Игра словами

1

Эстер почувствовала, что ее терпение иссякает. Что за черт, где же этот Эдвард? Ведь он обещал встретить ее! Она торчит здесь, в маленьком пустынном порту, вот уже почти полчаса, да еще на изнуряющей жаре, на виду у горстки людей, которые сначала глазели на нее, а потом занялись своими делами. Сколько же можно ждать?!

Она услышала приближающийся джип еще до того, как увидела его. Он несся на предельной скорости, громыхая при этом, как консервная банка. Было ясно, что водитель отчаянно спешил. Нахмурясь, молодая женщина наблюдала, как машина, не сбавляя хода, подлетела к ней и, развернувшись, резко остановилась — так, что завизжали тормоза.

Выпрыгнувший из джипа загорелый мужчина, с коротко подстриженными черными как смоль волосами, был выше и шире в плечах, чем ее брат. В течение нескольких секунд он пристально и внимательно рассматривал Эстер, как будто не был полностью уверен, что приехал встретить именно ее.

— Эстер Килинг?

Его слова прозвучали отрывисто, а недовольное выражение лица свидетельствовало, что он не был в восторге от того, что ему пришлось совершить эту поездку.

Эстер тоже была высокого роста, но тем не менее ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Да, это я, — ответила она.

Секунду он смотрел на нее оценивающим взглядом прищуренных глаз, потом проворчал:

— Поехали!

Незнакомец взял ее чемодан и небрежно бросил его на заднее сиденье потрепанного джипа, с явным нетерпением дожидаясь, пока Эстер заберется в машину. Едва дверца за ней захлопнулась, он рванул с места с прежней головокружительной скоростью.

— Я хочу добраться до места невредимой! — объявила Эстер раздраженно, инстинктивно вцепившись в спинку переднего сиденья.

Настроение у нее уже было испорчено, потому что ее заставили ждать. А этот человек не внушал ей ни малейшего доверия. Если не считать блеска бездонно-голубых глаз, который поразил Эстер, когда он взглянул в ее сторону, остальные черты лица незнакомца свидетельствовали о жесткости и бескомпромиссности.

— Вы в полной безопасности, — холодно успокоил он ее.

Ей так не казалось.

— К чему такая спешка? — поинтересовалась Эстер.

— У меня есть другие, более важные дела, — услышала она в ответ.

— И вы недовольны тем, что вас послали встретить меня, не так ли? — резко спросила Эстер. — А где же Эдвард? Я думала, что приедет он.

Этот человек определенно не нравился ей. Кроме того, было жарко, она устала, ее длинные черные волосы стали влажными и безжизненно висели вдоль щек, вместо того чтобы ниспадать обычными буйными волнами на плечи. И что нравилось ей меньше всего — так это чувствовать себя непрошеной гостьей.

— Ваш муж сел на мель у Вунниса, — сказал незнакомец. — Он должен был вернуться вчера вечером, но на судне вышел из строя мотор. Мы надеемся, что он прибудет сегодня к ночи.

Эстер показалось, что он специально подчеркнул слово "муж", словно знал, что она вовсе не жена Эдварда! Разумеется, он не может этого знать, успокоила она себя. Конечно, если Эдвард сам не рассказал ему, а это было маловероятно. И все-таки она машинально дотронулась до обручального кольца и беспокойно покрутила его. Кольцо было дешевым — его купили, чтобы придать правдоподобие их истории, — и она еще не успела привыкнуть к нему.

Когда ее брат подал заявление о приеме на работу в экспедицию Филипа Гордриджа, он не знал, что знаменитый ученый-эколог ищет супружескую пару.

— Ему, по-видимому, требуется кто-нибудь для ведения ежедневных записей, — рассказал ей Эдвард, вернувшись после беседы с ним. — Кроме того, тебе, может быть, придется готовить еду…

— Готовить еду?! — Эстер с удивлением взглянула на брата. — Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой в качестве поварихи Филипа Гордриджа? Боже мой, Эдвард, это совсем не в моем стиле!

— Но ты же ищешь какую-то работу; а насчет готовки — это еще не наверняка. Главное — ты хорошая машинистка. Соглашайся, Эстер! — настаивал он. — Ты же знаешь, как много это для меня значит!

Ее брат так же, как Филип Гордридж, интересовался экологией, но не имел его опыта и известности. Зато был просто одержим идеей побывать с экспедицией на Галапагосских островах. Эдвард мечтал об этом с детских лет, когда прочитал о поездке на эти острова Чарлза Дарвина.

— Пойми, — убеждал он сестру, — короткий отпуск не даст ничего: нужно жить там, чтобы сделать что-нибудь важное. К тому же у меня никогда не будет другого шанса поработать с таким знающим и опытным человеком, как Филип Гордридж. Я столько всего узнаю — это фантастика! Пожалуйста, пожалуйста скажи, что поедешь со мной!

Эстер понимала, что, в сущности, такая поездка могла бы оказаться для нее хорошим выходом. Если она уйдет с головой в новую работу и у нее появится новое окружение, легче будет забыть горький разрыв с Дэвидом. Единственное, что смущало Эстер, — необходимость пойти на обман: они с братом должны притвориться, что на самом деле являются мужем и женой. Этот момент ей очень не нравился.

Но ведь, если вдуматься, такой обман вполне безобиден! И о нем вряд ли кто-нибудь догадается: хотя Эстер и Эдвард приблизительно одного роста, но его волосы гораздо светлее, чем у нее, лицо более круглое, а фигура — коренастее. Словом, никто не заподозрил бы в них близких родственников.

— Ты не сказал Филипу Гордриджу, что вы разошлись с Эстер? — спросила она Эдварда.

То, что бывшую жену брата звали так же, как и ее, всегда вызывало некоторую путаницу, но это оказалось в высшей степени удобно теперь, когда Эдвард хотел, чтобы одна Эстер заменила другую.

— Боже праведный, конечно нет! — воскликнул брат. — Этот человек, кажется, верит в священность уз брака. Считает, что они должны связывать людей на всю жизнь…

— А сам-то он женат?

Эдвард отрицательно покачал головой.

— Почему? Он что, страшен как смертный грех? И никто не хочет выходить за него замуж?

— Вряд ли, — рассмеялся Эдвард. — Он чертовски красив, но, судя по всему, всецело предан своей работе. У меня сложилось впечатление, что он не хочет никаких осложнений, которые может принести в его команду незамужняя молодая женщина. Очевидно, слишком многие пытались добраться до него подобным путем!

— Тогда почему он не заведет себе секретаря-мужчину? — спросила Эстер. — А заодно и повара?..

— Не знаю, — с раздражением ответил брат. — Он сказал мне только одно: я получу место в экспедиции, если со мной поедет жена. Но Эстер не может поехать, правда? Поэтому я хочу, чтобы ее место заняла ты, — улыбнулся Эдвард одной из своих самых обворожительных улыбок. — Мы ведь с тобой так хорошо понимаем друг друга, сестренка! И ручаюсь тебе: никто ни о чем не узнает!

Эдвард был прав: они всегда были дружны и особенно сблизились после развода родителей пятнадцать лет назад, когда им обоим едва исполнилось по одиннадцать. Этот развод явился для них полной неожиданностью. Они не замечали никаких признаков того, что в браке их родителей что-то неладно: не было упреков и споров, не было ссор, — просто в один прекрасный момент их отец ушел и больше они с братом его никогда не видели.

Подробности разрыва так и остались тайной. Мать хранила полное молчание, но Эстер догадывалась, что отец увлекся другой женщиной. Только теперь, когда Эдвард получил подобную травму, а она сама пыталась оправиться после неудачного романа, Эстер стала понимать, как глубоко страдала их мать.

— А что, если Филип Гордридж узнает, что я не твоя жена? — обеспокоенно спросила она брата, уже начиная сдаваться.

— Каким образом? — ответил он вопросом на вопрос. — Зовут вас одинаково, поэтому нечего опасаться, что могут быть какие-то обмолвки. И хотя раньше я пару раз встречался с Гордриджем, он никогда не видел Эстер. Нет ни малейшей вероятности, что он догадается о чем-нибудь. О, пожалуйста, сестренка, соглашайся! От этого зависит моя жизнь!

Он явно переигрывал, но Эстер привыкла заботиться о брате и во всем уступать ему с тех пор, как жена ушла от него. Собственно, она никогда не считала, что та, другая Эстер, является подходящей парой для Эдварда, но он был от нее без ума. Им потребовалось пожениться и прожить вместе три месяца, чтобы по-настоящему узнать друг друга…

К несчастью, Эдвард никогда не переставал любить жену. Она продолжала оставаться для него единственной женщиной в мире даже после того, как однажды, вернувшись домой с работы, он застал Эстер в объятиях своего лучшего друга.

Эдвард тогда впал в отчаяние и пришел к сестре в слезах, но при этом был готов все простить своей жене и начать жизнь сначала. Но та объявила, что из их брака ничего не вышло, что она больше не любит его и хочет с ним развестись.

Когда Эдвард предложил сестре поехать в экспедицию, Эстер впервые после его развода показалось, что брат чем-то воодушевлен. Но, хотя ее и саму вдохновляла идея побывать на экзотических островах, она все еще никак не могла решиться. И почему нельзя поступить честно? Ведь это было бы проще всего!

— Думай об этом как о маскараде, — продолжал уговаривать Эдвард. — Только представь себе: ты сможешь совершенно забыть об этой свинье Дэвиде, сможешь полностью расслабиться. Я сомневаюсь, что у Гордриджа окажется много работы для тебя. Ты будешь загорать на солнце, плавать и вообще наслаждаться жизнью.

В конце концов Эстер отбросила все опасения и согласилась. И вот она здесь! Сидит рядом с этим не слишком-то любезным человеком, почти расплавившись от жары и негодуя, что он выглядит так, словно ему сейчас комфортно, как весной в Лондоне.

— А, собственно, кто вы такой? — спросила молодая женщина, от души надеясь, что не все члены экспедиции окажутся столь недружелюбными.

Когда Эдвард убеждал ее, что экспедиция будет захватывающим мероприятием, она представляла себе веселую дружескую компанию. В самом деле, кого еще могли привлечь маленькие острова, разбросанные по экватору? Почти все они входили в зону заповедника и привлекали исключительно людей, интересующихся естественной историей.

— Разве я не представился? — Густые брови незнакомца приподнялись, слабая насмешливая улыбка тронула уголки рта. — Я Филип Гордридж.

— О! — Эстер с трудом проглотила слюну. — Я совершенно не представляла…

— Это очевидно.

Эстер в панике попыталась вспомнить, что успела наговорить ему, и надеялась, что не навредила карьере своего брата.

— Эдвард не рассказывал мне, какой капризной вы можете быть. У меня здесь хорошая команда, миссис Килинг. Надеюсь, вы не собираетесь нарушать установившийся порядок своим вспыльчивым характером?

Эстер опять почудился скрытый намек на ее замужнее положение. Она почувствовала смутное беспокойство, но постаралась не показать вида, решив сначала переговорить с Эдвардом.

— У меня вовсе не вспыльчивый характер, — возразила она и несколько напряженно рассмеялась. — Просто пребывание в течение часа на такой жаре не может, по моим представлениям, вызвать особого восторга. Я уже начала думать, что Эдвард забыл, что я приезжаю сегодня.

— Эдвард не забыл, — заверил ее Гордридж. — Он ужасно расстроился, когда понял, что не успеет вернуться. Должен сказать, вы очень счастливая женщина, миссис Килинг, раз есть человек, который так сильно любит вас, — говорил он, внимательно наблюдая за ее лицом. — К счастью, у нас есть радио для поддерживания связи друг с другом. Эдвард попросил, чтобы кто-нибудь поехал и встретил вас.

— Но вы вовсе не должны были приезжать сами, — заметила она.

— В лагере больше никого не было.

— Приношу свои извинения, если я причинила вам беспокойство, — произнесла Эстер, на короткое мгновение остановив на нем свои карие глаза.

Так вот он какой, Филип Гордридж, которым столь глубоко восхищается ее брат! Эдвард рассказывал, что он красив, и она не могла отрицать очевидное. Но брат не сказал ей, что это нетерпеливый человек, который не любит, чтобы что-то нарушало его обычный распорядок. Разумеется, он не особенно обрадовался, что ему пришлось ехать за ней сегодня.

— Забудьте об этом, миссис Килинг, дело сделано!

— Пожалуйста, называйте меня Эстер, — автоматически ответила она и еще раз порадовалась, что у них одинаковые имена с бывшей женой Эдварда.

— Вот мы и приехали. — С этими словами Гордридж поставил джип на некое подобие стоянки.

Лагерь, разбитый достаточно далеко от кромки моря на пляже из белого песка, состоял из коричневых брезентовых палаток, размещенных в строгом порядке. Оглядевшись, Эстер произнесла в смятении:

— Именно здесь мы должны будем жить?

Она не смогла скрыть своего ужаса и разочарования. Эдвард мог бы сказать ей! Он убедил ее приехать сюда, совершенно не обрисовав условий, в которых придется жить! Как она сможет обходиться без обычных удобств в течение ближайших двенадцати месяцев!

Темные брови насмешливо поднялись.

— А вы что, надеялись очутиться на роскошном курорте?

Гордридж оглядел ее сверху донизу, задержав взгляд на явно дорогом белом платье и совершенно непрактичных туфлях на высоких каблуках. Эстер вспыхнула.

— Но никто не предупредил меня!

— Ну, в этом вы можете винить только Эдварда, — возразил он. — Разрешите мне показать вам вашу палатку.

Многие палатки были открыты со всех сторон. Но одна, в дальнем углу лагеря, к которой он и проводил ее, была, слава Богу, закрытой и могла обеспечить хоть какое-то уединение. Так думала Эстер, пока не просунула голову внутрь и не увидела, что оказалась во владениях Эдварда! Именно в этот момент она едва не проговорилась, что они с Эдвардом вовсе не муж и жена. Только сознание, что ее брат будет разгневан, остановило ее. Она и так уже достаточно навредила ему, разговаривая с Филипом Гордриджем столь непочтительно и вызывающе.

— Ну что ж, не буду мешать вам устраиваться, — сказал он с едва заметной улыбкой на губах.

Эстер внимательно взглянула в его голубые глаза и совершенно неожиданно для себя почувствовала, как ее, словно магнитом, потянуло к этому человеку. Боже, что происходит? Ведь Эдвард предупреждал ее: Гордридж не выносит разлагающего женского влияния в лагере. Кроме того, она приехала сюда, чтобы забыть о Дэвиде, а не заводить, очертя голову, другую связь.

Эстер вздернула подбородок, сама не замечая, как резко прозвучал ее голос:

— А что я должна буду делать потом?

Одна бровь Гордриджа медленно поползла вверх.

— Сегодня больше ничего. Я покажу вам палатку, которую использую как свою служебную, а когда вернется Хесус, наш нынешний повар, вы сможете посмотреть, как обстоят дела на кухне.

Эстер нахмурилась: у нее появилось смутное подозрение.

— А на скольких человек я должна буду готовить?

— Как на скольких? На всех! — Казалось, его удивил ее вопрос.

— И сколько же этих "всех"?

— В настоящий момент около двадцати.

— Двадцати?! — переспросила она. — Но я… Меня не предупредили! Я думала — как это ни наивно может показаться, — что вы арендуете какой-то дом на троих и что вам требуется повариха, а по совместительству машинистка…

Гордридж расхохотался, и это удивительным образом смягчило резкие черты его лица: он стал казаться более человечным.

— Фактически вы правы… но только наполовину. Вы, Эдвард и я скоро двинемся на остров Нгау, или Вулкан, как его здесь называют.

— Только мы втроем? — осторожно спросила она.

— Да. — Он опять стал серьезным. — Остров должен оказаться очень интересным со многих точек зрения. Эдварду страшно хочется исследовать его, но, — его голос зазвучал более резко, — успех Эдварда зависит от вас.

Эстер нахмурилась.

— От меня? Что вы имеете в виду?

— Вы хорошо помните мое условие?

— О том, что вы не возьмете мужа в экспедицию, если я не приеду тоже?

— Правильно.

— Я не могу только понять почему, — поинтересовалась Эстер. — Если вы боитесь, что вас будут преследовать незамужние женщины, то вы могли бы нанять мужчину!

— Вы считаете, что я боюсь, миссис Килинг? Я? — Он казался весьма удивленным.

Эстер пожала плечами.

— Эдвард сказал, что причина в этом.

Губы Филипа Гордриджа цинично скривились.

— Что ж, вполне естественное предположение, но он не прав. Истина состоит в том, что мне казалось несправедливым разлучать его с женой на двенадцать долгих месяцев. Это могло бы поставить под угрозу его… брак.

Он на секунду остановился, словно ожидая, что Эстер что-нибудь возразит, но она продолжала молчать, стараясь скрыть охватившее ее беспокойство. Гордридж никак не мог узнать, что она не жена Эдварда! Она просто слишком впечатлительна.

— Кроме того, — оживленно продолжал он, — мне иногда будет нужен человек с вашей подготовкой. Вы ведь умеете… гм… печатать, я полагаю?

Молодая женщина вскинула голову, глаза ее сверкнули от сдерживаемого раздражения.

— Вы представляете собой не совсем то, что я ожидал, — неожиданно добавил Гордридж. — Мне казалось, что жена Эдварда должна быть блондинкой, не знаю почему. А впрочем… — он широко улыбнулся, демонстрируя удивительно белые зубы, — всегда интересно, какого джинна выпустишь из бутылки.

Что он хочет сказать?! Этот человек приводил Эстер в полное замешательство. Ей захотелось поскорее освободиться от него, срочно поговорить с Эдвардом и выяснить, что именно он сообщил Гордриджу. Боже, как все оказалось трудно!

— Единственное, о чем я прошу, — добавил он теперь уже без улыбки, — это чтобы вы не подводили своего мужа.

Застигнутая врасплох, Эстер молчала на протяжении всей его длинной тирады. Но больше молчать было нельзя.

— В чем, по-вашему, это должно заключаться? — резко спросила она.

— Думаю, вы знаете.

Гордридж пристально посмотрел ей прямо в глаза, и она вздрогнула от недоброго предчувствия. Ей пришла в голову новая мысль. Но нет, он не мог догадаться, что она почувствовала легкое влечение к нему! Не выдала же она себя за столь короткое время! Да и вряд ли он считает — просто не может считать, — что она испытывает некое притяжение по отношению к любому мужчине, которого встречает!

— Если вы чувствуете, что не справитесь, — добавил он твердо, — скажите об этом сейчас, и можете с Эдвардом возвращаться в Лондон до того, как мы начнем работать.

Эстер намеренно сделала вид, что поняла его буквально.

— У меня нет никаких сомнений в том, что я справлюсь.

Эдвард так долго добивался возможности работать здесь; он никогда не простил бы, если бы она теперь все испортила!

— А все остальное? — настаивал Гордридж, и на этот раз не оставалось никаких сомнений, что он имел в виду.

— Ну, разумеется! — ответила она, прямо смотря ему в глаза.

— А могу ли я вам предложить что-нибудь сделать с вашими волосами? — От этого неожиданного вопроса Эстер окончательно растерялась. — Либо зачешите их наверх, либо поработайте с ними ножницами. Ваша прическа совершенно непрактична на такой жаре.

Эстер настороженно взглянула на него, но, кажется, на этот раз не было никакого подвоха.

— Вам не стоило беспокоиться, я уже и сама собиралась завязать волосы на затылке, как только приму душ и переоденусь.

— Примете душ?! — Он посмотрел на нее так, словно она сошла с ума. — Здесь нет никакого душа, как, впрочем, и других благ цивилизации.

Эстер почувствовала, что опять попала впросак, но, желая скрыть это, демонстративно вскинула голову:

— Простите, я оговорилась.

Оставшись наконец одна в палатке, Эстер опустилась на кровать и с отчаянием подумала, в какую же историю позволила себя впутать. Не говоря уже о том, что участие в маскараде требует постоянного напряжения, она никогда не представляла себе ничего подобного. Знал ли Эдвард о том, что они будут спать в одной палатке? Неужели он намеренно обманул ее? Или он тоже думал, что все будет по-другому?

Во время перелета Эстер пыталась представить себе, на что может быть похожа жизнь на экзотических островах. Но ей и в голову не пришло, что придется ночевать на пляже под открытым небом! Дело в том, что у Эстер были связаны самые неприятные воспоминания с одним таким ночлегом…

В детстве они с Эдвардом как-то отдыхали в кемпинге. Однажды среди ночи сильная гроза сорвала их палатку. Несколько десятков перепуганных коров пронеслись через лагерь, и это перепугало ее даже больше, чем гроза. С тех пор Эстер никогда нельзя было уговорить спать в палатке.

По пути сюда одну ночь она провела в гостинице города Сан-Лоренсо и решила, что и в дальнейшем жизнь будет такой же благоустроенной. Возможно, если бы она подумала хорошенько, то поняла бы, что это невозможно. Палатки наиболее целесообразны, когда необходимо перемещать лагерь с одного острова на другой. Но она не знала тогда, что они будут передвигаться!

Внутри было жарко и не чувствовалось никакого движения воздуха. Вот почему у других палаток были подняты боковые пологи. Но Гордридж, очевидно, подумал, что ей и Эдварду нужно уединение!

Обхватив руками колени, Эстер уныло огляделась вокруг. Палатка была не очень большая, и лишь в маленьком уголке можно было хранить вещи и развесить одежду. А она привезла с собой уйму вещей! Ясно, что большинство из них здесь абсолютно не нужны. Например, где она будет носить свои нарядные платья? И туфли на высоких каблуках? Эстер думала, что они будут иногда ходить куда-нибудь обедать, что станут не только работать, но и развлекаться… Сейчас пока все выглядело по-другому.

Брат говорил, что им предстоит жить на втором по величине острове, где находится главный туристический центр и научно-исследовательская станция. Но Эстер не представляла себе, насколько далеко от очагов цивилизации находится их лагерь. И ей было даже страшно подумать, на что будет похожа их жизнь, когда они окажутся на острове Вулкане.

Эстер сняла платье, и ей захотелось немедленно искупаться, поскольку она изнемогала от жары. Но мысль о том, что Филип Гордридж может наблюдать за ней, заставила ее быстро изменить свое решение. Она попробует пока обойтись без этого.

Открыв чемодан, Эстер решила полностью не распаковывать его, поскольку через короткое время они все равно должны переехать, и только вынула тенниску и шорты. Найдя в сумочке расческу, она провела ею по волосам, собрала их в пучок на затылке и закрепила несколькими шпильками.

Когда Эстер отважилась выйти из палатки, Гордриджа, к счастью, нигде не было видно. Она смогла спокойно пройтись по лагерю, все как следует осмотреть и, кстати, нашла палатку с кухонными запасами и газовой плитой с баллоном. Неужели ей придется научиться пользоваться этой штуковиной?

Эстер ощутила новый приступ негодования. Она не считала себя лучшей поварихой в мире, и вообще готовка не доставляла ей ни малейшего удовольствия.

— Я рад, что вы поступили так, как вам советовали.

Эстер быстро обернулась. Гордридж подошел к ней сзади так незаметно, что она слегка испугалась.

— Что вы имеете в виду? — спросила она с недовольным видом.

— Ваши волосы.

Непроизвольно Эстер коснулась волос рукой, испытывая желание напомнить ему еще раз, что она сделала бы это в любом случае, но потом решила, что нет смысла провоцировать столкновения. Экспедиция представляла собой очень небольшое сообщество людей, а скоро они вообще останутся втроем. Самый лучший путь — это сохранять компромиссно-благопристойные отношения.

Гордридж окинул ее оценивающе высокомерным взглядом, ненадолго задержавшись на дерзко выпирающих грудях, прежде чем наконец встретиться с разъяренными карими глазами.

— Вы чертовски хороши, — проворчал он, и это был не комплимент. — Не уверен, что взять вас на острова было хорошей идеей: боюсь, вы способны вызвать помрачение разума у некоторых представителей противоположного пола.

Эстер понимала, что он говорил не о себе. За то короткое время, которое она провела в обществе Гордриджа, у нее сложилось впечатление, что он никогда не теряет самообладания, всегда контролирует свои эмоции и что ни одной женщине, какой бы привлекательной она ни была, не будет позволено вторгнуться в его жизнь.

— Сожалею, что мы не встретились, когда я был недавно в Лондоне, — добавил он.

— Потому что тогда вы не стали бы настаивать, чтобы я сопровождала Эдварда, не так ли? — спросила она. — Мне кажется, что ваше поведение просто-напросто оскорбительно, мистер Гордридж. Могу заверить вас, что я не из тех женщин, которые стреляют глазами направо и налево. Другие мужчины, кроме Эдварда, мне неинтересны. Мне очень нравится моя теперешняя жизнь!

Эстер была вне себя от негодования. До встречи с Дэвидом у нее вообще не было любовников, никто не мог бы упрекнуть ее в легкомыслии! После того, что случилось с ее матерью, она говорила, что никогда не выйдет замуж. Но все-таки в один несчастный день влюбилась и действительно поверила, что встретила идеального человека — пока ревность Дэвида не сделала невозможной саму мысль о совместной с ним жизни.

Дэвид не выносил, даже когда она просто разговаривала с другим мужчиной. Сначала Эстер чуть ли не льстило подобное доказательство его любви. Но когда он обвинил ее в любовной интрижке, когда не захотел слушать ее объяснений, что Бен Рейли — старинный друг их семьи и всего лишь пригласил ее посидеть с ним в ресторане, тем более что они не виделись больше года, Эстер положила конец их отношениям.

Дэвид, кроме того, был очень язвителен на язык. Его слова глубоко ранили ее, являясь причиной многих бессонных ночей.

— Это действительно так? — вывел ее из задумчивости голос Гордриджа, и Эстер даже не сразу поняла, о чем он спрашивает.

Почему с самого начала у него сложилось такое превратное мнение о ней?

— Что я сделала, мистер Гордридж, чтобы заслужить столь оскорбительные замечания?

Казалось, его забавляет весь этот разговор.

— Вы не сделали ничего… пока.

— А вы уже готовитесь к тому, что сделаю?

— Что-то вроде этого, — признал он, скривив губы.

Эстер вздернула подбородок и пристально взглянула на него.

— Вы увидите, что я не буду заниматься ничем, кроме своей работы, которую собираюсь исполнять самым наилучшим образом. Это вас устраивает?

— Мне кажется, так и должно быть. — Их глаза встретились, бросив друг другу вызов. А потом, к ее удивлению, он неожиданно сменил тему разговора: — Эдвард — именно тот человек, который мне нужен. В настоящее время я собираю материалы о жизни морских котиков. Они начинают входить в число исчезающих видов — может быть, он говорил вам об этом?

— Фактически нет, — последовал ответ. — Я вообще слабо представляю, чем вы занимаетесь.

В Гордридже тут же проснулся ученый, и он пустился в пространные объяснения.

— Проблема заключается в Эль Ниньо. Это теплое течение. Обычно оно не оказывает слишком большого влияния, но один раз в шесть или семь лет уровень воды резко повышается, взлетает температура, и вся рыба уходит от берегов. Это совершенно катастрофически влияет на обитателей прибрежных вод.

— Например, морских котиков? — догадалась она.

— Вы правы. А также морских птиц и морских игуан. Большинство молодых особей умирает, так как не может прокормиться, и требуется много лет, чтобы жизнь вернулась в нормальное русло, если это вообще возможно.

Когда этот человек говорил о своей работе, он совершенно преображался: исчезала насмешливость и жесткость. Было очевидно, что он искренне заботится о животном мире. Эстер расслабилась и улыбнулась.

— Вы очень ревностно относитесь к своей работе, мистер Гордридж.

— Это мой единственный интерес в жизни, — признался он, а потом опять внезапно сменил тему: — Надо сказать, я очень удивился, когда услышал, что Эдвард женился. Мне казалось, что такой серьезный молодой человек может интересоваться только наукой. Когда я впервые увидел его два года назад, ни о какой девушке не было и речи. Зато уже тогда он упомянул о своем желании поехать сюда.

Эстер невольно улыбнулась.

— Это действительно произошло довольно неожиданно…

— Кстати, он был почему-то совершенно уверен, что вы поедете с ним. Долго пришлось вас уговаривать?

Его голубые глаза внимательно следили за ней, и Эстер беспокойно поежилась. Она чувствовала, что жара буквально душит ее; в воздухе не ощущалось ни малейшего ветерка, который мог бы ослабить действие нещадно палящего солнца. Оно стояло высоко прямо над головой. Кроме того, Эстер вспомнила, что ничего не ела и не пила после раннего завтрака во время промежуточной остановки в Эквадоре, а ведь потом она пролетела еще шестьсот миль, да плыла на пароме до острова. И теперь ее мучили голод и жажда, ей вовсе не хотелось стоять здесь и вести опасную беседу с Филипом Гордриджем.

— Я действительно не сразу согласилась, — призналась она. — Хотя во многих отношениях предложение было сделано очень вовремя.

— Что, вы не хотели бросать свою работу?

Эстер покачала головой.

— Я не работала в то время: за несколько месяцев до этого меня уволили.

— Следовательно, вам было все равно, куда ехать? Лишь бы с Эдвардом? — В голосе Гордриджа вновь появились насмешливые нотки.

— Разумеется, — парировала она.

— И вы совершенно не разделяете интереса мужа к экологии?

— А разве это так важно?

Его губы скривились.

— Нет, пока вы не начнете беспрестанно хныкать. Вряд ли это подходящее место для тех, кто…

Но Эстер больше не слышала. От жары у нее так сильно застучало в висках, что его слова куда-то отступили и пропали. В глазах все начало кружиться быстрее и быстрее, пока она окончательно не потеряла сознание.