Индульгенция 3. Без права на смерть

Глава 4

Глава 4

— Ходу! — выскочив наружу, мы резко свернули в сторону торгового ряда. Народа было много — вечернее время отлично подходило для променада. И даже в этом захолустье ночная жизнь кипела. К тому же это был город темных, а значит, и жители его предпочитают творить и вытворять после захода солнца.

— Мавка, следи за временем. Как только пройдет час, нам надо будет активировать щиты. Пока не будем, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Тебе надо переодеться, — Навка уверенно потащила меня к небольшому магазинчику одежды.

— На хрена? — не понял я. — Чем тебя мои вещи не устраивают?

— Слишком богатые. А тебе надо выглядеть как простолюдин. Слушай план: врываемся, хозяина усыпляем, старый шмот в кольцо, новый на себя — и побежали дальше.

— Грабить — это плохо, — влезла с нравоучениями светлая Мавка.

— Но еще хуже светить тут банковским переводом Раздорова. А наличку у Снежаны никто не догадался взять.

— У этой зимой снега не допросишься, -буркнул я, внутренне соглашаясь с ней.

Ну ничего. Потом, как все закончится, я обязательно все оплачу. Все-таки грабить честных торговцев совсем не по-княжески.

Так мы и поступили — Навка влетела в магазинчик первая, и через секунду продавец мирно храпел на полу. Забравшись вглубь, я выбрал неброские вещи — штаны полувоенного образца, майку, свитер, кожаную куртку с капюшоном. На ноги — сапоги со шнуровкой, эдакие боевые лапти, в которых ходит все приграничье. Они легкие, удобные, еще и с плетением защиты от промокания.

Переоделся — отлично, теперь меня от местных не отличить. Ну, и пару комплектов нижнего белья прихватил, потому как поизносился уже. Еды в кольце было еще достаточно, так что больше нас ничего тут не держало.

Под конец Навка, ничуть не сомневаясь, вынесла кассу. Было там немного — всего-то три тысячи рублей, но наличка нам была необходима, на всякий случай.

Мы сымитировали банальное ограбление, устроив в торговом зале небольшой погром, выскочили наружу и быстрым шагом направились дальше, затерявшись среди гуляющего народа.

Духи сразу ушли в невидимость, но я их чувствовал, как и напряжение, что росло с каждой минутой. Что ж, маршрут проложен, Навка контролирует каждый шаг, Мавка прикрывает. Поехали!

Городок впился в границу, как ржавый гвоздь в доску. Я иду, прижимаясь к стенам домов, кирпичные стены которых пропитаны дымом костров и чужой речью. Здесь пахнет не магией, а контрабандой — сладковатым дурманом «Маде ин оттуда», ворованными специями и потом. Над головой вместо неба — марево, сотканное из защитных чар: липкая сеть, в которой путаются даже звёзды.

Толпа бурлит на центральной улице. Местные, приезжие, каторжники, выведенные на работы с печатью «запрета» на запястьях. Они толкаются у лотков, где торгуют тем, что запрещено по обе стороны — яйцами фениксов (подделка), эликсирами без лицензии (яд) и картами теневых троп (ловушка). Я натягиваю капюшон глубже, но голос лавочника цепляется за меня:

— Эй, парень! Тебе же надо в Зеркальную Щель? У меня пропуск…

Не оборачиваюсь. Знаю — если встретишь глаза торговца, станешь его клиентом. Навсегда. От него так и несет проклятьями зависимости. Простолюдину без магии к нему на пушечный выстрел подходить нельзя. Куда смотрит стража, интересно? Был бы я сейчас в правах князя, от этого ублюдка даже пепла бы не осталось.

Приграничье живёт по своим законам. Даже воздух здесь другой — густой, пропахший безнадежностью и обманом. Слева, в переулке, две ведьмы в платках спорят на ломаном языке, мешая ругательства с заклинаниями. Их кот, трехглазый уродец, шипит на меня, чуя чужую кровь.

Справа — кабак с вывеской «У двойного агента». Сквозь заляпанное оконное стекло вижу, как пьяный оборотень тычет пальцем в карту, что-то показывая своему подельнику.

Мне нужно к вокзалу. Там, за третьим путем есть дыра в заборе — её не покажут на картах. Но чтобы пройти, придётся пересечь площадь.

Площадь. Сердце городка, бьющееся в аритмии. Фонари горят тускло, экономя заряды кристаллов. Дети-беспризорники с глазами, как угольки, играют в кости-предсказатели. Их смех обрывается, когда мимо проходят стражи в плащах с гербом — двуглавый орёл, держащий нож и ключ. Я прижимаюсь к киоску с газетами, на страницах которых заголовки кричат о диверсиях и изменах.

— Документы! — хрипит стражник, хватая за плечо старика. — Что несешь?

Тот молчит, трясущимися руками развязывая мешок. Оттуда выкатывается яблоко, от которого так и разит магией света. Контрабанда и плод грехов какого-то алхимика-рукожопа. Толпа замирает, заворожённая.

Я использую момент — скользнул за спину торговца рыбой, чьи ведра наполнены требухой, кишками и прочей мерзостью. Вонь перекрывает дыхание, зато меня не видят.

Вот и добрался до вокзала. Времени все меньше. Да что там, его почти нет. Здесь свет ярче, поэтому опаснее. Патрули с волкодавами-оборотнями обнюхивают чемоданы. Поезда — ржавые звери — плюются паром, завывая на языках всех наречий. Билетёрша, женщина с лицом куклы и глазами паука, стучит костяными пальцами по стеклу:

— Куда, милый?

— В никуда, — бурчу, проходя мимо.

За третьим путём, за грудой шлака, он — забор из колючей проволоки, заряженной молниями. Но я знаю слабое место — труба канализации, где стоки смешиваются с магическими отходами. Вонь съедает кожу, зато защиты тут нет.

Я пролезаю, царапая руки о ржавчину, и на секунду оборачиваюсь. Городок мигает огнями, как циркач, жонглирующий ножами. Он уже забыл меня. И слава тёмным богам.

Впереди — дорога. Сбоку — граница пустошей, где заканчивается цивилизация и начинается настоящая тьма. Я шагаю в неё, чувствуя, как на плечах тает липкий груз чужих взглядов. Потому что мне надо именно туда — пройти по краю пустошей. Иначе на хутор не попасть. Опасно, очень опасно, но надо.

Пустошь встретила меня ветром, который резал лицо, словно ржавый нож из грубого железа. Воздух здесь был другим — не липким от чар, а пустым, выжженным, как будто сама земля выдохнула последнее дыхание и застыла.

Я шёл, не оглядываясь, но голову сверлила мысль — они уже знают. Они идут. За мою голову обещали столько денег, что даже мёртвые, наверное, встали бы из могил. Но я не собирался становиться их добычей.

Городок остался позади, растворившись в мареве, словно страшный сон. Под ногами хрустел песок, перемешанный с осколками древних камней — возможно, остатками пограничных стелл. Когда-то здесь пролегала Великая Черта, разделявшая империи. Теперь от неё остались лишь обломки да легенды, которыми пугали детей. Я наступил на плиту с выцветшей руной, и та вспыхнула синим огнём на секунду, будто пыталась вспомнить своё предназначение.

К хутору я шёл три часа, ориентируясь по маршруту, выданному отцом. Откуда он про это знал? Понятия не имею. Говорят, по молодости он знатно куролесил где-то в этих местах. И то, что узнал, сохранил и сберег до худших времен. Что ж, не понадобились они ему, значит, помогут сохранить жизнь мне.

Путь пролегал через высохшее русло реки. Камни, отполированные водой, которую никто не видел десятилетиями, скользили под ногами. Я споткнулся, упал на колени, и песок зашуршал у меня под ладонью. Взглянул вверх — над головой плыла луна, обернутая в дымку, словно в саван.

— Не время валяться, — прошептал я себе, впиваясь ногтями в кожу.

Но тело не слушалось. Ноги горели, хотя по моим меркам я прошел не так уж и много. Но это место — оно будто высасывало силы. Причем, это всего лишь самый край пустошей, где еще могли ходить люди. А вот что в глубине, я даже предположить боюсь.

Достал бутылку, глотнул — вода пахла ржавчиной и кровью. Надо быть осторожней, я слышал, водятся тут такие звери, что и в кошмарах не приснятся.

Мои духи тоже выглядели не очень бодрыми — время шуток ушло, браслет уже давно показал, что охота началась. Но все же первая опасность пришла не от людей.

Я услышал глухое рычание, когда пробирался через чахлый лесок. Звук шёл отовсюду сразу — низкий, грудной, словно сама земля ворчала на нас. Из-за стволов, искривлённых, как кости стариков, вышла она. Волчица. Но не простая. Её шерсть была серая, как пепел, а глаза горели жёлтым огнём. На шее — ошейник из спутанных проволок с обрывками свинцовых печатей. Охотничий дух. Приручённый убийца.

— Пошла на хер! — прорычал и я, создавая меч света.

Она прыгнула. Я едва успел отклониться, но её коготь зацепил плечо, разорвав кожу. Боль ударила в мозг, но адреналин уже нёсся по жилам. Волчица развернулась, рыча. Слюна капала с её клыков, прожигая песок.

— Ходи ко мне, гули-гули! — я бросился вперёд, ударив клинком в бок.

Меч звонко отскочил, будто я ударил по камню. Волчица засмеялась — нет, это не могло быть правдой, но звук был человеческим, полным презрения!

— Ты думал, это сработает? — её голос скрипел, как несмазанные шестерни.

Она прыгнула снова. Я упал на спину, подняв меч над собой. Вес зверя придавил меня, но лезвие вонзилось ей в горло. Точнее, должно было вонзиться. Вместо этого клинок рассыпался, словно сделанный из песка.

— Дурак, — прошипела волчица. — Меня не убить магией.

Её пасть сомкнулась на моей руке. Боль. Яркая, ослепляющая. Но вдруг в ушах зазвучал звон — высокий, чистый, как удар хрусталя. Волчица взвыла и отпрянула. На её морде дымилась рана — когти Навки, решившей все же прийти на помощь, оставили яркий след.

— Ты… Ты с ним? Дух мести и страданий первого порядка с простым смертным⁈ — ее голос дрожал. — Он должен знать!

Зверь метнулся в чащу, ломая кусты. Я лежал, сжимая кулаки, стараясь унять боль и стремительно регенерируя. Это что, мать вашу, тут было⁈

— Слабак, — Мавка пнула подвернувшийся под ногу камень. — С обычным духом третьего порядка не справился.

— Это место будто ослабляет меня, -встряхнув головой, я встал на ноги. Качнулся в разные стороны — нормально, но все равно хреново. — Так что в следующий раз не надо ждать, когда меня начнут есть, а убивайте сразу, если не прикажу иного. А теперь потопали, о нас уже знают и как бы не опередили.

Хутор оказался именно таким, каким его описал отец — два сгнивших дома, сарай без крыши и колодец, заросший крапивой. Ветер гудел в щелях, напевая похоронные мотивы. Я затащил себя в сарай, упав на груду соломы, которая рассыпалась в прах от прикосновения.

— Ну и убежище, — хрипло рассмеялся я.

Но выбирать не приходилось. Завалив вход обломком двери, я достал фонарь с магическим кристаллом — тусклый свет вырвался наружу, осветив паутину, столетиями копившуюся под крышей. На стене висели цепи. И кости. Много костей.

— Привет, прежние жильцы, — пробормотал я, стягивая грязную куртку.

Сон не шёл. Каждый шорох снаружи заставлял хвататься за меч. Магическими охранными плетениями я не пользовался — все равно разрушатся. Магический фон тут мерзкий, и фиг что через него видно. Поэтому, несмотря на сильную усталость, спал я плохо, словно предчувствуя беду. И она пришла на рассвете.

Я проснулся от того, что Мавка еле слышно дотронулась до меня, прижав палец к губам, и показала на дверь. Выглянул в щель — на опушке стояли трое. В чёрных плащах, лица скрыты масками с символами охотничьих гильдий. Один держал арбалет с фиолетовыми стрелами — похоже на яд духов, другой вёл на цепи ту самую волчицу. Третья, женщина, несла шкатулку из чёрного дерева.

— Он здесь, — сказала женщина, открывая шкатулку. Оттуда вырвался рой светлячков, но их свет был кроваво-красным. Насекомые метнулись к сараю.

— Нашелся, гаденыш, — охотник с арбалетом щёлкнул языком. Волчица зарычала.

Я отполз вглубь, нащупывая в кармане артефакт подавления магии — сложнейший в изготовлении, действующий очень недолго. Его почти невозможно купить или достать. Но я смог, еще давно. Теперь это мой последний аргумент.

— Выходи, Раздоров! — крикнула женщина. — И мы убьем тебя быстро. Будешь сопротивляться, будет больно и медленно.

Её голос звучал мелодично, как колокольчик. И от этого было ещё страшнее.

— Мавка, Навка, пока сидите тихо и не отсвечивайте. Они знают только про одну, вот пусть думают, что ее сейчас нет — ну, типа, сил мне хватило только на короткий призыв. Вы — мой последний аргумент. С этими я и сам справлюсь.

Дождался их молчаливых кивков и стал действовать.

Нырнул в дыру в полу, ведущую в подвал. Там пахло плесенью и смертью. В углу валялся скелет в истлевшей одежде — ещё один неудачник, попытавшийся спрятаться.

— Покойся с миром, брат, — прошептал я, проползая мимо него. Кто это был — не знаю, но интересно…

Взрыв разорвал тишину. Я вылез из подвала, когда огонь поглотил сарай. Охотники стояли в отдалении, наблюдая, как пламя лижет небо.

— Ловите подарок!!! — рявкнул я, выходя из-за угла дома.

Арбалетчик развернулся, но я уже кинул артефакт. Он не подвел, и магия, а точней, антимагия сработала. Волна силы ударила их, швырнув на землю. Волчица сорвалась с цепи и метнулась в лес, подвывая.

— Ты труп!!! — завопила женщина, её маска треснула, открывая лицо — молодое, красивое, со шрамом через глаз.

Я побежал к колодцу. Внутри, согласно данным отца, был проход. Притопленный, чтобы случайно не нашли.

— Стой! — стрела просвистела у виска, вонзившись в дерево. Я прыгнул в колодец.

Темнота. Холодная вода обожгла тело. Я нырнул глубже, нащупывая железную решётку. Там, под слоем ила, должна была быть кнопка.

— Надеюсь, твои данные верны, отец, — взмолился я, ударив кулаком по металлу.

Решётка отошла, открывая туннель. Я проплыл в него, задыхаясь. Воздух. Мне нужен воздух…

Всплыл в пещере, под хутором. Выбрался на камни, кашляя водой. Где-то сверху слышались крики:

— Ищите! Он не мог уйти далеко!

— Да хер я куда уйду, пока вас не схороню, — прошептал я. — Отведайте-ка силушки богатырской.

Выбираюсь и неслышной тенью скольжу, стараясь держаться чуть в стороне. Хорошо, что они разделились — так проще.

Возникаю позади женщины — она ничего не замечает, пристально смотря на пожар. Наверное, высматривает мой обгорелый труп. Одной рукой закрыть рот, ножом по горлу, сместиться, не отпуская ее, чуть в сторону, чтобы не заляпаться кровью. Разворачиваю к себе и вижу удивленный, уже начавший стекленеть взгляд. Прости — кто с мечом к нам придет, тот с колом в жопе уползет. И это если я еще добрый буду. А я сегодня очень злой.

Вторым под раздачу попал арбалетчик с магическими болтами. Я, знаете ли, определившаяся гендерная сущность, и очень не люблю, когда мужики с болтами и в меня. Прям сильно так. Поэтому ползком, пачкаясь в грязи, я пополз в сторону этого оленя, что оказался самым умным и сильно к пожарищу не приближался. А бдел, водя оружием в разные стороны, и косплеил эльфа в лесу.

Но помогло это ему не сильно, потому как лес и я — одно целое, хоть друг друга и не любим в последнее время.

Шорох — мужик напрягся, глядя вправо, а я появился слева. Гоп-стоп, мы подошли из-за угла… Нож в печеночку, провернуть, резкий нырок в кусты, замереть и любоваться, как он валяется на земле и вопит от боли. Магии-то тут нет, лечиться он не может.

Третий, тот, что был с псиной, что-то заподозрил. Озираться стал так нервно. Даже угрожать перестал. Думал, наверное, что я его прощу — но увы. Лимит добрых дел в этом столетии я исчерпал. Рывок, и вот он валится на землю с ножом в глазу. Вбил аж по самую рукоятку…

Я стоял, весь обляпанный кровью, на фоне пожара и смеялся. Смеялся безумным смехом, сжимая в руке выдранный из глазницы поверженного врага нож, с которого стекала кровь. И смотрел в сторону леса, из которого выходили люди. Много людей и все они пришли за мной.

Что ж, тайное место оказалось не таким уж и тайным. Предал нас кто или просто так карты легли? Разбираться буду потом, если выживу, конечно.

Их много. Так нечестно и очень непорядочно. Поэтому пришло время вызвать подкрепление. Мы принимаем бой!..