Игрушка подводного Принца

Глава 3

Глава 3

Тайфун

— Зачем ты с ней носишься? — возле меня топталась Лагуна. Недовольно сверкала глазами и исходила негодованием: — Зачем спас?

— Она мне интересна, — я задумчиво смотрел на человеческую самку. — Изучаю её.

— Тай, ты ходишь по хрупкой грани. Если отец узнает, — продолжала капать на мозг невеста, — тебе прилетит наказание! А этого нельзя допустить, — уже порядком надоела своими нравоучениями. — У нас брачевание на носу. Тебе под хвост уйдёт огромная территория…

— Почему она так странно сидит? — я был на своей волне: пристально рассматривал скрючившуюся девушку.

— Откуда мне знать? — буркнула Лагуна, хотя вопрос не ей предназначался. Он не требовал ответа. — Может, у людей принято так спать.

— Нет, — сухо отозвался я. — Они спят, как и мы — лёжа.

— Тебе-то откуда знать? — взбрыкнула Лагуна и тотчас зашипела: — Только не говори, что ты ходишь среди них!

— Среди спящих? — в мыслях пробурчал, всё ещё рассматривая молодую человечишку. Она будто застыла и едва дышала. — Нет! Но не забывай, мы от них мало чем отличаемся.

— Я о людях! — настаивала на своём Лагуна. — Выходишь к ним?

— Бывает, — я решил проверить воду, которой была наполненная девушка, — они мне интересны… — Запнулся. Судя по уровню — самка была истощена, а если глубже нырнуть — жизнь висела на волоске.

— О, всемогущий Вал! — тихо заскулила невеста. — Ты хоть понимаешь, что творишь?

— Изучаю…

— Ты нас подведёшь, раскроешь…

— Во-первых, я далеко ни разу не ходил, только на берегу был. Во-вторых, — мрачно глянул на Лагуну, — ты много звучишь, — холодно бросил. — Вернись в воду, — велел ровно, — и дай мне побыть одному.

— Тай, ты не посмеешь тут с ней остаться, — запричитала Лагуна, но умолкла под моим грозным взглядом. Помялась немного, но прежде чем уйти, бросила:

— Может, умерла? Вон как скрючилась, — кивнула на тело.

— Прочь иди! — Было желание её прогнать более суровым словом, но невеста благоразумно скрылась в океане.

Я постоял чуть над сухопутной, шагнул ближе, осторожно коснулся плеча и тотчас отдёрнул руку:

— Да она горит, — пробурчал, вспоминая, нормально это для людей или нет, быть вот такими горячими.

Несколько секунд раздумывал, что делать и решительно двинулся к воде.

— Куда ты меня тащишь? — негодовал Штиль, нехотя шагая за мной. Ступни мягко проминали песок на берегу, я целенаправленного двигался к умирающей девушке.

— Будь не ладна Кето, так ты правда притащил самку? — Шторм в недобром изумлении замер возле человечки, сидящей в той же позе, в которой и была, когда я уходил за Штилем. Средний брат тоже увязался за нами — на мою неудачу, они были вместе, и уже обсуждали жуткую историю, как я в наш мир приволок полуголую, молодую самку! И как собираюсь рушить наши устои. Лагуна искала у них поддержки. Никогда не умела держать язык за зубами, да и сложно такое в секрете долго хранить. Мысли у нас бывают громкими, уследить, кто стал виновником очередного слива — крайне сложно. Оставалось надеяться, что в этот раз невеста говорила, а не думала, и остальная колония ещё не в курсе. А ещё, что за то время пока отца нет в наших водах, придумаю, что делать с человечкой.

— Заткнись, — бросил угрюмо Шторму, — а ты глянь, — велел Штилю, махнув на тело.

— Зачем? — недопонял брат, хотя тугодумием не страдал. Наоборот, брат был очень умён и умел лечить, поэтому его и позвал.

Штиль — лучший врачеватель на все моря и океаны Земли. Обучался в разных частях света и разных водах. Постигал науки и даже несколько человек изучал…

— Проверь её, — я кивнул на девушку. — Она… в огне… или так и должно быть?

Штиль нахмурился. Девушка утробно замычала.

— Чего это она мычит? — Шторм шарахнулся так рьяно, что в песок ухнул задом. Вытаращился как на диковинную вещицу.

— Не знаю, — буркнул я с большим неудовольствием. — Смотри давай! — пихнул Штиля ближе к человечке. Брат чуть помялся рядом и всё же склонился. Ладонь на лоб:

— У неё жар, — секундой позже. — Люди — теплокровные, — изрёк мрачно, — но не настолько. — Выпрямился, руки в боки: — Она может сгореть, если не лечить…

— Так лечи, — я пожал плечами.

Шторм уже забыл о страхе и опять вертелся возле самки.

— А может не надо? — ворчливое послышалось, когда он, сделав несколько попыток растормошить, лишь уронил девушку в песок. Она странно дёрнулась, словно спазмы скрутили тело, и вновь застонала, только теперь со скрежетом зубов. Жуткий звук. Мне не понравился, поэтому я лёгким толчком отправил к ней Штиля:

— Лечи!

— Отец узнает, — проворчал младший. Я лишь мотнул головой:

— Меньше говори, больше делай. Если отец узнает…

— Узнает, — категорично кивнул Шторм, и его пришлось отправить прочь, к воде… и придав ускорения. — Не приближайся к ней! — напоследок ему велел, погрозив пальцем.

Средний — хороший малый. И я точно был уверен, что он никому ничего не скажет и сейчас себя вёл дикарём только потому, что я и правда перешёл границу разумного. Да и на нашем острове НИКОГДА не было людей. А тут ещё и самка молодая, готовая к деторождению.

— В общем, с Валом я сам поговорю, — заверил младшего. — Только вылечи её.

Брат нехотя мотнул головой и взялся за дело. Ползал около, то глаза смотрел, то дыхание слушал, конечности поднимал, опускал…

— Слушай, а сколько она у тебя?

— Со шторма.

— Значит правда, — заключил себе под нос, и чуть громче: — Два дня… А ты её кормил?

— Рыбу давал… Визжала… не ела.

— Она хоть пила?

— Вот этого не знаю… — почесал затылок, разглядывая тело девушки на песке. — Она вообще странно себя вела. От воды шарахалась, на стены бросалась…

— В пещере держал? — вскинул брови Штиль.

— Не был уверен, что выживет, поэтому сначала туда забросил. Не мог же я её сразу сюда…

— Почему? — изумился брат. — Ты и без того правила нарушил. Что уже теперь?

— Не умничай, — отрезал мрачно я. — Хотел убедиться, что она…

— Понравилась, — убил прямой младший.

— Нет, — упрямо буркнул я.

— Угу, поэтому не дал утонуть, — хмыкнул брат и выпрямился. — Дело конечно твоё, но не забывай: люди — враги. Мы с ними не имеем дел.

— Да-да, — угрюмо кивнул я. — Так она умирает?

— У неё обезвоживание… И много… — запнулся: — синяков, ушибов, царапин. Ты её бил? — Огорошил вопросом.

— Нет! — я даже руки развёл. — Она… падала со скалы, пока лезла наверх.

— Да ну? — съехались брови на лбу у брата. С недоверием покосился на самку. — Предпочла ползти, а не плыть?

— Вот и я о чём, — нехотя подтвердил, — странная… Так её можно спасти?

— Это не так просто, — проворчал Штиль. — Нужно унести её с берега. Желательно оборудовать место. Закрытое от ветра и дождя…

— В лагерь нельзя, — задумчиво прикидывал, куда бы её спрятать. Перебирал варианты, пока не зацепился за: — В ритуальную пещеру…

— Шутишь? — уставился с недоверием Штиль.

— Там несколько зал. И если такое укрытие пойдёт, почему бы и нет?

— Потому что в ту пещеру просто так никто не ходит! — сообщил очевидное и весьма колюче брат. — Это священное место…

— Это моя пещера! — сухо напомнил я ему. — И если захочу, могу её затопить, разрушить…

— Да-да, — кивнул насмешливо Штиль, — моя игрушка, пожелаю — сломаю, — отмахнулся безнадёжно, зашагав в сторону воды.

— Ты куда?

— За лекарствами, — брякнул брат, даже не обернувшись. — Болтовнёй хворь не лечат, — прикрикнул едко. — А ты пока её оттащи к себе в логово, — это прозвучало с издёвкой.

Мысль была неправильной, а вот Штиль прав! Но в груди свирепо сердце билось. Тоскливо и напугано одновременно, а в животе холод расползался.

Молоденькая самка показала удивительную жажду выжить. Выбралась из пещеры, даже прошла далеко… Борьба, достойная уважения. Жаль будет потерять ценный экземпляр для изучения, отдав хвори. В этом человечки — слабые создания. К ним липли сотни вирусов и болячек. Любая непогода их быстро одолевала…

Помялся немного, ещё утопая в сомнениях. Сглотнул пересохшим горлом, покосился на тёмные воды Океании и подхватил самку на руки.

Она была в огне. И если бы грозил долгий путь, боюсь, пришлось делать передышки, а мне спасаться в воде, охлаждая свою плоть, но мне повезло — к пещере ходу было несколько минут — девушка бы и сама на неё наткнулась чуть погодя, но раз не могла…

Шаг за шагом жар её тела передавался мне. Последние метры дались с трудом и диким желанием бросить ношу, срочно нырнув в небольшой пещерный источник с родниковой водой. Было нестерпимо горячо, и потому я торопился, но в главной зале застопорил подле каменного ложа. Только уместил спасённую на шкуру зверя, служившую настилом, подоспел и Штиль.

— Огня надо бы, — бросил, только вошёл в пещеру.

Я не привык, чтобы мной распоряжались, но в данный момент было не до выяснения ступени власти. Младший собирался врачевать деву, которая была нужна МНЕ, и сейчас ОН был главным.

Благо искать огонь не пришлось. В соседней зале со стены взял факел, огниво было тут же — на одном из ближайших выступов. Запалил и вернулся в главную залу.

— И очаг не забудь, — махнул на центр пещеры Штиль, где лежала груда сухих поленьев. Уж больно горячий это был очаг, но во время ритуала из-за него закипала кровь, и буйство становилось очень ощутимым.

Я с сомнением покосился на брата, возившегося с разными травами и чашами, и аккуратно развёл костер чуть поодаль от ложа.

Огонь для расы амфибий не просто опасен — смертелен, если забыть об осторожности, поэтому он редко бывал в нашей жизни, но для ритуала спаривания… был необходим. И эту пещеру мои соплеменники полюбили. И удобно, и тихо, и интимно спокойно. Я посмеивался, но именно главную залу новобрачные воспринимали, как святое место, где амфибии предпочитали осуществлять ритуал соития.

Седмица ночей для зачатия будущего потомства…

Я не видел улучшений, но веру соплеменников в ритуалы и их обязательное исполнение не убивал. Желали заниматься самообманом — пусть. Нравилось купаться в бесплодной лжи — их дело. Но то, что с каждым поколением наш вид становился все меньше, а чистокровки рождались реже — было неоспоримым. И это не раз становилось причиной ссор на важных территориальных собраниях главных повелителей морей и океанов.

Вымирание… Да, оно нам грозило! Пусть не сейчас, но уже в скором времени, ведь всё чаще семьи оставались без детей и редкие могли зачать и родить более одного. При том, что у нас уже давно утверждено многоженство.

Отец благодаря нескольким бракам и, в особенности, выходам на сушу и оплодотворению земных самок, смог увеличить род на десяток голов. Что удавалось не всем. И естественно было непозволительно рядовой особи. Лишь монаршей. Он таковым был! И наперекор другим, вплоть до распрей между братьями и сестрами своей династии, шёл на контакт с людскими самками. И успешно! А потом сам же ввёл на это запрет уже среди нас — своих детей и своего народа! Хотя и не отрицал, что при необходимости нарушать законы можно. Подчеркивая: НО НЕ без разрешения Вала!!! Вал — это и есть отец!

Как бы странно ни звучало, но при низкой рождаемости, повелитель вод был настроен против смешанных детей. Он утверждал, что из всего количества им зачатых, лишь пять братьев и одна сестра унаследовали его ген. Ген Амфибии. Остальные, кто был с нами в Океании — потомство от шести законных супруг. А сколько бродило по суше его отпрысков с человеческим геном, никто из водных жителей не знал, да и сам отец вряд ли бы взялся точно сказать, но фактом оставалось то, что сухопутные самки нам подходили для спаривания и рождения потомства.

Потому год от года, распри между высшими разгорались не на шутку, находились те, кто выносил вопрос о том, чтобы позволять каждому искать себе пару для спаривания не только среди своих, но и земных. Но к всеобщему удивлению, именно Вал был категорично настроен: «Слишком много заболеваний у сухопутных. Если позволять массовые спаривания, это приведёт к нашему заражению! А у людей есть такие, от которых нет спасения…»

Вот и получалось, что наш вид довольно дружен, но, увы, в некоторых вопросах совершенно не сплочен. Мы за одно — у каждого своё место: сфера деятельности и обязанности. Только кто-то плавал в верхних эшелонах власти — и прекрасно знал некоторые тайны, а кто-то в нижних — и искренне верил, что наш вид непобедим, не уничтожаем… И вообще, что люди скоро сгинут, и у нас станет житьё лучше, чем прежде.

Я тоже в детстве в это верил всеми фибрами души. И воспитывал в себе отвращение к ничтожным человечкам, кто губил природу, вёл аморальный образ жизни, забывался и слепо верил в своё превосходство над остальными.

А потом немного повзрослел, чуть поумнел и пока готовился вступить в наследование владением южными водами Океании, стал чаще следить за людьми и их поступками. В чём-то ненависть крепла, в чём-то сходила на нет. Люди не были однозначными существами. Мне всё больше хотелось их изучить.

Глупо, но я верил, что спасение нашего вида зависело напрямую именно от мелких и жалких людишек. Просто нужно понять, почему природа их так одарила плодотворностью? Почему миллионы вирусов и микробов до сих пор не изничтожили их вид…

Вот и смотрел на представительницу враждующего вида, кто загибалась от хвори. Молодую самку, готовую к производству потомства, но настолько слабую, что если бы не мы — уже давно бы кормила рыб и прочую водную братию.

Так в чём же их сила? В слабости… На этой мысли я запнулся. Взглядом скользил по телу девушки, не понимая, что меня раздражало. А когда Штиль потянулся, чтобы развязать веревочки небольших кусочков ткани, скрывающих её грудь, будто очнулся от чар:

— Я сам! — испугался своего голоса. Да и вообще не стоило мне вмешиваться. Брат уже давно стянул с неё верхнюю ткань, откинул в сторону, оставив только то, что прикрывало самые интимные места. Я следил молчаливо… пока Штиль не переступил границу, которую я мысленно вычертил.

Брат не воспротивился — уступил место, и пока склонялся над самкой, поинтересовался:

— Зачем она тебе?

Вопрос был уместен. В отличие от Штиля, я держался на расстоянии от людей. Все спорные вопросы решал в пользу жителей воды, потому что человек априори не мог быть прав. Люди — зло… чудовища, загрязняющие всю планету, и в том числе воду! Из-за них в нашем мире вот-вот грянет катастрофа. О чём со Штилем не раз вёл спор. А в итоге не он, а я притащил в святая святых человеческую самку!

— Не знаю, — признался я, с любопытством рассматривая полную грудь девы с острыми сосками. Крупная, упругая, мало чем отличающаяся от груди наших самок. Если только ореолы темней. — А зачем мы её раздели?

— Ткань влажная, вредно для больного человека.

— Это не тронь, — я кивнул на ткань, скрывающую лобок девы. — Я сам… потом.

— Ты уже себя ведёшь, как агрессивный самец, — уличил брат. — Я же не собираюсь…

— Неважно, но не тронь, — вышло гортанно и очень воинствующе.

— Ладно, — смирился Штиль, мотнув головой. — Ты уверен? — нахмурился, давая шанс передумать, когда я отошёл от самки, позволяя ему вернуться к врачеванию.

— Нет, — не лгал, смысла в том не было. — Но спасай.

Штиль какие-то отвары готовил, вливал в рот девушки. Замесил мазь в чаше каменной, немного подцепил…

— Ты что собираешься делать? — я подступил ближе, хотя до сего просто наблюдал со стороны.

— В тело втереть нужно, — буркнул Штиль, на грудь самки ладонь водрузив.

— Руки убери, — я затаился, сам не ожидал, что так странно отреагирую.

— Её смазать нужно, желательно всю…

— Я сам, — огорошил, хотя никогда ничего подобного не делал.

— Уверен? — покосился Штиль. Непонятно, что прочитал на моём лице, но поднялся торопливо. — Смотри, это не любовная игра, — с горькой усмешкой. — Жир втирать нужно круговыми движениями и без ласки, именно втирать… Чтобы кожа пропиталась, и тепло внутрь пошло!

— Я понял, — решительно кивнул. — Если это всё — уйди! — до рыка утробного хотелось остаться наедине с девушкой. Без лишних глаз!

— Потом бы её накрыть теплой тканью… или… — замялся Штиль, — собой греть. Она должна потеть… и пить давать часто, чтобы одна жидкость выходила, а другая поступала.

— Понял, — вторил глухо я, уже мыслями в деле.

— Саму грудь… необязательно трогать, — прилетело насмешливо.

— Свали к морскому дьяволу! — ощерился я, не оценив шипастости брата. — Мне не нужна эта самка!..

— Угу, — буркнул Штиль, — но почему-то с упорством её спасаешь.

Мне нечего было на это ответить. Поэтому терпеливо ждал, когда брат уйдёт. Только шаги утихли, я приступил к процедуре.

Это было странно и очень… возбуждающе. Никогда прежде ни одна самка не творила подобного с моей плотью. Правда, прежде, чем лечь рядом, пришлось нырнуть в небольшой водоём пещеры с пресной водой. Чуть охладиться… и только после вернуться к деве.

А потом я лежал и смотрел на людскую самку. Юную, мягкую, слегка в теле, нежную. Смотрел и не находил ответа — зачем? Зачем она нужна? Ради интереса? Какого? Один раз уже выбралась из пещеры. А что дальше? Отпустить — нельзя. Это очередное нарушение закона. Убить? На том мысль вильнула в пучину банального интереса.

Как дева отреагирует на новую жизнь?

Что будет делать? Захочет ли выбраться с острова? На что будет готова ради спасения…

Да, это, пожалуй, будет интересно… Останется лишь убедить в научном интересе отца, братьев и самок, на чьём острове теперь гостит человечка.