Игра с огнем

Глава 8

В ночной тишине голоса, доносившиеся из гостиной доктора Костича, были достаточно громкими, чтобы я могла разобрать, о чём говорят внутри, стоя притаившись на карнизе около одного из окон.

– ... дам гарантию, что вам в полном объёме выплатят компенсацию за утраченное имущество, это что-нибудь изменит? – произнёс мужской голос... до боли мне знакомый; он подобно атласу скользил по моей коже. Я замерла и хмуро уставилась на каменную стену дома, за которую держалась. Какого чёрта Габриэль сейчас разговаривает с Костичем вместо того, чтобы сопровождать Сирену в гостиницу как я рассчитывала?

– Украденный у меня предмет невозможно заменить, – ответил маг. – И никакого количества денег не будет достаточно, чтобы восполнить его потерю.

– Можно ли предположить, что вам известно местонахождение воровки Мэй Линг? – поинтересовался третий, неизвестный мне голос.

Я отважилась заглянуть в окно. Габриэль сидел спиной ко мне, спокойно наблюдая, как доктор Костич расхаживает взад-вперёд по комнате. Сначала я не заметила третьего мужчину, но неожиданно чей-то силуэт промелькнул перед окном. Скользнув в сторону, я вжалась в стену. Может технически никто и не мог увидеть меня, когда я сливалась с тенями ночью, но некоторые существа были более восприимчивы и могли почувствовать моё присутствие. Так что до тех пор, пока я не узнаю, с кем именно имею дело, не стоит рисковать и полагаться на волю случая.

– Нет, мне не известно, где она сейчас, – проговорил Габриэль. – Впрочем, я знаю, как с ней связаться. И уверен, что смогу убедить Мэй Линг в ошибочности выбранного ею пути.

Заслышав такое, я не удержалась и фыркнула. Если Габриэль на самом деле верит, будто бы сможет контролировать меня только потому, что я, как оказалось, его супруга, ему предстоит горько разочароваться в этом.

– Я нахожу довольно странным, что дракон, вашего статуса, к тому же виверн, проявляет такой повышенный интерес к судьбе обычной воровки, – протянул незнакомец. У него был английский акцент, и мне оставалось только гадать, пытаясь понять, кто он такой и как связан с доктором Костичем.

– Я много чем интересуюсь, ловец, – со спокойной уверенностью произнёс Габриэль.

Я впала в ступор от этих слов. Похоже доктор Костич воплотил-таки в жизнь свою угрозу и обратился к ловцу – охотнику за головами Иного Мира. Печально известные пренебрежительным отношением к закону, они не гнушаются и преступать его для достижения конечной цели. Их считают умными, настырными и очень-очень опасными.

– Какие отношения между вами и Мэй Линг?

Мне нестерпимо захотелось податься вперёд, заглянуть в окно и, наконец, увидеть лицо говорившего, дабы в будущем держаться от него как можно дальше. Но каждый раз, когда я думала, что для этого уже достаточно безопасно, движение рядом с окном предостерегало меня.

Голос Габриэля был вежливо-уклончивым.

– А какие у меня с ней могут быть отношения?

– Разве в этом и не состоял мой вопрос?

– Вопрос, совершенно не относящийся к делу, поэтому я не считаю нужным отвечать на него.

– Сдаётся мне, дракон что-то недоговаривает, – незамедлительно заметил ловец.

Габриэль неторопливо поднялся из кресла.

– Если вы намекаете...

– Довольно! – прервал их Костич. Подойдя к Габриэлю и встав перед ним, он с расстановкой произнёс:

– Я разрываюсь между острой необходимостью вернуть украденное у меня и сомнениями, стоит ли привлекать к этому кого-то ещё, учитывая, что речь идёт об особе, несомненно, представляющей угрозу. И хотя ваш вид не является частью L’au-delà, с давних времён драконы считаются нашими друзьями. Именно поэтому я отказываюсь от вашего такого заманчивого предложения и вместо этого предостерегаю от дальнейшего общения с Мэй Линг.

– Вам не надо беспокоиться о моей безопасности, – ответил Габриэль, даже не пытаясь скрыть изумление в голосе. – Общеизвестно, что драконов очень сложно убить, и я ни минуты не колеблясь готов выступить посредником между вами и Мэй Линг.

Ловец хмыкнул.

– Должен признаться, мне тоже очень интересно, почему вы хотите сделать это, – ровным тоном проговорил Костич.

Габриэль слегка повернул голову, и я увидела ямочку на его щеке.

– Вы посулили поистине щедрое вознаграждение. Уверен, ваши ловцы вполне,– секундная пауза, сделанная им, была призвана подчеркнуть его следующие слова, – пригодны для этого дела, но не стоит недооценивать заинтересованность драконов в подобного рода награде.

Мои пальцы впились в гладкий камень подоконника, и во мне вспыхнула ярость от мысли, что он собирается выдать меня доктору Костичу, чтобы получить обещанный дар. Неужели он решил подобным образом вернуть филактерию? Собирается ли он предать меня, чтобы заполучить её? От подобных вопросов в моём животе возникла неприятная пустота, и даже мой разум, указывавший, что вряд ли виверн станет подвергать свою супругу такой опасности, на мгновение засомневался.

– Пригодны? – голос ловца подрагивал от смеха. Тень, загораживавшая свет из окна, сместилась и, рискнув заглянуть в комнату, я увидела, что мужчина отошёл в сторону и остановился достаточно далеко от меня.

От услышанного к горлу подкатила тошнота; я проскользнула мимо двух окон и направилась к следующей комнате. Казалось, всё вокруг было погружено в сон; даже ночные птицы хранили молчание, когда я добралась по карнизу до тёмного окна. На стекле были изображены магические символы, но их тип никак не мог помешать мне войти. Я воспряла духом – видимо в прошлый раз никому не удалось хорошенько меня разглядеть и узнать моё происхождение, так что можно было не беспокоиться по поводу магических ловушек, которые доктор Костич расположил вокруг окна.

Кабинет был погружён во мрак, за исключением тусклого света освещавшего взломанный мной ранее застеклённый стеллаж. Держась в тени, я аккуратно продвигалась вперёд, огибая смутно различимые в темноте предметы мебели и направляясь в угол комнаты, где, как я помнила, располагалась видеокамера. Остановившись под ней, я внимательно прислушалась.

Из соседней комнаты доносился гул мужских голосов. Чёрт бы побрал этого Габриэля, скорее всего сейчас он выкладывает Костичу всё, что тот хочет знать, только бы получить обещанную награду. Поджав губы и на мгновение задумавшись о том, что именно бы могла сказать ему по этому поводу, я, хоть и с неохотой, всё же заставила себя сосредоточиться на непосредственно стоящей передо мной задаче. Вытащив из внутреннего кармашка моего корсажа небольшой диск, обклеенный серебристой изолентой, я закрыла им объектив камеры, после чего подошла к стеллажу и достала из корсажа квинтэссенцию. Мои пальцы поглаживали края невидимой коробочки, и неожиданно меня захлестнуло всепоглощающее желание. Мне захотелось вновь почувствовать на себе её лучезарное сияние, насладиться её неземной красотой, вобрать в себя всё, что она способна дать. С чего бы это мне возвращать её Костичу, когда он очевидно даже не подозревает об истинной ценности квинтэссенции?

Стыдно признаться, но целых пять секунд я, в самом деле, обдумывала возможность оставить квинтэссенцию себе. Она представляла собой слишком большое искушение… Однако, вздохнув, я аккуратно открыла дверцу шкафа и поместила невидимую коробочку на полку, туда где изначально и нашла её.

– Может я и воровка, – сказала я еле слышно, снисходительно наблюдая как колдовские защитные символы, изображённые на стекле, восстановили свои очертания, как будто их и не трогали вовсе, – но это не значит, что я должна быть к тому же и бессовестной.

Моё сердце наполнилось чувством правильности от содеянного. Я повернулась, чтобы уйти, но не смогла сдвинуться с места.

– Что за… – Мои ноги, казалось, вросли в пол, словно их приклеили жидкими гвоздями. Я взглянула вниз и от увиденного меня начал пробирать ледяной ужас. Там где я сейчас стояла в ковёр оказался вплетён узор… узор, не относящийся к колдовству или подобной ей магии. Это было что-то намного древнее, что-то, что заключало в себе один из основных элементов и держало меня настолько крепко, будто я была привинчена к полу.

Запаниковав, я скользнула в тень, отчаянно надеясь, что это разрушит оковы удерживающего меня заклинания. Я сопротивлялась изо всех сил, извиваясь и выкручивая ногу, пытаясь вырваться. Чары, похоже, не предназначались для того, чтобы обездвиживать кого-то вроде доппельгангеров, так как нога понемногу, но продвигалась. И мне почти удалось её высвободить, когда дверь неожиданно распахнулась и в проёме возникла фигура мужчины.

– Вы не могли бы показать, откуда была украдена вещь? Мне очень любопытны подобного рода места, – сказал Габриэль, щёлкнув около двери выключателем, и в торшере рядом с ним вспыхнул свет. Я замерла, в то время как моё сердце бешено заколотилось, когда до меня дошла вся безнадёжность этой ситуации: я находилась непосредственно около шкафа, одна нога пригвождена к полу, шансов освободиться нет. И хотя источник света был рядом с дверью, он освещал комнату достаточно хорошо, позволяя разглядеть меня, даже если бы я и могла двигаться. В общем, я влипла по самое не хочу.

– До чего же странные у некоторых интересы, – проговорил ловец, ни к кому конкретно не обращаясь.

Габриэль проигнорировал его, так же как и Костич.

– Не понимаю, что это вам даст, – произнёс последний, входя в комнату следом за Габриэлем.

– Недавно я обнаружил, что удивительные открытия происходят именно тогда, когда меньше всего этого ожидаешь.

Габриэль направился в мою сторону, взгляд его серебристых глаз безразлично скользнул по мне, прежде чем двинуться дальше, заставляя меня гадать – может, в комнате всё же было достаточно темно, и он не заметил меня. Если это действительно так, то он обязательно увидит меня, как только подойдёт ближе. А если нет… У моего бедного озадаченного мозга просто не было времени на решение загадки, которую представлял собой Габриэль. Прежде чем я успела пошевелить хотя бы пальцем, он оказался прямо передо мной, да так близко, что его рука задела меня, когда он поворачивался лицом к доктору Костичу и ловцу.

– У вас тут есть очень милые вещицы. Вот эта фигурка плодородия – ирландская, не так ли? – спросил Габриэль, махнув в сторону стеллажа; его тело загораживало мне обзор, не давая видеть двух других мужчин.

А значит, доктор Костич и ловец тоже не могли меня видеть.

– Валлийская, кажется, – в голосе доктора Костича нарастало раздражение, которое Габриэль, похоже, совсем не замечал.

– Точно. А это и есть тот самый шкаф? Вижу, одна полка тут пустует. Отсюда был украден предмет?

– Да. Теперь, когда вы удовлетворили своё любопытство, может, уйдёте уже? Время позднее, – резко проговорил Костич.

– Я заметил, что для охраны вы используете колдовские руны, – продолжил Габриэль, не обращая внимания на его замечание. – Весьма разумно. Правда, на некоторых существ они всё же не действуют.

Похоже, благодаря тому, что Габриэль закрывал меня собой, моё присутствие всё ещё не было обнаружено. Не переставая этому удивляться, я продолжила попытки освободить ногу.

– К чему этот допрос? – спросил Костич, отбросив какую-либо вежливость.

Габриэль изогнул губы в улыбке.

– Я дракон. Когда дело касается сокровищ, нас всех очень интересуют методы обеспечения их безопасности. Ранее мне не представлялось случая использовать для защиты своего логова колдовство, но взглянув на ваши чары и руны, я всерьёз задумался о такой возможности. Хотя, должен вам признаться, я не очень-то люблю полагаться только на один вид магии, предпочитая защиту, включающую в себя несколько её разновидностей.

– Я и сам не настолько глуп. Если вы ступите на пять дюймов правее, то крепко увязните в сковывающих чарах магии земли.

– Умно, – пробормотал ловец. – Очень умно.

– Магии земли? Значит вы алхимик? – удивился Габриэль, немного отклонившись в сторону, наверное для того чтобы лучше спрятать меня.

– Да, я этим интересуюсь.

– Ясно. Насколько я понимаю, украденная вещь была алхимического происхождения?

Голос доктора Костича не оставлял сомнения, что он был жутко раздражён.

– У меня был украден экстракт хепатиса и ещё кое-что.

Нога была почти свободна. Я изо всех сил потянула её, так что мои мышцы протестующе застонали, и сразу же упала на колени, когда Габриэль неожиданно наклонился к шкафу чтобы рассмотреть там что-то.

– Готов поклясться, я что-то видел… но сейчас оно пропало. Должно быть игра света.

Я выглянула из-за бедра Габриэля; всё, что мне удалось разглядеть, это как доктор Костич, пару мгновений нахмурившись, смотрел на него, после чего кинулся к шкафу, торопливо жестикулируя руками, обезвреживая связывающие чары. Из-за неожиданности, с которой моя нога, наконец, освободилась, я чуть было не опрокинулась назад.

– Что… она здесь! Квинтэссенция здесь!

Из моего укрытия мне стали видны руки доктора Костича. Он бережно держал в них невидимый предмет, разглядеть который можно было лишь периферийным зрением. Когда он на секунду открыл крышечку, комната наполнилась сверкающим тёплым сиянием.

– Но как… Я был уверен, что она пропала. Нет, она точно пропала, её украли. Я знаю, что так и было.

– Что это? – спросил Габриэль, когда Костич закрыл крышечку.

– Квинтэссенция, – растеряно ответил Костич, хмуро глядя на шкаф. – Говоря о бесценности, я эту вещь и имел в виду. Не понимаю, как я мог проглядеть её…

– И в самом деле, неловкая ситуация, – выдал ловец.

Я скрипнула зубами от напыщенности, звучавшей в голосе мужчины. Мне до сих пор не удалось разглядеть его, однако не стоит даже пытаться сделать это, потому что тогда и он сможет увидеть меня.

– Возможно из-за кражи другого предмета и царившей вокруг суматохи, вы просто её не заметили, – предположил Габриэль.

– Ничего подобного. Её не было на полке.

– Но теперь она там, – указал Габриэль своим спокойным бархатистым голосом. – И так как она снова у вас, возможно, вы пересмотрите ваше решение относительно Мэй Линг?

– Я точно помню, что обыскивал шкаф… а? О. Нет, – медленно проговорил доктор Костич, поставив квинтэссенцию обратно и заново нарисовав связывающий символ на полу. Я отодвинулась в сторону, продолжая прятаться за Габриэлем, надеясь, что он, а также полумрак кабинета, и впредь будут скрывать меня. – Она должна быть поймана. Мэй Линг ограбила слишком многих в L’au-delà.

Габриэля явно не порадовал такой ответ, но я понимала, в данной ситуации он мало что мог сказать не вызывая подозрения.

– А теперь, я должен настоять, чтобы вы ушли, – произнёс маг как раз тогда, когда я попыталась взглянуть на него и ловца. Юркнув за широкие плечи Габриэля, я затаила дыхание. – Мне надо ещё многое сделать прежде, чем взойдёт солнце.

Габриэль улыбнулся и махнул рукой в сторону двери.

– После вас.

Доктор Костич помедлил, но в итоге все-таки пошёл к двери.

Ловец видимо не сдвинулся с места, но и он вышел из кабинета, после минуты многозначительной тишины. Габриэль последовал за ним. Когда все покинули комнату, он задержался чтобы выключить свет и окинул меня всё тем же бесстрастным взглядом:

– Уверен, вы будете спать спокойно, зная, что ваше сокровище в безопасности от каких-либо дальнейших посягательств.

Я поморщилась от столь явного предостережения и, подождав, пока он выключит свет и закроет дверь, бросилась к окну.

Что и говорить, Габриэль спас мою задницу. Но всем известно, что драконы никогда ничего не станут делать за просто так. Вот только какую плату он потребует?

Эта мысль не давала мне покоя всю обратную дорогу до гостиницы.

Когда я, наконец, постучала в дверь комнаты Сирены, она почти уже спала.

– Ты в порядке? – поинтересовалась я, как только она открыла дверь.

– Да. – С удручённо опущенными плечами она забралась обратно в кровать, оставив меня неловко стоять в дверях.

Всё в ней – от унылого вида и вплоть до того, что она избегала моего взгляда – давило на мою совесть.

– Как шея? – спросила я.

Она передёрнула плечом, натянув на себя одеяло.

– Нормально. Совсем не болит.

– Ты не выглядишь жизнерадостной, – печально произнесла я.

– Мне и не радостно. – Она на мгновение подняла голову, чтобы встретиться со мной взглядом. В её глазах смешалась обида и упрёк. – Ты лгала мне.

– Да, лгала. И мне очень жаль, но… – Бессильно опустив руки, я подошла к окну, отдёрнула занавеску и посмотрела на сонный городок. Через пару часов взойдёт солнце, тем самым возвещая о начале нового дня. – Мне казалось, что так намного проще. Помнишь, в 1960-х, ты притащила ко мне домой мужчин и убеждала меня прыгнуть с ними в постель?

– Тогда все так делали, – сказала она, поджав губы. – Я просто хотела, чтобы ты была счастлива. Ты выглядела такой одинокой. И до сих пор выглядишь.

– Я ценю твою заботу и всегда ценила, но безумный секс, с любым у кого имеются соответствующие причиндалы вкупе с достаточно большим либидо, никогда не был – и уж точно никогда не будет – моим способом обретения счастья.

– Но почему ты мне об этом просто не сказала? – взмолилась она, хлопнув рукой по кровати. – Надо было объяснить мне, что ты против моих попыток свести тебя с кем-либо. Когда я думаю, обо всех неприятностях, через которые мне приходилось проходить, чтобы найти для тебя мужчин… а потом и женщин… мне хочется разреветься, Мэйлин, ей-богу.

– Си! – воскликнула я, оборачиваясь. – Я и говорила. Неоднократно. Но каждый раз, когда я касалась этой темы, ты закатывала истерику и убегала.

Она ошарашено взглянула на меня.

– Я? Я ни разу не закатывала истерику, когда ты заводила со мной разговор о мужчинах или об их отсутствии в твоей жизни.

– Не о мужчинах, а о мужчине. Одном единственном. Том самом из-за кого я не могу заводить беспорядочные связи с кем бы то ни было – мужчиной или женщиной, – хотя в этом смысле у меня вполне традиционные вкусы.

Я сразу уловила момент, когда она, наконец, поняла, о ком идёт речь. Её лицо вмиг окаменело и стало непроницаемым; отвернувшись от меня, она опустила веки, пряча глаза.

– Я не хочу говорить об этом.

Я замолкла на пару мгновений, разделяя с ней её боль.

– Неважно, – в конце концов, выдавила я, направившись к двери.

– Мэйлин, подожди…

Я обернулась. Ее глаза блестели от слёз, лицо покраснело.

– Это важно. И я действительно избегала… данной темы… но то, что случилось со мной не имеет к тебе никакого отношения.

Я вскинула брови.

– Я же здесь. Так что, думаю, это всё-таки имеет ко мне отношение.

– Нет, – отрезала она и прикусила нижнюю губу, ещё сильнее краснея. – Ты права и всегда была права. Сейчас я вижу – то, что ты не могла быть со мной полностью откровенной, отчасти моя вина. Но теперь всё будет по-другому. Мы можем поговорить об этом.

Я подняла руку и сразу же уронила, чувствуя себя опустошённой.

– Не думаю, что разговор о прошлом приведёт к чему-нибудь хорошему. Что сделано, то сделано, и этого уже никак не изменить.

– Но, Мэйлин, ты не понимаешь… – умоляюще произнесла она, вскочив с кровати и взяв меня за руку, слегка её сжав. – Из-за того, что я… меня… потому что Магот…

– Приворожил тебя, чтобы сделать своей женой, – сказала я, закончив предложение, которое она сама очевидно не могла произнести.

– Да. Вследствие чего была создана ты. Не то чтобы я об этом когда-нибудь жалела. Ты мне как сестра, которой у меня никогда не было.

Я не могла не улыбнуться. Иногда я задумываюсь, какой была бы Сирена, если бы не отдала мне тогда свой здравый смысл.

Её лицо потемнело, глаза уставились в пол, когда она тихо добавила:

– И… умирали люди.

– Всё закончилось, Си.

– Нет, – упрямо произнесла она, качая головой. – Я должна это сказать. Из-за того что Магот приворожил меня… из-за того что я подчинилась ему, он заставил меня убить моего возлюбленного.

Я наблюдала, как она, обхватив себя руками, опустилась на краешек кровати, ненавидя эту её привычку к самобичеванию, однако она должна раз и навсегда понять в какого рода ситуации я нахожусь.

– Но всё это не имеет ничего общего с тобой, – сказала она, после того как некоторое время проплакала не проронив ни звука.

Я протянула ей упаковку салфеток, лежавшую на тумбочке.

– Моё падение, мои грехи тебя не затрагивают, ты же знаешь это? И только потому, что ты работаешь на Магота, ещё не значит, что он попытается…

– Уже пытался, – прервала её я.

Её глаза округлились, когда она, подняв голову, с ужасом воззрилась на меня.

– Нет, ему это ещё не удалось; у меня получалось не терять головы, несмотря на все его попытки соблазнения. Но последние пару раз было очень трудно сопротивляться, Си, и честно говоря, я не знаю смогу ли устоять перед ним в нашу следующую встречу.

Её рот образовал идеальную букву «О».

Я кивнула.

– Теперь ты понимаешь, почему я не могу заводить отношения с мужчинами. В тот самый момент, когда Маготу удастся подчинить меня себе, он воспользуется мною, чтобы уничтожить соперника, угрожающего его власти… а значит всякий возлюбленный, всякий парень, всякий супруг будет обречён.

– О, моя бедненькая Мэйлин, бедненькая и невинная Мэйлин… – По её щекам катились слезы. – Но… сегодня вечером… виверн…

– Выбрал не ту женщину, – сказала я; моё лицо оставалось спокойным, тогда как душа разрывалась от самого настоящего горя.