Истинная со скидкой для дракона

Глава 8

Шаг за шагом и я сталкиваюсь с препятствием в виде колонны, или как называется этот бессмысленный элемент отделки, выступающий из стены? Зачем он у меня на пути?

Пошатнувшись, обнимаю выпирающий выступ и с трудом обтекаю его. Почти все делаю одной рукой, второй сжимаю реквизит. Хорошо хоть ведро пустое и не успела его наполнить, но мне все равно кажется, что равновесию оно мешает.

Где я вообще? По идее я достаточно прошла. Должна быть близка к читальному залу или гостиной.

Прижимаюсь щекой к стеклу и с ужасом взираю в окно.

Добанеско сидит на подлокотнике диванчика в опустевшей гостиной и лениво листает страницы книги.

Как по щелчку поднимает голову, уставившись на меня. Его челюсть медленно опускается, а взгляд наполняется удивлением.

Мгновение и он, отбросив книгу, вскакивает и движется в мою сторону.

Я зачем-то провожаю взглядом разлетевшиеся по полу листы и мысленно кричу себе:

«Ну нет, нет….нееет».

Этого еще не хватало, этот псих явно собирается открыть окно и затащить меня в помещение, а потом еще старшую позовет и мне конец.

Не дождется!

Больше не медля, я на свой страх и риск быстро проползла дальше.

Оконная рама успевает раскрыться и оттуда высовывается рыжая голова.

— Стой! — Добанеско попытался схватить мой рукав.

От резкого движения широкой ладони в метре от меня я пошатнулась. Ощутила как сердце ошалело застучало в груди, обрывая дыхание.

Адреналин ударяет в виски, отключив осторожность. Я ускоренно семеню по краю до ближайшего открытого окна.

Чудо или везение?

Просовываю руку в узкий промежуток, дергаю на себя раму, закидываю ведро и заваливаюсь на подоконник.

— Кто здесь? — раздается испуганный девичий голосок. Удивительно знакомый. Даже слишком.

Я сползаю с подоконника и всматриваюсь в темноту.

Один шаг и спотыкаюсь об ведро на полу. Хватаюсь рукой за спинку стула. Читальный зал?

— Какого…? — а вот этот голос я узнаю точно и без сомнений.

Лаос Табальт.

Боже, как же темно. Парочка притаилась в темном углу и в эту часть помещения слабый лунный свет не добивает.

Но я вижу их силуэты. Высокий статный парень и хрупкая женская фигурка, которая жмется к стене.

— Виолетта? — ахает она, — демоны мрака, что ты тут забыла?

Не вижу ее выражение лица, но догадываюсь, что она сейчас рассматривает меня и разбросанный реквизит. Она будто хочет что-то сказать. Трепыхается. Но словно осознав, что я похоже стала свидетелем того, что не предназначено для моих глаз — срывается с места, подхватив юбки.

Ее фигурка на долю секунды попадает на свет.

Взъерошенная, с расстегнутым лифом, который ее руки прижимают к груди и пытаются на ходу застегнуть.

Эрин.

Неужели желание соблазнить ректора-дракона отпало и девушка присмотрела себе рыбку помельче.

— Куда? — Табальт круто разворачивается в сторону убегающей Эрин. Сколько недовольства и открытой агрессии. — К демонам, — шипит он, шагнув на свет, — ты испортила мне вечер.

— Прошу прощения, — наобум извиняюсь, отряхиваю наспех одежду и подхватываю реквизит. — больше не повторится…

Дежурная фраза обрывается. Меня словно пробивает насквозь током от взгляда в мою сторону. Жадного и неприятного.

— А знаешь что, ты вполне можешь ее заменить.

— Что простите? — я выпрямившись смотрю на него.

Какой-то странный блеск в стальных глазах Лаоса. Что он хочет? Надеюсь, не то, на что я подумала?

— Иди сюда, — бросает он грубо, сокращая расстояние между нами.

— Нет, — твердо произношу я, мотнув головой.

Я слишком хорошо помню его рассуждения о девушках-служанках и он сам по себе мне отвратителен. Если Лаос решил, что я по щелчку его пальцев повисну у него на шее — мимо.

— Ты меня плохо слышала? Приказов не понимаешь? — скалится он, проведя рукой по нижним пуговицам рубашки, расстегнув их до конца.

Серьезно? У меня брови поползли на лоб от неожиданности и его наглости. Но я солгу, если буду отрицать, что нервишки зашалили. Все-таки Табальт больше и сильнее.

Черт.

Мысленно выругавшись, я сжимаю ручку ведра.

— Стойте где стоите, вейн. Вы мне не интересны.

Он поморщился.

— Меня не волнует, что тебе интересно. Я хочу поднять себе настроение и ты мне поможешь.

Последние слова он произносит с нажимом. Резкое движение в мою сторону и его ладонь болезненно сжимается у меня на локте. Тут же я с размаху бью его ведром по лицу.

То со звоном вылетает у меня из рук.

— Ах ты дрянь, — отшатнувшись, Лаос прижимает ладонь к своей физиономии, на которой даже в темноте видно проступающее покраснение.

— Извините, но если девушка говорит нет, значит нет, — выкрикиваю я и бегло определяю расстояние от ведра до выхода. Далековато, но почти по дороге. Мне его еще сдать надо, а то из зарплаты вычтут.

Мчусь за реквизитом. Табальт с ревом догоняет меня и я с разворота замахиваюсь шваброй, но запястье обжигает болью. Рука немеет и мое бытовое оружие падает на пол.

— Пусти, псих!

— Что? — он зло усмехается и толкает меня на стол грудью. Грубо опускает ладонь на спину. Надавливает. Прижимает.

— Вы вообще не смеете…, — царапаю стол, чувствую едкий привкус злости, соли и металла от прикушенной на эмоциях губы.

Табальт наклоняется. Моего уха и шеи касается горячее дыхание, пропитанное запахом спиртного.

— Ты забыла свое место, служка…— тяжело дыша шепчет он.

— Пустите, немедленно!

— Только после того как ты ответишь за то, что ты сделала.

— Что я сделала? — истеричный смех подкатывает к горлу. Этот избалованный негодяй считает, что ему все позволено. И ведь сейчас мы одни, а я обездвижена.

— Ты посмела поднять на меня руку, — цедит он, неоднозначно и нагло проводя ладонью по моей пояснице.

— Я защищалась…

Боже, зачем я оправдываюсь? Ему плевать!

Скребу ногтями деревянную поверхность, дергаюсь, снова требую меня отпустить. Нет не прошу, требую и выкрикиваю:

— Ублюдок! Глупый, избалованный…

Не договариваю. Прикрыв на мгновение веки, я будто погружаюсь в другую реальность.

Снова школа, седьмой класс. Сын директора. Он стоит на фоне окна, из которого яркими, ослепляющими потоками бьет полуденное солнце. Ему весело. Издеваться над слабыми он просто обожал.

— Ты неудачница, где твои родственники, сиротка? Тебя не кому было даже в детдом отправить. На улице бросили…вот настолько ты никому не нужна, ущербная.

— У меня есть родители!

— Ты про тех, кто тебя из жалости приютил?

Слезы, что наворачивались на моих глазах, внезапно высохли. Что? Где логика? Я ее не ловлю. Похоже я слишком устала слушать гадости с оскорблениями и начала откровенно придираться к его словам.

— Ты только что заявил о том, как я никому не нужна, но тут же утверждаешь, что меня приютили из жалости. В твоих словах нет логичности, — я выпрямляюсь и перестаю обиженно втягивать голову в плечи, — может ты не такой умный, каким себя считаешь?

Класс будто накрывает вакуум, а мы с парнем смотрим друг на друга. Солнце, которое несколько секунд назад ослепляло мои глаза, куда-то исчезает. Становится мрачно. Серо. Небо затягивает свинец.

В гнетущем молчании класса, где только что происходило мое унижение, я и сын директора будто остаемся один на один. Его лицо искажает удивление. Потом непонимание и затем злость.

В этот момент раздается смешок кого-то из моих одноклассников. Сын директора вскипает и его ярость полностью направлена на меня.

— Ах ты, ущербная…я тебя щас отправлю туда, откуда ты выползла.

— Сомневаюсь, — само собой срывается с губ. Словно это говорю не я.

Пропускаю тот момент, когда в моей руке оказывается учебник и он молниеносно впечатывается в лицо сынка директора. Он визжит и…плачет, а я с ужасом вижу на его щеке отпечаток от книги, словно….

— Книга горит! Она книгу подожгла! — кричит кто-то и этот крик эхом пробивается в мое затуманенное сознание.

— Эй! В школе же курить нельзя!

— Пипец!

Медленно поворачиваю голову и с открытым ртом наблюдаю, как сгорают и кукожатся листы и картон в моей ладони.

Горящая книга выпадает, пронизывающий вой сирены оглушает и по лицу бьют капли ледяной воды.

Из воспоминания в реальность я возвращаюсь на удивление плавно, но ощущаю все тот же болезненно -едкий осадок.

Туман, окутавший сознание, постепенно отступал, пока Лаос что-то пьяно бормотал мне на ухо.

«Почему я вообще об этом вспомнила?» — задала себе вопрос, пытаясь скинуть туманные путы до конца. Я слишком абстрагировалась. Пора прийти в себя.

— Ты что-то хотела мне еще сказать? Ну-ка, я слушаю, давай. Дай мне повод тебя наказать.

Болтовня Табальта продолжает звучать дополнительным фоном, пока мой мозг словно на чем-то сосредотачивается. Браслет на руке нагревается и все мое внимание переключается на него. Моя ладонь сжимается в кулак.

В этот момент Лаос, оставаясь на своей невменяемой волне, сжимает до боли мое бедро. Я выругавшись, чувствую, как тело напрягается подобно натянутой тетиве и наполняется жидким металлом, который стремительно густеет.

— Не понял? — видимо его смутило мое ругательство.

Бывает. Да я раскрываю свою личность, но какая сейчас разница…он хочет причинить мне вред, а я этого не допущу и сейчас он получит свое.

Энергия разливается по венам, мой кулак резко разжимается и подушечки пальцев опаляют поверхность стола.

Для меня все происходит будто в замедленной прострации и я не слышу, как хлопает дверь. Видимо Табальт тоже.

— Не зли меня.— продолжает звучать над ухом. Он не понимает и не видит, — Напомнить кто я? Я…

— Лаос? Демоны, что ты творишь? — прорычал кто-то сквозь зубы.

Табальта от меня оттаскивают рывком. Напряжение и рвущаяся наружу неизвестная и пока плохо понимаемая мной сила — притихает.

Я развернувшись, оседаю на пол, наблюдая, как Добанеско тряхнул своего дружка.

— Ты что тут забыл? Присоединиться захотел? — Судя по голосу, крепкий напиток окончательно растворился в крови Лаоса.

— Протрезвей! — Эфрон снова тряхнул Табальта, затем похлопал его по щекам.

— Не лезь тогда, — возмутился Лаос, отталкивая друга.

Бах!

Я зажмурилась, но отчетливо услышала, как чье-то тело повалилось на пол.

— Эй, ты в порядке? — Добанеско опустился рядом со мной на корточки.

Округлив глаза, я уставилась на него, как на некое неведомое существо.

Не поняла? Второй мажор только что разбил лицо своему другу и спрашивает у меня, в порядке ли я?

Это точно Добанеско?

Горящие глаза рыжего скользнули по моему лицу и задержались на губах, дав мне очередной повод понервничать. Моя сила пока не откликалась и это очередной повод занервничать вдвойне.

Вдруг рыжий нахмурился. Сделал резкое движение рукой к пиджаку своей формы и я по инерции попыталась отодвинуться.

— Не надо меня трогать! — сразу огрызнулась, как только он потянулся ко мне и только потом заметила в его ладони шелковый платок.

— У тебя кровь, — напряженно произнес он.

Подняв мою руку за запястье, вложил в нее белоснежную ткань.

Добанеско покосился в сторону своего друга, точнее на его сапоги, освещенные светом из окна. Остальная часть тела ушла в тень.

Поморщившись, я приложила приятно пахнущий шелк к губе.

— Спасибо, — буркнула себе под нос.

Эфрон какое-то время сидел неподвижно, наблюдая за мной. Интересно, много в полумраке видел?

— Испугалась? Все в порядке? — поинтересовался он.

Я предпочла проигнорировать его вопрос. В беспокойство обо мне и в наличие искреннего сочувствия у Эфрона мне как-то слабо верится.

Но надо отдать ему должное — появился Добанеско вовремя. Я могла на эмоциях раскрыть свои способности, а вот это совсем некстати.

Эфрон шумно выдохнул и поднялся.

— Мой друг сильно напился…, — произнёс он, обращаясь в пространство перед собой.

— Это как-то оправдывает его привычки приставать к девушкам, которые этого не хотят?

Убрав от лица платок, подняла голову на парня. Даже при слабом освещении было заметно то, как он нахмурился.

Понятно. Ответа не будет.

— Если он ваш друг, то вы знаете, где его комната? — я поднялась на ноги и поправила свое платье.

— Знаю.

— Отнесите его туда. Вы похоже его сильно приложили, — всмотревшись во мрак, скрывающий лицо Табальта, подумала о том, что каким бы негодяем этот мажор не был, все таки лучше ему отоспаться в комнате.