Искупление

14

РЕН

Мое тело болит от напряжения, которое не переставало вибрировать во мне с тех пор, как я вылетела из кухни. Если мое детство чему-то меня и научило, так это тому, что единственный человек, который меня защитит, — это я сама. Мне не нужно лгать или преувеличивать, моя жизнь действительно была такой дерьмовой, что потом сделало меня еще дерьмовее. Хотя это и дало мне правдивые ужасы, которые останавливают людей на полпути.

Мне нужно было выбраться из этой комнаты, подальше от них троих и от намека на жалость, промелькнувшего в каждом из их взглядов, когда они в шоке смотрели на меня.

Глядя в окно, как садится вечернее солнце, я провожу полотенцем по влажным волосам, мое тело скучает по журчанию воды, хотя я уже трижды ныряла в нее. Из-за этих ублюдков я превращусь в чертову сливу. Я не могу перестать стоять под струями, думая, думая и снова думая обо всем, что происходит вокруг меня.

Убедившись, что волосы не стекают по спине на новую одежду, я подхожу к зеркалу. Я нашла фен в шкафу раньше, когда начала распаковывать все сумки с покупками. Мне кажется смешным, что я вынула все вещи из сумок и разложила их как дома.

Это похоже на то, что я обманываю себя и предполагаю, что проживу достаточно долго, чтобы выбранные им места имели значение, но это было единственное, чем я могла себя занять, поэтому я больше не заходила в душ. Кроме того, я научилась контролировать то, что могу, и это то, над чем у меня есть власть. Маленькая или нет.

Реальность ситуации такова, что я начинаю нервничать. Я не преуспеваю в том, чтобы ничего не делать, получая возможность потеряться в своих мыслях, разорвать все это на части только для того, чтобы с треском провалиться в попытке собрать все это воедино снова.

Не то чтобы это имело значение для братьев Де Лука. Нет. Они решительно настроены на то, чтобы вытянуть из меня бессмысленную информацию. Информация, которой у меня, вероятно, нет или которую я не знаю, не то чтобы я собиралась рассказывать им об этом, не тогда, когда это может быть единственным, что поддерживает мою жизнь.

Качая головой, я сосредотачиваюсь на новой одежде, которая на мне, пытаясь отвлечься от своих мыслей, пока провожу руками по милым джинсам для мамы, которые я выбрала сегодня. Они слегка потерты по низу, потертый цвет усиливает эффект, и я люблю их. В приталенной белой майке, заправленной в линию талии, и толстовке оверсайз я чувствую себя комфортно и расслабленно впервые с тех пор, как приехала сюда. Несмотря на всю ту чушь, в которой я тону.

Теперь на столе лежит косметика, поскольку Нонна настояла, чтобы мы приобрели ее, пока были в магазине, но я не в настроении возиться с ней. Зная мое настроение, я мигом вернусь в душ.

Эта мысль крутится у меня в голове, когда я снова смотрю на фен, пытаясь решить, действительно ли это стоит делать, но, несмотря на мою неуверенность, я тянусь за ним. Во всяком случае, это займет меня, по крайней мере, на некоторое время.

Подключив устройство, я беру расческу и провожу ею по кончикам волос, благодарная за то, что теперь моя длина начинает формироваться более естественно, поскольку я готовилась к этому стилю, кажется, целую вечность.

Когда я снова тянусь за феном, я вздрагиваю, когда дверь спальни распахивается и на пороге стоит Нонна. На ней все еще то милое летнее платье, в котором она была раньше. Я понятия не имею, что она ищет, и не утруждаю себя вопросом, но что бы это ни было, она, похоже, кивает сама себе, прежде чем подойти ко мне.

Она останавливается по другую сторону двуспальной кровати, вертя что-то в руках, расправляет плечи и нежно улыбается. — Я чувствую, что ты не хочешь говорить прямо сейчас, дорогая, и это нормально. Я никогда не собираюсь подталкивать тебя говорить о чем-либо или делать что-либо, что доставляет тебе дискомфорт, — заявляет она, приводя меня в адское замешательство, поскольку я остаюсь прикованной к месту. — Но это двадцатиминутное предупреждение о том, что еда будет готова, и я готова поспорить на свою милую задницу, что ты пойдешь туда, чтобы поесть со мной. Понимаешь?

Эта женщина каким-то образом становится моим криптонитом, потому что я ловлю себя на желании повиноваться ей, но я также вспоминаю, кто еще здесь живет, кому принадлежит этот дом, и пренебрежительно машу рукой. — Спасибо, Нонна, но…

— Никаких "но". Они ушли. Мы будем только вдвоем. Эти придурки могут разобраться сами, сегодня они не моя проблема. — Правда так и вертится у нее на языке, и это заставляет меня улыбнуться, несмотря на мою неуверенность, и, прежде чем я осознаю это, я соглашаюсь.

— Хорошо. Двадцати минут мне хватит, чтобы привести в порядок волосы.

Ее улыбка становится шире, когда она бросает предмет, который держит в руке, на кровать, прежде чем повернуться и направиться к двери. Я хмуро смотрю на то, что она только что оставила, но мне требуется всего доля секунды, чтобы понять, что это зарядное устройство для мобильного телефона.

Когда я оглядываюсь, чтобы поблагодарить ее, она уже ушла, поэтому я тянусь за зарядным устройством. В ту секунду, когда оно оказывается у меня в руках, я слегка съеживаюсь. Мне некому позвонить или написать, обратиться за помощью. Никого. И за последние шесть месяцев, с тех пор как я покинула Физерстоун, меня это устраивало. Никакого постоянного присутствия моих родителей, следящих и контролирующих каждый мой шаг. Никаких фальшивых друзей, скармливающих мне сплетни, которые мне не нравятся, и никаких стрессов от академической жизни тоже.

Единственное, ради чего я действительно хочу зарядить свой мобильный телефон, — это моя последняя навязчивая идея. Игра в гребаное судоку. Я спрятала приложение в папке "Здоровье и фитнес", чтобы никто не видел моего "ненужного удовольствия", но она поддерживает меня в движении больше, чем я готова признать.

Подключив шнур рядом с феном, я быстро вставляю его в телефон и кладу на прикроватный столик, чтобы он мог зарядиться, прежде чем снова сосредоточиться на своих волосах.

Теперь, когда Нонна просунула голову, чтобы увидеть меня, я чувствую себя спокойнее. Я не знаю, как ей это удается. Раньше я очень серьезно относилась к своей личной жизни и сошла бы с ума, если бы кто-то вот так ворвался, но она не только просто появилась, ее присутствие меня тоже успокоило.

Это безумие.

Слегка сбитая с толку вихрем, которым является Нонна, я хватаюсь за ручку фена в тот самый момент, когда загорается экран моего мобильного телефона, показывая уведомления с именем Луны, написанным повсюду.

Это еще одна вещь, которая меня беспокоит, и я не знаю, как с этим справиться. Я сказала ей забыть об этом, но она здесь… продолжает давить на меня, несмотря на все, что я сделала с момента нашей первой встречи.

Сейчас не время просматривать эти сообщения, иначе я вернусь в душ и потрачу больше двадцати минут, которые дала мне Нонна. Она может быть здесь в любой момент, если я не появлюсь.

Словно прочитав мои мысли, экран снова загорается, но на этот раз это входящий вызов. Я подумываю притвориться, что не вижу этого, но Луна будет продолжать преследовать меня, если я не возьму трубку.

Сделав глубокий вдох, я тянусь за своим мобильным, отвечая на звонок и поднося его к уху. Я не произношу ни слова, но в этом нет необходимости, потому что Луна зовет меня по имени.

— Рен, ты меня слышишь?

— Я здесь. — Ее вздох облегчения очевиден, и это только усиливает мое замешательство. Я не знаю, как обращаться с кем-то, кто пытается быть… милым? Заботливым? Прощающим?

Черт, я не знаю, что это такое, но я ничего из этого не заслуживаю.

— Почему твой мобильный был выключен? — Я поднимаю брови, глядя на нее, как будто она меня видит, но продолжаю молчать. Когда она понимает, что я не собираюсь потакать ей, она вздыхает, когда я откидываюсь на спинку кровати, прислоняясь спиной к изголовью.

— Зачем ты звонишь, Луна? — Спрашиваю я мрачным тоном, ожидая ее ответа.

— Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке, — говорит она, как будто это действительно так просто, и это заставляет меня недоверчиво покачать головой.

— Я в порядке.

Мой короткий и резкий ответ явно не удовлетворил ее. — Они хорошо с тобой обращаются?

После быстрого обзора своего окружения и мысленного сравнения того, что я испытала до этого, я понимаю, что со мной обращаются гораздо лучше, чем я заслуживаю, после того дерьма, которое я провернула с Де Лука. Однако я ничего этого ей не говорю, это было бы проявлением уязвимости и слабости. — Разве это имеет значение?

— Она заботится о твоей безопасности, Рен.

Джессика Уотсон. Я узнала бы этот голос где угодно.

Лучшая подруга Луны, рыжеволосое солнышко из Академии Физерстоун, которая каким-то образом умудряется видеть легкость во всем. Кроме меня, конечно, только Луна продолжает так давить на меня.

Однако, когда я слышу голос Джесс, это мало успокаивает меня, заставляя чувствовать себя так, словно с ними двумя я нахожусь под микроскопом, и я не могу этого вынести. — Тебе действительно не стоит заботится о моей безопасности или о чем-то еще, Луна. Это, блядь, того не стоит. Я выполнила свою работу, как ты просила, и защитила тебя, когда это было необходимо. С меня хватит. Таково было соглашение.

Я не могу вымолвить ни слова, стиснув челюсти и закрыв глаза, пока пытаюсь выровнять дыхание. Признание братьям Де Лука в том, что мой отец сделал со мной ранее, скручивает мои эмоции в узлы, и я чувствую себя как провод под напряжением, готовая взорваться.

— Ты права. Ты сделала то, о чем договаривались, но ты также сделала и больше. Тебе не нужно было поднимать оружие, чтобы защитить меня, но ты это сделала, и это кое-что значит для меня, — почти успокаивающе объясняет Луна в конце разговора.

— Но, не должно, — выпаливаю я, чувствуя себя все более и более чувствительной с каждой секундой, пока я отвечаю на звонок.

— Мы собираемся помочь тебе, Рен. Я разбираюсь с беспорядком, который Тотем оставил после себя с русскими, а также с Де Луками, но в данный момент русские полностью вышли из-под контроля. Как только я возьму их под контроль или, на данном этапе, уничтожу, я смогу сосредоточиться на том, что кажется проблемой с итальянцами. Но прежде всего я хочу, чтобы ты вернулась целой и невредимой. — В ее тоне есть знакомая мне резкость. Ее решимость и сила воли не похожи ни на что, что я когда-либо видела раньше, даже от моего собственного отца.

— Не трать впустую свои ресурсы, Луна. — Мои слова звучат скучающе, я отчаянно пытаюсь скрыть эмоции, бурлящие внутри меня, в то время как Джесс насмехается на другом конце провода.

— Напомни мне, почему мы ей помогаем? — бормочет она, и именно этот вопрос крутится у меня в голове, но, к счастью, к моему облегчению, Луна ей не отвечает.

— Сиди тихо, Рен. Я разберусь с этим, — вместо этого советует Луна, вероятно, ответит своей подруге, когда закончит разговор.

— Не спешите, — бормочу я, на что с их стороны на мгновение наступает пауза, прежде чем Джесс заговаривает.

— Почему?

Это одно слово имеет такой вес, что я чуть не задыхаюсь от ответа, когда он срывается с моих губ.

— Мне буквально некуда больше идти.

С этими словами я заканчиваю разговор, не желая испытывать еще один намек на жалость с чьей-либо стороны.

Я пережила и худшее.

Я выживала и в более суровых обстоятельствах.

Кто знает, может быть, пережить это и есть моя главная задача, потому что находиться рядом с братьями Де Лука, когда все, что я чувствую, это их ненависть, направленную на меня после того, как почувствовала их мягкие ласки, может быть, для меня равносильно смерти.