Источник счастья

4

В день, когда должен был состояться рождественский праздник, Геллахер рано и плотно позавтракал, сел в машину и тронулся в путь, выбрав дорогу в объезд ветлечебницы. Он сделал все, что хотела Николь, и теперь умывает руки. К тому же пора осмотреть новые владения, состоявшие из нескольких маленьких ферм, и познакомиться с арендаторами.

Он начал с фермы Джулиана Кэлмена. Гейб ничего не знал об этом человеке, кроме того, что почерпнул из бухгалтерских книг: тот часто опаздывал с уплатой ренты. Вообще-то этим грешило большинство арендаторов. Когда Гейб изучал счета, его поразило, что арендная плата очень высока. Возможно, на это имелись какие-то причины, например, исключительное качество арендуемых земель. Он решил во всем разобраться.

Однако побывав на ферме Кэлмена, он усомнился в правильности своего предположения. Почва оказалась каменистой и трудной для обработки. Ветхие постройки требовали ремонта. Гейб осматривал коровник, когда подъехала старенькая машина. Несколько детишек с шумом выскочили из этой развалюхи и помчались в дом. Гейбриел увидел направляющегося к нему человека средних лет, который, очевидно, и был Джулианом Кэлменом. Его лицо поразило Гейба: приятное, добродушное, но на нем словно застыла маска нерешительности.

— Простите, что не смог встретить вас, — быстро сказал Кэлмен, безошибочно определив, что перед ним новый хозяин.

— Не извиняйтесь, — махнул рукой Гейб. — Это моя вина, что я приехал без предупреждения.

Но фермер занервничал еще больше.

— Может, вы хотите зайти погреться?

Внутри дом был безупречно чистым, но обстановка казалась убогой. Попытка приукрасить его перед Рождеством выглядела очень трогательно. Самодельные цепи из цветной бумаги пересекали комнату под потолком и гирляндами свисали со стен, а елка в углу была увешана конфетами в ярких фантиках, грецкими орехами в раскрашенной золотой краской скорлупе и немногими игрушками, которые, может, и блестели когда-то, но теперь потускнели от времени.

— Конечно, в это время года ферма выглядит не лучшим образом, — оправдывался Кэлмен.

— Я предпочитаю видеть вещи такими, какие они есть, — не задумываясь, ответил Гейбриел.

Этими словами он хотел успокоить их, но вся семья, включая детей, застыла в напряжении и смотрела со страхом.

Что такого я сказал? Почему они так испугались? — с удивлением подумал Гейб.

— Я вижу, вы ездили покупать подарки к Рождеству, — заметил он, стараясь говорить приветливо. Однако из-за его внутренней скованности эти слова прозвучали угрожающе.

Гейбриел снова удивился, заметив, что вся семья в испуге отступила от него. Миссис Кэлмен заслонила сумку, где лежали рождественские подарки.

— Просто кое-что для детей, — поспешно сказал Джулиан. — В их жизни мало удовольствий, но на Рождество… Вы понимаете…

— Конечно, — спешно прервал его Гейб, всегда чувствовавший себя неловко, когда перед ним унижались. — Я заехал ненадолго и не отниму у вас время, вы наверняка будете сейчас готовиться к празднику. Я лишь хотел познакомиться, а подробнее мы обсудим наши дела в январе, когда у меня в руках будут бухгалтерские книги. Ваш договор аренды скоро заканчивается, и его нужно продлить. Да?

— Да, но я думал, вы захотите все хорошенько осмотреть… — пробормотал Кэлмен.

Гейбриел заметил, что младший из детей с нескрываемым любопытством рассматривает его лицо, и сразу почувствовал себя неуютно. Шрамы вызывают у них отвращение. Вот почему эти люди смотрели на гостя со страхом. Он не мог больше оставаться здесь.

— Нет, спасибо, — отказался Гейбриел. — Я уже увидел все, что хотел. До свидания.

Геллахер не мог успокоиться, пока не проехал несколько миль. Его руки вцепились в руль, а тело от напряжения свело судорогой. Он думал об убогом хозяйстве Кэлмена и о чрезмерной ренте, которую сквайр Джонс взимал год за годом. Сквайр мог быть похожим на гнома стариком, который чтил рождественские традиции предков, но в то же время он являлся скаредным землевладельцем, равнодушным к трудностям арендаторов. Интересно, знает ли об этом Николь, подумал Гейб.

Придется провести серьезные реформы, начиная со снижения ренты и, возможно, предоставления беспроцентных ссуд арендаторам, чтобы помочь им приобрести новые машины для обработки земли. Или, может, самому купить самый лучший парк сельскохозяйственных машин и по дешевке сдавать в аренду фермерам.

Поглощенный этими мыслями, Геллахер заблудился в незнакомых местах и битый час колесил по округе, пока не нашел дорогу на Бердвуд.

Гейбриел не собирался возвращаться рано, но если все дела сделаны, почему бы не появиться в собственном доме? Кроме того, нужно посмотреть, во что Николь превратила «Вязы».

У крыльца стоял изрядно потрепанный пикап, из которого кто-то выгружал коробки и таскал в дом. Гейб узнал молодого человека, который приходил позапрошлой ночью за Николь. Тот сдержанно поприветствовал хозяина «Вязов» и продолжил свою работу. Пока Гейбриел, ковыляя, поднялся по лестнице и вошел в холл, молодой человек внес туда же последнюю коробку.

— Мы не познакомились, хотя, кажется, уже встречались, — вежливо заметил Гейб.

— Меня зовут Джон. Я ветеринар, работаю вместе с Николь. Она попросила меня привезти кое-что для вечера и сказала, что обо всем с вами договорилась.

— Совершенно верно, — подтвердил Гейбриел.

Он успел внимательно оглядеть Джона, который ему почему-то не понравился. Красивый, добродушный, веселый и вежливый малый. Один только недостаток — работает вместе с Николь, видит ее каждый день и исполняет ее поручения. Он терпеливо торчал у чужого дома ночью, чтобы проводить девушку домой. Их отношения пришлись Геллахеру не по душе. Разумеется, ему все равно, поскольку восемь лет назад он освободил свою невесту от каких бы то ни было обязательств. За это время она вполне могла найти человека, с которым ей будет хорошо. Но Джон все равно не нравился Гейбу.

— Я хочу извиниться перед вами. — Джон казался смущенным. — Бог знает, что вы подумали обо мне, обнаружив, что я слоняюсь возле вашего дома. Я просто беспокоился о Николь.

— … Которая исчезла в доме местного людоеда, — с иронией продолжил Гейбриел.

— Я думаю, что перестарался, — покраснел Джон. — Но я не мог не беспокоиться о ней. Понимаете…

— Это совершенно естественно. — И, вероятно, в припадке мазохизма Гейбриел добавил: — Вы влюблены в нее, не так ли?

— Неужели это так заметно? — Джон неловко засмеялся. — Я просто не могу иначе. Любой, кто знает Ники, я имею в виду — знает по-настоящему, не может не любить ее.

— В самом деле?

— Конечно. Когда познакомитесь с ней поближе, то поймете, что Николь замечательная личность.

— Сомневаюсь, что узнаю о мисс Бэйкон нечто новое, — холодно заметил Гейб. — Но она добилась своей цели, выудив у меня разрешение провести здесь праздник для детей.

— Ники очень настойчива, правда? — восторженно заметил Джон. — Когда она задается какой-нибудь целью, то делает для ее достижения возможное и невозможное.

— Простите, — прервал влюбленного молодого человека Гейбриел, — у меня дела.

Он удалился, проклиная свою уступчивость и зарекаясь впредь пускаться в подобные авантюры. Оглянувшись, он увидел быстро входившую в дом Николь. Гейбриел шагнул в темный угол, решив понаблюдать за девушкой. Когда же увидел, как радостно Николь приветствовала Джона, на душе заскребли кошки.

— Какой вы проворный, Джон, — услышал Гейб. — Боюсь, впереди нас ждет еще много работы.

— Ваш рыцарь в блестящих доспехах готов, моя леди, — ответил зардевшийся от похвалы молодой человек. — Дайте мне любое задание. Чтобы получить в награду одну только вашу улыбку, я готов на все.

Николь мелодично рассмеялась и нежно сказала:

— Что ж, вот вам первое поручение. Пойдите к миссис Эберс и заберите торты.

— Я просил задание, а вы доверяете мне совершить подвиг. Пожалуйста, Ники, смилуйтесь, — взмолился Джон. — Она страшная женщина.

— Миссис Эберс милейшее создание, — возразила Николь.

— Она обращается ко мне «молодой человек» таким тоном, которому позавидовал бы любой сержант. И заставляет меня стоять чуть ли не навытяжку и выслушивать бесконечные истории о том, как ее торты получали призы на праздниках и…

— Миссис Эберс старая и одинокая, — покачала головой Николь. — Будьте с ней полюбезней.

— Идущие на смерть приветствуют тебя! — Джон чмокнул девушку в щеку и быстро исчез.

С нежной улыбкой на лице Николь стояла на пороге, глядя вслед удаляющейся фигуре. Гейбриел, затаив дыхание, наблюдал эту сцену, потом, когда Николь взяла какую-то коробку и понесла ее на кухню, он выбрался из своего укрытия и, добравшись до библиотеки, плотно закрыл за собой дверь.

Однако покоя не было и здесь. Беспрерывно слышался шум подъезжающих машин, хлопанье дверей, веселые голоса. Гейбриел пытался сосредоточиться на изучении конторских книг, но лицо Николь неизменно возникало на каждой странице скучного отчета. Он снова и снова видел нежную улыбку, которая досталась Джону.

В ее взгляде не было страсти, уверял себя Гейб. Просто дружеская привязанность. Страсть только разбила бы ей сердце.

Он вспомнил недавний нежный поцелуй Николь — поцелуй друга, полный сочувствия. Или жалости? Боже сохрани! Неужели я уничтожил в Николь любовь и желание? Не этого я хотел, когда отрекся от нее. Надеялся, что она забудет меня, выйдет замуж, родит детей…

Вдруг ему почудилось, что юная Николь снова рядом и осыпает его поцелуями, которые почему-то пахнут вересковым медом. Гейб застонал, пытаясь отогнать видение, но оно не хотело исчезать, мучая несчастного калеку воспоминаниями о том, чем он когда-то наслаждался и что отверг из ложной гордости. В дверь постучали.

— Да? — крикнул он сердито.

— Можно войти? — послышался голос Николь.

— Заходи.

— Дай мне, пожалуйста, ключ от дверей, соединяющих гостиную и столовую, — попросила Николь, приближаясь к нему. — Если мы откроем их, то сможем объединить две большие комнаты.

— Все ключи у миссис Коллинз, — сердито отрезал Гейб.

— Она говорит, что этот ключ у тебя. — Николь нежно улыбнулась. — Прости за беспокойство.

Гейбриел порылся в ящике стола и действительно нашел требуемый ключ. Протягивая его Николь, он бурчал про себя: пусть идет и расточает нежные улыбки своему ненаглядному Джону.

— Да, — вспомнила вдруг Николь. — Извини, но мне пришлось оставить твой номер телефона в ветлечебнице. Питер дежурит, если он поедет на срочный вызов, секретарь в приемной свяжется с Джоном или со мной. Ты не возражаешь?

— Конечно, нет.

— Я рада, что ты согласился присутствовать на празднике, — сказала Николь с теплотой в голосе.

— И не собираюсь идти туда, — проворчал Гейбриел. — Я же говорил, что не желаю иметь к вашей вечеринке никакого отношения. Теперь, если ты не возражаешь, мне нужно поработать.

Николь тихонько вышла из комнаты.

Вот и славно, подумал Гейб. Чем меньше мы будем видеть друг друга, тем лучше. Но против воли Гейбриел выделял голос Николь в общем гуле голосов, доносившихся из-за двери.

Вскоре к дому подъехали автобусы, и дети стайками стали заходить в дом, возбужденно болтая. Гейб некоторое время наблюдал за своими юными гостями в окно, но вскоре решил, что пора приниматься за дело.

Он взял пухлую пачку счетов с твердым намерением изучить все, до последней бумажки. Целый час Гейб усердно трудился, но ему понадобилась книга, которую он читал перед сном и оставил в спальне. Придется пойти и взять ее…

Когда Гейб открыл дверь, то чуть не налетел на Джона, держащего в руках какой-то сверток. У молодого человека был вид заговорщика.

— Простите, — быстро сказал Джон. — Мне поручена роль Санта-Клауса, и я ищу, где бы переодеться. — Для наглядности он потряс свертком.

— Можете воспользоваться библиотекой, — разрешил Гейбриел, посторонившись и дав Джону возможность пройти.

Не слушая благодарностей, Геллахер быстро заковылял к лестнице. По пути он не удержался и заглянул в распахнутые двери столовой. Гейб увидел длинные уставленные лакомствами столы и множество счастливых мордашек. Он поспешил уйти, пока кто-нибудь из детей не заметил его.

Когда Гейбриел возвращался в библиотеку, то увидел, как Санта-Клаус торжественно шествует меж длинными столами. Николь тоже была там, ее лицо сияло. Гейб с минуту наблюдал за ней со странным болезненным чувством, а потом тихо ушел.

Дверь библиотеки была приоткрыта. Гейб вошел и осмотрелся: девочка лет десяти, забравшись на стремянку, листала какую-то книгу. Раздраженный тем, что кто-то копается в его библиографических сокровищах, Геллахер резко сказал:

— Сюда нельзя заходить. Разве тебя не предупредили?

Девочка оглянулась, и Гейбриел едва не вздрогнул от неожиданности: у ребенка была болезнь Дауна.

— Но раз уж ты забрела сюда, — поспешил он исправить свою оплошность, — я не собираюсь выгонять тебя. Можешь остаться, если хочешь.

— Правда? — просияла девочка и доверительно сообщила: — Я вечно захожу, куда не следует.

— Не беспокойся, все в порядке, — улыбнулся он.

Гейб слышал, что у страдающих болезнью Дауна мягкий характер, и, вероятно, Это было правдой, потому что на круглом лице маленькой гостьи появилась самая благодарная улыбка, какую он когда-либо видел. Гейбриел не удержался и улыбнулся в ответ.

— Тебе трудно, наверное, было взобраться на лесенку? — спросил он, заметив маленький костыль. Мало того, что у малышки болезнь Дауна, так еще и с ногами проблемы.

Девочка отрицательно помотала головой и в свою очередь полюбопытствовала:

— А это ваша палка там, у стола?

— Да.

— Вы с рождения хромаете?

— Нет, только несколько лет.

— А я с тех пор, как себя помню, — сказала девочка. — Люди странные, правда? Если у тебя костыль или палка, они не знают, как себя вести, и начинают молоть всякую чушь или сюсюкать.

— А те, которые думают, что знают, хуже всех, — мрачно добавил Гейбриел.

Мужчина и девочка внимательно посмотрели друг на друга.

— Меня зовут Полли.

— А меня… — Он поколебался и назвал имя, которым звала его только Николь: — Я Гейб.

Они торжественно пожали друг другу руки.

— Это ваш дом? — спросила Полли.

— Да.

— Тогда почему же вы не на вечеринке? Вы не любите праздники?

— Не очень, — признался Гейбриел.

— Вы не любите людей? — спросила она озабоченно.

— Я всегда боюсь, что они будут смотреть на мое лицо.

Девочка казалась озадаченной.

— С вашим лицом все в порядке.

И Гейб вдруг понял, что Полли его страхи покажутся безумными. Ее беды гораздо серьезнее, но она мужественно переносит их, и Геллахер вдруг почувствовал стыд.

— Ты, в самом деле считаешь, что с моим лицом все в порядке?

Девочка внимательно посмотрела на нового знакомого. Их лица находились почти на одном уровне.

— У вас только несколько морщин, — наконец сказала она. — Когда люди стареют, у них появляются морщины, правда?

— Я не такой уж старый, — испуганно округлил глаза Гейб.

Полли засмеялась, и он вместе с ней. Они не заметили, как Николь появилась в дверях, понаблюдала за ними с минуту, а потом исчезла.

— Впрочем, я действительно старый, — отдышавшись, заметил Гейб.

— Вам лет сто? — спросила Полли.

— Меньше. Давай забудем о моем возрасте. Лучше скажи, что ты тут делаешь? Тебе не нравится вечер?

— О нет, это замечательный праздник. Я никогда раньше не бывала на вечерах в «Вязах», хотя много слышала о них. Все говорили, что в этом году вечеринки не будет, но я надеялась, надеялась и надеялась. А когда сильно надеешься, все обязательно сбывается.

У Гейбриела защипало глаза. Он поразился храбрости этой малышки. Несмотря на удары судьбы, она свято верила, что жизнь прекрасна.

— Но если ты так долго ждала праздника, почему же уединилась здесь? — недоумевал Гейб.

— Нам сказали, чтобы мы в другие комнаты не заходили. — Полли посмотрела на него, как бы решая, стоит ли откровенничать дальше.

Гейбриел понимающе кивнул, чем окончательно завоевал доверие девочки.

— Поэтому ты решила пойти погулять по дому. Мне это знакомо, в твоем возрасте я тоже был любознательным. Просьба не делать то-то и то-то была равносильна помахиванию красной тряпкой перед быком. Хочешь, я покажу тебе весь дом?

В глазах девочки появилось шаловливое выражение.

— Спасибо, но сейчас в этом нет смысла.

— Нет? А, понимаю. Я все испортил тем, что сказал «да». И сразу стало неинтересно. Тогда почему бы тебе не вернуться к друзьям? Скоро Санта-Клаус начнет раздавать подарки.

— А вы пойдете?

— Нет, я… — Гейбриел потупился.

Полли внимательно посмотрела на него и тихо сказала:

— Хорошо, если бы вы тоже пошли.

— В таком случае, пойдем вместе.

Гейбриел помог девочке спуститься с лесенки и подал костыль.

— А вы возьмете свою палку?

Он покачал головой.

— Я друг почувствовал, что могу обойтись и без палки.

Когда мужчина и девочка, крепко держась за руки, вошли в гостиную, шум внезапно стих и все головы повернулись в их сторону. Это была ужасная минута для Гейба: он опасался, что сейчас на него начнут показывать пальцами и смеяться. Однако этого не произошло, и он почувствовал облегчение.

— Это Гейб, — радостно объявила Полли. — Он мой друг.