Искушение

Глава десятая

– Преподобный отец! – сказала Темперанс с улыбкой, открывая на властный стук в дверь. – Как мило с вашей стороны, что вы заглянули к нам...

Низенький человек, фигурой напоминавший бычка, оттолкнул ее и вошел в прихожую. Если бы не ряса священника, Темперанс никогда бы не подумала, что он духовного сана. Он больше походил на человека, который в Нью-Йорке привозил ей лед.

– Вам не удастся принести с собой из города разврат в деревню Маккэрнов! – сказал человек, в упор глядя на Темперанс так, что ей захотелось залепить ему пощечину.

Не в первый раз она сталкивалась с мужчиной, который, прикрываясь церковной атрибутикой, пытался добиться от нее того, чего хочет. Темперанс понимала, что он пришел за Грейс, и собиралась защищать свою новую подругу до последней капли крови.

Мужчина поднял руку и указал на черный вход.

– В этот дом вы принесли разврат. У вас...

Темперанс все еще улыбалась, но ее улыбка была обжигающе холодной.

– Вы имеете в виду Грейс?

– Да, вы должны молить о прощении!

– Она сама за себя может помолиться, и здесь ей гораздо лучше, чем там, откуда она пришла.

При этих словах он посмотрел на нее так, будто она сошла с ума.

– Грейс, вдова Гэви? – наконец спросил он.

До Темперанс дошло, что так звали мужа Грейс.

– А мы разве разговариваем не о Грейс? О ней и о Джеймсе Маккэрне.

– Я ничего не знаю о Грейс и Джеймсе Маккэрне! – ответил он, поджав губы.

Ты еще спрячь голову в песок! – подумала Темперанс.

– Это все вы! Вы не посещаете службу! Ваши юбки неприлично короткие! Женщины в нашей деревне уже начинают подражать вам. Скоро у нас будут...

– Женщины, которые водят машины! Курят! Зарабатывают деньги! Женщины, которые говорят то, что думают!

Она оказалась почти нос к носу со священником. Его маленькие глазки горели от ярости, и она так близко стояла к нему, что видела, как у него в носу от глубоких, яростных вдохов шевелились ворсинки. Какая у него тяжелая челюсть...

– Вы еще пожалеете о том, что разговаривали со мной в таком тоне! – сказал он, развернулся и ушел.

Темперанс стояла возле двери и, не отрываясь, смотрела на хлопнувшую дверь. Очень неприятный маленький человечек... Услышав сзади легкий шорох, она обернулась. Грейс, с руками в муке, наблюдала за Темперанс.

– Как его зовут?

– Хэмиш, – ответила Грейс.

Темперанс была очень зла. Ей приходилось выслушивать нападки, но далеко не такие личные.

– Почему он так набросился на меня? Ведь вы были... – ей не хотелось обижать Грейс, но все же...

Грейс пожала плечами.

– Мой муж здесь вырос. Он был членом их семьи, поэтому они...

– По ошибке вы тоже стали «одной из них». Но я...

– Чужая.

– Понятно, – ответила Темперанс, ничего не понимая. – Я – разрушительное влияние, но если бы я выросла здесь, то меня бы приняли! Да?

– Если бы вы родились здесь, вы бы не стали такой, какая вы сейчас, – тихо ответила Грейс, и глаза ее засияли. – Хэмиш боится, что вы превратите деревню в город, откуда приехали.

– Да, усовершенствования бы не помешали, – пробормотала Темперанс и решила выкинуть священника из головы. – Я еще не видела весь дом. Давайте совершим экскурсию и посмотрим, что еще здесь нужно сделать. А вдруг мне удастся убедить Мак-кэрна выделить денег на ремонт? Ему определенно нужны новые портьеры в столовую.

Темперанс улыбнулась, но, поднявшись по лестнице, на полпути обернулась к Грейс.

– А Маккэрн посещает службы и слушает этого человека?

Грейс попыталась спрятать улыбку.

– Сомневаюсь, чтобы он когда-нибудь бывал в церкви. Во всяком случае, я об этом не слышала.

– А все остальные ходят?

– О, да! Даже я. Не представляю, что Хэмиш сделает с любым Маккэрном, за исключением Джеймса, если тот не придет на службу.

– Наверное, доведет его нотациями, – скривившись, ответила Темперанс, продолжая подниматься по лестнице.

Наверху были восемь спален, и каждая в жутком состоянии.

– Тогда-то они были очень красивыми... – задумчиво сказала Грейс, приподнимая старую шелковую портьеру.

– Интересно, кто обставлял эти комнаты? Все сделано с таким вкусом, – отозвалась Темперанс.

– Его бабушка, – сказала Грейс.

– Что?

– Вы спросили, кто обставлял комнаты. Бабушка Маккэрна.

– Ах, да. Великая Транжирка!

– Если верить Джеймсу, – тихо произнесла Грейс, – но он всегда судил о ней по ее счетам и расходам.

– Что это значит?

– Жена лорда должна заботится о деревенских, а бабушка Маккэрна очень хорошо с ними обращалась. От семьи моего мужа я никогда не слышала ни одного плохого слова о ней.

Темперанс вышла из комнаты и пошла по коридору, Грейс шла рядом.

– Мне показалось, что эта женщина была сумасшедшей. Я нашла вещи, которые она купила и спрятала.

– Наверное, для того, чтобы муж не спустил все за игрой.

– О, это уже интересно! Я думала, что она...

– Обанкротила клан Маккэрн? Нет, в этой семье есть слабая струнка – азартные игры. Ее унаследовал брат Джеймса. Получи он замок в наследство, через час поставил бы на кон и проиграл его.

– Откуда вы так много знаете об этой семье? Или о ней все знают?

– Мой муж служил у Джеймса агентом по недвижимости.

Темперанс поморщилась.

– И уж, конечно, лорд позаботился о вас после смерти мужа...

– По-моему, вам надо быть помягче с Джеймсом. Если честно, то когда я впервые... – запнувшись, она скользнула взглядом по коридору, чтобы не встречаться глазами с Темперанс.

Темперанс поняла, что Грейс скрывает, что в отношениях с Маккэрном сделала первый шаг.

– Одиночество иногда толкает нас на поступки, о которых мы потом сожалеем, – произнесла она задумчиво. – Страсть к азартным играм скачет у Маккэрнов через поколение. У деда Джеймса была эта страсть, его отца и Ангуса она не затронула. У Джеймса ее нет, но есть у его брата, Колина. Живущим здесь очень повезло, потому что Джеймс считается первенцем в семье: он родился чуть раньше брата-близнеца.

– Не могу открыть эту дверь, – пробормотала Темперанс.

Грейс тоже попыталась плечом толкнуть дверь, продолжая рассказывать.

– Хотя отец Джеймса не играл и считал себя джентльменом, он потратил все оставшееся от наследства Маккэрнов, то, что не успел проиграть дед Джеймса. Младшему брату, дяде Джеймса, Ангусу, повезло больше, потому, что ему не оставили в наследство деревню, он сбежал в Эдинбург и сколотил себе состояние на продаже тканей.

– Ангус никогда не был джентльменом! – вслух подумала Темперанс и еще раз толкнула дверь.

Темперанс исчезла в спальне, затем вернулась с кочергой, которую приставила к ржавым дверным петлям. Пока Темперанс пыталась таким образом открыть дверь, Грейс прислонилась к стене и продолжала рассказывать.

– Ко времени появления на свет Джеймса и Колина денег почти не было. Мой муж говорил, , что на счетах осталось мало, и все поместье пришло в отвратительное состояние.

– А кто сейчас ведет бухгалтерию?

– Не знаю. Джеймс не из тех, кто просиживает штаны за столом. Он человек активный. Видели бы вы его на лошади! Он почти так же искусен, как Рамси, который участвует в гонках. Еще в детстве Джеймс часто приезжал сюда, ему здесь очень нравилось, и с тех пор, как умер его отец, он решил возродить эту деревню. Он хочет, чтобы шерсть Маккэрнов стала известной благодаря своему качеству. Дядя Ангус знакомит его с покупателями.

Темперанс сильнее надавила на петли, но кочерга соскользнула и поцарапала ей палец. Приложив его к губам, она взглянула на Грейс.

– А жена Маккэрна?

– Бедняжка проплакала все два года своего замужества. Она ненавидела все, что связано с именем Маккэрна.

– Ее можно понять, – пробормотала Темперанс.

– Она увидела, в каком состоянии дом, и ей не хватило смекалки, чтобы убрать его или заняться еще чем-нибудь помимо нытья.

– А она выполняла обязанности жены лорда? – спросила Темперанс, выдалбливая дверную петлю кочергой.

– Она вообще ничего не делала. Вы видели этот ключ?

Грейс указывала на верхушку двери. Темперанс схватила шаткое кресло из коридора, подтащила его к двери, влезла на него и дотянулась до ключа. Он идеально подошел к замку, и после нескольких попыток провернуть ключ в ржавом старом замке, им удалось открыть дверь.

Внутри оказалась бальная комната. Она была огромной и пустой, пол в ней был деревянный, специально для танцев. Высокие окна с резными верхушками были настолько грязными, что почти не пропускали свет. Стены украшали картины залитых солнцем садов с птицами и цветами. В центре на потолке висела огромная хрустальная люстра, которая превратила бы залу в нечто божественное, если зажечь в ней свечи.

– Как красиво! – выдохнула Темперанс, сражаясь с паутиной, свисавшей с потолка.

– Бальная комната... – произнесла Грейс, осматриваясь. – Я и забыла, что она существует.

– А вы видели ее раньше?

– Нет, только слышала о ней. Мой муж рассказывал мне о приемах, на которых он бывал в детстве.

– Светское общество... – презрительно отозвалась Темперанс.

– О нет! Дедушка Джеймса приглашал всех Маккэрнов. Я знаю, что сейчас дом не подходит для приемов, но пятьдесят лет назад Маккэрны процветали. Очень большие доходы от овец и рыболовства, и... – она запнулась от смущения.

– Но все растратили, – сказала Темперанс, прикасаясь к тому, что раньше было красной вельветовой портьерой.

Ткань осталась у нее в руках.

– Да, похоже, – произнесла Грейс, глядя на одну из фресок на стене. – Мой муж говорил мне, будто дед Джеймса уже на краю могилы повторял, что жена его больше тратила, чем он проигрывал. Они страшно ссорились. Дед постоянно говорил, что она покупала вещи и прятала.

– Например, посуду и канделябры.

Темперанс смотрела на люстру, пытаясь сосчитать, сколько туда можно поставить свечей.

– Мне кажется, что старик только выигрывал, потому что если его жена много покупала, то все это потом можно было бы продать.

– Верно, – кивнула Грейс и понизила голос. – Но вы не знаете, что произошло со всеми купленными ею вещами...

– Ушли на оплату игорных долгов?

– Нет. Старик проиграл то, что у него было, но умер не должником. Когда Гэви, мой муж, приступил к работе, у него ушли годы на то, чтобы разобраться со счетами, которые просто зашвыривали в ящики. Он приходил домой ночью и рассказывал мне о том, что сегодня нашел. Она покупала очень много серебра. Целую кучу ваз и мисок. А еще она покупала золотые статуи скульптора по имени Чел... Забыла... Иностранное имя...

Темперанс подняла брови.

– Челлини?

– Вот-вот, Челлини!

– И так видно, что обстановку покупал человек, обладающий прекрасным вкусом... – она помолчала. – А вашему мужу не приходило в голову, что эти двое просто воевали? Возможно, она покупала, чтобы он не спустил все деньги на игру.

– Именно так Гэви и думал, – тихо ответила Грейс. – Он повторял, что все, купленное бабушкой Джеймса, до сих пор находится в доме. Ей пришлось прятать купленное от своего мужа, чтобы он не распродал все и не проиграл.

– Если это правда и если ее сыновья не были игроками, неужели она не рассказала им о своих покупках и о том, куда спрятала сокровища?

Грейс медлила с ответом.

– Она, возможно, и хотела это сделать, только он убил ее, и она не успела рассказать.

– Что? – спросила Темперанс, широко раскрыв глаза.

Грейс еще больше понизила голос, затем огляделась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

– Только мой Гэви знал правду. Однажды старик поссорился с женой сильнее обычного. И пригрозил, что убьет ее, если она не скажет, где купленные вещи.

Грейс глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

– Старик был ужасным человеком, мой муж его очень боялся. Старый Маккэрн повторял, что Гэви сует нос, куда его не просят, и что если он еще раз застанет Гэви там, где ему быть не положено, то высечет его. Однажды, когда Гэви было семь лет, он пробрался в спальню хозяина за шоколадкой и спрятался в шкафу, услышав голоса.

– Он видел убийство?

– Это было не убийство, а несчастный случай. Они дрались за пистолет, который выскользнул и внезапно убил ее. Но самое страшное – ее муж рассказал всем, что она покончила с собой. Ее похоронили за церковной оградой, а позже он оклеветал ее перед своими сыновьями, те, в свою очередь, рассказали своим сыновьям...

– ...и сейчас Джеймс глумится при одном упоминании ее имени и ненавидит ее красивый дом, спокойно позволяя ему разрушаться.

Грейс кивнула.

Некоторое время Темперанс молчала, осматривая грязную залу. Судя по ее былому великолепию, хозяйка очень любила красоту.

– Пойдемте, – сказала Темперанс и попросила: – Расскажите мне о Хэмише. Он вряд ли нравится Джеймсу, но тогда почему он его не прогонит?

– Хэмиш по матери Маккэрн, а это означает, что Джеймс не сможет от него избавиться. Любой из Маккэрнов имеет право вернуться в эту деревню, и ему всегда здесь дадут крышу над головой.

– Так появится большое количество тунеядцев, – заметила Темперанс.

– Только не у Джеймса. Ни у кого не получается бездельничать рядом с ним.

– Интересно, они работают так же много, как он? – тихо спросила Темперанс, открывая дверь в свою спальню.

Перед зеркалом стояла маленькая дочь Грейс, Элис, под ногами у нее было море шляп Темперанс, а на голове шляпа, которая в ширину равнялась росту девочки.

Темперанс улыбнулась, но Грейс сердито схватила дочь за руку.

– Как ты посмела! Я...

– Ничего страшного! – вмешалась Темперанс. – Возьми эту шляпу, если она тебе так нравится.

Грейс резко отобрала шляпу.

– Вы и так для нас столько сделали! Но нам не нужна благотворительность!

Темперанс была поражена переменой в Грейс: подруга, которой можно доверять, превратилась в гордую женщину. Но Темперанс знала, что такое гордость.

– Хорошо, – миролюбиво сказала она, глядя на девочку, – может быть, примешь эту?

Она вытащила из платяного шкафа шляпу, в которой пришла к Маккэрну.

Шляпа потеряла форму и до сих пор была вся в грязи. Большинство цветов потерялись, а оставшиеся порвались и испачкались.

– Из этой шляпы получится хорошая игрушка, правда?

– О да, – выдохнула девочка, протягивая руку за шляпой, которая очень жалко выглядела, но сначала вопросительно посмотрела на мать.

– Ладно, – ответила Грейс, улыбнувшись Темперанс. – Мы вам стольким обязаны...

– Тогда, может, отплатите мне тем, что приготовите хороший обед, который я отнесу на гору?

Грейс, не шевелясь, смотрела на Темперанс.

– Вы сегодня опять понесете туда обед? Темперанс рассмеялась.

– Если вы решили, что я собираюсь завести роман, забудьте об этом. Мне нужно выяснить, какой он хочет видеть свою жену. Хотя... он довольно привлекательный мужчина...

Темперанс надеялась, что Грейс улыбнется, но не тут-то было. Она пристально и долго рассматривала Темперанс, словно пытаясь о чем-то догадаться. Темперанс подумала, что это ревность. Так есть ли у нее чувства к Маккэрну, которые она пытается спрятать?

Помедлив, Грейс сказала:

– Ягненка больше нет, но осталась осетрина. Пойдет?

Темперанс засмеялась. На кухне жили уже три ягненка, которых Джеймс присылал с пастбища на обед, но Темперанс их приручила. У Рамси сейчас полно забот с ними.

– Осетрина – это замечательно! – ответила она, и женщины обменялись улыбками.