И снова магия

Глава 15

Было бы преувеличением утверждать, что Гидеон был совершенно трезв, когда на следующий день Маккена усадил его в карету. Но по крайней мере он был чисто выбрит и причесан, его лицо хранило бледность, контрастируя с черным блестящим цилиндром на аккуратно причесанных светлых волосах. Они направились в «Ратледж», знаменитый лондонский отель, в котором, кроме обычных номеров, были четыре номера люкс, где часто останавливались состоятельные джентльмены или целые семьи из-за границы. Маккена наделялся, что он будет так занят делами с инвесторами, что это отвлечет его от мыслей об Алине, хотя бы на какое-то время.

Карету качнуло, и Гидеон тихо выругался. Сдерживая позывы тошноты, подступившие к горлу, Гидеон не издал до этого ни звука.

– Проклятие, – прокряхтел он, поняв причину, – я сижу спиной к движению. Поменяемся местами, старина?

Вспомнив нелюбовь Гидеона сидеть спиной к движению кареты, Маккена уступил. Когда они пересели, Гидеон положил ногу на подушку противоположного сиденья, не обращая внимания на роскошную бархатную обивку.

– О чем это вы задумались? – Он подпер голову рукой, чтобы она не стукалась о плечо. – Вам наконец удалось уговорить леди Алину?

Маккена пристально посмотрел на него. Гидеон поморщился и потер виски.

– На мой взгляд, есть что-то такое в этих женщинах Марсден и в их аристократических замашках, что ни одного мужчину не оставит равнодушным.

Замечание так точно отражало собственные размышления Маккены, что ему оставалось лишь хмуро улыбнуться.

– Вам, кажется, небезразлична Ливия?

– Да, – последовала реплика. – И это не тот интерес, что я испытывал прежде к другим женщинам.

Маккена был удивлен, что его друг не на шутку увлекся сестрой Алины. Казалось, выбор неудачный во всех отношениях.

– А вы не слишком стары для нее?

Порывшись в кармане в поисках серебряной фляжки, Гидеон выказал раздражение, что забыл наполнить ее. Швырнув пустую фляжку на пол, он слепо смотрел на него.

– Можно сказать, что я во всем слишком... для нее. Слишком стар, слишком циничен, слишком зависим от алкоголя... и так можно продолжать бесконечно.

– Вам стоит быть поосторожнее, не то Уэстклифф не посмотрит, что вы иностранец и свернет вам шею, как зарвавшемуся петуху.

– Если он сделает это быстро, то ради Бога, – ответил Гидеон, пожимая плечами. – К черту, Маккена, больше я не позволю вам заманить меня в Стоуни-Кросс-Парк. Мы поедем в Лондон, уладим наши дела и вернемся в Нью-Йорк как можно быстрее.

– Вам придется ехать в Нью-Йорк без меня, – сказал Маккена.

– Вы, кажется, решили свои проблемы, или я чего-то не понимаю? Какая женщина смогла сделать из вас идиота?

Маккена молча отвернулся к окну и стал смотреть на бескрайние зеленые поля. Леди Алина Марсден, подумал он злобно. Женщина столь привередливая, что скорее останется старой девой, чем примет предложение мужчины, который ниже ее по социальному статусу.

– Я хочу, чтобы она поехала со мной в Нью-Йорк.

Гидеон молчал долгое время.

– Леди Алина дала понять, что она готова обдумать такое предложение?

– Нет. На самом деле она ясно дала понять, что любое другое предложение ей не подходит. Потому что я не из ее класса.

Гидеона, казалось, не удивили его слова.

– Естественно, ведь вы работяга в глазах общества, где ценится праздность и презираются амбиции.

– Но вы тоже работаете.

– Да, но не регулярно, и каждый знает, что я могу не работать. Деньги обеспечат мне достойную по нью-йоркским стандартам старость. – Гидеон задумался на какой-то момент, прежде чем продолжить. – Не дурачьте меня, Маккена. Вы лучший из всех людей, которых я встречал в своей жизни, и я готов отдать за вас жизнь, если потребуется. Но, как говорят в обществе, социальный фактор работает против вас, вы не только стоите на одну ступень ниже Алины, вы бесконечно далеки от вершины.

Эти слова вряд ли могли улучшить настроение Маккены. Тем не менее Гидеон всегда говорил с ним прямо и честно, и Маккена ценил это гораздо больше, чем бесчисленную ложь. Приняв его замечание, он нахмурился, глядя на носок своего черного ботинка.

– Я не сказал бы, что ситуация полностью безнадежна, – продолжал Гидеон. – У вас есть преимущество, которое может вдохновить многих женщин, даже леди Алину, и заставить забыть о вашем низком происхождении. Женщины, кажется, находят вас необыкновенно привлекательным, и одному дьяволу известно, сколько у вас денег. К тому же вы можете быть чертовски убедительным, когда хотите. Не говорите мне, что вы не можете уговорить тридцатилетнюю старую деву из Гемпшира выйти за вас замуж. Особенно если она уже продемонстрировала свое... хм... свое расположение к вам, что очевидно.

Маккена бросил на него взгляд, полный недоумения.

– Разве кто-то говорит о женитьбе?

Вопрос, казалось, поставил Гидеона в тупик.

– Вы только что сказали, что хотите увезти ее с собой в Нью-Йорк?

– Но не как жену.

– Как любовницу? – с недоверием поинтересовался Шоу. – Вы думаете, что леди Алина позволит унизить себя подобным предложением...

– Я заставлю ее принять его любым способом.

– А как же ее отношения с лордом Сандриджем?

– Я положу им конец.

Гидеон, казалось, с ужасом смотрел на него.

– Мой Бог! Или я опять что-то не так понял, Маккена, или вы действительно хотите разрушить надежды леди Алины на брак, запятнав ее имя на двух континентах и разорвав все связи с семьей и друзьями, тем самым лишив возможности появляться в обществе? Или сделать ей ребенка, который навсегда останется бастардом?

Эта мысль вызвала злорадную улыбку на лице Маккены.

– Леди Марсден родит бастарда от бастарда... да, это особенно воодушевляет меня.

Гидеон холодно оглядел его.

– Черт побери, я никогда не мог бы подумать, что вы способны на подобную гнусность.

– Видимо, вы недостаточно хорошо знаете меня, Шоу.

– Наверное, – пробормотал Гидеон, качая головой. Было видно, что он не прочь продолжить беседу, но плохая дорога заставила его откинуться на сиденье, и он со стоном обхватил голову руками.

Маккена снова отвернулся к окну, презрительная усмешка все еще блуждала по его лицу.

Удовольствие, которое Марк испытал от отъезда Шоу и Маккены, длилось лишь один день... пока он не узнал, что Ливия отправилась в Лондон на следующее утро после отъезда американцев. Это означало, что она должна была собрать вещи и сделать другие приготовления к отъезду и что кто-то из слуг обязательно знал об этом. Но благодаря миссис Фэрклот все слуги хранили молчание, начиная с тех, что работали на кухне, и кончая теми, кто трудился на конюшне и в саду, – никто не посмел ослушаться экономку и рассказать о планах Ливии.

Когда карета Ливии скрылась за горизонтом, солнце только-только показалось на небе, и его первые лучи осветили Стоуни-Кросс-Парк.

Вздохнув с облегчением, Алина стояла в холле, одетая в легкое платье из голубого муслина и домашние туфли, которые забыла сменить. Она улыбнулась миссис Фэрклот, чье категоричное несогласие с действиями Ливии не помешало ей сделать все, чтобы помочь ей осуществить задуманное.

– Миссис Фэрклот, – сказала Алина, взяв в свою руку теплую ладонь экономки и пожав ее пальцы. – Сколько лет вы наблюдаете, как Марсдены совершают поступки, которые вы не одобряете?

Экономка улыбнулась в ответ на риторический вопрос, пока они молча наблюдали, как карета исчезла за поворотом.

Мужской голос нарушил тишину. Повернувшись, Алина встретила подозрительный взгляд брата. Марк был одет в охотничий костюм, холодность его темных глаз соответствовала суровому выражению лица.

– Вы не соизволите объяснить мне, что происходит? – резко начал он.

– Конечно, дорогой. – Алина взглянула на миссис Фэрклот: – Спасибо, миссис Фэрклот, я уверена, что у вас есть неотложные дела.

– Да, миледи, – последовал немедленный и благодарный ответ, так как экономка совсем не хотела присутствовать при вспышке гнева Марка. Она степенно удалилась, ее черная юбка колыхалась при каждом шаге.

– Кто уехал в той карете? – поинтересовался Марк.

– Может быть, пройдем в гостиную? – предложила Алина. – Я попрошу принести чай и...

– Только не говори, что Ливия.

– Хорошо, не буду. – Она сделала паузу, прежде чем тихо добавить: – Но это была она. И прежде чем ты выскажешь свои возражения...

– Это невообразимо! Моя сестра не могла броситься в Лондон следом за этим проклятым американцем! – вскричал Марк, пылая от гнева.

– С Ливией все будет в порядке, – ответила Алина. – Она остановится в Марсден-Террас вместе с компаньонкой, так что...

– Я верну ее сейчас же. – Передернув мускулистыми плечами, Марк направился к двери.

– Нет! – воскликнула Алина, прекрасно понимая, что брат способен на все, когда его терпение лопается. – Ты не сделаешь этого, Марк! – Хотя она не повысила голос, ее тон заставил его остановиться. – Если ты посмеешь преследовать ее, я собственными руками пристрелю лошадь, на которой ты отправишься в Лондон.

Марк развернулся, с недоверием глядя на нее.

– Боже мой, Алина, разве я должен объяснять тебе, чем она рискует?

– Я прекрасно знаю, чем рискует Ливия. Но это ее выбор. – Пройдя мимо брата, Алина направилась в гостиную, которая располагалась рядом с главным холлом, чувствуя, что Марк идет за ней следом.

Он закрыл за собой дверь сильным ударом ноги.

– Ну приведи хоть один довод, почему я не должен ехать? Я должен стоять и спокойно смотреть на то, что происходит?

– Потому что Ливия никогда не простит тебе этого.

Их взгляды встретились. Злость переполняла Марка.

Он тяжело опустился на стоящий рядом стул. Алине стало жалко брата, она понимала, что для такого человека, как он, вынужденное бездействие – худший вид наказания.

– Но почему он? – пророкотал Марк. – Неужели она не могла выбрать приличного молодого человека из подходящей семьи?

– Мистер Шоу совсем не так ужасен, – сказала Алина, пряча улыбку.

Он хмуро посмотрел на нее.

– Я не вижу в нем ничего хорошего, кроме белобрысой шевелюры и пустого обаяния, а еще этого проклятого американского высокомерия, которое так нравится женщинам.

– Ты забыл упомянуть его американские деньги, – пошутила Алина.

Марк поднял глаза к небесам, соображая, что он сделал, чтобы заслужить такую напасть.

– Он использует ее, а затем разобьет сердце, – спокойно произнес Марк.

Только тот, кто знал его хорошо, мог услышать искреннюю тревогу в его голосе.

– Ах, Марк, – мягко проговорила Алина.– И я, и Ливия – мы сильнее, чем ты думаешь. И каждому человеку рано или поздно приходится рисковать, отдавая свое сердце другому, – она подошла, остановившись за стулом, на котором сидел брат, и положила руки ему на голову, – даже тебе.

Он раздраженно подвинулся и высвободился из ее рук.

– Я никогда не пойду на необоснованный риск.

– Даже ради любви?

– Ради любви особенно.

Печально улыбнувшись, Алина покачала головой:

– Бедный Марк... как я хочу дождаться того дня, когда найдется женщина, перед очарованием которой ты не сможешь устоять.

Марк поднялся со стула.

– Тебе придется ждать очень долго, – заверил он и вышел из гостиной привычной стремительной походкой.

Отель «Ратледж» в те дни претерпел значительные изменения, в результате которых, без сомнения, стал самым элегантным и современным отелем в Европе. За последние пять лет его владелец Гарри Ратледж – джентльмен таинственного происхождения – тихо и незаметно приобретал землю в самом сердце театрального Лондона. Поговаривали, что, задумав открыть лучший в городе отель, Ратледж посетил Америку, где ознакомился с искусством ведения гостиничных дел. Осмотрел отели и изучил принципы обслуживания клиентов, которые в то время были самыми передовыми. Пока «Ратледж» состоял из нескольких отдельно стоящих домов, но вскоре должно было быть отстроено большое красивое здание, подобного которому еще не было в Лондоне.

Хотя лорд Уэстклифф предлагал Маккене и мистеру Шоу остановиться в Марсден-Террас, они посчитали более удобным поселиться в «Ратледже». Гарри Ратледж считал себя близким другом Уэстклиффа и кисло намекнул Гидеону, что количество знакомых графа растет с невероятной скоростью.

Заняв апартаменты, обставленные элегантной мебелью красного дерева с медными ручками, Гидеон вскоре обнаружил, что высокая репутация отеля – не пустые слова. Выспавшись и позавтракав хрустящими хлопьями и перепелиными яйцами, Гидеон решил изменить свое мнение о Лондоне. Он отметил, что город с таким количеством кафе, парков и театров нельзя назвать плохим. Более того, это была родина сандвичей и современных зонтов, то есть двух вещей, занявших прочное место в жизни мужчины.

День прошел за деловыми переговорами. Затем последовал долгий ужин в местной таверне, что окончательно лишило Гидеона сил, но, несмотря на это, он никак не мог уснуть. Не первый раз его мучила бессонница, но сейчас способность успокоиться подвела его. Он очень боялся, что влюбился в Ливию Марсден. Он мечтал о ней, обожал и страстно желал каждое мгновение, но когда задумывался, что ему делать с Ливией дальше, то был не в состоянии прийти ни к какому решению. Он был не из тех, кто женится. А если бы это было и так, он слишком любил Ливию, чтобы отдать ее на съедение акулам, из которых состояла его семья. Более того, он так давно обручился с бутылкой, что не смел завести невесту и очень сомневался, что может измениться, даже если захочет.

Все это приводило его в полное смятение и не давало уснуть, кроме того, за окном начиналась настоящая гроза. Гремел гром, а дождь звучно барабанил в стекла. Гидеон приоткрыл окно на пару дюймов, чтобы впустить в комнату свежий летний запах дождя. Растянувшись на белых простынях, он безуспешно пытался прекратить думать о Ливии Марсден.

Где-то посреди ночи его подняли с постели. Сначала он услышал стук в дверь, потом приглушенное бормотание камердинера:

– Мистер Шоу? Простите, мистер Шоу... Тут вас поджидают... в холле. Я говорил, чтобы леди пришла в более подходящее время... но она не уходит.

– Леди? – Гидеон сел на постели и зевнул, почесывая грудь.

– Леди Оливия, сэр.

– Ливия? – Гидеон не мог скрыть удивления. – Но она не может быть здесь, она в Стоуни-Кросс-Парке.

– И все-таки она здесь, мистер Шоу.

– О Боже праведный... – Гидеон вскочил с постели, словно его ударило током, быстро нашел свой халат и надел его прямо на голое тело. – Что-то случилось? – спросил он. – Как она выглядит?

– Совсем промокла, сэр.

Действительно, дождь все еще идет, подумал Гидеон, пытаясь понять, что привело Ливию сюда в такую непогоду.

– Который час?

– Два часа ночи, – ответил камердинер, в спешке застегивая пуговицы сюртука.

Не тратя времени на поиск домашних туфель и прическу, Гидеон стремительно вышел из спальни, следуя за камердинером в холл отеля.

Это действительно была Ливия. Она стояла посреди маленькой лужицы и улыбалась, хотя ее орехово-зеленые глаза поглядывали на него из-под полей шляпы с явным беспокойством. И в этот момент, глядя на нее из противоположного угла холла, Гидеон Шоу – циник, гедонист, пьяница и распутник – понял, что безнадежно влюблен. Он никогда так не увлекался ни одним человеческим существом. Сейчас же был настолько очарован, что совершенно поглупел. Тысяча ласковых слов кружилась в его голове, и он вдруг подумал, что был настоящим идиотом, когда накануне осуждал Маккену.

– Ливия, – сказал он, глядя на ее раскрасневшееся, в каплях дождя лицо, подумав, что она похожа на растрепанного ангела. – С вами все в порядке?

– Абсолютно. – Ее взгляд прошелся по халату от ворота до босых ног, и она покраснела, поняв, что под ним ничего нет.

Не в состоянии отказать себе в удовольствии дотронуться до нее, Гидеон подошел и взял ее пальто, капли дождя полетели на пол. Он передал его камердинеру, тот повесил на ближайший крючок. Вслед за пальто последовала промокшая шляпа, а Ливия продолжала дрожать, подол ее юбки был в грязи и тоже совершенно мокрый.

– Почему вы приехали в город? – спросил Гидеон.

Ливия пожала плечами, стуча зубами от холода.

– Я хот-т-тела... прогуляться по магазинам... понимаете? Я собираюсь остановиться в Марсден-Террас, а так как это поблизости, я ре... ре... решила навестить вас.

– Посреди ночи?

– Магазины открываются только в девять, – сказала она резонно. – У нас есть время поболтать.

Он бросил на нее взгляд, полный иронии:

– Да. Целых семь часов. Мы будем болтать в холле?

– Нет, в вашей комнате. – Она обхватила себя за плечи, стараясь согреться.

Гидеон поймал ее взгляд, и хотя он был неуверенный, но одно читалось в нем точно – желание продолжения близости, то есть то же, чего хотел он сам. Он видел, что она до сих пор дрожит. Наверное, промокла до нитки и продрогла, подумал он. Нужно срочно согреть ее.

Внезапно Гидеон понял, что принял решение, не дав себе времени на обдумывание. Он распорядился, чтобы лакей отослал карету и чтобы леди Оливию тайно препроводили в ее резиденцию в соответствующий час утром.

Взяв руку Ливии, Гидеон обнял ее за талию и повел в свою комнату.

– Я не застелил постель... Не ожидал гостей в столь поздний час.

– Я рада, что не ожидали, – радостно заметила она, как будто не собиралась пускаться в тайное приключение с ним.

Закрыв дверь спальни, Гидеон зажег в камине огонь. Ливия послушно стояла перед ним, утопая в мерцающих желто-оранжевых бликах огня. Пока он ее раздевал, она молчала и не помогала ему, разве что поднимала руки, когда это было необходимо, потом так же молча перешагнула через платье, упавшее на пол. Гидеон бросал мокрую одежду на спинку стула, осторожно снимая сначала муслин, затем хлопок и тончайший шелк с ее тела. Когда она наконец была раздета, свет камина осветил плечи, стройное тело и длинные каштановые волосы. Гидеона совсем не смущал ее вид. Он быстро снял с себя халат и укутал ее в шелк, хранящий тепло его тела. Ливия тихо ахнула, когда он подхватил ее на руки и уложил на смятые простыни. Затем лег рядом с ней и обнял. Прижимая ее к себе, он прижался щекой к ее голове.

– Так хорошо? – прошептал он.

Она глубоко вздохнула.

– Замечательно.

Долгое время они лежали так, пока скованность не покинула укутанное в шелк тело Ливии и оно не стало теплым и податливым. Тогда она вытянула ногу и одним пальчиком провела по его ноге, покрытой жесткими волосами. Гидеон резко втянул в себя воздух, ощутив ее бедра в дюйме от себя. Их разделял только тонкий шелк, который не помешал почувствовать всю мощь его возбуждения.

– Вы, случайно, не пьяны? – спросила она, придвигаясь ближе.

Гидеон напрягся от прикосновения ее тела к его твердой, чувствительной плоти.

– Чисто случайно, несмотря на все усилия прекратить это раз и навсегда, – сказал он хрипло. – Почему вы спрашиваете?

Она взяла его руку и положила себе на грудь.

– Если вы сейчас меня соблазните, то не смейте потом утверждать, что ничего не помните.

Гладкий маленький холмик под его рукой был слишком притягателен, чтобы отнять руку. Он ласкал ее грудь через шелк халата. Затем проник под него.

– Ливия, дорогая, к сожалению, я почти всегда отдаю себе отчет в том, что делаю.

Она тихонько ахнула, ощутив прикосновение его пальцев.

– Почему «к сожалению»?

– Потому что в такой момент, как сейчас, мое сознание кричит мне, что я должен оставить вас...

Повернувшись в его руках, она закинула одну ногу ему на бедро.

– Скажите вашему сознанию это... – проговорила она и впилась губами в его рот.

Послушавшись, Гидеон слился с ее губами в медленном, продолжительном, нежном поцелуе. Он распахнул халат, словно открыл нежный экзотический фрукт, прижав ее нагое тело к себе. Его губы нежно путешествовали по ее влажной коже. Найдя чувствительное место на шее, где пульс стучал особенно сильно, он прижался к нему языком и губами и стал нежно покусывать, пока она не застонала от удовольствия. Он никогда прежде не испытывал столь сильного желания обладать другим человеком. Шепча ее имя, он прикоснулся к сокровенному месту ее тела, где плоть была шелковой и обильно влажной, и позволил своим пальцам проникнуть внутрь. Ливия вспыхнула, замерла от его прикосновений, руки с неистовством обняли его за плечи.

Гидеон неспешно дразнил ее, наслаждаясь отстраненным выражением ее лица, чувственной беспомощностью женщины, которая стремится не только быть желанной, но и получить наслаждение. Глаза Ливии закрылись, когда она доверилась его нежному искусству, часто дыша и выгибаясь от удовольствия. Она приближалась к пику наслаждения, откинув голову и вытянувшись рядом с ним в струнку.

– Да, – шептал он, тогда как его большой палец ласкал тугой лепесток, – да, милая, так... так... – Он медленно подвел ее к завершению, продолжая прикасаться к курчавым завиткам меж бедер, целуя ее груди, пока она не успокоилась и не затихла под ним. Затем его губы спустились ниже, и он стал покрывать легкими поцелуями ее мягкий живот... и, властно разведя руками ноги, прижался губами к сердцевине ее святая святых.

Ливия громко застонала, когда его язык нашел пик ее чувственности, а палец тем временем проник в гладкое отверстие. Гидеон дразнил и ласкал ее, наслаждаясь ее стонами и ритмичным движением ее бедер, когда они поднимались, стремясь прижаться к его требовательному рту. Чувствуя, как ее мускулы сомкнулись вокруг его пальца, он понял, что она на грани еще одного оргазма, и медленно вытащил руку. Она запротестовала, прижимаясь к нему всем телом. Тогда он лег на нее, раздвинул ноги и вошел одним сильным толчком в ее мягкую, податливую плоть.

– О Боже, – прошептал Гидеон, не в состоянии двинуться – таким сильным и полным было его удовольствие.

Что-то тихонько мурлыкая, Ливия обняла его спину и шире раскинула ноги, приглашая его войти глубже. Он не замедлил воспользоваться приглашением и ответил натиском, пока ее плоть могла выдерживать это. Она затаила дыхание и задрожала, тело напряглось, изнемогая от ласк. Гидеон с хриплым стоном резко вышел из нее, и его семя излилось на гладкий живот Ливии.

Он содрогался, его сердце гулко стучало в груди, пульс отдавался в ушах, во всем теле.

Прошло много времени, прежде чем кто-то из них смог заговорить.

Ливия подняла на него глаза и робко улыбнулась.

– Эмберли никогда не делал так, – сказала она. Ее пальцы играли золотисто-рыжими волосками на его груди.

Гидеон внезапно усмехнулся, объясняя свой поступок:

– Это самый простой способ избежать последствий. Все равно как зайти в кофейню.

– В кофейню?

– Ты входишь и выходишь, не оставляя ничего, – объяснил он, и она отстранилась от него со смехом. Он взял ее запястья. – Ливия... я должен предотвратить возможные последствия. Пока...

– Я понимаю, – перебила она, отстраняясь. Сейчас она не хотела обсуждать никакие важные темы. Соскользнув с постели, она провокационно улыбнулась ему. – Мы поговорим об этом позже, а сейчас...

– Что?

– Пойдем, ты поможешь мне принять ванну, – сказала она... и он не раздумывая бросился выполнять ее просьбу.