Идеальный выбор

Глава 12

Девон целовали и раньше — если можно считать смачное прижимание слюнявых губ к ее щеке поцелуем. Когда она работала в «Вороньем гнезде», у нее вся кожа покрывалась мурашками, она уклонялась как могла от наглых похотливых приставаний подвыпивших клиентов пивной. Но иногда приходилось их терпеть, чтобы не лишиться работы.

Но в этом поцелуе не было ничего ни от похоти, ни от разврата.

И он не был нежеланным.

Продолжался мгновение, но в ее сердце проник навсегда.

Девон в жизни не испытывала ничего хотя бы отдаленно похожего на прикосновение губ Себастьяна к ее губам. Ей отчаянно хотелось обнять Себастьяна, запустить руки ему под рубашку и дотронуться до кожи, под которой перекатывались твердые мускулы. И если бы поцелуй оказался более долгим, она, возможно, так и поступила бы.

И все последующие дни она не могла забыть ни на минуту, что Себастьян поцеловал ее. Он ее поцеловал! И это был не просто вежливый отклик на ее поступок, нет, в его поцелуе она ощутила нечто особое, чему не могла подобрать название. В поисках этого «нечто» она теперь на занятиях, которые продолжались пунктуально, подолгу засматривалась на Себастьяна, стараясь, разумеется, чтобы он этого не заметил, но порой забывалась. Однажды, уже после их обычного перерыва на ленч, она, видимо, утратила представление о времени и так долго смотрела на ямочку у него на подбородке, что он это заметил. Девон вышла из задумчивости, услышав его голос:

— Девон, вы отвлеклись?

— Нет, — поспешила солгать она.

— Но вы явно чем-то озабочены, — заметил Себастьян.

Девон жарко покраснела и пробормотала:

— Вовсе нет.

Себастьян оперся локтем на письменный стол.

— А мне кажется — да.

Теперь уже Девон была уверена, что лицо у нее не просто горит, а пылает. Как может она сказать, что обожает его? Что он для нее — самый красивый мужчина на свете?

— Ваш бок все еще болит? — вдруг спросил он.

— Нет. Я ощущаю совсем незначительную боль, когда делаю слишком глубокий вдох.

Сказать по правде, она вообще еле могла дышать, если он находился рядом.

Себастьян кивнул. Ясные серые глаза в упор смотрели на Девон, когда он спросил:

— Скажите, что у вас на уме?

— Ничего. — Она пожала плечами. — Почему вы так говорите?

Очень ласково он ответил:

— Потому что вы таращили на меня глаза. И продолжаете таращить.

— О, — начала она слабым голоском, — простите меня… От вас пахнет.

На сей раз он был поистине ошарашен.

— Прошу прощения?

— Не подумайте, что от вас пахнет плохо, — поспешила заверить его она. — Мне просто не приводилось находиться в обществе джентльмена, от которого пахнет так, как от вас. Запах такой свежий, чистый… словно крахмал и что-то еще… восхитительное… — Девон окончательно смутилась и договорила совсем уж растерянно: — Наверное, ни одна женщина не говорила вам об этом, правда?

— О том, что я пахну? Пожалуй, нет.

— Я подозреваю, что ни одна леди не скажет такого джентльмену.

— Совершенно верно, — согласился он.

Девон зачем-то дернула подол своего платья и сказала:

— Вы, наверное, считаете меня глупой.

Смешливые искорки промелькнули у него в глазах.

— Нет, — с чуть заметной улыбкой произнес он. — Но я сказал бы, что наш разговор принимает необычный оборот.

— Я вас насмешила?

— Немного.

— Видите ли, дело в том, что с вами я чувствую себя, как бы это объяснить? Самой собой, что ли… Мне не нужно притворяться, будто я знаю то, чего на самом деле не знаю. Но вы меня извините. Больше я не стану говорить такие вещи.

Не надо, — перебил он ее. — Не просите прощения. Не бойтесь говорить мне обо всем. Не бойтесь спрашивать обо всем, о чем хотите. И не надо оправдываться, Девон. Ни перед кем не надо оправдываться. — Взгляд у него сделался пронизывающим, но голос оставался спокойным. Он положил свою ладонь на руки Девон, опущенные на колени. — Вы поняли меня? Она смотрела на него испытующе.

— Я поняла, что вы разрешаете мне говорить вам все, что я хочу.

— Вот именно.

— И спрашивать вас о чем хочу?

— Безусловно, — подтвердил он.

— Тогда, милорд, скажите мне, как вам удается побрить… — Она наклонилась к нему, и в глазах у нее плясали чертики. — Вот здесь?

Девон легонько дотронулась кончиком пальца до ямочки у Себастьяна на подбородке.

Он рассмеялся низким, мелодичным смехом.

— С большой осторожностью, — ответил он и потер ладонью уже начинающую пробиваться жесткую щетину на подбородке.

Сердце у Девон растаяло.

Так у них с тех пор и пошло, где бы они ни находились вдвоем. Чувства Девон были спокойны. Сердце ее пело. Ей ужасно нравилось, как приподнимались уголки его губ, когда он старался выглядеть серьезным и строгим и не смеяться над ней. Ведь это было и тогда, в библиотеке.

Ей нравилось вызывать его смех, хотя порой ей казалось, что он уж слишком серьезен.

За шесть недель, проведенных в доме Стерлингов, она получила представление о том, что такое стиль светской жизни. По утрам, пока Себастьян внимательнейшим образом читал «Паблик леджер», она сидела рядом с ним и болтала с Чарлзом, лакеем. По поводу большей части заметок в его газете Себастьян высказывал краткие, отрывочные замечания, лениво попивая чай.

Однажды утром Себастьян вошел в столовую, когда Девон уже сидела за столом и намазывала маслом кусок булочки.

— Доброе утро, — поздоровался он, и она ответила:

— Доброе утро.

Чарлз подошел, чтобы налить Себастьяну чаю. Девон пила шоколад. Сделав глоток из чашки, которую держала в руке, Девон почувствовала легкое прикосновение к своей ноге и быстро опустила другую руку под стол.

Едва слуга отошел, Себастьян устремил на Девон строгий взгляд:

— Девон, я это заметил.

— Что именно?

— Пожалуйста, не давайте Бестии куски под столом.

— Банни, — с нажимом произнесла Девон, — тоже нуждается в еде.

Разумеется, скверно было с ее стороны дразнить Себастьяна подобным образом, тем более что он и Банни по-прежнему находились во враждебных отношениях и смотрели друг на друга неодобрительно.

— Девон, Бестия (он тоже подчеркнул последнее слово) уже не в состоянии ходить нормально, у нее живот почти волочится по полу. У этой собаки аппетит, как у лошади. Последнее, в чем она нуждается, — это дополнительная кормежка, включая и те лакомые кусочки мяса, которые, как мне известно, вы скармливаете ей по ночам.

Девон чуть не подавилась. Прижала салфетку к губам. Боже, но ведь именно эти кусочки мяса были больше всего нужны Банни! Значит, Себастьян не знает? Да, очевидно, так и есть. И она понятия не имеет, как ему сказать. Чему-чему, а этому он явно не обрадуется. И она решила, что, пожалуй, теперь самое время переменить тему.

— Из-за чего это такая суета? — спросила она, заметив, что мимо открытой двери в столовую снуют слуги то в одну сторону, то в другую.

— Готовятся к сегодняшнему вечеру.

— К сегодняшнему вечеру?

— Да. Я сегодня даю обед. — Он посмотрел на нее поверх газеты. — Разве я вам не говорил?

Девон молча покачала головой.

Она не слишком удивилась. Приглашения самому Себастьяну сыпались в дом, можно сказать, дождем. Себастьян каждое утро тщательно отбирал их. Праздники, балы, вечерние приемы. Если бы он посещал все, ему вообще не удавалось бы поспать вволю. Естественно, что и он, в свою очередь, должен был устраивать обеды и суаре.

Девон была убеждена, что никогда не станет частью его элегантной светской жизни. Но она пользовалась некоторыми привилегиями, а соблазн был неодолим.

— Себастьян, — тихонько окликнула его она.

— М-м-м?

Девон не сразу решилась спросить, потом сказала:

— Вы не будете возражать, если я посмотрю на гостей?

Он опустил газету. И бесконечно долго молча смотрел на Девон. Она было подумала, что сказала нечто неподходящее.

— Я буду держаться в стороне, — поспешила заверить его она. — Вести себя тихо, как мышка, невидимая и неслышимая. О, пожалуйста, скажите «да», Себастьян, я вас не подведу, даю слово!

Она затаила дыхание и ждала, как ей показалось, целую вечность. Что-то промелькнуло в глазах у Себастьяна, и он наконец заговорил:

— Разумеется, вы можете посмотреть. — Он улыбнулся. — Я не придаю значения таким вещам.

Она вскочила с места, обняла его за плечи и, сияя глазами, почти пропела:

— Благодарю вас! Благодарю!

Он смотрел, как она уходит, обуреваемый сложным комплексом эмоций. Какие мелочи доставляют радость этому маленькому созданию. Надо же — ей страстно хочется посмотреть на прием, который она даже не может посетить! Он проявил невнимание, не сообщая ей о таких событиях в доме. Господи, если бы он вообще мог их отменить! Но светские сплетники и сплетницы начали бы тогда задавать слишком много вопросов. Себастьян скривил губы. Если бы можно было отказаться от дурацкого заявления о том, что он ищет невесту! От этого одно беспокойство. Терпеть он не может идиотов с протухшими мозгами, с которыми то и дело приходится сталкиваться… Так много всего произошло со времени той его декларации. Слишком много. Ведь это было в ту самую ночь, когда он привез Девон в свой дом… и в свою жизнь.

Он ощутил тяжесть в груди — давящую тяжесть. До глубины души ему была противна мысль, что Девон следует прятать, скрывать от чужих глаз, — это бесконечно скверно. Она так мила, красива, очаровательна, а он… себя он сейчас чувствовал низким, грязным и ничтожным. Девон ни о чем таком не думала, а он, Себастьян, думает. И тут уж ничего не поделаешь.

Как бы ему того ни хотелось, он не мог пригласить ее на званый обед. В точности по тем причинам, о которых как-то упомянул в разговоре Джастин. Высший свет весьма неодобрительно отнесся бы к самому факту, что молодая незамужняя женщина живет под одной крышей с двумя неженатыми мужчинами, невзирая на обстоятельства, какими бы убедительными они ни были. Дело другое, если бы Джулианна жила вместе с братьями. Но увы, только вчера он получил от нее письмо, в котором она сообщала, что она теперь в Италии и останется там надолго. И видит Бог, Себастьян понимал сестру и не мог осуждать ее после того, что произошло год назад. Джулианна стала невинной жертвой неизбежного скандала, и неудивительно, что она поклялась никогда не выходить замуж!

Скандал. Это слово было ему отвратительно. Он ненавидел его всем своим существом.

В таком случае, мрачно размышлял Себастьян, ему следует всячески оберегать Девон от любого намека на скандал. Если бы она присутствовала на сегодняшнем званом обеде, у гостей неизбежно возникли бы вопросы, на которые он пока не готов отвечать. И в результате Девон может никогда не получить места гувернантки, которого хочет добиться. Придет время, решил он, и они сочинят историю, объясняющую присутствие Девон в доме, такую историю, которая оставит незапятнанной ее репутацию.

Беспокоила Себастьяна и ситуация с Гарри. Судя по сведениям Джастина, Гарри продолжал разыскивать беременную женщину, которая убила его брата, и у Себастьяна мороз пробегал по коже при одной мысли об этом. Он не мог рисковать жизнью Девон, сообщив о ней в полицию или, Боже упаси, самому Гарри.

Позже в тот же вечер Девон устроилась на балконе за кадкой с пышно разросшимся папоротником. Местечко было отличное: она видела все и всех, а ее никто не мог увидеть. Она питала надежду научиться по методу непосредственного наблюдения кое-чему из приличных манер.

Все было как в тех сказках, которые она только недавно дочитала. Вазы, полные свежих цветов, наполняющих воздух тонким ароматом. Леди в шелковых платьях, излучающих мягкое сияние при свете многочисленных свечей. На шее и в ушах у каждой дамы жемчуга и драгоценные камни, в волосах — ленты и перья. Джентльмены в обтягивающих панталонах и плотно облегающих фигуру смокингах, в высоких, твердых от крахмала воротниках.

Но взгляд Девон снова и снова обращался к Себастьяну. Он непринужденно расхаживал между своими гостями со свойственным ему врожденным изяществом. Один раз он остановился, повернув голову таким образом, что Девон увидела его четко очерченный чувственный рот и массивный подбородок. Если бы она стояла, то при одном его виде шлепнулась бы на пол от слабости в коленках.

Девон как-то не обратила внимания на то, что Джастина не видно в толпе гостей. И вдруг увидела, как он легкими шагами поднимается по лестнице.

Она прижалась спиной к стене и, когда он остановился рядом с ней, громким шепотом предостерегла его:

— Тихо! Скажите, меня не видно?

— Нет, — заверил он. — Я не замечал вас, пока не поднялся на площадку.

— Я не подслушивала, — сказала она поспешно.

В глазах у Джастина мелькнул веселый огонек.

— О, Девон, Девон! — Он покачал головой. — Чего бы вы только не узнали, если бы подслушивали! Вы могли бы разбогатеть и обеспечить себе безбедное существование до самой старости. — Девон все еще пыталась понять, что он хотел этим сказать, когда Джастин продолжил, вытянув указующий перст: — Пригнитесь влево и смотрите между перилами. Так вам будет видно абсолютно все. Таким вещам обучаются с детских лет.

Девон послушалась и убедилась, что он прав: из этой позиции ей было видно и столовую, и гостиную.

— А попозже, если вам доведется увидеть трех очаровательных дам, скрывшихся в саду со мной, — произнес он с самой бесшабашной ухмылкой, — не говорите никому, что это был я.

— Целых три! — воскликнула ошеломленная Девон.

— А хоть бы и четыре.

— Вы неисправимы! — выбранила его она, впрочем, без малейшей злости, понимая, что он просто дразнит ее. Она вытянула шею и посмотрела вниз. — Себастьян уверял, что приглашенных совсем немного, но там, по-моему, человек сто, не меньше.

— Видите вы человека, который стоит у камина?

Девон кивнула.

— Это виконт Темберли. Он кое-чего добавляет в свои панталоны, чтобы… как бы это выразиться поделикатнее?.. Ну, скажем, подчеркнуть свое мужское достоинство. Быть может, мне лучше было бы сказать «отсутствие оного».

Девон слегка хлопнула его по плечу:

— Я не так доверчива! Ни один мужчина такого не сделает.

— Вот как? Спросите об этом вдову Блейкуэлл, которая стоит рядом с ним. Она знает. И гораздо лучше, чем его собственная жена.

Девон открыла рот и быстро его закрыла. На лице у Джастина появилось какое-то необычное выражение, потом он вдруг рассмеялся:

— Вас это удивляет? Право, Девон, не обольщайтесь. У супруги Темберли тоже есть свои… — Многозначительная пауза. — Развлечения.

— А Себастьян? — У Девон сильно-сильно забилось сердце. — Его любовница здесь?

Джастин целую минуту смотрел на нее с неподдельным изумлением.

— Он сказал вам о ней? Да ведь он даже мне о ней не говорил!

— Не то чтобы сказал… Это предположение, не более, — призналась Девон.

— Себастьян чрезвычайно скрытен в таких делах. Но я отвечу на ваш вопрос. Ее здесь нет. Сказать по совести, я не видел ни одной из его любовниц. Но слышал, что сейчас это некая актриса по имени Лили.

Девон задышала свободнее.

— Себастьян никогда не был настолько вульгарен, чтобы появляться на людях со своей любовницей, а тем более на таком вот сборище. Хотите верьте, хотите нет, но перед вами самые сливки высшего общества. Вот герцог, дальше граф со своей графиней.

Девон наклонилась, чтобы получше разглядеть тех, на кого указывал Джастин.

— А вот и самая важная особа, гранд-дама, как говорят французы. Вдовствующая герцогиня Каррингтон.

Герцогиня была женщиной очень маленького роста, на ее совершенно седых волосах красовалась шляпа, украшенная жемчугом. При ходьбе она опиралась на трость, однако держалась с величавым достоинством, и Девон ни на секунду не усомнилась в том, что это особа весьма важная и значительная. Она испытала даже нечто вроде благоговения.

— Себастьян ездил к ней на бал на следующий день после того, как я нашла Банни.

— Да, я помню. И считаю, что у герцогини самый великолепный дом в Лондоне, а наш всего лишь входит в первую дюжину.

Девон трудно было представить себе дом более великолепный, нежели тот, в котором она сейчас находилась, и она сказала об этом Джастину.

— Смею сказать, что даже сам дьявол был бы принят светским обществом, если бы герцогиня приняла его у себя. Герцог скончался лет десять назад, насколько мне помнится. Их сын Маркус умер очень давно, и титул унаследовал племянник герцога, но у него с герцогиней прохладные отношения. Себастьян утверждает, что она сделала высший свет площадкой для своих игр именно потому, что у нее никого нет.

— Как она одинока и как все это печально, — негромко заметила Девон. — Маркус умер в детстве?

— Бог мой, ничего подобного! По всей вероятности, Маркус был повесой, который посрамил бы даже меня. Интрижки с замужними женщинами, интрижки с незамужними женщинами, дуэли. Герцогиня улаживала все скандалы, потому что обожала его и надеялась исправить. Она была в отчаянии, когда потеряла его.

— Как же это случилось?

— Он упал с лошади и сломал себе шею.

Девон долго молчала, глядя на герцогиню. Ее сын принадлежал к того рода мужчинам, которых Девон презирала. И какая радость высокородной вдове от ее богатства и роскоши? Дома ее пусты, и, возможно, так же пусто ее сердце.

— Неужели вам ее жаль, Девон? — спросил Джастин с недоверчивым удивлением.

— Понимаете… — начала Девон, но Джастин не дал ей договорить:

— Не стоит ее жалеть. Она может одним взглядом уничтожить человека. Одно ее слово — и он заклеймен как полный идиот и простофиля. Она говорит то, что думает, а думает что ей заблагорассудится.

На губах у Девон появился намек на улыбку. Мама очень часто говорила так о ней.

— А когда она начинает размахивать своей проклятой тростью… Помоги Господь тому, кто попадет на линию огня.

Девон не выдержала и громко рассмеялась.

— Опасная женщина, однако.

— Весьма и весьма опасная, — согласился Джастин.

— Но Себастьян, мне кажется, ее не боится, — почти с гордостью произнесла Девон.

— Себастьян умеет с ней обращаться, это верно. Смотрите, герцогиня взяла его под руку. Я уверен, да и Себастьян, я думаю, это понимает, что она намерена сыграть роль свахи.

— Свахи?!

— Глядите, она направляет его прямиком к мисс Дарби. Милая, вполне достойная барышня, но, сточки зрения Себастьяна, ей не хватает изюминки. С ней он умирал бы от скуки.

Джастин, сидя на перилах балкона и глядя на Девон сверху вниз, усмехнулся. Шутит он или язвит? С Джастином никогда и ни в чем нельзя быть уверенной.

— Давай, старина, вот так, усади старушку в кресло, отвесь изысканный поклон и смывайся… Галантен в равной степени с молодыми и старыми — в этом весь мой брат.

Девон не могла отвести глаз от Себастьяна. Не успел он отойти в сторонку от герцогини, как его окружила целая стайка девушек.

Улыбки Девон как не бывало.

— Помилуй Боже, уж не собираются ли они задушить его в объятиях? — сердито пробурчала она.

— Очень уместное замечание, Девон. — В смехе Джастина теперь уже прозвучала явная издевка. — Себастьян не так давно заявил, что начинает подыскивать себе невесту.

— Невесту? — еле слышно выговорила Девон, у которой замерло сердце и перехватило дыхание.

— Да. Он маркиз Терстон, и он не молодеет. Ему нужен сын и наследник. А эти барышни увиваются вокруг него в надежде подцепить мужа. Светские сплетники и сплетницы теперь только и чешут языки по поводу того, кто станет его избранницей.

Девон сцепила пальцы рук, опущенных на колени. На нее вдруг снизошло спокойствие.

— Но ни одна женщина его не подцепит. Я знаю своего брата, и когда он женится, это будет брак по его собственному выбору, а не по выбору женщины, которая захочет выйти за него замуж. Смею вас заверить, что ни одна из чирикающих сейчас вокруг него пташек не станет его нареченной — уж слишком явно они этого жаждут. Видит Бог, ни единого намека на скандал не должно касаться прошлого его будущей невесты. Себастьян женится только на самой порядочной молодой женщине безупречного происхождения и благопристойного поведения.

— Голубой крови, — медленно выговорила Девон.

— Голубой крови, — повторил Джастин. — Никак не менее того. — Он указал подбородком на женщину, которая как раз в эту минуту остановилась возле арфы. — Если бы я мог держать пари, то поставил бы на Пенелопу Хардинг. Она спокойна. Умна. Воспитанна.

Девон не хотела смотреть. Не хотела видеть женщину, которая могла стать невестой Себастьяна. Но никакая сила в мире не могла бы ее от этого удержать.

Комок у Девон в горле сделался почти болезненным.

— Очень хороша, — заставила она себя изречь.

Миниатюрная, с гладкими и блестящими черными волосами Пенелопа Хардинг села на стул перед арфой, аккуратно расправив юбки. Себастьян остановился возле нее. И что-то сказал. Пенелопа кивнула, изящные черты ее лица как бы посветлели. Ее пальчики коснулись струн арфы.

Пенелопа запела.

Комнату наполнили чистейшие, прекраснейшие звуки — Девон никогда не слышала подобных.

Долго после того, как Джастин вернулся к гостям, долго после того, как замерла последняя нота, долго после того, как стихли аплодисменты и гости двинулись в столовую, Девон сидела одна в темноте.

И отчаянно старалась прогнать из сердца мучительную боль. Быть может, причиной этой боли были слова Джастина. Или тишина в гостиной, которая воцарилась там, едва сладкогласая Пенелопа запела. Или жест Себастьяна, когда он, склонившись перед певицей, поспешил подать ей руку, чтобы помочь встать со стула. Пенелопа пела как ангел. И выглядела в своем белом шелковом платье тоже как ангел.

Девон опустила глаза. Какой жалкой и безвкусной выглядит она сама, сидя здесь в своем новом нарядном платье.

Когда вечер начинался, она воображала, что у нее с Себастьяном любовь. Теперь, когда прием шел к концу, Девон мучилась от душевной боли. Влюбиться в такого мужчину, как Себастьян… Это неразумно, твердила она себе. Очень, очень неразумно. Потому что Себастьян настолько же выше ее, насколько вот эти звезды на освещенном луной небосводе.

А она всего лишь камешек в грязи.

Что касается поцелуя, которым они обменялись, то Себастьян не случайно принес извинения. Она была глупа, думая, что за этим поцелуем есть нечто большее, чем каприз.

Ей следует крепко помнить об этом.