И снова магия

Глава 14

К удивлению Ливии, Гидеон Шоу не показывался весь следующий день. Его отсутствие за завтраком никак не комментировалось никем из американцев, они отнеслись к этому как к обычному делу. После того как миссис Фэрклот совершила тайный опрос, Ливия узнала, что Шоу просто заперся в своем домике, сказав, чтобы никто не беспокоил его, что бы ни случилось.

– Он болен? – встревожилась Ливия, представив его беспомощного, дрожащего в лихорадке. – Как же можно оставить его одного в таком состоянии?

– Болен от пьянства, как я догадываюсь, – осуждающе произнесла миссис Фэрклот. – В таком виде мистеру Шоу благоразумнее не показываться никому на глаза.

– Но почему он так сделал? – заволновалась Ливия, стоя на кухне около большого дубового стола, где кухарки только-только закончили раскатывать и резать тесто для лапши. Она водила пальцем по слою муки, рисуя на нем круги. – Что могло побудить его к этому? Кажется, вчера он был в прекрасном настроении.

Миссис Фэрклот ждала, пока девушки перенесут пласты теста в другую комнату.

– Пьяницам не требуется особых причин, чтобы напиться.

Ливии не понравилась картина, которую нарисовали в ее воображении слова миссис Фэрклот. Хмурые, неопрятные мужчины, которые говорят недопустимые вещи и, спотыкаясь, роняют мебель, а жизнь заканчивают толстяками с багровыми лицами... Хотя она прекрасно знала, что пьют практически все мужчины, как раньше, так и сейчас, не каждого можно было назвать пьяницей, пока не выяснялось, что его жажда постоянна и что он не может удержаться, чтобы не выпивать. Ливия знала таких мужчин. Но были же и другие! Она никогда не видела, чтобы Марк напивался, он всегда держал себя в руках и не переходил границы.

– Шоу не пьяница, – проговорила Ливия, переходя на шепот, чтобы скрыть слова от ушей работавших на кухне. – Он просто... – Замолчав, она нахмурила лоб, да так сильно, что он стал похож на гармошку. – Вы правы, он пьяница, – выдохнула она. – Как бы я хотела, чтобы это было не так! Если бы только кто-то или что-то могло заставить его бросить...

– Такие мужчины никогда не меняют свои привычки, – с печальной убежденностью заметила миссис Фэрклот.

Ливии пришлось подвинуться, потому что к столу подошла одна из девушек, чтобы вытереть его мокрой тряпкой. Она отряхнула руки от муки и сложила их на груди.

– И все же кто-то должен пойти и посмотреть, все ли с ним в порядке.

Экономка с неодобрением посмотрела на нее:

– Если бы я была на вашем месте, миледи, я бы оставила его в покое.

Ливия подумала, что экономка, как всегда, права. Так или иначе, минуты превращались в часы, и время ужина быстро приближалось. Она пошла поискать Алину, которая сегодня, как показалось Ливии, выглядела расстроенной. Впервые за весь день Ливия заставила себя подумать не только о Гидеоне Шоу, но и о сестре и их отношениях с Маккеной. Ливия видела, как они вместе отправились на праздник в деревню. И, конечно, слышала серенаду «Роза Трали». Ей понравилось, что Маккена, которого она считала скрытным и сосредоточенным на себе человеком, решился публично рассказать о своих чувствах к Алине.

Как ни странно, никто, казалось, не удивился этому факту, словно всем и так было ясно, что Алина и Маккена принадлежат друг другу. Было что-то необъяснимое и даже неоспоримое, что делало из них пару. Может быть то, что они бросали особые взгляды друг на друга, когда один думал, что другой не видит... взгляды, полные огня и желания. Или виной тому то, как менялся голос Маккены, когда он заговаривал с Алиной, становясь ниже и мягче. Не имело значения, как они вели себя, однако любой мог сказать, что между Алиной и Маккеной существует особое притяжение. Казалось, они хотели дышать одним воздухом. Их необходимость друг в друге была очевидна. И Ливия была убеждена, что Маккена боготворит ее сестру. Может быть, это неправильно, но все равно ей хотелось, чтобы Алина нашла в себе смелость довериться Маккене и рассказать правду о том, что с ней случилось.

Погрузившись в свои мысли, Ливия нашла Алину в обществе Марка в том самом кабинете, где прежде обитал их отец. Как и при отце, стены были покрыты панелями палисандрового дерева, из украшений – прямоугольные витражи окон. Хотя Алина часто заходила сюда, чтобы обсудить с братом хозяйственные вопросы, в этот момент они, казалось, обсуждали что-то личное и важное. И, по всему видно, спорили...

– ...не знаю, зачем ты берешь это на себя... – резко говорила Алина, когда Ливия вошла в кабинет, предварительно постучав.

Они были так заняты собой, что даже не посмотрели на нее.

– А чего ты от меня ждала? – вскричал Марк.

Пораженная его грубостью, Ливия обратилась к сестре:

– Я хотела бы поговорить с тобой до ужина, Алина. Это о... впрочем, скажу позже. – Замолчав, она обвела их удивленными глазами. – О чем вы спорите?

– Пусть Марк объяснит, – коротко бросила Алина. Она сидела на углу большого стола, опершись одной рукой о его полированную поверхность.

Ливия посмотрела на брата:

– Что случилось? Что ты сделал?

– То, что нужно, – ответил он.

Алина усмехнулась.

– Что это значит? – спросила Ливия. – Марк, конечно, можно играть в вопросы и ответы, но, может быть, ты объяснишь мне?

Марк встал, подошел к потухшему камину, небрежно облокотился на каминную полку.

– Просто я взял на себя смелость сказать несколько слов потенциальным инвесторам Шоу – все они мои хорошие знакомые, и я их просил проявлять осторожность, вкладывая деньги в предприятие Шоу. Так как при вполне естественном желании американцев расширить свой бизнес мы не имеем гарантий относительно качества выпускаемой продукции, возможны также проблемы с обслуживанием, даже мошенничество...

– Но это не так, – перебила Алина. – Ты продемонстрировал типичный английский страх перед крупномасштабным производством. У тебя нет доказательств, что все эти проблемы существуют.

– Но у меня нет доказательств, что их не существует, – парировал Марк.

Сложив руки на груди, Алина вызывающе смотрела на брата.

– Вот увидишь, твои усилия ни к чему не приведут, Марк. Шоу и Маккена уже доказали, что вполне способны уладить любые вопросы, связанные с инвестициями.

– Поживем – увидим. Я также шепнул несколько слов лорду Элхему, он член правления «Сомерсет шиппинг компани», и теперь он дважды подумает, прежде чем продать ему права на свои доки. А права на них – существенная часть планов Шоу.

Ливия с недоумением следила за разговором, понимая одно: их брат приложил все усилия, чтобы усложнить развитие бизнеса Шоу и Маккены.

– Зачем ты сделал это? – спросила она.

– Все просто, – сказала Алина, прежде чем Марк успел ответить, – чиня препятствия, Марк рассчитывал, что мистеру Шоу и Маккене придется сейчас же уехать в Лондон, чтобы исправить то, что он натворил.

Ливия смотрела на брата со скрытой злостью.

– Но как ты мог!

– Я мог, потому что хочу, чтобы они держались как можно дальше от моих сестер, – сказал Марк. – Я действовал в ваших интересах, и когда-нибудь вы поймете, что я прав.

Ливия была вне себя, она оглядела комнату, ища, чем бы запустить в брата.

– Боже, как же ты похож на отца! Такой же самоуверенный, надоедливый олух!

– В отличие от веселого мистера Шоу, – хмуро проговорил Марк, – который в этот момент тешит себя бутылкой спиртного, уединившись, как в норе, в темной комнате. Какой прекрасный выбор для такой девушки, как ты, Ливия! Как был бы счастлив Эмберли!

От его сарказма лицо Ливии побелело как мел. Совершенно растерявшись от переполнявшей ее боли и злости, она выбежала из комнаты, не закрыв за собой дверь.

Алина смотрела на брата в упор.

– Ты зашел слишком далеко, – тихо предупредила она. – Не забывай, Марк, сказанного не воротишь.

– Ливии тоже не мешало бы помнить это, – фыркнул Марк. – Ты слышала, что она сказала?

– Да, что ты похож на отца. А ты не согласен?

– Категорически.

– Марк, последние несколько минут ты говорил, вел себя и выглядел точно как он.

– Нет! – крикнул Марк.

Алина подняла ладони, как бы защищаясь, и проговорила:

– Я не хочу терять время, споря на этот счет. Но ты мог бы направить свой блестящий ум на то, чтобы хорошенько все обдумать... мой дорогой... и понять, что есть другие способы уладить ситуацию. Ради достижения собственной цели ты выбрал кратчайший и самый грубый путь. Причем не учитывающий чувства других. И если ты будешь утверждать, что не похож на отца... – Она вздохнула, покачав головой. – Пойду поищу Ливию.

Оставив своего непримиримого брата в кабинете, Алина поспешила за сестрой. Она шла так быстро, что ее несчастные ноги заболели и она нетерпеливо крикнула:

– Лив, где ты? Ради Бога, подожди минутку и позволь мне присоединиться к тебе.

Она нашла Ливию в холле, ее щеки пылали. Внезапно Алина вспомнила, как, будучи девочкой, Ливия страшно переживала из-за рухнувшей башни, построенной ею из кубиков. Снова и снова она пыталась собрать эту башню, а та не желала стоять. Ливия так плакала... не желая примириться с несправедливостью или хотя бы построить что-то попроще.

– Он не имел права, – сказала Ливия, дрожа от переполнявшего ее гнева.

Алина с сочувствием посмотрела на нее.

– Марк очень высокого мнения о себе и считает, что все должны подчиняться ему, – согласилась она. – Конечно, он поступил плохо, но мы обе должны отдавать себе отчет, что он пошел на это из-за любви к нам.

– Мне наплевать на мотивы, результата это не меняет.

– Какого?

Ливия с раздражением посмотрела на сестру, словно она была полная дура.

– Что теперь я долго не увижу мистера Шоу, конечно!

– Марк уверен, что ты ни за что не покинешь Стоуни-Кросс даже на время. Ты не уезжала никуда с тех пор, как умер Эмберли. Но почему ни тебе, ни Марку не приходит в голову, что ты и сама можешь поехать в Лондон? – Алина улыбнулась, увидев удивление на лице Ливии.

– Наверное, я могла бы... – неуверенно проговорила Ливия.

–Тогда почему бы не поехать? Там тебе никто не помешает.

– Но Марк...

– А что он может сделать? – пожала плечами Алина. – Запереть тебя на замок? Привязать к стулу? Поезжай в Лондон, если хочешь, и остановись в Марсден-Террас. С Марком я все улажу.

– Но это так стыдно – гнаться за мистером Шоу. Не правда ли?

– Ты едешь туда вовсе не из-за него, – заверила Алина. – Просто тебе надо кое-что купить в городе, а еще зайти к портнихе, потому что все твои туалеты давно вышли из моды. И кто тебе может запретить оказаться в Лондоне в то же время, что и Шоу?

Ливия внезапно улыбнулась:

– Ты поедешь со мной, Алина?

– Нет, мне надо остаться в Стоуни-Кросс с гостями. Кроме того... – она колебалась секунду, – я думаю, будет лучше, если я на какое-то время расстанусь с Маккеной.

– Как у тебя с ним? – спросила Ливия. – На празднике вы оба выглядели...

– О, мы чудесно провели время, – быстро перебила Алина. – Ничего не случилось, и скорее всего не случится. – Она почувствовала себя чуть-чуть виноватой из-за того, что лгала сестре. Тем не менее то, что произошло с Маккеной ночью, было слишком личным, и она не могла бы выразить это в словах.

– Но Маккена...

– Лучше продумай свой план, – посоветовала Алина. – Нужно найти кого-то, кто бы сопровождал тебя. Не сомневаюсь, что с тобой может поехать тетушка Клара или...

– Я приглашу миссис Смедли из Стоуни-Кросс, – сказала Ливия. – Она из уважаемой семьи и будет счастлива съездить в Лондон.

Алина нахмурилась:

– Дорогая, миссис Смедли плохо слышит и слепа, как летучая мышь. Более неподходящую компаньонку трудно представить.

– Вот именно! – Ливия хлопнула в ладоши с такой неподдельной радостью, что Алина не могла не рассмеяться.

– Что ж, может ты и права, бери миссис Смедли. Но будь я на твоем месте, я бы держала все в тайне до самого отъезда.

– Да, ты права. – Ливия повернулась и поспешила к выходу.

Алина подумала, что будет справедливо посвятить Маккену в действия брата, и решила встретиться с ним после ужина. Но возможность поговорить с Маккеной представилась раньше, чем она думала. За ужином она подсела к нему. Гидеон Шоу отсутствовал, а его сестра Сьюзен Чемберлен, казалось, была не в настроении.

Видя, что Сьюзен набросилась на вино, Алина обменялась красноречивыми взглядами с дворецким, подсказывая, что надо разбавить вино водой. Минута – и дворецкий передал графин вина лакею, который удалился и вскоре вернулся вновь. Никто из гостей не заметил подмены, за исключением Маккены, который подмигнул Алине и улыбнулся.

После супа из спаржи и семги под соусом из омара разговор коснулся деловых переговоров, которые должны были пройти в Лондоне. Мистер Кейлер невинно повторил слова графа Уэстклиффа о том, как пройдут переговоры, на что Марк холодно ответил:

– Я сомневаюсь, что нам следует затевать переговоры без ведома мистера Шоу, поскольку все зависит от его решений. Может быть, следует подождать, когда он будет дееспособен?

– Дееспособен? – с усмешкой повторила Сьюзен. – Вы намекаете на привычку моего брата пить от восхода до заката? Что ни говори, подходящая фигура для главы семьи.

Разговор приостановился. Пораженная злостью Сьюзен по отношению к собственному брату, Алина старалась разрядить обстановку.

– Мне кажется, миссис Чемберлен, ваша семья преуспевала под руководством мистера Шоу?

– Это не имеет к нему никакого отношения, – обиженно проговорила Сьюзен, отклоняя попытки мужа успокоить ее. – Нет, дайте мне сказать! Почему я должна уважать Гидеона лишь за то, что он оказался следующим в очереди на наследство, когда бедный Фредерик умер? – Ее рот скорбно скривился. – Причина того, что Шоу преуспевают, заключается в том, леди Алина, что мой брат решил передать дела семьи необразованному иммигранту, которому постоянно везет. – Она залилась смехом. – Пьяница и портовый грузчик – какая отличная парочка! И мое будущее в их руках. Это поразительно, не правда ли?

Никто, казалось, не разделял ее возмущения. Долгое время в гостиной стояла мертвая тишина. На лице Маккены не отразилось и тени смущения. Видимо, он когда-то слышал так много ядовитых слов, что эти не произвели на него никакого впечатления. Алина подумала: «Сколько же унижений и оскорблений ему пришлось пережить за все годы лишь из-за того, что он совершил непростительный грех – трудился, зарабатывая состояние?»

Встав, Маккена отвесил поклон всей компании и быстро переглянулся с Алиной.

– Извините, леди Алина, но у меня сегодня что-то нет аппетита.

Все пожелали ему приятно провести вечер, за исключением Сьюзен Чемберлен, которая продолжала топить свое возмущение в очередном бокале вина.

Алина понимала, что должна разрядить атмосферу, заведя нейтральный разговор. Но стоило ей увидеть пустой стул Маккены, желание последовать за ним стало непреодолимым. «Оставайся здесь и делай что должна», – говорила она себе, но с каждой секундой тревога росла, сердце ее бешено стучало, а по позвоночнику стекали капли пота. Алина сама не заметила, как вдруг встала со стула, заставляя джентльменов подняться.

– Извините... – пробормотала она. – Да, прошу простить меня, – повторила она, стараясь найти причину для своего ухода. Не обращая внимания на шепот, который сопровождал ее уход, она поспешила за Маккеной. Поднявшись вверх по лестнице, она увидела, что он ждет ее. Он, видимо, услышал ее шаги и остановился.

Она смотрела на него, и ее бросало то в жар, то в холод. На смуглом лице Маккены глаза сверкали так, что она невольно вспомнила, как они тонули в объятиях друг друга в лесу...

В замешательстве Алина опустила глаза, но все равно чувствовала обжигающий взгляд на себе. Когда она наконец отважилась взглянуть на него, его глаза все еще тревожно блестели.

– Все в семействе Шоу такие? – спросила Алина, имея в виду Сьюзен Чемберлен.

– Нет, только она, – сухо ответил Маккена.

Сжав пальцы в кулак, она произнесла:

– Можно мне минутку поговорить с тобой? Я должна сообщить тебе кое-что важное.

Он тревожно посмотрел на нее.

– Куда пойдем?

– В маленькую гостиную, – предложила Алина. Это была семейная гостиная на втором этаже, вполне подходящая для подобного разговора.

– А ты не боишься, что кто-нибудь нам помешает? – спросил Маккена.

– Запрем дверь.

– Нет. – Он взял ее за руку и повлек за собой. Растерявшись, Алина послушно шла за ним. Но когда поняла, куда он ведет ее, чуть не упала в обморок.

– Мы не можем пойти ко мне, – тревожно зашептала она, оглядывая длинный коридор. – Ведь тогда ты увидишь... нет, это невозможно.

Не обращая внимания на возражения, Маккена подошел к двери, ведущей в ее комнаты, и толкнул дверь плечом. Решительность его действий подсказала Алине, что возражать бесполезно. Она не могла выгнать его. С недовольным вздохом она вошла в комнату и закрыла дверь.

На столе рядом с дверью стояла лампа. Алина молча зажгла ее, желтоватый свет пламени озарил стены комнаты и гардеробной. Взяв лампу за фарфоровую подставку, она провела Маккену в будуар – маленькое помещение, куда он не смел заходить в своей юности.

Небольшая кушетка, единственный предмет мебели в комнате, была завалена вышитыми подушками. На соседней стене висела нить жемчуга, рядом – коллекция сумочек из бисера. Уголком глаза Алина заметила, что Маккена рассматривает одну из сумочек, которая выглядела неправдоподобно маленькой на его огромной ладони.

Она подошла к высокому окну. Покрытые волнистой рябью старинные стекла выходили в туман сада, и казалось, что ты смотришь сквозь воду. Три другие стены будуара были отделаны зеркальными панелями, поэтому, хоть Маккена и стоял за ней, Алина могла видеть его отражение, мерцающее в зыбком свете.

Маккена подошел к окну и взял детскую игрушку, стоявшую на подоконнике. Это была маленькая металлическая лошадка с фигуркой всадника. Алина видела, что он узнал ее... еще бы, ведь это была его любимая игрушка. Преисполненный благодарности, Маккена поставил ее на место, не сказав ни слова.

– Что ты хочешь сказать мне? – тихо спросил он.

Алина была очарована этим необычным сочетанием твердости и мягкости на его лице: мужественная линия носа, мягкие очертания нижней губы, густые ресницы, словно перышки бросающие тени на острые скулы.

– Боюсь, что мой брат сделал все, чтобы осложнить ваши дела.

– Как? – резко переспросил он.

Пока она рассказывала, что сделал Марк, Маккена слушал, не высказывая тревоги.

– Все будет хорошо, – заявил он, когда она закончила. – Я смогу успокоить инвесторов. И найду способ убедить Элхема, что не в его интересах отказать нам в правах на доки. Не получим, так построим сами эти проклятые доки.

Алина улыбнулась его оптимизму:

– Это будет непросто.

– Ничто просто не дается.

– Я уверена, что ты должен занять твердую позицию в переговорах с Марком. Но он сделал все это из-за желания...

– Защитить тебя и твою сестру, – закончил Маккена, видя ее нерешительность. – Я вряд ли могу винить его за это. – Его голос был необычайно мягким. – Кто-то же должен охранять тебя от таких типов, как я.

Отвернувшись, Алина стояла лицом к зеркальным панелям, видя отражение своего покрасневшего лица и подсвеченные лампой черные волосы Маккены, стоявшего за спиной. Их взгляды встретились в зеркальной поверхности.

– Ты должен немедленно ехать в Лондон? – спросила она, дрожа от его близости.

– Да, завтра.

– А что ты скажешь насчет Шоу?

Он наклонил к ней голову, и она ощутила его дыхание на своем виске. Его рука легла на обнаженное плечо, прикасаясь легко и нежно.

– Я должен привести его в чувство.

– Я думаю, это так некстати, что он...

– Я не хочу говорить о Шоу. – Маккена повернул ее лицо к себе и провел ладонью по щеке.

– Что ты делаешь? – спросила Алина, чувствуя, как другая его рука скользнула под юбки.

– Только то, что должен сделать, если ты позволишь мне. – Маккена поцеловал ее и стал расстегивать пуговицы на платье. Прикосновение его щеки заставило ее задрожать.

– Ты не оставляешь мне выбора, – протестовала Алина, – ты просто вторгся в мою...

Его губы нашли ее рот, тогда как пальцы взялись за шнуровку корсета. Он намотал тонкие шнурки на пальцы и потянул, пока полочки корсета не раскрылась, а тело не освободилось от заточения. Корсет упал на пол под платьем, которое все еще было на ней. Оголенное тело было мягким и податливым и жаждало прикосновения его рук.

Кровь ударила Алине в виски, когда его губы слились с ее губами в жарком поцелуе. Тонкий аромат его кожи, смешанный с запахом одеколона и табака, заставил ее сердце томиться. Она была ужасно возбуждена, представляя, что еще секунда – и он окажется внутри ее; внутренний голос подсказывал, что надо спешить.

– Скорее, – нетерпеливо проговорила она. – Скорее... пожалуйста! – Слова слетали с губ, но еще больше слетало горячих, нежных поцелуев.

Чувствуя близость ее возбужденного тела, Маккена быстро скользнул руками под платье, пройдясь по плавной линии спины и округлым ягодицам. Она ощутила пульсацию плоти, которая стала влажной и податливой, и жадно подалась вперед, желая ощутить прикосновения его пальцев.

Оторвавшись от ее губ, Маккена взял ее за плечи и развернул спиной к себе.

– Встань на колени, – потребовал он.

Сначала она не поняла, но руки давили ей на плечи, заставляя ее опуститься на колени перед кушеткой. Цветная вышивка на подушке вдруг оказалась прямо перед ее глазами, а потом она услышала какой-то звук и поняла, что Маккена снял сюртук. Он бросил его на кушетку, а сам опустился позади Алины.

Умело подняв вверх ворох ткани, он увидел то, что искал. Она почувствовала, как его руки легли на ее ягодицы, большие пальцы развели их в стороны. Одна рука скользнула меж ее ног, ища отверстие в панталонах. Алина вдруг задрожала, почувствовав, как его пальцы коснулись курчавых завитков. Он разорвал разрез на несколько дюймов. Затем осторожно взял ее за бедра, подтолкнул вперед на кушетку, дабы она заняла нужную позицию, и раскрыл бедра шире, пока она не оказалась распростертой перед ним.

Тогда он подвинулся ближе, положив обе руки ей на плечи.

– Расслабься, – приказал он, чувствуя, что она дрожит под ним. – Расслабься, на этот раз я не сделаю тебе больно.

Алина не могла отвечать, она могла только дрожать и ждать. Закрыв глаза, она зарылась лицом в шелковые подушки. Она чувствовала близость его бедер и упругого выступа... Свободной рукой он гладил ее живот, пока пальцы не проникли в спутанные завитки волос. Он пробрался сквозь них и развел мягкие створки ее лона, следя за движением ее бедер, стремящихся прижаться к его мощному телу. Она застонала, ощутив легкие круговые движения около чувствительного лепестка.

Рука Маккены оставила ее, и он коснулся ее лица, провел большим пальцем по нижней губе... она схватила его палец губами и вобрала в себя. Рука снова проникла под юбки, и на этот раз палец был влажным и скользким, когда дотронулся до нее. Он возбуждал ее, мягко массируя нежную плоть, пока она не вцепилась в покрывало кушетки, зарывшись мокрым лбом в подушки. Прерывистый стон вырвался из ее рта, когда она почувствовала его палец внутри, и он пробирался все глубже и глубже, пока ее податливая влажная плоть не приняла его целиком. Ее ягодицы приподнимались, стремясь к нему, она ждала с замиранием сердца, готовая к вторжению...

Дразнящие касания твердой шелковой плоти сводили с ума. Затаив дыхание, она лежала совершенно пассивная, лишь широко раскрыв бедра и предлагая себя. Маккена вошел в нее медленно... и опять она испытала это божественное ощущение наполненности и на этот раз лишь едва уловимый намек на боль. Он вошел глубоко, не встречая сопротивления, словно пульсирующие глубины тела приглашали его. Каждый раз, когда он входил, Алина содрогалась, прижимаясь ближе к нему. Его пальцы играли мягкими влажными завитками укромного места, нежно поглаживали источник страстного желания, двигаясь в медленном темпе в отличие от мощных ударов мужского жезла. Наслаждение возрастало с пугающей скоростью, с каждым новым ударом он проникал все глубже. Удовольствие поднимало ее к вершинам блаженства, и когда уже невозможно было терпеть, она прогнулась в его руках и задрожала в конвульсиях, глуша стоны в мягких подушках. Маккена погрузился глубже, пока резкий звук не вырвался из его рта и он не задрожал внутри ее.

Они долго не размыкали объятий. Алине вовсе не хотелось шевелиться, счастливая, она лежала, закрыв влажными ресницами глаза. Когда она почувствовала, что он выходит из нее, она прикусила губу, чтобы сдержать стон протеста. Она продолжала полулежать на подушках в груде шелка и жесткого льна, все ее тело ощущало слабость после соития.

Застегнув брюки, Маккена потянулся за сюртуком. Он кашлянул несколько раз, прежде чем произнести чужим, хрипловатым голосом:

– Ни обещаний, ни сожалений – все так, как ты хотела.

Алина не двинулась, когда он покинул будуар. Она слышала, как он прошел через ее покои, как дверь закрылась за ним. И только тогда позволила себе разрыдаться.

Дождавшись окончания долгого ужина, Ливия вышла на улицу. И хотя она подозревала, что все в Стоуни-Кросс-Парке догадываются, что она сейчас пойдет в домик холостяка, она решила, что будет правильнее не афишировать это, и выбрала тропинку, ведущую кружным путем к отдаленной резиденции. Не было сомнений, что сейчас лучше было бы оставить его одного, но беспокойство о Гидеоне Шоу терзало душу Ливии. После того как она убедится, что с ним все в порядке, она вернется в особняк и возьмет самый длинный роман, чтобы больше не думать о нем.

Постучав в дверь, Ливия долго ждала на пороге. Никто не открывал. Нахмурившись, она постучала снова.

– Эй... Кто-нибудь слышит меня?

Пока она обдумывала, как можно взять запасной ключ у миссис Фэрклот, дверь внезапно открылась. На пороге стоял камердинер Шоу.

– Да, миледи?

– Я пришла повидать мистера Шоу.

– Мистер Шоу никого не принимает, миледи.

И дверь начала закрываться. Ливия подставила ногу, чтобы помешать камердинеру.

– Я не уйду, пока не увижу его.

Взгляд камердинера выражал явное недовольство, хотя его тон оставался вежливым.

– Мистер Шоу не в лучшей форме, миледи.

Ливия решила упорствовать.

– Он пьян?

– В стельку, – с горечью произнес камердинер.

– Тогда я пошлю за чаем и сандвичами.

– Мистер Шоу просит еще бренди.

Плотно сжав губы, Ливия решительно прошла мимо него. Будучи всего лишь слугой, он не мог ей помешать – никто из слуг не имел права останавливать хозяйку особняка. Игнорируя его протесты, она вошла в полутемную гостиную. Воздух был наполнен запахом алкоголя и табака.

– Никакого бренди, – сказала она категоричным тоном. – Идите в особняк и принесите сандвичи и чай.

– Он не станет есть, миледи. Никто не заставит мистера Шоу делать то, что он не хочет.

– Пришло время положить этому конец, – сказала Ливия, выпроваживая слугу. Когда тот неохотно удалился, Ливия прошла по дому. Тусклый свет лампы едва освещал комнату. Услышав постукивание кусочков льда – этот звук она хорошо знала – Ливия решила, что Шоу напился до невменяемого состояния, и вошла в спальню.

То, что предстало перед ее глазами, заставило ахнуть от изумления.

Гидеон Шоу лежал в ванне, которая стояла около камина. Голова его покоилась на подставке из красного дерева, одна нога торчала из воды, опираясь на край ванны, в руке он держал стакан со льдом. Стрельнув в нее глазами, он сделал глоток. Пар поднимался от ванной, оседая на его загорелых плечах. Капли блестели и на курчавых рыжих волосах, покрывающих грудь и маленькие кружки сосков.

О Господи, подумала Ливия. Джентльмен, злоупотребляющий спиртным, обычно выглядит ужасно. «Череп на палке», как однажды выразился Марк. И тем не менее Ливия должна была признать, что никогда не видела более впечатляющего зрелища, чем пьяный Гидеон Шоу в ванне.

Поморщившись, Шоу приподнялся, и вода выплеснулась через край. Гладкие ручейки сбегали по его мощной груди.

– Что вы здесь делаете? – резко спросил он.

Ливия была настолько загипнотизирована неожиданным зрелищем, что не сразу нашла что ответить. Отведя взгляд, она облизнула пересохшие губы.

– Я пришла посмотреть, все ли с вами в порядке.

– Теперь вы убедились, – холодно спросил он, – что со мной все прекрасно? Уходите!

– Нет, не прекрасно, – возразила она. – Вы пьяны и ничего не ели весь день.

– Я ем, когда голоден.

– Вам нужно что-то более питательное, чем содержимое этого стакана, мистер Шоу.

Его твердый взгляд встретился с ее взглядом.

– Я знаю, что мне нужно, дерзкая девчонка! Сейчас же уходи, или ты не можешь насмотреться на голого Гидеона Шоу?

Ливию никогда прежде не называли девчонкой. И она полагала, что ей следует обидеться. Но вместо этого она почувствовала, что еле сдерживает улыбку.

– Я всегда считала, что это так претенциозно – говорить о себе в третьем лице.

– Я Шоу, – ответил он, словно это было исчерпывающее объяснение.

– Вы представляете, что будет с вами, если вы будете продолжать в том же духе? Вы превратитесь в злого брюзгу с большим красным носом и свисающим животом.

– Так и будет, – не дрогнув, проговорил он, допивая бренди.

– Да. И в конце концов вам грозит слабоумие.

– Я буду ждать. – Он прислонился к краю ванны, ставя стакан со льдом на ковер.

– Вы станете импотентом, – триумфально закончила Ливия. – Рано или поздно алкоголь лишит вас мужской силы. Когда последний раз вы занимались любовью, мистер Шоу?

Очевидно, вопрос поставил его в тупик. Шоу, фыркнув, привстал в ванной.

– Вы хотите доказательств моей потенции? Тогда подойдите, и вы их получите.

Окинув взглядом его соблазнительное тело, Ливия почувствовала, что пылает от смущения.

– Мне... мне надо... идти. Я оставлю вас, но подумайте над тем, что я сказала. – Она повернулась, чтобы уйти. Но прежде чем Ливия сделала шаг, он потянулся к ней и схватил за край платья. Ливия остановилась, закрыв глаза: она почувствовала, как его мокрое, горячее тело прижимается к ее спине. Его рука оказалась как раз под ее грудью.

– О, я уже подумал, миледи, – сказал он, касаясь губами ее уха. – И пришел к выводу, что это единственно убедительный ответ на ваши аргументы.

– Не стоит, – ахнула она, когда его руки стали совершать круговые движения, а голова склонилась к ее груди. Жар и влажность ладоней заставили ее соски напрячься. – Мистер Шоу!

– Вам не следовало подвергать сомнению мои способности. Это тот предмет, которого мы, мужчины, не любим касаться.

Ливия задрожала, ее голова упала назад, на его плечо. Его теплые руки лежали на ее груди, исследовали открытую шею. Затем скользнули под край ее лифа. Она затаила дыхание, когда он прикоснулся к ее соскам.

– Я запомню это, – прошептала она.

– Подумайте, что вы натворили... – Повернув ее лицом к себе, он прижался губами к ее рту. Мягкость его губ, окруженных жесткой щетиной, страшно возбудила ее. Ливия, дрожа, прижалась к нему, руки гладили его тело. Понимая сквозь туман, что это ее первый любовник после Эмберли, Ливия старалась собрать в кулак всю свою волю... Но это было немыслимо! Гидеон целовал ее снова и снова, пока оба не опустились на колени на влажном ковре.

Положив Ливию на спину, Гидеон оказался сверху, на ворохе юбок. Он расстегнул несколько пуговиц на лифе платья и стянул его вниз, открыв пленительные изгибы ее груди. Боже, она так хотела, чтобы он поцеловал ее там. Она мечтала почувствовать вкус его губ, прикосновение языка... при мысли об этом стон вырвался из ее уст.

Быстро дыша, Гидеон склонился над ней. Она услышала постукивание колотого льда, и на секунду растерялась, решив, что он хочет выпить. Но он выловил кусочек льда из бокала и зажал его зубами, а затем, к ее изумлению, прикоснулся им к пику ее груди. Его язык кружил вокруг соска вместе со льдом... Ливия заерзала под ним со стоном удивления, но Гидеон продолжал удерживать ее и настаивал, пока лед не растаял. Тяжелое касание его возбужденного достоинства, каждое новое прикосновение языка вызывали прилив удовольствия внизу живота. Запустив руки в его густые золотистые волосы, она держала его голову прямо перед собой, приподнимая бедра навстречу ему.

Но Гидеон внезапно оторвался от нее, со стоном перекатившись на бок.

– Я не хочу, чтобы так было в первый раз. Я слишком пьян, чтобы сделать это как следует, я не хочу взять вас так.

Ливия слепо смотрела на него. Желание мешало ей думать связно. Ее груди вздрагивали и горели.

– Но это не обидит меня. И вы совсем не так уж пьяны...

– Не на полу! – воскликнул Гидеон. – Мой Бог, простите меня, Ливия. Но вы не заслуживаете подобного обращения.

– Я чувствую себя вполне комфортно. Мне нравится этот ковер. Поэтому вернемся к...

Но партнер ее уже поднялся на ноги. Ливия с запозданием вспомнила, что, будучи американцем, Гидеон страшно боится показаться не джентльменом. Найдя халат, он накинул его и завязал на талии. Он вернулся к Ливии и, протянув руку, поднял ее с пола.

– Простите, – сказал он, когда она одернула платье и застегнула пуговицы.

– Ничего, все хорошо...

– Вы должны уйти, Ливия. Иначе я опять уложу вас на спину.

Только гордость удержала ее от того, чтобы не сказать, как ей нравится эта идея. Вздохнув, она позволила проводить ее из спальни.

– Я послала вашего слугу за сандвичами, – сказала она, задержавшись у входа.

– Да?

– Я надеюсь, что вы съедите их, и на сегодня достаточно бренди.

– Но я не голоден.

Ливия сказала как можно суровее:

– Вы должны поесть, это ваше наказание за то, что вы уложили меня на пол.

– Хорошо, – нахмурившись, ответил Гидеон. – Я поем.

Подавив улыбку, Ливия позволила ему открыть дверь и перешагнула через порог. Только когда дверь закрылась, она смогла глубоко вздохнуть и закончить свою мысль:

– Как бы мне хотелось, чтобы вы довели дело до конца, мистер Шоу.