Идеальный брак?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

До возвращения Бенета оставался еще длинный рабочий день и долгая одинокая ночь. Габби завтракала на веранде, просматривая утреннюю газету.

— Ваш «мерседес» на ремонте. Серж просил напомнить, чтобы сегодня вы взяли «бентли».

Габби оторвалась от газеты, поставила кофейную чашку на блюдце и спросила с озорной улыбкой:

— А может, лучше спортивный?

— Мы же не хотим, чтобы у Сержа случился сердечный приступ, — сухо ответила Мэри, и Габби рассмеялась.

— Конечно, не хотим.

Мощный спортивный автомобиль хоть и принадлежал Бенету, но был гордостью и радостью Сержа, который холил его и лелеял, как и другие две машины — «бентли» и «мерседес». Если вдруг урчание мотора любой из них переставало удовлетворять его высочайшим требованиям, Серж немедленно организовывал профессиональный технический контроль.

Зазвонил телефон, и Мэри сняла трубку.

— Резиденция Николсов.

Через пару секунд она прикрыла ладонью микрофон и протянула трубку Габби.

— Это вас, миссис Николс.

Габби подошла к телефону.

— Доброе утро, Моника. Как дела?

— Прекрасно, Габриэль. Я подумала, что мы могли бы встретиться днем. Тебе удобно?

Пустая болтовня с мачехой за ленчем — не самое большое удовольствие, но, несомненно, у Моники нашлась причина для приглашения, и так же несомненно, что эта причина выяснится очень скоро.

— Конечно, — вежливо ответила Габби. — В котором часу и где?

— В половине первого. — И Моника назвала престижный ресторанчик неподалеку от здания корпорации «Стэнтон и Николс».

— С нетерпением жду встречи, — закончила Габби.

«О Боже, какая же ты лгунья», — упрекнул ее внутренний голос.

Нет, не совсем так. В жизни столько приключений. Ее отношения с Моникой — просто одно из них.

Дорожное движение было интенсивным, водители казались еще более нетерпеливыми, чем обычно, и из-за аварии на перекрестке автомобильная пробка растянулась на несколько километров.

В результате Габби приехала на работу поздно. На столе лежало сообщение, что ее секретарша заболела, а в утренней почте не оказалось обещанных важных документов. День начинался плохо.

К полудню она добилась обещания прислать недостающие документы с дневным курьером. Это означало потерю нескольких часов. Теперь, чтобы собрать все данные, проверить и проанализировать их к завтрашнему совету директоров, придется или остаться на работе допоздна, или приехать сюда завтра рано утром.

Ленч с Моникой неумолимо приближался, и с обреченным вздохом Габби выключила компьютер и освежила макияж.

Десять минут спустя она вышла из здания и быстрым шагом направилась к ресторану.

Метрдотель провел ее к столику Моники менее чем за минуту до назначенного времени.

— Добрый день, Габриэль.

— Добрый день, Моника. Преувеличенная теплота, притворная любовь.

За десять лет Габби успела привыкнуть к тому, что это никогда не изменится.

Как всегда, Моника была безупречно ухожена и одета. Сумочка от «Шанель», туфли от «Мали», дорогие ювелирные украшения. Со вкусом, но без ложной скромности.

— Аннабел присоединится к нам. Надеюсь, ты не возражаешь?

«Только этого не хватало!»

— Конечно, нет, — вежливо ответила Габби и заказала минеральную воду.

— Аннабел подумала, что в отсутствие Бенета тебе может понадобиться семейная поддержка.

Габби сильно сомневалась в ее заботливости. Аннабел всегда думала только об Аннабел.

— Как трогательно.

— Банкет прошел очень успешно.

Для целенаправленного маневра довольно нейтральное начало.

— Отличное меню, — согласилась Габби. — И великолепный показ мод.

— Закажем закуски? Аннабел может опоздать.

Аннабел редко появлялась вовремя, так почему сегодняшний ленч должен быть исключением? Габби заказала авокадо с кубиками манго на листьях салата, затем глотнула минеральной воды.

— Мне удалось убедить Джеймса взять отпуск, — начала Моника, пока они ждали закуску.

— Отлично. Когда?

— В следующем месяце. Круиз. Кругосветный. Мы сядем на корабль в Нью-Йорке.

Морское путешествие снимет усталость Джеймса и будет достаточно светским, чтобы удовлетворить Монику.

— Как долго вы планируете отсутствовать?

— Около трех недель, включая перелеты.

— Отличная смена обстановки для вас обоих, — вслух сказала Габби, а про себя подумала: «Отец заслужил передышку. Преданность корпорации заставляет его работать почти круглосуточно и без выходных».

Аннабел, окутанная ароматом дорогих духов, подплыла к столику, когда Моника и Габби ждали главное блюдо.

— Дефиле продолжалось гораздо дольше намеченного времени, — сообщила она, опускаясь на стул напротив матери. Два официанта предупредительно замерли, ожидая, пока она выберет блюда, затем смиренно выслушали ее указания. Как только они оказались вне пределов слышимости, Аннабел повернулась к Габби: — Как ты справляешься без Бенета?

Габби не смогла подавить искушение поддразнить:

— С большим трудом.

Глаза Аннабел чуть сощурились.

— Если ты в таком… — она сделала паузу, затем с подчеркнутой язвительностью продолжила: — …отчаянии, то могла бы поехать с ним.

Габби решила сравнять счет:

— Не всегда легко скоординировать рабочие графики.

Аннабел взяла свой бокал с минералкой и изящно отпила глоток.

— Неужели, дорогая? Не понимаю. — Она поставила бокал на стол. — Всем известно, что у тебя символическая работа и чрезмерное жалованье в компании, которой твои услуги совершенно не нужны.

Черт побери, это уже совсем не весело. И из-за Моники невозможно вступить в открытое сражение.

— Я получила эту «символическую» работу и стандартное жалованье, победив — благодаря своей квалификации — более двадцати претендентов, — холодно парировала Габби, прекрасно понимая, что совершенно не должна оправдываться. Однако ядовитая стрела попала в чувствительное место. — Джеймс не оставил никаких сомнений в том, что его окончательный выбор основан всецело на результатах испытаний.

— Думаешь, я поверю, что он не использовал своего влияния?

— Совет директоров никогда бы не одобрил бесполезные траты из фондов корпорации.

Взгляд Габби не дрогнул. Тщательно сдерживаемый гнев был почти незаметен.

Она хотела встать и уйти, но врожденная вежливость и хорошие манеры требовали, чтобы она осталась до конца ленча. Еда была великолепной, но аппетит у Гебби совсем исчез, и виски сдавила тяжесть — сигнал неминуемой головной боли.

Допив кофе, Габби достала из сумочки кредитную карточку.

— Убери, Габриэль, — приказала Моника. — Ты моя гостья.

— Спасибо. Прошу прощения. У меня в два часа деловая встреча.

Аннабел презрительно изогнула брови.

— Какая увлеченность!

— Уважение к представителю фирмы-клиента, известному своей пунктуальностью.

«Неплохо для прощальной реплики! — похвалила себя Габби. — Если бы только не было Моники! Один на один с Аннабел я провела бы схватку гораздо результативнее».

Вернувшись в офис, Габби нашла на своем столе красную розу в элегантной хрустальной вазе и тисненый белый конверт.

В конверте была карточка: «Скучаю. Бенет».

«Не так сильно, как я скучаю по тебе», — подумала Габби, вдыхая сладкий аромат свежего бутона.

Завтра он будет дома. Она уже обсудила с Мэри меню обеда на двоих. Свечи, изысканное вино, тихая музыка, а потом…

Звонок интеркома вернул ее к реальности, и она нажала кнопку.

— Мишель Буше ждет в приемной.

— Спасибо. Проводите ее ко мне.

Габби прижала пальцы к пульсирующим вискам и, взглянув на часы, тихо выругалась.

Анализ документов займет не меньше часа, плюс тридцать минут на то, чтобы ввести данные в компьютер.

У нее есть две возможности: взять папки и дискету домой или задержаться в офисе.

Однако, если подумать, зачем спешить домой? Колкости Аннабел еще звучали в ушах.

Приняв решение, Габби позвонила Мэри и предупредила, что приедет поздно, затем заказала кофе, приняла две таблетки от головной боли и принялась за работу.

Было около семи часов, когда она выключила компьютер. Сверив отпечатанные страницы, Габби решила, что правление одобрит ее работу.

Затем, собрав сумку, она вышла из кабинета, попрощалась у лифта с дежурным охранником и спустилась в подземный гараж, размышляя о предстоящем вечере: сначала бассейн, затем долгий горячий душ, легкий ужин у телевизора, потом почитать в постели и спать.

Лифт остановился, и Габби вышла из кабины. В ярко освещенном гараже стояло еще довольно много машин. Служащие явно перерабатывают. Преданность работодателю или желание заработать большие деньги? Скорее всего, последнее, подумала Габби, подходя к «бентли».

Отключив сигнализацию, она вставила ключ в замок передней дверцы…

— Тихо! — Голос был мужским, приказ прозвучал зловеще.

Габби почувствовала, как что-то уперлось ей в спину, и в тот же момент чья-то рука впилась в плечо.

— Не кричи, не сопротивляйся, и ничего с тобой не случится.

— Возьмите сумку. Берите машину. — Ее голос прозвучал спокойно, хотя сердце бешено колотилось в ребра.

Задняя дверца распахнулась.

— Залезай.

Он собирается похитить ее? Разные образы замелькали в мозгу, и ни один из них не был утешительным. Проклятье! Она не сдастся без боя.

— Нет.

— Послушай, крошка, — тихо прошептал он. — Нам нужно всего лишь несколько фотографий.

«Нам». Выходит, он не один. Это значительно уменьшает ее шансы.

— Если не подчинишься, тебе же будет хуже. Только начни драться, пожалеешь.

Он прижал ее руки к телу и втолкнул на заднее сиденье.

Грубые руки разорвали ее блузку. Габби дралась, как дикая кошка, но все закончилось тем, что бандит схватил сначала одну ее руку, потом другую и сжал оба запястья железной хваткой. Вторая безжалостная рука сдернула лифчик, и Габби отчаянно вывернула шею, чтобы уклониться от мерзкого рта.

Но бандит был намного сильнее и впился зубами в ее губы.

Сверкнула фотовспышка, щелкнул затвор фотоаппарата. Габби изогнулась и, когда нападавший освободил ее руки, вцепилась в него, расцарапав ногтями голову и шею.

— Сука!

Бандит наклонил голову и больно укусил ее за грудь.

Только дикая ярость и Божья помощь позволили ей вывернуть колено и ударить его между ног. Раздался крик боли и поток невразумительных ругательств.

Затем Габби услышала, как открылась дверца, и две руки вытащили ее противника из машины.

— Хватит, приятель. Пора убираться отсюда. Я все сделал.

— Проклятая стерва. Я убью ее!

— Тебе велели только попугать ее. Больше ничего. Помнишь?

Дверца захлопнулась. Габби, извиваясь, пролезла между передними сиденьями на место водителя.

Ключи. Где ключи? О Боже, наверное, остались в наружном замке.

Двое мужчин быстро удалялись, один из них слегка пошатывался. Габби тупо смотрела, как они влезли в фургон; мотор взревел, и машина вылетела из гаража.

Только когда фургон скрылся из виду, она опустила окно и достала ключи.

Кое-как Габби привела в порядок блузку. Ее так трясло, что только со второй попытки удалось вставить ключ.

Влившись в поток машин, она впервые радовалась, что их так много. Легковые автомобили, грузовики, автобусы. Шум. Люди. Среди них она чувствовала себя в безопасности.

Дом. Впервые она испытала благодарность к этому роскошному особняку с надежной охраной.

Мэри и Серж, должно быть, в своей квартире, и Габби не собиралась тревожить их. Она сразу же бросилась наверх в спальню, скинула одежду. Юбка, порванная блузка, белье были выброшены в мусорный бак. Она больше не желала их видеть. Никогда.

Габби встала под душ и не помнила, как долго стояла под горячими струями. Помнила только, что дважды намыливала тело, трижды вымыла голову шампунем.

Кто? Почему? Эти два вопроса снова и снова вонзались в ее мозг, а перед глазами непрерывно прокручивалась ужасная сцена нападения. Шантаж! Эта мысль показалась нелепой. У кого могло возникнуть желание шантажировать ее? Какую выгоду можно извлечь из этого?

Затем другие слова выплыли из недр памяти… и она замерла, со все растущим изумлением обдумывая каждое из них. «Тебе велели только попугать ее. Больше ничего».

Попугать, но не причинить вреда. Кому могло понадобиться такое?

Аннабел. Но даже ее сестрица навряд ли решится на подобное… Или решится? Не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего?

Габби медленно протянула руку и выключила воду. И окаменела. В спальне кто-то был.

Бенет.

Она качнулась и оперлась о стену, чтобы сохранить равновесие. Он не может быть дома. Он должен вернуться только завтра.

Габби в отчаянии схватила полотенце и успела туго обмотаться им прежде, чем Бенет вошел в ванную комнату.

Взгляд Габби заметался по высокой фигуре мужа. Она смутно видела его улыбку, легкий прищур темных глаз.

— Ты рано вернулся.

Боже милостивый. Надо немедленно взять себя в руки.

Но она слишком бледна, и невозможно сдержать дрожь. Без макияжа, без краткой передышки ей не удастся изобразить беспечность. У нее нет ни одного шанса.

Молчание Бенета было зловещим, таким зловещим, что ей захотелось завизжать, чтобы нарушить его.

Но когда Бенет заговорил, она пожалела об этом. Уж лучше мертвая тишина. Его голос был таким невозмутимым, что кровь леденела в жилах.

— Что случилось?

Никакого предисловия, просто холодное требование, не допускающее никаких уверток.

Неужели ему достаточно одного взгляда? Габби теребила полотенце, сосредоточив взгляд на безупречном узле его шелкового галстука.

— Как прошел полет?

— Плевать на этот чертов полет, — заявил он со смертельной мягкостью. — Скажи, что случилось.

— Я задержалась в офисе, готовила информацию к совещанию.

Он смотрел ей прямо в глаза.

— Почему? Разве ты не могла взять дискету домой?

Хороший вопрос. Действительно, почему! Габби сглотнула комок в горле и увидела, что Бенет заметил это.

— Кто-то проскользнул в подземный гараж мимо охраны.

— Ты пострадала?

Габби задрожала всем телом под его пронизывающим взглядом.

— Несколько синяков.

Бенет уже увидел их. Он протянул руку, погладил ее щеку.

— Расскажи с самого начала. И не пропускай ни одной детали.

Его гнев был почти осязаем, и она испугалась. Не за себя. А того, что может случиться, если этот гнев вырвется наружу.

— Я отперла дверцу машины. Потом кто-то схватил меня и толкнул на заднее сиденье…

— Продолжай. — Его голос звучал как свист хлыста, рассекающего воздух, она вздрогнула, как будто почувствовала удар.

— Он влез вслед за мной.

Бенет стиснул зубы.

— Он что-нибудь сделал?

— Не то, что ты думаешь.

— Ты звонила в полицию?

Габби отрицательно помотала головой.

— Ничто не украдено. Автомобиль не поврежден. Меня не изнасиловали.

Бенет взял ее за плечи.

— Насилие — емкое слово.

Он погладил ее ледяные руки. Его пальцы были нежными, осторожными. У нее перехватило дыхание, когда он взял ее за запястья и, тщательно осмотрев, поднес к губам.

Бенет развязал полотенце, и Габби замерла, вспомнив темно-розовые следы на своей груди.

Первобытная ярость исказила его лицо, кулаки сжались так, что суставы побелели.

Габби, как в тумане, вспомнила, что когда-то хотела вывести его из себя. Но не таким же способом!

— Я его довольно сильно исцарапала. И он сбежал. — Ей хотелось как-то успокоить эту первобытную ярость, превратить ее во что-то более цивилизованное. — Ему велено было не причинять мне вред. У него был сообщник с фотоаппаратом.

В темных, почти черных глазах вспыхнула настороженность… как у хищного зверя на охоте.

Телефон затрезвонил так пронзительно, что Габби чуть не подпрыгнула, а потом завороженно уставилась на отводную трубку.

— Ответишь здесь, когда я подниму трубку в спальне, — резко сказал Бенет.

Габби и не думала возражать. Широко раскрытыми глазами она следила, как Бенет подошел к столику в спальне, и подняла трубку.

— Габби Николс.

— Слушай! — квакнула трубка мужским голосом, и пальцы Габби непроизвольно сжались сильнее. — В моем распоряжении находятся фотографии, на которых ты изображена с любовником. — (Габби показалось, что она видит жестокую улыбку Аннабел.) — Завтра утром копии будут отправлены твоему мужу. Вместе со списком услуг, которые охотно предоставляли тебе и другие платные любовники.

Габби затошнило при мысли, что она могла вызвать такую дикую ненависть.

— Проглотила язык? — Раздался злой смех.

— Не удивлюсь, если тот тип потребует дополнительную плату за вредность. Он получил коленом в пах и пару глубоких царапин на физиономии.

— Фотографии того стоят. Прояви здравый смысл и начинай паковать свои шмотки.

— Мой муж…

— …тебе этого не простит.

— Да.

Наступило короткое молчание.

— Я знаю, кто твоя заказчица. Пусть она вручит мне фотографии и бумаги лично, — предложил Бенет таким вкрадчивым тоном, что у Габби мурашки побежали по спине. — Если она проявит здравый смысл, то через полчаса будет ждать меня у своей двери с этими фотографиями в руках. После чего объяснит всем, что ей необходимо вылететь завтра. Я сам достану ей авиабилет. Если она настолько глупа, что когда-нибудь снова появится в Сиднее, я выдвину против нее обвинения в нападении и шантаже, — ледяным голосом предупредил он.

Бенет положил трубку так осторожно, что Габби испугалась и дрожащими руками повесила свою.

Ее глаза стали огромными, когда Бенет пересек комнату, опустил голову и благоговейно поцеловал ее.

— Я скоро вернусь.

Он ушел так стремительно, что она задрожала. Через несколько минут раздался шум мотора, шорох шин… и тишина.

Габби сняла полотенце, надела атласную пижаму цвета слоновой кости, подошла к кровати и откинула покрывало. Затем села перед туалетным столиком и взяла щетку для волос.

Бенет вошел в спальню двадцать пять минут спустя.

Щетка замерла в ее руках. Губы свело судорогой.

— Где они?

Это ее голос? Такой хриплый, почти неразборчивый.

— Я уничтожил их, — тихо ответил Бенет. Она не могла не спросить:

— Ты смотрел их?

Он обнял ее за плечи.

— Да.

Ее глаза наполнились слезами.

— Представляю, какие они…

— Убийственные.

— Ты бы поверил?..

— Нет. — Он провел пальцем по ее щеке, коснулся уголка рта. — Она хотела шантажировать тебя. Неужели ты могла подумать, что я отпустил бы тебя?

— Аннабел на это рассчитывала.

Бенет одну за другой расстегнул пуговки ее пижамы, нежно стянул атлас с ее плеч. Его глаза потемнели от гнева, остановившись на красных отметинах на ее нежной груди.

— Будем надеяться, что проклятому альфонсу хорошо заплатили. Квалифицированная медицинская помощь стоит дорого.

Ее губы раскрылись, но она не произнесла ни слова, поскольку Бенет накрыл их своими губами, крепкими, властными.

Габби задрожала и прошептала, с трудом сдерживая ответное пламя:

— Ты раньше времени вернулся домой. Почему?

— Потому что не хотел провести еще одну ночь без тебя.

Непрошеные слезы появились в ее глазах и покатились по щекам двумя ручейками. Ласковые пальцы мужа приподняли ее подбородок, нежные губы осушили одну струйку, потом другую, потом поцеловали ее дрожащие веки.

— Не плачь, — тихо попросил Бенет.

Она хотела сказать, что любит его. Слова рвались, но так и остались непроизнесенными.

— Завтра утром мы летим на Гавайи.

— Корпорация…

— …обойдется без нас.

— Сделка с Гибсоном…

— Джеймс справится. Молчи, — приказал он, садясь на кровать и привлекая ее к себе на колени, целуя бьющуюся на виске жилку, шею…

Ее пульс участился, но она чувствовала себя в безопасности под защитой мужа. И этого было достаточно.

Габби развязала узел его галстука, расстегнула рубашку.

— Я хочу почувствовать твое тело.

Бенет осторожно положил ее на подушки, поднялся, не спеша освободился от одежды, и Габби зачарованно, не мигая, следила за ним.

Затем он лег рядом с ней, приподнялся, опершись на локоть, и заглянул в ее широко распахнутые глаза.

— Хочешь поговорить?

Габби обдумала его вопрос и отрицательно помотала головой. Может быть, завтра. Сегодня она не хотела ничего, кроме объятий его сильных рук, его тела, сплетенного с ее телом.

Подняв руку, она провела дразнящую дорожку по его щеке и затаила дыхание, когда он поднес ее пальцы к губам, поцеловал их один за другим, затем склонил голову к ее груди, осторожно лаская каждый синяк.

— Бенет…

Он поднял голову и вопросительно взглянул на нее.

— Я не могу жить без тебя, — прошептала она и увидела радость, вспыхнувшую в темных глазах.

Она обвила руками его шею, прижалась дрожащими губами к его рту, почувствовала, как он напрягся, проведя языком по царапинам, оставленным зубами бандита. Из его горла вырвалось тихое гневное рычание.

Бенет обращался с ней так благоговейно, что ей хотелось плакать, и вскоре потом она заснула в его объятиях, положив голову ему на грудь.