Идеальный размер

ПОГРУЖЕНИЕ

Кэгни озабоченно смотрит на ширинку своих брюк. Сейчас полдень, а у него только что случилась сильнейшая эрекция. Наручные часы, когда-то принадлежавшие его отцу, показывают десять минут второго. Ну пускай не полдень, а чуть позднее, разницы особой нет. Обычно у Кэгни не бывает дневных эрекций.

Он сидит в автомобиле за разросшимся сливовым деревом и наблюдает за Софией Янг. Она только что посадила в землю три куста герани. Эрекция у Кэгни началась примерно между последней геранью и первым взмахом садовых ножниц над огромным рододендроном, усыпанным пурпурными цветами. Кэгни опять переводит взгляд на свою ширинку и на бугорок, забавно выпирающий через черную ткань брюк. Что же его так завело, интересно? Неужели садоводство? Или очертания маленьких грудей Софии Янг, дерзко торчащих под розовым шерстяным платьем? Или ее стройные изящные ноги в балетных тапочках? Или прядка белокурых волос, которая выбилась из стянутого на затылке Софии хвостика и танцевала на ее правой щеке под дуновениями легкого осеннего ветерка? Или это вообще случайное стечение обстоятельств, никак не связанных с миссис Янг? Может, у него на носках чересчур тугая резинка?

Кэгни наблюдал за миссис Янг с самого утра, а точнее – с восьми часов двадцати минут, когда София вышла из огромного дома своего супруга и отправилась на пробежку вокруг небольшого пруда. Бегала она с двумя розовыми гантелями в руках, очевидно, для большей нагрузки. На ее лице не было заметно ни тени напряжения, оно оставалось молочно-белым и совершенно спокойным. Миссис Янг не столько занималась спортом, сколько прогуливалась, дыша свежим воздухом и любуясь на уток. Кэгни пришлось признать, что она нравится ему все сильнее и сильнее. Он тоже не воспринимал всерьез бег трусцой и занятия на тренажерах. Что приятного в красных от натуги лицах, в задницах, неприлично обтянутых лайкрой, во вздувающихся на лбу венах и вспотевших от чрезмерных усилий телах? София Янг не пытается строить из себя спортсменку. И правильно. Если женщина толстеет, то оттого, что слишком сильно налегает на сладкое. Пускай перестанет есть торты с пирожными, и похудеть труда не составит. Все остальное значения не имеет. Мать Кэгни всю жизнь была очень стройной, с тоненькой девичьей талией.

Некстати вспоминается, что Грейси, его первая жена, тоже увлекалась садоводством. Точнее, не садоводством, а садовником. Выражалось это в том, что с одним из них она трахалась в сарае.

Когда Кэгни женился на Грейс, ему было всего двадцать пять, а ей уже перевалило за тридцать. Прежде чем связать себя узами брака, они встречались четыре месяца, но помолвлены были всего-навсего три дня. Кэгни называл их роман ураганным. Они познакомились, как и многие другие пары, возле телефонной будки. Грейс кому-то звонила, Кэгни до сих пор не знает, кому именно. Служивший тогда в армии Кэгни проходил мимо будки и сразу обратил внимание на волосы Грейс – белокурые и пушистые. Даже с расстояния казалось, что они пахнут свежестью, чистотой и морским бризом. Лица девушки Кэгни не видел из-за волос и телефонной трубки. Пройдя несколько метров, он обернулся и увидел глаза незнакомки – голубые, как васильки в мамином саду. Вернувшись, Кэгни постучал в стекло телефонной будки форменным армейским беретом.

Грейс открыла дверь будки и вполголоса спросила:

—Да?

У нее оказался красивый голос. Она прикрывала трубку ладонью и смотрела на Кэгни васильковыми глазами, в которых он тут же утонул.

Кэгни служил в Колчестере. Срок его контракта подходил к концу, и он решил наконец, что рожден не для армии. Какое-то время ему даже нравились армейские будни и муштра. После смерти матери наступили тяжелые времена, и служба помогла немного прийти в себя, собраться с мыслями. Со временем он примирился с утратой и решил уйти из армии, пожить обычной жизнью. Кэгни хотелось поскорее отрастить волосы и посмотреть, что мир приготовил для него, двадцатипятилетнего парня.

Грейс призналась, что ей уже тридцать два года и она совсем недавно развелась. Выходило очень кстати. Постановление о разводе пришло только накануне утром.

Кэгни заворожили васильково-голубые глаза Грейс, ее узкая спина и то, как та переходит в маленький аккуратный зад. В армии Кэгни научили многому. Он мог сломать запястье даже взрослому мужчине, а у Грейс руки были такими хрупкими, что казалось, достаточно сдавить их двумя пальцами, и они треснут. Грейс вообще выглядела на удивление нежной, слабой, чистой и беззащитной. Нельзя было и предположить, что она сама способна причинить кому-то боль. Позднее выяснилось, что все-таки способна. Кэгни вспоминал те дни, как время еще не утраченной наивности.

Нельзя сказать, что они подходили друг другу характерами, и все же Кэгни отчаянно влюбился. Безумно тосковал, когда она была далеко, и бешено ревновал, когда на нее смотрели другие мужчины, а тем более, когда они хотя бы случайно прикасались к ней или вдыхали запах медово-золотистых волос, слегка обесцвеченных перекисью водорода.

Улыбка Грейс перед алтарем армейской церкви сулила неземное блаженство. Сразу после свадьбы выяснилось, что Грейс хочет от жизни совсем не того, о чем мечтает Кэгни. В первую брачную ночь, когда Кэгни и его новоиспеченная супруга обнаженные лежали в кровати, он признался, что всего через четыре месяца оставит службу в армии и они смогут поехать в любую точку земного шара и делать все, что взбредет в голову.

Грейс встретила эту новость гробовым молчанием.

–Что-то не так, любовь моя? – спросил Кэгни, проведя пальцами между лопаток жены и дальше – вдоль ее позвоночника к идеальным по форме ягодицам.

–Зачем вообще куда-то уезжать? – недоуменно спросила Грейс.

Кэгни, лежавший на животе, вскочил на колени и воскликнул:

–Чтобы посмотреть мир! Чтобы пожить на полную катушку! Пускай будет непросто, пускай жизнь наставит нам синяков, зато это будет настоящая жизнь, а не унылое существование! Забраться на верхушку высокого дерева и кричать оттуда на всю округу! Или поплавать голышом в теплом море где-нибудь в Турции!

Кэгни расхохотался, запрокинув голову, и несколько раз ударил себя в грудь кулаками, охваченный истерической радостью.

–Ты ведешь себя как ненормальный, – промолвила Грейс, закрыв глаза.

–Ничего не поделать, миссис Джеймс, теперь вы моя жена.

Кэгни попытался развернуть ее к себе и поцеловать, но Грейс натянула простыни до самого подбородка и сказала, уткнувшись лицом в подушку:

–Поживем – увидим. Может, через год у нас уже ребенок родится.

В тот момент, повернувшись на спину и глядя в потрескавшийся потолок, Кэгни понял, что совсем не знает лежащую рядом женщину. Они связали себя узами брака, даже не выяснив, чего каждый из них хочет от жизни.

Кэгни ласково поцеловал жену, надеясь заглушить неприятные предчувствия, появившиеся так скоро и внезапно. Он притянул Грейси к себе и прижался ртом к ее маленьким острым соскам, чтобы вызвать эрекцию... Увы, ничего не получилось. Его член лежал безвольный и скучный, как гость, который был приглашен на вечеринку по недоразумению и теперь стоит в одиночестве посреди комнаты, мешая остальным гостям веселиться.

Безвольный пенис испортил не только первую брачную ночь, но и все последующие ночи. Кэгни изо всех сил пытался перебороть странную немощь собственного организма. Рассчитывая на внезапность, он одновременно сжимал свой член одной рукой, а другую засовывал Грейс между ног. Хитрость не помогала. Стоило возбуждению набрать силу, как Грейси все портила удивленно распахнутыми глазами и вопросом:

–Дорогой, ты уверен, что у тебя получится? Я себе педикюр только что сделала. Не хотелось бы зря его портить.

Кэгни чувствовал себя полным ничтожеством. Несколько недель безуспешных попыток окончательно лишили его сил. Через два месяца после свадьбы у Кэгни и Грейс, как у мужа и жены, не осталось ни одной темы для разговора. Вернувшись со службы домой, Кэгни интересовался:

–Как дела, дорогая?

–Хорошо, – отвечала Грейс раздражающе тихим голоском и слабо улыбалась, даже не пытаясь скрыть абсолютное безразличие к мужу.

Она просто хотела выйти замуж, а Кэгни в свою очередь очутился в неправильном месте в неверный час и сделал предложение не той женщине.

В течение последующих трех месяцев Кэгни не покидало чувство вины. Он понимал, что, кроме самого себя, винить некого. Никто не виноват, что он женился на Грейс, не потрудившись как следует ее узнать, теперь вот пожинает плоды собственного безрассудства. К счастью для них обоих, Грейс очень хотела ребенка. Маленький солдатик Кэгни по-прежнему отказывался нести службу, а Грейси слышала, как неотвратимо тикают ее биологические часы. Поэтому она взяла инициативу в собственные руки. Ей требовался мужчина с нормальной эрекцией и эякуляцией, и, в конце концов, она такого мужчину нашла – в самом дальнем углу сада, где обычно живут только сказочные феи. В саду Кэгни и Грейс жили не феи, а Брайан – садовник, а заодно и подсобный рабочий в казармах. Брайан жил отдельно в большом кирпичном здании, одновременно служившем сараем для садового инвентаря. Грейси достаточно было пройти по дорожке в глубь сада, и там она получала то, чего так и не дождалась от своего супруга.

Однажды Кэгни совершенно не вовремя пришел домой на обед, по дороге отчаянно пытаясь придумать хоть какую-то тему для беседы, чтобы не молчать во время еды. Проходя мимо дома садовника, он заметил в окне голую спину, прижатую к грязному стеклу, и узнал белокурые волосы и бледные плечи. Сообразив, в чем дело, Кэгни почувствовал чуть ли не облегчение. В тот же вечер Грейс уехала к своей матери, а через месяц Кэгни уволился со службы. Садовник Брайан был очень доволен, что его имя упомянули на бракоразводном процессе. Документы о разводе Кэгни получил к Рождеству...

Он снова посмотрел на свою ширинку и убедился в том, что и так чувствовал, не глядя. Возбуждение прошло само собой, как будто на соседнем сиденье появилась Грейси со своей мягкой улыбочкой, неизменным «прекрасно» в ответ на вопрос о том, как она поживает, и характеристикой «сумасшедший» для всех, кто не отвечал ее представлениям о норме.

София Янг закончила работать в саду и направилась в дом, на ходу снимая перчатки. На ее лице застыло выражение спокойной сосредоточенности.

–А ты у нас красавица, – прошептал Кэгни.

В следующую секунду зазвонил его мобильный телефон. Кэгни взглянул на номер, высветившийся на дисплее, и ответил на звонок:

–Да, Айан.

–Босс!

–Что случилось?

–Я тут подумал, не навести ли мне порядок в наших файлах...

–Не надо.

–Я бы расставил их по датам...

–Они уже расставлены в алфавитном порядке, Айан.

– Да, босс, но если они будут расставлены по датам...

–Тогда мы ничего не сможем найти.

– Сможем, если сделать на компьютере специальную таблицу, в которой будут перечислены все клиенты в алфавитном порядке...

— Айан, заткнись и слушай. У меня к тебе несколько вопросов. Во-первых, трогал ли ты уже какие-нибудь файлы? Во-вторых, прикасался ли ты к компьютеру? В-третьих, звонил ли кто-нибудь по делу? В-четвертых, если кто-нибудь звонил, то записал ли ты его имя и номер телефона?

–Нет, нет, нет и нет. Босс, вы...

Кэгни открывает рот, чтобы перебить Айана, но замирает, заметив элегантную руку, которая стучит в боковое стекло его автомобиля. Кэгни поворачивается и улыбается так любезно, как только умеет. Отключив телефон, из которого еще доносятся приглушенные протесты Айана, Кэгни опускает боковое стекло.

–Вам помочь? – спрашивает Кэгни и с искренним любопытством смотрит на Софию Янг.

–Думаю, если кто-то здесь и нуждается в помощи, то это вы, сэр, – отвечает София. – Вы наблюдаете за мной все утро. Надеюсь, вы не станете отрицать очевидное? И прежде чем вы ответите или хотя бы пошевелитесь, учтите, что я уже набрала на своем телефоне номер полиции, заранее продиктовала сестре номер вашего автомобиля и дала ей полное описание вашей внешности. Если я нажму на кнопку вызова, то меня тут же соединят с полицейским участком. Я ни в чем не обвиняю вас заранее, однако хочу предупредить, что в обиду себя не дам. Не делайте, пожалуйста, никаких глупостей. Итак, вас нанял мой муж?

–Простите, не понимаю, о чем вы говорите. Я просто припарковался и...

–Бога ради, не ставьте нас обоих в глупое положение. Вы не первый, кого Шелдон нанимает за мной шпионить, и, конечно, не последний. Признайтесь, вас нанял мой муж? Я права?

София небрежно убирает со лба белокурую прядь и заправляет ее за ухо. Ее глаза находятся совсем близко от Кэгни, и он замечает, что они синие, как озера в самом центре альпийских гор. София упирается кулаками в узкие бедра и грозно смотрит на Кэгни.

–Ну так как? – спрашивает она спокойно.

–Мисс, я понятия не имею, о чем вы говорите. Я припарковался на обочине, чтобы сделать несколько звонков, и...

–Шелдон нанимает детективов следить за мной, потому что считает, будто я изменяю ему с подсобным рабочим. Конечно, это неправда, но деньги сделали из Шелдона настоящего параноика.

Кэгни мысленно оценивает миссис Янг. Кто кого пытается одурачить? Он Софию или она его? Как много она знает на самом деле? И чем пахнут ее волосы после целого часа, проведенного в саду? Наверное, чистотой и свежестью...

Кэгни протягивает руку и спокойно представляется:

–Кэгни Джеймс.

София не торопится пожать протянутую руку.

–Не хотите ли выпить чашечку чаю? – спрашивает она спокойно и, развернувшись, направляется к своему дому.

Кэгни выбирается из машины и идет следом. Миссис Янг шагает очень быстро, поэтому Кэгни приходится постараться, чтобы нагнать ее и не отстать на пути к заднему дворику. Они проходят мимо изгороди из цветущей жимолости. Желтые и белые цветы пахнут апельсинами, и Кэгни невольно набирает полные легкие дурманящего воздуха.

Свернув за живую изгородь, они оказываются во внутреннем дворике. Здесь повсюду стоят мраморные и терракотовые горшки, на каменном полу валяются садовые инструменты, возле стены стоят лопаты и полупустые пакеты с удобрениями. София уже успела зайти в дом и оставила дверь раскрытой. Кэгни заглядывает вовнутрь и видит кухню размером почти со всю его квартиру. Кухня очень чистая и обставлена современной мебелью и техникой – повсюду идеально гладкие поверхности, а на столе две огромные стеклянные вазы с лилиями, источающими пьянящий аромат.

Софии Янг в кухне нет. Через мгновение она появляется из двери по левую руку от Кэгни. Она успела снять резиновые сапоги и ступает по полу босиком. Кэгни замечает полоски бледно-розового лака на пальцах ее ног. Миссис Янг грациозно подходит к чайнику и наполняет его из кувшина с фильтрованной водой, извлеченного из холодильника.

Кэгни обеспокоенно смотрит на пол. Он такой чистый, что почти сверкает, а у Кэгни подошвы испачканы удобрениями, рассыпанными во дворе.

–Не волнуйтесь, мистер Джеймс. Уборщица приходит к нам каждое утро. Если никто не намусорит, ей нечем будет заняться.

Кэгни смотрит в спину Софии Янг и не может понять, как она прочитала его мысли.

–К тому же я сама виновата, что двор засыпан удобрениями. Я как раз пересаживаю дельфиниум. Вы разбираетесь в садоводстве, мистер Джеймс?

–Нет, не разбираюсь. Знаю только, что это очень грязная работа, хотя кому-то все-таки приходится ее делать.

–Совершенно верно. Было время, когда я не знала, в чем разница между маком и анютиными глазками. Когда у тебя появляется такой огромный сад, а делать совершенно нечего, начнешь ухаживать за ним самостоятельно. Хоть какое-то развлечение. Правда, меня беспокоит, что, копаясь в саду, я могу постареть гораздо раньше срока. Мои сверстницы ходят по ночным клубам, пьют, веселятся, а я высаживаю нарциссы и подснежники, надеясь, что к весне они взойдут. – София Янг поворачивается к Кэгни лицом и ослепляет его удивительной улыбкой. – Хотя, сказать по правде, я никогда не любила ходить по клубам. Мне всегда казалось, что пьющие женщины рано или поздно опускаются на самое дно. Я понимаю, что это звучит старомодно, но работа в саду не оставляет времени на всякие глупости. Мне некогда болеть, некогда мучиться похмельем. Короче говоря, пускай мои подруги танцуют и веселятся в клубах, смеяться последней все равно буду я. Да и выглядят пьяные женщины очень неприятно.

У Кэгни голова идет кругом. Такое чувство, будто София играет на нем, как на старой гитаре, а он не знает, каким образом ее остановить. Причем не только не знает, но и не хочет знать!

София стоит напротив Кэгни и смотрит ему прямо в глаза, барабаня кончиками пальцев по столешнице. Разговаривая, она успела достать из шкафа чашки и бросить в них чайные пакетики.

–Садитесь, мистер Джеймс, – говорит София твердо, но с улыбкой на лице.

Кэгни, сохраняя непринужденность, подходит к столу и усаживается на модный стул из органического стекла.

–Я знаю, о чем вы думаете, – говорит София. – Вы думаете, какого черта она занимается нарциссами. Может, они и не особенно яркие, но мне нравятся. Я хочу, чтобы в следующем году сад выглядел не вычурно, не аляповато, а... сдержанно и в то же время со вкусом. Кстати, я еще крокусы высаживаю. Знаю, это безумие! Представляю, как следующей весной на меня будут смотреть соседи! И ладно! Еще сахару?

–Спасибо, мне хватит.

–Ничего, что молоко соевое? Мы переключились на него несколько месяцев назад, потому что у Шелдона повышенное давление. Сейчас соевое молоко нравится мне даже больше натурального. Попробуйте, мистер Джеймс, вам тоже понравится. Это молоко очень полезно для здоровья.

–Как скажете, – отвечает Кэгни.

Что с ним происходит? В любое другое время он не стал бы пить и есть соевые продукты. Более того, он бы просто вскочил из-за стола и ушел, едва попрощавшись с хозяевами. Почему же сейчас он готов выпить все, что предложит миссис Янг? Неужели оставил свою гордость в машине?

–Итак...

Миссис Янг проходит через всю кухню и элегантным движением ставит перед Кэгни блюдце, а на него чашку с чаем. Потом заходит гостю за спину и усаживается на край стола. Кэгни приходится развернуть свой стул, пытаясь смотреть на Софию из неловкого положения и одновременно выглядеть непринужденно.

–Чего Шелдон хочет от вас, мистер Джеймс? Надеется, что вам удастся застать меня в процессе, как сказать, супружеской измены? У вас, наверное, и фотоаппарат припасен, чтобы в случае необходимости запечатлеть меня в неприличном виде?

Уголки ее рта чуть приподнимаются в едва заметной улыбке. У Кэгни сдавливает горло. Откинув с лица прядку волос, София ставит локоть на столешницу, подпирает ладонью подбородок и смотрит на Кэгни с таким пристальным вниманием, что у него начинает кружиться голова.

–Проблема в том, мистер Джеймс, что я мужу не изменяю. Конечно, это будет горьким разочарованием для вас обоих, но ничего не поделать. Я люблю Шелдона, хотя знаю, что он хочет от меня избавиться...

Кэгни закидывает ногу на ногу. София не сводит с него глаз.

–Должна вам признаться, что у меня просто нет возможности изменить мужу. Я действительно люблю его, а он уже давно потерял ко мне всякий интерес. Я даже не припомню, когда мы в последний раз были... близки. Если вы понимаете, о чем я...

София выразительно раскрывает глаза, и Кэгни кивает.

–Конечно, Шелдон рассказал вам совсем другую историю. Наверное, наплел что-нибудь про подсобного рабочего. Совершенно идиотская выдумка! Видели бы вы этого мальчика, мистер Джеймс! Он чудесный, но мне бы даже в голову не пришло... позволить ему дотронуться до меня хоть пальцем...

София на секунду опускает глаза. Затем поднимает их снова и смотрит на Кэгни из-под бледных век и длинных ненакрашенных ресниц.

–Совсем мальчик, мистер Джеймс. То есть, Кэгни.

София протягивает правую руку и проводит указательным пальцем Кэгни по предплечью.

–Ну, вы тоже далеко не старуха, – замечает Кэгни.

–Знаю, знаю, – отвечает София и убирает палец с его плеча. – Просто мне не нравится играть в игры с зелеными юнцами. Я предпочитаю настоящих, зрелых мужчин...

Она улыбается, глядя Кэгни прямо в глаза. Он улыбается в ответ. София издает сдавленный смешок и, наклонившись еще ниже, негромко замечает:

–Интересно, сколько женщин успело пасть жертвами вашей улыбки, мистер Джеймс?

Между их лицами остается всего несколько дюймов... Внезапно во дворе с оглушительным грохотом падает лопата. Кэгни от неожиданности подскакивает, пытаясь удержать скользкий стул. Чашка проделывает в воздухе замысловатый кульбит и падает Кэгни на колени, окатив его горячим чаем.

–Черт, черт, черт!

Кэгни хватается за пах, оттягивает промокшую насквозь материю. София спрыгивает со стола и начинает расстегивать ремень на его брюках.

–Что вы делаете?!

Кэгни пораженно смотрит на манипуляции миссис Янг с пряжкой ремня.

–Снимайте брюки, – решительно приказывает София. – Они у вас промокли. Пятна останутся.

Она стаскивает с Кэгни штаны, опустив их до самых лодыжек, а он в ужасе смотрит на свои трусы. К счастью, чай – даром что горячий – не оставил и следа от возбуждения, охватившего было Кэгни.

Он делает три коротких резких вздоха подряд.

–Снимайте брюки, – повторяет София еще более требовательным тоном.

Кэгни повинуется.

–И туфли, – добавляет миссис Янг.

–Зачем? – спрашивает Кэгни, очнувшись от оцепенения.

Да она из него дурака делает! Манипулирует им, как сопливым мальчишкой! Почему он сразу не понял?

–Зачем-зачем, – повторяет София. – Затем, что сейчас вы подниметесь наверх, почиститесь и обсохнете, а я удалю с брюк пятна, а потом уже принесу их вам.

–Не надо. Со мной все в полном порядке. Отдайте мне, пожалуйста, брюки.

–Вы ведете себя как ребенок, мистер Джеймс! Ступайте наверх, а я здесь все приберу.

–Нет, это вы ведете себя как ребенок! Неужели вы действительно думаете, что я стану расхаживать по вашему дому без штанов?!

–Но я-то останусь здесь, на кухне! Какой вы все- таки болван! Чего вы боитесь, спрашивается? Я требую избавить меня от оскорбительных намеков! Имейте в виду, я замужняя женщина!

София говорит на повышенных тонах, но Кэгни все-таки чудится в ее голосе скрытая усмешка. Ну конечно, она с ним играет. Играет точно так же, как со всеми остальными детективами, которых подсылал ее муж.

–Пять минут назад, когда вы гипнотизировали меня своими синими глазками и гладили по плечу, вам почему-то супруг не мешал.

София замирает на месте. Уголки ее рта уныло опускаются, в глазах стремительно скапливаются слезы. Вот черт, она сейчас заплачет. Кэгни приходит в голову, что, наверное, зря он был так резок.

–Вот, возьмите, – говорит Кэгни и отпускает брюки.

У Софии начинает подрагивать нижняя губа.

–Куда мне идти? – торопливо спрашивает Кэгни. – В какую комнату?

Миссис Янг судорожно вздыхает и с видимым усилием берет себя в руки. Слава Богу, она успокоилась и плакать больше не собирается.

–Поднимитесь на второй этаж. Вторая дверь справа. Там наша с Шелдоном спальня. На кровати лежат его спортивные брюки. Можете надеть их, пока ваши не подсохнут.

–Ясно. Так и сделаю. Спасибо.

Кэгни выскакивает из кухни, заворачивает сначала за один угол, затем за другой и поднимается по длинной крутой лестнице на второй этаж. Здесь минует пианино, стоящее в коридоре, и, отыскав вторую дверь справа, входит в хозяйскую спальню – огромную, выдержанную в холодных тонах комнату. Серую гамму нарушает только подушка цвета фуксии, лежащая посреди кровати. Кровать стоит на небольшом возвышении в центре комнаты. Кэгни оглядывается по сторонам в поисках обещанных спортивных брюк, однако никакой одежды не видно. Что касается самой комнаты, то она выглядит пресной, безжизненной и унылой. Кэгни переводит взгляд с серого кожаного кресла на кровать, с кровати на антикварный столик возле окна со столика на платяной шкаф. Ни спортивных брюк, ни хотя бы пижамных нигде нет.

Из коридора доносится звук торопливых шагов. Секунду спустя дверь распахивается, и в спальню вбегает София.

–Я не могу найти брюки, – жалуется Кэгни.

–Вам надо срочно уходить! – сипит София драматическим шепотом и, подскочив к Кэгни, разворачивает его за плечи к окну.

–Прямо сейчас? Зачем? То есть я бы ушел, но брюк-то нет...

–Некогда! Некогда брюки искать! Уходите немедленно!

–Почему? Что случилось?

–Шелдон вернулся! Нельзя, чтобы он застал вас тут без штанов! Уходите немедленно!

Снизу доносится мужской голос:

–Зайка! Ты где? В ванной?

–Да, медвежонок! Я только что залезла в воду! Налей мне, пожалуйста, бокал вина и принеси сюда!

–Зайка? Медвежонок? – потрясенно спрашивает Кэгни. – Это что, извращение какое-то?

София шикает на него и подталкивает к французскому окну.

–Вы смеетесь? Хотите, чтобы я из окна прыгал? Да вы с ума сошли, дамочка! И вообще чего вы боитесь? Шелдон сам меня нанял! Он не скажет ни слова, потому что иначе ему придется объяснять, откуда мы с ним знакомы. Ваш муж платит мне деньги! Он не рискнет признаться, что сам прислал меня сюда.

–Зачем прислал? Чтобы я сделала вам минет, не так ли?

София выразительно расширяет глаза, словно спрашивая: «Ну что? Съел?»

–Какой еще минет? – растерянно говорит Кэгни. – Я не заметил, чтобы здесь кому-то делали минет.

–Значит, Шелдон не знает? – выплевывает София. – Ну надо же!

–С какой стати он должен решить, будто вы делали мне минет? – никак не может понять Кэгни.

–С такой, что я сама ему об этом скажу, если вы не уберетесь отсюда сию же секунду!

Кэгни решительно мотает головой из стороны в сторону:

–Нет, нет и нет!.. Зачем вы это делаете?

–Затем! Шелдон не должен догадаться, что я знаю, что он вас нанял! Говорю вам, немедленно уходите отсюда!

София распахивает створку французского окна, и в комнату с огромного балкона врывается свежий воздух. Тяжелые занавески приподнимаются и громко хлопают от неожиданного порыва ветра.

–Зайка! – зовет Шелдон с первого этажа.

–Что такое, медвежонок? – откликается София, выталкивая Кэгни на балкон.

–Тебе какого вина налить? Белого?

–Да! Налей мне шабли!

Кэгни выскакивает на балкон в трусах и черном свитере и натягивает ботинки.

–По крайней мере отдайте мои брюки!

–Я выбросила их в мусорное ведро! – шипит София сквозь стиснутые зубы.

–А я не собираюсь карабкаться вниз по решетке в одних трусах! Я вам не мальчишка какой-нибудь!

–По решетке? Где вы тут решетку увидели?

Со стороны двери раздается шорох. София испуганно оборачивается, решив, что в спальню входит Шелдон. Однако вместо мистера Янга в дверном проеме появляется холеный кот. София, облегченно выдохнув, поворачивается к Кэгни.

–Ну а если здесь нет решетки, то как, черт подери, я должен спускаться?!

–Прыгайте!

Кэгни недоверчиво фыркает, но София смотрит на него совершенно серьезно.

–Прыгать?

–Да. Прыгайте, – повторяет миссис Янг, кивнув головой, как будто объясняет нечто совершенно очевидное даже умственно отсталому ребенку.

–Со второго этажа?

–Ну и что?

София стоит, упершись кулаками в бедра, и смотрит на Кэгни. Ее нижняя челюсть агрессивно выдвинута, зубы злобно стиснуты.

–А вы та еще штучка, миссис Янг! Неудивительно, что бедный мистер Янг мечтает избавиться от «зайки».

–Говорите что угодно, только выметайтесь отсюда к чертям собачьим!

–Ну надо же! Зайка-то у нас знает нехорошие слова!

–Имейте в виду, мистер Джеймс, если вы сию же секунду не уберетесь, я разорву на себе одежду, спущусь вниз и заявлю мужу, что вы на меня напали. Поверьте, он от вас мокрого места не оставит! Пускай он меня больше не любит, но все-таки считает своей собственностью, а свою собственность он никому трогать не позволяет. Ясно, что я имею в виду, детективишка паршивый? Он тебя в бараний рог свернет! Он от твоей конторы камня на камне не оставит!

Кэгни смотрит на миссис Янг, не веря собственным глазам. Альпийские озера в глазах Софии замерзли до самого дна, и Кэгни вспомнил название того цвета, в который были покрашены ее волосы. «Арктический блондин».

София подталкивает его к краю балкона. Кэгни не сопротивляется.

–Не бойтесь, – успокаивает его миссис Янг. – Там внизу бассейн. Упадете в воду.

Кэгни бросает взгляд вниз и видит большой бассейн причудливой формы, наполненный ледяной водой. Кэгни от одного взгляда на блестящую водную поверхность становится холодно. От такой ванны откажут легкие!

–Прыгайте!

–Какого черта...

–Зайка! Я уже иду!

–Прыгайте!

–Ладно! Ладно!

Кэгни перебрасывает через поручень сначала одну ногу, затем другую и замирает над водой, держась за перила. Под рукой у него что-то липкое. Кэгни смотрит на ладонь. В ту же секунду София толкает его в спину. Кэгни летит со второго этажа вниз.

–Я позвоню вам, – слышит он у себя за спиной, прежде чем София захлопывает балконную дверь.

Кэгни открывает рот, чтобы истошно завопить, но тут же падает в ледяную воду, и крик замерзает у него прямо в горле.

Промокший до нитки, с синими пальцами и губами, сопровождаемый целым букетом ароматов – от запаха хлорки до кошачьей мочи, – Кэгни толкает дверь «Королевы экрана» и видит перед собой самое ужасное зрелище, какое только можно представить. Санни Уэстон собственной персоной. Ну почему из всех видеомагазинов во всем районе она выбрала именно этот, а не какой-то другой? Особенно теперь, когда Кэгни насквозь вымок. И вдобавок когда на нем нет штанов...

Отвратительная песня, игравшая, когда Кэгни возник в дверях, закончилась. Санни и Кристиан, которые несколько секунд назад почему-то танцевали посреди магазина, застыли на месте и с совершенно идиотскими лицами смотрят на Кэгни. В гробовой тишине слышно, как с рукавов шерстяного свитера на выложенный плитками пол капает вода.

–Что, опять бегал по лужам? – спрашивает Кристиан.

–Скорее купался в дерьме, – отвечает Кэгни, холодно посмотрев на друга, а затем поворачивается к Санни.

Мисс Уэстон стоит, широко раскрыв рот и глаза, и смотрит на мокрые трусы Кэгни. Ей все-таки не удается сдержать улыбку, хотя приступ гомерического хохота Санни подавить сумела.

–Что такое? – требовательно спрашивает Кэгни.

Санни наконец отрывает взгляд от его трусов.

–На вас нет брюк! – говорит она таким тоном, словно не верит собственным глазам.

Кэгни замечает, что Кристиан бросает на Санни выразительный взгляд. Она засовывает в рот кулак и, прикусив его, отворачивается в сторону, к картонным «Титанику» и «Гиганту» – Леонардо Ди Каприо и Джеймсу Дину.

–Между прочим, – говорит Кэгни, – я очень замерз. На улице не больше десяти градусов. Я запросто могу заболеть воспалением легких.

Он демонстрирует рукава промокшего насквозь свитера, чтобы подчеркнуть серьезность ситуации.

Кристиан смотрит на друга, выпучив глаза. Его лицо напоминает физиономию мультипликационного персонажа, у которого вот-вот вылезут из орбит глазные яблоки, а челюсть отвалится до самого пояса. Санни не издает ни звука, но ее плечи заметно подрагивают от смеха.

–Могу я поинтересоваться, что с тобой произошло?

Кристиан внимательно рассматривает свой маникюр, чтобы, не дай Бог, не расхохотаться во весь голос.

Санни тактично поворачивается к ним спиной. Кэгни открывает рот, чтобы объясниться, однако тут же закрывает его, не издав ни звука. Ему совсем не хочется рассказывать свою историю перед этой особой.

–Нет, правда, Кэгни, – говорит она вдруг с неподдельной заботой, – с вами все в порядке?

Ну и наглость! Кто она вообще такая, эта Санни Уэстон, чтобы стоять рядом с его самым лучшим другом и смеяться? И с какой стати она так разоделась? Черное обтягивающее платье с двумя полосками ткани, перекрещивающимися на груди, выгодно подчеркивает фигуру. На ногах довольно уродливые, но модные сапоги. Кэгни не раз видел такие на других девушках, хотя надо признать, что на них они смотрелись хуже. Вокруг шеи у мисс Уэстон повязан серый шарфик с серебристыми нитями, бегущими по всей его длине, а в ушах – серьги в виде двух сердечек на серебряных цепочках. Еще у Санни очень темные волосы. Действительно, Кэгни и не замечал, что у нее такие темные волосы. Когда они впервые встретились, волосы у нее были стянуты в конский хвост, а на ужине было слишком темно – горели только свечи. Глаза большие и круглые, по цвету напоминающие горький шоколад с вкраплениями меда, а кожа очень гладкая и смуглая, как будто Санни только что вернулась из Мадрида, Рима или какого-нибудь другого европейского города на берегу Средиземного моря.

–Вы можете сосчитать, сколько я показываю пальцев? – совершенно серьезно спрашивает она. – У вас пальцы на ногах не онемели? А заканчивать стриптиз вы собираетесь?

После короткой паузы Санни и Кристиан вместе разражаются гомерическим хохотом. Кэгни раздраженно отворачивается.

–Что вы здесь делаете? – спрашивает он Санни, чувствуя, как от ярости закипает кровь. – Пришли специально для того, чтобы надо мной поиздеваться?

–Честно говоря, я пришла совсем по другому поводу, но раз уж вы устроили такое представление...

–Чудесно. Смейтесь, если угодно. А вам не приходило в голову, что я мог серьезно пострадать?

–Вы пострадали?

–Не в этом дело.

–А в чем же тогда? Выглядите вы очень смешно. Если вы не пострадали, то я буду над вами смеяться. Или над великим Кэгни Джеймсом смеяться не разрешается? Господи прости! Неужели вы никогда не иронизируете над самим собой? Что же у вас в голове творится?

–Что бы ни творилось у Кэгни в голове, это никак не хуже того, что творится у него в трусах, – бормочет Кристиан себе под нос и идет к дверям, чтобы сменить табличку «открыто» на «закрыто».

–Ну замечательно! А я-то думаю, что это у нас так давно не было сеанса психоанализа? Обожаю, когда вы, мисс Уэстон, рассуждаете о моих комплексах и о том, что я собой представляю. И не важно, что вы со мной ни разу толком не разговаривали! С вами же невозможно вставить слово!

Кэгни ждет ответного возмущения, но Санни на провокацию не поддается.

–Знаете, Кэгни, у меня не так много свободного времени. Приходится выбирать, что стоит моего внимания, а что нет. Я предпочитаю заниматься чем-нибудь интересным, приятным, поучительным или просто забавным. Я стараюсь не тратить время на старомодных, пустых и ограниченных типов, страдающих комплексом крутого самца. Поэтому вы, мистер Джеймс, мне малоинтересны.

– Это я-то пустой и ограниченный?.. По крайней мере я не морю себя голодом, чтобы выглядеть как какая-нибудь кукла с обложки модного журнала!

– Первый раз в жизни встречаю человека, который так сильно озабочен тем, что я ем! У вас в конторе, случайно, не развешаны по стенам мои фотографии? Может, вы давно следите за мной? Прячетесь за деревьями и машинами со своим подленьким фотоаппаратом и тайком меня снимаете?

Санни прикусывает нижнюю губу и вызывающе подбоченивается. Кэгни показалось, что она даже выпятила на него грудь.

– Вам будет трудно себе представить, дорогая Санни, насколько мало вы меня интересуете! Не больше, чем тайская девушка двухметрового роста с адамовым яблоком и волосатыми руками! Я к вам настолько холоден, что во мне в июле можно хранить мясо. Как в холодильнике!

–Какое облегчение, – замечает Санни с милой улыбкой.

–Облегчение? Тогда зачем вы, милая, с таким любопытством разглядывали мои трусы? У вас в глазах прямо фейерверк сверкал!

–Фейерверк? Скорее бенгальский огонь! Медленное тление вместо яркого взрыва, если можно так выразиться. К тому же вы так промокли, что вам и бенгальский огонь зажечь не удастся. Про фейерверк вообще умолчим.

Кэгни вынужден признать, что выдержка у мисс Уэстон достойна всяческих похвал.

–Я и не пытаюсь зажечь все, что попадается на пути, дорогая Санни. Мне не нравятся болтливые и мужеподобные особы. Я предпочитаю женщин, которые выглядят и ведут себя, как женщины.

–Ну разумеется! Я слышала, что у вас уже три таких на счету. Кстати, на днях видела вашего адвоката по бракоразводным процессам. Он парковал «феррари». Просил передать вам самые лучшие пожелания...

–А я на днях видел чемпиона мира по армрестлингу, так он настоятельно просил, чтобы вы вернули его бицепсы.

–Вы считаете, я слишком накачана? Ну не знаю. В любом случае всей моей мускулатуры не хватит на то, чтобы удержать кочан, который сидит у вас на плечах.

Кэгни делает шаг по направлению к Санни. Она тоже шагает к нему. Лица у обоих разгневанно краснеют, а дыхание учащается.

Кристиан облокачивается на прилавок, чтобы удобнее было наблюдать, но тут же отвлекается на посторонний шум. Из боковой двери, ведущей в коридор, показывается загипсованная нога. Следом за ногой появляется Айан, одетый в длинный полупрозрачный халат. Под халатом у него только трусы. Опираясь на костыли, он осторожно протискивается в дверной проем и ковыляет по направлению к Кристиану.

–Я услышал какие-то голоса и решил спуститься. Мне тут целый день заняться было нечем. Тоска зеленая. Решил узнать, что здесь происходит. Ну и что здесь происходит?

Говорит Айан с Кристианом, а сам не спускает глаз с Кэгни и Санни, которые топчутся друг перед другом, хмурятся и злобно фыркают, как пара быков на испанской корриде.

–Что происходит? – переспрашивает Кристиан, тоже не отрывая взгляда от Санни и Кэгни. – Маленькое чудо.

Кэгни фыркает.

–Если бы у меня на плечах и был кочан, вы бы давно его съели!

Кружась, они медленно сближаются. Сделай они еще по шагу, и уперлись бы друг в друга лбами.

–Я бы не рискнула взять в рот ни одну из принадлежащих вам вещей, дорогой Кэгни. Побоялась бы, что вы заставите меня выйти за вас замуж!

–Не волнуйтесь, я бы не позволил вам взять в рот принадлежащую мне вещь. Побоялся бы не получить ее обратно. Кстати, милая, вы так прицепились ко мне, потому что боитесь никогда больше не увидеть меня в трусах? Вижу, вы покраснели, значит, мое предположение недалеко от истины. Неужели тот тип, которого вы называете своим парнем, вас не удовлетворяет? Или он бережет силы для девушки, которую любит на самом деле?

–Прошу великодушно меня простить, если я вас задерживаю. Рекомендую спокойно отправляться туда, куда шли. Любой другой мужчина, одетый в одни мокрые трусы, давно бы так и сделал. Осмелюсь предположить, что вы сами от меня оторваться не можете. Вас удивляет, что на свете есть женщины, способные дать вам отпор?

–Нет, я просто жду, когда зайдет солнце. Хочу посмотреть, во что вы превратитесь с наступлением ночи.

–А я жду, когда вы меня поцелуете. Тогда у меня появится предлог, чтобы как следует дать вам по физиономии и проверить, что это за пятна у вас под волоса ми – возрастные или от кожной болезни.

–Я же говорил, милая, что не рискну приблизиться к вашему рту ближе, чем на три фута. Боюсь, вы откусите мой язык, съедите его, а затем потребуете добавки!

Санни замирает на месте. Ее лицо, только что пылавшее от возбуждения, уныло вытягивается. Оцепенение, охватившее всех присутствующих, внезапно спадает. Айан и Кристиан переводят дух и наконец-то расслабляются.

–Вы что, умеете шутить только над толстяками? – спрашивает Санни.

Кэгни смотрит на нее молча, на его лице не написано ни смущения, ни раскаяния, ни какого-то другого чувства.

–Вы ведь не знали меня раньше, а сейчас я совсем не толстая, – продолжает Санни. – Значит, вы просто пытаетесь уколоть меня побольнее? Смеетесь над тем, какой я была прежде...

Санни прикусывает нижнюю губу и судорожно сглатывает.

–Здесь не я один бросался ехидными замечаниями, – бесстрастно отвечает Кэгни.

–Хотите как можно больнее меня обидеть, – говорит Санни и резко поворачивается к Кристиану.

Кристиан и Айан стоят, облокотившись на прилавок, и выглядят изрядно утомленными. Вероятно, они устали крутить головами от одного спорщика к другому, как зрители во время ожесточенной игры в теннис.

–Кристиан, у тебя есть фильм «Семь невест для семи братьев»?

–Сейчас посмотрю, – отвечает Кристиан, берется за компьютерную мышку и набирает что-то на клавиатуре.

Пока он внимательно смотрит на дисплей монитора, Санни разглядывает свои ноги, покусывая верхнюю губу. Она решила, что уйдет сразу, как только Кристиан даст ей кассету. Кэгни стоит, не двигаясь, и смотрит на Санни, которая не желает встречаться с ним глазами.

–Прости, дорогая, – говорит Кристиан после паузы. – Этот фильм на руках. И уже давно. Все сроки прошли...

–Ясно. А ты не знаешь, когда его вернут?

– Э-э... нет, не знаю... Кэгни?

Кэгни поворачивается к Кристиану:

–Что?

–Когда собираешься вернуть «Семь невест для семи братьев»? Ты задержал его почти на две недели...

Санни стискивает зубы. Кэгни, не отрываясь, смотрит на Кристиана. Айан выглядит смущенным. На лице Кристиана медленно расплывается улыбка.

–Завтра верну, – отвечает Кэгни и, исполненный достоинства, выходит из комнаты.

Кристиан бросается вслед за ним.

Я смотрю себе под ноги и из последних сил стараюсь не разреветься. Не понимаю, почему каждое слово, которое я говорю Кэгни, напоено таким ядом? И почему он с такой злостью отвечает? Он ведь мне нравится. Надо просто признать это как факт. Здесь нечего стыдиться и не за что извиняться. Сейчас поднимусь по лестнице на второй этаж, распахну дверь в офис Кэгни и, изящно опершись о косяк, скажу:

–Ты нравишься мне, Кэгни. Поцелуй меня, пожалуйста.

Яркий свет, льющийся из коридора, будет эффектно очерчивать мой силуэт. Конечно, Кэгни не рассмеется и не выгонит меня вон...

За прилавком стоит какой-то сумасшедший в черном полупрозрачном халате и смотрит на меня с широкой улыбкой. Волосы рыжие, под мышками – два костыля. Смотрит на меня как завороженный. Наверное, у него случился малый эпилептический припадок – такой, при котором человек застывает на несколько минут, а потом, очнувшись, не может понять, что случилось.

–Меня зовут Санни, – говорю я с улыбкой.

–Знаю, – отвечает сумасшедший. – Я видел.

Понятия не имею, что это значит, но голос у него очень приятный. Он не столько говорит, сколько поет.

–А меня зовут Айан, – признается парень. – Я работаю вместе с Кэгни.

–Вот как? Жаль.

Я заранее разочарована во всех, кто работает с мистером Кэгни Джеймсом. Не представляю, какую работу может выполнять для него Айан. Может, он администратор или даже юрист? Или соблазняет женщин прямо по телефону... Пожалуй, Айан с успехом нашептывал бы в телефонную трубку разные неприличности. Недаром у него такой приятный баритон!

Он по-прежнему смотрит на меня и улыбается.

–Ты на обезболивающих?

–Еще бы! – отвечает Айан с улыбкой.

Я понимающе киваю в ответ и спрашиваю, показав рукой на гипс:

–Что случилось?

–Ногу сломал.

–Как?

–Показывал Кэгни позу «полная луна».

–Ясно.

–Значит, ты Санни?

–Да, а что? Ты обо мне где-то слышал?

–Говард рассказывал. Он тоже работает на Кэгни. Говард, он... в общем, он считает, что Кэгни в тебя влюбился. Правда, Кэгни говорит, что ни за какие коврижки и все такое... Кстати, у меня в следующую субботу день рождения.

–Ясно, – отвечаю я, подумав, что мне непременно надо поговорить с этим Говардом, кем бы он ни был.

–Хочешь прийти ко мне на вечеринку?

–А где она будет?

–Прямо здесь. Кристиан уберет полки с кассетами, и мы устроим костюмированный вечер.

–А тема какая?

–Уэльс.

–Ясно, – говорю я снова.

–Только в костюме лука-порея не приходи. У нас уже двое решили в порей нарядиться.

–Ладно.

В самом деле, почему бы не пойти? Наверное, будет весело. Судя по внешности, Айан знаком с самыми необычными людьми. В крайнем случае нарядиться в маскарадный костюм само по себе интересно.

–Ты не подумай, я тебя приглашаю не для того, чтобы вы ссорились. В смысле вы с Кэгни.

–Можно я приведу своего парня?

–Нет, нельзя, – отвечает Айан совершенно серьезно.

–Ладно, пора идти.

–Отлично. Увидимся в субботу вечером. Начало в восемь часов. Мне исполняется тридцать три года.

–Пока. До встречи в субботу.

Я иду домой быстрым шагом. Проходя мимо злосчастного переулка, замечаю, что на стене возле арки кто-то написал большими, по-детски корявыми буквами: «Дорога любви». Мне хочется всю оставшуюся дорогу до дома бежать без оглядки, но я пересиливаю страх и иду быстро, но с высоко поднятой головой. Жалко, что сейчас рядом нет никого, кто взял бы меня за руку.

Кристиан едва успел отшатнуться, когда Кэгни захлопнул дверь кабинета прямо у него перед носом. Кристиан распахивает ее, не постучавшись, и входит в офис. Кэгни уже стоит возле рабочего стола; свет от уличных фонарей льется из окна в комнату и создает вокруг фигуры Кэгни мерцающий ореол.

–Святой Кэгни, – спокойно говорит Кристиан и закрывает за собой дверь. – Покровитель всех, кто отрицает очевидное.

Прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, он смотрит на друга так, как будто требует немедленных объяснений. Кэгни, не обращая на него никакого внимания, достает из стола бутылку виски и наливает изрядную порцию в высокий стакан. Резко запрокидывает голову, одним глотком выпивает все, что было в стакане, и быстро наливает еще порцию.

–Почему ты так ведешь себя? – спрашивает Кристиан.

–А почему бы и нет?

Кэгни выпивает вторую порцию и наливает третью.

–Потому что она тебе нравится! Ты хочешь быть милым с ней, просто не помнишь, как это делается!

–Ах вот ты о чем. А я-то думал, мы просто играем в слова.

Кэгни подходит к шкафу и достает из нижнего ящика новую рубашку. Распаковывая ее, вытащенные булавки бросает прямо на пол.

–Почему ты так груб с ней? – спрашивает Кристиан.

–С кем?

Кэгни с силой встряхивает рубашку, чтобы расправить складки.

–Тебе скоро сорок исполнится, а ты ведешь себя как ребенок.

Кэгни стягивает мокрый свитер, который уже начинает садиться.

–Только сухая чистка, – печально произносит он и бросает свитер в мусорную корзину, то есть остается в трусах, носках и ботинках.

–Кэгни!

–Ты имеешь в виду солнышко? Не мой тип. – Кэгни надевает темно-серую рубашку и, застегивая ее на ходу, направляется к своему письменному столу. – Ты же знаешь, Кристиан, мне нравятся блондинки.

Он поднимает стакан виски, глядя на своего друга, но выпивает только половину той порции, которую так щедро себе налил.

–В последнее время ты сильно изменился, – говорит Кристиан. – Мне кажется, Санни тебя серьезно зацепила! Зацепила как-то совсем по-новому. И это здорово! Поэтому ты так бесишься? Тебе кажется, что в сорок лет влюбляются только дураки?

–Ты останешься? – спрашивает Кэгни.

–Ненадолго.

Кэгни достает из нижнего ящика второй стакан.

–В приличной компании я веду себя прилично. – Он наливает двойную порцию виски и передает ее Кристиану. Тот, в свою очередь, изящно принимает стакан и опустошает его одним огромным глотком. – Кроме того, я неплохо лажу с такими ребятами, как ты.

Кристиан вытаскивает из угла какой-то ящик и садится на него прямо посреди комнаты. Кэгни с усмешкой наливает другу еще виски, устраивается поудобнее в кресле и откидывается на спинку.

–Я уже понял, что самообладание к тебе вернулось, Кэгни. Я понял, не переживай. Только имей в виду, тебе все равно не удастся меня одурачить. Я слишком хорошо тебя знаю! В тебе говорит твоя унылая гетеросексуальная ординарность. Просто Санни сводит тебя с ума, а ты не знаешь, что с этим делать! Ну признайся!

–Я влюбляюсь совсем иначе, Кристиан. Ты вообще никогда не видел, как я влюбляюсь, почему же ты берешься судить? Эта твоя Санни – настоящая мегера, ее дрессировать надо. Что я и попытался сделать.

–Никого ты не дрессировал, – возражает Кристиан. – От вас обоих сыпались искры! Какая тебе вообще разница, блондинка она или нет?

–Если она тебе так сильно нравится, сам на ней и женись! Лично меня она утомляет. Мне по вкусу женщины красивые и спокойные, как пруд в солнечный день.

–Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты и не любил-то по-настоящему тех женщин, которых выбирал. То есть тебе казалось, что ты их любил, а на самом деле... Все твои возлюбленные предавали тебя самыми разными способами. Разве не так?

–Ну и что?

После слов Кристиана улыбка Кэгни гаснет. Они уже не играют, а говорят серьезно.

–Насколько мне известно, настоящая любовь не бывает скоротечной. Подумай сам. Может, существует хотя бы крохотная вероятность того, что ты не любил тех трех кукол? Может, на самом деле ты влюбляешься именно так, как это происходит сейчас! Может, ты влюбляешься первый раз в жизни...

Кристиан с улыбкой смотрит на друга сквозь густые сумерки и отстукивает ритм популярной песенки у себя на груди.

–Мне сорок лет, Кристиан, и я три раза был женат. Я знаю, что такое любовь, и могу ее распознать.

–Ну уж нет, Кэгни. Учитывая все твои разводы, я бы сказал, что ты многое знаешь про НЕлюбовь. Конечно, еще ты знаешь, что такое похоть, но это далеко не одно и то же. Любовь живет в сердце и в голове. Она не душит человека, а придает ему сил и открывает второе дыхание. – Кристиан взмахивает рукой с видом фокусника, который представил на суд публики что- то экстраординарное.

–Господи Боже! – восклицает Кэгни. – У меня такое чувство, будто ты выступаешь в каком-нибудь идиотском ток-шоу!

–А что тут плохого? По-моему, сегодня как раз тот день, когда пришло время поговорить по душам. У нас с тобой такие дни выпадают примерно раз в десять лет. Помнишь, когда такое было в последний раз? Не забыл, кто тогда нуждался в помощи?

–Нет, не забыл.

–Мне было очень плохо, Кэгни. По-настоящему плохо. Я набрасывался на людей похлеще тебя. Я был совершенно несчастен, а ты мне помог. Помнишь, что ты сказал мне в тот день?

Кэгни сидит молча и смотрит в свой стакан, покручивая его так, что жидкость внутри образовывает маленький водоворот. Он не отвечает на вопрос Кристиана и даже не поднимает на друга глаза, однако слушает его очень внимательно. Повернувшись к окну, Кэгни выглядывает на улицу. Луны на небе нет, видны только тяжелые тучи, закрывающие все небо до горизонта. В самом конце дороги одиноко маячит фигурка Санни. Секунду спустя она сворачивает за угол и пропадает из виду. Издали она кажется такой юной, маленькой и беззащитной – легкая добыча для какого-нибудь мерзавца, притаившегося в подворотне.

Кэгни залпом выпивает остатки виски.

–Я посоветовал тебе не бояться быть самим собой и сказал, что только тогда люди станут тебя уважать.

–Теперь у меня есть возможность отплатить тебе за услугу. Перестань прятаться! Перестань прятаться и притворяться вечно злым и раздраженным. И сними, Бога ради, свои долбаные розовые очки! Мир не стал хуже, чем он был пятьдесят лет назад. Он просто-напросто стал другим. Нам всем приходится жить в этом мире и мириться с ним. С чего ты взял, что ты какой-то особенный? Не хочешь открываться перед л5одьми, не открывайся, но зачем постоянно жаловаться, что люди лезут к тебе в душу? Просто скажи «нет» и все! Хватит ворчать всякий раз, когда кто-то спрашивает, как дела. Ты не доволен, что тебя расспрашивают о том, о чем ты говорить не хочешь, и одновременно рассказываешь всем и каждому о своем недовольстве!

–Мне лучше, когда я один.

–В каком смысле «лучше»? Ты очень счастлив? Что у тебя есть, кроме мечты пойти на яхте по Карибскому морю? И нет никакой гарантии, что это действительно сделает тебя счастливым. Люди могут сколько угодно красить волосы и исправлять форму носа, а что толку, если проблема у нас в головах? У человека должен быть кто-то, на кого можно положиться, кто придавал бы смысл жизни. Нельзя получать удовольствие от собственного общества! Если не страдаешь манией величия, конечно... Ну а что ты делаешь сейчас? Отталкиваешь уникальный шанс, вместо того чтобы набраться храбрости, ухватиться за него обеими руками и держать изо всех сил!

–Не знаю. Может быть.

Кэгни открывает нижний ящик стола и достает пакетик с орешками.

–Пощелкаешь?

–Нет, спасибо, – с улыбкой отвечает Кристиан.

–Кстати, когда это вы двое успели так крепко подружиться? Прямо-таки стали товарищи –не разлей вода.

–Ревнуешь?

Кристиан протягивает пустой стакан за дополнительной порцией виски. Кэгни охотно его наполняет. Кристиан делает глоток и морщится, глотая обжигающий горло напиток.

–Ты сам отправил меня провожать Санни. Помнишь? В пятницу вечером.

–Помню, – со вздохом говорит Кэгни. Он допивает остатки виски и наливает себе еще порцию. – Она мне нравится, – признается он наконец. – У нее есть характер.

–Точно, – соглашается Кристиан и закидывает ногу на ногу. – Что-что, а характер у нее есть.

–Самое смешное, что мне вообще все равно, полная она или худая. Понимаешь? Мне кажется, я бы на ее вес и внимания не обратил. Толстая, стройная – какая разница? В ней главное совсем не эта Мне больше всего нравится огонь в ее глазах. У нее в глазах горит огонь.

Кристиан поднимает руку и делает вид, что смахивает с левой щеки внезапно набежавшую слезу.

–Хватит дурачиться, паразит чертов! Я имел в виду, что считаю ее милой. Только и всего.

–Нет, ты имел в виду не только это. В следующий раз постарайся не грубить ей, сделай одолжение.

–He собираюсь я стараться. Все равно это ни к чему не приведет.

Кэгни опускает голову, кладет руки на стол ладонями вниз и внимательно их разглядывает.

–Почему, черт побери, ни к чему не приведет?! Ты ей нравишься! Точно тебе говорю! Я готов голову дать на отсечение, что Санни к тебе неравнодушна!

Кристиан снимает ногу с ноги и взволнованно подается вперед.

–У нее есть парень! – отвечает Кэгни. – Не помнишь? Придурок, который весь ужин провел за телефоном.

–Ах, ты про очаровательного Эдриана? Нуда. Официально она встречается с Эдрианом, но ты ей гораздо ближе. Клянусь тебе, Кэгни! Главное, не отталкивай ее от себя. Покажи, что она тебе нравится.

–Пока она с другим мужчиной, я ничего делать не собираюсь.

Кэгни закрывает бутылку виски, в которой осталась всего одна десятая содержимого, и кладет ее в нижний ящик стола.

–Почему, Кэгни? Я понимаю, что это не очень красиво, но выбора-то у тебя нет. Если человек видит перед собой то, что ему хочется получить, он должен хватать это, а не ждать, когда кто-то принесет желаемое на блюдечке. Кроме того, Санни бросит своего парня только в том случае, если сама этого захочет. Ты же не собираешься приставлять к ее голове пистолет и требовать, чтобы она ушла от Эдриана. Во всяком случае, я надеюсь, – иногда ты бываешь чересчур настойчив... Шучу, конечно. Если серьезно, то предоставь ей выбор. Она сама решит, с кем остаться.

–Санни такая девушка, что возненавидит себя, если предаст одного мужчину ради другого. Ну а потом станет презирать и меня.

–Эдриан ей вообще не нравится! Бедная девочка просто-напросто запуталась. Она не будет ненавидеть себя! Она в тебя влюбится! Эдриан останется в прошлом. Тебе надо протянуть ей руку и повести в будущее.

–Ей не нужна моя рука, Кристиан. Санни Уэстон – большая девочка. Естественно, в переносном смысле. Она сумеет пойти в будущее без моей помощи. По крайней мере до сих пор она как-то справлялась сама.

Кэгни улыбается другу с самым невинным видом. Кристиан тяжело вздыхает:

–Ах, если бы в жизни все было так просто. Пожалуйста, признайся ей в своих чувствах. Не заставляй меня становиться перед тобой на колени.

Кэгни грустно улыбается:

–Нет, Кристиан. Я буду держаться от нее в стороне. Во всяком случае, до тех пор, пока она встречается с другим мужчиной. Для меня здесь все совершенно ясно. Нехорошо уводить женщину у другого мужчины, и не имеет значения, заслуживает он ее или нет. Просто так поступать неправильно.

Кэгни устало опускает голову на руки.

–Ну что ж, – говорит Кристиан. – Тогда давай выпьем по последней. Выпьем за Кэгни, который не хочет брать собственную судьбу в свои руки, а предпочитает сидеть и ждать, когда кто-нибудь другой проживет за него жизнь.

–Я прожил достаточно. Пора немного отдохнуть.