Искушение

Глава одиннадцатая

– Кто сейчас занимается вашими счетами? – спросила у Джеймса Темперанс.

Они сидели на солнышке возле маленькой пещеры.

– Что вы за женщина – не можете просто наслаждаться таким днем!

– А почему у вас испортилось настроение? – парировала она. – Не хватает регулярных визитов к Грейс?

– Кто вам сказал, что они были регулярными? Вы со своей инквизицией любого мужчину лишите аппетита!

– Это у вас нет аппетита? Вы съели свою порцию и мою заодно.

– А вы меньше думайте о постороннем. Может, поделитесь своими мыслями?

Темперанс подтянула колени к груди. Что ей сказать? Что она думала о его предках? О его деревне? О его брате-игроке?

Джеймс неожиданно ответил на ее вопрос:

– Веду счета я и ненавижу каждую секунду этого занятия. Хотите взять их на себя?

– Я? Простая женщина? А что скажет Хэмиш по поводу женщины, которая ведет бухгалтерию вопреки законам божьим?

– Что с вами сегодня? – тихо спросил он.

Она не собиралась говорить правду. По дороге сюда, на вершину, она думала об ужасной жизни его бабушки, о ее муже-игроке, о том, что ее похоронили за церковной оградой. Бесприютная душа. Темперанс не удивилась бы, узнай она, что дух женщины нарушает покой дома, где она не была счастлива.

– В вашем доме есть привидения?

– Конечно, и сейчас они составили бы мне лучшую компанию, чем вы.

Темперанс засмеялась, вытянула ноги, оперлась на руки и подставила лицо солнцу.

– Мне хотелось бы взглянуть на вашу бухгалтерию. Не возражаете?

– Буду целовать вам ноги, если вы сделаете это, – он понизил голос, – или другую часть тела, которую вы захотите обнажить.

Темперанс понимала, что демонстрирует сейчас ему себя, она знала, что ей нужно бы сесть, как сидят настоящие леди, но не шелохнулась. Хотя они были совершенно одни, она чувствовала себя в безопасности рядом с Джеймсом: он не сделает ни одного движения без ее разрешения.

Темперанс уже начала подумывать о том, чтобы разрешить ему все. Ведь ей почти тридцать, а она еще девственница. Так получилось.

– Вот вы где! – услышали они голос, от которого оба вздрогнули.

Из-за горы показалась голова женщины, затем шея, и, наконец, сама женщина, опираясь ладонями о землю и подтягиваясь, в полный рост предстала перед Джеймсом и Темперанс, стоя на краю обрыва.

– Мне сказали, что если я пойду по тропинке, найду вас здесь, но я всегда говорила; зачем тропинка, если есть гора, на которую можно вскарабкаться.

Она замолчала и оценивающе посмотрела на Темперанс, словно та была вещью.

Темперанс, прикрывая глаза от солнца, взглянула на женщину. Она была невысокой, но очень мускулистой. Она стояла прямо, с высоко поднятой грудью, подбоченясь, лицо ее было темным от загара, и невозможно было сказать, сколько ей лет, но доведись Темперанс определить ее возраст, она бы предположила, что, по крайней мере, сорок пять. Она знакомая Джеймса?

– Слабачка! – сказала она Темперанс.

– Простите?

Отвернувшись, женщина посмотрела на Джеймса, игнорируя Темперанс.

– Я слышала, вы ищете жену?

При этих словах у Темперанс вырвался вздох, и она притворилась, что закашлялась.

– Туберкулезная, – сказала женщина, с презрением глядя на Темперанс сверху вниз, – значит, запрещено дышать кислородом.

Женщина отвернулась.

– Меня зовут Пенелопа Бичер, я гожусь на работу жены. Я могу поднять взрослого барана, покорила четыре из десяти самых высоких вершин мира и планирую перед смертью залезть на остальные шесть.

– Ваша смерть совсем близко, если вы сейчас же отсюда не уберетесь! – тихо произнес Джеймс.

Но женщина, казалось, его не слышала.

– Моя шея в обхвате тридцать два сантиметра, бицепс в напряженном состоянии тридцать два сантиметра, грудь на вдохе девяносто пять, на выдохе восемьдесят пять. Объем талии шестьдесят два с половиной сантиметра, без корсета, – при этих словах она посмотрела на Темперанс с долей усмешки, – мои...

Джеймс уже достаточно пришел в себя, чтобы подняться на ноги.

– Да не волнует меня, сколько там сантиметров в ваших чертовых...

Темперанс вскочила. Швырнет ли он и эту женщину с обрыва? Одно дело выбрасывать кого-то в дождь за окно, но совсем другое – сбрасывать с вершины.

– Мистер Маккэрн хочет иметь детей, – сказала Темперанс громко, протискиваясь между женщиной и Джеймсом. – А вы уже не в том возрасте, чтобы...

– Мне двадцать семь, – резко ответила женщина, тяжело взглянув на Темперанс. – Это вы слишком стары для рождения детей.

– Двадцать семы! – прошептала Темперанс и вознесла коротенькую молитву благодарности за то, что никогда не карабкалась по горам и не делала ничего, что так состарило эту женщину.

Хотя она вполне могла солгать насчет своего возраста.

– Хотите посмотреть объем моей руки? – спросила женщина у Джеймса.

– Ни на что я не хочу смотреть! – процедил он сквозь зубы. – Я хочу, чтобы вы немедленно убирались с земли Маккэрна!

– Но мне сказали, что вам нужна жена! Сильная жена, которая может поднять овцу и работать бок о бок рядом с вами весь день. Мне казалось, что я нашла настоящего мужчину, но что я вижу, вы сидите здесь с этой... – она окинула Темперанс взглядом с головы до ног, – у нее в теле нет ни единого мускула. Она слабачка, вот что я вам скажу.

Когда Джеймс подошел к женщине, Темперанс схватила ее за руку. Может, от страха у нее прибавилось сил, но, как бы то ни было, женщина вскрикнула от боли.

– Вам лучше уйти!

– Вы ревнуете! – ответила Пенелопа. – Ой! Вы меня ущипнули. Это нечестно.

– Если вы сейчас же не уйдете, он швырнет вас в пропасть! – прошипела Темперанс ей на ухо.

Но женщина не испугалась, а попыталась оттолкнуть Темперанс и вернуться к Джеймсу, на которого поглядывала с большим интересом.

Но Темперанс опять сжала ее руку и подтащила к тропинке возле дерева.

– Поверните направо и уходите, – прошептала она женщине. – Вас не предупредили, что он сумасшедший? Я его сиделка. Мне нужно поддерживать его покой. Если я не буду этого делать, то он... В общем, я не могу описать вам, что он делал с другими женщинами. Если бы вы вышли за него замуж, то стали бы его восьмой женой.

– Правда? – спросила женщина, с любопытством наблюдая через плечо Темперанс за Джеймсом, стоявшим возле пещеры. – Но мне сказали, что...

– Позвольте, я угадаю. Вы познакомились с женщиной, очаровательной, пухленькой, маленькой, которая сказала вам, что этому человеку нужна жена. У нее случайно не светлые рыжеватые волосы и маленькая родинка слева от правого глаза?

– Да! Вы с ней встречались?

– Увы... – ответила Темперанс, мысленно представляя маму и сочиняя дальше, – она нанимает ему женщин. Он...

Ей ничего не приходило в голову, потому что попутно она думала о том, как бы придушить маму. О чем, черт побери, думала Мелани О'Нил, когда выбирала этот кошмар? Темперанс довелось видеть заспиртованные экземпляры, которые сохранились гораздо лучше этого.

– А что он делает со всеми этими женами? – спросила Пенелопа, широко раскрыв глаза.

– Не хочу вас пугать, скажу только, что это слишком ужасно. А теперь идите! Я попытаюсь удерживать его столько, сколько смогу.

Но женщине не было страшно, и она медлила. Темперанс вздохнула с омерзением.

– Он банкрот, – резко сказала она, – у него за душой ни пенни. Он не сможет дать вам денег на ваши экспедиции в горы.

При этих словах женщина ловко и очень быстро взобралась на скалу.

– Я все скажу этой миссис Маккэрн, – бросила она через плечо, удаляясь по тропинке. – Я не позволю ей посылать сюда ничего не подозревающих девочек!

Темперанс долго смотрела ей вслед, а затем фыркнула: «Девочек!»

Она вернулась к пещере и к Джеймсу. Отвернувшись, он смотрел вниз на деревню, сжав кулаки.

– Я убью моего дядю, – сказал он. – Почему он решил, что может присылать мне... мне... такое?

– Может, кто-то сказал ему, что вам нужно помогать пасти овец и просто сделал вывод...

–...что мне нужен бык? – он повернулся к ней. – Почему он прислал этих двух последних? Сначала какую-то нарцисску, теперь эту амазонку. Кто его этому научил?

Темперанс опустила взгляд на руки. Ей необходим маникюр.

Именно она подсказала матери прислать какую-нибудь дуру. А потом заказала такую «атлетку». Но неужели мама так буквально все восприняла?

– Я, м-м... Давайте я напишу письмо вашему дяде и попытаюсь все объяснить, – наконец сказала она.

– А что вы хотите ему объяснить? – спросил он, изогнув бровь.

– Что все идиотки отныне отменяются, – ответила Темперанс с улыбкой.

Он не улыбнулся в ответ. Вместо этого он подошел к ней, протянул свою большую руку и коснулся ее волос.

– Зато он выбрал мне замечательную экономку, – мягко проговорил он.

Она отпрянула от него, хотя совсем недавно собиралась ему отдаться. Ей на самом деле начинал нравиться Маккэрн. Но она здесь только на время, поэтому лучше не заходить слишком далеко.

Сделав шаг назад, она усмехнулась как можно безразличнее.

– Или лучше написать, что вы влюбились в экономку, которую он для вас нашел? Может, он сократит срок моего наказания, и я смогу вернуться к цивилизованной жизни, где люди не живут под крышами из травы?

Она ожидала его улыбки, но вместо этого он резко отступил, и лицо его приняло замкнутое выражение.

– Я забыл, что приезжим мы кажемся ужасными, – холодно произнес он. – Идите и считайте дни до вашего отъезда!

– Я совсем не то имела в виду, – начала она, но остановилась. – Да, вы правы. Не могу дождаться дня, когда уберусь отсюда.

Она пошла по тропинке, но тотчас остановилась.

– У меня много дел по дому, поэтому мне нужно возвращаться.

Джеймс молчал, и она пошла дальше. Но к ногам словно привязали грузила. В доме ее ничего, кроме уборки, не ожидало.

– Вы умеете считать? – услышала она сзади вопрос.

Она быстро повернулась.

– Что?

Он все еще хмурился, но в глазах уже заиграли искорки.

– Вы сможете сосчитать овец? Старый Фергус засыпает и...

– Да! – воодушевленно ответила она. Выражение его лица не изменилось.

– Я говорил о вас с Хэмишем. Он думает, не поручить ли вам вести урок Библии по воскресеньям, и поэтому в течение дня собирался зайти к вам и обсудить это.

Темперанс бросила испуганный взгляд в сторону деревни.

– Почему он думает, что я смогу вести урок Библии?

– Но ведь вы спасали обреченных женщин! По крайней мере, я ему так сказал. Я очень долго рассказывал о ваших хороших поступках, прикрывая ваши очевидные грехи, – он посмотрел на ее юбку, обнажавшую щиколотки.

Он дразнил ее, и ей это нравилось.

– Значит, вы дипломат! Вы уладили возможную войну между мной и этим человеком!

Джеймс улыбнулся.

– Да, и лучше, если мы все будем ладить.

– Х-м-м... Но тогда почему вы не ходите в церковь?

Джеймс улыбнулся шире.

– Я лучше угроблю себя работой, чтобы прокормить деревню, но проповеди я слушать не хочу.

– Но ведь... – начала Темперанс, нахмурившись.

– Вы хотите остаться и считать овец или собираетесь на встречу с Хэмишем?

– Давайте сюда ваших овец, – сказала она с улыбкой.

Дорогая мамочка...

Темперанс покусывала кончик ручки, пытаясь сформулировать свои мысли. Как объяснить, что мама справлялась со своим поручением отвратительно, да еще так, чтобы не задеть мамины чувства? Что, если написать: мамочка, я наняла тебя на работу, но ты уже целую неделю как уволена. Нет, так не пойдет.

Я убеждена, что недопонимание возникло по моей вине, но двух невест, которых ты прислала, мы с Джеймсом не рассматривали как потенциальных жен. Я лучше расскажу тебе о нем, возможно, это поможет тебе.

Несмотря на то что он лорд, что у него поместье, что он должен жить в роскоши и с удобствами, все далеко не так. На самом деле он чуть больше, чем просто пастух – он еще фермер и рыбак. Но кем бы он нибыл, он настоящий трудяга! Мы видимся редко, потому что он постоянно осматривает свою деревню. Другой на его месте собирал бы арендную плату, а Джеймс живет и работает со своими людьми. Например...

Темперанс снова покусала кончик ручки и вспомнила сегодняшнее утро на пастбище. На подсчет овец ушло немало времени, поэтому она многое увидела. Народу из деревни собралось немного, было шестеро детей, все они бегали за овцами и помогали взрослым их считать.

Она вспомнила, как Джеймс сгреб в охапку двух ребятишек, одного под одну руку, другого под другую, и завертелся волчком. Смех детей звенел в воздухе.

Темперанс спросила маленькую девочку, почему они не в школе.

– Нас отпустил учитель, – ответил ребенок.

– Кто это «учитель»? – спросила у Джеймса Темперанс, когда он подошел к ней выпить из бурдюка воды. – Это Хэмиш?

– Да, а еще он директор. И прежде чем накинуться на него, подумайте хорошенько.

В его голосе прозвучало предупреждение, поэтому Темперанс поджала губы и продолжала записывать цифры, которые выкрикивали ей мужчины.

– А если бы у вас была жена... – снова начала она.

– Но у меня ее нет! У меня есть только экономка, которая сует свои нос, куда только возможно. Если хотите помочь детям, почему бы не научить их чему-нибудь в воскресенье?

– Я не эксперт по части преподавания Библии. Конечно, я знаю несколько притч, но...

Она осеклась, потому что он смотрел на нее, изогнув бровь. Он пытался объяснить ей что-то. Наконец ее осенило. Это был ее шанс – принести двадцатый век в деревню.

– Да, я поняла. Можно, мы будем проводить воскресный урок в вашем доме? Только я и дети.

– Это можно устроить, – тихо ответил Джеймс, снова отпил воды и подмигнул ей, отчего она, покраснев, опустила голову.

Остаток дня Темперанс записывала числа и одновременно размышляла о том, чему будет учить детей, когда останется с ними один на один. Что женщины должны иметь право голосовать? Что маленькие девочки не должны позволять мальчикам соблазнять их, а потом бросать? Не совсем так. Ей никак не приходила на ум соответствующая тема для воскресного урока.

Она снова посмотрела на письмо матери.

Например, он любит детей, любит играть с ними. Насколько я могу судить, кроме воскресной школы и обычной, которые ведет человек, не вышедший еще из рабовладельческой эпохи, игры с Джеймсом – их единственная утеха.

Темперанс остановилась и подумала о том, как сильно отличалось ее детство от детства деревенских ребятишек – поездки по парку с родителями, катание на коньках и...

– Коньки! – произнесла она и снова посмотрела на письмо.

Мама! Пришли мне двадцать одну пару роликовых коньков, я нашла отличный каток. Пришли их в деревянных магазинных упаковочных ящиках, чтобы здесь никто из взрослых не догадался, что внутри. Еще мне нужны семнадцать Библий белого цвета, чтобы на каждом экземпляре был золотой ангел, если найдешь такие. Я, похоже, скоро начну вести уроки в воскресной школе.

Темперанс откинулась в кресле и улыбнулась. Первым делом с утра нужно отправить это письмо с Рамси, подумала она, опуская его в ящик старого стола в своей спальне.

Но Темперанс не отправила письмо с утра, потому что ей пришлось очень много дописывать.

Дочка Грейс прошептала ей на ухо, что хочет показать нечто удивительное. Элис прижала палец к губам и стала подниматься по лестнице, останавливаясь, чтобы Темперанс за ней поспевала. Они пришли в комнату, которую заняла Грейр.

Поразительно, что она сотворила с комнатой, теперь сиявшей чистотой.

Элис подбежала к шифоньеру напротив кровати и тихонько открыла дверцы. Она нагнулась, а когда выпрямилась, в руках у нее была красивая шляпа. Держа ее так, словно это королевская корона, Элис протянула ее Темперанс.

Темперанс еще не приходилось видеть ничего подобного. По полям шляпы расположились цветы ручной работы. Крошечные розовые бутоны, лилии, душистый горошек, но по-настоящему уникальным было их цветовое сочетание, словно пришедшее из далекого прошлого, из далекой страны. Шляпа выглядела так, будто ее нарисовали на холсте сотню лет назад.

– Ты ее нашла? – спросила Темперанс. Она не удержалась и примерила шляпу, оказавшуюся ей впору. В комнате стояло старое зеркало, Темперанс заглянула в него. Шляпа, вся в мягких цветочках, со смягчавшей края вуалью, сделала Темперанс похожей на...

– ...романтическую героиню, – выдохнула она, потом попыталась взять себя в руки и не глупить.

Она нехотя сняла шляпу.

– Надо вернуть ее на место. Эта шляпа женщины, жившей очень много лет назад, и...

– Это ваша шляпа, – девочка заметно расстроилась, когда поняла, что Темперанс не узнала свою вещь.

– Ты не можешь дарить мне то, что тебе не принадлежит.

Девочка взглянула на Темперанс, как на тупицу.

– Вы сами дали мне ее, а мама починила.

– Починила?.. – Темперанс резко перевернула шляпу.

На обратной стороне она увидела лейбл своего шляпного мастера в Нью-Йорке. Некоторое время она пыталась осмыслить, что это божественное творение в виде грязной, промокшей тряпки она день тому назад отдала Грейс.

– Как?! – прошептала она.

Девочка заметно оживилась.

– Мама отпорола полоски от штор, которые вы хотели выбросить, и сделала цветы. Она делала цветы для детского приюта, где выросла. Вам нравится?

– Да. Очень! Очень красиво! – ответила Темперанс, с любопытством разглядывая шляпу.

Как важно, что шелк, из которого сделали цветы, был очень старым...

Она осмотрелась. В этом доме не было ни кусочка ткани, который бы не рассыпался. Шторы, покрывала, обивка. И на каждом отрезке ткани есть сохранившаяся часть, которая сгодится для цветов на шляпу.

Неожиданно дверь открылась, и вошла Грейс. Она остановилась, увидев в руках Темперанс шляпу, которую она починила.

– Элис не стоило отнимать у вас время. Простите, что побеспокоили, – смущенно сказала она, протягивая руку за шляпой.

Но Темперанс ее не отдавала.

– Это одна из самых красивых вещей в моей жизни, – тихо произнесла она, – по правде говоря, я не видела ничего подобного. А уж я, поверьте, в шляпах разбираюсь. Сделай вы такое в Нью-Йорке, продали бы ее за...

Темперанс посмотрела на Грейс.

– Нам нужен лейбл, что-то бросающееся в глаза. В деревне кто-нибудь умеет вышивать?

Грейс не очень понимала.

– Моя свекровь была у леди в услужении, но сейчас она слишком плохо видит. А если бы и согласилась вышивать, где бы она достала нитки? Вы хотите делать вышивки на одежде?

– Нет, – ответила Темперанс, улыбаясь все шире и шире, – мы с вами займемся бизнесом!

– Мы что?

Но Темперанс некогда было объяснять.

– Чего бы вам больше всего хотелось в жизни?

– Иметь собственный дом, – не раздумывая, ответила Грейс.

– Значит, назовем его «Домом Грейс»! Режьте шелк, который вам понадобится на отделку шляп. Я достану перья и все остальное. Элис, пойди скажи Рамси, чтобы он оседлал самую быструю лошадь. Еще передай ему, что сегодня он едет в Эдинбург и останется там до тех пор, пока не получит все, что мне нужно! Грейс, вы говорили, что ваш муж хорошо считал, не унаследовала ли ваша дочь эту способность?

Грейс с гордостью положила руку дочери на плечо.

– Она лучшая в деревне. Маккэрн часто просит ее помочь со сложением, когда разбирает бухгалтерию.

– Да? Ну, что ж, моя дорогая, – обратилась Темперанс к девочке, – ты понадобишься мне позже, после того, как я закончу письмо маме.

У себя в комнате Темперанс достала незаконченное накануне письмо и дописала.

Мама, у меня нет времени сейчас что-нибудь объяснять, но, похоже, что я помогу местной женщине начать свое дело, и без твоей помощи мне не обойтись. Ниже список всего, что необходимо.

Заготовки для шляп.

Перья – страусиные, райской птицы, также чучела птиц.

Плюмаж цвета черного янтаря, пряжки из горного хрусталя, всякие пуговицы, мелкие украшения, но не из ткани.

Очки для чтения – разной силы и много, еще все для вышивки, пяльцы, цветной шелк и хотя бы три с половиной метра качественной плотной хлопковой ткани.

Напиши мне, пожалуйста, название ведущего шляпного салона в Эдинбурге, а также название ресторана, где обедают завзятые модницы.

Как можно скорее пришли все это с Рамси.

Твоя любящая и ожидающая

Темперанс.

Через несколько минут Рамси гнал одного из призовых коней Джеймса по дороге в Эдинбург. Темперанс простила матери все, когда мальчик вернулся через два дня с повозкой товаров.

– Она ничего мне не рассказывала, – говорил замученный Рамси, – только задавала тысячу вопросов. Никогда я еще так не уставал! Она очень милая.

– Да, это точно, – ответила Темперанс, открывая коробки.

С подручным материалом их было всего три, один деревянный ящик с надписью «Избранные произведения», где лежали роликовые коньки, коробка для вышивки, десяток пар очков для чтения, коробка с белыми Библиями, на обложках которых был золотой ангел. А еще в одной коробке лежали апельсины и большая упаковка шоколада.

Еще было письмо от матери, где говорилось, что через три дня в ресторане «Золотая голубка» Темперанс будет обедать с дамой, и что обед будет оплачен Ангусом. Еще мама очень сожалела, что прислала таких неподходящих невест для Джеймса, но найти невесту крайне сложно.

Шотландцы наслышаны о Маккэрне, – писала мать, – поэтому не хотят иметь с ним дело, и я пытаюсь убедить иностранок, особенно американок, а это не так просто. Не сердись на меня, пожалуйста. Однако мне поможет твой подробный рассказ о нем.

Я пробую узнать, почему Ангус так отчаянно хочет женить Джеймса, и я согласна с тобой – здесь какая-то тайна.

Коньки, вероятно, для детей, поэтому я положила еще кое-что для них.

В письме также лежала карта Эдинбурга с отмеченным на ней шляпным салоном. На обратной стороне мама приписала: Единственное место, где наши модницы покупают себе шляпы.

– Ура! – закричала Темперанс, высоко подняв письмо, затем она схватила Рамси за плечи и, к немалому его смущению, горячо поцеловала в щеку.

Вечером Темперанс, Элис и Грейс усердно трудились, вырезая при помощи крошечных ножниц для вышивания цветочки и лепестки. Темперанс познакомилась с овдовевшей свекровью Грейс, Шиной. Нацепив на нос новые очки, она принялась вышивать четыре больших лейбла, чтобы потом пришить их к обратной стороне шляп, когда они будут готовы и представлены на суд эдинбургского общества за обедом в ресторане.

В три ночи смертельно уставшая Темперанс откинулась на спинку стула.

– Буду спать целую неделю, – сказала она. – До вторника меня не будить!

– Вы забыли, что сегодня воскресенье? – зевая, спросила Грейс.

– Здорово! Можно ничего не делать.

– Только не у Маккэрна, – мягко сказала Грейс.

Элис с бабушкой уже спали, а Темперанс вместе с Грейс сидели за столом, заваленным деталями для шляп, здесь лежали и четыре готовые шляпы. Темперанс столько лет носила шляпы и не догадывалась, как трудно их изготовить.

– Это день отдыха для меня, – Темперанс встала, поддерживая руками спину.

– Вам через несколько часов проводить урок Библии, – сказала Грейс.

– Ах, да... Я его просто отменю. Позанимаемся на следующей неделе, – ответила Темперанс, направляясь к двери с единственной мыслью о кровати.

– Конечно. Я скажу детям, – бесцветным тоном ответила Грейс.

Темперанс замерла на пороге, держась за ручку двери. Ей не хотелось оборачиваться, потому что она понимала: как только она обернется и увидит вытянутое лицо Грейс, сразу почувствует себя виноватой. Но на сегодня с нее хватит!

Она открыла дверь, спиной чувствуя взгляд Грейс. Боже, как хочется спать!

– Разбудите меня перед уроком, – буркнула она с тяжким вздохом и слезами на глазах, не оборачиваясь на Грейс, и закрыла за собой дверь.