следующей неделе. Под крышей дома Помфретов собирается веселая компания молодых людей, хотя не могу не признать, миссис Помфрет внимательно приглядывает за всеми молодыми девушками.

— Как знать, может. Роза и Изабелла выйдут замуж за каких-нибудь англичан.

— Вполне возможно. Раньше я даже не подозревала, что в Петербурге столько англичан, и у каждого из них — свое дело.

— А как твои дела, Жанна?

Жанна фыркнула:

— Чтобы я когда-нибудь влюбилась — ни за что. Все осталось в прошлом. Да, о тебе спрашивал Ян ван Девэнтер.

— О!? — воскликнула Маргарита, немного позабывшая в последнее время Девэнтера, так как была увлечена Уоррингтоном и поглощена своими душевными переживаниями. — Как он? — спросила она машинально.

— Как всегда, любезен и обаятелен. Привез на корабле несколько ящиков с картинами. Картины он временно поместил в голландском посольстве и, кажется, уже все распродал. Он, должно быть, заработал кучу денег! Теперь он со дня на день ожидает прихода другого корабля с ценным грузом. Вот почему он не покидает города.

— Ты сообщила ему, где я?

— Да. Я как-то случайно повстречалась с ним на мосту через Неву. — Жанна всмотрелась в лицо Маргариты, но не заметила ни волнения, ни огорчения оттого, что Ян ван Девэнтер до сих пор не удосужился встретиться с ней.

Равнодушие и безучастность — и больше ничего. Это расстроило Жанну. Что же такое произошло с Маргаритой, пока она жила во дворце с таким странным названием?

— Ты видела какую-нибудь из его картин?

— Нет, не видела. — Помолчав, Жанна спросила: — Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке?

Маргарита удивленно приподняла брови и улыбнулась, но как-то натянуто:

— Конечно! А когда покажешь привезенную тобой накидку, то все будет просто замечательно!

Жанна открыла коробку и развернула белый муслин, в который была завернута накидка. Маргарита взглянула на нее. Вся накидка из светло-желтого шелка была усыпана вышитыми цветами, которые она собирала с таким старанием и даже рвением. Ниспадавшая ниже пояса, накидка была настоящим чудом. Она накинула ее себе на плечи и взглянула на свое отражение в зеркале.

— Изумительно, — тихо вымолвила она. — Ты, Софи и Виолетта создали что-то потрясающее. Это настоящий шедевр. Великая княгиня будет довольна.

Жанна просияла от радости:

— Мы все верили, что тебе понравится.

Она открыла другую коробку с туфельками и вынула их. Крошечные цветы украшали даже каблучки.

— Придворный сапожник тоже постарался!

Жанна осталась ночевать, собираясь на следующий день с утра отправиться в Петербург. Маргарита в тот же день показала привезенные вещи Екатерине, которая, обрадовавшись, сразу надела и накидку, и туфли.

— О, как все это красиво! — Екатерина вертелась перед высоким зеркалом, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, любуясь своим отражением. — Да, очень красиво. Но теперь мне хотелось бы иметь вышитую такими же цветами юбку. Да! Именно так, а не иначе!

— Не позволите ли мне вернуться в Петербург, чтобы ускорить работу?

Екатерина колебалась только один миг:

— Да, мадемуазель. Вы прекрасно выполнили свое задание. Если хотите, то можете завтра отправляться в путь.

Маргарита не без облегчения услышала позволение возвращаться назад в свое ателье. Не то чтобы она не доверяла мастерству Жанны и других своих вышивальщиц, вовсе нет, она просто устала находиться в полной зависимости от прихотей великой княгини. Два дня тому назад, ночью, когда Маргарите не спалось, ей неожиданно пришла в голову новая идея вышивки платья для императрицы. Она тут же встала с постели и набросала эскиз. Идея настолько понравилась ей, что она почти не сомневалась, что успех будет ничуть не меньше того, какой выпал на долю платья с павлиньим узором.

Екатерина веселилась и танцевала всю ночь напролет в своих новых башмачках и накидке. А на следующий день пришло повеление от императрицы, огорчившее всех: великому князю строго повелевалось вместе со всем своим двором перебраться в Петергоф, в загородный дворец Елизаветы. Императрица писала: накопилось множество важных государственных дел, ей необходимо иметь рядом с собой великого князя, советами которого она чрезвычайно дорожит. Петр вышел из себя, он кричал и топал ногами, как обиженный ребенок, но вынужден был подчиниться приказу Елизаветы. Он ненавидел императрицу, но еще сильнее боялся ее. Екатерина тоже была в отчаянии. Наступал конец ее независимой жизни в Ораниенбауме, она опять попадала под суровый надзор Елизаветы.

Екатерина понимала причины такого решения императрицы. Хотя Елизавета из-за лености передоверила управление государством своим министрам, тем не менее всегда находилась масса дел, требовавших императорского участия. Часть этих дел она возложила на Петра. В Ораниенбаум каждый день прибывали курьеры с важными бумагами и депешами, на которые Петр не обращал никакого внимания. Он оставлял все бумаги нераспечатанными на своем рабочем столе. Естественно, подобное манкирование своими обязанностями вызывало раздражение у императрицы, поэтому она решила положить этому конец.

Из-за поднявшейся суматохи Маргарите пришлось два-три дня дожидаться свободного экипажа, который смог бы довезти ее до Петербурга. Но она не бездельничала, а успела придумать за столь короткий срок новый узор для платья Екатерины и даже заручиться ее одобрением. Наконец в Зимний дворец должна была отправиться карета, которая везла на крыше ящик с любимыми солдатиками Петра.

В этой карете нашлось местечко для Маргариты.

Она стояла во дворе, наблюдая за тем, как грузится сзади кареты ее багаж, как вдруг увидела идущего ей навстречу Константина Дашкина.

— Вы позволите, чтобы я сопровождал вас? — спросил он, приветливо улыбаясь.

Она удивленно рассмеялась:

— А вы куда направляетесь?

— Туда же, куда и вы! Возвращаюсь в город.

— Капитан Дашкин, это ведь почтовая карета. Очень неудобная. Уверена, вас поджидает более приличный экипаж.

— Ваша карета ничем не хуже. Или вас не устраивает мое общество? — Он поддразнивал ее.

— Что вы, капитан. Буду только рада. — Она покачала головой, его беспечная веселость нравилась ей. Во время пути они будут разговаривать, и он отвлечет ее от грустных и тяжелых мыслей о Томе и обо всем, что ей пришлось пережить в Ораниенбауме за последние недели.

— Уже не капитан, — поправил он ее. — Императрица присвоила мне очередное звание. Теперь я майор. Но для вас я по-прежнему Константин.

— Поздравляю вас, Константин.

Он поклонился в знак признательности.

— Благодарю вас, мадемуазель Маргарита. Надеюсь, что в скором будущем мне позволят исправить мою невежливость, когда, пригласив вас на танцы, я, помимо своей воли, уехал от вас. Теперь я прибыл из Петергофа с приказом от императрицы ко двору великого князя, поэтому я опять здесь, в Ораниенбауме. Однако великая княгиня сказала мне, что вы уже уехали в Петербург. Так что встреча с вами стала для меня приятным сюрпризом.

— Я ждала карету. Она не знала о моей задержке. Но зачем вам возвращаться назад, когда у вас есть возможность отдохнуть в деревне. Я слышала, что в городе покоя нет от комаров. Правда, их хватает и здесь, хотя часто дующий с моря ветер относит их прочь.

— Вы ошибаетесь, думая, что мне надо возвращаться в Петергоф. Совсем нет. Я сейчас в отпуске и намерен провести остаток лета в своем поместье.

Константин собирался отправиться прямо из Ораниенбаума к себе в поместье, но, внезапно увидев Маргариту, он моментально переменил свое намерение, решив проехаться вместе с ней до Петербурга. Для него не было никакой разницы, куда ехать. Если бы его не ждала в его поместье любовница, то он, не задумываясь, остался бы в обществе очаровательной француженки до конца лета в Петербурге.

— Комары мне не страшны, я пробуду в Петербурге всего один день и одну ночь, — заявил Константин, усаживаясь рядом с ней в карете. — Вы не пообедаете со мной?

Маргарита, улыбнувшись, покачала головой:

— Нет, это никак невозможно. У меня слишком много дел.

Он скорчил смешную гримасу, словно ее отказ огорчил его, и опять рассмешил ее.

— Может быть, в другой раз? — не унимался он.

— Может быть.

Лакей Дашкина, увидев, что хозяин не собирается ехать в своем экипаже, торопливо подскочил к тронувшейся почтовой карете и подал Константину через окно корзинку. Он успел вовремя. Карета уже катила по дороге. Константин подхватил корзинку и поставил ее в угол.

— Ладно. По крайней мере, вы не откажете мне в удовольствии разделить вместе со мной скромную трапезу. А тем временем вы поведаете мне, что вы делали за время моего отсутствия в Ораниенбауме. Много ли цветов собрали на том лугу?

Маргарита рассказала о задании великой княгини, о том, с какой радостью она взялась за его выполнение, но невольно она вспомнила о Томе. Ей стало грустно, и она поспешила сменить тему беседы.

Болтая с Маргаритой о разных пустяках, Константин откинул салфетку, прикрывавшую содержимое его корзинки, которого, хоть оно и предназначалось для него одного, с избытком должно было хватить на двоих. Положив салфетку ей на колени и поставив на салфетку единственный прибор, он сперва налил ей бокал вина, а затем, шутя и смеясь, принялся угощать ее. Пикник в карете удался на славу.

Вблизи от Петербурга на перекрестке мимо них в сторону Петергофа проехала карета, на которую они не обратили внимания. В той карете находился один-единственный пассажир, который читал, вытянув свои длинные ноги. Этим пассажиром был Ян ван Девэнтер. Хотя обе кареты проехали на расстоянии вытянутой руки, Ян тоже не заметил, кто сидел во встречном экипаже.

Утомившись, Ян отложил книгу в сторону. Он вынул карманные часы, чтобы узнать, который час. Ехать оставалось недолго. Напротив него на сиденье в чехлах лежали картины для императрицы и для великой княгини. Долгожданный второй корабль с картинами прибыл, однако лучшие полотна он приберег для великой княгини, ему хотелось загладить перед ней свою невольную вину.

Очутившись в Петербурге, он надеялся скоротать время в обществе Маргариты, но ее не оказалось в городе. От Жанны он узнал, что она уехала вместе с великой княгиней в Ораниенбаум. А вчера от той же Жанны он услышал, что великий князь вместе с великой княгиней перебираются в Петергоф. Направляясь в Петергоф, он предвкушал встречу с Маргаритой, которая, как он полагал, находилась в свите Екатерины.

Всю зиму в Амстердаме Ян, опять взяв в руки кисть, увлеченно работал. Он написал ряд полотен, которые привез сюда вместе с несколькими своими более ранними работами. Часть этих картин ему уже удалось продать.

Хотя прежде он всегда делал зарисовки во время своих длительных путешествий, на этот раз он снарядился более основательно, взяв с собой мольберт, акварельные и масляные краски, кисти. Как старые фламандские мастера, писавшие картины со скрытым подтекстом, Ян в своих полотнах тоже прибегал к данному приему. Ему хотелось языком живописи поведать Маргарите о своей любви к ней — пусть она сама разгадывает его маленькие живописные намеки и хитрости.

Мысленно он часто возвращался к той ночи, когда он впервые встретился с ней в Риге. Он вспоминал ее озаренное радостью лицо, блестящие от счастья глаза, вспоминал ее волосы, кажущиеся золотыми при свете свечей, потом он не раз любовался ими. Она не догадывалась о том, что, едва увидев ее, он был поражен ее красотой. Тем же вечером от своего брата Хендрика, который познакомился с ней раньше, он многое узнал о ней. Все время, пока они ужинали и беседовали о делах, он думал только о ней.

— Послушай, та девушка, — нарочито равнодушным тоном начал Ян, вертя тонкую ножку бокала между пальцами, — ну та, с которой я беседовал, когда ты увидел меня. Она француженка. Ты больше ничего не знаешь о ней?

— Не пойму, о ком ты говоришь.

— Ну, о той красотке, которая обозналась, приняв меня за другого.

— A-а, ты имеешь в виду мадемуазель Лоран.

Хендрик сообщил, кто она такая и с какой целью едет вместе со своими подругами в Россию, заодно объяснив, что Маргарита добровольно взяла на себя обязанность заботиться о больной Саре Уоррингтон.

— Она, вероятно, ошиблась, приняв тебя за мужа Сары.

…Ян глядел отсутствующим взглядом на простиравшийся за окнами кареты пейзаж — плоскую равнину, тянувшуюся до горизонта. Он вспоминал ту незабываемую ночь в Риге. Он знал, где искать Маргариту. Раньше ни одна женщина не занимала так долго его мысли.