Интуиция

Глава 7 Обучение

Мне понадобилась совсем немного времени, чтобы понять, что это будет нелегко.

Когда во время тренировки Зефир наносит удар Эви, Рид нападает на него, и они продолжают драться в течении нескольких минут, пока Булочка и Брауни не идут разнимать их. К чести Зи, он даже не пытался защищаться, не говоря уж о том, чтобы кого-то убить. Но отсутствие Рида заставляет Эви беспокоиться. Поэтому ему запрещено находиться в комнате во время тренировки Эви, но кажется этот факт не радует его.

Когда Эви предлагает такой вариант, чтобы мы тренировались где-нибудь еще, он находится недалеко от того места, где она тренируется.

Зефир начал обучать нас с Эви обороне и рукопашному бою, который используется в США для самообороны. Он обучает нас целый месяц, прежде чем мы приступаем к тренировкам с оружием. Мы долго работаем с шестами, которые напоминают дротики, и моделируем возможное их столкновение с летящим ангелом.

Поскольку мы еще не можем использовать свои крылья, так как у Эви они еще слишком короткие, а я свои еще не получил, чтобы отбиваться от атаки с воздуха, мы использовали столбы. Не знаю, где мы должны найти большую палку, если на нас неожиданно нападут ангелы, но стратегия — это не урок на один день.

Я делаю небольшую паузу в то время, как Зи легко вырывает копье из моей руки и бьет меня им.

— ЗИ! Черт, больно же! Думаю, ты сломал мне костяшки… Ты такой же злой, как монахи Святого Викентия, — потирая костяшки, говорю я, пытаясь облегчить боль.

Паря надо мной, Зи хихикает.

Когда я склоняюсь к поврежденным костяшкам, его большие крылья создают поток воздуха, обдувая мое лицо.

— Рассел, ты позволил мне обезоружить тебя и поплатился за это, — ухмыляясь говорит Зефир. — Тебе больно? — спрашивает он.

— Да, очень, — отвечаю я.

— Хорошо. Может быть, в следующий раз ты не будешь так делать, — говорит он, подлетая ближе и передавая мне палку.

— Зи, я знаю, что не все люди ошибаются, не так ли? — спрашиваю я, все еще придерживая одну руку другой.

— Таков был мой опыт с ними, но я не уверен, что ты тоже к ним относишься, — возражает Зи, уклоняясь от Эви, которая пытается проткнуть его своими дротиками.

Она быстрая, намного быстрее меня, и у нее прирожденная способность к поиску его слабых мест. Я навряд ли могу отследить траекторию полета ее копья, пока оно, рассекая воздух, летит к цели.

Ее ангельская скорость, делает ее точной и смертоносной.

Я знаю, что она развита лучше меня, но до сих пор иногда мне кажется, что в нее это заложено природой, или, может, она просто хотела выжить.

С другой стороны, я тоже должен бороться.

— Я имею ввиду то, как люди смотрят на ангелов, как идеальных существ… я знаю, словно все в твоем виде добрые и благожелательные. А на самом деле вы вредные и злобные, — говорю я, пытаясь выпрямить пальцы.

— Тебе не приходило в голову, что ты выглядишь отвратительным? Я никогда не был похож на ребенка, не говоря уж о детях, и еще — на ангельских детях все и заканчивается. Это оскорбительно, — говорит Зефир, не успевая увернуться, и Эви задевает своим копьем его крыло.

— Молодец, Рыжик! — восклицаю я, наблюдая за тем, как перья из крыльев Зи падают на землю.

Мне нужно ограничиться братским похлопыванием по спине, словно товарища из футбольной команды, иначе это может обернуться тем, что мою грудь пронзит копье.

— Рассел, ты отвлекаешь его. Это не справедливо, — говорит она, но я вижу, как уголок ее рта поднимается в улыбке.

— Так ты никогда не был ребенком, да? Как ты выглядел, когда был ребенком? — спрашиваю я, потому что мне кажется, что я ничего не знаю о их виде и не могу подобрать лучшего термина.

— Я выглядел практически также, как и сейчас, только без крыльев. Они появились позже, так же, как это будет у тебя, — говорит он, уклоняясь от очередного удара Эви.

— Так что, детей херувимчиков на самом деле нет, да? — с сарказмом спрашиваю я.

— Нет, но есть другая разновидность ангелов, близкая по рангу с Эви — Серафим, их называют Херувимы, но они не похожи на детей. Хотя, было бы интересно посмотреть на то, чтобы они бы сделали, если бы кто-нибудь сравнил их с детьми, — с ухмылкой говорит Знфир.

— Так, что это за история с Херувимами? Чем они занимаются? — спрашиваю я, чтобы потянуть время и унять жжение в моих костяшках, а потом снова забрать свое копье.

— Они защитники душ в Раю. Они защищают деревья и ведут списки душ, — рассеяно говорит он, сосредоточившись на тренировке с Эви. — Ты распознал бы их по их окраске. Голубым крыльям.

— О, а еще они похожи на львов.

Эви сжимает свой дротик и с благоговением смотрит на Зефира.

— Что ты имеешь ввиду, говоря, что они похожи на львов? — спрашиваю я.

— Как львы, — все еще глядя на Зифира, медленно говорит Эви.

— Так Херувимы — это львы с голубыми крыльями, которые охраняют души в Раю и ведут их перепись? — спрашиваю я. — Что за записи?

— Грехов, — мило мне улыбаясь, говорит Зефир, но от его слов по моему позвоночнику проходит дрожь.

— Как Злой Санта, да? — говорит Эви, переводя это в шутку, и получает смешок от Зефира. — Так что, Ради Бога, будь хорошим, — говорит она мне.

Я бледнею, а Зефир продолжает.

— Ну, я бы не сказал, что они выглядят точно также, как львы, скорее в них присутствуют черты льва и ангела.

— А здесь мы можем столкнуться с кем-нибудь из них? — спрашиваю я, все-таки не очень приятно узнать, что где-то на небесах есть полу-лев полу-ангел, который подсчитывает мои грехи.

— Возможно, но это может быть не только кто-то из Рая, а также это может быть кто-то из Шеола, — отвечает Зефир, и от его заявления у меня по спине побежали мурашки.

Как мне объяснили ранее, Шеол — это одно из названий Ада. Монах тоже несколько раз мне говорил, что однажды я тоже могу попасть туда, и я не могу не думать о том, чтобы они были не правы в своем предположении. Что подтверждается новым значением слова «грех».

— Как я пойму, кто Падший, а кто нет? — спрашиваю я, потому что лучше узнать об этом прежде, чем они придут и увидят меня, хотя и о встрече со львом человеком, тоже лучше быть предупрежденным заранее.

— Падшие помечены… на них что-то типа темного мазка. Но когда твоя эволюция будет более полной, то ты даже без этого сможешь узнать их — их запах, будет жечь твои легкие, словно кислота, — говорит он. Вижу, Эви знает, о чем он говорит, так как от его слов она бледнеет. — Некоторые из них могут маскировать свой запах, так как прошло уже некоторое время после того, как они были призваны в Шеол, но если они только вышли оттуда, то ты обязательно почувствуешь их.

— Этот темный мазок — как аура, или что-то в этом роде? — с беспокойством спрашивает его Эви.

— Нет, это больше похоже на пятно — это лучшее из того, как я могу описать это. У ангелов нет аур, это человеческие особенности — особенности их душ.

Объясняет Зефир, наблюдая за реакцией Эви на его слова.

— Так поэтому мы им мозолим глаза, да? — с поникшими плечами говорит Эви, видимо понимая кое-что еще. — Ангелы с аурой горят словно неоновая вывеска: с подписью «Злобный Уродец».

— Неоновая вывеска — да, «Злобный Уродец» — нет, — прерывая, говорит Зефир.

— Тогда при чем здесь вывеска? — спрашивает Зефира Эви.

Я рад, что она спросила об этом, потому что очень важно знать, как они видят нас.

— Твоя вывеска гласит: «Опасный» — отвечает он. Дротик Эви скользит сквозь ее пальцы.

Она отворачивается, чтобы попить воды и скрыть страх в глазах. Я подыскиваю то, что можно сказать, чтобы ее рассмешить.

— Полагаю, это лучше, чем: «Выпендрежник».

— Это не так, Рассел, — поворачиваясь ко мне, говорит Эви. — Если бы оно это означало, тогда мы бы оставили все как есть.

Для обоих видов ангелов, как для добра, так и для зла, «Опасный» — было бы более правдоподобно.

— Чтобы сделать тебя для нас такой неотразимой, нужно пройти не один уровень, а достаточно много, — говорит Зефир, садясь на землю и втягивая крылья в состояния отдыха.

Эви вопросительно выгибает бровь.

— Есть и другие уровни?

— Будучи ангелом, ты так похожа на нас, но ты никогда не поступаешь так же как мы. Ты постоянно веселишь меня: что ты думаешь, как ты чувствуешь, что для тебя важно, а что ты считаешь странным, — посмеиваясь, объясняет он нам.

— Я рассуждаю, как пятилетней ребенок, да? Мои представления о вселенной ограничены жизненным опытом и, следовательно, считаются бесценными, — спокойно говорит Эви.

— Может быть, у меня нет никакого опыта с детьми. Но я сомневаюсь, что нахождение ребенка на любом уровне — это опасно, — возражает он. — И я бы не использовал слово «Драгоценный», чтобы описать Рассела. — Продолжает Зефир, морща нос.

— Ты не очень-то ласков к себе, генерал, — притворяясь, что обиделся, отвечаю я. — Для меня эта девушка не кажется проблемой. Брауни и Булочка считают меня обворожительным.

— Да, из-за души, так как получают их почти ежедневно, — самодовольной улыбкой отвечает Зефир.

— Забавно, не думаю, что им интересна только моя душа, но и ангельская часть тоже, — с высокомерной улыбкой отвечаю я, а затем инстинктивно продолжаю обороняться, когда слышу низкий рык Зефира. На мгновение, я и забыл, что Зефиру нравиться Булочка, и, кажется, это взаимно. — Ааа, да ладно Зи, я не это имел ввиду! Я просто хотел сказать, что они не считают меня странным, как считают все остальные здесь.

Зефир продолжает сопеть, несмотря на мои слова. Я посмотрел на Эви, которая смотрела на Зефира изучая его реакцию.

— Зи, ты ревнуешь? — проницательно спрашивает его Эви, в ее глазах играли маленькие смешинки, но губы оставались нейтральными.

— Не смеши меня, — быстро отвечает Зефир, что заставляет Эви обернуться ко мне и скептически поднять брови.

Зефир поднимает упавшее копье Эви и начинает вращать его в руке, выписывая замысловатые узоры, так быстро, что для меня эти движения начинают казаться расплывчатыми.

— Зи, если бы ты мог, ты бы хотел поменяться местами с Расселом? — задумчиво спрашивает его Эви, будто не зная, как поступить, но могу сказать, что она хочет сковырнуть эту болячку и посмотреть пойдет ли из нее кровь.

— Поменяться местами с Расселом? — усмехается Зефир, переставая вращать копье. — Это невозможно. И разве мне вообще нужна душа? — спрашивает он, а затем снова начинает упражняться с копьем. — Хотя, если бы я хотел вытащить Падших, то мне бы пригодилась твоя душа. Тогда бы они приходили ко мне. Мне бы не пришлось вечно следить за ними и преследовать их. Они бы не смогли сопротивляться своему соблазну, ангельской душе — опасность, которую она представляет.

— И что, к тебе бы обращались? — спрашивает Эви.

— Конечно. Я ведь убийца. Это было бы плюсом в мой арсенал. Для них я бы был окончательным тупиком — непреодолимой ловушкой, — задумчиво отвечает Зефир.

— Ты не боишься, что у других возникнет постоянное желание покончить с тобой? — спрашивает его Эви.

— Разве не в этом заключается их задача — они бы должны были хотя бы попытаться, разве нет? — с широкой улыбкой отвечает он.

— Вау, Зи! Это немного ненормально, — хмуро говорит Эви.

— Это не ненормально. Просто я очень хорош в том, что я делаю. Охочусь на Падших. Это позволит легко привлечь их, — с легкостью отвечает он.

— Но ты бы тоже заполучил сторонников на свою сторону. Как бы ты справился с ними? — спрашивая Эви, изучая его.

— Я могу быть очень убедительным. Вероятно, что и у Рассела тоже крылья Серафимов. Это бы помогло в переговорах, — говорит он, будто бы в восторге от того, что они будут не восторге от его присутствия.

— Но у меня не было бы никакой роскоши, если бы я забрал его душу. Но я должен был бы это делать, потому что таковы законы Власти.

— Но что, если бы ты сейчас поменялся местами с Расселом, который сейчас без сил, ты бы обладал теми же боевыми навыками, которыми обладаешь сейчас? — хмуро спрашивает она.

— Я бы воспользовался этим. Однажды, он станет очень могущественным существом, может быть даже таким же могущественным как я, — ухмыляясь говорит Зефир. От его высокомерия я не могу удержаться от улыбки. — И он, конечно, превзойдет меня, если не встанет у меня на пути. С тех пор как я начал тренировать его, я узнал все его слабые места. Он знает все мои слабые стороны, которых на данный момент очень много.

Вместо того, чтобы обратить на него внимания, я смотрю на Эви и вижу, как она бледнеет. Эви поднимает ранее брошенную палку, а на ее лице читается зверская решимость. Я никогда раньше не видел у нее такого взгляда; у нее такой-же взгляд, как у Рида, когда тот думал об убийстве Себастьяна. Смертоносный. Держа копье перед собой, она начинает с такой же огромной скоростью вращать копье — точно так же, как это пару секунд назад делал Зефир.

Она приближается к Зефиру и приставляет наконечник копья к его горлу.

Обхватив копье таким образом, при котором любое движение Зефира, проткнет ему горло, она спрашивает смертельно спокойным голосом:

— Почему ты помогаешь нам? Какая в этом польза для тебя?

— Ты спрашиваешь о моей мотивации? — без эмоций спрашивает он ровным голосом.

— Ответь на вопрос, — рычит она, но теряет терпение, это видно потому, как дрожит ее рука.

— Эви? — спрашиваю я, потому что она сейчас так отличается от девушки, которую я знаю, и это смущает меня.

— Рассел, ничего не делается просто так, — хмурясь, рявкает она мне. Затем спрашивает Зефира. — Что ты ожидаешь получить от своей помощи нам? Потому что, если ты только попытаешься забрать его душу, я убью тебя — обещаю.

Ее рука дрожит, пока она сканирует лицо Зефира. Она немного нажимает на копье и острее входит немного глубже, я в шоке смотрю на нее, а она смотрит на Зефира, словно он наш враг.

Она застала его врасплох, но он даже не пытается двигаться или отстраниться. Он изучает ее лицо и отвечает:

— Я обещаю тебе, я никогда не попытаюсь убить Рассела, чтобы забрать его душу. Это не по мне, поэтому я оставлю все как есть. Я не зло — и я не Альфред.

Кажется, Эви верит ему. Она ослабляет захват, немного отступив назад, но все еще полностью не убирая копье.

— Почему? — снова спрашивает она.

— Потому что я вынужден помогать тебе. Я не знаю, как тебе это объяснить. Когда мы впервые встретились, и я не смог убить тебя, ты стала первой жертвой, которая выжила. За века. Ты моя первая незавершенная миссия. Ты выжила только потому, кто ты есть, и я просто хочу посмотреть то же будет дальше… и… — он умолкает.

— И что? — шепчет она, от переполнявших ее эмоций, ее руки дрожат.

— И я не ожидал, что найду здесь самых близких — найду семью. Вообще, я думал, что члены семьи должны быть добры друг к другу, — говорит он, но в его голосе промелькнули нотки поддразнивания.

Глаза Эви наполняются слезами, а нижняя губа начинает дрожать.

Я делаю шаг в ее сторону чтобы обнять, но Зефир делает жест, чтобы я остановился.

— Я знаю что ты не Альфред… Прости, Зи. Я просто не могу позволить себе ошибиться, — шепчет Эви. Она опускает дротик. — Я так запуталась. Я так ошибалась на счет Альфреда. Я думала он был моим другом, но в действительности он никогда не был… ты был хорошим для меня, для нас, — говорит Эви, указывая рукой на себя и меня. — Я просто… Я просто, — она замолкает.

Зефир заключает ее в объятия и позволяет ей расплакаться на своей груди.

— Урок, который преподал тебе Альфред, был очень жестоким. Зло может хорошо скрываться. Падшие — воплощение обмана, — тихо говорит Зефир. — Некоторое время ты будешь бороться, помня об этом уроке.

— Альфред забрался в мою голову, и у меня такое ощущение, или я найду ответы на все вопросы, или он победит, — шепчет Эви, прижимаясь к груди Зефира.

Зефир мрачно на меня посмотрел.

— Предательство очень сложно пережить. Тебе придется с этим смириться, потому что в нашем случае, эмоции — это роскошь. Ты должна уметь смотреть на вещи с объективной точки зрения, иначе можешь принять неправильное решение, — похлопывая ее по спине, мягко говорит он. — Теперь, возьми эту ситуацию как пример. Я позволил тебе застать меня врасплох, потому что мне комфортно с тем, кем я тебя считаю, я и забыл, что ты настолько непостижима в своей тактике, что когда увидела во мне угрозу, то отреагировала так, как реагировал я, когда еще был неопытен. Я видел какой угрозой для тебя, обернулись мои слова. То, что я сказал тебе, чтобы ты не вела себя как ангел, не делает тебя неортодоксальной.

— Прости Зи! — грустно шепчет Эви.

— Эви, это был комплимент. Я горжусь тобой. Ты нашла слабое место и воспользовалась этим. Стратегически, это отлично, — улыбается Зефир, я учу его сленговой речи, чтобы он мог смешаться с толпой, он должен стать частью человеческого мира — Я тоже постараюсь не чувствовать себя плохо, обучаясь подростковому сленгу, — поднимая брови говорит он, думая, правильно ли он сказал. Я киваю, и ударяю своим кулаком о его, ему это дается немного с трудом, и он отстраняет кулак немного раньше. — Теперь, когда меня предупредили, я постараюсь сделать все так, как нужно.

— Зи, сколько времени ты проводишь с Расселом? Потому что ты начинаешь говорить, как он, — выпрямляясь спрашивает Эви, на ее лице уже нет слез.

— Слишком много, — отвечает Зефир, и мы все смеемся. — Эви, ты хочешь попробовать что-то новое? Думаю, у тебя получится подвешивание копья. Я хочу попробовать что-нибудь из балансировки.

Хочу показать вам, чего я от вас хочу. — Говорит Зефир, приглашая нас в центр площадки. — Я собираюсь бежать, и ты не сможешь встать на моем пути.

Зефир подходит к краю комнаты. Он кладет руку на стену, покрытую штукатуркой, над деревянной вагонкой и начинает бегать по комнате, с каждым разом наращивая темп. Когда в моих глазах он стал размытым пятном, он прыгает на стену, бросая вызов гравитации, он бежит к центру замыкая круг, но вместо того, чтобы бегать по полу, он бежит по стене. Он отталкивается от стены, пролетая над нашими головами, взмахивает крыльями и опускается на землю.

Святое дерьмо, открыв рот, думаю я, когда Зефир оказался на землю.

— Эви, ты быстрее меня, поэтому для тебя это не должно быть проблемой. Когда ты побежишь, я буду в центре и хочу, чтобы ты сделала вид, что нападаешь на меня, и я поймаю тебя, — продолжил Зефир.

Эви подмигивает мне и занимает позицию у стены.

Когда Зефир кивнул, она побежала так быстро, что я не могу ее отследить. Для меня она превратилась в размытое пятно, она гораздо быстрее чем Зефир, она несколько раз взбегает вверх по стене и бегает по кругу, не прилагая никаких усилий. Мое сердце стучит где-то в горле, когда я вижу, как она делает то, о чем я никогда даже не смел мечтать.

Но, так как Эви по сути отличница, она делает даже больше того, о чем ее просил Зефир.

Должно быть ей скучно просто работать в центре стены, поэтому она меняет направление: она бежит прямо до сводчатого потолка, по нему, затем вертикально вниз по стене и по полу, и обратно вверх по стене. Когда она снова оказывается в центре, то прыгает на Зефира, обвиваясь вокруг его талии.

Она протягивает руки и размещает их по обе стороны от головы Зефира, показывая нам обоим, что может с легкостью сломать ему шею, резко повернув голову в сторону. Потом она улыбается и целует его в щеку. Думаю, что Зефир ошеломлен так же, как и я, потому что у него тоже открыт рот.

— Эви, ты очень, очень опасна, — вдыхает Зефир, мягко удерживая ее руки в своих и медленно опускаясь на землю.

— Я собиралась обернуть ноги вокруг твоей талии, а потом оттолкнуть назад, чтобы вывести тебя из равновесия, но потом я подумала, нет, я всего лишь должна нажать на твою шею, от этого ты умрешь быстрее. Правильно? — спрашивает она.

Он кивает, словно он самый гордый отец в мире.

— Эви, давай посмотрим еще раз, но в этот раз подойди ко мне сзади, — говорит он, снова опуская ее на землю.

Некоторое время она снова бегает по стенам и потолку. Она ни разу не запаниковала и не запнулась, и, когда она бегает по спирали, со стороны это выглядит, как смертельный танец в воздухе, прицеливаясь в Зефира, как в свою добычу.

У меня перехватывает дыхание, и я не знаю, сколько я еще смогу дышать, когда она наконец ускользнет от меня.

— Твоя очередь, Рассел, — улыбается Эви, присаживаясь рядом со мной в центре столовой, беря бутылку воды и делая глоток.

Я гримасничаю.

— Да, я хочу. С нетерпением жду этой части. Хотелось бы научиться бегать как ветер. Это выглядит как забава, словно ты выполняешь кардио-тренировку, — отвечаю я. — Я просто не знаю, что с собой делать. Я чувствую себя как ребенок, которого взяли в вышибалы только из жалости. Я никогда за всю свою жизнь не был ребенком.

— Держу пари, ты был главарем, — улыбаясь, говорит мне Эви. — Это, вероятно, потому, что все это происходит. Видимо, это срабатывает твоя плохая карма вышибалы, — Эви дразнит меня и пихает бедром. — Не волнуйся, я позабочусь о тебе, — говорит она, и мое сердце болезненно сжимается. Я так многого хочу, что мне жаль. Я хочу, чтобы она присматривала за мной, хочу заботиться о ней. — Как твоя семья приспосабливается ко всему этому? — спрашивает Эви, кладя руку на мою спину, будто хочет утешить меня.

— Думаю, они до сих пор в шоке. Я имею ввиду, как бы ты реагировала на то, что твой сын стал свидетелем резни в магазине. Они думают, что я сейчас в программе защиты свидетелей. Они думают, что их переселили в «безопасное место» и дали новое имя и фамилию, — ссутулившись предполагаю я. — Деньги немного помогли. Я слышал от мамы, что она и Мелани очень рады, что они теперь богаты. Ангелы дали им много наличных денег. Они думают, что все средства поступили от Корпорации Seven-Eleven, что, таким образом, они хотят извиниться за то, что произошло. Там так много наличных, что ни детям, ни детям моей сестры никогда не нужно будет работать.

— Их новые личности означают, что они в безопасности от Альфреда. И это самое важное, — опуская подбородок, говорит Эви, и я вижу, что она снова чувствует вину.

Я хочу пнуть себя за то, что честен с ней. Но для меня очень сложно делать все возможное и при этом оставаться с ней честным. Я чувствую, что сейчас я ближе к ней, чем когда-либо был и в этой жизни, и в любой другой. Пусть у нее ничего нет, она по-прежнему мой лучший друг.

— Как их сейчас зовут?

— Роберт и Ханна Бэкенгем, и их две прекрасные дочери, Саша и Меган, — напоминаю я ей, словно я говорю о двух абсолютно незнакомых мне людях. — Для меня мои сестры всегда будут — Скарлетт и Мелани, — говорю я, словно снова их вижу.

Не в ближайшее время. Не с теми проблемами, которые я могу обрушить на них. Я никогда не появлюсь там, пока не буду уверен в том, что смогу защитить их.

— Ты знаешь где они? — спрашивает Эви.

— В общем-то я и не спрашивал. Так как если я узнаю, то случайно могу и проколоться, — пожимаю я плечами. — Или быть замученным, и выдать информацию кому-нибудь вроде Альфреда. В общем-то я знаю где они, и на данный момент — это очень хорошо. Я знаю их имена, и если уж на то пошло, я смогу их найти.

Эви просто кивает, потому что лучше чем кто-либо знает, как важно сохранить информацию в секрете. Кажется, некоторое время она обдумывает все то, что я ей сказал, тем временем я встаю и обираюсь заняться делом.

— Зефир, у тебя есть мечи? — спрашивает она.

Она выглядела так, словно оценивает мои способности.

— У меня их много. Но я не один из них не привез с собой. У Рида их даже больше чем у меня. Когда дело доходит до таких вещей, он старой школы, — объясняет Зефир.

— Как думаешь, у него есть что-то из того, что знакомо человеку, который жил в девятнадцатом веке в горах? — все еще глядя на меня, спрашивает его Эви.

— Дай подумать, Клеймор в то время еще не вступил в игру, но горцы использовали его больше, чем кто-либо еще. У них была своя конструкция, как, например, — Рассел, — изучая меня, говорит Зефир.

— Думаю, с мечем Расселу было бы привычнее. Есть тот, с которым он бы мог потренироваться? — спрашивает Зефира Эви, и я начинаю понимать, куда она клонит.

— Понял, дай мне минуту, — говорит Зефир, оставляя нас одних.

— Что ты задумала? — поворачиваясь к Эви, спрашиваю я.

— В действительности ничего, но я все думала о том, что ранее ты рассказал не в библиотеке, а твой рассказ о Леандере и Айп. Ты сказал, что ты был солдатом в Хейландсе, — изучая мое лицо, объясняет она. — Я просто подумала, что у тебя уже должна быть определенная подготовка, тебе просто нужно взять его — попробуй поразмыслить как Леандер, и тогда, может быть, ты сможешь вспомнить его смекалку, и она поможет тебе в твоих тренировках.

Когда она это сказала, мое сердце екнуло от радости.

— Так ты веришь мне, — улыбаюсь я, пытаясь не выказывать своего восторга.

— Конечно, я верю тебе. Это видно в твоих глазах — и я вижу это. Только я не знаю, что с этим делать, — отвечает она.

Ей тяжело от всего, что она узнала. Я хочу помочь ей, потому что она уже и так испытала слишком много боли.

— Здесь нечего делать. Это то, что есть — или было то, что было — что угодно. Хочешь знать в чем ирония?

— Я не знаю, в последнее время в моей жизни было слишком много иронии. Смогу ли я справиться с этим? — спрашивает она, пытаясь поддразнивать, но в ее словах слышу что-то, она пытается защитить себя от того, что я могу сказать ей.

— Думаю, да. Когда ты была Айп, на нашей свадьбе, когда мы произнесли наши клятвы, ты сделала мне один подарок. Это был превосходный меч, которым ты некоторое время пользовалась. Рукоять была очень сложным переплетением кельтских узоров, которые выглядели словно путешествовали внутри друг друга, образуя бесконечность.

— Я дала тебе меч в качестве подарка на свадьбу? — с сексуальной улыбкой говорит Эви, от которой тает мое сердце.

— Да, ты это сделала. На лезвии твоего оружия кое-что было написано, то, что я никогда не забуду, — отвечаю я, пытаясь не потеряться в ее улыбке.

— Что это было? — спрашивает она, и я могу сказать, что ей это действительно интересно.

— Ну, это было на Гаэльском языке, но примерный перевод звучит так: Пусть то, что впереди или позади этого воина, никогда не отнимает у меня то, что внутри него, потому что это принадлежит мне, — цитирую я и вижу, как ее глаза снова наполняются слезами.

Она кивает, пытаясь контролировать эмоции.

— Рассел, это любовь, которую ты заслуживаешь. Я изранила твое сердце также, как и ты мое. Я всегда буду любить тебя, но теперь мы разные. Ты всегда можешь на меня положиться, но теперь у нас есть еще кое-что. Я уже не просто человек, а еще и наполовину ангел, и эта часть меня требует чего-то другого, чего, возможно, моя душа и я…. - она останавливается и вытирает скатившуюся слезу. — Прости.

— И ты меня тоже, — шучу я и отворачиваюсь от нее, потому что не хочу видеть ее боль, которая является зеркальным отражением моей.

Зефир возвращается с двумя мечами и ставит их у одной из стен тренировочного зала. Под мышкой у него была пара деревянных мечей, почти таких же длинных, которые были у него в запасе.

— Как твоя рука? — зло усмехаясь спрашивает он, бросая мне один из деревянных мечей.

— Чувствую себя как дома, Зи, — отвечаю я, слегка потрясенный тем, что не лгу.

Хотя оружие сделано из дерева и предназначено только для тренировки, мне это так знакомо, что я поражаюсь, что мои руки выполняют незамысловатые движения обхватывая оружие, как будто я всю жизнь с ним практиковался. Я закрываю глаза, фокусируясь на своей жизни в качестве Леандра, вспоминая детали этой жизни. Я почти чувствую запах воздуха, которым он… эээ я… дышал в то время.

Я открываю глаза и вижу, как Эви и Зефир наблюдают за мной, в то время как я вплетаю в меч сложные узоры, рассекая им воздух, словно он мой враг. Заставляя деревянное лезвие петь, я рассекаю воздух по изогнутой траектории. Я хорошо пользуюсь обеими руками, проверяя свои навыки обращения с оружием.

В одно мгновение ко мне приходит уверенность в том, чего мне действительно не хватало после всех этих мытарств, и это не обман. Я заслужил это… только не в этой жизни.

— Мило, — говорит он, беря имитацию другого меча.

Когда его меч обрушивается на меня, я уже готов к этому. Я ожидал этой атаки, инстинктивно я знал, что он будет делать, и знал, как противостоять ему. На моих губах расползалась медленная улыбка, когда мой меч блокировал его.

Я отступил на шаг назад, пока он с силой ударяет его меч о мой, я соприкасаюсь с ним и ударяю своим мечем ему в бок. Когда Зефир обретает почву под ногами и поворачивается, чтобы посмотреть на меня, то выглядит немного недовольным.

— Ты прошел обучение, — обвиняет он меня.

— Много, много, много лет обучения, Зи. Давай попробуем с настоящими, да? — усмехаюсь я, возвращая ему деревянный меч.

Взглянув на Эви, я вижу, как блестят ее глаза, и, если бы я был человеком заключившим пари, я бы сказал, что она гордится мной.

— Черт, Эви, ты все продумала, не так ли? — говорю я, и это звучит как комплимент, но вижу, как мои слова снова производят на нее обратный эффект.

— Не совсем, но я работаю над этим Расс, — с печальной улыбкой говорит она, и в ее взгляде появляется что-то такое, то поднимает в моем разуме красный флаг.

Я раньше уже видел этот взгляд. Я уже знаю, что вижу. Я помню выражение лица Айп, когда сказал ей, что возвращаю ее домой, когда думал, что болен и умираю. У нее был такой же взгляд… и тогда, когда я очнулся в Seven — Eleven, после того, как Альфред ранил меня. Я видел этот взгляд: этот ее посмотри-ты-снова-жертвуешь собой.

— Рыжик, что ты задумала? — осуждающим тоном спрашиваю я, отпихиваю предлагаемый Зефиром меч и угрожающе надвигаюсь на Эви.

— Что? — виновато спрашивает Эви.

Она стреляет взглядом в Зефира, чтобы оценить его реакцию на мои слова. Она что-то задумала — что-то, что она не хочет, чтобы знал Зефир. Она пытается скрыть от меня свой взгляд.

Я впадаю в ступор, когда она бросает на меня свой умоляющий взгляд. Она незаметно качает головой, а потом снова смотрит на Зефира, который тоже наблюдает за ней.

— Мне просто интересно, вспомнишь ли ты какое-нибудь оружие, из нашей прошлой совместной жизни, которая я бы тоже хорошо знала, — прочищая горло говорит она.

И это не ложь. Она думает об этом, но она все еще что-то скрывает. Теперь я знаю ее. Она больше ничего не может скрыть от меня. Поскольку, я знаю ее так долго, что она этого даже не помнит, для меня она как открытая книга. Наверное, это потому, что раньше, она никогда не могла мне убедительно врать — я всегда мог видеть ее насквозь.

Зефир обеспокоенно наблюдает за нами обоими.

Он тоже смотрит на Эви, пытаясь понять, что же не так, и почувствовать то, что почувствовал я, но я сомневаюсь, что он что-то скажет, так как она может выбить из ангелов все дерьмо. Нет никаких сомнений в том, что она что-то задумала, но возможно, пока не время вытягивать из нее это. По крайней мере пока слушает Зефир.

— Когда ты была Айп, ты хорошо владела луком, ты была гораздо более точной чем я, и я тоже это знаю, — отвечаю я. — Давай посмотрим… ты можешь использовать кинжал, ятаган, строп, чакрам…

— Что такое чакрам? — спрашивает Эви с облегчением глядя на меня за то, что я сменил тему.

— Это диск для метания с острыми краями, — отвечает ей Зефир.

Он идет ближе к нам, думаю, потому, чтобы увидеть, скажу ли я еще что-то.

— У тебя есть какие-нибудь кинжалы? — оборачиваясь, спрашивает Зефира, Эви.

— Если это оружие, то у Рида точно есть, — ясно излагает Зефир.

— Я выберу оружие для Эви, чтобы она тоже попробовала. Позже, я покажу тебе комнату, где хранится оружие, и ее систему безопасности, которая используется для ее открытия.

И в мгновение ока Зефир исчез.

Я наблюдаю за Эви, которая совершенно случайно подбирает одни из принесенных Зефиром мечей.

Она пробует его вес в своей руке, в то время как я беру второй меч.

— Покажи мне, как правильно его держать, — подойдя ближе ко мне, говорит Эви.

Я протягиваю свою руку чтобы показать ей, а затем она повторяет мои движения, я встаю позади чтобы поправить ее руку так, чтобы ее пальцы крепко обхватили рукоять, чтобы компенсировать длину руки.

— Ты хочешь сохранить свою власть, но ты должна быть расслаблена, так ты сохранишь гибкость своих движений, — шепчу я ей на ухо, положив одну руку ей на талию, а вторую, на ее вытянутую руку. Если твой захват достаточно крепкий, то движения более жесткие, а если захват более расслабленный, ты рискуешь потерять контроль над своим оружием…. Рыжик, что ты задумала? — снова спрашиваю я, удерживая ее руки и склонившись над ее телом, пытаясь увидеть ее лицо.

— Ш-ш-ш Рассел, — говорит Эви, на мгновение зажмуривая глаза. Она оборачивается и смотрит через плечо, проверяя нет ли поблизости кого-то из ангелов. Не увидев никого поблизости, он шепчет мне в ухо. — Нам нужно поговорить, но не здесь. Это должен быть приватный разговор… только ты и я. Сегодня вечером я зайду к тебе в комнату, ок? — умоляюще глядя на меня, говорит она.

— Да… хорошо, — соглашаюсь я.

Она что-то замышляет, и это серьезно — серьезней не бывает, очевидно, поэтому она не хочет, чтобы ее слышал кто-то из ангелов.

— Спасибо, Рассел, — вздыхая с облегчением отвечает она.

Ее руки немного дрожат, так что я накрываю их своими, в попытке успокоить ее. Она действительно расстроена, думаю я, наблюдая за тем, как она пытается сохранить самообладание.

Зефир возвращается, когда я снова начинаю практиковаться с мечем, а Зефир показывает Эви как работать с кинжалами. Он в ее руках.

Он начинает медленно показывать ей как им пользоваться, но через несколько минут Эви начинает пользоваться оружием, как делала это всю свою жизнь. Я понимаю, что Зефир в беде, она поворачивает в руках кинжалы на триста шестьдесят пять градусов, а затем ловит их ладонями помощью своих гибких запястий.

Потом они начинают пикироваться. Выпад и уклон и Зефир уходит от нападения, Эви встречает его атаку своей собственной, не давая ему атаковать. Когда Зефир загоняет ее в угол, она уходит от его атаки перепрыгивая через его голову, найдя для него эффективную позицию. Она смертоносна, и, даже если она ничего не помнит из своей прошлой жизни, кажется, она все еще обладает знаниями о своей прошлой жизни. Это единственное объяснение, которое я могу придумать, глядя на ее способности сражаться как воин, не имея подготовки в этой жизни.

Скорость Эви с оружием в руках не имеет аналогов. Она управляет кинжалами даже быстрее чем Зефир, несмотря на его знания и опыт. Думаю, до него только сейчас начало доходить осознание этого факта, потому что я вижу, как он все больше хмурится. Она делает выпад вперед, чем застает Зефира врасплох, она загоняет его в угол, в который чуть раньше пытался загнать ее он.

Вырвавшись в последнюю секунду, Эви пытается сохранить свое равновесие, но Зефир поднимает руку, чтобы защитить себя от ее нападения. Эви вонзает свой кинжал в его предплечье.

Из предплечья Зефира начинает капать кровь, а на лице Эви появляется ужас.

— О Господи, Зи! Прости меня, — восклицает она, с грохотом роняя кинжал на пол.

Прежде чем мы с Зефиром успеваем отреагировать, Эви подбегает к Зи и зажимает его рану рукой. Над нашими головами мерцает свет. Посмотрев сначала вверх, а потом снова вниз я слышу, как Эви ахает.

Ее рука, лежащая на плече Зефира, начинает светиться. Ноги Эви подгибаются, и она начинает падать, но Зефир успевает поймать ее другой рукой. Он осторожно опускает ее на пол и следует за ней.

— Эви? — охает Зефир.

Я вижу, что происходит: Эви исцеляет Зефира. Я знаю это, потому что я помню, что я чувствовал, как она исцеляла меня, когда меня ранили — через мою грудь прошел огонь горячее, чем раскаленный свинец, и я был не способен двигаться.

— Не сопротивляйся. Не думаю, что она сможет остановиться, — стоя рядом с ними на коленях, настойчиво говорю я.

Зефир плотно закрывает глаза борясь со жжением, которое я уверен просто разрывает его. Я не беспокоюсь за приступ Эви, ведь она исцеляет его; на моих глазах его рана исчезает.

Эви вызывает у меня чувство паники. У нее начинается серьезное кровотечение; на ее предплечье появляется косой надрез и из него начинает сочиться кровь.

В следующее мгновение в комнату входит Рид и опускается на колени рядом с Эви. Его лицо мрачнеет, пока он пытается отодвинуть от Зефира ее руку. Тепло от свечения обжигает Рида, но он все равно пытается разорвать их связь.

— Эви… любимая, ты слышишь меня? — нежно спрашивает Рид. Она поворачивает голову в его сторону.

— Отпусти Зефира, любимая, — продолжает Рид, но она не отодвигает руку, она только качает головой.

— Не могу, — удается сказать ей.

Теперь свечение ее руки потускнело, становясь менее интенсивным и так как Зефир никогда раньше не испытывал боль, которая, наверное, почти прекратилась — по крайней мере для него.

В следующую секунду рука Эви отрывается от Зефира, Рид берет Эви на руки и выходит из тренировочной комнаты.

Я сажусь рядом с Зефиром и протягиваю ему руку, чтобы помочь подняться. Прислонившись к стене, Зифир выглядит слабым, так как Эви забрала всю его энергию.

— Я не хочу, чтобы она делала этого снова, — медленно говорит Зефир, методично потирая предплечье.

— Да, это странно, не так ли? — соглашаюсь я, замечая, что мои руки дрожат. — Наблюдать за этим не так ужасно, как испытать это на себе, но в любом случае это нелегко.

— Она опасна, — все еще потирая плечо, говорит Зефир. — То, что она делает, словно волшебство. Ты видел, что она делает с кинжалами? — ошеломленно спрашивает он меня.

Мой взгляд смягчается.

— Да, она собиралась надрать твою задницу, — говорю я, пытаясь выразиться как можно мягче. — Она обучалась владениям кинжалом очень давно, еще в Египте.

Зефир смотрит на меня потирая лоб.

— Она охраняла Фараона? — серьезно спрашивает он.

— Она вроде бы была наложницей Фараона, но он действительно ее любил. Он сделал ее своим домашним любимцем и в свое удовольствие обучал ее овладению кинжалами. Она была действительно хороша в этом. Она была его любимицей, по крайней мере до того момента, пока не встретила меня, и я не уговорил ее сбежать — не лучшая из наших жизней. Нас поймали и казнили, — признаюсь я, пытаясь блокировать эти ужасные картинки ее смерти в той жизни. — Ты должен хотя бы увидеть её — она выглядела так же, за исключением того, что ее кожа была как мед и такая мягкая… ее струящиеся волосы были черными. Она была неотразима.

— Лично мне нравятся ее крылья, — откровенничает Зефир, и я улыбаюсь, потому что это естественно, что ему больше нравиться ее ангельская часть, чем человеческая. Потом он хмурится: — Думаешь она в порядке? — спрашивает он, пытаясь встать на ноги.

Я киваю:

— Да, это просто парез. Она залечила грудную клетку, так что нож, который она воткнула в тебя, не должен быть большой проблемой — отвечаю я, помогая ему подняться. Странно видеть его таким слабым. Похоже, у него вообще нет никакой энергии. — Пойдем, посмотрим, как она.

Мы нашли Рида и Эви на кухне. Рид только закончил накладывать на предплечье Эви марлевую повязку.

Я остановился в дверном проеме, а Зефир пошел прямо к Эви, и опустившись на колени рядом с ее стулом, посмотрел прямо ей в глаза.

— Никогда больше не делай этого со мной. Чтобы ты не сделала со мной, я предпочитаю раны на своем теле, — воинственным тоном говорит он.

Эви виновато опускает голову. Рид продолжает закреплять повязку поверх бинта, чтобы зафиксировать руку. Закончив, он отступает назад.

— Как это говорится, — говорит Зефир оборачивая руки вокруг Эви, забирает ее со стула и обнимает, — спасибо тебе за то, что пыталась помочь мне.

— Извини, я не хотела ранить тебя, — продолжая обнимать его, говорит она.

— Зефир, она ранила тебя? — сконфуженно спрашивает Рид, словно он ее и не слышал.

— Да, — отвечает Зефир, сажая Эви обратно на стул.

— Как? — спрашивает Рид, внимательно глядя.

— Кинжалом. Рассел сказал, что она была наложницей Фараона в Египте, — усмехается Зефир.

Зи повторяет все то, что я говорил ему ранее, и я вижу реакцию Рида, даже раньше, чем слышу его рык. Риду не нравится даже визуальная картинка того, что он видит, он просто представил Эви как другого человека.

Да, представь ее такой, в своей голове, дружище. Это даже еще хуже, чем воспоминания, горячо думаю я.

— Покажи мне, — говорит Рид Эви.

Эви съеживается.

— Нет, я не хочу никого ранить, — говорит Эви, слегка касаясь своей руки.

Рид и Зефир обмениваются многозначительными взглядами. Затем, Рид опускается на колени рядом с Эви, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Ты должна. Ты не можешь позволить повториться тому, что только что произошло. Ты должна сделать это, чтобы в будущем, когда тебе нужно будет использовать свой дар, ты не боялась, — говорит он, касаясь ее волос.

Мои руки сжимаются в кулаки, но я не буду атаковать его только за то, что он прикасается к ней.

— Покажи мне, — снова говорит Рид, потянувшись к ней, чтобы взять ее руку.

С небольшой неохотой она вкладывает свою руку в его. Я делаю шаг в сторону, и Рид ведет ее по коридору обратно в тренировочный зал.

Мы с Зефиром следуем за ними.

Когда они в тренировочном зале, Рид поднимает кинжал, который уронила Эви, и вытирает с него кровь Зефира. Он протягивает его Эви.

Страх. Она испугана, — думаю я, когда смотрю на нее.

Рид берет другой кинжал, который ранее использовал Зефир. Он выглядит как убийца. Меня пронзает дрожь ужаса, когда он сталкивается с Эви. Он не играет и кажется очень серьезным.

— Я твой враг. Останови меня, — мягко говорит он, а потом с рычанием бросается на нее.

У Эви достаточно времени чтобы уклониться от удара Рида, от которого в воздухе раздается свист.

Кинжал Рида проходит в сантиметре от живота Эви.

Я бросаюсь вперед чтобы прыгнуть на Рида, но меня удерживает Зефир, шепча мне на ухо.

— Не ходи туда. Он может убить тебя.

Я борюсь с Зефиром, чтобы он отпустил меня, но у него достаточно сил, чтобы удерживать меня. Мои зубы скрипят, когда я вижу, как Рид ищет подходящий момент чтобы ударить Эви. Она не позволяет ему этого, отступая от него, но она атаковала его, чему она четко и следует, потому что она должна быть агрессивной.

Кажется, Рид понимает это, поэтому меняет тактику. Вместо того, чтобы смотреть на Эви, его взгляд скользит по мне. На его лице расползается медленная улыбка, когда он меняет направление и идет ко мне. В следующее мгновение на его пути возникает Эви.

— Нет… — шепчет она ему.

Он игнорирует ее, его взгляд оставался на мне достаточно долго, чтобы она поняла, что он собирается сделать все, что потребуется, чтобы заставить ее вступить с ним в сражение.

— Да, — угрожающе говорит он.

Эви напрягается и вступает в оборону, теперь полностью переключаясь на сражение. Она перекрывает ему доступ ко мне, и в мгновение ока она подбрасывает один из своих клинков в воздух. Как только лезвие взывает вверх, она бежит вверх по стене прежде, чем лезвие начинает падать вниз. Используя стену как трамплин, она отталкивается от нее, ловит клинок в воздухе и со скоростью пули набрасывается на Рида. Он просто может уклонится от той атаки, которую она посылает ему, но в последний момент он уходит в бок, так что лезвие Эви, мелькнувшее прямо перед ним, не вонзается в его грудь.

Она опускается на землю, и, прежде чем посмотреть ему в лицо, опускается на корточки. Если Рид и шокирован, то он скрывает это, но Эви не дает ему времени для предприятия им следующего шага. Она снова поворачивается к нему как гимнастка, но гимнастка, которая может бросить вызов гравитации, со скоростью бушующего циклона. Рид ловит ее за ногу, которую она прижала к груди, и опрокидывает на спину в противоположном направлении, моему удивлению, похоже я понимаю, что она намеревалась сделать. Изменение положения заставляет ее сделать сальто и поворот и переместить кинжал в своих руках прямо к его горлу.

В последнюю секунду он отталкивается, но клинки все равно целуют его шею. Ножи оставляют на его коже небольшие, красные царапины, но они не кровоточат. В отместку Рид пинает Эви в живот. Он отталкивает ее от себя. Она падает назад, но она в доли секунды оказывается на ногах и бежит к стене.

Пока я задержал дыхание от того, что думал, что она может пострадать от удара Рида, она уже оказывается на потолке. Прежде чем я понимаю, что она делает, она падает с потолка, но вместо того, чтобы избежать столкновения с ней, Рид бросает свое оружие. За его спиной появляются крылья, он подпрыгивает и ловит Эви в воздухе. Она оборачивает свои ноги вокруг его талии и опускает кинжалы. Они с грохотом вонзились в деревянный пол под ними. Эви прижимается к нему и нежно обнимает его за шею. Рид затягивает ее в страстный поцелуй, который оковывает мое тело льдом.

— Ааа, это просто удар, — бормочу я, чувствуя, как Зефир отпускает меня.

Я поворачиваюсь, и пытаюсь оттолкнуть его сторону, но он быстро восстанавливает свою силу, так что он просто усмехается над моей попыткой.

— Ты надеялся, что она убьет его? — спрашивает меня Зефир.

— Что-то вроде этого, — бормочу я и, прежде чем покинуть комнату, слышу его хихиканье.

— Рассел… Расс… — шепчет Эви, залезая в мою темную комнату.

Я не сплю, просто лежу в постели, отказываясь отвечать ей, потому что все еще злюсь на нее из-за того, что сегодня произошло в тренировочном зале. Я не двигаюсь, надеясь на то, что если она подумает, что я сплю, то уйдет.

Подобравшись к изножью моей кровати, она останавливается и смотрит на меня. Понимая, что она может хорошо видеть в темноте, я наблюдаю за тем, как ее темная фигура кладет руки на свои бедра.

— Рассел, я знаю, что ты проснулся, — шепчет она. — Я вижу, что у тебя открыты глаза.

— Чего ты хочешь? — грубо спрашиваю ее я. Даже не пытаясь говорить шепотом.

Мне действительно все равно, если ангелы нас подслушивают.

— Шшш, — шипит на меня она, подходя ближе к кровати чтобы присесть на ее край. — Я здесь, потому что мы должны поговорить. Я должна рассказать тебе то, что произошло, пока ты был на каникулах со своими родителями. Должна объяснить… — ее голос надламывается, и она с секунду смотрит на меня.

В ту же секунду все мои чувства обостряются. Она действительно расстроена, — думаю я. Я сажусь и включаю лампу возле кровати. На ее лице маска боли. Она выглядит так, словно ее сердце разбито, затем она шепчет:

— Я думала у нас будет больше времени. Я надеялась, что мы могли остаться до конца сессии, но мы не можем. Мы должны уйти как можно скорее, Рассел. Я слышала, как ангелы говорят, что они ищут меня — Доминионы. Мы должны уйти прежде, чем они убьют их. Они подумают, что они предатели. Они думают, что мы Нефилимы.

Она шепчет так быстро, что я не понимаю и половины того, что она говорит мне.

— Что такое Даминион? Что такое Нефелим? Кто хочет смерти ангелов? — быстро интересуюсь я.

Встав с кровати, я иду к своему столу за планшетом и карандашем. Возвращаюсь к кровати. Присаживаюсь рядом с Эви и начинаю записывать:

Эви забирает у меня карандаш и пишет:

После того, как я читаю что она написала, я смотрю ей в лицо. Я хочу накричать на нее, потому что у меня так много вопросов. Забираю карандаш из рук Эви и начинаю писать:

— Почему? — хмурюсь я, встречая ее печальное лицо.

Она снова забирает у меня карандаш и начинает писать объяснение:

Я беру карандаш из рук Эви, и пишу:

Я снова протягиваю ей карандаш, слыша свое собственное учащенное дыхание.

— Кто такие Даминионы? — вырывая карандаш из ее рук, пишу я. Потом снова сую ей карандаш.

Эви пишет, а потом смотрит на меня глазами, полными страха, на что она имеет полное право. Если эти ангелы охотятся за ней, то она в полной заднице, — в принципе, как и я, потому что мы с ней похожи.

Я оглядываю свою комнату, и вижу, какие чудовищные тени отбрасывает моя настольная лампа на столе. Я пытаюсь осмыслить все, что она говорит мне. Если Доминионы — это военный штаб, то они могут созвать легионы ангелов, чтобы охотится за Эви. Я забираю из ее рук карандаш, пока в моей голове крутится другой вопрос.

— Кто такие Нефилимы? — со страхом пишу я, не уверенный что хочу знать ответ на этот вопрос.

Она пишет:

— Пишу я. И ее глаза наполняются слезами.

— Пишет она.

— Всемирный потоп? Как с большим ковчегом? — пишу вопрос я, и вижу, как она кивает, а меня захлестывает паника.

Она не может быть Нефелимом. Если она, это он, то они никогда не позволят ей жить. Моя рука дрожит, когда я пишу:

Она смотрит, как я поднимаю бровь в ожидании объяснений или поиска лазейки, которая позволит нам бороться с врожденным злом.

Потом она пишет:

Я подумал о другой причине:

— Мы не зло, — пишу я, прокалывая бумагу острым карандашом.

Она забирает карандаш из моих рук и пишет:

Ее рука дрожала, когда она писала последнюю часть.

Я мягко забираю карандаш из ее рук.

— Пишу я, пытаясь вразумить ее.

— Спрашивает меня Эви, неистова записывая свой аргумент.

Она думала про это. Она знает, что у нас может и не быть шанса выступить от своего имени, еще до того, как нас казнят, как любого Падшего, которого найдут. Никакого суда, нас просто убьют.

— Он никогда не позволит тебе уйти, — пишу я, наблюдая за тем как на ее лице появляется выражение муки. Она уже знает это.

— Пишет Эви, а потом карандаш выпадает из ее рук, и она закрывает лицо руками.

Я чувствую, как ее поглощает отчаяние. Я протягиваю руку и притягиваю ее к своей груди. Держа ее в своих руках, я чувствую себя так хорошо. Она дает мне то, чего я хочу больше всего в мире, и часть меня настолько счастлива, что я едва сдерживаюсь.

Забрать ее себе, это то, чего я хочу больше всего. И это единственный способ, чтобы вернуть ее. Я использую для этого все имеющиеся шансы. Все что потребуется, чтобы удержать ее рядом с собой, — про себя думаю я.

— Когда мы уйдем? — шепчу ей я, чувствуя своей голой грудью, как она плачет, могу поспорить, что это от облегчения, что я согласился, и от агонии, что ей придется оставить Рида.

— Скоро. Я планирую это уже некоторое время — с тех пор как мы приехали сюда. Это был уже не первый вариант. Кто-то сказал мне, что мне это может понадобиться, — продолжает шептать она.

— Куда мы пойдем? — тихо спрашиваю ее я, надеясь, что она уже обдумала это, потому что, если нет, то наша поездка будет короткой.

Когда Дело касается Эви, Рид словно ищейка, и он не успокоиться, пока не вернет ее обратно.

— Север, — говорит она, и я сжимаюсь, потому что понимаю, что это так далеко, как только возможно.

— Как? — спрашиваю я и слушаю, как она описывает мне свой план.