Искушение любовью

Глава 19

Завтра наступило очень быстро, а с ним пришло время осуществить план мести Марка. Долго искать Уэстона ему не пришлось; его враг был человеком привычки, и все знали, где он находится в то или иное время дня.

Солнце стояло высоко над головой. Уэстон торопливо пересекал лужайку в Гайд-парке. По иронии судьбы он как раз торопился на встречу с людьми, которые, как он надеялся, помогут ему получить пост в Комиссии по делам бедных. Об освободившемся месте было объявлено сегодня, и решение о назначении должно было быть принято в течение нескольких дней.

— Уэстон! — позвал Марк.

Уэстон замедлил шаг и с удивлением обернулся. При виде Марка его лицо приняло кислое выражение; брови чуть приподнялись, а уголки губ, наоборот, опустились.

— Сэр Марк. — Удивительно, но в его устах это прозвучало как оскорбление. Хотя после всего, что рассказала об этом человеке Джессика, любые его слова могли показаться Марку оскорблением.

Он подошел ближе.

— Я слышал, вы интересуетесь местом в комиссии.

Уэстон нахмурился и сложил руки на груди. Вокруг прогуливались люди, и Марк знал, что его появление непременно привлечет чье-нибудь внимание. На самом деле он даже рассчитывал на это. Он чувствовал себя на удивление спокойно, как корабль, который отдался на волю волн.

— Какое вам до этого дело? — презрительно бросил Уэстон.

Марк улыбнулся:

— Просто хочу заверить вас, что я сделаю все возможное, чтобы вы его не получили.

— Вы… самодовольный ханжа. Хотел бы я посмотреть, как вы меня остановите.

— Прошу прощения. — Марк понимал, что терять спокойствие еще рано. — Как вы полагаете, не заинтересует ли кого-нибудь тот факт, что вы заплатили женщине, чтобы она меня соблазнила? Эта деталь послужит занятным дополнением к статье, что была напечатана в газетах пару дней назад. И не повлияет ли это на вашу репутацию?

— Я… — Уэстон судорожно сглотнул. — Вы не сможете это доказать. То есть я не понимаю, о чем вы, — тут же поправился он.

— О, я мог бы это доказать, — беспечно заметил Марк. Конечно, мог бы… но он знал, что этого не сделает. Меньше всего на свете ему хотелось привлекать всеобщее внимание к Джессике; и кроме того, в глазах общества это навсегда соединило бы ее имя с именем Уэстона, а это было бы ужасно. — Как вы думаете, какое влияние на людей вы будете иметь, если все узнают ваше истинное лицо? Лицо труса, который нанимает женщину, чтобы обделать свои грязные делишки. Да к тому же бесчестного труса, настолько подлого, чтобы еще и обмануть ее в конце?

Уэстон шагнул вперед. Его руки сжались в кулаки.

— Я не трус. Не советую вам начинать драку, сэр Марк. Считайте, что я вас предупредил.

— Конечно нет. — Марк безмятежно улыбнулся. Начинать драку он не собирался. — Воображаю, как вы напуганы. Не очень-то легко изображать из себя сильного мужчину, когда имеешь дело с кем-то соответствующим тебе по размерам.

Его спокойствие было не более чем тонким слоем, под которым бушевал океан ярости. Время вдруг остановилось. Марк видел, как лицо Уэстона искажается от злобы, как он медленно, словно во сне, выбрасывает вперед кулак. Он мог бы легко уклониться — ему казалось, что кулак летит в его лицо целую вечность.

Но он не хотел уворачиваться. Весь Гайд-парк должен был увидеть, что Уэстон напал на него первым. Марк был в таком бешенстве, что едва почувствовал удар. Его голова запрокинулась, и он вдруг понял, что лежит на земле. Прямо над ним шелестели зеленые ветки дерева; сквозь листву мелькало ослепительно-голубое небо. Вокруг раздались встревоженные крики; со всех сторон уже спешили люди.

Марк легко вскочил на ноги.

— Я регулярно занимаюсь боксом, — заявил Уэстон. — И стрельбой тоже. Я же говорил — не стоит начинать со мной драку.

— А я вот совсем не занимаюсь боксом, — возразил Марк. Он спокойно стоял на месте, в отличие от Уэстона, который принял боевую стойку и пружинил на носках. — И я не хотел начинать драку… но очень надеялся, что у меня будет возможность ее закончить.

Марк действительно не занимался боксом. Он не видел особого смысла в этом виде спорта, особенно с новыми правилами, которые сделали кулачные бои более цивилизованными. Но он провел несколько месяцев на улицах Бристоля и учился драться в гораздо более жестких условиях, чем Лондонский призовой ринг.

Поэтому когда Уэстон попытался ударить его во второй раз, Марк с легкостью отклонился в сторону, поймал его руку и дернул. Уэстон потерял равновесие и по инерции свалился на землю. Пока он пытался прийти в себя, Марк небрежно оперся о дерево.

— Ты обманул меня! — Уэстон ошеломленно потряс головой. — Это нечестно! Я все равно сильнее.

Он поднялся; его лицо все еще хранило удивленное выражение. Однако улыбка Марка снова привела его в ярость. Уже через мгновение Уэстон опять бросился на него. Марк тем не менее совсем не собирался боксировать. Уэстон был действительно силен, он быстро двигался и был полностью сосредоточен на атаке. Именно это его и подвело. Когда Уэстон сделал выпад, Марк ушел влево, схватил его за руку и заставил совершить полный поворот вокруг своей оси, так что Уэстон с размаху врезался в дерево, не успев даже защитить лицо.

Люди вокруг ахнули.

Марк даже не сбился с дыхания.

Уэстон, шатаясь, снова встал на ноги. Он осторожно коснулся своего разбитого рта и выплюнул на ладонь зуб. Несколько секунд он просто таращился на него, как будто не верил своим глазам, затем поднял голову и посмотрел на Марка.

— Ты грязный ублюдок, — пробормотал он и кинулся на Марка в третий раз.

Теперь он был осторожнее. Но тем не менее, когда он прыгнул вперед, Марк обошел его сзади и нанес короткий удар локтем в шею. Уэстон стал валиться на землю; Марк снова поймал его за запястье и с силой дернул. Он почти услышал хруст, когда рука Уэстона вывернулась под неестественным углом: Марк выбил ему плечо.

Следовало отдать его врагу честь — он сумел сдержать крик, хотя его лицо искривилось от боли.

— Сдаюсь, — прохрипел он. — Сдаюсь. Честное слово. Я все понял… — Он побледнел и прислонился к дереву.

Марк сделал шаг вперед.

— Честное слово, сэр Марк! — Уэстон говорил очень тихо, почти шептал. — Я сдаюсь. Вы победили.

Марк вдруг припомнил последний раз, когда он вот так же потерял голову от гнева. Это случилось в Итоне. Забияки окружили его со всех сторон; они не давали ему прохода, и он вышел из себя. Он измолотил их в труху и не остановился даже тогда, когда они стали молить о пощаде. Много лет он чувствовал себя виноватым за эту вспышку и не давал волю своей ярости. Он боялся, что станет похожим на мать.

Но теперь, глядя на скорчившегося Уэстона, Марк внезапно понял одну важную вещь. После того как он избил тех мальчишек, он не прикоснулся ни к кому и пальцем. Ему было нечего стыдиться и не в чем раскаиваться. Выражение «праведное негодование» было придумано не зря. И иногда остановить или наказать зло можно было только грубой силой. Поэтому он не стал, как обычно, запирать свой гнев за стеклянной стеной, а шагнул к Уэстону.

— Ты ничего не понял, — тихо и угрожающе произнес он. — Я знаю, что ты сделал с Джессикой Фарли.

— Что я сделал? Да, я нанял ее, чтобы она вас соблазнила. Эта сука… она взяла мои деньги и…

Марк схватил его за волосы и дернул. Уэстон зашипел от боли.

— Я говорю про чай.

— А-а-а! — Уэстон попытался вырваться, но только сделал себе больнее. — Господи ты боже, она что, еще не забыла про этот чертов чай? Я оказал ей услугу, избавил от необходимости принимать это решение самой.

— Ты лишил ее возможности принять решение самой. Ты почти лишил ее жизни!

— Это была случайность.

Марк перехватил волосы Уэстона поудобнее и с наслаждением ударил его затылком о дерево. Уэстон застонал.

— О-о-о… Пожалуйста. Я с радостью уступлю вам пост в комиссии. Только, пожалуйста, пожалуйста… не бейте меня больше.

Он точно знал, когда нужно проявить милосердие. И это время еще не пришло.

— Какой ты жалкий, — сообщил он Уэстону и в последний раз стукнул его головой о дерево.

Колени Уэстона подогнулись; Марк отпустил его волосы, и враг рухнул на землю. Толпа вокруг потрясенно выдохнула. Несколько долгих секунд Марк смотрел на неподвижное тело своего врага. Он не слышал ничего; только шум крови в ушах и бешеный стук своего сердца. Наконец он опустился на колени, взял руку Уэстона и нащупал пульс. Он был сильным и ровным.

Он не сошел с ума. Он не потерял контроль над собой и своим гневом. Он сумел использовать его и был этому рад.

— Кто-нибудь, позовите врача, — бросил он. — С ним все будет в полном порядке… если не считать небольшой головной боли, когда он очнется.

Он встал на ноги и пошел прочь. Толпа за его спиной взволнованно загудела.

— Это же сэр Марк! — сказал кто-то.

— Должно быть, Уэстон это заслужил, — добавил другой голос. — Раз сэр Марк с ним так обошелся. Вообще-то он добрая душа, этот сэр Марк. И мухи не обидит.

— Что же он такого сделал?

— Наверняка что-то ужасное, — присоединился третий. — Кроме того, я все видел. Он напал на сэра Марка первый, без всякой причины. Наверное, сумасшедший, не иначе.

Значит, вот как легко разрушается репутация. Марк покачал головой. Что ж… в этом была некая причудливая справедливость. Он потер кулак, который уже начинал побаливать, и отправился дальше.

— Угадай, что у меня есть?

Был вечер, и Марк стоял на пороге дома Джессики. На нем была старая шляпа с широкими полями, закрывавшая лицо, но даже сейчас, в сгущавшихся сумерках, было видно, что на скуле у него красуется свежий синяк.

Она отступила в сторону. Марк вошел, и она закрыла за ним дверь.

— Ты забыл о газетах, — мрачно сказала она. — Новость уже давно там.

Она показала ему свежий номер с огромным заголовком. Сэр Марк: ссора с Уэстоном и получение особого разрешения.

— Скажи спасибо, что Пэррет не стал делиться своими предположениями об имени невесты, — заметила Джессика. — Хотя он вполне мог бы.

Марк снял шляпу и, ничуть не смутившись, улыбнулся:

— Значит, сюрприза не получилось.

— Не думаешь ли ты, что получать особое разрешение немного преждевременно?

— Я никогда ничего не делаю преждевременно, — сообщил он, снял пальто и повесил его на крючок. — У меня всегда все вовремя.

Когда-то она мечтала о маленьком домике в деревне, о тихой спокойной жизни вдвоем с Амалией. Возможно… возможно, она просто боялась желать чего-то еще. Надежда, в конце концов, всегда означала боль. Но теперь Джессике было гораздо труднее оттолкнуть ее, справиться с глупыми фантазиями. Она почти поверила в будущее вместе с Марком. И не только с Марком, но и со своей семьей.

Первым, что пришло ей в голову, когда увидела газетные заголовки, были ее сестры. Если она станет женой сэра Марка, то конечно же получит возможность увидеть их снова? Может быть, им придется встречаться тайно, учитывая то, что для всех она умерла. Но ведь она не будет умершей для них?

Она раздраженно отогнала эти мысли. Лучше ничего не хотеть и ни на что не надеяться, тогда не будет и разочарования.

Наверное, этот синяк болит, подумала она.

— Иди сюда, — сурово сказала Джессика, взяла Марка за руку и решительно провела его в комнату. Она поставила возле умывальника стул и достала салфетку. Марк с удивлением наблюдал за ее действиями. Она усадила его на стул, намочила салфетку и приложила ее к синяку.

— А-а-а, — выдохнул он. — Как приятно.

Вода была прохладной и ароматной. Джессика настаивала ее на травах; ей нравилось, когда в доме пахло лесом и лугом. Тогда она представляла себе, что находится в роще или горной долине, а не в маленькой комнатушке в грязном Лондоне.

Она еще раз промокнула синяк и принялась нежно растирать плечи Марка.

— Скажи мне, Уэстон кричал? Умолял о пощаде?

— Разумеется.

— Как мило. Вот это действительно приятно.

Марк фыркнул.

— Должен признаться, что полностью с тобой согласен. Жаль, что тебя там не было.

— О, газеты дали довольно подробный отчет. — Джессика вздохнула. — Хотела бы я…

— Чего бы ты хотела?

Ее пальцы были прохладными и влажными от компресса.

— То, что ты сделал, Марк, — это замечательно. Никогда не думала, что Уэстону придется за все заплатить.

Но. Этого она не сказала, однако Марк понял все и без слов. Он не мог заставить Уэстона взять назад все то зло, которое он причинил, даже если бы избил его тысячу раз. Джессика все равно чувствовала себя больной и несчастной каждый раз, когда она о нем вспоминала. Она напоминала испуганного зверька, прячущегося в кустах. От того, что Марк сделал с Уэстоном, ей не стало лучше. Просто Уэстону стало хуже.

Тоже повод для радости. И все же…

— Джессика, дорогая. — Марк снял салфетку с глаза. — Ты же выйдешь за меня замуж, правда?

От невероятной, безумной надежды у нее перехватило горло.

— Я… Даже если Уэстон будет молчать и не станет вмешиваться, меня может узнать кто-нибудь другой. В газете сказано, что тебя, скорее всего, назначат в Комиссию по делам бедных — после того, как Уэстон так себя опорочил. Ты постоянно будешь находиться в центре внимания. Может быть, даже больше, чем сейчас, хотя в это трудно поверить. Кто-нибудь обязательно поднимет скандал. Нас опозорят.

Марк улыбнулся:

— Ты еще не встречалась с моим старшим братом. Герцогом Парфордским. Он позаботится о том, чтобы все было в порядке.

— Даже герцог не в силах остановить сплетни.

— Перестань беспокоиться. — Он сказал это легко и беспечно, но Джессика заметила, что его щека слегка подергивается.

— И ты теперь должен будешь работать в комиссии… а ведь ты этого даже не хотел.

— Что ж… — Возразить на это Марку было нечего. — Но зато я хотел тебя.

Она проходила через это уже много раз. Сначала мужчины были готовы отдать ей буквально все. Но довольно скоро страсть сменялась фамильярностью. Все начиналось с каких-то мелочей, небрежности, невнимания… это ранило все больше и больше и заканчивалось, как правило, разочарованием и болью.

Джессика с трудом принимала заботу Марка. Но она знала, что его холодность ее просто убьет.

Она протянула ему руку. Никакой надежды на завтра быть не могло. Существовало только сегодня и сейчас.

— Ты разделишь со мной постель? — спросила она. Это был не ответ на его вопрос, а совсем другое предложение.

Марк посмотрел на ее ладонь и медленно погладил ее кончиками пальцев.

— Да, — глухо ответил он. — Конечно да.