Идеальный джентльмен (ЛП) часть 1

Глава 8

Эллианна решила отложить свое решение на завтра. Проблема заключалась в том, что она не смогла заснуть. Девушка лежала в незнакомой кровати в незнакомом доме и готовилась доверить себя и свою сестру незнакомому джентльмену. Конечно, лорда Уэллстоуна вряд ли можно отнести к людям со странностями; просто она плохо его знает. И она все еще не может избавиться от ощущения неловкости, вызванного внешностью виконта, его уверенностью в себе и этими голубыми глазами, которые могут смеяться над ней, даже получая от нее деньги.

С другой стороны, ему нужны ее деньги. То, что Эллианна знала о его мотивах, служило ей такой же защитой, как и пистолет под подушкой. Она платит, значит, она и заказывает музыку. Эллианна не поддастся очарованию Уэллстоуна, но потребует от него верности. Она должна четко сказать об этом. И заявить о необходимости соблюдать осторожность. И действовать быстро.

Ей нужно сделать новую схему. Если Эллианна собирается иметь дело с лордом Уэллстоуном, то будет дейстовать на своих условиях, по-деловому, как в банке. Заключая сделку, необходимо перечислить все условия и обязательства, чтобы обе стороны понимали это соглашение. Точно так же она оговорит все условия работы лорда Уэллстоуна. Эллианна чувствовала, что таким образом она окажется на знакомой территории, вместо того, чтобы бросаться в неизвестность.

С одной стороны листа бумаги она перечислила обязанности, которые, как ожидалось, будет выполнять его сиятельство. С другой стороны девушка записала суммы, которые показались ей справедливой компенсацией за потраченное им время. Конечно же, она не могла оценить верность в денежном выражении, но со стороны лорда Уэллстоуна не потребуется больших усилий, чтобы представить ее девушкам в возрасте Изабеллы. А вот помочь ей вломиться в дом лорда Стрикленда может стать более серьезным испытанием.

Эллианна немедленно подсчитала суммы в уме, как всегда делала это, а затем заново пересчитала колонку чисел. Теперь она была удовлетворена собственными вычислениями и деловитостью, обрела уверенность в том, что Уэллстоун узнает ее как зрелую женщину, предпочитающую логику, а не как несущую чепуху дурочку, какой она была во время их первой встречи. Затем Эллианна напомнила себе, что она будет отдавать приказы. Виконт будет работать на нее, а не оказывать ей услуги. Не должно иметь значения, что он подумает о ней.

Но это имело значение. Эллианна забралась обратно в постель, мысленно составляя ему записку с просьбой нанести ей визит днем, чтобы у нее осталось время вымыть волосы. Она распланировала, что надеть, когда виконт приедет, и что должна приготовить кухарка. Вот. Теперь она готова встретить лорда Уэллстоуна с самообладанием и достоинством.

И с тенями под глазами. Эллианна все равно не могла заснуть. Казалось, она ворочалась несколько часов. Затем вытащила пистолет из-под подушки и положила его на ночной столик.

Девушка проснулась рано, задолго до того, как поднялась тетя Лалли, и сочинила свою записку — по меньшей мере, пять раз. Ей пришлось признаться, что она передумала и желает нанять Уэллстоуна, но не написала, насколько отчаянно ей нужна помощь. Когда Эллианна почувствовала, что взяла правильный тон — не слишком надменный, не слишком почтительный — вложила тот же чек и запечатала письмо своей печатью.

Поинтересовавшись после отправки первого письма, Эллианна знала, что Тимми придется послать лакея через площадь и за несколько улиц. Однако еще было слишком рано, чтобы приказать ее курьеру дожидаться ответа. Боже, если Уэллстоун такой же, как и другие лондонские джентльмены, то он еще не выбрался из кровати. Может быть, он всего час или два назад вернулся домой после ночного кутежа. Эллианне придется подождать ответа несколько часов, если только он снова не появится на ее пороге без предупреждения. Или просто не ответит. В конце концов, она сама аннулировала собственное предложение о трудоустройстве. Возможно, он принял другое предложение.

Что ж, чем скорее письмо попадет к нему, тем скорее Эллианна узнает. И как глупо отрывать слугу от его обязанностей, когда ей самой нечего делать, кроме как волноваться. Кроме того, ей может пойти на пользу разминка и свежий воздух, так как она привыкла каждое утро ходить пешком в банк. Потом, опять-таки, она сможет еще раз передумать по пути, или после того, как увидит, насколько внушителен городской дом виконта, или если его слуги поведут себя с ней непочтительно.

Так рано утром и в таком элегантном районе Эллианна не боялась нападения хулиганов. И так как немногие знали о ее прибытии в город, то она не беспокоилась и о том, что к ней могут подойти так называемые джентльмены. Она так устала вести себя осторожно и всего бояться. Настало время вернуть себе собственную жизнь вместо того, чтобы прятаться в доме как какой-то лесной зверек, дорожащий в своей норке от неизвестных опасностей. Написать письмо лорду Уэллстоуну — это первый шаг; вторым шагом станет доставка письма по адресу.

Может быть, принятие решения о найме виконта — если он согласится на ее условия — и укрепило ее уверенность, но не превратило Эллианну в дурочку. Тетя Лалли еще спала, от беззубого Атласа не было никакой пользы, поэтому она взяла с собой горничную… и пистолет.

Стоуни собирался подождать три дня, вместо двух, чтобы не выглядеть так, словно отчаянно нуждается в деньгах мисс Кейн. Нет, решил он, за еще один день глупая гусыня может угодить в слишком большие неприятности. Стоуни решил этим утром заглянуть к ней по дороге в боксерский клуб Джентльмена Джексона и поговорить с дворецким, Тиммсом. Так или иначе, но мисс Кейн, вероятно, будет спать до полудня, как большинство знакомых ему женщин. Старина Тиммс казался смышленым, несмотря на свой возраст, а Стоуни нужно было разузнать положение дел прежде, чем броситься в бой. Он сомневался, что мисс Кейн сможет рассказать ему все, что он хочет узнать, даже если понимает опасность собственной ситуации. Виконт был уверен в том, что получит от дворецкого лучшее описание обстоятельств в доме на Слоан-стрит, чем от безмозглой наследницы. Дьявол, он получил бы более связные ответы от попугая!

Ему нравилось ходить пешком. Стоуни мог пройти половину расстояния до места назначения прежде, чем прибудет его экипаж из платной конюшни, и почему он должен платить за кэб, когда у него есть собственные ноги? В любом случае, какой смысл ехать в экипаже на тренировку? Так рано утром он мог наслаждаться прогулкой по улицам перед тем, как они будут заполнены экипажами и людьми из высшего общества. Стоуни заметил, что на деревьях набухли почки, что садовники заняты делом на площадях и в боковых двориках некоторых домов, и что у одной из служанок, полирующих медные перила на ступенях перед домом, прекрасный певческий голос. Сестры Вудраф могли бы брать у нее уроки. Стоуни приподнял шляпу в сторону сопрано, и девушка дружески подмигнула ему в ответ, помахав тряпкой. Да, ему нравились утра, особенно такие, как это — когда солнце уже встало, а его собратья-аристократы еще нет. Никакой болтовни, никакого назойливого обсуждения вчерашнего скандала или завтрашних слухов. Нет, единственные, кто находился на улице в это время, это слуги, торговцы и люди, которые спешили на работу — как и он сам.

Удовольствие от прекрасного утра потускнело.

Затем оно исчезло совсем, когда Стоуни заметил двух женщин на ступенях дома, который когда-то принадлежал леди Августе, а теперь находился в собственности у безмозглой, отвратительной… собаки. Он вспомнил, что мисс Кейн не унаследовала этот особняк. Однако она выходила из него. Даже на расстоянии виконт мог распознать ее рост, худощавую фигуру и черные юбки.

Стоуни не понравилось, что женщина собиралась выйти на улицу так рано. Неужели она не осознает, что если ей понадобится помощь, то рядом никого не будет? По крайней мере, мисс Кейн взяла с собой горничную, так что она хоть немного беспокоится о своей безопасности и репутации. Также виконт рад был заметить, что горничная, определяемая по невзрачному серому платью и надежному плащу, знала свое дело, или испытывала некоторую гордость за свою работу. Сегодня мисс Кейн надела поверх черного платья модную зеленую пелерину в военном стиле с черной отделкой. Ее атласная шляпка была черной, но, по крайней мере, мрачность головного убора с широкими, скрывающими лицо полями смягчалась зеленым пером.

Те же самые поля шляпки, которые скрывали от него лицо мисс Кейн, держали ее в неведении относительно приближения Стоуни. Он мог бы подождать, пока женщина уйдет перед тем, как поговорить с Тиммсом, или мог последовать за ней, чтобы увидеть, куда она направилась так рано, еще перед тем, как открылись магазины. В церковь? На свидание? Он подумал, что Тиммс сопровождал бы ее в первом случае, и не смог представить, кто бы захотел встретиться с ней — во втором.

В конце концов, виконт решил действовать прямо, если и не до конца честно. Он ускорил шаг, чтобы перехватить мисс Кейн до того, как она завернет за угол.

— Мисс Кейн, как чудесно видеть, что вы вышли из дома.

— Лорд Уэллстоун? — Эллианна была ошеломлена. На ее письме едва высохли чернила, не говоря уже о доставке, а он уже здесь. Она спрятала письмо в складках юбки, напомнив себе о том, что совсем не это платье она собиралась надеть на следующее интервью. И ее волосы не были должным образом причесаны. Виконт, конечно же, выглядел великолепно в бежевых бриджах и блестящих высоких сапогах. Легкий ветерок взлохматил его волосы и придал здоровый румянец его бледному лицу. Его глаза казались более насыщенного голубого оттенка, чем Эллианна запомнила, ярче, чем освещенное солнцем небо. — То есть, доброе утро, сэр.

— Так и есть, не правда ли? Мое любимое время дня. Собственно говоря, я шел, чтобы нанести вам визит.

Эллианна нахмурилась. Даже она знала, что в обществе утренние визиты нужно было наносить после двенадцати часов.

— Так рано?

— На самом деле я собирался узнать у Тиммса, в каком часу лучше к вам заглянуть. Но так еще лучше. Могу я сопроводить вас во время вашей прогулки, куда бы вы ни направлялись?

Что, позволить Уэллстоуну проводить ее к его собственному дому? Эллианна смяла письмо в кулаке.

— О, мы просто собирались в парк, — ответила она, а удивленное движение горничной выдало ее ложь.

— Великолепно, — ответил виконт, — туда я собирался пойти сразу после вашего дома. — Он положил ее обтянутую перчаткой ладонь на свою руку и повернул в направлении, противоположном тому, куда Эллианна двигалась. — Если только вы не возражаете против моего сопровождения? Мне хотелось бы знать, как продвигаются ваши дела в городе и все ли складывается к вашему удовлетворению.

Уэллстоун имел в виду мистера Латтимера или барона Стрикленда, догадалась она, и выразился так дипломатично из-за горничной. Эллианна тоже могла вести себя дипломатично.

— Сейчас все в порядке.

До самого парка лорд Уэллстоун, не умолкая, поддерживал разговор, указывая то на знаменитый сад, то на внушительное архитектурное сооружение. Он делал замечания как по поводу чистокровных лошадей, которые утренним галопом проносились мимо них, так и насчет ломовых лошадей, тянущих свою ношу. Так как Эллианне оставалось только кивать и время от времени вставлять «О?», то у нее появился шанс подумать. Если она собирается платить за услуги этого человека, то ей придется быть честной с ним. В конце концов, она ждет того же в ответ. И что произошло с ее решимостью вести себя властно, уверенно и отдавать приказы? Она отказывалась превращаться в взволнованную, несообразительную дурочку только потому, что ее спутник — высокий, привлекательный, очаровательный и эрудированный, сложен как римский воин и…

— Милли, — обращаясь к горничной, проговорила девушка, как только они оказались на пешеходной дорожке в парке вблизи нескольких скамеек, — почему бы тебе не присесть и ненадолго порадоваться редкому солнечному свету? Мы с его сиятельством прогуляемся чуть дальше, но останемся у тебя на виду.

Вот, она действует решительно, в то же время демонстрируя согласие с правилами высшего света — теми правилами, которым, как ожидается, следует виконт. Гордясь собой, Эллианна высоко подняла голову и пошла дальше по дорожке, пока не обнаружила еще одну скамью, установленную на небольшом подъеме, в стороне от пешеходного потока.

— Отсюда открывается чудесный вид, не так ли, милорд?

Все, что Стоуни мог видеть — это мерзопакостную черную шляпку, но он согласился с мисс Кейн, и присел рядом с ней: не так близко, чтобы намекнуть на что-то непристойное, и не слишком далеко, чтобы их слова можно было подслушать.

Но никаких слов не последовало. Мисс Кейн уставилась на открывающийся вид, комкая в руках носовой платок.

Наконец Стоуни произнес:

— Возможно, нам следует начать заново.

— Да, мне бы этого хотелось.

Он кивнул.

— Рад познакомиться с вами, мисс Кейн. Я — Обри, виконт Уэллстоун, но друзья зовут меня Стоуни, и я к вашим услугам. — Виконт протянул ей руку, и она уронила в нее свой носовой платок. Черт бы все побрал, эта женщина понятия не имеет о том, что надо пожать руку, или протянуть пальцы для вежливого поцелуя. Нет, оказалось, что это не платок, а письмо, смятое в комок.

Он просмотрел на мисс Кейн, или на то, что он мог увидеть под полями ее шляпки, но не увидел там никаких ответов, только бледные щеки и глаза в тени. Так что Стоуни разгладил сложенный, запечатанный лист бумаги и увидел собственное имя, надписанное снаружи.

— Я собиралась зайти к вам домой, чтобы доставить это.

Когда он сломал пальцем печать, из письма выпал банковский чек, много раз сложенный и измятый, но все еще читаемый, все еще выписанный на одну сотню благословенных фунтов. Стоуни приподнял одну светлую бровь.

— Мне нужна ваша помощь, — вот все, что сказала мисс Кейн.

— Вы ее получите.

— Но есть условия, — проговорила она, в то же время, как виконт добавил: — В зависимости от ваших требований.

— Это справедливо, — согласилась Эллианна. — Вы не должны связывать себя договором, пока не узнаете, что от вас ожидают.

— Ничего незаконного, я надеюсь, — с улыбкой ответил он, думая о том, как эта серьезная старая дева станет просить его сопроводить ее в игорные притоны и публичные дома — худшее, что он мог придумать насчет ее ожиданий.

— Этого я не могу обещать.

Эти слова сразу стерли улыбку с его лица.

— Возможно, так как мы начали знакомство заново, нам следует начать дело с начала.

— Очень хорошо. Проще говоря, моя сестра пропала. Я сделаю все, что потребуется, чтобы найти ее, даже наняла…

— Сыщика с Боу-стрит?

— Верно. Мистера Латтимера. За исключением того, что он не может пойти в те места, куда можете отправиться вы. Он не может представить меня членам высшего общества, которые могут вспомнить, что встречали ее, или помнят, с кем она могла говорить, или то, заинтересовал ли ее какой-то определенный джентльмен. Он не может наводить справки в джентльменских клубах о тех, кто покинул город, или кому были так отчаянно нужны деньги, чтобы этот человек смог бы похитить наследницу.

Стоуни шумно выдохнул.

— Вы думаете, что именно это могло случиться с вашей сестрой?

— Я не знаю. Я не получила письмо с суммой выкупа, и никто не опубликовал объявления о свадьбе с требованием ее приданого. Я больше не знаю, чему верить.

Расслышав дрожь в ее голосе, Стоуни начал тянуться за своим носовым платком, но мисс Кейн собралась с силами и проговорила:

— Тем не менее, я верю в то, что найду ее.

Стоуни знал, что Гвен уже превратилась бы в настоящий фонтан. Он был рад, что у мисс Кейн более решительный характер. Еще бы, ведь ей пришлось столкнуться с такой катастрофой. Теперь он ощутил неловкость из-за того, как пренебрежительно рассуждал о мисс Кейн. Не удивительно, что бедняжка готова к отправке в Бедлам. То же самое произошло бы с любым человеком на ее месте.

— Почему бы вам не рассказать мне все, что вы знаете? Тогда я смогу лучше понять, что вы хотите от меня?

Эллианна так и сделала. Она объяснила, как Изабелла поехала в Лондон по приглашению их тети — и настоянию самой Эллианны — чтобы увидеть город, встретиться с подходящими джентльменами и посетить несколько приемов. Ей не обязательно было искать мужа — ведь ей всего девятнадцать лет и внушительный доход. Девушка уехала из дома четыре месяца назад, задолго до старта Сезона в высшем обществе, чтобы посетить магазины и осмотреть достопримечательности.

Ее первые письма были полны описаниями мест, которые Изабелла увидела, изобилия и кутерьмы, составляющими Лондон. Затем она написала о визитах вместе с тетей Августой и о полученных приглашениях. Здоровье тети ухудшается, отметила девушка, поэтому они не принимают так много из них, сколько можно было надеяться, но она все равно довольна. Не привыкшая каждый вечер бывать на трех разных увеселениях и по четыре раза в день менять туалеты, Изабелла радовалась тому, что имеет возможность завести несколько новых знакомств. Один друг стал для нее особенным, как она надеялась, но не осмеливалась изливать свои эмоции на бумагу, даже собственной сестре — до тех пор, пока она не будет уверена, что ее чувства взаимны.

— Ах, безымянный поклонник.

Эллианна кивнула.

— Она никогда не упоминала его имени, называла только своим особенным другом, и то, что тетя Августа не поощряла его интерес.

— Что могло означать: ваша тетя знала, что этот парень недостоин ее.

— Или это могло означать, что у нее есть на примете другой выбор, более высокий по рождению.

— Это не…

— Да, барон Стрикленд.

— Но он слишком стар и чересчур искушен для невинной девушки. Без сомнения, ваша тетя не могла способствовать браку между ними?

— Уверяю вас, она могла это сделать, несмотря на мои возражения. В предпоследнем письме Изабелла написала о прогулке в экипаже с его сиятельством. Тетя Августа заявила, она слишком больна, чтобы покидать дом, и Стрикленд оказался единственным, кому она доверяла сопровождать мою сестру.

— Неудивительно, что девушка исчезла.

— Нет, она исчезла не потому, что боялась брака с лордом Стриклендом. Она знает, что я никогда не позволю ей выйти замуж против ее воли. А барон знает, что я контролирую ее приданое, так что та собственность, которую он желает заполучить, никогда не попадет в его алчные руки.

— Необычно, не так ли, что одна молодая женщина управляет поместьем другой юной особы?

— Необычно, но не так уж диковинно. Когда мне исполнилось двадцать один год, я решила более тщательно проверить наше наследство. Я обнаружила, что опекуны банка, наши опекуны, присваивают себе средства. Имея доказательства, мне удалось через суд заставить их отказаться от опекунства — и вернуть деньги, конечно же, — или сесть в тюрьму. После них никто не был назначен нашим опекуном.

На Стоуни это произвело впечатление, и он сказал ей об этом.

Мисс Кейн поблагодарила его, заметив:

— У меня есть способности к математике.

Что компенсирует, решил виконт, тот факт, что у нее нет фигуры.

— Итак, вы управляете Кейн-банком?

— Не ежедневными операциями, конечно же, для этого я нашла честных управляющих. Но да, я присматриваю за банком. И за нашими инвестициями, и за Фэйрвью. Это наше поместье, которое раньше принадлежало барону Стрикленду — до тех пор, пока он утратил право на эту заложенную недвижимости, еще до того, как родилась Изабелла.

— Вы сказали, что контролируете приданое сестры, но не может ли отчаявшийся мужчина не оставить вам выбора?

— Вы имеете в виду — заставить Изабеллу пойти к алтарю? Не думаю. Я научила сестру, как отваживать назойливых поклонников, и как защитить себя от тех, кто, как барон, может стать, хм, чересчур любвеобильным.

— Вы научили ее исходя из собственного опыта, я так понимаю?

— К моему сожалению. Я была первой, кого барон Стрикленд выбрал в качестве невесты, что естественно, ведь я старше и меня не так хорошо защищали, как Изабеллу.

Кажется, Стоуни все еще удастся попрактиковать сегодня свои боксерские навыки, и сделает он это на лице Стрикленда!

— Но вы избежали его поползновений. Так как ваша сестра сейчас не леди Стрикленд, и не помолвлена с ним, то мы можем предположить, что и ей это тоже удалось. И что потом?

— Потом ничего.

— Черт. Прошу прощения.

— Не нужно извиняться. Я абсолютно с вами согласна. Черт.