Худший друг

Глава 20

Мира все же поселилась отдельно. Выбрала себе маленькую комнату и провела там весь день. Пару раз Дима хотел войти, но что-то останавливало. В любом случае, давить на нее он не собирался.

Митя сделал себе кофе, и клацнул по экрану монитора, открывая запись с камер видеонаблюдения. Мира лежала на животе, и смотрела телевизор. Рядом, лежала собака.

Что ж, желание и вправду начало постепенно сбываться.

Он был уверен, что это только дело времени, скоро Мира перестанет обижаться, а больше повода он не даст.

Представить было сложно, что вот, они вместе, в одном помещении, но спать будут отдельно. Митя уже безумно скучал по близости с ней. Скорее всего, он бы связал ее руки крепко-накрепко, и трахал так, как хочется. Не слушая запреты и протесты. Сладкое наказание за то, что сегодня она вытрясла из него душу.

Но его уже требовали везде и всюду. Как-то резко на голову свалились тысячи дел и проблем. Митя влез в костюм, выключил компьютер, и все таки последовал в её комнату, деликатно стуча.

— Входи, — донеслось из-за закрытой двери, и пес весело лая, кинулся ему навстречу. Митя сдержался от того чтобы не откинуть ногой белоснежное пятно. Он уже начинал потихоньку его ненавидеть, за то, что это именно он проводил с Мирой столько времени. Возможно, если бы собаки не было, она скорее заскучала бы и пришла к нему.

— Мне нужно уехать по делам, буду очень поздно, может быть ближе к утру, — проговорил он, глядя на Миру.

— Хорошо, — она пожала плечами.

— Чем займешься?

— Не думала об этом.

— Если захочешь съездить в город, или встретиться с друзьями, я вызову водителя, скажи мне.

— Да я и на такси могу, если понадобится…

— Но так удобнее, — возразил ей Митя.

— Хорошо, если хочешь чтобы человек маялся в машине…

— Это его работа.

— Ладно, — устало выдохнула Мира. Спорить не хотелось, от слова совсем.

Митя наклонился к ней для короткого поцелуя, от сладкого запаха запершило в легких.

— Я бы к тебе и охранника приставил, — прошептал он, прерывая поцелуй.

— К себе лучше приставь.

Мира коротко улыбнулась, возвращаясь на кровать.

Митя еще пару минут постоял в дверном проеме, будто бы решая, что ему сейчас нужнее: уйти или остаться. Но все-таки, через минуту, Мира уже осталась совершенно одна, в большом доме. Не считая камер, которые пристально следили за ней.

— Ты куда пропала? — в телефонной трубке слышался голос Алины, — давай встретимся? Я приезжала к тебе, а там пусто. Хотела с днем рождения поздравить.

— Ага, — ответила Мира без особого энтузиазма, — теперь хоть официально можно бухать.

— Ну так и когда официально побухаем? У меня тут бабка заболела, и родители свалили к ней в деревню на неделю, можем у меня, а то ты как-то странно шифруешься.

— С Костиком бы неделю фестивалила, я тебе на что?

— Слушай, я и обидеться могу.

— Ну ладно, давай завтра заеду? Во сколько дома будешь?

— Ну вечерком, после учёбы.

— Покупать что-то?

— Ну ты так-то выставиться должна, — фыркнула Алина.

— Ладно, наберу тогда.

— Все, целую.

Мира откинулась на кровать, глядя в потолок, хотелось сделать что-то отчаянное, выбивающееся из всех рамок, по своей воле, а не по чьему-то приказу.

Ее телефон снова зазвонил, высвечивая неизвестный номер.

Мира подняла трубку, надеясь или не надеясь. Вряд ли это был Ян.

— Я подъехал, буду в машине у дома. Если куда-то отойду, это мой номер.

— Оперативно, — съязвила Мира, сама не понимая каким образом, но знает кто именно ей звонит. Этот Митин прихвостень выделялся из всех, и как ей казалось, неоднозначно к ней относился. Удивительно, что Митя выбрал именно его.

— Я через полчаса спущусь, съездим в одно место, — проговорила она, понимая, что самая дурацкая идея уже пришла к ней в голову.

Мысль уже въелась, и совершить бунт стало жизненно важной необходимостью.

Мира вошла в первую понравившуюся группу, и написала мастеру. Ей было не принципиально в какую студию ехать, и кто ее будет забивать. Это ушло на второй план.

Через полчаса, она как и обещала, спустилась вниз.

Наглый водитель оперся задницей о капот, и лениво водил пальцем по телефону.

— Дворникова 7, — бегло пробормотала Мира, усаживаясь на переднее сидение.

— Яндекс такси прибыло, — язвительно фыркнул он, неохотно отрывая свой зад.

— Если бы ты еще был плохо говорящим или немым, ваще зашибись бы было. Функция "молчаливый водитель", присутствует хоть?

— Куда едем? — проигнорировал ее колкости, мужчина.

— Я же сказала адрес.

— Мне пофиг вообще, вот честно. Но это моя работа. Я должен отчитаться типа: забрал вашу телку, везу ее… И тут нужно указать точное место, адрес, что это за заведение, ну и прочее. Понятно или нет?

— Как-то ты себя слишком борзо ведешь, с телкой своего босса. Не страшно? — Мира ухмыльнулась, словив на себя охотничий взгляд водителя.

Он откровенно пялился на нее, забывая следить за дорогой.

— Ой, я столько уже таких перекатал. Сбился со счета.

— А я не такая, как остальные, — с нажимом произнесла Мира.

— Разве только по возрасту. Таких сосок я еще точно не возил.

— Сука, — она достала телефон, нервно клацая по сенсору.

Ей давно хотелось наказать этого говнюка. Отличная выпала возможность.

— Мне тоже есть что рассказать Дмитрию Николаевичу. Тебе же есть что скрывать, правда, Мира? — он улыбнулся, когда палец девушки перестал набирать сообщение, — так куда мы едем, повтори, я не расслышал?

— Кто ты?

— В каком смысле? Водитель. Пока что твой, а вообще, Дмитрия Николаевича.

— Что ты знаешь обо мне? — Мира от страха готова была выпрыгнуть на ходу из машины.

Этот ублюдок точно что-то знал, поэтому и позволял себе такое поведение. Ни один из Митиных охранников, даже глаз не смел на нее поднимать, а этот, просто устраивал побоища в зрительных атаках.

— А давай просто играть. Ты будешь хорошей девочкой, которая отвечает на мои вопросы, а я, хорошим мальчиком, который катает тебя по городу. Идет?

— В салон. Мы едем в салон, — ответила она, опуская глаза.

— Стричься, краситься?

— Слушай, тебе правда это интересно? — резко спросила Мира.

— Да нет, плевать, просто скучно ехать молча. Слышал у тебя День Рождения недавно был?

— Хороший слух.

Мира убрала телефон в карман, складывая на груди руки.

— Пристегнись.

— Мне и так комфортно.

— Уверена? — Он зажал педаль в пол, выворачивая руль, отчего машину повело в сторону и Мира, от неожиданности едва не расшибла лоб о его колени.

— Эй, ну не в машине же шефа, а?

Мира встретилась с ним взглядом, закипая изнутри, и нервно дергая ремень безопасности вставляя его в держатель.

Б*ядь, это наглое выражение лица хотелось стереть об асфальт.

— Ну ладно, ладно, давай дружить.

— Ты сейчас серьезно? — Мира изогнула бровь в изумлении.

Отличная дружба. Сперва он оскорбил ее, потом, припугнул, а теперь предлагает дружбу. Стебется что ли?

— Не хочешь, и хрен с тобой, — он пожал плечами, — так что за салон хоть? Интересно же.

— Пирсинга и татуировки, — раздраженно проговорила Мира, понимая, что он не отцепится, пока не узнает все.

— Ого, — он присвистнул, — соски едем прокалывать? Я могу обрадовать Дмитрия Николаевича? Сиськи у тебя ох*уенные, — повторил он фразу, которую Мира уже однажды слышала, — когда мы в мяч играли, я уверен, что у всех стояк был.

— Ты придурок, — фыркнула Мира, посильнее кутаясь в куртке.

От одной мысли что этот неадекват мог сделать с ней, бросало в дрожь. И неужели, Митя так просто доверяет ее такому человеку?

— Может с тобой зайти, тоже че нить себе проколоть, — задумчиво проговорил он.

— Правое ухо, — насмешливо бросила Мира.

— Или то, чем я привык выбивать желание к подобным намекам, — приподнял брови он.

— Если и без пирсинга желания не возникает, не стоит все усугублять, ударит в мозг совсем отупеешь.

— С*ка, я кажется понял что в тебе нашел наш дорогой начальник. Не боишься, что все твои таланты однажды станут твоим проклятием?

— У меня их слишком много.

Мира вышла из машины, быстро влетая в помещение. Вот теперь, ей стало страшно. Она никогда еще не делала татуировок, и слышала, что это бывает больно.

Молодой парень, с черными рукавами, и змеей на шее, встретил ее добродушно и приветливо.

Еще бы, не каждый день, тебе за срочность сверху накидывают полную стоимость

сеанса.

— Вот так будет, — сказал он и надул большой шарик из жевательной резинки.

Мира окинула взглядом эскиз, который час назад она скинула мастеру, и который он уже перенес на бумагу, слегка видоизменяя его.

— Сколько времени уйдет? — спросила она, кивком одобряя эскиз.

— Хз, часа два- три, как пойдет, — он пожал плечами, натягивая на руки черные латексные перчатки.

— Делала уже когда-то цветную?

— Я вообще никакую не делала ещё, — проговорила Мира нервно сглатывая.

— Значит я буду у тебя первым, — парень улыбнулся зажимая педаль, и машинка издала жужжание.

— Да не бойся, потом ещё придешь, — хохотнул он. — С местом определилась?

— Сюда, на ребра.

Мира приподняла свитер, демонстрируя впалый живот.

— Погоди, стоя нужно перенести, чтобы не деформировалась. Свитер сними, здесь не холодно.

Мира на мгновение замешкалась, а после сняла его, откладывая на высокий стул.

— Ну на ребрах больновато будет, проговорил он, смачивая эскиз, аккуратно приглаживая, а после отлепляя. — Так нормально?

Мира подошла к зеркалу, глядя на то, как фиолетовые линии создавали контур рисунка, который должен был оказаться на ее теле.

— Да, мне нравится.

— Тогда ложись.

Мастер отошел в сторону, готовя какие то пузырьки, и Мира отвернулась к стене, не желая видеть то, что вот-вот начнёт протыкать ее кожу.

Она лежала с закрытыми глазами, иногда вздрагивая, когда машинка сперва останавливалась, а после снова касалась ее кожи.

Больно не было, только приятные мурашки от мерного жужжания, отзывались в ее теле.

— Не больно? — поинтересовался мастер, и Мира только отрицательно качнула головой.

Пару раз он пытался с ней заговорить, но она не особо реагировала, потому что ей лень было даже открывать рот. Мире казалось, что она впала в какую-то нирвану, и наверное, она бы и затерялась там, если бы не редкая боль, когда игла особо глубоко входила в кожу.

Этот поступок не был взбалмошным, Мире хотелось, чтобы когда все закончится, она навсегда сохранила память о том, как поступать нельзя. Даже если все закончится безболезненно, даже если ей удастся дожить до старости, обрести семью и родить детей. Да и после ее смерти этот рисунок все равно останется, в ее временном исчислении он будет вечным. Хоть что-то в её жизни, не будет иметь временного срока годности.

— Ну все, готово, — мастер протер свежую татуировку, и Мира повернулась в ее сторону. Было ярко и красочно. Так как она и хотела.

— Сейчас замотаю пленкой, и дам тебе мазь. Первые несколько дней, смазывай так, чтобы не было корочки. Через месяцок приезжай, я посмотрю, нужно ли что-то подправить.

Если оставишь номерок, то сделаю хорошую скидку.

— Если что, спишемся, — Мира одела свитер, после того, как ее татуировку бережно заклеили.

Она вышла из салона, застегивая куртку по самое горло. Ей меньше всего хотелось, что бы Митин водитель ее разглядывал.

— Долго, — пробурчал он, когда Мира вернулась в машину.

— Ты скучал? — она фыркнула, пристегивая ремень.

— Безумно. Куда теперь?

— Домой, — Мира пожала плечами.

Все оставшееся до возвращение Мити время, она собиралась просидеть в своей комнате. Она так и не простила его, не смогла. Сегодня одна, завтра другая… Она и понятия не имела, сколько раз он дарил щенков, устраивал дни рождения, приглашал к себе, становился на колени… Возможно, это для него вполне привычные манипуляции? Но Мира за это время успела его усадить на трон, поклоняясь мысленно, как божеству. И только от одного звонка, трон рассыпался, а он пал. Низко пал в ее глазах.

Хотелось позвонить Агате, поговорить с ней, рассказать все. Возможно, она единственный человек, который не соврет. А возможно и нет. Но одно Мира знала точно: что ни Яну, ни тем более Мите, она больше не сможет поверить.

— Ну может похвастаешься хоть?

— У Дмитрия Николаевича спрошу разрешения только, — поморщилась Мира, от того, что ремень безопасности коснулся через одежду свежей раны.

— Да ладно, можешь не пристегиваться, — покровительственно проговорил водитель.

— Вот это великодушие, и что я должна тебе за это, почку?

— Не, — отмахнулся он, — просто обрадуй меня и скажи, что сегодня никуда не сорвешься больше, и я спокойно могу валить на свои выходные раньше.

— Тебе повезло, я никуда и не собиралась, — проговорила Мира мысленно готовясь ко встрече с Митей, и предвкушая его реакцию.

— Отлично.

Казалось, что настроение мужчины и правда улучшилось и он больше не донимал Миру, только иногда одаривая наглыми взглядами.

Оставшийся вечер, Мира действительно провела в своей комнате. Время перевалило за десять, а его все не было.

"Я буду поздно. Очень соскучился, и был бы рад, если моя девочка будет лежать в моей кровати. Просто мечтаю об этом".

Мира глубоко выдохнула, читая сообщение, которое одновременно и радовало и раздражало.

Но стоило ли что-то строить из себя, если она приняла его предложение, и находилась в его доме? Какая разница, когда произойдет то самое перемирие, днем раньше или днем позже?

Она встала, направляясь в комнату, в которой ее так хотели видеть. Пусть все случится сегодня, ибо это неизбежно.

Хотелось быть тем самым лакомым кусочком, который несомненно станет поперёк горла. Сладким и одновременно приторным до тошноты. Ночная рубашка, которую она сегодня выбрала была из шёлка, и приятно остужала горячую кожу ее рисунка. Смазав все хорошо кремом, Мира забралась в постель Мити, оставляя его на тумбочке. Потратив полчаса, для того чтобы разобраться с тем, как включить встроенную в стену плазму, уже через несколько минут ей пришлось понять, что все зря. Свернувшись клубочком, она медленно проваливалась в сон, под монотонный бубнеж ведущего.

Митя вернулся домой когда стрелка давно перевалила за полночь. Откинул в сторону кейс с бумагами, скинул ботинки, стащил пальто. На ходу вынул из рукавов запонки, оставляя их на тумбе, и стащил галстук, бросая его под ноги. Словно всеми этими вещами оставляя за собой след, чтобы по нему его нашла одна маленькая любопытная зверушка. Почти предвкушая, он толкнул дверь в свою спальню. Честное слово, если бы ее там не было, он бы завыл в голос. Но Мира лежала, утопая в теплом одеяле, словно в облаке, обхватив его ногами. Митя не сдержался, проводя пальцами по обнаженной лодыжке, оказывается, это было приятно осознавать, что тебя кто-то ждет. Пальцы сменились губами, продвигаясь выше. Хотелось без всяких предисловий вот так нежно взять ее сонную.

Он расставил ее ноги, проводя языком, по внутренней стороне бедер. Чувствуя, как ее тело отзывается на его ласки. Как она слегка выгнулась, словно сонная кошка, которой снится нечто очень приятное.

Поцелуи оставались на ее ногах, на животе, на кружевных трусиках, которые просто хотелось содрать. Но чтобы она проснулась окончательно не хотелось. Слабый свет предоставлял Мите очень приятное соблазняющее зрелище. Он уже давно был готов войти в нее, но спешить особо не было желания. Всегда успеется. Сходить с ума от удовольствия— это всегда приятно. Лучший симптом.

Он задрал рубашку, открывая себе доступ к ее груди. Именно им, он и хотел уделить все свое внимание.

Язык приложил горячую дорожку от пупка и выше, когда он вляпался пальцами в жирный крем.

Откидывая одеяло в сторону, на прежде безупречной, словно из алебастра кожи, теперь виднелось какое-то пятно. Митя присмотрелся, и б*ядь, была бы у него на спине шерсть, она бы встала дыбом.

Рыжий лис, словно насмехаясь, прижимал своей мощной лапой к земле чёрную, как смоль ворону. Яркий, почти огненный, он словно размышлял что делать с ней дальше: замучить своими безумными играми, или просто перегрызть глотку.

Не существует людей без прошлого, у всех есть неприятный триггер, который раскручивает заржавевшие жернова памяти, оставляя на языке привкус окисленного металла.

Вспышка за вспышкой, как нашкодившего котенка, которого макают мордой за проделки в настоящее дерьмо.

— Привет, — хрипло, еще в оковах сна проговорила Мира, и он провел пальцем по рисунку, надеясь что это какая-нибудь переводка. Он правда надеялся. Но кожа была шершавой, словно покрыта маленькими царапинами, которые скрывала краска.

— Больно, — Мира вздрогнула, пытаясь опустить ночнушку.

— Это что? — он не дал ей этого сделать, цепляясь пальцами за края материи.

— Нравится? Для тебя сделала, — Мира нервно усмехнулась, касаясь ладонью его щеки.

— Я спрашиваю, что это б*ядь такое?! — он вскипел, потому что чем больше всматривался в рисунок, тем сильнее ему становилось дурно.

Однажды, в своей жизни, он разворотил одну лисью нору, но шкуру животного, не успел пустить на воротник.

— Татуировка…

— Татуировка?! — Митя отпрянул, присаживаясь на край кровати.

Иначе бы еще секунду, и он бы хорошенько приложился к ее лицу. За то, что позволила себе это сделать, за то, что заставила вспомнить былое, задела за живое.

— Завтра же ты поедешь, и забьешь нахрен эту х*йню. Цветочки, узорчики, да хоть б*ядь квадрат Малевича, честно, мне по*бать, но только вот чтобы этого я не видел на теле. На ТВОЕМ теле.

— Что такое? Может объяснишь? — Мира привстала, обнимая широкие плечи в белоснежной рубашке.

Она чувствовала ликование. Боль за боль, кровь за кровь.

— Мне не нравится, — коротко отрезал Митя, — моя женщина не будет носить такое.

— Почему не нравится? — продолжала строить из себя дуру Мира. — Мне кажется, мастер сделал все очень красиво. И потом, я сомневаюсь, что можно перекрывать незажившую работу.

— Сколько нужно дней на заживление? Два? Три? Какого х*я, Мира?

— Да что ты взъелся? А если бы она была у меня уже несколько лет, ты бы что, не стал со мной общаться, не заговорил со мной?

— Почему долбанная лисица? — процедил он.

— Это лис, — хлопая ресницами проговорила Мира. — Я немного интерпретировала любимую с детства басню. Ну помнишь, вороне где-то бог, послал кусочек сыру… Я помню, так смеялась над ней, она была такая тупая, эта ворона. Пара лестных слов, пара восхищенных взглядов, и она уже разинула свой клюв, и лишилась всего, что у нее было. Вот и я захотела себе что-то подобное, только у меня мальчики: лис и ворон.

— Заткнись, — он резко развернулся, хватая ее за горло.

Глупая телка решила с ним поиграть? Решила, что может себе это позволить? А он как идиот, сопли распустил, о любви пел. Наверное, в этот момент и выпал сыр из его пасти. Но Митя не в басне жил. И тот, кто посмел бы забрать его, неважно каким путем, гнил бы в земле. У таких людей одна дорога. И лис отправился туда же, пусть и не от его рук. Врагов он и без Мити нажил достаточно. Он помнил, как открыл бутылку крепкого, после того как с ним поделились этой прекрасной новостью.

— Ты просто плохо меня знаешь, с*ка. Своим врагам, я выклевал глаза, и терпеливо ждал, пока их тушки будут разлагаться.

Его рука резко дернула ткань, открывая себе доступ к ранее заветному, а теперь ненавистному.

— Я не хочу, — всхлипнула Мира, придавленная массивным телом.

Он не церемонился. Не переживал о том, что ей больно или тяжело.

— Ты не хочешь сейчас, а я не захочу потом. Поэтому, мне пох*й.

Очень хотелось ее наказать. Унизить так, что бы было больно морально. Как только что было ему.

Митя был уверен: это все не случайно. Не бывает таких совпадений.

Все как-то моментально скатывалось по спирали, возвращая их в пентхаус, к первому сексу, первым ощущениям которые он испытал. Тогда просто хотелось ее отодрать, но Митя проявил жалость. Сегодня не проявит. Не позволит себе этого. Он лучше сожрет весь сыр сам, обожрется, выблюет, но никому не оставит и крошки.

Трусики полетели в сторону, плевать если разорванная ткань оставит раны на нежной коже. Плевать если внутри недостаточно влажно. Она потечет. Это Митя уже проходил. Одним грубым и резким толчком, он ворвался в нее, будто к себе домой. Пусть привыкает. Пусть свыкается с положением вещей. Твою мать, он ведь и правда хотел по-нормальному, привел ее в свой дом, короновал. Б*ядь, себя к ее ногам бросил. Ярость брала над ним верх, затмевая остатки разума.

Каждый толчок, сильнее другого, злил ещё больше, когда взгляд цеплялся за самодовольную морду лиса.

Митя вышел из нее так же резко как и вошел. Потянулся к тумбочке, вытряхивая на пол содержимое. Блокноты, какие-то гаджеты, пока пальцы не нащупали выхватывая красный маркер.

— Поклонница рисунков на теле?

Митя бросил колпачок, проводя вертикальную линию вдоль живота, на несопротивляющемся теле, оканчивая ее стрелкой, а после перевернул на живот, проводя на пояснице такую же.

Кажется, она была в шоке, не готовая к такой трансформации, только он, б*ядь тоже не был готов.

— Вот тебе два новых эскиза, — процедил он, сжимая в кулаке ее волосы, и снова бесцеремонно вторгаясь внутрь. — Я буду возвращаться домой, и выбирать по какому из указателей мне последовать, до тех пор, пока мне не надоест ходить исхоженными тропами.

— За что? — Мира всхлипывала, содрогаясь от его толчков.

Все взрослеют по-разному, у каждого свои воспитатели. Кому-то надевают нарукавники, и изо дня в день, не отходя ни на шаг, поддерживая за живот учат плавать. А кого-то швыряют на глубину, даже не оборачиваясь. Выплывет, не захлебнется, не всплывет кверху брюхом, и ладно. А не сможет, и хрен с ним. Кому нужна обуза в виде неприспособленного к жизни дерьма?

— Митя, пожалуйста, не надо, не разрушай все, — скулила она, когда щека терлась о уже не такой приятный коже шелк.

— Сука! Сука! Сука!

Он вышел из нее, понимая, что не испытывает никакого удовольствия. Запинать бы ногами, до смерти, и сделать вид что в сердце самая настоящая Арктика, потому что сколько же можно наступать на одни и те же грабли? Он привык, что на душе у него ровно и спокойно, а теперь какого-то хера его нога попадает в ниоткуда возьмись появившиеся кратеры.

— Я тебе сказал, завтра же ты едешь и избавляешься от этой х*йни, а потом я подумаю что мне делать с тобой дальше.

Мира облокотилась о изголовье, прижав к себе ноги, и дрожа всем телом.

— Я еще пробью о тебе всю информацию, и мы поговорим с тобой по-другому. Сразу нужно было понять, что здесь что-то не то, это только в книгах недописателей, главные герои постоянно, совершенно неожиданно сталкиваются лбами изо дня в день. Я в судьбу не верю, с чего бы мне начинать? И тебе очень сильно повезет, если я узнаю что ты одна из эскортниц, которой просто хотелось поднять денег. Хотя нет, не повезет.

Митя приблизился к Мире, и она видела бешенство в его взгляде.

— За ложь ответишь. За то что, идиотом меня сделала, ответишь вдвойне.

— Митя, пожалуйста…

— Заткнись.

Мира судорожно вздохнула, чувствуя, что земля уходит у нее из под ног. Что она наделала? Не за себя было страшно. Инстинкт самосохранения, наверное, ей никто не выдал бонусом. Страх за Яна душил, в прямом смысле этого слова. Ледяными щупальцами сжимая гортань. Ее всю начало трясти мелкой дрожью, перед глазами потемнело. Непонятная боль разлилась по организму, заставляя все тело оцепенеть.

— Я не поведусь на твои припадки, — встряхивая ее крикнул Митя.

Но Мира слышала его голос уже словно в вакууме, тело стало каким-то тяжёлым и ватным. А боль нарастала, царапая изнутри шипами. Наверное, она умирала. Это же возможно, умереть от страха?

— Мне больно, — прошептала Мира, хотя и понимала что больше ее никто слушать не будет.

Едва ощутимые колебания, а после все окунулось в темноту. Оказывается, это приятно, когда в голове отключаются мысли.