Игра власти (Фбр-триллер, №18)

Слова метались туда-сюда целых две минуты, прежде чем Дэвис понял, что эта гостиная – не лучшее место для битвы. Он набросится на Перри позже, когда отделит её от «Кимбера». Что же касается Натали и её «Вальтера ППК», он просто не мог представить, чтобы даже Савич смог отговорить её от задуманного. Лучше пока отступить. Он повернулся к мистеру Салливару, который заворожённо наблюдал за перепалкой между миссис Блэк, её дочерью и этими здоровенными мужчинами, которые их защищали. Теперь он посмотрел на Дэвиса.

Дэвис спросил: «Сэр, Карлос знал, что ФБР будет с ним сегодня разговаривать? Поэтому он не пришёл на работу?»

«Если это так, агент Салливан, я ничего об этом не знал. Почему? У Карлоса проблемы?»

«Нам нужно задать ему несколько вопросов. Есть ли у вас какие-нибудь предположения, где он может быть?»

«Как я уже сказал мистеру Хули, я знаю, где он живет, но его нет дома».

Дэвис на мгновение задумался. «Выражал ли Карлос когда-нибудь гнев или обиду по отношению к миссис Блэк или Перри?»

Мистер Салливар выглядел испуганным. «О нет, никогда. Карлос считает миссис Блэк замечательной женщиной». Он кивнул в её сторону. «Я слышал, как Карлос хвастался, что работает послом в Великобритании».

Дэвис спросил: «Расскажите нам о Карлосе, сэр?»

Мистер Салливар сказал: «Мне сказали, что Карлос похож на меня. Он примерно моего роста, только моложе лет на тридцать. Моя третья дочь – у меня их семь, знаете ли – её зовут Изабель, они с Карлосом нравятся друг другу. Поскольку Карлос мне тоже нравится, я не вмешивался, разве что сказал Карлосу, чтобы он уважал её, и что если он этого не сделает, я отрежу…» Он взглянул на Натали и откашлялся.

Дэвис спокойно спросил: «Сэр, Карлос вел себя вчера иначе?»

«Он был тише обычного. Но он обычно тихий. Его мобильник звонил

В полдень. Он сказал, что это его мать и что он нужен ей для одного поручения. Потом, когда он не пришёл сегодня утром, я позвонил ему, и его телефон переключился на голосовую почту. Я позвонил матери Карлоса, и она сказала, что не видела его с тех пор, как подавала ему ужин вчера вечером.

Мистер Салливар огляделся, его лицо было искажённым и обеспокоенным. «Пожалуйста, расскажите мне, что случилось?»

Дэвис сказал: «Мне жаль, но я не знаю, где он и ранен ли он».

Мистер Салливар медленно произнес: «Этот телефонный звонок был не от его матери, не так ли?»

«Я выясню, сэр. Не могли бы вы дать нам адрес его матери?»

Когда мистер Салливар ушёл, Дэвис сказал: «Я пойду к миссис Акосте. Вы двое», — он указал на Перри и Натали, — «оставайтесь здесь».

«Вы говорите как император вселенной», — сказал Перри. «Вы не пойдёте к нему домой без меня».

Он открыл рот, но она оказалась быстрее. Она подняла палец и погрозила им.

«Не лай. Рядом», — и она прошла мимо него к входной двери.

Он вышел за ней, наблюдая, как она открыла переднюю дверь его джипа и села в него. Ну, почему бы не позволить ей поехать с собой? Проще было бы увести от неё проклятую Кимбер и припрятать её в кармане.

Ресторан Gracias Madre

Севен Корнерс, Вирджиния

Четверг, начало дня

Дэвис и Перри ели тако и чипсы в «Грасиас Мадре», покинув дом миссис Акосты, расположенный в нескольких кварталах от дома, в районе с преобладанием сальвадорцев. Перри взглянула на корзинку с чипсами, вздохнула и сложила руки на животе. Она посмотрела ему прямо в глаза. «Теперь, когда ты навешал мне на уши этой безумной «Бомбой замедленного действия», набил рот рыбными тако и ликовал, что оставил меня в машине у дома миссис Акосты, пора рассказать, что ты узнал. Не отрицай, я понял это по твоему совершенно вымытому лицу, когда ты вернулся. Ты что-то узнал. Рассказывай, Дэвис».

Дэвис взял ещё одну картошку фри, зачерпнул немного сальсы и, казалось, внимательно её разглядывал, прежде чем положить на тарелку. «Чувствую, Карлос влип в серьёзные неприятности».

«Это было нетрудно догадаться. Ну же, что ты нашёл?»

«Ничего конкретного. Миссис Акоста сказала мне, что он не ел её супы , которые он обожает, и это означало, что он чем-то обеспокоен. Потом ему позвонили, он ушёл и не вернулся.

«Я знаю, что она его мать, но она говорила о нем так же, как и мистер.

Салливар. Он не тот парень, который будет вмешиваться в то, что произошло, если только он сам не попал в беду, если только кто-то его к этому не вынудил.

Перри сказал: «Я же говорил, что вчера вечером мне было трудно в это поверить».

«Я хотел спросить ее, звонила ли она вчера Карлосу, чтобы тот выполнил ее поручение, и, конечно же, она этого не сделала.

«Гостей не было, — сказала миссис Акоста, — но кто-то мог прийти

Когда она вышла накануне, я разослал Карлосу Акосте список подозреваемых вместе с его фотографией. Мы проверим его звонки. Если телефон при нём, мы, возможно, найдём и Карлоса.

Зазвонил её телефон. Она опустила глаза и увидела имя Дэя. Хотела отправить звонок на голосовую почту, но не получилось. «Дэй, привет. Как дела?»

«Я хотел услышать твой голос, убедиться, что с тобой всё в порядке».

Она рассмеялась. «Мы разговаривали меньше двух часов назад. Я в порядке. И да, со мной специальный агент Дэвис Салливан, который очень поздно ест тако».

Дэвис какое-то время наблюдал за ней, а затем сказала: «Да, Дэй, это тот самый парень, который был с моей мамой на вечеринке у твоей мамы во вторник вечером. Он, конечно, заноза в заднице, но он этому обучен, понимаешь? Я тоже стараюсь помочь. Нет, не волнуйся, я всегда осторожен. Эй, ты обыграл Брукси в бильярд?» И она снова рассмеялась над его словами.

Когда она отключилась, она положила телефон обратно в сумку, сказала Дэвис,

«От этой лжи у тебя нос вырастет, потому что я не заноза в заднице».

«Очевидно, что заноза в заднице — это то, что бросается в глаза».

«Это твой парень? Он недоволен тем, что я с тобой?»

«Нет, он волнуется, вот и все».

Дэвис пожевал чипсину и протянул ей корзинку. «Ты уже рассказала матери про «Харлей»?»

Она вертела в руках чип, излучая чувство вины. «Нет, ещё нет. Но я сделаю это, когда мы вернёмся. Мне не хочется, но я знаю, что это нужно сделать».

«Я скажу тебе ещё кое-что, что нужно сделать. Ты разрядишь это оружие, положишь его в запертый ящик и заберёшь домой. Если ты пронесёшь его в Вашингтон, округ Колумбия, мне придётся тебя арестовать».

Дэвис встал, вытащил из кошелька двадцатку и бросил ее на стол.

«Так ты пойдёшь? Или мне на тебя гавкнуть?»

Джорджтаун

Четверг, поздний вечер

С авич свернул на парковку бакалейной лавки Метцера на Проспект-стрит.

У Шона закончились хлопья «Чириос», так что ничего другого делать не приходилось. «Хочешь, я пойду с тобой, Шерлок?»

Она рассмеялась. «Купить коробку хлопьев Cheerios? Думаю, я справлюсь, Диллон.

Дай мне десять минут».

Он оглядел парковку и кивнул. «Десять минут. Я понаблюдаю».

Шерлок вышла из «Порше», обращая внимание на всех в радиусе трёх метров от себя, и кивнула Диллон, проходя через автоматические двери. Поскольку она не очень хорошо знала магазин, она остановила продавца и направилась к девятому ряду. Она наклонилась, чтобы взять коробку с хлопьями «Чириос», когда услышала над головой низкий, хриплый голос: «Агент Шерлок, эти рыжие волосы, так легко заметить. Я знаю, что ваш муж стоит прямо у входа и выглядит так, будто готов перегрызть горло любому, кто покажется хоть немного опасным. Я не выгляжу опасной».

«Нет, не двигайся, иначе я воткну этот нож в твою тощую шею, прямо над воротником. Чувствуешь?» Она почувствовала укол ножа, влажную от крови кожу.

«Я хочу, чтобы ты встала, да, и взяла хлопья». Он быстро и плавно вытащил её «Глок» из пояса. «Хорошо, следи за манерами. Ты же не хочешь, чтобы я убил кого-нибудь из хороших людей, покупающих конфеты и попкорн, а я убью всех, кого смогу, прежде чем твой муж ворвётся в комнату. Я тоже умру, но и ты тоже, и многие другие».

Она стояла молча, чувствуя, как он прижимает её собственный «Глок» к её пояснице. Она чувствовала себя идиоткой, держа в одной руке коробку «Чириос», и…

Она шла прямо за ней. Она тихо сказала: «Я не двигаюсь, Блаженный. Не стреляй ни в кого. Как ты сюда пробрался?»

«Я же говорила, что не выгляжу опасной. Твой муж не обратил внимания на сгорбленную старушку, которая не очень уверенно держалась на ногах и медленно шла с тростью рядом с дочерью и детишками. Милая малышка, вся такая готовая помочь, держалась совсем рядом, на случай, если я пошатнусь. Кто бы отказался помочь доброй старушке купить ей «Полидент», чтобы она не грызла зубы? Моя мама, знаете ли, пользовалась такой штукой. Она всё ещё цокала, когда говорила. Да, это было так же просто, как просверлить дырку в зубе.

«Нет, смотри прямо перед собой. Мы с тобой выйдем через чёрный ход. У меня там припаркована маленькая «Киа», я её сегодня днём забрал с парковки за боулингом. Нам с тобой есть о чём поговорить, например, о твоих прекрасных волосах».

Столько людей, женщины с младенцами и малышами, болтали, сравнивали кочаны салата или спешили, стремясь поскорее попасть домой, и никто из них ничего не подозревал. По крайней мере, Блессед был сосредоточен на ней. Ей нужно было продолжать в том же духе. Они с Диллоном были правы: Блессед не пытался заставить её потерять самообладание, заставить её мозги улететь в пустоту; ему пришлось использовать оружие, чтобы контролировать её. Это было огромным облегчением. Он был всего лишь мужчиной средних лет, пусть и с её пистолетом, направленным на неё и полным решимости выстрелить, но Диллон была близко.

Он сказал десять минут. Он бы скучал по ней ещё раньше, потому что купить коробку хлопьев Cheerios должно было занимать меньше десяти минут.

«Иди спокойно и покойно, девочка. Если ты попытаешься на меня наброситься, если ты хотя бы дёрнешься, я тебя убью, а потом перестреляю кучу матерей с их детишками».

«Я пойду». Шерлок медленно шел впереди Блессед и размышлял над тем, как он выглядит, идя позади нее.

«Вам придется за это заплатить, мэм».

Молодой голос заставил её остановиться. Она поняла, что всё ещё держит в руках коробку с хлопьями Cheerios.

Пистолет Блесседа сильно прижался к ее позвоночнику.

Шерлок широко улыбнулся подростку-продавцу с круглым, как луна, лицом и чёрными волосами, стриженными под ёжик. «Извините», — сказала она и протянула ему коробку с хлопьями Cheerios.

«Я встретился здесь со своей тетей и забыл, что он у меня все еще есть».

Блессед не произнес ни слова, пока продавец, долго и с подозрением посмотрев на него, не направился к девятому ряду, чтобы пополнить запасы хлопьев Cheerios. «Видишь вон тот знак туалета? Мы туда идём. Идём пешком».

«Почему ты меня не загипнотизировал, не поставил меня в тупик, как ты это называешь?»

Пистолет сильнее прижался к её спине. «Не твоё дело. Заткнись».

«Больше сока нет, Блаженный? Теперь ты как все, да?

Каково это, Блаженный, быть нормальным и уязвимым?»

Она почувствовала, как он дернулся позади неё. Он тихо сказал ей в волосы: «Мне неприятно».

Он звучал потрясённо, подумала она. Теоретически она понимала. Его дар был...

Это было частью его жизни, а теперь он чувствовал себя одноногим. Знал ли он вообще, как жить в мире, где нельзя просто приказать кому-то делать то, что он хочет, и увидеть исполнение? «Откуда у тебя деньги, Блаженный?»

Он прошипел ей в ухо, словно змея: «Не твоё дело», — повторил он. «Вижу, как ты бьёшься головой, пытаясь придумать, как меня взять, но ничего не можешь сделать. Не забывай, я могу пристрелить тебя прямо здесь, угробить добрую дюжину людей. Этого ты хочешь?»

«Нет, я этого не хочу. Почему ты хочешь убить меня, Блаженный?»

«Ты моей маме не нравился, говорил, что ты меня не уважаешь. А теперь заткнись и иди себе дальше».

«Не могу поверить, что Шепард это сказала. Я же говорил ей, какой красивый у неё дом, и говорил серьёзно. Так почему же?»

Она услышала его хриплое старческое дыхание, а затем он сказал: «Мама была умницей. Она сказала, что тебя нужно убить первой. Она сказала, что как только ты умрёшь, Савич взбесится, и мне будет легче его достать».

Она думала, что задохнётся от страха. Шепард был прав, Диллон взбесится. Но она ошибалась. Диллон будет охотиться на Блесседа, как бешеная собака. Она почувствовала, как он слегка повернулся в одну сторону, потом в другую. Он смотрел на людей вокруг. Он рассмеялся – хриплым, низким смехом, который, по сути, трудно было назвать смехом. «Не могу дождаться, чтобы убить этого твоего человека. Mano a mano, врукопашную, вот как это будет, но на моих условиях. Это не будет так быстро и гладко, как с этим бродягой».

Какой бродяга?

Блессид сказал: «Осень — моя племянница. Когда она подрастёт, я ей это объясню».

«Помнишь Итана Мерривезера, шерифа Тайтусвилля? Он и Джоанна поженились. Теперь они трое — семья. Кажется, они ждут ещё одного ребёнка. Тебе нужно забыть об Отем, иначе, обещаю, на этот раз ты погибнешь».

«Осень — не твоя забота. Если я когда-нибудь снова её увижу, я заставлю её увидеть меня, по-настоящему увидеть меня, на этот раз».

Поверь мне, в последний раз она действительно тебя видела.

«Продолжайте. Мы проходим по проходу сквозь все эти стеллажи, прямо к указателю выхода и выходим через заднюю дверь».

Она прошла через распашную дверь в огромное подсобное помещение, справа от которого находились туалеты, а прямо перед ней тянулись ряды тяжёлых металлических стеллажей, заполненных товарами. Блессед был так близко, что почти прижимался к её спине.

Он сказал: «Она заставила меня пообещать, что я найду себе жену».

Он говорил, не задавая ей вопросов, но почему? И тут она поняла, что он совершенно один. Блесседу больше не с кем было поговорить, никого, кто знал его раньше или был как-то связан с его жизнью.

Шерлок увидел слева от себя, примерно в трёх метрах, одинокого клерка с планшетом в руке, который считал банки свинины и фасоли. Он не обратил на них внимания.

«Посмотрите на это!»

Пистолет дернулся.

Шерлок схватила угол одного из металлических стеллажей и со всей силы рванула его вперед.

Она покачнулась, банки и коробки посыпались вниз, падая на них обоих, но огромная конструкция не рухнула.

«Хватит! Уходи, сука», — и он толкнул её вперёд её «Глоком».

«Эй! Что ты делаешь? Тебе здесь не место». Сотрудник с планшетом шёл к нему, и его гнев сменился страхом, когда он увидел пистолет.

Шерлок схватил банку бамии и швырнул её в Блессид. Она сильно ударила его по лбу, и в тот же момент он выстрелил в неё. Пуля прошла мимо, пробила большую коробку с овсянкой и глубоко вонзилась в бетонную стену. Звук был оглушительным. Она проскользнула за стеллаж, чтобы укрыться, и крикнула продавцу: «Убирайся немедленно!» Она услышала, как он снова закричал, когда бросился к вращающимся дверям. Она резко обернулась и выглянула между коробками с мылом, чтобы увидеть Блессид. То, что она увидела, было пожилой женщиной, прислонившейся к стеллажу, держась за голову. А поверх её потрёпанного серого вязаного свитера, покрывавшего кружевную блузку, мешковатую юбку в цветочек и кроссовки, на ней было пальто из верблюжьей шерсти.

Из туалета для мужчин и женщин выглянул старик. Она крикнула: «Вернись и запри дверь!» Блессед, всё ещё качая головой, рванулся к мужчине, но тот быстро двинулся вперёд, дверь громко захлопнулась, и Блессед дважды выстрелила, одна из пуль угодила точно в центр двери. Она услышала крик старика, слава богу, не испытывающего боли, услышала крик продавца в магазине.

Она схватила банку кукурузного пюре и швырнула её в Блесседа, ударив его в спину. Блессед споткнулся и резко повернулся к ней; его старушечье лицо, изборожденное морщинами, было искажено яростью.

Она попала в серьёзную беду. Она схватила ещё одну банку и швырнула её в него, когда он бросился на неё и выстрелил.

Шерлок упала на колени и перекатилась, когда он выстрелил. Он промахнулся. Она вскочила на ноги, ухватилась за угол стеллажа и изо всех сил потянула.

Банки и коробки полетели наружу, сначала медленно, а затем лавиной, ударяясь о голый бетонный пол, словно раскаты грома, и обрушивая на товары на стеллаже напротив. На неё посыпались пакеты со сладостями. Она услышала крики и вопли людей снаружи склада. Она ещё раз рванула стеллаж, и огромный металлический стеллаж упал, сильно ударившись о соседний стеллаж.

Она услышала тихий грохот, затем увидела, как рухнула следующая стойка, а за ней и следующая, словно по эффекту домино. Она упала на пол, когда каждая из огромных стоек вывела из равновесия следующую, и одна за другой они начали падать. Грохот был оглушительным, даже громче выстрелов в замкнутом пространстве. Она попыталась отползти, но пол был покрыт катящимися банками, и она не могла удержаться на ногах. Было больно скользить по катящимся банкам.

Сквозь шум криков она услышала голос Диллона.

Она потеряла Блаженного из виду. Но ей показалось, что она услышала его: низкий, дикий крик, хриплое дыхание, а затем она увидела, как открылась и закрылась дверь выхода, и поняла, что он исчез. Прежде чем она успела позвать Диллона, она упала лицом вниз в ещё движущееся море консервов и ударилась виском о упавшую металлическую стойку.

Она потрясла головой, чтобы прочистить мозги. Нужно было выбраться оттуда, иначе её раздавит. Она почувствовала, как чьи-то руки тянут её вверх, почувствовала боль от падения, но наконец освободилась. Савич прижал её к себе, и они осторожно пробрались сквозь руины склада к распахнувшейся двери. Одинокая катящаяся банка ананаса ударила его по ноге, и он чуть не упал, но не отпустил её. Они прошли мимо управляющего магазином, который беспомощно стоял, глядя в дверной проём склада, с оцепеневшим от ужаса лицом, омрачённым разрухой.

Когда они вернулись в безопасное место, его руки обхватили её всю, ощупывая и сжимая каждый сантиметр её тела. «С тобой всё в порядке? У тебя что-нибудь болит?»

«Я в порядке. Дыба ударила меня в висок, так что я немного ошеломлён. Блаженный, ты его видишь?»

Он уставился на неё. «Благословенная? Нет, конечно, нет. Он не мог пройти мимо меня».

«Вы видели маленькую старушку? Сгорбленную, идущую с тростью? В верблюжьем пальто? С женщиной и детьми?»

Он выругался. Она от неожиданности наступила на банку томатной пасты и упала. Прежде чем она упала на спину, Савич подхватил её под мышки и поднял. Люди столпились вокруг них, все говорили одновременно. Ещё несколько банок выкатились из склада и покатились по пятому проходу, где их подобрали испуганные покупатели.

Савич спросил: «Он где-то там?»

«Он вышел через чёрный ход. Сказал, что его ждёт угнанная «Киа».

Они выбежали из магазина и побежали к задней двери, но Блессед и его украденная машина исчезли.

«Он быстро сменит машину», — сказал Шерлок.

Дюжина покупателей позвонила в 911, и вскоре магазин уже был забит полицейскими. Прежде чем их начали допрашивать, Шерлок сама позвонила в Kia и описала Блессед.

Потребовалось время, чтобы разобраться с полицией, менеджером, покупателями. Слишком много времени. Прошло двадцать минут, прежде чем Савич смог начать поиски по сетке вокруг бакалейной лавки Метцера в поисках Блесседа в угнанной «Киа».

Дом Натали Блэк

четверг днем

Карлос Акоста может быть где угодно, даже в Сальвадоре».

Разговор стих, и все повернулись к Натали. Она продолжила: «Надеюсь, он сбежал, потому что знал, что вы его ищете. Надеюсь, его не убили. И всё из-за какого-то дурацкого граффити!» Она выглядела невыразимо грустной, плечи опущены, голова опущена. Затем гнев взял верх, и она ударила рукой по спинке стула. «Кто такие „они“? Кто мог заставить Карлоса написать это сообщение и, вероятно, уничтожить мотоцикл Перри?»

Перри сказал: «Я не могу себе представить, чтобы можно было убить курьера, а именно Карлоса, без причины».

«Всегда есть причина, — сказал Хули, — если только эти люди не психопаты, тогда предела нет».

Дэвис спокойно сказал: «Если он мёртв, значит, он узнал, кто они. Они не могли рисковать, что он расскажет полиции то, что ему известно. Кто знает?

Возможно, Карлос решил прибегнуть к шантажу.

Перри вскочила на ноги и начала расхаживать по гостиной. Дэвис посмотрел на неё какое-то время, а затем сказал: «Я говорил с Савичем. У него и Шерлока по горло другое дело. Какой-то псих, которого они арестовали в прошлом году, пытался убить Шерлока в продуктовом магазине, но с ними обоими всё в порядке».

Они ищут этого придурка и будут отсутствовать некоторое время».

Он бросил взгляд на Хули. «На какое-то время мы с тобой вдвоем, Биф».

Хули согнул свои большие руки, свирепо ухмыльнулся и кивнул Конни. «Мы трое».

Перри отряхнула джинсы. «Вы трое и все остальные», – сказала она.

Похлопал Кимбер, всё ещё висевшую на поясе. Она замолчала, потому что Дэвис больше не обращал на неё внимания. Он смотрел на свою камеру. Он поднял на неё ошеломлённый, недоверчивый взгляд.

Натали приподнялась. «Что такое? Что случилось?»

Он возмущённо сказал: «Мне пришло сообщение от CAU. Ваша дочь сегодня сообщила, что у Тибоу есть девушка, но она мне об этом не сказала».

«Ты, наверное, шутишь?» — сказал Хули, моргая. «Нет, правда? Тибоу упал?»

«А ты ? Она не рассказала своей матери», — сказала Натали.

Конни Мендес крикнула из дверного проёма гостиной: «Миссис Блэк, к вам посетитель. Полагаю, это госсекретарь».

«Ой, я забыл, что Арлисс идёт. Так, все, вон. Нет, оставайтесь здесь.

Я хотел бы познакомить её с вами. Потом мы поговорим у меня в кабинете.

Дэвис обернулся и увидел, как в комнату вошла госсекретарь Арлисс Эбботт. На ней был деловой костюм, который буквально кричал о том, что она – представительница высшего класса и дизайнер, и она оглядывала всех присутствующих, элегантно приподняв бровь. «Вечеринка, Натали? А меня не пригласили?»

«Всех, кто одевается так же элегантно, как вы, мы всегда приглашаем», — сказала Натали, улыбаясь и направляясь к ней. «Добрый день, госпожа секретарь».

Арлисс Эбботт улыбнулась своей давней подруге, кивнула и с большим обаянием поприветствовала Перри, Конни, Хули и Дэвиса. Никто не упомянул Карлоса Акосту или девушку Тибоу.

Через несколько минут обе женщины остались одни в кабинете Натали, каждая с чашкой «Эрл Грей». Натали подумала, что они составляли весьма эффектную пару: Арлисс был одет с иголочки, а она сама была в повседневных брюках, с пистолетом на поясе.

Арлисс выглядел усталым, измотанным, если честно, и Натали почувствовала себя виноватой, потому что знала, что виновата в первую очередь она.

Арлисс сказал: «Мы так давно не разговаривали, Натали. Прости меня за это».

Натали сказала спокойным, ровным голосом: «Знаешь, я понимаю. Ты пришла сказать мне, что Торн решил, что я должна уйти в отставку, не так ли?»

Арлисс очень медленно опустила свою прекрасную мейсенскую чашку на блюдце. «Торн отказывается просить вас уйти в отставку».

Натали откинулась назад. «Я была уверена, что к этому моменту он поймёт, что у него нет другого выбора, кроме как отпустить меня. Ты же знаешь так же хорошо, как и я, что в политике и бизнесе личные чувства ничего не значат, по крайней мере, пока. Он президент. События выходят из-под контроля, словно цунами, набирающие силу и скорость. Конечно, было бы облегчением оставить всё это позади для него — и для тебя тоже. Я не понимаю его мыслей».

Арлисс вздохнул. «Торн сказал, цитирую: „Натали никогда ни о чём не лгала. Если она сказала, что не порвала с Джорджем МакКаллумом, значит, так оно и было. Если она сказала, что машина пыталась столкнуть её с дороги в Англии, значит, так оно и было“.

Что ж, мне придётся это исправить. Я знаю одну невинную ложь — это была ложь Перри, когда ей было двенадцать, кажется, о сексе». Он ухмыльнулся своей знаменитой улыбкой, ничуть не раскаиваясь, потому что рассказал мне, что первая леди солгала их собственной дочери о том же, только в прошлом году.

Это было похоже на него. Она знала, что их дружба крепка до мозга костей. Она испытывала неизменную благодарность к Торнтону Гилберту. Но она не хотела, чтобы он страдал из-за этого бардака, из-за её бардака. «Я делаю ему больно, Арлисс? Тебе? Вечеринке?»

Арлисс посмотрел ей прямо в глаза. «К сожалению, да. Ты же знаешь, как мне неприятно это говорить. Как твой друг, как человек, знающий тебя так же долго, как Торн, как человек, который готов поддерживать тебя до самой смерти…» Она пожала плечами. «Не могу. Уверена, если бы ты отложила в сторону собственные желания, тебе стало бы ясно, что Торн действует не в своих интересах.

«Вы недооцениваете ситуацию, Натали, вы не видите, насколько разрушительными стали принятые вами решения и их последствия.

Его враги в прессе используют любую возможность, чтобы подорвать его и нас.

Они уже начинают кричать о том, что он подрывает наши прочные связи с нашим самым важным союзником ради личной дружбы. Они обвиняют его в том, что дружба зашла слишком далеко, и почему? Они всё ещё не решаются сказать, что у вас с Торном был секс в колледже, и, возможно, даже сейчас у вас роман, но он может случиться. Они намекают на сокрытие информации, выстраивая всевозможные сценарии.

«Они будут копаться в твоём прошлом, Натали, вплоть до колледжа. Как я уже говорил, они будут рады найти кого-то, кто утверждает, что ты с ним спала. Скажи мне правду, ты когда-нибудь занималась сексом с Торном?»

Натали была поражена. Арлисс, как никто другой, должен был знать, что Брандейдж был единственным парнем, которого она когда-либо хотела, единственным мужчиной, которого она когда-либо любила. Но задумывались ли другие, занималась ли она сексом с Торном? Конечно, она знала, что он заботился о ней тогда, но они с Брандейджем были лучшими друзьями, и об этом никогда не говорили. Если и говорили, то Брандейдж никогда ей об этом не говорил. Торн и Брандейдж оставались друзьями до самой смерти Брандейджа.

Натали помнила, как они с Брандейджем были рады, когда Торнтон наконец женился, когда ему было под тридцать. Он выбрал прекрасную женщину, а теперь и первую леди, которая оказалась ценным политическим активом – приятный бонус, как он однажды сказал ей и Брандейджу. Она говорила спокойно и уверенно. «Нет, у нас с Торном никогда не было секса, и я бы никогда об этом не думала. Это было давно, в прошлом. Уверена, Торн очень быстро оправился от своих чувств ко мне».

«Не так уж и быстро, учитывая, что он женился только к концу третьего десятка. Но ведь это значит, что чувства были на его стороне, а не на вашей, не так ли?»

Натали кивнула; её голос стал резким. «Арлисс, я хочу, чтобы правда вышла наружу. Честно говоря, это всё, чего я хочу».

«Возможно, так и было бы в идеальном мире, Натали, но Скотланд-Ярд расследовал смерть Джорджа МакКаллума. Насколько я знаю, они расследуют это дело.

Опять же по распоряжению ФБР. Насколько мне известно, не было найдено никаких других оснований для изменения решения о смерти в результате несчастного случая, если решение было принято в связи с его семьей и его положением в качестве пэра, в противном случае – вероятное самоубийство.

Они также расследовали ваше заявление о том, что кто-то пытался столкнуть вас со скалы. Они не нашли никаких доказательств в поддержку вашего заявления ни в первый раз, ни снова, когда ФБР попросило их расследовать это дело. Так что в обоих случаях ничего нового нет.

Всё верно, подумала Натали. Натали не хотела верить тому, что увидела на лице подруги. Она медленно проговорила, разглядывая Арлисса: «Ты веришь мне, Арлисс, во всём этом? Потому что, если бы ты сказал мне, что кто-то пытается тебя убить, я бы поверила тебе, что бы ни говорили».

Арлисс склонила голову набок, отчего её шикарный боб скользнул по щеке. «Конечно, я верю тебе, Натали. Но разве ты не видишь? То, во что я верю, просто не имеет значения; это не имеет значения. Важно то, во что верит публика. Поскольку рядом с тобой не было никого, кто мог бы подтвердить твои слова, поскольку не было никаких доказательств, подкрепляющих твои заявления, ты же знаешь, как публика тянется к пикантному, скандальному».

Натали увидела перед лицом Арлисса высокую, толстую кирпичную стену и поняла, что ей никогда её не преодолеть. Но она ничего не могла с собой поделать, нужно было попытаться.

«Раз уж ты мне веришь, Арлисс, скажу тебе, что на прошлой неделе меня снова пытались убить. Меня пытались сбить, когда я бегал в Бакнер-парке».

Мейсенская чашка задрожала. Арлисс уставилась на неё, качая головой. «О, Натали, нет, это ужасно. Но ты ведь не пострадала, правда?»

«Мне повезло», — только и сказала Натали. Она не хотела снова пережить это, не хотела испытывать тот же страх, ту же ярость. Поверил ли ей Арлисс?

Арлисс поставила чашку с блюдцем на красивый журнальный столик в стиле Регентства, снова обретя спокойствие и уравновешенность. «Слава богу, с тобой всё в порядке. В прессе ничего не было. Ты подавала заявление в полицию?»

«Я не собирался делать это снова, по крайней мере, без доказательств. Об этом знаете только вы, ФБР и, конечно, мои сотрудники».

«Как вам удалось привлечь ФБР?»

Натали улыбнулась. «Это была случайность. Я верю, что если у кого-то и есть шанс узнать правду, так это у агентов Салливана и Савича».

«Ты также поступила мудро, наняв телохранителей», — сказала Арлисс. Она посмотрела на «Вальтер». «Хотя пистолет у тебя на поясе». Она взяла Натали за руку и сжала её. «Натали, то, что ты делаешь, — это умно, я бы так поступила на твоём месте. Знаешь, мне придётся рассказать об этом президенту».

«Хорошо. Я хочу, чтобы он знал».

Арлисс снова наклонилась к ней и легонько положила руку на руку Натали.

«Мне очень жаль, что это происходит с вами, но вы должны помнить, что Торн

На нём лежит огромная ответственность не только перед вами, но и перед многими другими людьми, о которых он заботится, и, конечно же, перед своим офисом. Он должен принимать решения, основываясь на политических реалиях, а не на том, что он думал о двадцатилетней девушке из Йеля.

«Он президент. Я не могу ему диктовать, но вы же понимаете, что вам следует взять решение из его рук».

Арлисс снова откинулась на спинку стула. Она внимательно посмотрела на лицо Натали и сказала:

«Не ждите, пока Торн попросит об отставке. Думаю, вам следует подать в отставку прямо сейчас. Это лучше для Торна, вы знаете, и для страны, и, возможно, это также лучше для вас».

Но мне так не лучше! Это неправильно, несправедливо!

«Вы хотите сказать, что покушения на мою жизнь прекратятся, если я уйду в отставку?»

Арлисс медленно поднялся. «Не знаю, Натали, но послушай меня. Мы дружим с тех пор, как причалил ковчег. Я вспоминаю те годы, что мы провели вместе в колледже, как лучшие годы моей жизни. То, что я сказал сегодня, этого не меняет. То, с чем мы столкнулись, — политический императив, а политика, как ты знаешь, никогда не бывает справедливой. Вижу, ты не готова, тебе придётся об этом подумать. Подожди пару дней, но не больше. Я буду ждать ответа в субботу, хорошо? Мой личный номер всё тот же».

Она повернулась и оставила Натали в ее кабинете, ее каблуки резко стучали по мраморным плиткам.

Джорджтаун

Четверг, поздний вечер

С авич и Шерлок заметили угнанный Kia на тихой жилой улице в шести кварталах от продуктового магазина Metzer's Grocers, аккуратно припаркованный между двумя большими внедорожниками.

Савич позвонил. Он был уверен, что отпечатков пальцев не останется. Блаженный никогда не был глупым.

«Блессед давно ушёл», — сказал Шерлок. «Держу пари, когда люди Бена Рейвена обыщут окрестности, они найдут ещё одну украденную машину неподалёку. Забыл тебе сказать, Блессед упоминал какого-то человека, которого обозвал бродягой. Нужно поговорить с Беном, не нашли ли они бездомного, убитого совсем недавно, здесь, в Вашингтоне, или в Атланте». Она что-то пробормотала себе под нос, и ей показалось, что она вот-вот закричит.

"Что?"

Она покачала головой. «Благослови меня забрал мой «Глок». Не могу передать, как я из-за этого зла».

«Главное правило — остаться в живых. Я бы сказал, что то, что ты сделал, было гениально. Забудь про «Глок».

Савич разговаривал по телефону с Беном Рэйвеном, когда они вошли в свою квартиру. Габриэлла и Шон были на кухне. Шон всё ещё был в отличном настроении после упорного баскетбольного матча с соседом Марти – настоящее достижение, ведь Марти был настоящим бойцом. Шон был грязным, потным и, как ребёнок, радовался победе, поэтому они позволили ему побаловать их своими историями, пока ему не пришло время мыть посуду перед ужином. Потом он захотел поговорить о младшем брате Марти, который был настоящей занозой в животе.

Шон не расстроился, что утром не будет хлопьев «Чириос», ведь Шерлок обещал приготовить ему его любимые оладьи с пеканом. Только после того, как Шон…

Он был одинок и не мог переночевать, и они остались одни в спальне. Савич расстегивал рубашку. Не было ли упоминания о внешнем мире? «Бен перезвонил мне. И действительно, поступило сообщение об убийстве бездомного в Колумбия-Хайтс. Его звали Эрнест Таббс, ему было шестьдесят шесть лет, и он был найден мертвым с ножевым ранением в сердце. По словам мужчины, лежавшего в соседней палате, пропало только его единственное ценное имущество — пальто».

«Держу пари, пальто было из верблюжьей шерсти, добротное и тёплое. Сегодня Блессид надел это пальто поверх своей старушечьей одежды».

Он вошёл в их шкаф, набрал комбинацию на сейфе и достал Stoeger Cougar Compact, принадлежавший ещё отцу. «Отцу никогда не нравился фирменный SIG. Держу пари, он был бы рад, если бы Бюро перешло на Glock». Он протянул ей пистолет. «Пользуйся Stoeger, пока тебе не выдадут замену. На нём большой пробег, но я его хорошо содержал. У тебя не должно возникнуть проблем». Он протянул ей пару магазинов. «Девятимиллиметровый, тринадцать плюс один патрон».

Она взвесила «Стогер», пощупала его. «Держу пари, отдача у него не очень. Не терпится опробовать его на стрельбище. Спасибо, Диллон».

Он ухмыльнулся ей. «Можно сделать тебе подарок на день рождения пораньше». Он достал из сейфа ещё один пистолет и протянул ей. «Это S-and-W 380».

Почувствуйте, насколько они легкие, легче и меньше на лодыжке, чем Lady Colt».

Она взяла у него пистолет, вложила его в руку и почувствовала, как он удобно лежит. «О боже, какая красота!» Она вскочила на ноги, обхватила его лицо ладонями. «Сначала отцовский «Стогер», а теперь вот этот малыш, подарок на день рождения. Спасибо, Диллон. Не терпится опробовать их оба на стрельбище. Может быть, если мне действительно понравится «Стогер», я смогу уговорить мистера Мейтленда оставить его себе», — и она громко чмокнула его.

«Подожди с этим», — сказал он. Он забрал у неё оба пистолета, положил их обратно в сейф вместе со своим «глоком» и запер его. Он повернулся к Шерлоку, улыбаясь. «Как насчёт горячего душа? Хочешь потереть мне спину?»

Она посмотрела в лицо одному из тех, за кого готова была отдать жизнь. Она отбросила страх перед Блаженным и почувствовала знакомый пульс, наблюдая, как он расстёгивает штаны. «Помимо всего прочего», — сказала она.

Через тридцать секунд они уже разделись и оказались под душем.

• • •

Снаружи, укрывшись в куче самшита рядом с домом, Блесседу показалось, что он слышит смех. Но как такое возможно? Эта женщина сегодня чуть не умерла. Они не имели права смеяться, когда умерла его мама, когда умерла Грейс, когда он был совсем один. Его племянница, Отем, была совсем маленькой.

Никакого способа заставить её понять, никакого способа заставить её простить его, особенно учитывая, что он знал, что ему придётся убить её мать и этого проклятого шерифа. Он сделает то, что велела мать: найдёт себе женщину, возможно, заведёт детей и станет Отцом. Почему бы и нет? У мужчины должна быть причина жить, причина, чтобы вставать по утрам.

Ему было холодно, несмотря на тёплое пальто. Он устал и злился на себя за то, что снова потерпел неудачу. Он позволил ей одолеть себя с этими высокими стеллажами. Кто бы мог подумать, что она окажется достаточно сильной, чтобы опрокинуть один из них?

И ей повезло, когда она бросила в него банку, очень повезло. Он коснулся пальцами шишки на лбу. Банка его здорово оглушила.

Блаженный поднялся, весь застывший, застывший и вытянутый. Они остались здесь на ночь, теперь до них не добраться. Глупо было пытаться обойти сигнализацию; его бы подстрелили.

Он прошёл один квартал до угнанной «Тойоты», оставленной на улице, завёл двигатель и включил печку. Он поехал в сторону Вирджинии и не останавливался, пока не добрался до ресторана «Mama Taco» рядом с мотелем «Крэнфорд», где заказал буррито с говядиной и очень острым соусом.

Вернувшись в номер, он включил местные новости и откинулся на кровать, подложив под голову две тощие подушки. Ого, что это такое? Он не мог поверить своим глазам. Они рассказывали историю о старом хищнике, которого он убил ради своего пальто, которое теперь висело на спинке единственного стула в его номере мотеля.

С чего бы это новость? Это было несколько дней назад, и старик был бездомным.

Кого это волновало? Затем, к его удивлению, на экране появилась его фотография вместе с именем, с просьбой предоставить информацию о нём, назвав его подозреваемым. Откуда они узнали? Рядом никого не было, он был в этом уверен. Он почувствовал, как страх закручивается в животе. Нет, всё будет хорошо. Они не знали, где он, но он понимал, что теперь ему придётся быть осторожнее. Они сказали, что старика зовут Эрнест Таббс. Блессед произнёс это имя вслух. Он мысленно представил себе изборожденное морщинами старческое лицо Эрнеста Таббса, не произнеся ни слова. Затем он увидел палец старика, указывающий ему на сердце.

Квартира Перри Блэка

в четверг вечером

Перри и Дэвис сидели рядом, пили кофе без кофеина и наблюдали, как тлеет и шипит небольшой огонь в камине, изредка высекая искры.

Перри сказал: «Я никогда не думал, что тетя Арлисс будет так мало заботиться о маме.

Они были друзьями целую вечность. Я боюсь, что с ней может случиться.

«Это ни к чему не приведёт. Даже если тебя попросят уйти в отставку, это не сломает твою мать. Она — чистая сталь».

«Что? Ты же знаешь её с понедельника. Слушай, после ухода тёти Арлисс она выглядела так, будто готова сдаться».

Дэвис поставил кружку и вытянул руки вдоль спинки дивана.

«Было тяжело это слышать, но она справится. Если бы вы видели, как она справилась с тем наркоманом, который пытался угнать её машину в понедельник, вы бы не волновались.

Это была твоя мама в деле. Если она потерпит неудачу, придётся бороться изо всех сил, и к чёрту госпожу госсекретарь.

Она вскочила на ноги. «Ты права, это моя мама. Арлисс, возможно, хочет бросить её на растерзание волкам, чтобы спасти свою шкуру, но мама сделает то, что сочтёт правильным. И я тоже. Не думаю, что я больше буду называть её тётей Арлисс. Интересно, что скажет обо всём этом Дэй? И послушай, тебе действительно не обязательно оставаться здесь со мной сегодня вечером».

«Да, я так делаю, выбора нет. Мне так приказал мой начальник».

Она посмотрела на него. «Ладно. Я убралась в ванной».

«Я это ценю. Монро научил меня быть очень внимательным к ванным комнатам, вплоть до затирки в душевой кабине».

Она рассеянно улыбнулась ему, а затем начала расхаживать по гостиной. Она остановилась у окон и вгляделась в темноту.

затем вернулся на диван, где сидел и наблюдал за ней.

«Разве тебе не нужно вести блог?»

Она остановилась, потерла руки перед огнём. «Это кажется таким пустяком, учитывая, что происходит с мамой. И со мной. Я позвонила в страховую компанию, и компания официально признала мой прекрасный «Харлей» разбитым. Разве не печально, что я только об этом и думала: как бы мне заменить своего ребёнка? А как же бедный Карлос Акоста? Его никто не видел больше суток.

Ты думаешь, он мертв, Дэвис?

Дэвис понятия не имел, но без колебаний ответил: «Нет, Карлос не умер». Он на мгновение замолчал, увидев её поникшие плечи. «У меня есть новости получше. Савич сам не хотел ничего говорить об этом, пока всё не подтвердится».

Она резко повернулась к нему, её глаза засияли в сотни ватт. «Что? Ну же, Дэвис, рассказывай».

«Хорошо, но помните, мы пока не можем отнести это в банк. Савич сегодня снова разговаривал с Хэмишем Пендерли, знаете ли, с этим большим грязным месивом в Скотланд-Ярде? Пендерли получил сообщение от одного из инспекторов, который проверял автомастерские в районе Кента, где чёрный седан столкнулся с тёмно-зелёным «Ягуаром» вашей матери. Всё это время ничего не происходило, но вчера чёрный седан привезли на ремонт в небольшую мастерскую в Эшфорде. Повреждения совпадают с описанием столкновения, данным вашей матерью. Сейчас они анализируют небольшие сколы краски на машине, чтобы проверить, совпадают ли они с машиной вашей матери».

«Надо позвонить моей маме прямо сейчас!»

«Если ты это сделаешь, у меня будут проблемы с Савичем. Подожди до завтра, тогда и узнаем наверняка. Я сказал тебе только потому, что ты выглядел таким жалким. Видишь ли, Блэк, тебе нужно немного веры. Так что подними свой оптимизм с пола».

Она расправила плечи. Боец вернулся. «Да, хорошо, так-то лучше, но я расскажу ей об этом завтра первым делом. Это потрясающая новость». Она вскинула кулак в воздух. «Давайте выслушаем Скотланд-Ярд».

«Разве у тебя нет блога, в котором можно было бы что-то написать?»

«Да, но…»

«Никаких «но».

«Я собирался сказать, что мой блог уже в отличной форме. Но есть одно НО. Я связался с мамой Марси. Марси Кёртис — помните, она девушка Тибоу. Мама отказалась со мной разговаривать, даже мужу позвонила, чтобы уши мне нагадить, но оказалось, что он большой футбольный болельщик. Более того, ему нравится мой блог, и ему понравилась фотография Тима и Марси, которую я выложил. После этого я уже не мог его заткнуть. Он даже рассказал мне, что его маленькая дочь познакомилась с Тимом на катке».

«Я не знал, что Тибоу катается на коньках».

«Я тоже этого не делал, но, учитывая его атлетическое телосложение, чего он не мог сделать?

Отец Марси хвастался мне, что Тим не так хорош, как его дочка, но это дало бы ей возможность совершенствоваться. Ладно, я напишу. Честно говоря, ни к одной из моих спортивных статей я ещё не получал столько комментариев.

Дэвис резко ответил: «Почему? Она же всего лишь девушка, она не имеет никакого отношения к футболу. Что происходит с твоими тупоголовыми читателями? Ты же не сплетничающий обозреватель, ты спортивный журналист».

Она рассмеялась над ним. «Наверное, во мне немного и того, и другого». Она вернулась к дивану, плюхнулась на него и положила ноги в ботинках на журнальный столик рядом с его. Экземпляр «Sports Illustrated» соскользнул на пол. Она сказала: «Я думала, стоит ли мне вообще идти в этом направлении, но, Дэвис, у меня была та фотография. Что мне было делать? Не обращать на неё внимания? Мой босс вышвырнул бы меня из окна своего кабинета, если бы я это сделала». Она наклонилась вперёд и стёрла пятнышко грязи с ботинка. «Сейчас, в межсезонье, читатели хотят слышать только о Тибоу и его девушке».

«Все задаются вопросом, занимались ли они сексом».

«И это тоже, но я не прикоснусь к этому, пока Беннетт Джон не подтолкнет меня к краю пропасти».

Дэвис наклонился и поцеловал её. Она смотрела на него с расстояния меньше дюйма, не двигаясь и не говоря ни слова. «Ну, — сказал он, — всё было не так уж плохо, пока я не увидел, как ты выглядишь, словно олень в свете фар».

Она рассмеялась, обхватила его лицо руками и крепко поцеловала.

Она вскочила на ноги. «Хватит об этом, хотя всё было довольно приятно…»

Ну, почти отлично, может быть. Нет-нет, не двигайся, я пойду спать.

Его глаза загорелись, как маяк.

«Ты такой молодец. Я принесу тебе одеяла».

Он спросил у нее за спиной: «Это что, тот идиот Дэй Эббот?»

Это её остановило. «Дэй не идиот. Он милый, мне как брат». Он увидел ложь, притаившуюся на кончике её носа.

«Нет, брат не стал бы выключать мне свет за разговор с тобой.

Ты пошла в шикарный ресторан, на тебе было сексуальное платье и ходули.

Ради брата этого не сделаешь».

Он был прав, но она покачала головой. Неужели он поверит, что это просто привычка, ведь никогда не знаешь, кого увидишь в таком шикарном месте, как «L'Aubergine», а ей совсем не хотелось выглядеть собакой под руку с Дэем?

Он смотрел на неё, скрестив руки на груди, и ждал. «О, ладно», — и она решила признаться. «Дэй сделал мне предложение, если хочешь знать, но я отказала. Для меня это было большим сюрпризом, как, например, кто хочет выйти замуж за своего брата? Потом я почувствовала себя такой виноватой, потому что не поняла…

Нет, это не совсем так. Я знала… — Она остановилась, начала тереть виски, а потом, как назло, ухмыльнулась ему. — Боже, ты меня поцеловал. Не думаешь же ты, что ты тоже хочешь на мне жениться? Я побью рекорд. Клянусь, я выложу…

если это произойдет, со всеми подробностями».

Он чуть не сказал, что ей стоит начать блог вместе с ним, но вместо этого собрался с мыслями и сказал: «Я забыл тебе сказать. Меня завтра приглашают на ужин к Шерлоку и Савичу. Пойдёшь со мной?»

Она кивнула и вышла из гостиной. Вскоре она вернулась с двумя одеялами и подушкой в руках. «Ты сможешь принять ванну через десять минут, хорошо?»

«Да, конечно. Привет, Перри?»

Она остановилась в дверях и оглянулась на него.

«Насчет того поцелуя...»

«Знаю, ты не это имел в виду. Как я уже сказал, ты парень, и, как любой парень, когда ты находишься рядом с самкой, то теряешь её, а потом очень быстро возвращаешься».

«Что это?»

«Ваше чувство самосохранения».

Он пристально посмотрел на неё и медленно кивнул. «Почти верно, но я говорил о том, как Дэй Эбботт тебя поцеловал».

"Идти спать."

Она заснула, слушая, как ветка большого дуба за окном ее спальни бьется о стену ее квартиры на ночном ветру.

Её резко разбудил тихий звук, донесшийся совсем рядом. Глаза распахнулись, сердце заколотилось, но она замерла и прислушалась. Дверь спальни медленно открылась, бесшумно, как только могла. Она потянулась к Кимберу у своей кровати, когда по смутным очертаниям в дверном проёме поняла, что это Дэвис. И она также поняла, что узнала его запах, и разве это не странно? Какой-то мускусный, смешанный с мягким ароматом её лавандового мыла. Она приподнялась на локтях и прошептала: «Что случилось? Что случилось?»

Она видела, как он приложил палец к губам. Он прошептал в ответ: «Оставайся на месте. Что бы ты ни услышала, оставайся на месте».

Он не закрыл дверь спальни, но в следующее мгновение исчез. Она схватила свой «Кимбер» с прикроватного столика, увидела, что уже почти полночь, сунула пистолет под подушку, чтобы заглушить любой шум, и передернула затвор. Она выскользнула из кровати и тихонько выскользнула в коридор, прежде чем остановиться и прислушаться. И тут она услышала – кто-то у входной двери пытался войти. Затем она услышала, как медленно открылась дверь. Она приготовилась к тревоге, но там была тишина.

Почему он не грохнул так громко, чтобы разбудить всех соседей? У неё была лучшая из возможных сигнализаций, так сказал охранник, когда устанавливал её. Она услышала дыхание. Она прижалась спиной к стене, делая крошечные шаги по холодному деревянному полу.

Тот, кто проскользнул внутрь, уже вошёл через парадную дверь, и она слышала только его дыхание. И это был не Дэвис. Странно, как она вообще узнала его дыхание. Где же Дэвис?

Она вошла в гостиную, по-прежнему прижимаясь спиной к стене.

В окна светила четверть луны, заливая комнату мягким серым светом. Теперь она слышала тихое, ровное дыхание Дэвиса.

Она услышала, как Дэвис тихо и совершенно спокойно сказал: «Не двигайся, иначе я всажу тебе пулю прямо в ухо. Будет ужасно, но тебе всё равно».

Резкий крик, а затем Дэвис крикнул: «Перри, я знаю, что ты там. Включи свет».

Она щёлкнула всеми выключателями, и гостиная залилась ярким и резким светом. Она увидела, как Дэвис обнимает молодого человека за шею, а его «Глок» зажат у него в ухе.

Она посмотрела в белое, испуганное лицо Карлоса Акосты.

Она сказала: «Это лучшая сигнализация из всех, что есть. Как ты сюда попал?»

«Глок» выскочил из его уха и уперся в висок.

«Ну и что?» — спросил Дэвис.

Молодой человек облизнул губы, перевёл взгляд с Дэвиса на Перри. Он не пошевелился. «У меня был код. Я думал, ты меня не услышишь. Я не знал, что он здесь».

Дэвис обыскал его, подвёл молодого человека к стулу и толкнул его на пол. «Ты усвоил ценный урок: никогда не будь любителем в игре профессионалов».

Карлос не двигался. Он смотрел на Перри, которая шла к нему, а Кимбер шла рядом. Она остановилась прямо перед ним. «Неважно, что этот парень здесь. Я бы и сам тебя одолел, Карлос».

Она наклонилась к нему. «Послушай, Карлос, мы все беспокоились за тебя, особенно мистер Салливар. И твоя мать, и Изабель. Мы боялись, что ты мёртв». Она выпрямилась. «Но ты не мёртв, ты ждал, чтобы напасть на меня. Почему?»

Его взгляд метнулся к пистолету, который она небрежно держала в руке, а затем снова к ее лицу.

«Я должен был оставить сообщение, а не причинять вам вред. Я бы не причинил вам вреда, мисс Блэк».

Дэвис спросил: «Где сообщение?»

«В моем кармане».

Перри вытащил из кармана куртки сложенную записку. Вместе с ней выпал презерватив. Она подняла пачку и помахала ею перед его лицом. «Понятно, записка мне, а дальше что? Изнасилование?»

Он выглядел потрясённым, покачал головой. «Нет, никакого изнасилования, клянусь. Я купил его и сунул в карман. Изабель…»

Дэвис поднял руку. «На данный момент хватит о безопасном сексе с Изабель. Перри, прочти записку».

Она положила «Кимбер» на журнальный столик, медленно вытащила сложенный лист бумаги и прочитала:

БЕГИ, ЧЁРНЫЙ. ТЫ В НЕБЕЗОПАСНОСТИ.

«Разве это не прелесть?» — сказал Дэвис. «Кто дал вам записку и код к этой системе сигнализации?»

«Я написала записку. Он мне сказал. Я не знаю, кто это был. Он позвонил мне на мобильный и угрожал, если я не сделаю то, что он сказал. Я не знаю, кто это был, клянусь».

«Не прокатит», — сказал Дэвис. Он схватил Карлоса за воротник, вытащил его из кресла и встряхнул, как собаку. «Скажи мне правду, или я засажу тебя в тюрьму ФБР. Ты не выйдешь, пока не станешь старше своей матери. Ты хоть представляешь, сколько преступлений ты совершил? Тебе повезло, что ты жив и зашёл сюда — и всё для того, чтобы оставить сообщение? Тебе не приходило в голову, что тот, кто тебя сюда послал, хотел тебя застрелить? Хотел заткнуть тебе рот навсегда? И это сделаем мы, а не он? Кто бы тебе ни угрожал, не думаешь ли ты, что было бы разумнее позволить нам тебя защищать?»

У Карлоса кадык выгнулся.

«Я на самом деле не знаю, кто он», — повторил он шёпотом.

Перри сказал: «Вы сказали, что он нам угрожал. Кто такие „мы“?»

«Если бы я не оставила эту записку здесь, он сказал, что убьёт Изабель».

Перри наклонился ближе. «Ты уверен, что это был он?»

Карлос кивнул. «Да, это был мужчина, по крайней мере, мне так кажется. У него был низкий голос, но какой-то приглушённый, словно он говорил через скомканный платок, как и в первый раз».

«В первый раз? Начнём с самого начала», — сказал Дэвис. «Когда вам позвонили в первый раз?»

«Он позвонил мне на мобильный на работу позавчера. Вот тогда-то

Он велел мне написать это сообщение на стене мужского туалета в « Post» . Я знал, что это неправильно, но мне это не казалось чем-то ужасным. Он всё знал обо мне, о моей семье, а я не гражданин.

Дэвис сказал: «Карлос, когда он впервые позвонил тебе, разве ты не задался вопросом, откуда он узнал номер твоего мобильного?»

Карлос помолчал, нахмурился, а затем покачал головой. «Нет, но потом я задумался. Я пролистал свои контакты, но это не мог быть никто из них. И они бы не дали мой номер незнакомцу».

Дэвис продолжил: «И это вы приходили сюда вчера вечером, раздавленная мисс…

Мотоцикл Блэка?

«Да. Извините, но да. Он позвонил мне ещё раз в тот день и сказал, что я должна сделать это и для него, иначе он позаботится о том, чтобы Изабель похоронили рядом с бабушкой на кладбище Медоулэнд. Он знал о нас всё».

Дэвис знал, что ему нужно всего лишь тщательно поискать информацию в интернете. Карлос был слишком напуган, чтобы осознать это. Но угроза, нависшая над девушкой, которую он любил, была настолько серьёзной, что молодой человек был готов пойти на всё, чтобы защитить её.

«И всё же он снова позвонил тебе, верно? Отправил тебя сюда сегодня вечером?»

«Нет, он звонил не мне. Я выбросила свой мобильный, чтобы больше его не слышать. Сегодня он звонил Изабель».

Перри спросил: «Где ты был?»

Он взглянул на свои кроссовки и что-то пробормотал.

"Что вы сказали?"

«В сарае мистера Салливара, на заднем дворе. Изабель приносила мне еду. Потом она узнала, что меня разыскивает ФБР, и я не знала, что делать. Мы думали сбежать, но сегодня этот мужчина позвонил Изабель на её же мобильный и заставил её принести еду мне».

Карлос покачал головой. «Я не хотел брать её телефон, потому что знал, что это он, хотя звонок был заблокирован, но я боялся не ответить».

«Конечно, ты должен был ответить. Я хочу, чтобы ты подумал об этом, Карлос.

Что именно он просил тебя сделать?

Карлос помолчал минуту, а затем нараспев сказал: «Он велел мне написать эту записку, именно этими словами, и положить её в конверт. Он велел мне вернуться к мисс Блэк в полночь и дал мне код от сигнализации – 25596. Он заставил меня записать его. Он сказал, что если я буду вести себя тихо, она не услышит меня из спальни. Он велел мне оставить записку у её кофейника на кухне, выключить сигнализацию и уйти».

У меня не было выбора. Я решилась на последнее, а потом сбежать одна. Брать Изабель с собой было бы неправильно. Её отец никогда бы мне этого не простил. Поэтому я подумала, что, возможно, вижу её сегодня в последний раз.

Я не имею в виду, что планировал заняться сексом с Изабель, но… — Он замолчал, и его гладкие, худые щеки покраснели.

Вот почему презерватив. Дэвис хотел рассмеяться, но не рассмеялся. Он толкнул Карлоса обратно на стул, похлопал его по куртке и выпрямился. Он позвонил Савичу.

"Ага?"

Дэвис услышал на заднем плане радостный смех — женский смех, смех Шерлока. Он прервал веселье.

«Карлос Акоста здесь, у Перри», — сказал он. «Оказывается, Карлос прятался в сарае мистера Салливара, а его дочь Изабель присматривала за его удобствами».

Когда через минуту Дэвис отключил свой мобильный, он посмотрел на стройного молодого человека, который действительно был похож на мистера Салливара, только на тридцать лет моложе.

Это был красивый молодой человек с тихим голосом, и он выглядел испуганным, по-настоящему испуганным. Как и следовало ожидать. Дэвис сказал: «Хорошо, Карлос, тебя пока не сажают в тюрьму. Но вы с Изабель проведете пару дней под стражей. Мы очень, очень внимательно изучим ваши истории». Он поднял Карлоса на ноги.

Перри протянула руку. «Дай мне презерватив».

Карлос пристально посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Дэвиса.

Она шлёпнула его по плечу. «Нет, идиот, это не для меня, а чтобы ты не трогал Изабель. Если, конечно, у тебя осталась хоть капля чести».

«Да, клянусь. Пожалуйста, нам нужно поторопиться. Когда он узнает, что я потерпел неудачу, он может убить Изабель».

Когда он узнает, что тебя не убили, а поймали, Это должно заставить его серьёзно задуматься. Дэвис сказал: «Он не подберётся близко к Изабель.

Я об этом позабочусь. Пойдём, Карлос.

Он обернулся у входной двери. «Не выключи свет, Блэк». Его взгляд метнулся к Кимбер, всё ещё лежащей на журнальном столике. «Держи пистолет поближе и включи сигнализацию».

Вашингтон, округ Колумбия

Раннее утро пятницы

У Блесседа снова почти не осталось наличных. До аварии — так он любил об этом думать — раздобыть наличные не составляло труда. Он мог пойти в банк — в его родном городе этого никогда не было, отец говорил, что это неразумно…

Он пристально посмотрел на кассира и очень вежливо попросил его или её отдать ему любую сумму, которую тот запросит. Он никогда не был жадным, как всегда проповедовал отец. Конечно, в тот вечер кассиру не хватало денег, и это вызвало бы шумиху, но это не было проблемой Блесседа.

Он не был похож на всех жалких людей, что бродили по земле, на стадо, которому приходилось работать или воровать, чтобы прокормиться. Он никогда не был таким, как они, и теперь не собирался с этим мириться.

Ему дважды пришлось воспользоваться ножом, чтобы добыть денег, и он уже ненавидел осознавать, кем стал. По крайней мере, теперь у него был пистолет агента Шерлока. Он заметил магазинчик «24/7» на тихой улочке. Он подождал, пока один из покупателей закроет за ним дверь, оставив за стойкой только Блесседа и пожилую женщину. Он нащупал в кармане «Глок» агента.

Он знал, что старушка смотрит на него с подозрением и, возможно, боится.

Сделай это, сделай это. И тогда Блаженный посмотрел ей прямо в тёмные, слезящиеся глаза и тихо сказал: «Открой кассу и отдай мне все свои деньги».

Он не думал, что будет бояться, бояться, что она закричит и выхватит пистолет. Он не боялся, что она выстрелит в него, а боялся, что он не справится. Его чуть не стошнило, пока он ждал, сердце колотилось, он не отрывал глаз от её лица. Но она улыбнулась ему и открыла старомодный кассовый аппарат. «Никаких 0-1 и 5-5», — сказал он, заикаясь от облегчения. Он смотрел, как она вытаскивает все десятки и двадцатки. Затем она подняла кассовый аппарат и вытащила аккуратную стопку…

полтинники и пара стодолларовых купюр.

«Пожалуйста, положите все деньги в сумку».

Она передала ему.

«Спасибо», — сказал Блаженный и повернулся, чтобы уйти.

«Что здесь происходит?»

Это был старик, вероятно, муж женщины, и он направил ружьё на Блесседа. «Ты, придурок, положи мои деньги обратно на прилавок! Сейчас же, или я тебе голову снесу!» Старый стервятник поднял ружьё и прицелился в голову Блесседа.

Блаженный стоял в десяти футах от старика. Слишком далеко, слишком далеко. Он положил сумку с деньгами на прилавок. Старик крикнул: «Что с тобой, Мег? Женщина, соберись и вызывай полицию!»

Но старушка лишь стояла, с лёгкой улыбкой на губах. «Что с тобой?» Он повернулся к Блаженному и шагнул к нему, держа пистолет наготове.

«Что ты с ней сделал?»

Блаженный посмотрел в его выцветшие глаза и сказал: «Пожалуйста, выстрели в Мэг. В голову, я думаю».

Старик спросил: «Что? Что ты сказал?» Затем он моргнул, развернул ружье и выстрелил жене в лицо.

Блессед отскочил назад, чтобы не попасть под выстрелы дробовика. Куски плоти и мозги разлетелись по полке с сигаретами за прилавком, а кровь брызнула во все стороны. Он больше не видел её и был благодарен, что она упала, не издав ни звука.

Ему не хотелось блевать. Ему хотелось кричать от удовольствия и облегчения. Он сделал это; одним взглядом, одним приказом он заставил старика выстрелить в неё – бац! Он вернулся. Блессед подошёл к стойке, взял сумку с деньгами, стараясь не смотреть на женщину сверху вниз, и, направляясь к двери, бросил через плечо: «А теперь выстрели себе в грудь».

Через стекло он увидел пару средних лет, направлявшуюся к магазину и о чём-то спорившую. Он вышел из магазина и подошёл прямо к паре. Когда выстрелы снова раздались, он спокойно сказал: «Привет. Вы меня не заметили».

Он кивнул паре и, насвистывая, пошёл дальше. Он ни на шаг не сбился с пути, слыша крики и вопли. Он был уже в полуквартале от места происшествия, когда услышал первую сирену.

Блессед сел в свою украденную «Тойоту» и поехал в Джорджтаун, припарковавшись в двух кварталах от дома Савичей, чтобы перестраховаться. Он видел, как Савич и Шерлок сели в ярко-красный «Порше» и выехали с подъездной дорожки. Рядом с женщиной в дверном проёме стоял маленький мальчик, махавший им рукой.

Он посмотрел на маленького мальчика и задумался.

Отдел по задержанию преступников

пятничное утро

Шерлок работала с Дейном Карвером над четырьмя странными убийствами с помощью удушения в Омахе, штат Небраска, когда Савич высунула голову из офиса и позвала ее.

Она сразу поняла, что что-то не так. В мгновение ока она оказалась у него в кабинете. «Что случилось?»

Савич глубоко вздохнул. «Всё в порядке. Это была Габриэлла. Я показал ей фотографию Блесседа, сказал быть начеку. Перед тем, как отвезти Шона в школу, она выглянула в окно и увидела, как из-за дерева выскользнул пожилой мужчина и спрятался за другим. Она узнала Блесседа. Она заперла двери и позвонила в полицию, так что Шон даже не заметил, что что-то не так. Потом ей удалось тайком позвонить мне. Я держал её на линии, пока не услышал стук в дверь и не узнал, что приехала полиция. Габриэлла соединила с офицером Блевинсом, и я рассказал ему о Блесседе. Сейчас его ищут».

Он глубоко вздохнул. «Я велел Габриэлле отвезти Шона в школу с полицейским эскортом. Она заберёт его позже, когда соберёт вещи для них обоих. Потом она отвезёт его к бабушке. Я позвоню маме и скажу, что Габриэлла и Шон будут сегодня днём».

Шерлок был бледным, как её белая рубашка. Он притянул её к себе. Он сказал ей в висок: «С Шоном всё в порядке. Блаженный к нему не подберётся».

Блессед понятия не имеет, где находится школа Шона, и у него нет навыков, чтобы это выяснить. Я попросил Габриэллу передать директору присмотреть за ним.

Всё улажено. Всё сделано». Он обнял её и медленно погладил по спине.

Она сказала ему в шею: «Я убью его сама, Диллон, и сделаю

Счастливого танца на его могиле. А потом я тебя ударю. Почему ты не рассказал мне о первом звонке Габриэллы?

Он сказал ей правду: «Я не хотел, чтобы мы оба испугались одновременно».

Он поцеловал её в висок. «Надеюсь, до убийства твоей Благословенной не дойдёт.

О, да, мне звонил Итан. Он, беременная Джоанна и Отем катаются на лыжах весной в Колорадо. Если Блессед действительно поедет в Тайтусвилль с мыслями о том, чтобы похитить Отем, ему не повезло. Ему и здесь не повезло, Шерлок.

Она снова сказала: «Но если он доберется до Шона...»

«Он этого не сделает. Ты же знаешь, что он этого не сделает».

Она откинулась назад, чувствуя, что все агенты в подразделении смотрят на них. Она похлопала Диллона по плечу, улыбнулась и отступила назад. «Знаешь, что я думаю? Мы идём не в том направлении. Думаю, пора его выследить, не так ли?»

Дом Натали Блэк

пятничное утро

Натали сказала: «Я никогда бы не подумала, что Карлос Акоста вчера вечером вломился в квартиру Перри».

Дэвис сказал: «Он был так напуган, что я боялся, что его вырвет на чудесный персидский ковёр Перри. В любом случае, теперь он в общежитии Джефферсона в Квантико. Савич хочет держать его рядом и в безопасности, посмотреть, не уловило ли его подсознание что-то о телефонных звонках, чего Карлос сразу не вспомнил. Они также поговорят с Изабель сегодня утром».

«Эта записка, которую он собирался передать, пугает меня, Дэвис. Перри — часть всего этого, теперь больше, чем когда-либо. И я не понимаю, почему. Беги, Блэк...»

Ты не в безопасности . Почему эти люди преследуют Перри? Знает ли она что-нибудь об этом, о чём мне не рассказала? Они что, давят на меня, угрожая ей, чтобы я ушёл в отставку?

Дэвис сказал: «Мы выясним, почему, Натали. Перри следит за ней, так что никто не подойдёт близко. Она будет начеку». Хотя она и не спала прошлой ночью, он знал, что страх способен затуманить мозги. «Я позвонил ей прямо перед тем, как постучал к тебе. С ней всё хорошо, она в « Post» , и она работает. Она говорит, что ей нужно написать статью».

Натали почтительно улыбнулась ему и вздохнула: «Мне жаль Карлоса и Изабель».

«Ему повезло, что он жив», — сказал Дэвис. «Тот, кто его подговорил, был проницателен — телефон, несомненно, нельзя было отследить. У нас осталось очень мало информации. Он знал код её сигнализации, а значит, тот, кто дал ему номер, имел к нему доступ. И это наводит меня на мысль, что всё это ближе к дому, чем кажется. Скажите, Натали, ваш сводный брат Милтон всё ещё в Вашингтоне?»

«Да, он всё ещё в «Уилларде». Он утверждает, что это единственный цивилизованный отель в Вашингтоне».

«Думаю, пришло время навестить его».

Дэвис встал. «Я уже поговорил с мистером Салливаром, сказал ему, что они заберут Изабель для допроса. Мне пришлось объяснить ему причину. Мистер Салливар позаботится о том, чтобы она провела следующие несколько дней у родственника за городом, а не под опекой. Он был благодарен. Потом он прямо спросил меня, где прятался Карлос, и я ему рассказал. Изабель ждёт серьёзный нагоняй».

Он добавил, не задумываясь: «Я не сказал ему о презервативе».

«Презерватив? Какой презерватив?»

«Да, ну, не волнуйся, Перри забрал».

За это он получил по плечу. Дэвис объяснял, как вдруг из его мобильного раздался трек «Ball and Chain» группы Social Distortion.

Дэвис наблюдал, как она расхаживает взад-вперед по столовой, шагая так же широко, как и дочь. Он слушал, изредка задавал вопросы. И вскоре он уже улыбался. Наконец-то, подумала она, должно быть, случилось что-то хорошее.

Дэвис выключил свой мобильный.

«Ну? Что это вообще было?» Она встала перед ним, уперев руки в бока.

«Хэмиш Пендерли позвонил в CAU — помните, он глава оперативно-командного подразделения Скотланд-Ярда».

Натали выглядела так, будто была готова броситься на него и вырвать слова прямо из его рта.

«Пендерли сказал, что они сопоставили фрагменты краски с вашим «Ягуаром», Натали, так что у нас есть подтверждение того, что они нашли машину, которая пыталась столкнуть вас с дороги недалеко от Кентербери».

Он думал, она сейчас пустит танцевать. «Здорово. Кто был за рулём?»

Владелец машины, Грэм Саддсби, арестован. Он — шофер на пенсии, который сейчас проводит большую часть времени в местном пабе; именно там его и нашли. Он утверждает, что кто-то, должно быть, задел машину, когда она была припаркована на улице, и именно в таком состоянии он её и обнаружил.

Ложь, конечно. Теперь дело за британцами: нужно убедить его, что лучше сказать правду.

«Теперь, когда он у них, миссис Блэк», — сказал Хули с порога,

«Пройдёт совсем немного времени, и они всё узнают. Полиция в Англии — они жёсткие и суровые, без дураков, если хотят что-то от тебя вытянуть».

Конни спросила у него за спиной: «Откуда ты знаешь?»

«Я был женат на одной из них некоторое время назад», — сказал Хули как ни в чем не бывало,

«и она, черт возьми, чуть не убила меня».

Дэвис смотрел вслед Хули, пока тот шёл к передней части дома, насвистывая, чтобы не сбиться с пути. Он оглянулся на Конни и заметил, что она улыбается ему вслед. Серьёзно, Конни и Хули?

«Дэвис, раз уж ты собираешься поговорить с моим братом Милтом, я должен тебе кое-что сказать. Он был у меня сегодня утром».

Уиллард

Вашингтон, округ Колумбия

Пятница, полдень

Перри вошёл в пустой лифт раньше Дэвиса и нажал кнопку. «Да ладно, Дэвис, перестань дуться. Я знаю, тебе было тяжело позвонить мне и признаться, что я тебе для чего-то нужен, но это было разумным решением. И ты прав, дядя Милтон будет более открыт для разговора, пока я с тобой».

В одиночку ты бы напугал его до смерти.

«Дядя Милт меня боится? Сомневаюсь, ведь он меня знает. Я встретил его на вечеринке во вторник вечером».

«Да, он знает тебя как горячего парня моей матери. Для него будет шоком встретить тебя в роли важного агента ФБР, который придёт его допрашивать».

Бровь поползла вверх. «Я выгляжу горячо?»

Она закатила глаза. «Да ладно, Дэвис, пора взяться за дело серьёзно». И добавила с явным удовлетворением: «Теперь, когда нашли машину, которая пыталась столкнуть маму с дороги в Англии, все злонамеренные слухи должны скоро утихнуть. Если они выяснят причину, я уверена, что это попадёт на первую полосу».

Дэвис сказал: «Пока что единственное, что они могут доказать, — это то, что кто-то скрылся с места автомобильной аварии, и это никогда не оспаривалось. Я не знаю английской прессы, но в США шестеренки, ведущие к исправлению печатных материалов, вращаются очень медленно, если вращаются вообще. Никто никогда не спешил замалчивать громкий скандал, используя нечто столь неудобное, как правда».

Перри это не понравилось, но он был прав. Она подошла и постучала в дверь номера.

Внутри, у окна, стоял Барнаби Иган, потирая виски. Он...

Головная боль. Он не хотел отвечать на стук в номер мистера Холмса. Ему хотелось тишины, рюмочки односолодового виски и постели на часок, но этому не суждено было сбыться. Он выглянул и увидел крупного мужчину в кожаной куртке, который не улыбался, и, как ни странно, Перри Блэк, племянницу мистера Холмса, стоящую рядом. Он всё ещё не мог забыть её статьи о профессиональном футболе – странное занятие для женщины, как он всегда считал, – но родители сенатора были от неё в восторге. Что касается сенатора, он бормотал себе под нос: «Что-то вроде этой проклятой девчонки – это неестественно, но чего ещё ожидать, учитывая, кто её отец?» Он открыл дверь. «Мисс Блэк? Что вы здесь делаете? И кто это?»

«Привет, Барнаби», — сказал Перри. «Мы пришли увидеть моего дядю».

«Ну, сейчас он отдыхает, и я думаю, будет лучше, если...»

Дэвис продемонстрировал свою репутацию в ФБР.

«О», — он взглянул на Перри. «Почему ты здесь с ФБР, Перри?»

«Я ему помогаю». Она одарила его широкой улыбкой, а затем представила двух мужчин, добавив: «Барнаби работает с дядей Милтом уже почти пять лет, не так ли, Барнаби?»

«Без двух месяцев до пяти лет», — сказал Барнаби, — «но кто считает?»

Дэвис услышал легкую шепелявость, которая показалась ему очаровательной.

«Пожалуйста, пригласите его выйти, мистер Иган, — сказал Дэвис. — Мне нужно с ним поговорить».

Барнаби вздохнул: «Он очень расстроен, Перри».

«Ну, как и все мы, и именно поэтому агент Салливан здесь».

Барнаби открыл рот, потом закрыл, и Перри поняла, что дядя Милт расстроен вовсе не из-за сестры. Она всматривалась в аскетичное лицо Барнаби в поисках подсказки, но не нашла её. С другой стороны, Барнаби редко выдавал что-либо.

«Пожалуйста, приведите его, мистер Иган», — снова сказал Дэвис.

Дэвис и Перри остались любоваться прекрасной гостиной в номере «Линкольн», оформленной в сине-золотых тонах, с красивыми полосатыми обоями на одной стене и синими шторами, открывающимися во двор. Дэвис задумался, сколько Милтон выкладывал за ночь в этом чудесном месте, где можно было преклонить голову.

«Перри».

Они обернулись и увидели дядю Милтона, стоящего в дверях, похожего на настоящего бостонского брамина. Его ярко-рыжие волосы с седыми прядями были элегантно уложены. На нём были строгие чёрные брюки, белоснежная рубашка и чёрные кожаные мокасины на длинных, узких ногах. Он совсем не выглядел так, будто только что выспался. Дэвис подумал, что он выглядит так, будто принял какое-то решение, словно возглавит миссию. Или всё это было частью его профессионального политического арсенала?

«Дядя Милтон. Это Дэвис Салливан. Он…»

Дядя Милт кивнул мужчине рядом с собой. «Барнаби сказал, что он агент ФБР, но это тот человек, который торчал у твоей матери в Арлиссе».

Вечеринка во вторник вечером, мы с ней танцевали, словно они были любовниками. Я считал их возмутительными…

«На самом деле, сэр, я защищал посла Блэка».

Это заставило Милтона задуматься, но лишь на мгновение. Он пожал плечами. «Понятно.

Удивительно, что ФБР одобряет такое поведение, но как бы то ни было — и мне жаль это говорить, Перри, — со стороны Натали было бы достойнее назвать его именно так на вечеринке, чем создавать у всех впечатление, что он был кем-то совершенно другим. Впрочем, Натали любит быть в центре внимания.

Дэвис сказал: «Значит, вы не верите, что жизнь вашей сестры в опасности, мистер?»

Холмс?»

«Я не думаю, что она лжёт именно о том, что случилось с ней в Англии, нет, но, думаю, она вполне может преувеличивать. Конечно, она была очень расстроена самоубийством Джорджа МакКаллума, и её в этом обвиняли.

Вероятно, она ошибочно приняла аварию за покушение, не так ли? Неудивительно, что пресса ей не поверила. В любом случае, всё это очень расстроило. Натали, меня, моих родителей…» К концу этого необычного монолога его бостонский акцент стал просто слышен.

Перри перебила его резким голосом: «Конечно, вы правы, дядя Милтон, мои бабушка и дедушка очень расстроены, потому что они боятся за мою мать.

Они ей верят, дядя Милтон. Я не понимаю, почему ты не веришь.

Милтон проигнорировал это, неопределенно махнул рукой. «Арлисс звонил мне сегодня утром, попросил убедить твою мать уйти в отставку. Это неудивительно. Как бы тяжело это ни было для всех нас, мне нужно думать о своём будущем». Словно понимая, насколько эгоистично это прозвучало, он прочистил горло, отступил назад, попытался изобразить пренебрежительную улыбку. «Послушай, я баллотируюсь на переизбрание, и такой скандал… ну, он может меня погубить. Лучше, чтобы Натали ушла в отставку, Перри, как можно скорее, это лучше для всех нас, кто её поддерживал. Это даст избирателям время забыть обо всём, что произошло в Англии перед осенними выборами».

Перри сказал: «Значит, ей стоит переехать во Флориду, носить солнцезащитные очки, чтобы туристы её не узнавали? Может, рисовать карикатуры на пляже или заняться виндсёрфингом?»

В глазах Милтона Холмса не было и тени юмора, когда он смотрел на неё. Сарказм Перри повис в воздухе, оставаясь незамеченным и без ответа. Она поставила Милтона в тупик. Вот, подумал Дэвис, каково это – быть политиком, которому наставили оружие.

Он сказал: «Раз уж вы упомянули о своём будущем в политике, сэр, вам следует знать, что Скотланд-Ярд идентифицировал автомобиль, использованный для нападения на посла Блэка в Англии. Владелец задержан. Ваши избиратели, возможно, вскоре увидят вашу сестру жертвой, когда это преступление будет раскрыто. Поэтому вам, возможно, будет выгодно изобразить из себя верного брата, поддерживающего свою сестру во всех её невзгодах, всегда храброго и стойкого, всегда готового помочь».

назад, а не выглядеть ревнивым сводным братом, который бросает свою сводную сестру под автобус, чтобы защитить свою собственную шкуру».

Милтон, казалось, не мог этого осознать. Он взглянул на Барнаби, который быстро моргал, переводя взгляд с Дэвиса на своего босса. Дэвис заметил, как дядя Милт в тот момент был готов поставить его на место. Он выпрямился, довольно внушительно, на самом деле. «Кому какое дело, что делает полиция в Англии?

Что они говорят, что они теперь заявляют? Мы здесь, и этот бардак здесь с тех пор, как Натали принесла всё это с собой.

«Я думала, вопрос в том, не выдумала ли она все это», — сказала Дэвис.

Барнаби прочистил горло. Голова у него раскалывалась. Он хотел лишь, чтобы все эти люди ушли, и у него был уютный тёмный уголок, но этого не будет. Его первостепенной задачей было защитить сенатора, что он и сделал.

«Агент Салливан, сенатор Холмс никогда не говорил этого прямо. Он расстроен, как и все мы, а теперь вы говорите нам, что всё произошедшее в Англии — правда?

Нет никаких сомнений?

Дэвис увидел, что это интервью вскоре сошло с рельсов. Он быстро сказал:

«Давайте сядем и обсудим это, хорошо, мистер Холмс?»

«Здесь сенатор Холмс», — сказал Барнаби. Он обменялся взглядами со своим работодателем и сказал: «Прошу вас, садитесь сюда». Он указал на сине-золотой диван. «Кто-нибудь из вас хочет кофе?»

Дэвис покачал головой. Дядя Милтон сел в одно из прекрасных кресел в федеральном стиле, закинув ногу на ногу и приняв крайне оборонительную позу – руки на груди. Он пытался взять себя в руки, но Дэвис заметил в нём настороженность, и что это было? Может быть, страх? Он надеялся на это. Теперь пришло время сосредоточить этот страх. Дэвис сказал: «Что касается причин вашего пребывания в Вашингтоне с понедельника, сенатор Холмс. Наш офис проверил ваши финансы, финансы всей семьи, включая все ваши расходы здесь, в Вашингтоне». Он сделал паузу, чтобы до него дошёл этот факт. «Мы знаем, что у вас довольно много личных долгов. Я знаю, что ваша кампания тоже нуждается в деньгах, и что вы попросили свою сестру о значительном пожертвовании».

Дэвис увидел возмущение на лице Холмса, когда он узнал, что его финансы раскрыты.

Но он сумел взять себя в руки. Он сказал, и голос его был по-настоящему спокойным:

«Политики просят денег у многих, самых разных людей, агент Салливан. Это факт нашей политической жизни». Он пожал плечами, пытаясь снова изобразить пренебрежительную улыбку.

«К сожалению, моей сестре не нравятся мои политические взгляды, поэтому у меня не было оснований полагать, что она даст мне денег».

«Может быть, она так и поступит, потому что ты ее брат?»

«Нет, это никогда ее не трогало; ничто не трогает Натали, когда она приняла решение».

Перри подался вперёд. «Если ты здесь не для того, чтобы просить денег у мамы, дядя Милтон, то почему ты сейчас здесь, в Вашингтоне?»

Её дядя не смотрел ей в глаза. Он разглядывал свои прекрасные итальянские туфли, нахмурился. Барнаби спокойно ответил: «Сенатор в Вашингтоне, потому что его пригласили очень влиятельные люди, которые хотели бы, чтобы он баллотировался в Сенат США. У него назначены встречи, — он взглянул на часы, делая искусно выверенный жест, — уже совсем скоро, так что сенатор не может уделять вам много времени».

Перри с бесстрастным лицом спросила: «Хотели бы эти люди, с которыми вы встречаетесь, чтобы вы баллотировались в Сенат США, если бы вы проиграли гонку за место в сенате штата Массачусетс?»

Милтон прочистил горло и сказал спокойно, как государственный деятель: «Было бы, конечно, полезно, если бы я баллотировался в Сенат США, занимая руководящую должность».

Дэвису надоело нытьё и уловок. Пришло время встретиться с ним лицом к лицу. Он сказал: «Сенатор Холмс, не думаете ли вы, что нам стоит рассказать Перри то, что мы оба знаем?»

Милтона словно пронзил электрический разряд. Он резко выпрямился, запрокинув голову. «Вы ничего не знаете из того, что мне интересно услышать, агент Салливан. Мне нечего сказать Перри. Вы оба должны немедленно уйти. Мне нужно кое с кем встретиться».

«Я провожу вас», — сказал Барнаби и направился к двери.

Но Дэвис не двинулся с места, и Перри тоже. Он не отводил взгляда от лица Милтона. «На самом деле, Перри, присутствие твоего дяди Милтона здесь, в Вашингтоне, имеет гораздо большее значение. Он надеется пообещать партийным воротилам, что у него в кассе будут все необходимые деньги для его кампании, что ему не понадобится их финансовая поддержка, если они поддержат его как кандидата через два года. Видишь ли, у твоего дяди Милтона был план». Он подождал немного, но Милтон не произнес ни слова.

Дэвис продолжил: «Натали рассказала мне, что он приходил к ней домой. Он сказал твоей матери, что продолжит поддерживать её публично, оказывать ей всю возможную поддержку.

Он мог бы, если бы она финансировала его кампанию или убедила ваших бабушку и дедушку сделать это. Что плохого в том, что они помогали друг другу, в конце концов? Иначе, сказал он ей, он будет более резким, скажем так, с прессой, отстранится от её проблем, обрежет парашютные стропы. Он рассуждал так: если её собственная семья выскажет сомнения в её психическом здоровье, в её правдивости, что это ей даст?

Лицо Милтона было пугающе красным. Дэвис надеялся, что его не хватил удар. Он сказал: «Мы говорили, сэр, с Натали и я».

Милтон вскочил на ноги. «Так Натали тебе и сказала! Я знал, что не могу доверять её слову, хотя она и обещала мне, что никому ничего не расскажет.

Она всегда была лгуньей и обманщицей.

Дэвис улыбнулся ему и откинулся на диванные подушки, словно пытаясь разозлить его. «Она обещала вам не рассказывать родителям, сенатор Холмс. Это было бы слишком унизительно для вас всех.

Твоя мать рассказывала мне, Перри, что, когда он закончил свою тираду, она посмеялась над ним и велела ему делать всё, что в его силах. Она сказала, что очень печально, что, если он попытается опозорить родную сестру, это положит конец его карьере. Она не была уверена, верит ли он ей.

Перри переводила взгляд с Дэвиса на дядю и обратно. Она просто не могла поверить в его предательство. Дядя Милтон всегда казался ей приятным, немного неуклюжим, возможно, даже несколько напыщенным, и всегда находящимся в тени сестры, и неудивительно. Обаяние и ум Натали Блэк сияли, как маяк, по сравнению с редкими проблесками её брата. Она не хотела мириться с его предательством. Это было почти невыносимо.

Краем глаза она заметила Барнаби. Он словно пригвождён к полу, не отрывая взгляда от лица её дяди, и она увидела в его взгляде то же самое предательство, которое, как она знала, должно быть, было и в её собственном. Она спросила в холодной, оглушающей тишине: «Значит, то, что ты нам сказал о маме, ты следовал своему сценарию, чтобы посмотреть, как мы отреагируем?»

Дядя Милтон молчал.

«Нет, я бы тоже ничего не сказала, дядя Милтон». Перри медленно поднялась и посмотрела на него сверху вниз. Она услышала, как Барнаби прочистил горло позади неё, но не обернулась. «И ты ничего не говори, Барнаби». Она сказала дяде холодным, совершенно осуждающим голосом: «Ты жалкий червь, не так ли? Я отрекаюсь от тебя». Она помолчала немного, а затем добавила: «Ты пытался сбить мою мать в Бакнер-парке? Это ты мне угрожал?»

Его лицо побледнело. Он протянул Перри дрожащую руку. «Что?

Что ты сказал? Нет, конечно, нет. Поскольку моей кампании нужны деньги, ты подозреваешь меня в попытке убить собственную сестру и в угрозах тебе, моя племянница? Ситуация совсем не такая, как ты думаешь, Перри, правда, совсем не такая. Послушай меня, ты должен понять. Ты же знаешь, что в этой стране невозможно победить без больших денег. Конечно, мне нужны деньги, чтобы провести успешную кампанию, и ты…

Знай, у твоих бабушек и дедушек столько денег, больше, чем они могут потратить. Но они отказали мне, своему единственному сыну! Сколько мужчин могли бы избраться в Законодательный суд Массачусетса, как я? Но им этого оказалось мало. — Он замолчал, тяжело дыша, с красным лицом.

Милтон посмотрел прямо на Перри. «Твоя бабушка говорила мне, что если бы у меня была хотя бы половина таланта твоей матери, ума твоей матери, я бы смог профинансировать свою кампанию, а не сидеть на шее у них и их друзей». Он всё ещё тяжело дышал, его рот шевелился, и слова сами собой вырывались: «Отец сказал мне, что, по его мнению, всю идею баллотироваться в Сенат подкинула моя жена». Он помолчал, пытаясь взять себя в руки, и сделал несколько глубоких вдохов.

Дэвис понял, что он запомнил то, что говорили ему родители, запомнил слово в слово.

Удивительно, но годы тренировок Милтона дали о себе знать, и его голос зазвучал более рассудительно. «Но я бы никогда не причинил вреда твоей матери или тебе, Перри. Я восхищаюсь Натали, всегда восхищался. В этом виноваты твои бабушка и дедушка».

Перри тонул в своих оправданиях, в горечи и гневе на всех, кого она любила, в своей неспособности взять на себя ответственность за содеянное. Её желудок скрутило и скрутило. Она сглотнула желчь. Барнаби подошёл к ней, и она увидела, что его лицо обесцветилось, стало бледным как смерть. Как у неё? Она снова спросила дядю: «Ты пытался убить мою мать в Бакнер-парке? Сбил её?»

«Конечно, нет! Зачем? Я даже не вожу машину по этому чёрному городу!»

Барнаби прочистил горло, но голос его дрожал. «Он действительно не знает, мисс Блэк».

Она сказала, снова взглянув на своего дядю, человека, в чьих жилах текла ее кровь,

«Дядя Милтон, надеюсь, мама расскажет моим бабушке и дедушке, что ты сделал. Надеюсь, они тоже отрекутся от тебя». И Перри вышел за дверь.

Дэвис не произнес больше ни слова, просто последовал за ней из номера «Линкольн» по длинному коридору к лифту. В лифте было две пары, поэтому они молчали. Когда они дошли до вестибюля, Перри схватил его за рукав. «Ты мне не сказал».

"Нет."

Она ударила его по руке. «Почему бы и нет? Ты должен был предупредить меня о том, что он сделал, чтобы я не была ошеломлена…»

Дэвис чувствовал, что на них смотрят, поэтому продолжал идти. Она последовала за ним по пятам, выйдя из отеля и ощутив свежий воздух. Дэвис вдыхал его, ощущал лёгкий аромат выхлопных газов, витавший в воздухе. «Я люблю этот город».

Она схватила его за руку и пожала её. «Лучше поговори со мной, Салливан, дай мне объяснение, не то я тебя в порошок сотру».

Он повернулся к ней. Толстая прядь волос выбилась из косы и упала ей на нос. Глаза потемнели от боли. Он…

Он легонько положил руку ей на плечо. «Если бы я сказал тебе, ты бы бросилась за ним, как только увидела. Ну же, ты же знаешь, что я права, ты бы ни за что не сдержалась. И то, что ты была рядом с дядей Милтом, когда я ему рассказала, было лучшим шансом докопаться до истины, если правда была глубже и твой дядя был в этом замешан. Но он не причастен. Забудь, Перри, забудь».

Она посмотрела ему через плечо. «Я хочу убить его», — медленно проговорила она.

«Тогда мне придется вас арестовать».

«Он бесчестный мерзавец, и мне следовало бы бросить его в Потомак вместе с цементным блоком, привязанным к его итальянским туфлям. Да я бы мог писать свой чёртов блог из тюрьмы, без проблем».

«Тем не менее, он не пытался сбить твою маму или угрожать тебе, Перри. Он весь в политике, и он не лучше и не хуже большинства этих придурков в Конгрессе. Если бы вы хотели его наказать, у вас бы закончились цементные блоки. Теперь остаётся только уйти».

Он был прав. Ей хотелось выть, кричать, но она не стала. «Если ты думаешь, что я тебя прощаю, то это не так», — сказала она. «Я возвращаюсь в « Пост» одна».

Она подтянула сумку с компьютером на плече и помчалась через улицу под гудящие гудки и ругательства. Она крикнула через плечо:

«И я скуплю весь цемент в городе».

Дэвис не двигался. Он смотрел ей вслед, пока она не добралась до другой стороны целой и невредимой, не села в подъехавшее такси и не уехала. Он волновался, поскольку не знал её достаточно хорошо, чтобы предположить, как она справится со всей этой яростью.

Он был рад, что не рассказал Перри о финансовых проблемах ее дяди Милтона, в том числе о даме, которой он платил каждый месяц и которую навещал всякий раз, когда приезжал в столицу.

Дом Савича

в пятницу вечером

Благословенному Бэкману не было холодно, поскольку он купил в «Гудвилле» перчатки на шерстяной подкладке и толстый рыбацкий свитер, чтобы надеть его под пальто бродяги, но он снова затек в своем скрюченном положении, поэтому ему пришлось встать и потянуться.

Он сделал несколько шагов к дому, прижимаясь к деревьям и кустам, высматривая соседей. Последнее, чего ему хотелось, — это чтобы снова появились полицейские.

Хорошо, что он заметил утром, как латиноамериканка наблюдала за ним из дома, и ушёл оттуда. Возвращаться было опасно, даже после наступления темноты. Вокруг будут копы; он знал, что они ищут его повсюду, а после того, как его фотография появилась на экране, нужно быть осторожным. Но он больше не мог их ждать. Он должен был действовать; он должен был сделать это, чтобы его мать упокоилась с миром. Неужели хранительница из его снов – действительно его мать, этот бестелесный голос, такой нежный и чистый, обещавший ему успех? Эта мысль радовала его сердце.

Эти двое, Савич и Шерлок, теперь всегда были вместе, и он знал, что ему придётся сражаться с ними вместе, но он подождёт, пока они не будут безоружными, может быть, когда они будут в постели, уютно и комфортно устроятся. Ему придётся сразу же застрелить Савича, и тогда Шерлок будет совсем несложно. Он мог бы заставить её выстрелить себе в рот или отстрелить себе голову, но ему всегда хотелось задушить её, увидеть, как жизнь угасает в её глазах, как погасли глаза его матери в последний день, когда он видел её в той ужасной больнице.

Ему пришлось отступить в кусты, когда он увидел подъезжающие две машины: одна заехала на подъездную дорожку Савича, другая прижалась к обочине. Он наблюдал, как трое людей вошли внутрь. Он понятия не имел, кто это, да это и не имело значения.

Кем бы они ни были, они мешали ему осуществить свои планы.

Через некоторое время он добрался до окна гостиной и заглянул внутрь. Там никого не было, но он услышал слабые голоса и смех, доносившиеся из другой комнаты. Он прошёл вдоль дома, пока не заглянул в столовую. Он увидел Савича, улыбающегося и кивающего, самодовольного, болтающего с женщиной и двумя мужчинами за столом. Он не мог разобрать, о чём они говорили, но видел спагетти, кукурузу в початках, чесночный хлеб и большую салатницу на столе. Он мог поклясться, что чувствовал запах чеснока. В животе заурчало. Он и не подозревал, насколько голоден.

Оба мужчины выглядели молодыми и суровыми, как Савич, с острым взглядом и уверенностью в себе, готовыми покорить мир. Вероятно, агенты ФБР. На одном из них была чёрная водолазка под очень стильным чёрным пиджаком, на другом – белая рубашка с закатанными до локтей рукавами. Молодая женщина рядом с ними тоже казалась достаточно накачанной, чтобы быть агентом, он не мог сказать. Разве им всем не было весело?

Агент Шерлок восседала на дальнем конце стола, её густые рыжие волосы блестели под люстрой. Она выглядела довольной и расслабленной, держа в руке вилку со спагетти, и кивая в ответ на слова одного из мужчин. Она выглядела великолепно, подумал он. Она будет выглядеть так, пока он не сомкнёт руки на её тонкой шее и не выжмёт из неё всю душу.

Блаженный выпрямился. Ему показалось, что эти люди пробудут здесь долго. Стоит ли рискнуть и остаться, пока они не уйдут, надеясь, что его никто не увидит?

У него снова заурчало в животе. Ему нужно было поесть, а потом он решал, возвращаться или нет.

Дом Натали Блэк

в пятницу вечером

Натали обычно любила, когда ложилась спать в кромешной тьме, но не сегодня. Она чувствовала себя слишком тревожно, слишком на взводе. Ей предстояло что-то понять, что-то неприятное и реальное, находящееся за пределами её досягаемости, но она никак не могла этого постичь. Всё, что произошло, и в Англии, и здесь, дома, кружилось у неё в голове, словно разбросанные клочья бумаги на сильном ветру.

Ей нужно было сосредоточиться. Почему президент всё ещё её защищает? Она ухмыльнулась.

—Торн, президент — она ясно помнила его в двадцатилетнем возрасте, даже тогда гладкого и дерзкого, всегда готового нарушить правило, но очень умного.

Он всегда был рядом, лучший друг Брандейджа с первого курса, потом и её, и с его стороны было ещё много всего, но об этом никто не говорил, пока Арлисс не подошла и не спросила её об этом. Они вчетвером так хорошо сошлись, что их дружба стала глубокой и крепкой, и продлилась долго.

Но теперь Брандейдж был мёртв. Торнтон был, чёрт возьми, президентом Соединённых Штатов, обладающим высшей властью над её будущим. Сколько ещё он сможет противостоять своим советникам, всем партийным шишкам, всему давлению общественности, которая желала её смерти? И что потом? Позор, да, но закончится ли всё этим? Если кто-то хотел большего, чем просто опозорить её, если он хотел её смерти, что могло бы его остановить? Возможно, она и могла бы прожить какое-то время, но как долго она сможет держать при себе телохранителей? Вечно?

Любой политик, любая публичная фигура в мире, независимо от того, насколько хорошо они защищены, может быть убита. Всегда есть выход. Всегда. Она могла представить, как в итоге станет параноиком, подозрительным ко всем своим знакомым, ко всем своим...

друзья.

А теперь они ещё и Перри в это впутали. Зачем? Какой в этом смысл?

На дипломатической службе она встречалась со многими и разными людьми, принимала так много важных решений, которые повлияли на неё и Перри, по крайней мере, до того, как Перри поступила в колледж и стала независимой. Приведёт ли одно из принятых ею решений к её убийству? А Перри, всегда был Перри, и страх за дочь глубоко укоренился в ней.

Неужели всё началось с Джорджа МакКаллума? Во всяком случае, именно тогда всё и выплыло наружу. Милый Джордж, прекрасный человек, честный, ни в чём не повинный. Она не любила его так, как Брандейджа, до глубины души.

Она была уверена, что в её жизни будет только одна такая любовь. Но она глубоко заботилась о нём. Он дарил ей удовольствие, дружбу и уважение, и они оба знали, что прекрасно поладят друг с другом. А потом его… кем? Принесли в жертву? Или он стал мишенью? Но тогда зачем винить её, зачем все эти злонамеренные слухи? Зачем приходить за ней сюда, домой? Обрывки бумаги – кружатся, не склеиваясь.

Она повернулась на бок, глядя в темноту окна. Она сходила с ума. Ей нужно было поспать, нужна была ясная голова, потому что вот-вот, завтра, ей придётся принять решение, которое изменит всю её жизнь.

Что бы вы сказали, Брандейдж? Вы бы посоветовали мне уйти в отставку? Помочь защитить Перри? Натали почувствовала перемену в прохладном, неподвижном воздухе спальни, дуновение более свежего и холодного воздуха. Из окна. Она посмотрела на зашторенные окна, хотя было так темно, что она едва могла их разглядеть.

Они двигались? Она потянулась к мобильнику на тумбочке. Автодозвон был настроен на звонки в комнатах Конни и Хули – её новая тревожная кнопка. Нет, пока нет. Если она нажмёт кнопку, они обе смогут прибежать, а если кто-то за окном вот-вот войдет, он, скорее всего, сбежит. К тому же, она была далеко не беспомощна. Она взяла пистолет и стала ждать, едва дыша, словно спала.

Квартира Перри Блэка

в пятницу вечером

Было почти полночь. Перри сидела на диване, склонившись над ноутбуком на журнальном столике, с бутылкой воды у правого локтя. Дэвис сидел напротив неё в кресле с подголовником прямо перед камином, мечтая о том, чтобы хоть немного согреться. Он встал, подбросил дров и снова сел. Он посмотрел на Перри, которая барабанила пальцами, перечитывая то, что написала в своём блоге. Время от времени она поглядывала на него, а затем быстро опускала глаза. Сколько ещё она сможет притворяться, что не закончила? Она же не сможет игнорировать его до конца вечера, правда?

Дэвис наблюдал за ней. Она переоделась в синюю толстовку «Патриотов» – опасный шаг в Вашингтоне, округ Колумбия. Он задался вопросом, осмелится ли она когда-нибудь надеть её на стадион «ФедЭксфилд» по воскресеньям.

Джинсы у неё были мешковатыми и выглядели лет на десять. На ней были только толстые белые носки, ботинки стояли рядом на полу. Он понял, что ему нравится смотреть на неё, нравится видеть, как тот самый локон волос выпадает из косы и падает ей на щеку. Энергия, казалось, пульсировала вокруг неё, даже сейчас, около полуночи, даже когда он знал, что она закончила блог. Живой провод, как называла бы её мама. Если подумать, так мама его и называла. Её iPod играл «Waiting Room» Fugazi, приглушённый, и это было совершенно неправильно. «Waiting Room» должна быть включена на полную громкость, когда, скажем, парень красит стену, бросает мяч в баскетбол или моет свой джип. Это была универсальная музыка, не только для безделья, но и когда он пашет как угорелый. Включай её тихо и громко, и она всегда заставит его мозги работать.

Да, он любил панк-рок и ценил женщин, которые его любили. Он был достаточно умен, чтобы знать женщину, склонившуюся над ноутбуком и пихнувшую ему этот моток...

Она снова бессознательно поправила волосы за ухом, и это могло стать для него важным, и не только потому, что ей нравилась его музыка. Он находил её безмерно удовлетворяющей. Время от времени она закрывала глаза, хмурилась, говорила сама с собой, словно подбирая фразу, а затем снова быстро печатала.

Перри Блэк, футбольный фанат. Кто бы мог подумать? Он помнил, как она сидела на своём «Харлее», опускала чёрный козырёк и с ревом умчалась, а он стоял на подъездной дорожке и смотрел на неё. Это было всего три дня назад. Потрясающе.

Дэвис вздохнул, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Хороший ужин у Савича, ничего особенного, но все получили заслуженный отдых. Он рассказал, как миссис Шоу ударила его по голове лопатой в переулке Хогана. Он узнал, что британца, Николаса Драммонда, после окончания Академии направят в Нью-Йоркский филиал. Он задался вопросом, будут ли они когда-нибудь работать вместе. Может быть, а может быть, и нет.

Дэвису этот человек понравился. Более того, он был вынужден признать, что узнал в нём частичку себя. Но он также чувствовал за гладкой поверхностью Драммонда нечто более тёмное, что-то сложное, невысказанное, что-то, что держалось в тайне.

Он задумался, что это такое, но потом сдался. Он был здесь, в гостиной Перри Блэка, наблюдая, как она занимается своим делом, игнорируя его. Он мог легко переждать её. Он позволил своему мозгу замедлиться и расслабиться, слушая «Waiting Room».

«Я дам тебе одеяла и подушку, и ты можешь спать. А я допишу блог в спальне».

В её голосе прозвучала лишь лёгкая язвительность. Он не открыл глаз, лишь сказал: «Ты уже закончила. О чём ты писала?»

Она задумчиво посмотрела на него, а затем пожала плечами. «Я писала о квотербеках, которые бегут, едва завидев свободную полосу, или даже её намёк, например, о RG3 и Майкле Вике, и как грустно, что они всегда находятся в одном шаге от завершения карьеры. Бег — часть их сущности, и вы буквально чувствуете их чистую радость, когда они могут взлететь, как борзая из ринга. За ними интересно наблюдать, и они невероятно талантливы, но их постоянно избивают и швыряют на землю. Никто не может долго выносить такое наказание. Рано или поздно они падают».

Конечно, каждый игрок находится на расстоянии одного удара, но возьмите таких квотербеков, как Рассел Уилсон и Колин Каперник. Они тоже такие же быстрые, как корнербеки, но, поскольку они выбирают позицию более тщательно, уклоняясь, когда это возможно, они, вероятно, продержатся дольше.

«Пейтон, Эли Мэннинг и Дрю Бриз — лучшие квотербеки в пасе. Они бы не вылезли из зоны, если бы им не угрожали динамитом или тремястами пятьюдесятью фунтами подлости».

«Все хорошо. Теперь я хотел бы поговорить о другом».

«Нет», — сказала она, не отрывая глаз от экрана компьютера. «Если ты захочешь поговорить о том, что сегодня произошло, и в частности о дяде Милтоне, я тебя, пожалуй, выпорю. Замолчи, я ещё работаю».

Он улыбнулся, не открывая глаз. «Мы, спецагенты ФБР, знаем, когда нужно держать всё под контролем. Совет? Я повторю это ещё раз про твоего дядю…»

Смирись с этим, Блэк».

"Замолчи."

«По крайней мере, теперь ты знаешь, кто такой дядя сенатор Милтон. Я знаю, твоя мама не думает, что он за этим стоит, и я тоже, по крайней мере, не думаю, но завтра я узнаю наверняка».

Это привлекло её внимание. Она посмотрела на него. «О? И как, позвольте спросить, вы узнаете завтра? Вы собираетесь провести спиритический сеанс?»

Дэвис вытащил из кармана диктофон. «Я собираюсь прослушать наш сегодняшний разговор с дядей Милтом Карлосу Акосте, может, он опознает в нём человека, который ему звонил».

Он ей ещё кое-что не рассказал. Она забыла о Карлосе, забыла, что он может узнать его голос. Вот почему она написала о футболе, а он был полицейским. «Он всё ещё в Квантико?»

«Да, в общежитии Джефферсона. Я навещу его завтра. Савич держит его там, вместе с телефоном Изабель. Если он получит ещё один звонок на этот телефон, у нас, возможно, появится возможность отследить его в режиме реального времени. Изабель всё ещё уехала на неделю к тёте во Флориду».

Перри вздохнул. «Я уже надеялся на большее. Не знать, кто это, — это тяжело».

«Прошло всего три дня с тех пор, как на него набросились крупные силы».

Она фыркнула и продолжила печатать. «Большая пушка — ты действительно так себя видишь?»

Он так и не открыл глаза. «Я имею в виду Бюро. Как бы вы меня назвали?»

«Я? Я всё ещё с тобой не разговариваю».

Дом Натали Блэк

в пятницу вечером

Натали заколотилось. Услышит ли это мужчина за окном? Неважно. Она направила пистолет на окно, не отрывая взгляда от штор. Её охватил не страх, а ярость.

Заходи, ублюдок, иди к маме.

Раздался пронзительный, резкий сигнал тревоги, напоминавший вой полицейских сирен в Европе, достаточно громкий, чтобы вырвать из мертвого сна ближайших соседей.

Натали вскочила с кровати и подбежала к окну, откинула шторы. Она увидела, как он спускается по ветвям огромного дуба за окном. Она крикнула ему остановиться и выстрелила один раз, второй, третий, откалывая кору, но не попала.

Хули и Конни ворвались в её комнату. Конни оттолкнула её от окна и прижала к полу, закрыв собой. Хули распахнул шторы. «Он внизу!» — крикнул он и вылез следом за ним.

Натали оттолкнула Конни. «Пошли, Конни, мы должны помочь. Теперь мне ничего не угрожает, отпусти меня!»

Две женщины стояли у окна, наблюдая, как Хули перелезает с ветки на ветку и наконец приземляется. Он бросился за мужчиной, который бежал во весь опор к дальнему фасаду участка, прямо к высокому каменному забору. На Хули были только кроссовки и пижамные штаны, в руке он держал пистолет.

«Оставайся здесь, Натали». Конни спускалась с ветки на ветку, как это делала Хули, в своей изящной розовой пижаме с маленькими цветочками, держа в руке «Беретту».

Натали не собиралась оставаться на месте. Она надела кроссовки.

и была на дереве всего через несколько секунд после Конни, осторожно лавируя между ветвями, пока не упала на землю. Она видела, как Конни бежит за Хули.

Хули увидел, как мужчина метрах в двадцати впереди схватился за верёвку, свисавшую с каменного забора. Ни за что, приятель. Он выстрелил в стену и крикнул: «Стой там, придурок! Ты никуда не пойдёшь!»

Мужчина остановился. Он прижался к каменному забору, тяжело дыша и крепко держась за толстую верёвку. Хули остановился в трёх метрах от него и прицелился в центр своей «Беретты».

«Отпусти веревку и прыгай. Сейчас же».

Мужчина отпустил верёвку и упал. Он приземлился мягко, согнув колени. На голове у него была чёрная лыжная маска, закрывающая всё лицо, кроме глаз. Он был одет в чёрное, гибкое и эластичное, поэтому мог легко двигаться и лазать.

«А теперь медленно бросай оружие. Поверь, я тебя застрелю. Так близко я тебя не пропущу, даже в темноте».

Мужчина сказал тихим, хриплым голосом: «У меня нет пистолета».

«Ты никудышный лжец. Бросай пистолет».

Хули услышал, как Конни бежит к ним, всё ещё на некотором расстоянии позади. Он крикнул: «Конни, обойдите его и зайдите справа. Этот клоун лжёт!» В тот же миг рука мужчины взметнулась, и он выстрелил, промахнулся, и Хули выстрелил в ответ. Пуля ударила мужчину в бок, отбросив его к стене. В таком быстром движении, что Хули мог бы поклясться, что не видел этого, мужчина послал стилет, размыто пролетев в воздухе, и ударил его в грудь.

Хули упал на колени.

Мужчина ухватился за свисающую веревку и уже почти добрался до вершины стены, когда Конни расстреляла его из магазина, но она была слишком мала и промахнулась, когда он перелетел через стену. Она услышала, как Натали тяжело дышит позади неё, и крикнула: «Посмотрите на Хули! Я пойду за ним!»

Конни вскочила, чтобы схватить верёвку, но мужчина уже дернул её вверх и через стену. Она подбежала к воротам, набрала код. Наконец, ей удалось протиснуться в проём, держа пистолет наготове, но она не увидела мужчину, только чёрную землю под чёрным небом и задние фары уезжающей машины. Верёвка с трёхзубым якорем лежала в траве у стены.

Вашингтонский мемориальный госпиталь

Дэвис и Перри вместе вбежали в отделение неотложной помощи и увидели её мать, стоящую в залитой кровью пижаме и кроссовках на ногах и разговаривающую с медсестрой. Перри подошла к ней и положила руку ей на плечо.

Натали повернулась к дочери, попыталась улыбнуться, но не смогла. «Хули готовят к операции. Это опытный травматологический центр, и один из их лучших хирургов как раз заканчивал операцию пострадавшей в автокатастрофе».

Он сейчас там чистит. Это было плохо, Перри, нож был у него в груди, прямо над сердцем. Я знала, что лучше его не вытаскивать. Она сглотнула, не в силах вымолвить ни слова.

Перри прижал её к себе. «Они очень быстро его привезли, мама. Хули сильный, у него хорошие шансы, правда? Пойдём, подождём вместе».

Дэвис сказал: «Я позвонил Савичу, рассказал ему, что случилось. Он решил, что сегодня вечером в доме смотреть нечего, поэтому они с Шерлоком едут прямо сюда. Завтра утром он пойдёт с сотрудниками ФБР, проверит, не оставил ли этот парень что-нибудь, что нам поможет». Он посмотрел на медсестру, которая писала за стойкой приёмного отделения, и увидел, как она подняла взгляд на Натали и нахмурилась.

Он похлопал Натали по плечу и подошёл к медсестре. «Что ты не рассказываешь миссис Блэк? Насчёт Хули?»

Медсестра Чемберс посмотрела на высокого молодого человека, стоявшего перед ней, подумала о сексе, пожалела, что не стала на десять лет моложе, и поняла, что так устала, что сходит с ума. Она откашлялась. «Нет, никаких секретов здесь нет. Всё серьёзно, я знаю, но мистер Хули в надёжных руках доктора Проктора. Моя задача — быть в операционной и сообщать вам новости по мере возможности. Вы сын миссис Блэк?»

Дэвис вытащил из кармана свои кредитки. «Специальный агент Салливан. Тогда почему вы так хмуро смотрели на миссис Блэк?»

«Ну, я её узнала. Её фотография была в газетах — о том, как её жених покончил с собой в Англии из-за неё, и её вызвали обратно в Соединённые Штаты…»

Он оборвал её: «Что бы вы ни прочитали, сестра Чемберс, вам стоит перестать хмуриться, потому что всё было совсем не так. Она не имеет никакого отношения к смерти своего жениха. Угроза исходит от миссис Блэк».

Медсестра Чемберс моргнула. «Но это же есть в Интернете…»

«И вы верите всему, что читаете в Интернете?»

«Ну, наверное, нет. Вы действительно агент ФБР, и она действительно в опасности?»

Дэвис понимал, что ему следовало держать рот на замке. Контролировать освещение событий в прессе и так было бы довольно сложно. Порой он вел себя как настоящий Дон Кихот, пытаясь исправить ошибки в мире, которому слишком часто было всё равно, кто прав, а кто виноват. «Да, я прав, и да, она действительно права. Мистера Хули зарезали, когда он пытался её защитить».

Медсестра Чемберс энергично кивнула. «Тогда, думаю, нам нужно вывести её из приёмного покоя. У нас есть небольшая хирургическая комната ожидания, очень уединённая и не на виду. Там она будет в безопасности. Если вы попросите женщин следовать за мной, я предупрежу охрану». Дэвис смотрел ей вслед, пока она энергично шла к телефону на стойке.

Медсестра Чемберс провела их в небольшую зелёную комнату на третьем этаже с полудюжиной зелёных твидовых стульев и единственным узким окном, выходящим на парковку. «Я велю принести кофе и булочки, хорошо? И я зайду к вам, когда у меня будут новости о мистере Хули. Миссис Блэк, я принесу вам что-нибудь поверх пижамы».

Двадцать минут спустя, после того как двое детективов из «Метро» уехали домой, Савич и Шерлок вошли в комнату, не сводя глаз с Натали, с засохшей, пропитанной кровью на её белом халате. «Вы в порядке?»

— спросил ее Савич.

«Да, да. Спасибо вам обоим, что пришли». Она остановилась и глубоко вздохнула.

«Я уже рассказала Перри, Дэвису и двум детективам, которые были здесь, но я расскажу и вам. Перед тем, как Хули потерял сознание, он сказал мне, что у мужчины была странная походка, как будто одна нога была короче другой. Это все, что он смог сказать мне, прежде чем потерял сознание. «Я думала, он ушел, что он умер. Было так много крови». Она вздрогнула. «Мне кажется, он хотел сказать мне что-то еще, но не смог». Она подняла руки. «Она все еще здесь, кровь Хули под моими ногтями. Он не может умереть, просто не может». У нее перехватило дыхание, она опустила лицо, глядя на свои кроссовки. Перри сжал ее руку.

«Хули выкарабкается, мама. Ты же знаешь, какой он крепкий. Да, выкарабкается».

и Перри молилась так усердно, как никогда в своей жизни.

Вошла Конни Мендес, теребя пуговицы белого технического халата, надетого поверх розовой пижамы, такой же, как у Натали, но тоже залитой кровью Хули. Натали тут же подошла к ней и обняла.

«Как он, Конни?»

«Они позволили мне остаться рядом с ним, пока его не отвезли на каталке в операционную. Он снова пришёл в себя, Натали, и улыбнулся мне. Потом они заперли меня, дали мне эту куртку и проводили в ванную, чтобы я помылась.

Я позвонил Луису домой и поговорил с детективом Фишером из «Метро», агентом Савичем. Он хочет поговорить с вами о месте преступления завтра. Он сказал, что разослал ориентировку на раненого и оповестил местные больницы. Хотя, думаю, маловероятно, что он появится к утру.

Савич сказал: «Натали, выйди, пожалуйста, на минутку. Конни расскажет мне, что именно произошло. А потом ты мне расскажешь».

Таким образом, мы получим всё».

Натали натянула на себя халат. «Я пойду на пост медсестёр, узнаю, смогут ли они рассказать мне, как проходит операция». Савич подождал, пока она выйдет из комнаты, а затем обратился к Конни: «Расскажи мне подробно, что произошло, Конни».

Конни глубоко вздохнула, приходя в себя. «Ладно, они выстрелили друг в друга почти одновременно, и Хули попал ему в бок, кажется. Он отшатнулся и метнул нож прямо Хули в грудь. Пуля не замедлила парня. Он забрался по верёвке и перемахнул через стену, пока я стрелял в него. Я всё ещё был слишком далеко. Нет, это оправдание. Я промахнулся, я сделал два выстрела и промахнулся. Я, который раньше жил на стрельбище».

Шерлок буднично сказал: «Ты же, как и я, знаешь, как выброс адреналина может повлиять на твою цель, и как движущаяся цель может выстрелить в тебя. Ты никогда не оказываешься достаточно близко, особенно в темноте. Мы все промахивались, Конни». Шерлок легко положил ей руку на плечо. Она почувствовала, как от прилива адреналина по коже закололо.

Конни медленно кивнула. «Но всё же… давайте я продолжу. К тому времени, как ворота открылись достаточно, чтобы я смогла протиснуться, я увидела лишь задние фары машины, которая умчалась. Даже раненый, даже с той неровной походкой, о которой говорил Хули, он ехал быстро. Не могу сказать марку машины, номер, вообще ничего. Он был слишком далеко, и было слишком темно.

«Всё, в чём я уверен, так это в том, что это был мужчина. Он был одет во всё чёрное, даже в чёрной лыжной маске. Верёвка, по которой он перелез через стену, всё ещё лежала на земле там, где он её оставил. Я слишком переживал за Хули, чтобы закрепить её. Мы с Натали ждали вместе с ним, пока не приехала скорая. Мы обе продолжали кричать на него, но он так и не проснулся.

«Луис… Луис Альварес… он же другой телохранитель и водитель миссис Блэк, остался с полицией. Я рассказал ему о веревке. Может быть, нам удастся отследить…

-что-нибудь."

Савич сказал: «Дэвис, позови Натали? У меня к ней есть несколько вопросов.

Конни, спасибо.

Когда Натали вернулась в зал ожидания, Савич спросил: «Ты в порядке, Натали?»

Она села, и Перри сел рядом с ней. «Да, мы снова вместе».

Савич спросил: «Расскажите мне о сигнализации. Полагаю, злоумышленник успел её отключить?»

Натали собиралась с духом. Теперь она была в ярости. Посмотрите на неё, разваливающуюся на части, как героиня-идиотка из готического романа. Она выпрямилась и сказала чётким, сильным голосом: «Как вы знаете, окна на верхних этажах, куда нет выхода наружу, обычно не оснащены сигнализацией, но Брандейдж был очень внимателен. Поскольку я люблю свежий воздух круглый год, он установил отдельную сигнализацию специально для нашей спальни, настроенную на срабатывание только при поднятии окна выше двенадцати дюймов, чего никогда не случалось».