Идеальная ложь

Глава 9

Город Ред-ривер[8] был основан английскими и голландскими фермерами в начале XVIII века. Построили его у изгиба одноименной реки, воды которой каждую весну приобретали ржавый оттенок из-за примеси ила (индейцы назвали эту реку Рокконик). Город раскинулся в небольшой плодородной долине среди высоких холмов. Хотя он не был изолирован от внешнего мира, в нем редко останавливались путники. Когда в восьмидесятые годы XIX века здесь проложили железную дорогу, многие останавливались в Монтвиле, а не в Ред-ривере. Наверное, поэтому город особо не разросся и сохранил первоначальные размеры. Здесь были: гостиница «Рокконик», универсальный магазин, ферма, первая приходская церковь, почтовое отделение. В двухэтажном, обшитом белыми досками здании, которое когда-то было кузницей, сейчас ютились муниципалитет и библиотека.

Вудсток и течение хиппи «Лето любви» распространились на северо-восток, ворвавшись в Ред-ривер. Коммуны расползлись по всей северной части штата Нью-Йорк, а вслед за ними — концепция «движения за мир». Под влиянием идеи массового возврата к природе хиппи обосновывались на старых семейных фермах, земли которых не вспахивались со времен Депрессии. В Ред-ривере, как и в большинстве маленьких городов, произошло смешение нового и старого, постоянного и преходящего. Трудолюбивые фермеры, длинноволосые артисты, люди, приехавшие отдохнуть на лето и на выходные, — они мигрировали почти с такой же периодичностью, как и перелетные птицы. С конца весны в город приезжали жители Нью-Йорка и прилетали птицы-ткачи. Наряду с пением экзотических птиц было слышно болтовню горожан и приезжих с севера, прогуливавшихся на свежем воздухе. Но к середине ноября с прилавков исчезала газета «Таймс», а кормушки переходили в распоряжение местных синиц.

Когда в конце восьмидесятых Этан и Ларк купили ферму и старую мельницу «Ренселаер», в городе уже было довольно хорошо налажено ремесленное хозяйство. Когда разлетелся слух о том, что Этан собирается переделать мельницу в мастерскую для выдувания стекла, семью Мак-Гованов стали приглашать на многие скромные городские мероприятия — вечера поэзии, проводимые в постройках, до недавнего времени служивших амбарами, презентации, устраиваемые в покинутых церквях, музыкальные концерты, посвященные движению «Новая эра», организованные на пастбищах для крупного рогатого скота… Со временем, обосновавшись на новом месте, они стали завсегдатаями всех вечеринок и праздников. Красивые белокурые Мак-Гованы всегда держались за руки в течение всего вечера. Но потом Этан с головой ушел в работу, а с появлением детей у Ларк осталось мало свободного времени, и они появлялись на людях все реже и реже.

— Когда, наконец, они поймут, что я не ремесленник! — возмущался Этан. Скомкав письмо, в котором его просили выставить свои работы на ярмарке, он выбросил его в окно джипа.

Было утро понедельника, продолжались празднования по случаю Дня Колумба. Этан, Ларк, Мэг и девочки ездили в город, чтобы забрать почту и купить в магазине продукты. Теперь они возвращались домой. Ларк с Ферн сидела на переднем сиденье возле Этана, Мэг со старшими девчонками ехала сзади.

— Этан, пожалуйста, — ворчала Ларк, укачивая Ферн, — ты еще хуже Люсинды.

— Простите, что потревожил вас, мадам! — ответил Этан, повысив голос. Обычно он говорил так, когда играл с Брук и Фиби, поэтому они обе захихикали.

— Ты издеваешься надо мной, — пробормотала Ларк так тихо, что Мэг даже засомневалась, что правильно расслышала.

— Да, ты права, извини, — ответил Этан, поворачивая к дому. Он выпрыгнул из машины, но двигатель продолжал работать. — Ладно, ребята, выпрыгиваем. — Ларк и Ферн сидели с пассажирской стороны, поэтому он сначала помог Брук и Фиби выбраться с заднего сидения. Мэг хотела выйти сама, но Этан взял ее за руку, как бы поддерживая, и незаметно вложил в ее ладонь сложенный лист бумаги. Удивленная, она посмотрела на него, но он отвернулся и стал помогать Ларк с покупками.

Пару дней Этана в доме не было видно. Он допоздна работал в мастерской, в то время как сестры и девчонки занимались выпечкой печенья и имбирных пряников для ярмарки в церкви. Мэг всегда знала, что у Этана свои «странности», как говорила Ларк, но раньше она их не замечала. Мэг чувствовала ответственность за то, что происходило сейчас в его душе, но, с другой стороны, ей стало значительно легче: Этан наконец-то одумался. Но все в доме попали в зависимость от плохого настроения Этана — у Ферн опять начались колики, и она постоянно плакала; Люсинда бродила по дому, в наушниках у нее громко играла рок-музыка. Все плохо спали. В субботу и в воскресенье ночью Мэг по нескольку раз просыпалась, и каждый раз ей чудилось, что кто-то стучит в дверь ее спальни.

— Увидимся за обедом, — сказал Этан, забираясь обратно в джип и уезжая в сторону мастерской.

В доме было много дел: надо было разобрать покупки, помыть посуду, рассортировать белье. Брук хотела показать Мэг свою коллекцию бабочек, а Фиби ходила за ними по пятам. Но Мэг все же удалось уединиться в ванной комнате наверху и прочитать записку Этана. Большими буквами, наклонным подчерком он написал:

«ПОЖАЛУЙСТА, ПРИХОДИ СЕГОДНЯ КО МНЕ В МАСТЕРСКУЮ. НАМ НАДО ПОГОВОРИТЬ — В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ».

Он был прав, им надо было все обсудить, думала Мэг, смывая записку в унитаз. Удивительно, но Ларк до сих пор не заметила, что между ее мужем и сестрой что-то происходит. Рядом с Мэг Этану было дискомфортно, и он вел себя по-хамски. С пятницы они не обменялись и парой слов. Он не обращал на нее внимания, когда они были в одной комнате. Мэг чувствовала, что «размолвка» нарушила гармоничную атмосферу дома. Наверное, это к лучшему — проблемы уладятся еще до завершения выходных. В конце концов, им надо найти способ вернуть прежние отношения.

Клинт и Жанин пришли на обед вместе с Этаном, как обычно. Потом Этан вернулся в мастерскую, Клинт поехал в Хадсон по делам, а Жанин осталась в доме помыть посуду и посидеть с детьми, чтобы Ларк могла спокойно поработать над книгой. Мэг незаметно вышла из кухни через заднюю дверь, спустилась по ступенькам, пошла через лес, вдоль берега реки, покрытого опавшей листвой.

Мастерская Этана располагалась на берегу реки в постройке, когда-то бывшей мельницей. Внутренний интерьер и трехуровневая крыша в виде арки остались нетронутыми. Этан только перекрасил деревянные стены и выложил пол мрамором. Южное крыло когда-то служило хранилищем зерна, бочек и соломы, а теперь там располагался кабинет Клинта и Жанин. «Центральная» комната окнами выходила на север, именно здесь Этан устроил мастерскую для выдувания стекла. Каменные жернова в центре служили ему столом. С южной стороны на стене висели деревянные полки, на которых выставлялись новые изделия из стекла. На каждом предмете стояла печать с логотипом «Мастерская Ред-ривера». Хотя все скульптуры Этана находились в галерее Ханны Джадсон, Мэг все же догадалась, что две фигуры, которые стояли на отдельных платформах под полками, были сделаны совсем недавно. Низкие, кубической формы, они напоминали сложный и запутанный стеклянный водопровод.

В тот вечер Этан, как обычно, работал над одной из своих скульптур. Отдельные ее части — тонкие закрученные полоски красного и желтого стекла — лежали, как саламандры на солнце, на раскаленной пластине на рабочем столе рядом с печью для обжига. На мгновение Мэг задержалась в дверях, наблюдая за тем, как Этан вертит длинную трубку с шариком расплавленного стекла на конце, а потом дует в нее с нежностью, с какой отец целует ребенка. Двигаясь медленно, он ловко управлялся со сложным материалом, как танцор балета или пианист, чьи мозг и тело, казалось, слились воедино.

Из-за шума печи он не мог слышать, как Мэг вошла, но все же обернулся, когда она направилась к нему через наполненную солнечным светом комнату. Он стоял напротив открытой печи, вращая трубку в самом центре пламени. Увидев Мэг, он медленно вытащил трубку, на конце которой находился кусок расплавленного стекла.

— Ты все же пришла. — Он осмотрел трубку, прежде чем опять сунуть ее в огонь. На нем были темные очки, которые защищали глаза от огня. Его светло-голубая футболка была мокрой от пота.

— Да, — сказала Мэг, — я думаю, ты прав, нам надо поговорить. — В очках Этан выглядел странновато, даже зловеще. Огонь от печи докрасна раскалил его тело.

— Черт тебя побери, Мэг! — выкрикнул он, поворачиваясь к ней лицом и держа раскаленную трубку между ними, как меч.

— Этан! — испугавшись, Мэг отступила назад.

— Ларк рассказала мне о твоем новом парне, — сказал он. — Что происходит, черт возьми? — Он повернулся к печи и бросил в нее трубку, как будто это был какой-то мусор. Из печи полетели искры. Он снял очки и швырнул их на каменный стол.

— Пожалуйста, успокойся, — сказала Мэг. — Что именно тебе сказала Ларк?

— Что ты с кем-то встречаешься, — ответил Этан, глядя ей в глаза. Завитки его мокрых от пота волос прилипли ко лбу. От жара печи и собственного гнева его лицо стало бордовым. — Он женат, у него есть дети. Что все это значит? Тебе нравится меня мучить?

Значит, Ларк пересказала Этану эту трусливую ложь! Вот почему он избегал ее все эти дни! Он не оставил свою идею насчет нее, а просто извратил ее еще больше…

— Ларк допытывалась, что со мной происходит, — медленно ответила Мэг, пытаясь догадаться, о чем он думает. — Я не разговаривала с ней несколько недель, потому что не знала, что ей сказать. Ты обещал, что расскажешь ей правду. Но ты этого не сделал. Ты врешь ей и обманул меня. Я просто прикрывала тебя, разве не понятно?

— То есть… это все неправда? — спросил он, жадно уставившись на нее.

— Конечно нет, — ответила Мэг. — Но что это меняет? Ты должен разобраться во всем. Ты должен поговорить с Ларк.

— О Боже, — произнес Этан, воздевая руки к небу. — Какой я кретин! Я чуть с ума не сошел от ревности, когда в пятницу вечером Ларк сказала мне об этом парне. А оказывается, он — это я! — Этан засмеялся и направился к ней.

— Нет, он — это не ты! — закричала Мэг. — Я ничего не чувствую к тебе, ты должен понять, что все выдумал. Это все твои фантазии!

— Мэг, пожалуйста, не будь такой, — сказал Этан, хватая ее руки.

— Этан, пусти! — спокойно сказала она, хотя чувствовала, что попала в ловушку. Но он не отпустил ее, и она начала вырываться. Гул печи, казалось, внезапно усилился. Он шагнул к ней, силой притягивая ее руки к своей талии. Протестуя, она сжала кулаки.

— Я — твоя любовь, Мэг, — шептал Этан, в то время как Мэг пыталась высвободить руки. Он сильнее сжал ее запястья, чтобы она не вырвалась. — Почему ты не хочешь это признать?

— Мне больно! — закричала она, стараясь вырваться. Боль делала происходящее еще ужаснее, но он не собирался отпускать ее. Казалось, он возвышался над ней, оставляя ее в своей тени. Мэг почувствовала, что сил у нее остается все меньше. Ею овладело чувство, с которым раньше она была не знакома — страх.

Потом Мэг услышала шум в соседней комнате. Хлопнула дверь или окно. Этан тоже это услышал и обернулся.

— Пусти меня сейчас же! — сказала Мэг, пытаясь сохранить спокойствие.

Он посмотрел на нее невидящим взглядом, как будто только что проснулся, кивнул в знак согласия, отпуская ее, и отступил назад.

— О Мэг, — вздохнул он, поправляя волосы. — Что мне делать?

— Ты все расскажешь Ларк, вот что! — сказала Мэг и почувствовала, что кровь приливает к пальцам. Она опять обрела уверенность. Этан был неконтролируемым, одержимым, он ставил под удар все и всех, кого Мэг любила больше всего на свете. Сомнений не оставалось — нельзя медлить ни минуты.

— Я скажу, — сказал Этан, глядя на Мэг. Боль в его глазах на этот раз нисколько не тронула сердце Мэг. Страх за других был сильнее, чем жалость. Этан стал сильным и опасным, и только Мэг знала, какую угрозу он собой представляет. Словно торнадо, поступки Этана закручивали жизни его близких в одну несущую разрушения спираль.

— Да, лучше расскажи, — сказала Мэг и направилась к выходу, оставив его в собственноручно созданном аду. — Иначе я это сделаю сама.