Игры на острове

ГЛАВА 3

Если вы посмотрите на географическую карту, то увидите, что Шотландия расположена в северной части Великобритании. Проливы у Литл-Минч и Норт-Минч отделяют группу Гебридских островов от материковой части Шотландии. Среди множества этих островов Талиска как крошечный брильянт.

«Сверху это больше напоминает камень оливин», — думала Нелл, наслаждаясь первым впечатлением от вида острова из пластикового ветрового стекла вертолета. Он казался не шире полумили — неправильный прямоугольник, лежащий на середине пути от кромки длинного морского залива, наподобие драгоценного камня, обрамленного шелковистой пеленой темной воды. Почти вся центральная часть Талиски заросла травой, и горячее июньское солнце выжгло растения до желтовато-зеленого цвета и ослепительно отражалось от песчаных скал, которые вышли на поверхность там, где постепенно не стало земли. На севере острова крутые, заросшие деревьями горы и массивные скалы подходили к узкому, покрытому галькой побережью; а на юге к пляжу со сверкающим белым песком мягко спускались гладкие скалы и трава песколюб. И где-то посередине, защищенный от редких восточных ветров поясом из высоких шотландских сосен, но открытый более теплым ветрам с запада и великолепному виду на пролив, стоял замок — высокая, неприступная и неприветливая башня из серого гранита, с различными пристройками, сделанными позднее. В конце подъездной дороги, огибающей заросли рододендронов с темной листвой, находился мостик — изогнутая арка из камней над узким водным проливом. Такой узкий пролив между островом и материком на старошотландском языке назывался «киль», и именно этот киль превращал Талиску в таинственный остров, окруженный мифами и преданиями.

Однако в брошюре агента по недвижимости, которую Нелл крепко сжимала в руке, мифы не упоминались.

Пилот вертолета пытался выполнить приказы жестикулирующего мужчины в юбке-килте, стоящего внизу, на земле. Мужчина старался сохранить приличия, удерживая раздуваемую ветром юбку и в то же время направляя винтокрылую машину на наиболее подходящее место посадки — на зеленую лужайку перед замком.

— Наймем вертолет, — сказал Тэлли, когда выяснил, что Талиска расположена в двух часах езды от аэропорта в Глазго.

— Не сходи с ума, — запротестовала Нелл. — Ведь это вылетит в копеечку, а мы едем только посмотреть на остров.

— Но так будет гораздо быстрее, — напомнил ей Тэлли. — В воскресенье я должен вернуться в Лондон. Пойдем наймем вертолет. Обратная дорога будет стоить не дороже, чем нанять машину на два дня.

Нелл не стала возражать. Если Тэлли хочет вывернуть карман, чтобы пролететь над Лох-Ломондом, Бен-Луи и проливом Брендера, она согласится на это. К тому же это впечатляющее, волнующее зрелище — смотреть с высоты на суровые и величественные холмы, поднимающиеся над синими проливами, над серебряными ручьями, извивающимся между красных скал с их крутыми каменистыми склонами. Нелл удивлялась, глядя на проворную овцу, бегающую по обрывистым горам, и на одинокие рябины, выросшие на отвесных склонах скал. Это было прекрасное начало для поиска родовых корней.

— Эндрю Рэмсей-Миллер, — представился, протягивая руку, человеку в килте Тэлли, опередившему Нелл. — Представитель агентства.

Это был невысокий светловолосый мужчина среднего возраста, с добродушным открытым лицом. Если бы килт был надет с подпоясанным, застегнутым на медные пуговицы кителем, а не с просторной твидовой курткой, представителя агентства можно было бы принять за майора горных шотландских стрелков. Шел он слегка приволакивая ногу и болтал без умолку.

— Должен предупредить — я здесь на правах любителя, — начал Рэмсей-Миллер, пожав руки Тэлли и Нелл и уложив дорожные сумки в багажник «лендровера», который стоял на дороге. — Мой брат работает в администрации агентства и попросил меня помочь. — Губы Рэмсей-Миллера шевелились, он продолжал говорить не переставая, но взлетающий вертолет издавал такой шум, что Нелл и Тэлли не слышали последних слов, а их гид вел своих экскурсантов к огромным обитым железом дубовым воротам, ограждающим замок. Ворота вели в сводчатый туннель, пролегавший под величественной гранитной башней и выходивший на вымощенный камнем двор, где их надоедливый гид продолжил свой монолог:

— Сегодня вы можете остановиться у меня. Мой «заброшенный замок» стоит прямо на берегу. Это старый замок, но я бы его превратил в гостиницу. Плати по счетам, как вам известно, и никаких неприятностей. Я частенько думаю, что этот замок может стать прекрасным отелем. Конечно, нужно многое сделать. Здание ужасно запущено, годами там ничего не ремонтировали. Прежний его хозяин сделался нелюдимым, когда постарел. Канализация никудышная, нет отопления и труб для водопровода… Замок требует основательного ремонта. В общем, вы можете себе это представить.

Вот главный вход. Он ведет в новую часть замка, построенную около 1860 года, когда семья сделала себе состояние на торговле табаком в Глазго. В этой части замка комнаты намного больше, чем в башне. Она была построена не из прихоти, а скорее для защиты, как и большинство замков в те времена, когда существовала Горная Шотландия, а здесь целые века мало что менялось. Вы попадете в нее с первого этажа. Что вы хотите сейчас? Провести вас как экскурсантов, или вам больше хочется побродить по замку, а потом я вас повожу по острову? Здесь на холме коттедж, конюшни, фермерские строения и пристань для лодок, — вы, наверное, захотите взглянуть на них.

Когда Рэмсей-Миллер остановился перевести дыхание, Тэлли настойчиво попросил его оставить их вдвоем. Нелл согласно закивала.

— Отлично, — добродушно ответил многословный мистер Рэмсей-Миллер. — Я почитаю газету, пока вы тут походите. Буду здесь, в холле, если понадоблюсь. Все открыто. — Еще раз он прогремел связкой огромных железных ключей, гром которой, как оркестр, сопровождал его монолог, и пошел к туннелю.

— Быстрей! — воскликнула Нелл, схватив Тэлли за плечо и почти бросившись к двери. — Неважно, как мы пойдем, но нужно скорее убраться отсюда, пока он не вернулся.

Тэлли выругался.

— Как его зовут?

— Кажется, он назвался Эндрю Рэмсей-Миллер.

— Ему бы больше подошло имя Эндрю-Болтун. Где мы? — Тэлли огляделся, рассмотрев стены прохода, в котором виднелось несколько дверей.

— Думаю, это кухонные помещения, — ответила Нелл, изучая план этажа в помятой брошюре. — А вот это, наверное, задняя лестница в конце здания.

— Хорошее место для начала, — пробормотал Тэлли. — Читай карту, а я буду делать отметки. — Он вынул из кармана кожаной куртки аккуратную, переплетенную в сафьян записную книжку.

Утром, когда они собирались в аэропорт Хитроу, Нелл заметила, что Тэлли сегодня, вопреки обыкновению, одет не по погоде и не так, как того требуют обстоятельства. Для июня кожаная куртка была слишком жаркой, но она оказалась незаменима в вертолете, сама же Нелл надела легкий жакет и брюки и продрогла. И сейчас, идя по слабоосвещенному проходу, ей опять стало холодно. Нелл удивило и то, что брат делает какие-то пометки, когда они приехали просто посмотреть.

Талиска представляла собой замок, построенный в пятнадцатом веке и напоминающий множество других крепостей, рассыпанных по островам и мысам западного гористого шотландского побережья. Он был построен из серого гранита, высокий и просторный, с маленькими оконцами со свинцовыми переплетами, с шиферной крышей, с фронтоном и несколькими башенками, в одной из которых находилась узкая винтовая лестница, соединяющая три верхних этажа и крышу. Эта башня немного отличалась от других таких же укрепленных замков тем, что была построена над туннельным проходом с воротами, который вел в сарай с каменными стенами, куда загоняли скот в случае опасности, но в девятнадцатом веке его заменили зданием в баронском стиле, свидетельствующим о процветании лорда и его семьи. Это было построено для старшего сына, феодала ранней викторианской эпохи, у которого управляющим имения служил отец бабушки Кирсти. Однако эта ветвь клана Маклеодов закончила свое существование с его смертью. Две его дочери вышли замуж за богатых англичан и не пожелали поддерживать хиреющий замок и окружающие, его огромные пастбища.

Все комнаты, предназначенные для делового викторианского магната, — для семьи и приема многочисленных гостей, которые приезжали из Глазго на пароходе, — располагались в здании баронского стиля. Здесь было шесть гостиных, с панелями из мореного дуба и с изумительной красоты лепниной на потолках. Здесь находилась библиотека, хранившая сотни старых фолиантов в кожаных переплетах, гостиная и столовая, где висели гардины из вытершегося красного бархата, украшенного золотыми кистями; светлая комната для завтрака, шумная бильярдная, холл с почерневшими от дыма стенами и с огромным камином. Из холла на первый этаж вела деревянная, украшенная резьбой лестница с несколькими площадками. Здесь располагались четыре спальных комнаты, из которых открывался чудесный вид на залив и на гору. В каждой спальне стояла массивная кровать на четырех столбиках с широким пологом из прозрачного шелка.

От площадки на первом этаже в средневековую башню вела выщербленная винтовая лестница с узкой аркой. Главную комнату этой башни, темную, со сводчатым потолком, с маленькими квадратными окошечками, окружали толстые каменные стены. Над этой комнатой размещались еще две — примерно такие же, но без сводов. В каждой комнате стояли шкафы.

На всем в замке лежала печать заброшенности. Долгие годы здесь никто не жил, и случайно попавший сюда посетитель чувствовал себя неуютно.

— Поразительно! Это гротеск, — воскликнул Тэлли, что-то помечая в записной книжке.

Каким-то зловонием пахнуло из старых комнат и вынудило их бежать, чтобы почувствовать свежесть воздуха от сквозняка на лестнице.

На втором этаже крыла времен королевы Виктории было больше спален, но их убранство было намного скромнее, чем в спальнях первого этажа, но зато отсюда открывался еще более великолепный вид на залив и горы. Верхний этаж состоял из обширной мансарды, часть которой была поделена на комнаты-спальни для слуг, а остальная часть завалена ненужным домашним хламом, накопившимся за несколько сотен лет. Спускаясь по задней лестнице, Нелл и Тэлли обследовали место за кухней и обнаружили комнату для прислуги, прачечную, комнату, где перегоняли виски, и большую кладовую. По обе стороны туннельного прохода располагались маленькие отсыревшие комнаты, в которых когда-то жила стража. Через люк в одном из проходов каменная лестница привела их в холодный сырой подвал, находившийся под бильярдной и перегруженный целыми рядами винных ларей. Окна с решетками во всю стену пропускали достаточно света, чтобы все разглядеть, но либо последний хозяин выпил все сам, либо подвал опустошили предприимчивые наследники, но он был пуст и заброшен.

— Вот это на самом деле впечатляет! — И Тэлли втянул в себя пахнущий вином воздух. — В этой комнате хранились тысячи бутылок.

— Здесь все такое ветхое, — заметила Нелл с досадой. — Трудно даже представить, что все так и было, когда здесь жила бабушка Кирсти.

— Да, замок как древний памятник, верно? Что же, мы должны и остальное осмотреть. — Тэлли подтолкнул ее к лестнице. — Не хмурься, Эллен Маклин. Я думал, тебе старые вещи нравятся.

— Нравятся, но я не люблю, когда они в пыли и плесени. — Нелл осторожно пошла впереди и, идя, не переставая ощущала пыльный налет. — Кроме того, я проголодалась, а ты? Кажется, сто лет прошло, как мы съели круассаны Британских авиалиний.

Выйдя в туннель, Тэлли достал две шоколадки «Марс» и протянул одну Нелл.

— Ешь и радуйся. Мы снова отдаемся в руки Эндрю-Болтуна.

Нелл разорвала обертку шоколадки и, радуясь виду лакомства, сказала:

— «В руки» — точное выражение; ты заметил, что его инициалы составляют слово «рука»?

— Да, действительно. Но человек он безвольный, — комментировал Тэлли, набив рот шоколадом. — Очень благородно с его стороны субботу посвятить нам.

Возможно, попав на родину своих предков, Тэлли вдруг почувствовал необычную доброжелательность к этому человеку.

Единожды начав, их гид в юбке продолжал словесную осаду во время осмотра разросшегося фруктового сада, который тянулся за домом, отделяя его от конюшен и хозяйственных пристроек.

— Конечно, я помню Талиску, когда она была очень славным местом, — рассказывал Рэмсей-Миллер. — Охота на дичь, рыбная ловля, пикники, теннис и все такое. Вон там, видите, старый теннисный корт, и в конце за конюшнями последний лорд построил корт для сквоша[9]. Это даже вызвало неодобрение в свое время, потому что местные жители не отличали сквош от крикета, но старик в тридцатых годах учился в Эдинбурге, когда сквош только-только входил в моду. Конечно, корт и сейчас там, но я не знаю, в каком он состоянии. Его забросили на целые годы, как и бильярдную. Вы ее нашли? Это по другую сторону башни, видели? Хорошо. Немного как в ночном кошмаре, да? Не знаю, как они могли играть без электричества — должно быть, с лампами Тилли или с чем-то другим. Конечно, электричество сейчас не очень надежно, но, по крайней мере, остров подсоединили к главной линии электропередачи, а это великое дело, из-за водоснабжения. Вода подается из резервуара на вершине холма, который я вам позднее покажу. Хотите осмотреть всю постройку со стойлами? Это молокоприемная и маслобойня, а также помещение службы, все стойла и хлева.

Тихий, бесконечный поток информации и сплетен сопровождал Тэлли и Нелл, как радиокомментарий, пока они осматривали различные постройки за замком. Часть конюшен была перестроена в гаражи и навесы для тракторов, но старый корт для сквоша остался нетронутым, только стены его потрескались, а пол был грязным, но ровным, потому что каким-то чудесным образом сохранилась крыша.

— Думаю, тут они хранили сено, — неожиданно сказал Тэлли, опускаясь на колени, чтобы изучить узкие, плотно подогнанные доски. — Просто счастье, что пол не прогнулся и не покоробился.

— Вы играете в сквош? — с интересом спросил Эндрю Рэмсей-Миллер. — Сам я всегда играл, когда учился в колледже, но тут, в Лорне, конечно, нет корта, и поблизости, как мне известно, на сотни миль его нет.

— А где дом управляющего? — спросил Тэлли, завладев вниманием гида. — Мы ведь его еще не видели, верно?

— Он на холме. Если вы здесь все осмотрели, мы можем туда отправиться.

Старый дом бабушки Кирсти поразил экскурсантов. То, что они увидели, трудно было назвать домом. Это была просто-напросто прихожая с кухней и небольшая жилая комната. Еще две комнаты располагались под крышей, до них добирались по лестнице, которая была чуть длиннее трапа. Возможно, это был когда-то один из первых домов династии, существовавших еще с тех времен, когда к замку не пристраивали особняк. Стены дома были толщиной в два фута, сооружены из необработанных камней, собранных на склоне холма; трещины заполнены вереском, а внутри — грубо оштукатурены. Даже в теплый июньский день внутри было холодно; только узкие полоски солнечного света, пробивающегося сквозь крошечные окошки, освещали печальные комнаты. Полы на нижнем этаже были каменные, а наверху из неровно постеленных досок. Единственным местом, где взрослый мужчина мог стоять во весь рост, было место под слуховыми окнами.

Нелл удивлялась, как ее прабабушка смогла вырастить шестерых детишек в такой тесноте и почему Кирсти хранит в памяти только хорошие воспоминания о доме, где удобства ни к черту.

Тэлли с недовольным видом осматривал маленький коттедж, не делая никаких заметок в своей книжке, но отметив каждый недостаток недоверчивым хмыканьем. Он взобрался по шатким ступенькам на верхний этаж, согнувшись почти вдвое, чтобы осмотреть комнаты мансарды из конца в конец, и выглянул в окошки через лопнувшие стекла вниз, где у подножия холма стоял величественно большой дом. Несколько минут Тэлли даже задержался около наружной уборной, от которой исходило зловоние.

Наконец он сказал:

— Здесь на самом деле жил управляющий? Я-то думал, что у лошадей конюшни получше.

Эндрю Рэмсей-Миллер кивнул.

— Однако это правда, — согласился он. — Старый лорд имел репутацию строгого хозяина. Он был настоящий старый деспот, если хотите знать мое мнение. Для местного населения лорд вообще ничего не делал, кроме того, что выгнал их с острова и посоветовал им селиться, где угодно. Лорд ценил свое уединение, как они говорят. Здесь жили только семья управляющего и слуги.

Спускаясь к подножию холма, Тэлли оставался угрюмым и молчаливым; его прежняя доброжелательность улетучилась, и записную книжку он спрятал в карман. Нелл неожиданно почувствовала благодарность за бесконечный монолог гида, потому что добрых полчаса Тэлли олицетворял собой странствующего монаха, погруженного в собственные мысли, и только иногда смотрел отрешенным взглядом на то, что ему показывали. Они сели в «лендровер» и поехали к мосту. Там Нелл, облокотившись на каменный парапет, любовалась темными, бурлящими водами пролива. Наступило время прилива, и поток бился о гранитные своды прямо под ее ногами.

— Тут на вид глубоко, — заметила Нелл. — Опасно?

— Во время приливов, думаю, может быть опасно, — подтвердил, нахмурившись, Эндрю Рэмсей-Миллер. — На картах его обозначают как «киль Талиски», но местные зовут его «Килши», что значит «сказочный поток». Однако они больше похожи на водяных духов или Силкиз. Интересно, кто бы это мог быть?

К ним приближался крепкий мужчина в замасленном синем комбинезоне и старомодных сапогах. Он шел развалистой походкой моряка. В одной руке незнакомец нес грязную черную сумку для инструмента, а в другой упаковку с шестью банками пива Макивеца. Мужчина казался довольно недружелюбным, а на его сильно загорелом лице темнела многодневная щетина. В ответ на приветствие Эндрю Рэмсей-Миллера он неохотно остановился.

— В доме никого нет, — сказал ему Рэмсей-Миллер. — Вам что-нибудь нужно?

— А с кем я говорю? — грубо спросил незнакомец. У него были темные волосы, на вид он был сильным мускулистым мужчиной лет тридцати пяти.

Человек в килте, однако, не оробел.

— Я представляю агентство, — ответил он приветливо. — Меня зовут Рэмсей-Миллер. А вас?

— Макферсон, — нехотя буркнул человек. — Я пришвартовал к пристани рыбацкий бот. Сейчас это никому не мешает. Очень удобно добираться домой. Ближе, чем из Оубена.

— А, — протянул Рэмсей-Миллер. — Значит, ваш дом неподалеку?

Макферсон махнул головой в том направлении, откуда шел. Там вдалеке виднелись беспорядочно рассыпанные дома деревни, крыши которых поднимались над придорожным дроком.

— В Сэлеке, на главной дороге.

— А ваш бот? Вы его сейчас заберете? Без команды?

— Без команды. — Макферсон встряхнул тяжелой сумкой, и раздался звук удара металлических предметов. — Здесь мои инструменты. Мотор заработает как миленький.

Внезапно он повернулся и пристально посмотрел на Тэлли.

— Покупаете землю? — спросил он грубовато.

Глядя на него так же пристально, Тэлли неопределенно пожал плечами.

— Приглядываюсь, — ответил он. — А каковы у вас уловы?

— Неплохие, — с видом знатока ответил Макферсон. — Креветки, омары, морские гребешки. У меня бот только для прибрежного лова.

— И хватает на жизнь? — Казалось, Тэлли искренне интересуется этим.

Макферсон издал смешок:

— Уж точно не на ту, что вы называете жизнью. Вы из Лондона?

— Да, если это важно, — подтвердил дружелюбно Тэлли. — Бывали в Лондоне?

Его вопрос был встречен хмуро.

— Нет. Что я могу там делать?

— То же, что и я делаю на Талиске, — ответил Тэлли. — Посмотрели бы.

— Я никогда не бездельничал. И вам советую поступать так же. — Таков был короткий ответ. Макферсон кивнул Нелл и, минуя мост и открытые окованные ворота, пошел через остров, крутя свой тяжелый мешок, как метатель молота на играх Северной Шотландии.

— Гмм, — пробормотала Нелл с облегчением. — А он, кажется, немного колючий.

— Ох, да они все недотроги, эти рыбаки с западного побережья. — Рэмсей-Миллер наблюдал, как человек скрылся за рододендронами за поворотом дороги. — Они думают, что каждый чужак — это еврократ, проверяющий квоты на рыбную ловлю. Он подобреет, когда высосет содержимое этой упаковки из шести банок. Хотел бы я знать, однако, в курсе ли агентство, что он держит бот у пристани. Ну да ладно, я думаю, это никому не повредит. Пойдемте, посмотрим сами. Эта прекрасная пристань была построена для пароходов, которые обычно заходили раз в неделю, и для провиантских ботов. Весь уголь для дома доставляли дымарем, до того как проложили шоссе.

— Что такое «дымарь»? — спросила Нелл, садясь в «лендровер».

— Маленький береговой грузовой пароход. Конечно, вряд ли сохранился хоть один. Только у коллекционеров, ими владеют фанатики. Один такой обосновался в Оубене — возит туристов по островам — недельное путешествие со стряпней первоклассного повара. Думаю, он процветает.

Их гид свернул с дороги и начал сражаться с колеей, которая была вся в рытвинах и шла по песчаному берегу, омываемому зеленой водой.

— Какой красивый берег, — восхищенно произнесла Нелл, — а вода холодная?

— Ледяная, — заверил ее Рэмсей-Миллер. — Плавать можно только в самую жару, и даже тогда рекомендуют надевать водонепроницаемый костюм.

— Как жаль, — вздохнула Нелл. — А выглядит так маняще, как на открытках с Карибов, только без пальм.

— Если бы это было похоже на Карибы, западное побережье Шотландии так бы не пустовало, как пустует сейчас, — заметил гид. — А за это мы должны благодарить климат и комаров великой Северной Шотландии.

— Комаров? — удивилась Нелл, но вопрос остался без ответа, потому что неожиданно машина подпрыгнула и Тэлли ругнулся, ударившись головой о крышу.

— Извините, — Рэмсей-Миллер боролся, дико вращая руль. — Для таких дорог иногда недостаточно четырех колес.

— А это единственная дорога к пристани? — поинтересовался Тэлли, ожесточенно потирая голову.

— Нет, есть дорога получше от конюшен, но я подумал, что вы хотите увидеть берег моря. Ну, как, обошлось?

— Раз я тут очутился, придется потерпеть, — проворчал Тэлли. Настроение его после удара не улучшилось.

«Лендровер» обогнул каменистый бугор вышедшей из земли породы, и путешественники увидели островной причал, — пирс из прочных, пропитанных креозотом бревен, с настилом из темного, но все еще прочного дерева. В настиле был единственный пролом. Задрав нос, от пирса уходил ярко разукрашенный рыбацкий бот с коротенькой мачтой и стрелой для сети. Он направлялся в неспокойные воды пролива, где вода от свежего ветра покрылась барашками.

— По-моему, он сказал, что собирается повозиться с мотором, — сказала Нелл. — Интересно, почему он соврал? В конце концов, почему бы ему не выйти в море, если нужно?

— Обычно они одни не выходят, — заметил Рэмсей-Миллер озадаченным тоном. — Даже маленькому боту, который ходит у берега, нужна команда из двух человек, чтобы ловить рыбу. Что же, возможно, он и не собирался работать. Прямо здесь у залива есть бар, куда ходят многие рыбаки. Он, может быть, выпьет немного с парнями.

— Тест на трезвость — единственный способ справиться с этой проблемой, — заметил Тэлли. — Может, у вас его делают перед тем, как взяться за штурвал?

— Но у Макферсона ведь была упаковка в шесть банок, — вставила Нелл. — Зачем ему ее нести в бар?

— Верно, — согласился Рэмсей-Миллер. Он повернул на подветренную сторону пирса и остановился. Здесь был построен из необработанного камня сарай для лодок, которые спускали к берегу по камням прямо на днищах.

— Обычно здесь держали все для увеселительных прогулок, для рыбной ловли и пикников. Хотите посмотреть? У меня должен быть ключ.

Несколько минут Рэмсей-Миллер искал подходящий ключ, а в это время Тэлли задумчиво кидал камни в воду залива, а Нелл стояла и смотрела туда, где сходятся земля и небо. В миле от залива виднелся остров Лисмор — возвышающаяся полоска яркой зелени, а за ним еще через одну полоску воды вставали голые скалы Кингерлоха на полуострове Морверна. Нелл знала эти названия, потому что изучила карту перед тем, как сюда приехать, но цвета на карте, отпечатанной государственным картографическим управлением, и ее контуры не могли подготовить Нелл к зрелищу, которое предстало перед ней. Разительные контрасты между низинными зелеными полями Лисмора и темной, сказочной синевой пролива от беспорядочно расположенных холмов, поднимающихся к небу, создавали картину такой красоты, что у Нелл навернулись на глаза слезы. Она сквозь их пелену видела темные округлые, похожие на пушечные ядра, спины тюленей, растянувшихся на шхере, вымытом прибоем, слева от нее, а справа — стаю глубоко ныряющих черных и белых устричных куликов — сорок, добывавших себе пищу вблизи скалистой галечной береговой линии. Нелл вспомнила слова, произнесенные бабушкой Кирсти в гостиной Голливуд-Гарденс: — «Ты не знаешь Талиску так, как знаю ее я», — и она поняла со странным удивлением, что наплыв чувств, охвативший ее, должно быть, отголосок того, что было у ее бабушки, которая выросла здесь, наслаждаясь великолепием этой природы.

Содержимое сарая для лодок оказалось скромнее, чем предполагали путешественники. Здесь были всего пара двенадцатифутовых, обшитых внахлест, яликов с мачтовым гнездом в передней банке и один с современным корпусом из стекловолокна с проржавевшим навесным мотором, прикрепленным к корме. Они уж точно не взяли бы призов на недельных морских гонках Северо-Западной Шотландии.

Наступал вечер, и сразу повеяло свежим ветром, и воздух стал прохладным. Пора было возвращаться, и Рэмсей-Миллер сказал, что они осмотрели почти все, что можно осмотреть, не надевая специальной обуви, чтобы походить по северной холмистой части острова и пересечь центральные пастбища.

— Если вас еще что-то интересует, вы можете завтра вернуться и прогуляться по острову, а здания вы видели все. Едем в Лорн?

В сравнении с Талиской, «Замок Лорн» нельзя было назвать замком. Это был охотничий домик с амбразурами, который предки Эндрю Рэмсей-Миллера приспособили для бесчисленных облав и охотничьих съездов, так любимых во времена королевы Виктории. В те времена многие феодалы уезжали из Лондона или из своих поместий на юге на осеннюю охоту. Так что он сохранял атмосферу «родного дома», перенесенного из Беркшира или Букингемшира, и был окружен парком с подстриженными лужайками и оградой из самых разных деревьев: дубов, буков и лиственниц, изогнутых от почти постоянного западного ветра к холмам, как бы ища защиты в их уютных складках.

Путешественники поехали узкой дорогой, которая круто спускалась в лесистую долину от главной дороги, ведущей на север из порта Оубен. У отеля было припарковано несколько автомобилей.

— Похоже, что нескольких гостей с шоссе нам удалось заполучить, — заметил Эндрю Рэмсей-Миллер. — Сезон открылся, и дела начинают улучшаться, слава Богу.

В холле за старинным столом регистрации не было ни души, но хозяин не забеспокоился.

— Служащие в это время обедают, — объяснил он. — Я вам покажу, какие комнаты для вас приготовили.

Он зашагал по широкой, покрытой ковром лестнице, стены украшали ветвистые оленьи рога и другие трофеи охотничьего домика. С потолка свисала паутина, и было видно, что должного присмотра за домом не велось. К тому же комнаты, которые показал гостям Эндрю Рэмсей-Миллер, не были приготовлены для новых постояльцев. Постели не постелены, грязные полотенца и белье лежали сваленными в кучи. Увидя все это, хозяин разозлился и бросился вниз по лестнице, бормоча, что позовет жену. Тэлли и Нелл остались стоять в недоумении на площадке.

— Вот тебе и «добро пожаловать тысячу раз», — недовольно произнес Тэлли, напомнив про табличку с приветствием у дороги, которую они видели по пути. Эндрю Рэмсей-Миллер объяснил им, что старинное галльское приветствие путешественникам звучит именно так.

— Хватит и одного раза, — заметила Нелл. — И принять бы горячую ванну!

В этот момент по ступенькам к ним поднялась, добродушно улыбаясь, невысокая, темноволосая, энергичная женщина в пестром фартуке.

— Прошу прощения за это, — сказала она, протянув руку и слегка растопырив пальцы. — Я — Фи Рэмсей-Миллер, жена Эндрю. Он, должно быть, забыл предупредить меня, что вы останетесь здесь переночевать. Иногда с Эндрю такое случается, когда голова у него забита другим. Вы подождете эти комнаты или хотите, чтобы я показала вам другие? Они находятся повыше и не такие просторные, зато, конечно, дешевле.

Она ждала ответа, стараясь не показывать вида, что торопится вернуться в кухню.

— Мы пойдем наверх, — сказала Нелл, подхватывая обе дорожные сумки, уловив нетерпение миссис Рэмсей-Миллер. — Я уверена, что комнаты наверху прекрасные, а вид из окон там лучше, верно?

Ничего не ответив, Фи Рэмсей-Миллер быстро развернулась и пошла на второй этаж по более узкой и крутой, чем прежняя, лестнице. Одна из предложенных комнат оказалась малюсенькой и выходила окнами на задний двор с переполненными мусорными баками. Эту комнату, проявив благородство, занял Тэлли, предоставив Нелл комнату побольше, в которой стояла довольно неуклюжая на вид двуспальная кровать с белым, вышитым «фитильками» покрывалом, изъеденным молью. Из этой комнаты открывался прекрасный вид на запад, и сейчас заходящее солнце разливало свет в окна комнаты. Кроме того, Нелл обнаружила здесь ванную комнату, располагавшую большой, старомодной и только слегка позеленевшей ванной, которую ей не терпелось немедленно заполнить, но гости с большой дороги, появление которых с такой радостью отметил Эндрю Рэмсей-Миллер, очевидно, поторопились смыть с себя дорожную пыль и истратили всю имевшуюся в отеле горячую воду.

— Это место похоже на башни Фолти! — застонал Тэлли, теша себя сравнениями. — Ни комнат, ни вида из окна, да еще и без горячей воды! Впредь я не буду рассчитывать на гостеприимство Северной Шотландии, если эта гостиница — тому пример. Давай, скорее спустимся и выпьем. Не могли же они выпить все виски.

И точно — в ряду бутылок, нагроможденных на буфете в гостиной отеля, похожей на сарай, нехватки в «живой воде» галлов не наблюдалось. Комната сама по себе не была веселой — народу не было, и меблировка ее состояла из темных, обитых блестящей кожей кресел, стоящих на полированном деревянном полу. По этой спартанской поверхности были разбросаны шерстяные коврики в персидском стиле. В камине лежали сухие дрова.

— Неужели здесь нет стола, ломящегося под тяжестью лепешек и песочного печенья? — вопрошал Тэлли, прижимая руку к животу и страдая от голода. — Ну ладно, гостеприимство должно все-таки возобладать и спасти наши жизни!

Единственное дорожное галльское приветствие, казалось, пришлось Тэлли по нраву и он стал легкомысленно циничен, невзирая на разочарование обслуживанием в гостинице. Пренебрегая всем ассортиментом только солодовых сортов виски, которые предлагали продегустировать двенадцать спиртовых заводов, он выбрал «Фэймос Грауз» и налил две здоровенные порции, долив доверху воды из кувшина, предварительно проверив ее поверхность.

— А из кухни, кстати, вкусно пахнет, — заметила Нелл, потягивая носом воздух. — Так что у нас должен быть хороший обед.

Отпив из своего бокала, она хотела узнать мнение Тэлли о Талиске, но только Нелл открыла рот, как вошел, сияя улыбкой и потирая руки, Эндрю Рэмсей-Миллер.

— Вижу, вы приготовили себе выпивку. Хорошо, хорошо. Вы обратили внимание на форму этого буфета? Это еще одно дополнение к тому, что у вас уже есть, и мы это вставим в счет. Ха-ха! Конечно, нам нравится выпивать дома, но боюсь, что в теперешнем экономическом климате…

— Что, чувствуется небольшой спад активности? — поинтересовался Тэлли, не заметив раньше планшета с прикрепленным к нему счетом, в который, как он понимал, записывается его выпивка. Он вынул ручку «паркер» с золотым пером и стал записывать, прервавшись, чтобы узнать, не хочет ли Рэмсей-Миллер к ним присоединиться.

Хозяин покачал головой.

— Нет, благодарю, я немного повременю. Да, по-видимому, люди не тратят так много денег, как обычно тратили. Хотя должен сказать, что рынок «постели с завтраком» развивается хорошо. Возможно, ухудшается бизнес туризма. Мы почти уже решились немного снизить уровень услуг. Знаете, не предлагать высококлассного обслуживания и снизить цены. К этому вынуждают обстоятельства.

— Так вы считаете, что у людей нет денег, чтобы их тратить? — спросил Тэлли, подмигнув Нелл за спиной у Эндрю Рэмсей-Миллера.

— Ну да, раз они не тратят их в Шотландии.

— А может быть, им не предлагают того, на что они хотели бы потратиться? — произнес Тэлли задумчиво.

— Вы что, предполагаете заняться гостиничным бизнесом? — с любопытством спросил Эндрю Рэмсей-Миллер. — Поэтому вы и присматриваетесь к Талиске?

Тэлли ответил не сразу, и в разговор вступила Нелл.

— А вы бы это порекомендовали? — спросила она, усевшись на подлокотник кресла. — Ведь у вас есть опыт.

Расправив килт, хозяин гостиницы медленно сел в другое кресло и наклонился вперед, облокотившись на голые колени. Нелл не могла не подметить, что в его манере держать килт приличным образом, окутывая твердые бедра, есть что-то забавное.

— Десять лет назад, когда мы затеяли это дело, обстоятельства были более благоприятными, — ответил Рэмсей-Миллер. — Если же вы решили открыть свое дело, я вас отговаривать не хочу, но лично я снова не начинал бы.

Он казался каким-то огорченным, и Нелл стало интересно, не вправляла ли ему жена мозги по поводу комнат. Нелл подумала, что это он вместе с женой готовил обед на кухне.

— Все готовит ваша жена? — спросила она.

Хозяин почти виновато ответил:

— Да, она готовит. Увольнение шеф-повара было одной из статей уменьшения расходов, на которое мы вынуждены были пойти. У нас не ресторан, и не имело смысла держать повара постоянно.

— Что ж, с удовольствием отведаем блюда вашей жены, — тепло сказала Нелл. — Пахнет очень вкусно.

Эндрю Рэмсей-Миллер перевел взгляд с Нелл на Тэлли.

— В настоящее время вы работаете в этой области? — спросил он.

— Нет, — ответил Тэлли. Я работаю в Сити, а Нелл на телевидении.

— На телевидении! На самом деле? В какой программе? Может, я знаю?

— Возможно, знаете, — неохотно сказала Нелл. — Я помощник режиссера в «Горячем Гриле». Это что-то вроде кулинарной викторины.

— Ну да! Мы ее часто смотрим. Мы даже думали послать на нее нашего повара, пока тот не ушел, но он отказался. Боюсь, что ему не нравился режиссер; повар говорил, что он насмехается над соревнующимися. Впрочем, держу пари, что ваша работа интересная. Не могу даже представить, чтобы кто-то ее бросил ради гостиницы в Шотландии.

— По крайней мере я умею справляться с темпераментными поварами, — отпарировала Нелл. У нее кружилась голова. Крепкое виски на пустой желудок сделало ее легкомысленной, и беседа, казалось, пошла в том направлении, которого она вовсе не ожидала. На самом ли деле они обсуждали возможность открытия гостиницы на Талиске?

В этот момент в комнату вплыла элегантная пара среднего возраста. Они только что приняли ванну и стали изучать бутылки, стоявшие на буфете. Эндрю Рэмсей-Миллер поднялся.

— Ну что ж, обед скоро будет. Увидимся позднее.

Уходя, он обменялся любезностями с новоприбывшими и указал на планшет.

Когда «наш хозяин» покинул комнату, Тэлли наклонился к Нелл и прошептал:

— Обещаю никогда не снижать уровня услуг, никогда не носить килт и не надоедать гостям сплетнями.

Она совсем растерялась.

— Ты всерьез хочешь превратить Талиску в гостиницу? — разубеждая, сказала Нелл. — Откуда у тебя такая мысль?

Она сидела как на иголках, обнаружив, что в его уме крутятся те же мысли, что и у нее, а она-то всегда думала, что они полная противоположность друг другу!

— От тебя, в тот вечер, — сказал Тэлли, отпив еще виски. — Ты сказала, что в двадцать девять мы должны сделать что-то стоящее. Я все время об этом думаю.

— Ты не говорил мне об этом раньше.

— Да. Сознаюсь, я чувствовал себя как-то глупо. Думал, что ты посчитаешь меня полным идиотом.

Нелл тихонько засмеялась.

— Нет, я не посчитала бы так, я чувствовала то же самое, начиная с того ужасного обеда, когда никто ничего не ел, а Лео, оставшись один, сказал мне очень интересную вещь.

— И что же он сказал?

Вдруг за стеной комнаты прозвенел такой громкий звонок, что Нелл и Тэлли подскочили от неожиданности. Посмотрев друг на друга, они рассмеялись.

— Скажу за обедом, — вставая, ответила Нелл и поставила пустой бокал на стойку буфета. — Я ужасно проголодалась.

Обед улучшил настроение. После деликатесного супа из цветной капусты на выбор подали жареную телятину и припущенную лососину с гарниром из свежих овощей в соусе, а на десерт меренгу из крыжовника с лесными орехами. Среди обедающих были и местные жители, и было совершенно ясно, почему они сюда пришли.

— Этот суп — превосходный, — заметила Нелл, с наслаждением глотая пюре со сливками «Крем дю Барри». — Да, капусты и сливок достаточно. Но очень калорийно, как сказала бы Кэролайн. Вот почему замечание Лео было таким важным. Я жаловалась ему, что все целыми днями только и делают, что взвешиваются и соблюдают диету, а он сказал, что если открыть ресторан, где будут готовить изысканную еду, от которой не полнеют, то можно заработать состояние. И я подумала, что он прав.

Тэлли нахмурился.

— И что ты собираешься делать — дать перечень калорий в меню рядом с ценой? — спросил он недоверчиво.

— Нет, конечно, нет. Просто еда должна быть немного нежнее, чем вот такая.

— Было бы неплохо. А как же секс?

— При чем здесь секс?

Тэлли насмешливо фыркнул:

— Это уравнение, дорогая Нелли. Здоровая еда даст здоровое тело, а здоровое тело означает секс. Косвенно ты способствуешь легкой еде и тяжелому дыханию. Вот что я имею в виду!

Последние слова он произнес громче, чтобы перекрыть взрыв смеха, которым Нелл встретила его замечание.

Она тряхнула головой, все еще давясь смехом, посмотрела вокруг и заметила, что на нее косятся другие обедающие.

— Я знаю, что ты меня всерьез не воспринимаешь, — сказала Нелл, наконец успокоившись. — Но вот мы с тобой обсудили и стол, и постель и сошлись во мнении, верно?

— Имеешь в виду место для голодной диеты и постельных сумасшествий?

— Ну, не такой уж голодной. Людям приятно осознавать, как ты знаешь, что их заставляют есть творог и редиску. Нужно немного уменьшить на них давление. Как ты считаешь?

Несколько секунд Тэлли всматривался в лицо сестры. Нелл была права, — он никогда ее всерьез не воспринимал. Просто она была его сестрой. Доброжелательная, беззаботная, общительная, душа компании, но никогда Нелл не была тем человеком, с которым нужно считаться. И даже сейчас предлагает сумасшедшее изменение жизни, а звучит оно всего лишь как деловое предложение. Он, должно быть, что-то недопонимает.

— Что же, богатые и знаменитые всегда ищут возможности и себя баловать, и не прибавить в весе, — согласился он. — Это одна из проблем, когда имеешь деньги, — тебе нужен прекрасный имидж, чтобы продвигаться вперед. Так что, я уверен, если ты способна предложить купание в роскоши без ограничений, ты наверняка выиграешь. А если ты, кроме того, сможешь предложить еще оправу и обстановку для суперпряного секса, то конкуренты у тебя — только в раю!

— Как ты считаешь, Талиска — подходящее место? — сейчас Нелл доедала лососину и думала, что если они устроятся на Талиске, кулинарное мастерство Фи Рэмсей-Миллер может составить им конкуренцию.

— Да, думаю, что подходит. Остров всегда действует на воображение немного магнетически, и мы можем это использовать в качестве тайной приманки. Здесь богатые и знаменитые смогут расслабиться, отдохнуть от сумасшедшей гонки, восстановить силы и поправить здоровье. По-моему, это должно сработать.

— А когда это пришло тебе в голову? — спросила Нелл, заинтригованная тем, что его мысли настолько близки ей, невзирая даже на то, что он больше сосредоточен на сексе, чем на похудании. Но она боялась, что брат немного дал волю фантазии, и что все это у него пройдет, как только он вернется в Лондон и погрузится в свои дела.

— Это случилось в Домике управляющего, — задумчиво сказал Тэлли. — Можно ли было представить, что бабуля Кирсти выросла в такой нищей лачуге, недалеко от огромного замка? И все равно она вспоминает Талиску как сказочное и удивительное место. Значит, здесь есть нечто особенное, хотя я еще не понял, что именно.

— А я поняла, — прямо ответила Нелл, вспомнив чувства, которые охватили ее на берегу. — Бабушка Кирсти не видела ни замка, ни острова. Она смотрела дальше — на залив, на небеса и на горы. И она любит так сильно не Талиску, а то, что идет через Талиску.

— А что идет? — спросил Тэлли.

— Небеса и воздух, и красота, и кругозор, чтобы понять самое себя, — ответила Нелл, удивляясь себе. Слова слетали с ее губ сами собой, но казалось, она повторяет чьи-то мысли.

— Чрезвычайно экзистенционально, — сухо заметил Тэлли. — Но факт остается фактом: ее семью эксплуатировали и разорили, и я считаю, что, может быть, очень интересно заглянуть в бухгалтерские книги. И если вот эта гостиница — пример обычного гостеприимства горной Шотландии, конкурировать с ними будет не так уж трудно. — Тэлли презрительно развел вокруг руками. — Кроме еды, здесь все в развале.

Он помолчал, пристально и с чувством глядя на Нелл.

— Знаешь, Нелл, я говорю серьезно. Это восстановит справедливость, если именно потомки бабушки Кирсти спасут Талиску от последствий нерадивости лорда.

— Может быть, вовсе не мы спасаем Талиску, а Талиска спасает нас, — задумчиво возразила Нелл, чувствуя, как у нее от переживаний и предчувствий сжало сердце.