Индульгенция 3. Без права на смерть

Глава 9

Глава 9

Тварь лопнула. Лизи упала мне в руки, а я рухнул на спину, мир поплыл в красно-чёрных пятнах. Над нами сомкнулся разрыв пространства, оставив лишь запах горелой плоти.

— Идиот! — Мавка била меня по щекам, но её ладони дрожали. — Ты же мог умереть!

Я попытался улыбнуться:

— Но… не умер.

Навка, прижимающая к себе Лизи, обернулась: — Это что, часть твоего «не бояться себя»? Пожертвовать собой ради…

— Это часть того, чтобы быть командой, — перебил я, с трудом поднимаясь.

Лизи смотрела на меня, и в её взгляде больше не было страха. Только понимание. Мавка молча прижала ладонь к моей ране. Её свет короткими лучами обвил мою грудь, останавливая кровь.

— Ты балансируешь на лезвии, — сказала она. — Одна ошибка — и тьма поглотит тебя целиком.

Я кивнул. Где-то в глубине души, опустошённой после битвы, уже шевелилось нечто новое. Не страх, не гнев — решимость.

Колокол пробил снова, но на сей раз мелодично, возвещая конец тренировки. Двери зала открылись, впуская запах трав из улицы. Мы выходили, поддерживая друг друга, когда старая бабка появилась в дверном проёме. Ее белые брови поползли вверх при виде устроенной нами разрухи.

— Интересные у вас тренировки, — протянула она, задумчиво разглядывая дырявые стены. — Завтра я расскажу все, что знаю. Вижу, вы готовы выйти наружу, и это хорошо. А сегодня отдыхайте.

Когда она ушла, Навка хмыкнула:

— Думала, что уже видела все за тысячелетия жизни. Ан нет. Каждый раз, находясь рядом с тобой, нахожу причины для удивления.

Мавка толкнула меня в плечо:

— Это ты виноват. Готовься, завтра из тебя сделают приличного героя.

Я засмеялся, и смех подхватили остальные. Одиночество в груди всё ещё тлело, но теперь его разбавляло тепло. Возможно, они боялись моей силы. Возможно, я боялся их потерять. Но пока мы вместе — равновесие возможно.

Даже если ради этого придётся разрывать себя между светом и тьмой….

Опять лежу один — тело стремительно восстанавливается и, уже отвыкнув от безделья, требует нагрузки. Интересно, а насколько сильней я стал? Нет, в том, что я вырос в силе еще больше, сомнений нет — вон как со всеми справился. А это, на минуточку, дух первого порядка и бывшая богиня.

Кстати, она мне обещала свой зад, когда я смогу ее победить. И что-то я его с собой рядом не вижу, а хочется — сил нет. И Навка свалила — мол, тебе нужно отдохнуть. А то, что для меня секс — самый лучший отдых, в расчет не берется.

Может, все-таки стоит поспать? Тело-то нормально себя чувствует, а вот мозги, не привыкшие к таким нагрузкам, явно начинают сбоить. Но как это сделать, если не хочется?

Впрочем, зря я о себе плохо думал — стоило мне лишь закрыть глаза, как голова отключилась, будто свет выключили. И спал я хорошо — мне ничего не снилось, меня никто не тревожил, и даже твердая постель показалась удобной.

— Просыпайся, Видар. Время совершать подвиги, — донесся до меня голос, и мягкая рука коснулась моего лица.

Цап, и вот уже Мавка лежит в моей постели, придавленная моим телом, вытаращив глаза.

— Ага, попалась, которая не давалась!!! — навис я над ней.

— Пусти! Сейчас не время и не место. И вообще, я не готова!!!

— К чему?

— Ну так ты ж насиловать меня будешь? А я даже в душ не сходила!

— Какое же это насилие, если ты сопротивляться не собираешься?

— Ну, если хочешь, я скажу «Ой» и стукну тебя по спине.

— То есть, ты не против моих самых грязных намерений в отношении тебя?

— Ты хозяин, а я…

— Стоп. Вот только не надо мне того этого. У меня тоже гордость есть, и если дама не хочет, то я принуждать не буду. Не нравлюсь, так и скажи, а изображать плаксивую покорность не надо.

— Давай мы потом об этом поговорим, хорошо? Вот решим эту проблему…

— А за ней появятся другие…

— Возможно. Но сейчас, прости, я кроме как о том, чтобы выйти отсюда, думать ни о чем другом не могу. Слишком уж это место темное, а я светлая. Оно пьет мои силы, еще немного, я даже двигаться не смогу.

— И ты молчала⁈ — подскочил я и стал быстро одеваться.

— А что бы это изменило? Лезть туда раньше было чистым самоубийством. Но сейчас все изменилось. Поэтому и говорю — подожди. Вот выберемся и обязательно вернемся к тому, что начали.

— Тогда пошли. Мне, признаться, здесь тоже порядком надоело. Вроде и двигаешься, а по ощущениям будто на месте застыл.

Мы вышли из комнаты, прошли на кухню — жили мы уже не в избушке — туда хода духам не было, а в пристройке к ней. Бабка была недовольна, что я перебрался к ним — мол, за мной приглядывать надо, но я был непреклонен. Рядом с моими мне было спокойней.

Нас ждал легкий завтрак — каша с мясом. Я, кстати, так и не понял, откуда Яга берет продукты. Пару раз спрашивал, но та отделывалась туманным намеками на разные возможности, которые легко найти, если знать, где искать. Я сначала ломал голову над ее загадками, а потом забил — кормят, да и ладно.

Пока ели — духи тоже активно поглощали завтрак, нарисовалась хозяйка. Вся такая нарядная, будто замуж собралась. Торжественно поставив на стол бочонок с квасом, она самолично разлила его всем в кружки, а после мы выпили за нашу победу. И начался инструктаж.

— Значит так, касатики. Зверь этот басурманский из самой тьмы пожаловал. Но не нашей, не этого мира. Откуда именно — то мне не ведомо. Но мыслю я, не случайно он оказался тут. Вы вот вчера с сущностью столкнулись, и ослабили его. Как он пролез через защиту мою? Видать, от магии вашей, она истощила, вот он и сунулся. Сам-то пролезть не смог, а может, и побоялся. А вот частичку себя закинул. Безмозглую, но сильную.

— Погоди. Что значит — безмозглую? Ты хочешь сказать, что он — или оно — разумно⁈

— Есть такое подозрение. Потому как иногда я слышу его голос и слова различаю. Но язык этот мне не ведом.

— И как убить эту разумную хрень? Мечом там или магией в морду? Есть варианты?

— А не знаю я, — удивила бабка. — Точно не знаю, но подозрения имею. Темная эта тварь, а значит, света должна бояться. Но не простого магического — а света души, что есть в каждом, независимо от творимой магии.

— А конкретней?

— Вложи в удар свою суть, свою злость и ненависть, свою доброту и любовь. Вложи в него все свои чистые чувства — и оно падет.

— Мы все умрем, — подытожила Навка.

— Согласна, — кивнула Мавка.

— Бек, — подтвердил Пурген, что бессовестно нас подслушивал, засунув морду в окно.

— Не шумите — я сплю, — прошептала Лизи, дрыхнувшая на столе.

— Херня война, главное маневры. На каждую хитрую задницу найдется член с винтом, — пафосно заявил я.

— Мы в тебя верим, — подозрительно воодушевились они.

— Ты наш герой. Иди, нагни и победи. А мы тебе из окошка платочком помашем и доброго пути пожелаем. Можем даже воздушный поцелуй послать для ускорения.

— То есть, вы со мной не пойдете? –уточнил я.

— Конечно, нет! Герой всегда побеждает сам. Мы в тебя верим.

Я оглядел этих сволочей, которых искренне считал своими друзьями и командой, и слегка улыбнулся. От этого вздрогнули все, даже Пурген, который резко выдернул голову из окна, и я только и услышал звук удаляющихся копыт.

— Что ж, так тому и быть. Герой, говорите? Иди и нагни, говорите? А вы, значит, пока тут посидите? Ладно. Понял, принял, запомнил.

— Видар, мы… — начала оправдываться Мавка, но я ее уже не слушал. Зачем? Все и так понятно — всесильные духи боятся того, что находится за забором избушки.

Мог ли я их за это осуждать? Наверное, нет. Рассчитывал ли я на их помощь? Да. Очевидно, напрасно. В очередной раз жизнь макнула меня в дерьмо, показав, что рассчитывать можно лишь на себя.

И да, я тоже боялся — вот такой вот я неправильный герой. Я помнил ту тварь, что проникла к нам во время тренировки. И если это только малая часть его силы, то мне хана. Даже не представляю, что я ему могу противопоставить.

Но сидеть тут действительно осточертело. Хотелось на волю, хотелось вернуться домой и постараться хоть немного пожить жизнью обычного парня, чье тело не проверяют каждый день на прочность. Но это все мечты, а реальность — вот она. Клубится в пяти метрах, создавая непроглядный фон.

— Возьми, — бабка протянула мне парные мечи из обычной стали. — Там, где магия не сработает, кто знает, что поможет…

Я молча надел перевязь, затянул ремни на груди. Проверил, насколько легко они выходят из ножен, взмахнул пару раз, проверяя баланс, и так же молча пошел дальше.

— Не держи на них зла, Видар. То, что находится там, сожрет их и не заметит. Они и сами не понимают, чего боятся, но этот страх выше их понимания. Раньше они подобного не испытывали и теперь просто не понимают, что происходит. И я тоже, -добавила она уже тише.

Но я не слушал ее. Зачем? Голова очищалась от всех ненужных мыслей и переживаний. Тело, хорошо отдохнувшее и полное энергии, настраивалось на бой. Посмотри кто мне сейчас в глаза, то увидел бы там абсолютное спокойствие и безмятежность.

Незапертая калитка чуть слышно скрипнула. Шаг вперед, закрыть ее за собой, ну, и дальше прогулочным шагом. Туда, где, как я чувствовал, притаился голод. Ну да, оттуда прямо-таки несло бурчащим желудком и страданием. И мне даже стало жаль того, кто притаился где-то там. Но становиться его обедом я, конечно же, не собирался — просто убью, чтобы прекратить его мучения, потому как я очень жалостливый и гуманный.

— Encore de la nourriture idiote? Quel monde barbare? (Опять глупая вопящая еда. Что за варварский мир?), — коснулась меня мысль. Язык, на котором она была произнесена, был мне знаком по моему прошлому миру. На нем говорили франки, и я его хорошо знал.

— Ты слышишь, что я воплю? Или видишь, что убегаю? — ответил я на том же языке.

— Что? — в голосе послышалось удивление. — Неужели нашелся тот, кто знает благословенный язык моей родины? Представьтесь, сударь.

— Его Темнейшество князь Видар Григорьевич Раздоров. Как я могу к вам обращаться?

— Ох, простите, где же мои манеры? Маркиз Луи де Сомбре, приближенный Его Величества Франциска Девятого. Вы не представляете, как я рад встретить тут истинного аристократа!

— И вы не собираетесь меня есть? –удивился я.

— Увы, мне невыносимо стыдно признаваться в этом, но мне придется. Я очень оголодал. Но поверьте мне, я сделаю это со всем почтением, хотя, конечно же, предпочел был Беф Бургиньон, запивая его Шато Брион… Но что же это я⁈ Как бы ни был силен голод, истинному аристократу не стоит забывать о манерах! Прошу вас проследовать за мной, в мое скромное жилище, дабы мы, перед тем как утолить голод телесный, могли предаться светской беседе. Признаюсь, я жажду новостей из мира и ответов на возникшие вопросы!

— Что ж, маркиз, я принимаю ваше приглашение. Ведите. Уверен, два аристократа смогут понять друг друга и найти компромисс.

— Ах, как же мне не хватало подобного общения! — мне показалось, что в голосе прорезались слезы. — Идемте же, идемте….

Темный туман соткался в человеческую фигуру, которая быстро заскользила между деревьями. Ну а я следовал за ним.

Глупо? Безрассудно? Нет. Мне кажется, я стал догадываться, кто это и как ему помочь. И думаю, у меня получится сделать так, чтобы и он остался доволен, и мне не пришлось его убивать. По настоящему благородных разумных слишком мало во всех мирах, чтобы вот так просто разбрасываться их жизнями.

Шли мы недолго — мне открылась поляна, на которой стоял неказистый шалаш. Это грубое и примитивное жилище, казалось, могло развалиться от легкого ветерка. Неряшливо переплетенные ветки, покосившиеся опоры, ну, и крыша, зияющая дырами…

Однако маркиз, кажется, считал его как минимум дворцом, в котором и императора не зазорно было бы принимать.

Чуть сбоку от шалаша стояли два пенька и каменная плита, видимо, символизирующая стол.

— Прошу вас, князь, располагайтесь. У меня все по-простому, — заявил дух, устраиваясь на одном из пней.

А я что? Плохо сидеть всяко лучше, чем хорошо стоять, так что я сел напротив и даже поерзал, устраиваясь поудобней.

— Ах, князь, знали бы вы, как я страдаю! — начал он. Черты его слегка плыли, пока не сформировался образ довольно молодого человека, одетого в старинный дворянский костюм. Широкая шляпа, сорочка, поверх которой был одет колет, штаны, чулки и щегольские туфли. Сбоку на поясе висела шпага, украшенная камнями.

При этом других цветов, кроме черного и серого, фигура не имела. Но так я хотя бы мог понять, с кем разговариваю.

Мои подозрения усилились, как и понимание того, что нужно сделать. Тем временем маркиз продолжал:

— Ни тебе изысканного общества, ни достойного аристократа обслуживания, ничего!.. Куда не пойди — все кричат, нападают, кидаются магией…

— Быть может, потому, что вы, маркиз, хотели их съесть? — заметил я.

— Ну да, хотел, — ничуть не смутился он. — Но согласитесь, истинно благородные люди должны помогать друг другу! И моя жизнь всяко важней жизни какого-то простолюдина или мелкого дворянина. И уж вы мне поверьте, иных тут не было. Я благородную кровь за сотню лье почувствую. Вот как, например, вашу.

— И тем не менее, вы, признавая, что мой статус даже выше вашего, все равно желаете мне смерти?

— Увы, князь, но это необходимая мера. Поверьте мне, встреться мы при других обстоятельствах, я бы с удовольствием назвал вас другом, но увы… Вы же русский? Русский князь, московит? А у нас с вашей страной не очень хорошие отношения, как ни горестно мне это признавать. То есть, вы потенциальный враг, пусть и благородный. Поэтому, пусть я и буду после мучаться угрызениями совести, но… La France avant tout (Франция превыше всего — франц.)

— Понимаю и принимаю, — чуть склонил я голову. — Но прежде ответьте мне на вопрос — как вы тут оказались? И что вас тут удерживает? Неужели вам не хочется домой?

— Ах, князь, это воистину печальная история, полная трагизма и смертельных интриг. Если кратко, во всем виновата любовь.

— Любовь? — удивлено приподнял я бровь. Ну да, я так умею, долго тренировался.

— Конечно любовь! Угораздило же меня влюбиться в графиню де Буатье, прекрасную даму, у которой был всего один недостаток — она была замужем. О-о-о-о-о, ее муж… Вы его не знаете. Это исчадие ада, облаченное доверием императора! Поговаривали, что он оккультист и по ночам якшается с демонами. На свою жену ему было плевать, и она нашла утешение в моих объятьях.

Воистину, это были высокие отношения, когда страсть туманила нам голову, а любовь лилась в наши бокалы вместо вина! Признаюсь, меня предупреждали, что граф крайне мстителен, но я, опьяненный чувствами, ничего не хотел слышать. Да и что мог мне сделать старик, который и шпагу-то держать в руке не умеет⁈ Но он смог!!! — парень натурально всхлипнул и вытер слезу.

— Мы потеряли осторожность, и это сыграло с нами злую шутку. В один момент, когда мы, насладившись друг другом, лежали в постели, к нам ворвались люди графа. Я даже ничего не успел сделать, как меня скрутили, на голову одели мешок, а после удар по затылку отправил меня во тьму.

Не знаю, сколько времени прошло, но в себя я пришел, будучи распятым на холодном камне, полностью обнаженный. Не сразу я понял, что терзало мой слух, но сумев чуть повернуть голову, я увидел, как мою любимую, этот нежнейший цветок империи, так же распяли на дыбе и насилуют вставшие в очередь солдаты! И судя по ее измученному лицу, это продолжалось уже долго. А напротив нас в высоком кресле сидел мерзкий граф и наслаждался этим зрелищем. Я забился в путах, пытаясь их порвать, дабы потом лично вырезать его гнилое сердце, но увы — связали меня крепко.

Когда он увидел, что я пришел в себя, его веселость сменилась лютой ненавистью. Медленно он подошел ко мне, достал черный кинжал и быстро стал рисовать — вырезать на моем теле страшные знаки, от которых меня трясло, а боль с каждым новым знаком становилась все сильней. При этом он что-то бормотал на неизвестном мне языке. Не помню точно, но кажется, я кричал. А потом я закрыл глаза и открыл их уже здесь, в этом лесу. А теперь скажите мне, князь — что же со мной произошло? Почему-то мне представляется, что вы знаете ответ.

— Знаю, — сказал я, пристально глядя ему в глаза и окутываясь щитами. Потому что правда ему могла не понравиться, и как он отреагирует, я не мог предсказать.

Что ж, сейчас мы это выясним…