Игра словами

9

Эстер оказалась в ловушке. Сломанные ребра мешали ей двигаться, она не могла даже сесть без посторонней помощи.

— Что вам нужно? — спросила она, удивляясь, как хрипло прозвучал ее голос.

Сердце у нее бешено забилось, пульс участился. Ей очень хотелось увидеть лицо Гордриджа: судя по его тону, он все еще пребывал в отвратительном настроении.

— Я хочу получить наконец причитающееся мне вознаграждение, — проворчал он, нависая над ней в темноте угрожающей тенью.

— Что вы имеете в виду?

Эстер поднесла руку к горлу, неожиданно почувствовав опасность. Этот человек никогда раньше не пугал ее, но теперь в нем появилось что-то новое, и ей стало страшно.

Гордридж опустился возле нее на колени, но лица его все еще не было видно.

— Вы не представляете, как мне было трудно все это время не дотрагиваться до вас!

Эстер проглотила комок в горле.

— Нет… я…

— Вы дьявольски красивы и прекрасно знаете об этом!

Он наклонился ближе к ней, и теперь Эстер смогла увидеть угрожающий блеск в его глазах. Ее поразило, как неожиданно изменилось лицо Гордриджа: в нем действительно появилось что-то угрожающее.

— Филип! — Она попыталась отстраниться от него, но двигаться ей было некуда. — Что вы?..

— Что я пытаюсь сделать? — докончил он за нее вопрос. — Разве неясно? Признайтесь, вы с самого начала хотели близости со мной! И если бы не достойная похвалы верность брату, вы несомненно позволили бы мне это. Я намерен взять только то, что вы хотите дать! — В уголках его рта появилась жесткая усмешка. — Было бы нелепо отпустить вас так…

Эстер была оскорблена до глубины души. Но самое ужасное заключалось в том, что он говорил правду! Как он сумел так хорошо разобраться в ней?! Ведь она считала, что очень успешно скрывает свои чувства!

Эстер молча затрясла головой в отчаянной попытке опровергнуть его слова. Говорить она не могла; не могла и бороться с ним, не причиняя себе сильной физической боли. И он знал это, знал, что она будет целиком в его власти! Гордридж хорошо выбрал момент…

Он впился ей в губы с такой силой, что голова ее откинулась назад. Это было слишком похоже на насилие, на безжалостное вторжение в ее сокровенное женское естество! Его поцелуи причиняли Эстер невообразимые страдания. Но в то же время она с ужасом почувствовала, что все ее тело затрепетало, в крови разгорелся жар неудовлетворенной страсти.

Эстер уперлась руками ему в грудь, но не смогла оттолкнуть: сломанные ребра тут же дали о себе знать. Под своими ладонями она почувствовала жар его обнаженного тела, шелковистость темных волос, мощный стук его сердца, который сливался с безумной дробью ее сердца. Это напоминало какой-то языческий барабанный бой, настойчивый, возбуждающий страсть!

Руки Гордриджа двигались по ее телу, осторожно лаская его. Дыхание Эстер стало глубоким и неровным, губы раскрылись под его настойчивым нажимом, из горла вырвался непроизвольный стон. Это была невыносимая, сладкая пытка! Эстер казалось, что все ее тело пульсирует от возбуждения. Ей хотелось изогнуться дугой ему навстречу, она была согласна на все, что он предложит, мысли о сопротивлении растаяли, как радуга после дождя…

Гордридж оторвал губы от ее рта, и Эстер смогла наконец глотнуть воздуха. Но его губы продолжали свое путешествие по ее лицу, коснулись невероятно чувствительных точек за ушами, заскользили вниз по пульсирующей жилке на шее.

Молчание Гордриджа еще больше усиливало ее волнение. Когда его рука скользнула в вырез ночной рубашки и обхватила нежный изгиб груди, у Эстер перехватило дыхание. И все-таки она предприняла запоздалую попытку оттолкнуть его.

— Вы хотите этого, Эстер, так же, как и я, — проговорил Филип срывающимся голосом. — Возразите мне, если осмелитесь!

Что Эстер могла ответить? Она так любила этого человека! Даже если им движет сейчас стремление унизить и растоптать ее, удовлетворить свою животную страсть, она будет долго помнить об этих объятиях — после того, как вернется с островов, после того, как Гордридж совсем забудет о ней… Ведь он был человеком, которого она ждала всю жизнь! И, если бы обстоятельства сложились иначе, их отношения могли бы быть совсем другими…

Судорожный вздох вырвался из ее губ, и Гордридж воспринял это как ответ. Когда его губы коснулись ее напрягшихся сосков, Эстер застонала от удовольствия. Она чувствовала его глубокое, прерывистое дыхание, дрожь его тела и не могла понять, что произошло, когда он внезапно отшатнулся от нее.

Не сразу придя в себя, Эстер обнаружила, что Гордридж стоит у кровати, сурово глядя на нее сверху.

— Благодарите свою счастливую звезду: я слишком джентльмен, чтобы воспользоваться вашей беспомощностью.

Эстер охватил гнев — на него, на себя, на всю эту ситуацию. Она опять ощутила его желание унизить ее, подчеркнуть, что для него все это только игра.

— Если бы вы были джентльменом, то не стали бы дотрагиваться до меня вообще! — в бешенстве воскликнула она, одергивая ночную рубашку.

— В таком случае я, очевидно, им и не являюсь! — Глаза его сверкнули в полутьме палатки. — Вы, наверное, думаете, что я злобный мерзавец, для которого главное — поразвлечься?

— А как же иначе? Интересно, вы всех женщин силой принуждаете к близости?

— Силой? — переспросил Гордридж резким и хриплым голосом. — Я принуждал вас силой?!

Эстер смутилась: он не мог не заметить, что она наслаждалась его ласками…

— Ну, может быть, не физической, — нехотя признала она, — но вы используете силу своей личности! Вам, должно быть, известно, что вы принадлежите к типу мужчин, которые нравятся любой женщине. Возьмем, например, Уэнди. Она заигрывает с вами, как сумасшедшая, с самого первого дня. И я что-то не замечала, чтобы вы отвергали ее!

— И это вас волнует?

Теперь наступил ее черед сверкнуть глазами.

— Нисколько! Я просто привела пример.

Он сложил руки на груди.

— Может быть, вам интересно узнать, что я не хочу быть неотразимым для всех женщин. Я бы предпочел, чтобы меня любила одна-единственная. Как вы думаете, это возможно?

Вопрос удивил Эстер, она не знала, что на него ответить. Не могла же она воскликнуть: "Да, возможно! Я — такая женщина! Я люблю тебя! И буду любить всегда!" Он бы просто посмеялся над ней.

— Так как же, Эстер?

— Ну… — замялась она, — думаю, теоретически это возможно…

— А вы вышли бы за меня замуж, зная стиль моей жизни? — бесцеремонно спросил он.

— Конечно, если бы любила вас, — твердо ответила она. — За человеком, которого любишь, можно поехать хоть на край света! Нет смысла выходить замуж, надеясь, что твой избранник изменится. Если он путешественник, исследователь, ученый — кто бы ни был, — ты должна приспособиться к его потребностям. Это же так просто!

Эстер вложила в эти слова всю глубину своих чувств — не удержалась. Она лишь надеялась, что он не догадается, кого она имеет в виду…

— Какому-то мужчине очень повезет, — промолвил Гордридж угрюмо. — Не многие женщины разделяют ваше мнение. Может, это будет Дэвид? Ведь вы, кажется, все между собой уладили? Я заметил, как вы нежно поцеловали его на прощание.

Эстер послышались в его голосе язвительные нотки, и ей захотелось уколоть его.

— По правде говоря, Дэвид просил меня вернуться к нему.

— Понимаю. — Теперь в голосе Гордриджа слышалась только горечь. — Он, должно быть, очень сильно любит вас, если готов принять обратно, учитывая, как вы поступили с ним!

Эстер глубоко вздохнула. Возражать было бесполезно: Гордридж уверен, что она изменяла Дэвиду, и ни за что не поверит ей, однажды уже уличив в обмане… Он молча повернулся и покинул палатку — так же неожиданно, как и появился в ней.

На следующее утро по лицу Гордриджа нельзя было понять, что ночью между ними что-то произошло: он по-прежнему был холоден и раздражителен. После завтрака оба мужчины ушли вместе — так же, как они делали это всегда, — и Эстер была предоставлена самой себе. Она попыталась печатать, но было очень больно поднимать руку, так что эту идею пришлось оставить.

Ее навестили Марк и Дик — просто чтобы поболтать, и это помогло скоротать время. А Уэнди даже не зашла поинтересоваться, как ее состояние. Она купалась и загорала на своем краю пляжа, несомненно ожидая, когда вернется Гордридж.

Мужчины возвратились довольно поздно, и Эстер с досадой отметила, что ей трудно смотреть на Филипа: ее сердце билось как сумасшедшее.

Эдвард ласково посмотрел на нее.

— Как ты?

— Все в порядке, — ответила она.

— Тебе не очень больно?

— Выдержу.

Любовь без взаимности ранила ее гораздо больше…

— Как обстоят дела с моей книгой? — строго спросил Гордридж.

Ясно, что работа важнее для него, чем ее здоровье!

— Я ничего не делала, — ответила Эстер спокойно. — Попробовала, но мне пока еще трудно.

Неожиданно он громко воскликнул:

— И я должен верить этому?! Я должен верить, что это не предлог, чтобы продлить срок вашего пребывания здесь? Как мне узнать, что вы опять не лжете?

Очевидно, именно это для него больнее всего, подумала она грустно. И для нее самой — тоже… Человеку достаточно солгать один раз, чтобы потерять доверие окружающих! Эстер всегда знала это, но только сейчас по-настоящему поняла.

— Сколько времени пройдет, по-вашему, прежде чем вы сможете приступить к работе?

У Гордриджа не было выбора: печатать все равно могла только она.

— Я точно не знаю, — ответила Эстер, пожав плечами. — Мне раньше никогда не приходилось ломать ребра. Несколько дней, может быть — неделя…

— Неделя? — переспросил он. — Но тогда ничего не выйдет, Эстер! Вы не сможете вовремя закончить книгу.

— Я постараюсь успеть.

Стараясь держаться со спокойным достоинством, она отправилась в свою палатку. Какой он все-таки черствый человек! Ему безразлично ее здоровье; все, что его беспокоит, — это окончание его проклятой книги в срок!

На следующий день Эстер проснулась рано и услышала, как Филип и Уэнди совершают свое ритуальное купанье. Девушка, как всегда, восторженно визжала, Гордридж тоже всячески выражал свое удовольствие, а потом вдруг стало тихо.

Эстер некоторое время убеждала себя, что ей нет до них никакого дела, но любопытство взяло верх. Она высунула голову из палатки и тут же пожалела об этом: Филип, стоя по колено в воде, целовал Уэнди! Эстер почувствовала почти физическую боль в груди, но решила, что удивляться нечему: очевидно, ему просто-напросто безразлично, кого целовать…

В довершение всего Гордридж во время завтрака заявил, что ей нет больше необходимости беспокоиться о его книге:

— Я только что выяснил, что Уэнди умеет печатать. Это так удачно! Она сможет заменить вас, пока вы не поправитесь.

Эстер почувствовала, что сердце ее упало. Уэнди будет печатать книгу Гордриджа! Уэнди будет в их лагере весь день! Это еще больше сблизит их с Филипом!

И все-таки она заставила себя улыбнуться.

— Хорошая новость. Надеюсь, что Уэнди справится. Теперь, очевидно, вы отошлете нас домой?

Эти слова вырвались у нее невольно, и она заметила, как вздрогнул Эдвард. Гордридж нахмурился.

— Нет. Уэнди просто заполнит образовавшуюся паузу; я не хочу отнимать у нее слишком много времени.

Напрасно беспокоишься, горько подумала Эстер. Эта девушка будет счастлива стать незаменимой для тебя!

В этот самый момент Уэнди подбежала к ним.

— Я готова, Филип! — сказала она, беря его под руку и дерзко заглядывая в глаза.

У нее был хрипловатый, эротичный голос, и Эстер показалось, что это "я готова" относится вовсе не только к печатанью…

Гордридж нежно похлопал Уэнди по руке.

— Славная девочка! Я рад, что ты такая нетерпеливая. Мы с Эдвардом уже собираемся уходить, но Эстер все объяснит тебе. У нее высочайшая квалификация, и она все знает.

Уэнди капризно надула губы.

— Так вас не будет здесь? — разочарованно протянула она.

— Увы! Меня ждут дела. — Гордридж поцеловал ее куда-то в бровь и обернулся к Эдварду — Вы готовы?

Когда он ушел, Уэнди в раздражении повернулась к Эстер.

— Мне кажется, что лучше начать.

— Твой энтузиазм, кажется, немного угас? — заметила Эстер.

Она прекрасно понимала: Уэнди надеялась, что они с Филипом будут проводить большую часть времени вместе. Это, вероятно, было единственной причиной, почему она предложила свои услуги.

Девушка раздраженно пожала плечами.

— Глупости! Я рада, что могу помочь. И потом, работать с писателем — это так волнует! Я ведь никогда раньше не встречала ни одного писателя. Филип вообще необыкновенный человек!

Глаза у нее сверкали, когда она говорила, и Эстер опять почувствовала укол ревности. Эта девица ничего не скрывала! Она явно намеревалась завести курортный роман с Гордриджем, и ей не было дела до окружающих.

Объяснив Уэнди устройство машинки и показав, как нужно оформлять каждую страницу, Эстер устроилась неподалеку с журналом в руке. Она прекрасно слышала стук машинки, возгласы раздражения и то, как девушка, ошибаясь, рвала страницы. Машинка была очень старая, по клавишам необходимо было сильно ударять, так что Уэнди довольно скоро появилась из-под навеса, разминая плечи и пальцы.

— Откуда у него такая машинка?! — с досадой воскликнула она. — Из Ноева ковчега? Боже, я уже вся вымоталась, а напечатала всего три страницы!

— Требуется некоторое время, чтобы привыкнуть, — согласилась Эстер, надеясь, что Уэнди уже жалеет, что вызвалась помочь. Но спросить об этом прямо Эстер не осмелилась.

— Филип должен скоро вернуться?

Эстер покачала головой.

— Они всегда берут с собой плотный ланч.

Уэнди надула губы.

— Надеюсь, он не рассчитывает, что я буду работать целый день? Я не знала, что это так утомительно, особенно в такую жару. Иду купаться!

Она отсутствовала довольно долго, а когда вернулась, печатала не больше часа. Эстер ничего не сказала, но втайне порадовалась, что Уэнди не способна работать так хорошо, как надеялся Гордридж.

Она встала и начала готовить ужин: тщательно помыла сладкий картофель, чтобы отварить его в мундире, и открыла банку сосисок и вареной фасоли. Это была простая, но питательная еда, и им всегда, кажется, нравилось, что бы она ни приготовила.

Уэнди к этому времени опять переоделась в бикини и плавала прямо напротив лагеря. Это было довольно бесцеремонно: девица явно давала понять, что ждет, когда Гордридж вернется и присоединится к ней. Кстати, именно так он и сделал.

Гордридж всегда купался по возвращении, но Эстер думала, что он, по крайней мере, подойдет и поинтересуется, как Уэнди справилась с работой. Но, кажется, он решил спросить ее об этом лично.

— Что случилось? — всполошился Эдвард, увидев лицо Эстер.

Глаза его сестры метали молнии.

— Неужели ты сам не понимаешь?! Она заигрывает с ним с того самого момента, как они прибыли сюда!

Эдвард нахмурился.

— Я не замечал.

— Еще бы! Мужчины никогда ничего не замечают! — процедила Эстер сквозь зубы.

— Виноват, сестренка, — улыбнулся он, обнимая ее одной рукой. — Но я уверен, что из этого ничего не выйдет. Она не в его вкусе!

— Откуда ты знаешь, какой у него вкус? — раздраженно спросила Эстер.

— Она слишком молода.

— И очень красива!

— Он никогда не влюбился бы в нее.

— А ты?

— Я? Ты же знаешь, что я однолюб…

— Черт возьми! — воскликнула она. — Я имею в виду, если бы ты никогда не был женат и не любил кого-то еще!

Он подумал над ее вопросом.

— Нет, думаю, что нет. Мужчины недолюбливают девушек, которые гоняются за ними: они предпочитают гоняться сами. Я, пожалуй, присоединюсь к ним. А ты пойдешь?

— Мне еще рано, — ответила она, — а ты иди.

И, хотя не в характере Эстер было злорадствовать, она обрадовалась, заметив раздраженный взгляд Уэнди, брошенный на Эдварда, и еще больше — когда девушка вышла из воды и отправилась к своим двоюродным братьям.

За ужином Гордридж наконец спросил, как продвигается работа у Уэнди.

— Мне кажется, ей довольно трудно, — осторожно ответила Эстер. — Это ведь очень старая машинка, приходится сильно бить по клавишам.

— Да, но я никогда не слышал, чтобы вы жаловались.

Она пожала плечами.

— А какой смысл?

Этим разговор и ограничился. Гордридж удалился, чтобы записать свои дневные наблюдения, Эдвард последовал его примеру, и Эстер ничего не оставалось, как отправиться в свою палатку.

Она не стала раздеваться, уверенная, что долго не заснет, и решила позднее пройтись немного, когда все затихнет и никто не сможет помешать ей побыть наедине со своими мыслями.

Было почти одиннадцать часов, когда она вышла из палатки и медленно направилась к кромке воды. Кругом стояла полная тишина, изредка прерываемая жутковатым смехом галапагосской совы — фантастическим кудахтающим звуком.

Эстер прогулялась до лагуны и обратно и уже была готова войти в свою палатку, когда услышала звук неясных голосов. Она нахмурилась и прислушалась. Казалось, что голоса доносятся со стороны палатки Гордриджа. Через несколько минут из нее выскользнула темная фигура и легко побежала вдоль пляжа в другой конец.

Эстер хотелось закричать, броситься в погоню за Уэнди и сказать ей, чтобы она оставила Филипа в покое! Но, разумеется, это было бессмысленно. Сегодня ночью или в любую другую ночь Уэнди ничто не помешает прийти в палатку Филипа…