Инкуб. Книга 2 (СИ)

Глава 15

Вхождение в высший свет Эдайна и попутное выяснение кто есть кто.

После присяги на верность эдайнскому престолу новоиспечённый барон де Фальк получил рыцарское достоинство и его зачислили в одно из военных подразделений короля Эвальда. Он оказался в роте личной охраны их величества, что было невиданной честью и знаком особого расположения. Впрочем, в бочке мёда оказалась своя ложка дёгтя — его угораздило попасть под начало того самого капитана Мишеля де Грамона, с которым он слегка поцапался из-за Цветанки перед приездом во дворец.

Вначале уязвлённый де Грамон третировал Юлиана, но совместная попойка и разговор по душам быстро их сдружили. Видя его рвение и немалые способности, он при случае с удовольствием составлял ему пару в поединке и гонял до седьмого пота. Но юноша не обижался. При всей своей крикливости и показной браваде, невысокий поджарый живчик с лихо закрученными усами оказался очень толковым командиром. Владея множеством не совсем честных приёмов и уловок, он был хорошим наставником и умел передать свои умения юным подчинённым. Тем не менее де Грамон был истинным дворянином, человеком чести и никогда не опускался до подлых ударов исподтишка. Но помимо умения виртуозно драться, были у него и другие ценные качества. Ушлый капитан знал все ходы и выходы при королевском дворе и имел множество полезных знакомств. Благодаря ему Юлиан свёл дружбу даже с неприступными ноарами. В общем, у него было чему поучиться.

Несмотря на показную строгость и громогласные выговоры, де Грамон очень гордился успехами своего нового подчинённого. Юлиан всё схватывал на лету и вскоре выбился в первую пятёрку воинов, а капитан был тщеславен и хотел, чтобы в его роте числились только самые лучшие. В общем, они как нельзя лучше устраивали друг друга.

Но статус одного из лучших уже не устраивал юношу. Одолеваемый честолюбием, он целыми днями пропадал на ристалище. Здесь он тренировался не только с мечниками, но также учился владению копьём и остающейся палицей после удара, — ведь ему очень хотелось победить в рыцарском турнире и преподнести Цветанке корону королевы любви и красоты. Посвящённая в его планы, она смеялась, говоря, что ей предостаточно хлопот и с баронессой де Фальк.

В самом деле, девушка больше не скучала в ожидании мужа. Благодаря титулу и королевскому расположению, их положение при дворе упрочилось, и многие из надменной знати Эдайна стремились свести с ними знакомство и заодно прощупать, насколько могут быть полезны юные выскочки. Помимо этого, некоторые пытались выяснить, нельзя ли затолкать их туда, откуда они вылезли.

Заваленная приглашениями, баронесса де Фальк еле успевала принимать и отдавать визиты вежливости своим многочисленным гостям. Поначалу Цветанка сильно нервничала, боясь допустить непростительный промах, но Руника в качестве компаньонки повсюду следовала за ней и стерегла каждый её шаг, не давая сильно оступиться.

«Все эти ужимки и церемонии за столом полнейшая ерунда. Подумаешь, пила чай из блюдца и брала руками то, для чего есть столовые приборы. Главное — не давай слабины. Держи голову выше. Иначе эти елейные сучки сожрут тебя вместе с потрохами», — наставляла она плачущую девушку после первого неудачного визита в дом виконта де Вилье, где язвительная хозяйка быстро выставила её на посмешище перед остальными гостями.

Цветанка всегда была умницей и быстро вняла её совету. Прочувствовав на своей шкуре жёсткие правила игры в высшем свете, она улыбалась, но больше не давала себя унизить. Когда ей напоминали о промахах за столом, она удивлённо приподнимала брови и холодно отвечала: «Милые леди, возможно, вы не знаете, но их величество королева очень увлекается востоком. Когда я бываю у неё в гостях, то уважая наши обычаи, она приказывает накрыть стол так, как это принято у нас в халифате Перси».

Благодаря такой уловке баронесса де Фальк вскоре ввела моду на восточные застолья в высшем свете. Теперь дамы считали за честь заполучить её в гости и с замиранием сердца ожидали, как она оценит подлинность церемонии. Узнав об этом, Юлиан расхохотался и похвалил её за находчивость.

Глядя на изящную хрупкую девушку в придворном платье, не уступающую красотой самой королеве, порой он удивлялся, когда это она успела из простенькой гусеницы превратиться в многоцветное крылатое чудо. И это не был пристрастный взгляд влюблённого. Теперь ему частенько приходилось схватываться в поединках с многочисленными поклонниками его красавицы-жены.

С каждым днём Юлиан все больше восхищался своей половинкой, стремительно набирающей светский лоск. Высокомерная и недоступная днём, страстная и послушная ночью, девушка была для него вдвойне неотразима. К тому же при всех своих светских вывертах, причём с большим перебором, с ним и Руникой она не утеряла своего детского простодушия. С другими она уже научилась прятать свои эмоции за маской. Больше никто не мог её спровоцировать на открытые сцены ревности. Баронесса де Фальк только улыбалась, видя, сколько усилий прикладывают кокетки, чтобы привлечь внимание её мужа. Скорей их роли поменялись, и теперь уже он частенько злился, видя, как вокруг Цветанки увиваются знаменитые придворные донжуаны.

Однажды Юлиан задержался на балу, и они вернулись домой не вместе.

— Нет! Ты не любишь меня! — воскликнула Цветанка трагичным тоном, как только он появился на пороге.

— О боже! Сколько можно? Горе моё! К кому на этот раз приревновала?.. Не смей реветь! Сама хороша. Думаешь, я не видел, как ты кокетничала с герцогом Санси на балу?

— Я?.. Я кокетничала? — ошарашенная девушка хлопнула глазами, и Юлиан чмокнул её в нос.

— Вот видишь, дорогая, как легко бросаться обвинениями и как трудно их опровергнуть?

С тех пор сцены ревности и дома прекратились.

Временами Юлиан думал, что было бы не встреться Цветанка на его пути, но в страхе гнал от себя эти мысли. И так в преддверии неизбежной разлуки его сердце плакало кровавыми слезами. Слишком глубокие корни запустила в него любовь.

Иногда он подолгу не мог заснуть. Охваченный инстинктивной паникой, он боялся того, что ждёт его в Ночном королевстве. Если всё вернётся на круги своя, то при любом раскладе ему не было возврата к Цветанке в Эдайн. Он не сомневался в девушке, но был уверен, что средневековье ещё не созрело для понимания сексуальных меньшинств.

Когда его беспокойство зашкаливало все мыслимые пределы, и он начинал метаться, чуткая Цветанка просыпалась и всем телом приникала к нему, зная по опыту, что только иступлённый страстный угар может успокоить его мятущееся сердце. Сама девушка нисколько не волновалась из-за разлуки, поскольку была уверена, что её не будет, и Юлиан зря тешит себя планами оставить её в Эдайне. Но вслух она не противоречила ему и с удовольствием распоряжалась по хозяйству в Фалькхолле, — небольшой крепости, расположенной недалеко от Гленцена. Вместе с окружающими богатыми угодьями теперь она принадлежала их семейству.

Но Цветанка недооценивала Юлиана. Однажды он потребовал от неё клятвы именем Аллаха, что она не будет делать глупостей и останется в Эдайне ожидать его возвращения. Несмотря на слёзы девушки, он был неумолим и она, скрепя сердце, согласилась и тем отрезала себе все пути. Юлиан торжествовал, прекрасно зная, насколько она набожна.

После случая в амфитеатре вампирские клыки больше не появлялись, но всё равно мучимая беспокойством Цветанка не выдержала и как-то ночью рассказала о них Юлиану. Фыркнув, тот исследовал её рот и, не обнаружив ничего криминального, заявил, что это полная ерунда и скорей всего у неё был морок, наведённый ведьмами, либо она на самом деле уснула и ей всё пригрезилось. Девушка поверила и успокоилась, но спустя некоторое время обратила внимание, что мыслями он витает где-то далеко. Она расстроилась и прямо спросила его, верит ли он своим словам.

— Это не важно.

— Почему?

— Потому что мне наплевать, если ты вампир. С другой стороны, есть сильный аргумент в пользу того, что это не так. Помнишь нашу клятву на крови?..

— О да! Я это ты, а ты это я!

— Я хотел сказать… правильно, котёнок. Нас связывает нечто большее, чем просто любовь. Плевать, если на нас ополчится весь мир. Пока мы вместе, никому не удастся нас разлучить! — убеждённо проговорил он.

Приободрившись, Цветанка рассказала всё, что с ней происходило странного, в том числе и о жажде крови на гладиаторских боях, о которой она поначалу умолчала.

— Ясно, моя Лунная роза! А я всё гадал, откуда ты взяла это имя.

«Блин! Похоже, не так всё просто. Королевство вампиров не забывает своих. Как в лужу смотрел, когда взял с цыплёнка клятву, что она останется в Эдайне». Юлиан посерьёзнел.

— Кстати, я не зря вспомнил о нашей клятве на крови. Цветик, будь осторожна, — он нахмурился. — Всё же не показатель, что я не заразился. Ведь со мной тоже не всё чисто.

— Думаешь, что я всё-таки вампир?

Юлиан прижал к себе встревоженную девушку и, поцеловав, ответил:

— Не уверен, но очень на то похоже. Но больше никому не говори о своих подозрениях. Это очень опасно. Благодаря древней религии эдайнцы снисходительно отнесутся к инкубу, но не потерпят вампира, боясь заразы.

— Хабиб, ты тоже будь осторожен. В высшем свете болтают, что скоро Эдайн примет католичество, — девушка понизила голос. — Поговаривают, что кто-то видел, как всесильный глава Тайного департамента крестился у входа в католический храм. И король…

— Молчи! Я понял! — перебил её юноша и предупредил грозным шёпотом: — И у стен есть уши.

На его лице промелькнуло странное выражение.

— Думаю, отцы иезуиты правы.

— В чём?

— Я наврал тебе, сказав, что в нашем мире все такие как я. Это неправда. Я единственный, кто светится, как лампочка Ильича.

— Как кто?

— Не кто, а что, темнота! Я же рассказывал тебе об электричестве, которое придёт на смену вашим газовым рожкам.

Немного помолчав, Цветанка нерешительно спросила:

— Скажи, тебе на самом деле всё равно, если я вдруг…

— Абсолютно! — перебил её Юлиан. — А тебе, что я демон или инкуб? — спросил он с едва уловимой тревогой.

— Я люблю тебя, кем бы ты ни был!

— Верю, — Юлиан улыбнулся. — Вот и выходит, моя дорогая вампирка, что мы с тобой одного поля ягоды и по большому счёту ещё неизвестно кто из нас опасней, — он нежно поцеловал девушку. — Друг с другом мы разберёмся, а остальным — молчок. Договорились?

— Да!

— Вот и умница! — кожа юноши слегка засветилась, а в глазах загорелись хищные огоньки. — Слушай, как ты думаешь, кто у нас родится? Конечно, если нашему ребёнку суждено появиться на свет.

— Понятия не имею. Сделай его и посмотрим.

— Блин! А я чем занимаюсь?

На губах Цветанки промелькнула лукавая улыбка.

— Прости, я не заметила.

— Ах, так! Ну погоди, вампирка! — Юлиан подмял её под себя и рванул рубашку на груди. — Сколько ни проси, пощады не будет.

— О господин разбойник! Делайте что хотите, но не забирайте мою девственность. Иначе мой суровый жених с позором отправит меня к отцу! — испуганно взмолилась девушка, с ходу переключившись на игру.

— Поздно, моя любовь! Поиграем потом, сейчас я не в состоянии остановиться.

Средневековые интриги почти по Дюма.

Придя к полной гармонии в отношениях, юная парочка светилась от счастья, чем вызывала при дворе жгучую зависть. Барон де Фальк почти не обращал внимания на записных красавиц, по-прежнему атаковавших его, зато баронесса де Фальк, поддразнивая мужа, слегка кокетничала со светскими львами, но никогда не переходила границ дозволенного.

Утончённая красавица с необычной причёской и в смелых нарядах, которые немедленно переняли в свете, она неодолимо влекла к себе восхищённые взгляды мужчин и завистливые — женщин. Правда, законодательница мод держала в секрете даже от Руники, что большинство её причудливых нарядов и причёсок придумал Юлиан, горячий поклонник эпохи Людовика XIV. Кстати, он тоже не остался в стороне и, пользуясь случаем, ввел в моду удобные костюмы с нарядными камзолами и пышными рубашками, украшенными тонким кружевом, чем впоследствии обогатил торговцев и прославил неприметный городок Брюгге.

Однажды, окинув взглядом блистательное светское общество Эдайна с нет-нет да мелькающими бело-голубыми плащами его роты и чёрно-красными одеяниями ноаров, Юлиан неудержимо расхохотался. Икая от смеха, он шепнул Цветанке, что всегда мечтал оказаться в галантной эпохе французского короля Солнце и кардинала Ришелье и, кажется, ему это удалось.

Единственно кто их огорчал, это Руника. С некоторых пор она пребывала в глубоком унынии и, похоже, часто плакала. Оно и понятно. Граф де Фокс хоть и был на свободе, но по-прежнему не подавал о себе вестей.

Аделия охотно перенимала новые модные веяния при дворе, которые вносила резвящаяся парочка, но мыслями находилась далеко. Помимо ноаров за ней установила слежку Тайная гильдия Ведьминских кругов. Это был признак того, что она вышла из доверия, и грозило большими неприятностями. Обеспокоенная проволочкой с походом в Ночное королевство, она попыталась связаться с Источником, но он молчал, не подавая о себе вестей. В общем, внутреннее беспокойство не давало ей покоя — интуиция безошибочно подсказывала, что назревают большие неприятности и она, проведя всю возможную подготовку к походу, с нетерпением ждала подходящего случая, чтобы сбежать.

Все её попытки поговорить с королём, разбивались о его нежелание слушать. Наконец-то, признавшись самому себе, что любит свою жену-ведьму, Эвальд твёрдо вознамерился остаться с ней в законном браке, наплевав на политические и религиозные преобразования в Эдайне. Конечно, угроза Источника вызывала у него беспокойство, но он знал, что ведьмы неоднократно призывались им и гибли по дороге, а защитный барьер до сих пор был в целости и сохранности. Поэтому он решил, что это дело неспешное и Источник вполне может подождать, когда Аделия освободится… после его смерти.

Отчаявшийся де Ривароль начал задумываться, как устранить королеву, неожиданно ставшую неодолимым препятствием для его честолюбивых планов. К тому же король пообещал снять ему голову, если она сбежит. Но её убийство он оставил на крайний случай — ведь старая любовь не ржавеет.

Ведьминские круги тоже пребывали в растерянности, не зная, что делать с королевой и предполагаемым вампиром. Как ни странно, но их многочисленные амулеты не срабатывали при девушке. Поэтому им было нечего предъявить Аделии в качестве обвинения. По ходу дела научные лаборатории ведьм опробовали на Цветанке самые разные методы и средства, включая чеснок, святую воду и христианские кресты, но все они отказывались подтверждать, что она — не упокоенная нечисть.

Встревоженная девушка долго молчала, поняв, что происходит и терпеливо сносила выходки подозрительных личностей, встречающиеся ей в уединённых местах королевского дворца, куда она забредала, сама не зная зачем. Они, личности, что-то шептали себе под нос, а потом как бы нечаянно обливали её или посыпали подозрительной дрянью. Это уж не говоря о том, что прямо в лицо ей тыркали амулеты и даже кололи острыми предметами. Правда, за самыми разнообразными обличьями — старой дамы и юной кокетки, пажа и даже рыцаря, которые были все поголовно рыжими, почему-то ей чудился кто-то очень знакомый. А когда на неё исподлобья глянули серые глаза феи из колдовского цирка, она совсем растерялась.

К концу третьего дня очередной взорвавшийся мешочек, переполнил чашу терпения Цветанки. К тому же невозможно было скрыть несмываемые разноцветные следы на коже и одежде. Разъярённый Юлиан подкараулил незадачливого шутника и, схватив за шиворот, загорелся желанием задать ему солидную взбучку. Но мнимый поварёнок неожиданно расплакался и у него не поднялась рука. Стянув с головы колпак, рыжая растрёпанная девчонка глядела на него чистыми серыми глазами и стояла на своём, утверждая, что это розыгрыш высокопоставленного влюблённого кавалера, отвергнутого баронессой де Фальк. Но Юлиан не очень ей поверил, у него возникло смутное ощущение, что он где-то её уже видел. Причём, в комплекте с полосатыми чулками и огромной шляпой — наряде, принятом у бродячих лекарок.

Опасаясь недобрых умыслов в отношении Цветанки, он провёл своё небольшое расследование — при его связях это было не сложно. Благодаря лёгкому нраву и умению сходиться с людьми юноша обзавёлся целой кучей друзей при королевском дворе, в том числе и среди ноаров Тайного департамента.

Когда окончательно подтвердилось, что за всеми неприятными проделками стоят ведьмы, Юлиан пошёл разбираться с Аделией. В ответ на его претензии, она с холодной миной на лице заявила, что не имеет никакого отношения к безобразиям, творимым с Цветанкой, но твёрдо пообещала, что они больше не повторятся.

В свою очередь торжествующая королева, поняв, что задумала Тайная гильдия и что её планы провалились, встретилась с Дианой Персекутор и вдрызг разругалась с ней. Правда, толку от этого не было никакого, кроме морального удовлетворения. Тем не менее при помощи Верховной ведьмы она добилась, чтобы Тайная гильдия убрались из королевского дворца, пригрозив рассказать о творящихся безобразиях королю.

Расчёт был верным. Все знали, что Эвальд на дух не переносит ведьм, и было трудно предсказать, насколько бурной будет его реакция на их самовольное вторжение во дворец. Иногда он вёл себя совсем непредсказуемо, и это могло быть опасно для Ведьминских кругов, особенно в такой нестабильный политический момент.