Идеальный питомец для космического генерала (СИ)

Глава 42

Тенебрис

Рано утром, как и планировал, я встречаюсь с императором. Мы продолжаем обсуждение пятилетнего плана реформ законодательной системы. Сегодня верховный выглядит бодрее и здоровее, чем в последние наши встречи. Я задумываюсь, какой удар ему может нанести публикация информации о разумности землян. Мне бы не хотелось, чтобы его состояние здоровья усугубилось. Хотя мои взгляды и кажутся Калидите революционными, но я бы предпочёл всё тот же путь реформации. Я сам когда-то изменил своё мнение о землянах и хочу, чтобы остальные сделали то же. Узнали больше, стали копать глубже, изучать. Чтобы социальная стигма была наконец снята, а земляне получили бы права. Это то, о чём я мечтаю. И моя мечта больше не кажется мне утопичной.

После окончания совещания я сажусь в свой планер и отправляюсь в телецентр. Один из телеканалов с широкой сеткой вещания предложил мне дать эксклюзивное интервью, и я согласился. Не просто так, разумеется. На самом деле я собираюсь продемонстрировать в прямом эфире материалы, что я получил от Калидиты.

Но стоит мне войти в студию, как всё идёт не так. Свет софитов ударяет в глаза. Камеры, направленные на меня, уже работают. Ведущий, высокий, ухоженный кириец с хищной улыбкой, кивает мне на кресло. Я сажусь и понимаю, что это совсем не тот формат, о котором мы договаривались. Внутри всё холодеет.

Таша, провожая меня, попросила быть осторожным. Она не высказывала сомнений напрямую, но я понял, что она чувствует неладное. И, вероятно, она была права. Что-то пошло не так уже с самого утра, ещё в разговоре с Верховным, когда тот, не глядя на меня, пожелал мне удачи на интервью. Я должен был насторожиться тогда.

Всё начинается довольно безобидно. С нейтральных вопросов о моей погибшей семье и о моём военном прошлом. Но затем, будто по команде, на экране за моей спиной появляются фотографии. Я замечаю их краем глаза и замираю. На этих фотографиях мы с Ташей в обнимку в довольно интимной позе и обстановке. Качество заставляет желать лучшего: зернистое изображение, искажённые тени, сбившийся фокус. И это даёт мне пространство для манёвра. Но внутри я закипаю от злости. У кого хватило наглости установить скрытую камеру в моём доме, а потом выставить эти фото на всеобщее обозрение?!

— Скажите, господин премьер-министр, кто эта землянка, и что происходит на этих фотографиях? — с хитрым прищуром спрашивает ведущий шоу. Он будто наслаждается ситуацией.

Я вдруг понимаю, что имел в виду профессор Вультус, когда сказал, что я сильно рискую. Понимаю и то, что моей карьере и общественной жизни сегодня придёт конец. И, несомненно, всё это потому, что я собирался представить миру информацию о том, что земляне разумны. Они знали, какой отчёт я получил от Калидиты. Знали и нанесли упреждающий удар. Я шумно вздыхаю и поднимаю на ведущего невозмутимый взгляд. Я готов защищать себя и то, что мне дорого.

— Это ведь ваш питомец, не так ли? — продолжает ведущий. — Но то, чем вы заняты на этом фото, разве не относится к человекофилии?

Зрительный зал охает. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

— Понятия не имею, о чём вы говорите, — произношу невозмутимо. — Эти фото сомнительного качества и для любого нормального журналиста не могут являться доказательствами. Кроме того, вы можете подтвердить их подлинность?

— Хотите сказать, что это подделка?

— Я не знаю. Но вот что мне известно, что политическая игра порой бывает грязной, — добавляю я, позволяя себе едва заметную усмешку. — И на моё место метят многие. Уверен, что им подобный скандал пошёл бы на руку.

— Значит, вы отрицаете свою связь с землянкой? — уточняет он, опираясь на столик с деланной расслабленностью.

— Это настолько возмутительно и абсурдно, что я даже не буду это комментировать.

Я надеюсь, что на этом всё. Но режиссёр этого фарса, кажется, решает сменить тактику. На экран выводят видеозапись с того самого дрона, о который Таша сломала руку. Ведущий специально останавливает кадр на моменте, когда лицо Таши перекошено от злости и выглядит устрашающе.

— Скажите, вы сильно привязаны к своему питомцу? — ведущий смотрит на меня так, будто уже знает ответ и просто дожидается, когда я дам ему повод окончательно себя раздавить.

Я напрягаюсь, но стараюсь сохранить лицо.

— Её присутствие в моей жизни благоприятно повлияло на меня, — отвечаю рассудительно.

— А вы считаете своего питомца безопасным? Вы в курсе, что она разбила наш дрон?

Я наклоняюсь вперёд, позволяя себе слегка нахмуриться.

— А что ваш дрон делал у меня во дворе? При всём уважении к вашему труду у вас нет права без моего согласия вторгаться в пределы моей собственности. Вы сами нарушили закон, а теперь обвиняете моего питомца в том, что она случайно сломала ваш дрон?

— Но если судить по видео, не похоже, чтобы это было случайно.

Я усмехаюсь — на этот раз по-настоящему, даже зловеще.

— Вы на что же это намекаете? Что моя землянка сделала это сознательно? Что у неё есть свобода воли? Может, ещё скажете, что она разумна? Да вы сами, часом, не человекофил?!

Ведущий резко бледнеет. Он явно не ожидал, что я перейду в наступление. Шоу уходит на рекламу. В студии повисает гнетущая тишина. Только шорох шагов, шёпот гримёров, возня с камерами. Я остаюсь неподвижен. Стараюсь сохранять уверенный вид, хотя и чувствую разочарование. Я собирался сегодня рассказать миру, что земляне разумны, но в итоге высказал обратный нарратив. И хотя мне удалось заткнуть ведущего и отбить все его атаки, я уже проиграл.