История Янни

«История Янни»

Серия «Спэнсер Коэн», книга 4

Н. Р. Уолкер

Переводчики - Валерия Стогова и Лена Рыбалко

Обложка - Валерия Стогова

Оформление - Валерия Стогова и Наталия Павлова

Специально для группы: https://vk.com/beautiful_translation

Внимание!

Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчика запрещено!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жёсткого диска после прочтения. Спасибо.

Аннотация:

Когда Янни Томараса выгоняют из дома, на прощание родители сыплют в его адрес религиозными оскорблениями и приказывают больше не возвращаться. Его, бездомного и отчаявшегося, заманивает в ловушку Лэнс — очаровательный снаружи, злобный хищник внутри. К счастью, Янни находит в себе смелость разорвать жестокие отношения и по идее должен чувствовать себя свободным. Но к тому моменту, когда его отыскивает Спэнсер Коэн, он смиряется с возвращением к Лэнсу и жизнью в клетке страха.

Начав посещать школу и работать на полставки, Янни потихоньку восстанавливает свою жизнь, а любовь к немому кино приводит его к Питеру Ханникову — к мужчине с добрым сердцем. Но он в два раза старше Янни.

Невероятная дружба перетекает в нечто большее. Поначалу они не могут понять, чего хотят. «История Янни» об осознании, в чем же именно он нуждается.

«Несколько лет я прожил, словно птица с обрезанными крыльями. Измученный и истерзанный. Мне казалось, что, покинув своего мучителя, я сбежал. Но, оглядываясь назад, становится ясно: я все равно жил в клетке. Страха и неуверенности. Спэнсер, Эндрю и родители Эндрю приоткрыли дверцу клетки, в которую меня заключили.

Но именно Питер научил меня летать».

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: содержит описание насилия, суицидальных сцен и сексуальных надругательств.

ПОСВЯЩЕНИЕ

Каждый Янни заслуживает своего Питера

АКТ ПЕРВЫЙ

Научиться ходить

Пролог

Спэнсер Коэн спас мне жизнь.

Тогда я еще об этом не подозревал. Вообще-то, когда Спэнсер меня отыскал и представился, я решил, что ко мне вернулись мои худшие кошмары. Я упорно боролся за свою независимость и по дурости считал себя свободным. Спэнсер обнаружил меня полуживым — и это был адски пугающий период. Несколько лет — поначалу с родителями, а потом и с Лэнсом — я прожил, словно запертая в клетке птица с обрезанными крыльями. Высмеянный, истерзанный, разбитый.

Казалось, покинув Лэнса, я сбежал. Но, оглядываясь назад, становится ясно: я все равно жил в клетке. Страха и неуверенности.

Спэнсер, Эндрю и родители Эндрю приоткрыли дверцу клетки, в которую меня заключили.

Но именно Питер научил меня летать.

Глава 1

Я многого не помню о том дне. Совершенно незнакомый парень с австралийским акцентом, бородой и татуировками сказал, что его звали Спэнсер, и пояснил, что ему дали мое описание: высокий и стройный, темные кудрявые волосы, зеленые глаза, оливковая кожа. Он знал мое имя, и его прислал Лэнс.

Лэнс. Имя, от которого в жилах стыла кровь. Имя, которое не хотелось даже вспоминать, не говоря уж о том, чтоб произносить вслух. И после этого все происходило как в тумане. Припоминаю, как сел в машину с бородатым парнем Спэнсером, размышляя: что бы он ни планировал со мной сделать, хуже, чем есть, уже не станет.

Его прикосновение было нежным и теплым, а глаза выражали беспокойство. Сидя на заднем сиденье машины, я даже не замечал, что он держал меня за руку. И тут до меня дошло, что я стискивал что-то смертельной хваткой. Оказалось, мы переплели пальцы. Спэнсер глядел на меня так, будто боялся, что я сломаюсь.

Но я уже был сломлен. И вместе с чересчур реальным осознанием «мне никогда от него не освободиться» пришли слезы, которые я не сумел остановить. Долгое время я не позволял себе плакать. Лэнс говорил: «Это признак слабости. Только девки плачут».

Так вот кто я? Маленькая девочка? Он издевался надо мной, насмехался надо мной. Что он со мной творил, невозможно описать словами. Это до сих пор преследовало меня во снах. В этом заключалась одна из причин, почему я не спал, — слишком страшно закрывать глаза...

Но этот добрый мужчина по имени Спэнсер Коэн не выпускал моей руки и извинился бесконечное количество раз за то, что напугал. Он пояснил, что помогал парам улаживать разногласия, был своего рода сводником, помогавшим взглянуть на отношения с реальной точки зрения. Потому-то Лэнс с ним и связался. Лэнс хотел меня вернуть. Но Спэнсер не знал, что Лэнс отвратительно со мной обращался. Зато теперь знал и очень сожалел. Спэнсер вез меня в безопасное место, где он не сможет меня найти.

Это не имело значения. Все было неважно.

Даже если б Спэнсер все-таки вернул меня к нему, я не стал бы сопротивляться. Теперь я понял. Мне никогда от него не освободиться. Сейчас я осознал: тьма, что следовала за мной, — это воспоминания. И хотя мне удалось сбежать, я никогда не был свободен.

Я полностью обессилел. Невозможно объяснить эту усталость. В голове пустота, соображать не выходило. Сфокусироваться, несмотря на старания, не получалось. Все оставалось вне моего восприятия.

Когда машина остановилась, и Спэнсер помог мне выйти, я ожидал увидеть Лэнса. Но его нигде не было. Я оказался на диване в жилище Спэнсера, укутался в плед и погрузился в себя. Другого спасительного места у меня не имелось, там я был в безопасности, по-настоящему в безопасности от тех людей, что сделали мне больно.

Я понятия не имел, сколько там просидел. У меня не отложилось воспоминаний о прошедшем времени. Потом мы снова пришли в движение, все стало каким-то абсурдным, и мне подумалось, что я лишился рассудка. Спэнсер привез меня в громадный, охраняемый дом. Я ожидал, что дверь откроет кто угодно, кроме одного-единственного человека — Хелен Лэндон.

Оцепенев, я присел на диван. Не успел я спросить, действительно ли все происходило наяву, как вдруг вошел мистер Алан Лэндон. Алан и Хелен Лэндоны — влиятельная пара театрального ЛА — сидели и разглядывали меня добрыми жалостливыми глазами.

— Такая банальность, — сказал я, чувствуя себя дураком. — Но вначале он правда был очарователен. Я даже не осознавал, что он меня изолировал. После полугода совместной жизни у меня не осталось друзей. Да вообще никого, кроме него. — Я не знал, смеяться мне или плакать. — Я такой наивный.

Миссис Лэндон коснулась моей руки.

— Нет, не наивный, — произнесла она добрым, но вместе с тем решительным тоном. — Виноват он, а не ты.

Останавливая слезы, я заморгал.

— Потом он превратился в собственника и постоянно злился, если я поздно приходил. — Я сглотнул желчь, угрожавшую подступить к горлу. — Первый раз он меня ударил, перенервничав на работе. Он извинился, и я поверил. — Я вытер слезы. — Простите.

— Не извиняйся, — проговорил мистер Лэндон. — Тебе можно плакать. Ты многого лишился. Тебе есть о чем печалиться.

Печалиться? Не о чем мне печалиться. Я с трудом выжил.

Я продолжил рассказ, выворачивал наизнанку прошлое, вину и боль.

— Я учился первый год в актерской академии и понимал, что должен сознаться родителям. Нельзя было откладывать. А они... — Я покачал головой и прерывисто вздохнул. — В начале второго курса они меня выкинули. Какое-то время пришлось пожить в суровых условиях, а потом я встретил его. Он оплачивал колледж. Самостоятельно я бы его не потянул. Я жил в дорогущей квартире. Поначалу было невероятно здорово, что у меня появились все эти вещи. Своих денег у меня не водилось, семьи не было. Меньше чем за год он полностью мной завладел. — Голос дрожал, но мне необходимо было выговориться. — В последний раз он ударил меня в мой день рождения. Единственными его подарками стали синяк под глазом и разбитая губа. Я поклялся, что больше этого не повторится, и ушел ни с чем. У меня ничего не было. Все, что вроде было моим, принадлежало ему. Всегда только ему. Я бросил работу, отчислился из школы. Оставил подаренный им мобильник на кухонном столе и больше не возвращался. Ночевал в приюте для бездомных. У меня были лишь рюкзак и одна смена одежды. — Я бросил взгляд на сумку возле ног. Только она мне и принадлежала. — Никогда не считал себя материалистом, пока не лишился всего.

Спэнсер нахмурился.

— Но вещи много значат. Это твое имущество, твое все.

Я кивнул. Все смотрели только на меня.

— А потом меня нашел ты, — сказал я, глядя на Спэнсера.

Мне казалось, я сбежал...

— Я же не знал. Понимал, что с ним что-то не то, но не догадывался, что именно. Прости, что вновь тебя во все это втянул. — Спэнсер пояснил для всех: — Бывший парень Янни связался со мной, чтоб его найти. Обычно я такими делами не занимаюсь, но он так убедительно врал.

Боже. Я чуть не расхохотался.

— Он тот еще фрукт.

— Ты вернулся в колледж? — спросила миссис Лэндон.

Я печально кивнул.

— Он забрал все, но я не позволил забрать и любимое дело. Я занимаюсь актерской игрой. Больше ничего хорошего в моей жизни не осталось. Я бросил актерскую академию и поступил в «Пол». — Я опустил взгляд на руки и пытался говорить убедительно. — «Пол» не такой уважаемый и привилегированный, но я самостоятельно его оплачиваю, что для меня много значит.

Глаза у миссис Лэндон остекленели, она вздернула подбородок и погладила меня по руке.

— Янни, признак настоящего актера — это приверженность ремеслу, даже если лишился всего. Это верный показатель силы и драйва, и поверь, оба качества тебе пригодятся для того, чтоб чего-то добиться в этой индустрии.

— В «Пол» я вернуться не могу, — произнес я. До меня начало доходить: все, через что я прошел за последние несколько недель, было напрасно. — Если он в курсе, что я там учусь...

— Я не сообщал, — категорично заявил Спэнсер. — Я вообще ничего не сообщал. Когда возникло ощущение, что он не тот, кем кажется, я сказал, что ты работаешь в книжном. Мы ходили проверить, появится ли он.

Мне почти не хотелось знать.

— Появился?

Спэнсер и Эндрю одновременно кивнули.

— Да.

Я вновь попытался тормознуть слезы.

— Он никогда не остановится.

— Ты сообщал в полицию? — спросил Эндрю.

— Да. Я подал на судебный запрет, но он ничего не значит.

Спэнсер кивнул, будто что-то сложилось воедино.

— Так вот почему он обратился ко мне, а не в полицию или детективное агентство.

Я поставил чашку с кофе на поднос и откинулся на спинку дивана. На какое-то время повисла тишина, но вскоре мистер Лэндон нарушил молчание:

— Янни, когда ты ел в последний раз?

Господи, я даже вспомнить не мог и погрузился в раздумья... Я не имел ни малейшего понятия, в какой день это было. Мистер Лэндон поднялся.

— Пойду посмотрю, что можно найти. — Он направился в кухню.

Бог мой, какой абсурд. Я изумленно покачал головой, потер лицо и издал прозвучавший безумно смешок.

— Просто нереально. Не верится, что я сижу рядом с вами, а Алан Лэндон только что предложил мне поесть. Без понятия, чем я такое заслужил. Или где-то спрятана камера шоу «Подстава»?

Эндрю фыркнул.

— Никаких камер. Они всего лишь мои родители. Спэнсер говорил, тебе требуется помощь. Я помог.

Миссис Лэндон опустила ладонь на мою руку.

— Янни, хочу тебе кое-что сказать. Я пережила то же, что и ты. Случилось это задолго до того, как я встретила Алана. Вообще-то именно Алан помог мне бросить первого мужа.

Все, что мне удалось сделать, — это вытаращить глаза.

Она расплылась в теплой, материнской улыбке, из-за чего заныло в груди, и я вспомнил о матери. Еще одна потеря, мысли о которой невыносимы.

— Мне знакомы страх и безнадежность, которые ты чувствуешь. Истощение, которое ощущаешь всем своим нутром. Я ощущала то же самое. Ты справишься, если позволишь тебе помочь.

Я вновь разрыдался. Она понимала, через что я прошел. Просто описала лучше, чем удалось бы мне.

Миссис Лэндон продолжила:

— Я состою в совете директоров фонда «Акация» — центре для мужчин и женщин, переживших подобные ситуации. Мы помогаем людям вникнуть в их законные права. Помогаем с полицейскими разбирательствами. Помогаем вновь встать на ноги, найти жилье и место работы.

Мистер Лэндон вернулся с подносом в руках. Сидя в другом конце комнаты, я почуял запах съестного.

— Что осталось, — объявил он и поставил передо мной поднос.

На тарелке была мексиканская говядина с рисом, овощами и хлебцами. Пока ел, я игнорировал жалость на их лицах. Лэнс всегда привередничал в вопросе, чем мне позволено питаться. А последний месяц я прожил в приюте без денег и пищи. Мне везло, если за день я видел хотя бы какие-то объедки. Боже, я никогда не ел ничего вкуснее и заглотил чересчур много, желудок грозился взорваться. Закончив, я откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Меня охватили облегчение, вина и стыд.

А потом до меня дошло, что я не дождался разрешения... О боже.

— Простите, — запаниковав, протараторил я.

— За что? Идем, — поднимаясь, произнес мистер Лэндон и ждал, что я тоже встану. — Можешь поспать в гостевой, а за завтраком решим, что делать.

Не желая больше лицезреть жалость и не желая никого злить, я подобрал сумку и с опущенной вниз головой покорно последовал за мистером Лэндоном, не видел ничего, кроме шедших передо мной ног в ботинках. Он распахнул дверь, включил свет и отошел в сторонку.

— Это гостевая комната с собственной ванной. Пользуйся всем, чем нужно. Выспись как следует, увидимся за завтраком. Есть пожелания? Хелен наверняка будет настаивать на йогурте и фруктах, но я могу приготовить яичницу с беконом.

Держа сумку перед собой, я сделал шаг в комнату. Как странно. Сегодняшний день перешел из режима выживания в кошмар, в сумеречную зону. В смысле я стоял в самом роскошном доме из мною виденных, меня накормили горячей пищей, у меня появилась не похожая на грязную раскладушку постель. У меня появилась собственная ванная комната, и мне только что предложили завтрак. А предлагал долбаный Алан Лэндон.

— Я не жду ничего особенного... Вы и без того много сделали.

Он попытался радостно улыбнуться, но под улыбкой скрывалась печаль.

— Ладно. Если что-то понадобится, мы с Хелен наверху. Просто крикни. Никаких проблем. Доброй ночи, Янни.

Он закрыл дверь, тихий щелчок замка напугал. Неспешно я приблизился к кровати и осмотрел громадную комнату. Постель размера куин-сайз благодаря белому одеялу и подушкам походила на пушистое облако. Белые занавески сочетались с кроватью, а стены были галечно-коричневыми. Одну из стен задекорировали причудливыми тарелками. Либо у Лэндонов безупречный вкус, либо дизайнер ободрал их как липку.

Опустив глаза на ковер, я обратил внимание на свои грязные ботинки и, чтоб еще больше не заляпать плюшевое ковровое покрытие, по-быстрому разулся. Потом заметил замызганные носки и тоже стянул, и обнаружил грязь на ступнях.

О боже.

Я испоганю ковер. Я подбежал к первой двери — гардеробная, толкнул следующую дверь, и там обнаружилась ванная комната. Я включил воду, как можно скорее разделся и, особо не заботясь о температуре воды, намылил все тело: лицо, руки, торс, шею. Я даже волосы мылом помыл, судорожно раздирая кожу головы. Ноги я отмыл, но грязь на ступнях будто въелась. Опустившись на пол, я принялся терзать ступни, но так и не сумел отмыть.

Никогда мне не стать чистым.

Я даже не понимал, что плакал, как вдруг внутри все начало гореть от нехватки кислорода. Я резко втянул воздух и всхлипнул. Я сидел на коленях под водяными струями и рыдал из-за всего, что болело, из-за всего, что потеряно. Я рыдал из-за всего, что у меня отобрали: достоинству, гордости, самооценке.

Оплакивал человека, которым был раньше. Потому что его больше не существовало. У меня отняли невинность, юность. Я чувствовал себя стариком. Мне был всего двадцать один год, а казалось, будто я прожил лет сто.

Я очень-очень устал. Меня разодрали в клочья. Я боролся за все, что имел, и проиграл. Все, что я мог, — это рыдать. Вскоре слез больше не осталось, и я припомнил, где находился.

В конце концов, я поднялся и выключил воду. Вытерся и уткнулся лицом в мягкое теплое полотенце. Простецкие вещи воспринимаются как должное, пока ты не окажешься на улице ни с чем. Я скучал по полотенцам. «Глупо думать об этом в такое время».

Я сообразил, что у меня нет чистой одежды.

В нестираной одежде я не смогу как следует выспаться в чудесной постели. И голым, разумеется, спать не стану. Я сомневался, что вообще когда-то стану... Я подобрал снятые вещи и осмотрел. Я и не знал, что они в таком состоянии. Казалось, у меня все отлично...

В обернутом вокруг талии полотенце я вернулся в комнату, надеясь, что сменные вещи окажутся чище, и на краешке постели заметил сложенные аккуратной стопкой вещи.

Наверно, мистер или миссис Лэндон положили их сюда, пока я был в душе.

Интересно, они слышали мои рыдания?

Оставленная одежда — спортивные штаны, футболка и кофта с длинным рукавом. Вещи явно кому-то принадлежали, их любили и носили, а теперь они стали не нужны. Многозначительность от меня не ускользнула.

Я резво оделся, наслаждаясь чистой и теплой тканью. Забрался в кровать вместе с сумкой. Натянул одеяло до ушей. Я слишком вымотался, чтоб размышлять о нереальности случившегося.

Слезы уже высохли, но вот сердце по-прежнему болело. Как и каждую ночь за прошедший месяц, я лег спать с прижатой к себе сумкой, закрыл глаза и старался не паниковать. Снова и снова я себе внушал, что был здесь в безопасности.

«Я здесь в безопасности. Я здесь в безопасности. Я здесь в безопасности...»

Уснул я с включенным светом.

Глава 2

Проснувшись, целую минуту я не мог понять, где находился. Мне было комфортно, и на меня накатила волна страха, что весь последний месяц оказался сном — будто я не ушел от Лэнса и очнулся в его квартире. Я резко принял сидячее положение, внутри все сжалось. А потом вспомнил...

Огромная ванная комната, роскошная обстановка, тишина... Нет, я определенно не у него дома. Его квартира была холодной и переполненной негативом. Но этот дом совсем другой. Здесь, в этом доме тепла и смеха, царило спокойствие.

Я ночевал в доме Алана и Хелен Лэндонов. Изо всех сил я старался не пугаться. Нереально. На самом деле требовалось словечко получше, чем «нереально».

Обрывки вчерашнего дня промчались в подсознании: Спэнсер, мир вокруг меня рухнул, Эндрю привез меня сюда. Мистер Лэндон меня кормил. Я принял душ, помыл волосы и почистил зубы. Спал без страха, что меня обворуют, изобьют или еще чего похуже. В приютах для бездомных спать лучше, чем на улице, но они далеки от совершенства.

Я понятия не имел, сколько проспал. У меня не было возможности выяснить, который час. Ни часов, ни телефона. В приюте я спал вполглаза и скрывался из вида до того, как кто-нибудь успевал обратить на меня внимание. Обычно я отслеживал время по часам в магазинах. А еще можно угадывать время по расположению солнца, но это казалось неправдоподобным, и я никогда не пробовал.

Сквозь занавески проглядывал яркий солнечный свет. Лэндоны наверняка ждали моего появления. Я умыл лицо и почистил зубы, и у меня не осталось иного выбора, кроме как осмелиться выйти в одежде, которую мне любезно предоставили.

Каждой клеточкой своего тела я чувствовал себя иждивенцем. Я старался игнорировать стыд, мне не хотелось, чтоб кто-нибудь посчитал меня неблагодарным. Поэтому я сложил вещи, вместе с ботинками запихнул в рюкзак и, сделав глубокий вдох, открыл дверь. Коридор пустовал, но из кухни доносились признаки жизни.

Печально, что я так искусно научился определять на слух, в какой части квартиры он находился, и как пройти мимо, чтоб его не потревожить. Я миновал коридор и вскоре пошел на запах.

Кто-то готовил нечто божественно пахнувшее.

И присвистывал, и болтал, и напевал.

Мне почти не хотелось прерывать эти счастливые звуки. Можно было бы весь день стоять за дверью и подслушивать, но укоренившаяся потребность встречаться с судьбой лицом к лицу подтолкнула вперед.

Мистер Лэндон стоял возле плиты, возился со сковородой, полной жареного бекона, и насвистывал под нос, а миссис Лэндон сидела за столом и читала газету. На стойке в хаотичном порядке расставлены кофейные чашки, тарелки, лежала буханка хлеба. Повседневность, беззаботность и полнейшая расслабленность. Никто не нуждался в безупречности и конкретном расположении предметов.

Странно, что я подмечал такую ерунду. Интересно, наступит ли время, когда я перестану замечать? Наступит ли время, когда я перестану дергаться?

— Доброе утро! — увидев меня, сказал мистер Лэндон.

Я вздрогнул, хотя и ждал, что он заговорит. Мистер Лэндон сделал вид, будто ничего не заметил.

Миссис Лэндон кинула взгляд на рюкзак, который я держал словно щит, и по-доброму улыбнулась.

— Янни, хорошо спалось?

— Да, спасибо, — все, что смог ответить я. — И спасибо за одежду. Не знал, что мои вещи были настолько грязными.

— Сегодня можем постирать, — произнесла миссис Лэндон.

— Сначала завтрак. — Мистер Лэндон выложил бекон со сковороды на тарелку, где уже ждал омлет. — Янни, будешь кофе? Сок? Воду?

Миссис Лэндон быстро поднялась.

— Присаживайся за стол, дорогой. Я все принесу.

— Не хочу напрягать, — стиснув рюкзак, сказал я.

Миссис Лэндон посмотрела на мою сумку, и когда мы встретились взглядами, лицо у нее смягчилось. «Она понимает. Она пережила то же, что и я».

— Ты абсолютно не напрягаешь, Янни.

Сев за стол, я положил сумку на колени и, насколько возможно, постарался слиться с интерьером. Мистер и миссис Лэндон сновали по кухне, расставляли на столе тарелки, кофейные чашки и сок, контейнеры с беконом, яичницей и тостами. Во рту скопилась слюна, но трогать я ничего не смел.

Миссис Лэндон разложила приборы, а я инстинктивно их поправил, чтоб они лежали прямо и идеально совпадали с краем стола.

Во мне это прижилось. Сила привычки.

Заметив, что мистер Лэндон за мной наблюдал, я убрал руки от стола и сел на них. Он смущенно улыбнулся и приступил к завтраку, миссис Лэндон сделала то же самое. Но я не шевелился. Дожидался разрешения.

— Ты голоден? — спросил мистер Лэндон и, откусив от омлета, ждал моего ответа.

Я хотел заговорить, но не знал, что именно стоило сказать. Поэтому кивнул.

Миссис Лэндон печально улыбнулась и успокаивающе проговорила:

— Янни, тебе можно поесть.

— Спасибо, — прошептал я, испытав благодарность наряду со стыдом.

Я проигнорировал безмолвную беседу между Лэндонами и сосредоточился на завтраке. Лучше этого омлета я не ел ничего, бекон был вкусным, сок свежевыжатым, а кофе дорогим.

К тому моменту, когда я больше не мог впихнуть в себя ни кусочка, до меня дошло, что мистер и миссис Лэндон давно закончили и ждали меня. Молча я положил нож и вилку, как стрелки, показывавшие на двенадцать и шесть, как он всегда настаивал, и опустил руки на колени.

— Спасибо.

— Понравилось? — поинтересовался мистер Лэндон.

— Очень. — Его жизнерадостность вызвала улыбку.

Он привлекательный мужчина, взрослая версия Эндрю. Была в нем некая мягкость, доброта, и это обнадеживало. Миссис Лэндон ничем не отличалась, правда, была еще грациозной и уверенной в себе, подобно королеве. С легкостью можно понять почему: мистер Лэндон именно так к ней и относился.

— Вы очень добры.

Миссис Лэндон допила кофе.

— Янни, ты не против посидеть со мной в гостиной? Я подумала, мы могли бы поболтать. Не возражаешь?

Обсуждать пережитое мне хотелось меньше всего. От одной только мысли завтрак превратился в тяжелый ком. Я с трудом сглотнул.

— Да. Конечно. — Я глянул на стол и поднялся. Рюкзак грохнулся на пол, но я не обратил на него внимания и начал собирать пустые чашки. — Уберу посуду и тут же к вам присоединюсь.

Она дотронулась до моей руки и остановила.

— Милый, тебе необязательно это делать.

Я резко отдернул руку.

— Простите.

— Нет нужды извиняться. — Мистер Лэндон заканчивал раскладывать тарелки. — Я разберусь.

Хотелось возразить, сказать, что он совершенно не обязан за мной убирать, но открывать рот без позволения желания не было.

Миссис Лэндон поднялась и ласково улыбнулась.

— Тебе станет лучше, если я скажу, что ты сможешь помочь с уборкой после обеда?

Я кивнул и дернул плечами.

— Да.

Она тихонько рассмеялась и указала на дверь в конце кухни.

— Пойдем со мной, Янни.

Я взял рюкзак и послушно последовал за ней, последний раз бросив взгляд на мистера Лэндона, который уже загрузил тарелки в посудомоечную машину. Я присел рядом с миссис Лэндон на тот же самый диван, на котором сидел вчера, и пристроил рюкзак на коленях.

— Я подумала, сегодня мы могли бы обсудить твои пожелания, и какие шаги ты хотел бы предпринять, — начала миссис Лэндон.

— Мои пожелания? — Я покачал головой. — Нет у меня никаких пожеланий. Я ничего не жду. Вы и так чересчур великодушны, вряд ли мне удастся расплатиться.

Она терпеливо улыбнулась.

— Тебе не за что расплачиваться. Я говорю о шагах, которые ты хотел бы предпринять, чтоб найти место для проживания, работу на полставки, продолжить обучение. О твоем будущем, Янни. Чего ты хочешь в будущем?

Я охнул. Столько всего нужно разложить в голове.

— Я сосредоточился на том, как прожить очередной день. О будущем особо не раздумывал.

Миссис Лэндон протяжно выдохнула и опустилась на спинку дивана.

— Это самое сложное. Когда состоишь в отношениях, из которых не выбраться, наподобие тех, что были у тебя и меня, тебя не только лишают свободы и самоуважения. Тебя лишают ощущения того, кем ты являешься, твоей личности. Твоих мечтаний, твоих стремлений. У тебя отбирают все.

Силясь сдержать слезы, я кивнул. «Она понимает. Она пережила то же, что и я».

— Все.

Миссис Лэндон похлопала меня по колену.

— Но ты можешь все вернуть, Янни. Ты вернешь контроль. Жизнь твоя. С этого момента ты сам принимаешь решения. Знаю, сейчас это пугает и ошеломляет. Но я буду рядом и помогу. Этим и занимается фонд «Акация». Мы поможем тебе встать на ноги.

— Это действительно пугает.

— Даже адски ужасает. — Миссис Лэндон вздернула подбородок. — Но знаешь что? Тебе хватит сил и храбрости, чтоб через это пройти. Я говорю не просто так, Янни, и не цитирую бредятину из брошюрки. — Она взяла меня за руку. — Ты отважно решил от него уйти и ушел. Могу объяснить почему. Потому что ты сказал: «Хватит». Ты сказал, что хочешь лучшего. И ты заслуживаешь лучшего. Ты заслуживаешь не бояться. И жить без страха.

Часто заморгав, я тормознул слезы.

— Я больше не хотел быть тем человеком.

У миссис Лэндон тоже слезились глаза.

— Потому что ты заслуживаешь лучшего.

Мне стоило огромных усилий глубоко вздохнуть и кивнуть.

Она глубоко вдохнула через нос и приподняла подбородок. Было в этом некое неповиновение, неприступность. Ее глаза рассказывали интенсивную историю из прошлого и пылали огнем, что уничтожил местечко, о существовании которого знали далеко не все.

— Дальше, — продолжила она изменившимся тоном, словно начался второй акт. — Что ты планируешь делать с Лэнсом?

Услышав его имя, я отпрянул.

— Н-н-ничего.

Миссис Лэндон стиснула мою руку.

— Ты говорил, что подал на судебный запрет. Он привлек Спэнсера, чтоб тебя найти, а значит, запрет нарушил.

— Клочок бумажки никогда его не остановит.

— Если хочешь на него заявить, могу отвезти тебя в полицейский участок.

Я покачал головой.

— Не знаю...

— Ты не обязан, Янни. Я бы никогда не стала на тебя давить.

— Но считаете, что стоит.

Она сделала еще один глубокий вдох.

— Да.

— И что это даст? Его ничем не остановишь.

— Может, и так. Но в таком случае у полиции будет картинка происходящего. Если ты на него заявишь, его имя будет фигурировать в протоколе. Если вдруг он поступит так с кем-то еще, они уже будут в курсе его репутации.

Я стрельнул в нее глазами. «Разве это может случиться еще с кем-то?»

Она кивнула и похлопала меня по руке.

— Подумай. Принимать решение сейчас нужды нет.

Кстати о решениях.

— Надо позвонить в «Пол», спросить, можно ли взять отсрочку, или отчислиться...

Миссис Лэндон нахмурилась.

— Нельзя туда возвращаться, — пояснил я. — Спэнсер сумел меня отыскать, а значит, и он смог бы.

— Спэнсер заверил, что ничего не сообщал.

— Знаю.

— Но школа слишком близко?

Я кивнул. «Она поняла».

— Тогда мы подыщем другую школу. Через фонд мы сумеем подобрать место работы с предоставлением жилья, но спешить нам некуда. Смысл в том, что как только мы найдем место для проживания, сможем найти поблизости и школу.

Точно. Будущее.

— Знаю, это устрашает, но и будоражит, да? Новое начало. Новая жизнь.

Я зациклился на потрясении.

— Конечно.

Миссис Лэндон многозначительно на меня посмотрела.

— Янни, фонд предоставляет такие услуги, как терапия и консультативная помощь. Это необязательно, но я бы рекомендовала. Ты пережил настоящий ад, и я считаю, советы с профессиональной точки зрения пошли бы тебе на пользу. О физических аспектах мы сможем позаботиться, но не стоит забывать о ментальных и психологических.

Я едва заметно кивнул, меня захлестывали эмоции и количество полученной информации. Все двигалось в правильном направлении, но слишком быстро.

— Ладно, хватит о трудностях, — произнесла миссис Лэндон. — Давай забросим в стирку твои вещи. У меня отложена кое-какая одежда для «Гудвилла¹». На днях я перетрясла наш гардероб на предмет вещей, которые мы уже давненько не носим. Уверена, мы сможем что-нибудь подобрать. — Она просияла. — У нас есть кинотеатр и коллекция классических фильмов, которая могла бы составить конкуренцию библиотеке Би-би-си. Ни один вечер пятницы в доме Лэндонов не проходит без кинопоказа.

Несмотря на противоречивые эмоции, я улыбнулся. А еще подразумевалось, что мне было где переночевать.

— Отлично.

Миссис Лэндон встала.

— Идем. Давай отсортируем одежду.

Я прошел за ней в прачечную, где она показала, как пользоваться стиральной машинкой, потом продемонстрировала коллекцию дисков, а сама занялась изучением сумки с вещами, выискивая те, что могли бы мне подойти. Она не шутила про коллекцию фильмов, что могла бы посоперничать с Би-би-си. Здесь были целые ряды фильмов и театральных представлений, от Орсона Уэллса и Чарли Чаплина до Эррола Флинна и Хамфри Богарта. Великие театральные люди тоже имели место. Причем так много, что если Британский театр вдруг лишится своих архивов, вполне можно обратиться за помощью к Лэндонам. Я обожал Шекспира, но свое сердце отдал немому кино.

Дыхание перехватило, когда я заметил фильм Карла Теодора Дрейера 1928 года «Страсти Жанны д’Арк». Я его вытащил и провел пальцами по обложке. Это шедевр.

— Значит, говоря про любовь к классике, ты не шутил. — Раздавшийся голос мистера Лэндона меня перепугал. Он вздрогнул, но быстро спрятал реакцию за улыбкой. — У тебя безупречный вкус.

— О да, — сказал я и, перевернув диск, посмотрел на заднюю часть обложки. Ждал, пока сердце перестанет барабанить. — Гениальная кинематография.

— Намного опережала свое время.

— Правда.

Улыбнувшись, мистер Лэндон покачал головой.

— Знаешь, как бы мы ни старались привить детям любовь к классике, их пристрастия никогда не совпадали с нашими. Думаю, под классикой Эндрю понимает «Бегущего по лезвию».

Я хмыкнул.

— Наверно, это логично.

Он ухмыльнулся.

— Ну да. Хелен просила передать, что одежда, о которой она упоминала, в гостиной.

— Спасибо.

Мистер Лэндон остановился возле двери.

— И захвати диск. Проведем сегодня вечер сногсшибательного кино! — Он драматично взмахнул рукой, словно произнес реплику на Бродвее, и, насвистывая мотивчик, испарился в коридоре.

Ну как он мог не нравиться? От него исходила позитивная энергетика, а я как-то читал, что актеры, с которыми он работал, любили находиться рядом с ним именно по этой причине.

Хотя у меня все было несколько иначе. Рядом с ним я чувствовал себя в безопасности. Я чувствовал себя в безопасности в этом доме. А это о многом говорило.

Я взял еще и «Гамлета» Лоренса Оливье и осмелился вернуться в гостиную. Из огромной сумки миссис Лэндон вытаскивала сложенную одежду, разворачивала и складывала в кучу на диване.

Я показал, какие фильмы выбрал, и она лучезарно улыбнулась.

— У тебя безупречный вкус.

Я улыбнулся.

— Так же сказал мистер Лэндон.

— Только тот, кто способен оценить искусство актерской игры, смог бы выбрать эти два фильма.

На душе потеплело, и я испытал нечто похожее на гордость. На миг я позволил себе насладиться этой эмоцией, а потом заметил сложенные рубашки и брюки.

— Как много всего.

Она махнула рукой.

— Я покупаю одежду для Алана, пытаюсь привить чувство стиля, но это бесполезно. Он — безнадежный случай.

— Я все слышал, — откуда-то из коридора прокричал мистер Лэндон.

Миссис Лэндон рассмеялась.

— Это правда. — Она подняла желтый вязаный свитер. — Например, вот это обошлось в кругленькую сумму, но он его не носил. Теперь я ничего ему не покупаю.

— У меня больше одежды, чем в мужском отделе «Блумингдейла²», — донесся из коридора ответ.

Миссис Лэндон закатила глаза, а я улыбнулся.

— Чудесный цвет, — кивнув на свитер, сказал я.

Она протянула его мне.

— Он — твой. Можешь забрать все. Все, что ты не возьмешь, отправится в фонд или в «Гудвилл». Тот, кому нужны вещи, сможет их получить. — Она вытащила розово-пурпурный шелк. — Это было моим. Ничего плохого, вышел из моды. Все-таки стоит приобретать классические вещи, а не гнаться за трендами...

Миссис Лэндон отложила шелковую вещицу в сторонку, а я не отрываясь на нее таращился. Она была сочной и, судя по виду, невероятно мягкой. Миссис Лэндон проследила мой взгляд и протянула мне вещицу.

— Можешь взять, если хочешь.

— Я... — Я покачал головой. — Я не ношу женскую одежду. В самом деле. В этом нет ничего плохого, просто...

Она все еще протягивала вещицу и дерзко улыбалась.

— Прикоснись. Это великолепно.

У меня в руках словно оказалась вода. Гладкая, холодная, роскошная. Миссис Лэндон за мной наблюдала, и не имело смысла скрывать свою реакцию. Улыбка меня выдала.

— Потрясающе.

— Верно, — как бы вскользь сказала она, словно обсуждалось не мое наслаждение тем, что я щупал женскую вещицу. — По идее это жакет наподобие шали. Если хочешь, можешь носить как халат.

Я приподнял вещицу, длина доходила мне до бедер. Длинные колоколообразные рукава, сама по себе она яркая, розово-пурпурная. Я не мог представить, что надену эту вещь в людное место, но в приватной обстановке...

Глупо считать, что я когда-нибудь окажусь в таком месте, где смогу это носить. У меня никогда не было собственной комнаты, не говоря уж об уединенности, и четкое понимание убило всякую надежду, которая только начала формироваться. Хорошее настроение как рукой сняло. Я свернул жакет и протянул миссис Лэндон.

— Мне некуда его носить.

Печально улыбнувшись, миссис Лэндон приняла жакет, но быстро оправилась и схватила брюки, вывернула и, приподняв, разглядывала.

— Думаю, их он носил. — А потом, подмигнув, громко зашептала: — Говорил, они чересчур узкие. Тебе могут подойти. Какой у тебя размер? Сорок второй?

— Не знаю. Раньше был сорок четвертый, но джинсы с меня сваливались.

— Дай своему телу время, — сказала она так, будто это неоспоримый факт. — Ты уже давно не питался как следует. Добавь сюда постоянный стресс и различные сложности. Твой организм пережил тяжелейший удар.

Я понятия не имел, что сказать, казалось, миссис Лэндон понимала.

— Как насчет вот этого? — Она показала мне белую футболку.

Мы просмотрели содержимое сумки, и у меня оказалась половина гардероба. Кое-какие вещи вряд ли мне подойдут, но любая одежда была лучше, чем никакой. Наверно, мы провозились около часа, медленно перебирали вещи, а миссис Лэндон рассказывала про каждый предмет одежды, отчего я чувствовал себя все комфортнее, человечнее.

Она объяснила, чем ежедневно занимался фонд «Акация», насколько она загружена, и насколько сильно ей это нравилось. Рассказала истории успеха людей, которым она помогла, что их судьбы схожи с моей, и что они сами выстраивали новую жизнь.

Я помог с обедом. Она велела мне нарезать перец, грибы и огурец для салата, а сама рассказывала истории о том, каким катастрофическим поваром оказался Эндрю. Мы обсудили любимые блюда и рецепты, это было сказочно и вполне нормально.

И замечательно.

Я уже забыл, что такое нормальность.

После обеда я с радостью помог с уборкой. Учитывая их щедрость, это меньшее, что я мог сделать, но еще приятно быть полезным. Когда я вытирал раковину, рядом со мной стояла миссис Лэндон.

— С тех пор, как ее установили, она ни разу не была такой чистой.

Я прыснул со смеху, а в груди расцвела гордость.

— Спасибо.

Она склонила голову и нахмурила брови.

— Все в порядке? Ты недобро смотришь на раковину.

«Я в порядке?» Я сомневался, что когда-нибудь вообще буду в порядке. Но несмотря на то, что я провел в их доме менее суток, мне было здесь гораздо уютнее, чем в любых других местах. Уютно не в плане привлекательных жизненных условий. Мне стало комфортнее с самим собой, и хотя я не решался использовать слово «уверенность», стало абсолютно ясно, что нужно сделать.

— Думаю, стоит пообщаться с полицией, — сказал я. — О том, что он натворил.

Миссис Лэндон расплылась в улыбке, а выражение глаз потеплело.

— Могу тебя отвезти.

До меня дошло, что я крутил полотенце для посуды, поэтому по-быстрому его свернул и положил, а потом, беспокойно двигаясь без возможности остановиться, вытер руки о кухонное полотенце.

— Нервничать и бояться вполне нормально, — ласково зашептала она, а я запихнул руки в карманы. — Я все время буду рядом.

— Это правильный поступок, да? — задал я вопрос.

Миссис Лэндон коснулась моего плеча.

— Его должны остановить.

Я кивнул, но при этом боялся. Да, его должны остановить. Но я сомневался, что на все это мне хватит сил.

Глава 3

Бояться полиции глупо. Я не сделал ничего плохого, но все равно чувствовал себя преступником. На меня смотрели с нескрываемым осуждением, взгляды казались нежеланным прикосновением. Словно он трогал меня без приглашения. По коже бегали мурашки.

По глазам было ясно, о чем они думали. Ни постоянного адреса, ни семьи. Гей. Мужественности ноль. Мне не хватило сил, чтоб его остановить.

Мужчины не подвергались насилию. Они были обидчиками. В их глазах я слабак, избитая жена. Без сомнений, я стану изюминкой парочки приколов, которыми они обменивались во время перерывов на кофе. Но, сказать по правде, домашнее насилие, как и любое насилие, — это ни хрена не смешно.

Когда мы наконец-то разместились в офисе с двумя полицейскими, вещала в основном миссис Лэндон. Говорила она уверенно и по-деловому и даже владела лексикой — верными словами, гарантировавшими действия. С другой стороны от меня сидел мистер Лэндон и успокаивающе обнимал за плечи. Я чувствовал себя ребенком, а не парнем в возрасте двадцати одного года.

В нужное время я кивал, отвечал «да» или «нет». Предоставил информацию о случившемся накануне и написал официальное заявление. Я понимал, что они позвонят Спэнсеру, чтоб выслушать его версию, отчего мне стало плохо. Не хотелось никого втягивать. Я даже себя не хотел втягивать.

Старший полицейский попросил разрешения поговорить с Лэндонами наедине, и меня оставили с женщиной-офицером с темными курчавыми волосами, стянутыми в конский хвост, карими глазами и ямочкой на подбородке. Она уже представлялась, но сейчас ее поведение изменилось.

— Меня зовут детектив Серена Эрнандес. Можешь звать меня Серена. — Она улыбнулась и ровным тоном продолжила: — Ты все сделал правильно, Янни. Это очень смелый шаг.

Я кивнул.

Она дернула подбородком в сторону двери, в которую вышли мистер и миссис Лэндон.

— Кажется, они отличные люди.

— Они такие — да. Они не обязаны мне помогать, но помогли. — Я пожал плечами и опустил взгляд на надетый на мне желтый свитер. — Они дали мне эти вещи. И они меня кормят.

Выражение лица у Серены смягчилось.

Не знаю почему, но казалось, будто мне нужно оправдываться. На нее я смотреть не мог, поэтому говорил, разглядывая лежавшие на коленках руки.

— Я не слабый человек. Вернее, раньше таким не был. Никогда бы не подумал, что со мной может случиться нечто подобное.

— Это не твоя вина, — сказала Серена. Я глянул на нее. — Ты доверился не тому парню.

Я кивнул.

— А потом не мог уйти. У меня ничего не было, а он...

— Вызвал в тебе чувство никчемности, — закончила она.

Я вновь принялся рассматривать руки, а Серена коснулась меня.

— Ты все сделал правильно. Было непросто, но ты справился. У тебя больше храбрости, чем у него. Не забывай.

Я опять поднял взгляд и увидел по ее глазам, что она понимала. «Она пережила то же, что и я».

— Спасибо. Я стараюсь жить одним днем.

— А больше ты ничего сделать и не можешь. Шаг за шагом, вдох за вдохом. И ты все преодолеешь. — Серена многообещающе улыбнулась. — Давай найдем мистера и миссис Лэндон.

Она придержала для меня дверь, и мы прошли по коридору туда, где мистер и миссис Лэндон общались с офицером, с которым покинули комнату допроса. К сожалению, вошли мы в конце беседы. Говорил мистер Лэндон:

— ... умирает от голода, но без разрешения боится начать есть...

Они втроем замерли и посмотрели на меня. Мистер Лэндон выглядел мрачным и расстроенным. Меня убивало, что причина крылась во мне.

Понятия не имею, зачем я сказал то, что сказал. Я проговорил эти слова со странной отрешенностью:

— Только иногда. Мне иногда не позволялось есть. Думаю, ему было больше по душе, чтоб я не знал, чего ожидать. Так страшнее. Я обязан был дождаться разрешения поесть. А иногда он ставил мою тарелку на пол, словно я собака.

Нахмурившись, полицейский вздрогнул. До этого я раздумывал, поверил он мне или нет. Сейчас он вроде как пожалел о своих сомнениях. Серена дотронулась до моего плеча, глаза наполнились печалью. И на этом наша встреча завершилась.

В глазах у миссис Лэндон стояли слезы, а мистер Лэндон резво меня обнял.

— Думаю, нам нужны еда на вынос, мороженое и попкорн, — как можно беспечнее сказал он. — Пятничный вечер кино не может пройти без еды на вынос, мороженого и попкорна.

Мы вышли из здания, а мистер Лэндон так и не убрал руки с моих плеч.

— Какое у тебя любимое мороженое? — спросил он, когда мы шагали по парковке.

— Шоколадное.

— У меня тоже! — Он отпер машину. — Хелен, где ближайший «Бен и Джерри»?

Чем, собственно, мы и занялись. Они накупили неимоверное количество китайской еды, лотков с мороженым и упаковок попкорна. Мы все разложили на кухонной стойке. Сказать по-честному, этого хватило бы, чтоб накормить человек десять. Мистер Лэндон вручил мне тарелку и заглянул в глаза.

— Тебе не нужно разрешение, чтобы поесть. Ни в этом доме, ни в другом месте. Пока ты живешь здесь, в любое время дня и ночи можешь брать фрукты, хлеб, молоко, кофе. Что угодно. Если чего-нибудь захочется, не стесняйся. Ладно?

Я кивнул.

— Спасибо.

— Ну-у, — задумчиво протянула миссис Лэндон и взмахнула вилкой. — Кстати о разрешении... Если оказаться за обеденным столом с королевой Англии, тогда я бы подождала кивка.

Мистер Лэндон улыбнулся и наклонил голову.

— Ну конечно.

— Или с Джуди Денч, — добавила миссис Лэндон.

Я переборол улыбку.

— Мне казалось, под королевой Англии вы имели в виду именно ее.

Они зашлись в хохоте, а миссис Лэндон обхватила меня рукой.

— Ты мне нравишься.

Мы пообедали и вместе с мороженым переместились к телевизору для нашего вечера кино. Фильм «Жанна д’Арк» был именно таким, каким я помнил, мороженое божественное, но самое классное, что мы сидели в семейном доме и занимались семейными делами. Они не моя семья — у меня уже давно не было семьи — но на вечер я мог притвориться. Я не имел ни малейшего понятия, на какой срок с ними останусь, поэтому позволил себе пофантазировать.

Когда фильм закончился, а в желудок больше ничего не помещалось, мистер Лэндон предложил посмотреть еще один фильм, но глаза у меня уже слипались. Весь прошедший год я почти не спал — вначале с ним, потом в приюте для бездомных. Часы показывали всего восемь вечера, а я уже клевал носом. Миссис Лэндон собрала пустые тарелки.

— Принести тебе еще чего-нибудь, Янни? — по пути в кухню спросила она.

— Нет, спасибо. Думаю, я пойду спать, — признался я. — Не понимаю, с чего вдруг так устал.

Мистер Лэндон дождался, пока мы останемся одни.

— Ты будешь уставать и будешь нуждаться в отдыхе, — тихо проговорил он. — Помню, когда мы наконец-то избавили Хелен от бывшего, она спала так, будто не спала несколько месяцев. Поэтому, если чувствуешь, что устал, не борись. Это совершенно нормально.

Я тяжело сглотнул. Вряд ли я когда-нибудь привыкну обсуждать такие вопросы повседневным тоном.

— По ощущениям я смог бы проспать неделю. Наверно, помогают полный желудок и чувство безопасности. Так что спасибо.

Он гордо и вместе с тем грустно улыбнулся.

— Пожалуйста.

— Спокойной ночи. — Я поднялся. — Пожалуйста, передайте миссис Лэндон мои пожелания доброй ночи и благодарность.

— Передам. Хороших снов.

Переодевшись и почистив зубы, я уже был вымотан настолько, что практически рухнул в постель. Хоть здесь и надежно, я все равно спал с рюкзаком и с включенным светом.

Маленькими шажками.

***

Следующие несколько дней состояли из сна и встреч в фонде «Акация». Миссис Лэндон захотела, чтоб я отправился с ней и узнал, какие варианты развития событий существовали. Она держала меня за руку, когда я позвонил в «Пол» и попросил академический отпуск до тех пор, пока не решу, чем хочу заняться. Миссис Лэндон не хотела, чтоб я бросал школу и актерскую игру, но и ограничивать меня ультиматумом или предельными сроками тоже не хотела, и, честно сказать, после звонка мне стало легче.

— Тебе нужно уделить внимание здоровью. Физическому и психологическому.

Она показала список вариантов проживания, хотя и сомневалась, что мне что-нибудь подойдет. Все дома, куда прямо сейчас можно было переехать, — это реабилитационные центры для людей из ЛГБТКИ-сообщества, которые пытались встать на ноги. Для людей, которым помогал фонд «Акация» после того, как их выкинули из собственных домов или насиловали и избивали.

Для точно таких же людей, как я.

— У меня нет любимчиков, — произнесла миссис Лэндон, просматривая варианты проживания. — Но — и только если захочешь — давай на какое-то время ты останешься с нами? Это не навсегда, но у нас есть комната, а рядом с тобой так приятно находиться.

Я охнул.

— Может, всего на несколько недель. Я уже придумала, где ты мог бы жить. Жилье близко расположено к школе исполнительских искусств, а еще к кафе и ресторанам, где можно подрабатывать. Оно подойдет тебе лучше, чем вот эти. — Она кивнула на список. — Все наши дома находятся недалеко от колледжей и торговых точек, потому что большинство наших клиентов — молодые люди. А тот, о котором я думаю, идеально тебе подойдет.

Я не знал, что ответить.

— Ты когда-нибудь слышал о лос-анджелесской школе исполнительских искусств?

— Да, безусловно. Невероятная школа. Но я не потяну оплату. «Пол» я оплачивал теми деньгами, что зарабатывал в кафе. У меня было всего несколько смен в неделю. Живя в приюте, я тратил зарплату на обучение и продукты.

Она сочувственно улыбнулась.

— Нечасто я пользуюсь своим именем или авторитетом, чтоб дернуть за нужные ниточки. Но разве ты забыл, кто я такая?

Я рассмеялся над ее наигранным негодованием.

— И если моего имени недостаточно, я пересплю с директором.

Глаза у меня чуть не вывалились из орбит, а она закатилась смехом.

— Школа исполнительских искусств — гордость и радость Алана. Он управляет школой уже пятнадцать лет.

Я приложил руку к сердцу, по-прежнему пребывая в шоке от комментария про «переспать».

— Слава богу.

Потешаясь над моей реакцией, она вновь расхохоталась.

— Янни, дорогой мой. Ты милейший ребенок.

Боже мой. Небольшая школа занимала лидирующую позицию, оттуда выпустились несколько актеров, впоследствии взявших престижные награды. Даже в самых безумных мечтах не мог себе представить... Информация не укладывалась в голове, а один вопрос так и напрашивался:

— Зачем вы это делаете? Не хочу показаться неблагодарным, потому что я очень благодарен за все, что вы с мистером Лэндоном сделали. Но почему я? Не может же быть дело только в том, что Эндрю и Спэнсер подкинули меня к вам на порог. Уже на следующий день вы могли бы отвезти меня в любое из свободных мест для проживания и пожелать удачи, и этого было бы вполне достаточно, но...

Миссис Лэндон пристально меня разглядывала, бумаги позабыты.

— Ты напомнил мне меня. Ты — это я. Тридцать лет назад я была на твоем месте. Сломленная душа, мечтавшая о сцене. Но в те моменты, когда у тебя не было никого, у меня был Алан, и он спас мне жизнь. В прямом смысле, если б не он, сегодня я бы здесь не сидела. Поэтому, как могу, я расплачиваюсь. И если это означает, что придется стать чьим-то Аланом, я стану.

— Значит, это что-то вроде вселенской бухгалтерской книги? — предположил я.

— Вот именно! И через несколько лет, когда ты станешь успешным актером и будешь жить с прекрасным мужчиной, сможешь отплатить вселенной.

Я засмеялся.

— На данный момент оба пункта кажутся маловероятными.

— Ты можешь заполучить все или не получить ничего. Тебе решать. Выбор за тобой.

Я призадумался, и при мысли, что у меня имелась свобода выбора, по телу пробежала дрожь.

— Кстати о выборе, — продолжила миссис Лэндон, — ты подумал насчет терапии и консультативной помощи?

Волна возбуждения, захватившая меня при мысли, что я вернул себе контроль, вызвала улыбку. Как бы ни было страшно, я знал, что это пойдет на пользу.

— Да, подумал. Я хотел бы попробовать.

К моменту ухода из офиса у меня уже был назначен сеанс с психоаналитиком, мы спланировали ужин, а мистер Лэндон попросил меня прочесть сценарий его последней сценической адаптации. И они хотели, чтоб я остался с ними еще на пару недель. Спустя всего несколько дней при помощи Лэндонов я уже делал огромные шаги в верном направлении.

Впервые за долгое время в груди что-то начало расцветать. Не хотелось забегать вперед, но это «что-то» походило на надежду.

Глава 4

Психоаналитик по имени Патрис Клэр могла бы зарабатывать на жизнь пародиями на Вупи Голдберг. У них была идентичная внешность, манера разговора, улыбка. Она была открытой и доброй, и с первой секунды знакомства мне стало с ней комфортно.

Обычно с незнакомцами мне не бывало комфортно, особенно с теми, кто меня тщательно изучал. Но что-то меня успокаивало. У Патрис сложились отличные профессиональные отношения с миссис Лэндон, а я доверял ее суждениям о характере.

Патрис завалила меня вопросами о жизни, семье, детстве, к чему я внутренне готовился. Но потом она спросила, что бы мне хотелось вынести из наших встреч.

— Не знаю, — ответил я.

— Давай поставим перед собой цели. Чего бы тебе хотелось через неделю, через год, через три года, через десять лет?

— Миссис Лэндон спрашивала о том же. И я ответил, что не позволял себе так далеко заглядывать в будущее. Я вроде как забыл, кем являюсь. Но с того момента задумался. Я хочу того, что есть у миссис Лэндон. Не в плане денег или жилища. — Я пожал плечами. — Хочу жить, как она: быть счастливым и здоровым, быть с любимым человеком, который будет знать, через что я прошел, и не станет осуждать. Но ради самого себя я обязан принять свое прошлое без страха и стыда.

— Замечательная долгосрочная цель. Не сомневаюсь, ты сможешь ее достичь. Что насчет краткосрочных целей? Каким станет твой следующий шаг?

— Миссис Лэндон хочет поселить меня неподалеку от актерской школы. Я в восторге. Знаете, новый старт и всякое такое. Я искренне благодарен Лэндонам, правда, но мне хочется независимости. Хочу встать на ноги. Во всяком случае, хочу попробовать.

Патрис улыбнулась.

— Желание вернуть свою жизнь совершенно естественное. Уверена, Лэндоны знают, насколько ты благодарен.

— Надеюсь. То есть я говорил, но кажется, будто этого недостаточно.

Патрис подалась вперед и с материнской улыбкой прошептала:

— Янни, они знают.

Непонятно почему, но мне стало лучше. Не хотелось разочаровывать людей, которые по-доброму ко мне отнеслись.

— Самое сложное — это пережитая тобой изоляция. Ты наконец-то свободен, обретаешь независимость, что не совсем удовлетворительно, потому что связь с прежней жизнью потеряна.

Я кивнул.

— Вот именно. Я лишился семьи и друзей. То есть семьи я лишился до... него... но друзей... Знаете, это больно.

— Ты можешь с ними связаться?

— С семьей? — Я покачал головой. — Нет. В детстве я боялся того, кем был, потому что они против геев. А когда я открыл правду... Ну они очень доходчиво объяснили, что в их доме меня видеть не хотят.

Она моргнула, и до меня дошло, что рано или поздно к этой теме мы вернемся.

— Что насчет друзей?

Я сделал глубокий вдох.

— Может быть.

— Но ты считаешь, что придется объясняться и извиняться.

— Да. И я не против, но...

— Но к этому эмоциональному барьеру ты не готов.

Я кивнул.

— Мы не очень долго были знакомы. По-настоящему я их не знал.

— У тебя появятся новые друзья.

— Со временем — наверно.

— Почему ты так говоришь?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Сейчас это кажется недосягаемым.

— Словно ты у подножия горы, на которую нужно взойти, — уточнила Патрис.

Я улыбнулся.

— Вы понимаете?

— Я помогла многим людям, пережившим то же, что и ты.

— Думаю, это заметно.

Патрис тихонько хмыкнула.

— Время сеанса подошло к концу. Очень рада с тобой познакомиться.

— Я тоже.

— Янни, хочу, чтоб ты кое о чем подумал. Если появится возможность оказаться в общественном месте, но только если тебя устроит, выйди из дома и пообщайся с людьми. Это поможет снова почувствовать себя частью общества. Но маленькими дозами. Полчаса на этой неделе, чуть дольше — на следующей. Как тебе?

— Наверно, нормально. Хотя вряд ли Лэндоны захотят со мной нянчиться.

— Здесь дело не в «нянчиться». Достаточно быстрой прогулки до магазина.

— На днях мы ходили за покупками. Купили мороженое.

— Превосходно. На этой неделе попробуй еще раз. Разумеется, не делай ничего такого, что доставляет тебе неудобства. И если на этой неделе ты не готов, это тоже вполне нормально.

Я протяжно выдохнул, кивнул и пообещал встретиться с ней на следующей неделе. Как ни странно, мне этого хотелось.

Неделю спустя Патрис тепло меня поприветствовала.

— Как прошла неделя? Ты подстригся?

— Довольно неплохо, — признал я. — Вообще-то отлично. Мистер Лэндон водил меня к парикмахеру. — На макушке черные кудрявые волосы остались длинными, но, по крайней мере, бока стали аккуратнее. — Было здорово.

— Все еще живешь с Лэндонами?

— Да. Они очень добры. Иногда мне приходится себе напоминать, что это временно. Им вроде бы нравится, что я с ними живу.

Патрис улыбнулась.

— По работе я знакома с Лэндонами лет двадцать. Если ты до сих пор там живешь, значит, им так хочется. — Потом торопливо добавила: — Но я не хочу сказать, что твой отъезд будет для них желанен.

Я засмеялся.

— Я понял, о чем вы. Миссис Лэндон надеется, что я смогу получить место в доме возле актерской школы.

— Сколько ждать?

— Она считает, несколько недель. — Я не смог совладать с улыбкой, что растягивала губы.

Патрис улыбнулась в ответ.

— Хорошие новости. — Затем она вернулась к делу: — Значит, на этой неделе ты начал привыкать к социальному взаимодействию?

— Да. — Я провел рукой по недавно подстриженным волосам. — Сходил к парикмахеру. Домой приезжали Эндрю и Сара — дети мистера и миссис Лэндон.

— Да, я их знаю.

— Они побыли со мной. Они очень классные. И мы с миссис Лэндон опять ходили в магазин. Покупали мне кое-какие вещи.

— Например, какие?

Я пожал плечами.

— Нижнее белье. И все в том же духе.

— Наверно, здорово вновь обзавестись вещами.

Невозможно выразить словами, насколько здорово.

— Да. Я веду учет их трат. Хочу однажды вернуть долг. Не знаю как, но верну.

Патрис с намеком на гордость улыбнулась.

— Похоже на цель.

— Да.

С минуту она меня разглядывала.

— Как себя чувствуешь, Янни?

— Хорошо. Лучше, чем за весь прошедший год. Сейчас я питаюсь и сплю лучше, чем бывало раньше, и это поднимает настроение. У меня... не знаю... позитивные ощущения в отношении будущего. Это очень приятное чувство.

Патрис дала мне домашнее задание на неделю, включавшее в себя написание заметок, но в основном умственное. Она подарила мне записную книжку наподобие тетради, что была у меня в школе, и хотела, чтоб я записывал мысли, размышления и эмоции. Ведение дневника отлично помогало не сбиться с пути, ей хотелось, чтоб в отношении выходов в люди я мыслил дальновидно.

Я часто обдумывал ее слова. И когда в пятницу вечером приехал Эндрю, я был безумно рад его видеть. Одет он был в серые брюки и серо-розовый свитер с ромбиками. Он и так очень привлекательный, а когда улыбался, становился очень похож на отца.

— Классно выглядишь! — сказал Эндрю, как только меня увидел.

Я не сомневался, что после душа и в чистых вещах выглядел лучше, чем в нашу первую встречу. Но все-таки с тех пор мы уже виделись.

— Ты видел меня пару дней назад, — произнес я. — Вряд ли я сильно изменился.

— Янни, даже в сравнении со вчерашним днем ты смотришься на миллион долларов.

— Твои родители хорошо меня одевают, — проговорил я и опустил взгляд на свой наряд. Если Эндрю и признал вещи отца, то никак не выдал. — И хорошо кормят.

— Отец?

Я фыркнул.

— Да. Ему нравится, когда я ем.

Эндрю ухмыльнулся.

— Похоже на него. Но да, жизнь с моими родителями идет тебе на пользу.

— Они очаровательны. Нужно поблагодарить Спэнсера.

— Не стоит благодарности. Кстати, Спэнсер передает привет.

— И от меня передай привет и спасибо за то, что он сделал.

— Передам. — Эндрю тепло улыбнулся. — Родители здесь?

— Нет, еще на работе.

Он хлопнул в ладоши и хмыкнул.

— Значит, ты можешь сознаться. Они сводят тебя с ума?

— Нет! Абсолютно нет.

— И не заставляют тебя читать в гостиной сценарии и импровизировать?

— Ну, может, пару раз и было...

— Так и знал!

— Но мне нравится! — со смешком сказал я. — Честно!

Он откинул голову назад и простонал.

— Я и забыл! Еще один актер!

Теперь я захохотал.

— Твой отец рассказывал, что вы с сестрой так и не заразились актерством.

— Нет! Ни за что!

Классно пообщаться с человеком почти моего возраста. Мне нравилось проводить время с родителями Эндрю, но на ум пришли слова Патрис о новых друзьях. По сути, дело даже не в том, что он был моим ровесником, а его родители — нет. Просто хотелось общения с новым человеком.

И мы общались. Эндрю рассказывал о работе, что, мягко выражаясь, интересно. Он рисовал анимационные борды для «Юниверсал», вряд ли можно отыскать что-то круче цифровой графики.

Мы сидели за кухонным островком. Я разложил по тарелкам остатки макарон и рассказывал Эндрю о прошедшей неделе, что его мать надеялась подыскать мне место в доме и вернуть в школу.

— Потрясающе! — с набитым ртом сказал он и указал вилкой на тарелку с паститсио. — А это очень вкусно.

— Семейный рецепт, — пояснил я. — Приготовил для твоих родителей.

Он прожевал и задумчиво сглотнул.

— Твоей семьи...?

— Не самая приятная тема для беседы. — Глядя в тарелку, я нахмурился. — Не стоило их упоминать, прости.

— Все абсолютно нормально. Если нет желания, ты не обязан о них говорить.

— Спасибо. Психоаналитик задавала вопросы о том, о чем я давненько не думал, наверно, поэтому они и вспомнились. Обычно мне не нравится об этом говорить. Казалось, они — самое худшее, что со мной случилось, но потом я встретил... его.

— Больше он тебя не потревожит. На следующий день после того, как Спэнсер тебя отыскал, они с Эмилио навестили его на работе. Дали попробовать его собственное лекарство.

Внутри все скрутило, обед того и гляди вырвется наружу.

— Они его избили?

— Нет! — выпалил Эндрю. — Нет, ничего такого. Просто сообщили, что они в курсе его поступков, и пригрозили. Видимо, этого достаточно. Он чуть не обделался.

Я не знал, что и думать.

— Он злился? Он знает, где я?

Эндрю подошел ко мне и дотронулся до плеча.

— Нет. Янни, здесь ты в безопасности. Он ничего не знает. Судя по словам Спэнсера, он не станет тебя искать. Даже пробовать не станет.

Во рту пересохло, я с большим трудом сглотнул.

— Он никогда не прекратит меня искать. Он сам так сказал.

Эндрю, стараясь утешить, погладил меня по спине.

— Он уже прекратил. Он завязал. Мама говорила, ты опять ходил в полицию. Он может быть кем угодно: монстром, мудаком, змеюкой. Но самое главное, что он — трус. Он бы и пяти минут не выдержал в тюрьме, о чем ему известно. Янни, он навсегда исчез из твоей жизни.

Я старался найти в словах Эндрю успокоение, но сомневался, что сумею поверить. Я понимал, что если не сейчас, то в какой-то момент все равно с ним столкнусь. И думать об этом совершенно не хотелось.

— Знаешь что? — сказал Эндрю. — Давай свалим отсюда? Можно прокатиться по центру, купить пива.

— Я... Я не пью.

— Газировки? Господь свидетель, у родителей в доме не бывает газировки. Какой газировки тебе хотелось бы?

Я практически улыбнулся. Я очень давно не пил газировку.

— Корневого пива.

Эндрю взял ключи.

— Супер. Поехали.

Мы доехали до бульвара, где я не бывал целую вечность. В детстве я мечтал сюда приехать, а когда отношениям с родителями пришел конец, первым делом я прибрел сюда. Именно здесь я планировал разбогатеть.

Планировал ровно до тех пор, пока жизнь и он не убедили меня, что этого не произойдет.

Хотя, сидя в машине, было сложно не улыбнуться огням и настроению ЛА. Может, поэтому Эндрю сюда и приехал? Чтоб я увидел городские огни, людей, что жизнь вокруг меня не остановилась?

Мы припарковались возле магазина, но Эндрю пришлось перепарковаться. Он достал двадцать долларов и протянул мне.

— Ничего, если ты сходишь один?

— Конечно. — Хотелось доказать, что я сумею справиться с такой ерундой, как самостоятельный поход в магазин.

И все прошло нормально. Никто не обращал на меня внимания, пока я выискивал желаемое, а кассир даже улыбнулся. Боже, такое повседневное занятие все равно казалось нереальным. Я до смешного волновался. Я взял упаковку корневого пива, а когда вернулся в машину, Эндрю висел на телефоне. Он приложил трубку к груди и посмотрел на меня.

— Спэнсер в кафе неподалеку. Спрашивает, не хотим ли мы присоединиться. Если ты не против.

Вспомнились слова Патрис о том, что нужно больше общаться. Особенно если я чувствовал себя в безопасности. Но Эндрю добавил:

— Он пьет кофе с другом. Чтоб ты знал, там будет еще один человек. С этим парнем я не знаком, но Спэнсер ему доверяет.

Вряд ли мне хотелось встречаться с незнакомцами, зато хотелось отблагодарить Спэнсера. Если он доверял тому мужчине, значит, и я доверюсь.

— Ладно.

Говоря «неподалеку», Эндрю не шутил. Буквально два квартала спустя мы остановились возле небольшой кафешки и побрели внутрь. Спэнсер поднялся и меня поприветствовал. Не знаю, что на меня накатило, но я был так счастлив его видеть, что накинулся с объятиями. Он меня спас. В то время я этого не понимал, зато понимал сейчас.

Думаю, я удивил его больше, чем удивился сам. Мы расселись, и я заметил сидевшего напротив мужчину. Ему, наверно, было чуть за сорок, волосы светлые с проседью, голубые глаза и доброе лицо. На нем тоже был смокинг, и смотрелся он на миллион долларов. Нас по-быстрому друг другу представили, и я узнал, что звали его Питер, а его улыбка вызывала чувство защищенности.

Первым заговорил Спэнсер:

— Янни? Как живется с Лэндонами?

— Лучше быть просто не может. Они самые приятные люди на свете.

— Они сводят его с ума, — добавил Эндрю.

Я расхохотался и рьяно затряс головой.

— Нет-нет. Они очень великодушны. Я всем обязан тебе, Спэнсер. Если б не ты...

Питер вопросительно глянул на Спэнсера, поэтому я затараторил:

— Мой бывший нанял Спэнсера, чтоб меня выследить и... подружиться. Он... плохой человек, и Спэнсер забрал меня к себе. Он меня спас.

Спэнсер застеснялся.

— Насчет этого я не в курсе. Безусловно, я не мог тебя бросить. А приютили тебя родители Эндрю. — Питер таращился на него, поэтому Спэнсер пояснил: — Я лишь сделал то, что казалось правильным.

— Ты хороший человек, Спэнсер, — сказал Питер и, тяжело вздохнув, печально улыбнулся. — Мой бывший точно такой же. Мой бывший... Сегодня вечером подтвердилось, что возвращение ко мне его не интересует.

— Мне жаль, — проговорил Эндрю.

Я жалостливо кивнул, а Питер пожал плечами.

— Ну если он может с легкостью жить дальше, значит, и для меня все должно быть просто. Так ведь?

— Если б так и было, — тихо ответил я.

Питер улыбнулся.

— Верно. В общем, Спэнсер любезно предложил составить мне компанию, за что я благодарен.

Нашу беседу прервала принесшая десерт официантка. Кофе с пирогом — такая повседневная мелочь. Я старался не показывать, что для меня это в диковинку. Припомнил слова мистера Лэндона, что я не нуждался в разрешении поесть. Мне не хотелось, чтоб Спэнсер и Питер решили, что я чудной или больной на голову. Поэтому я взял вилку. Спэнсер и Эндрю игриво спорили о пироге, так что мои колебания и тревожность остались незамеченными.

Я не знал, что сказать, как внести вклад в беседу. Раньше я был раскованным, шумным, стоило мне засмеяться, все тут же начинали улыбаться. Но я уже давно не тот Янни. К счастью, Эндрю завязал разговор о немом кино. Крошечные кусочки информации он наверняка почерпнул от родителей. Но самое поразительное, что Питер глянул на меня и произнес:

— Обожаю немое кино!

— Я тоже! Мне казалось, я единственный, кому оно нравится! Большинство людей, с кем я ходил в актерскую школу, помешаны на Тарантино или Скорсезе. Я в состоянии их оценить, но немое кино мое любимое.

Питер отхлебнул кофе и кивнул.

— Согласен! Описать характеры, изобразить эмоции и настроения и при этом не произнести ни слова — настоящий талант. Современные фильмы этого лишены.

Я пристально на него посмотрел.

— На днях я говорил то же самое отцу Эндрю. Мы смотрели «Жанну д’Арк», обсуждали методики актерской игры и кинематограф.

Питер проглотил кусочек пирога и улыбнулся.

— Давненько я его не смотрел. Но мой фаворит — Чарли Чаплин. Наверно, все его любят. Скорее всего, он самый популярный.

Возможность поговорить о своей страсти за пределами аудитории и дома Лэндонов кружила голову. Я вел взрослую беседу, никто меня не осуждал, и это было круто. Не терпелось поделиться с Патрис. Вскоре чашки и тарелки опустели, и, когда Питер объявил, что ему нужно уходить, я ощутил острый укол печали.

— Спасибо за вечер.

Спэнсер быстро ответил:

— Без проблем.

Они выбрались из кабинки. Питер сказал, что ему было приятно со мной познакомиться, и тут на меня что-то нашло. Понятия не имею, что это такое. Смелость? Глупость? Но слова вылетели сами по себе, я не сумел их тормознуть:

— Если хочешь посмотреть фильм, в Западном Голливуде есть кинотеатр, где крутят немое кино.

Питер явно удивился, тяжело сглотнул и добродушно проговорил:

— Я польщен, но в настоящий момент этого не ищу. Думаю, мне нужно дать своему старому сердцу передышку.

Кровь отлила от лица. Он решил, будто я пригласил его на свидание.

— Я не... — Я покачал головой и в поисках подмоги бросил взгляд на Эндрю. — Я не... О боже.

Пока у меня не случился нервный срыв, Эндрю осторожно коснулся моей руки, но, заговорив, смотрел на Питера.

— Янни не имел в виду свидание.

Я вновь покачал головой и проглотил пирог, превратившийся в ком. Я почувствовал, как в груди растекалась холодная волна паники.

— Нет, я к этому не готов. Честно-честно не готов. Но психоаналитик говорит, что я должен попытаться завести новых друзей. Тебе нравится немое кино, и мне тоже. И я подумал... Даже не знаю, о чем я думал.

Может, он сжалился надо мной или обеспокоился, что я хрупкий маленький ребенок? Я не знал.

— Янни, — ласково проговорил он. — Я с радостью посмотрю с тобой кино. Спэнсер и Эндрю могут присоединиться, если захотят. — Он глянул на Спэнсера и кивнул. — Если ты захочешь. Друзья мне бы сейчас не помешали. Вернее, друзья, попкорн и Чарли Чаплин.

Слава богу. Я кивнул.

— Хорошо.

— Спэнсер может дать тебе мой номер телефона и адрес почты.

— Могу, — согласился Спэнсер и ухмыльнулся.

Питер надел пиджак, попрощался и ушел.

Спэнсер протяжно выдохнул.

— Боже, мне хотелось, чтоб он стал историей успеха.

— Он хороший парень, — дополнил Эндрю.

— Да. Порядочный и честный. Что в наше время редкость.

— За исключением меня. — Эндрю возмущенно фыркнул. — Я честный и порядочный, да?

Спэнсер засмеялся.

— Честный — да. И порядочно непорядочный. В хорошем смысле.

Эндрю бросил Спэнсеру в лицо скомканную салфетку.

— Ты, конечно, выглядишь сексапильно в этом своем смокинге без бабочки и с расстегнутыми пуговицами, но это не дает тебе права говорить такие слова.

Я не вслушивался в игривое подтрунивание, но вдруг уловил свое имя.

— Янни? Ты в порядке?

— Конечно. Ну не совсем. Думаете, мне стоило так делать? Спрашивать Питера, хочет ли он стать друзьями? Кто так поступает за пределами детского сада? Но он вроде неплохой человек. Знаю, видеть людей такими, какие они есть, у меня выходит не очень, но нам нравятся одни и те же фильмы. Никому из моих знакомых не нравится немое кино.

Господи, я чувствовал себя придурком. И ребенком. Питер раза в два меня старше и, естественно, не захочет нянчиться с пареньком, у которого сложностей больше, чем описано в каком-нибудь модном журнале.

Как обычно, у Спэнсера быстро нашелся полный сочувствия ответ.

— Думаю, вы с Питером станете отличными друзьями. Я знаком с Питером всего неделю, но мы много общались. Я задавал кучу личных вопросов, и он всегда был со мной честен. Я был у него дома, сидел в его машине и чувствовал себя на сто процентов комфортно.

Он будто знал, что конкретно стоило сказать.

— Ладно.

— И ты не спрашивал, хочет ли он стать друзьями, — добавил Спэнсер. — Ты спросил, хочет ли он как-нибудь провести вместе время. Именно это и делают друзья. Ты здорово справился.

Тревожность уменьшилась до медленного кипения, и я напомнил себе, что даже маленькие шажки — это все равно шажки вперед.

Заговорил Эндрю:

— Нам лучше уйти. Уже поздно.

Пока мы шагали к машине, Спэнсер спросил, не напряжет ли нас добросить его до дома. И мне пришло в голову, что как раз Спэнсер имел полное право здесь находиться, а я ходил за ними как тень.

— Если вы хотите, я могу... — Я перевел взгляд на дорогу.

Я не совсем понимал, что именно собирался сделать. У меня не было ни денег, ни телефона. Я не мог вызвать такси. Да я даже на автобусе не смог бы доехать.

Эндрю вздохнул и посмотрел на нас поверх крыши машины.

— Может, вы уже сядете в машину?

Я залез на заднее сиденье, позволив Спэнсеру сесть впереди.

— Он всегда вот так вот командует, — обратился ко мне Спэнсер, когда Эндрю уселся в машину. — Не позволяй его ботанским вязаным жилетам тебя обдурить. Он был на обложке «Властных ботаников» и всякое такое.

Эндрю завел машину и уставился на Спэнсера.

— Ненавижу тебя.

Спэнсер взял его за руку и поцеловал костяшки.

— Неправда.

Они явно любили друг друга. За их подтруниваниями и подначиваниями очень приятно наблюдать. Я проигнорировал боль в груди и ощущение тоски.

— Вам стоит перестать вести себя так мило.

— Ну Спэнсер сможет, — невозмутимо заявил Эндрю. — Я же, к сожалению, круглосуточно милый.

Спэнсер засмеялся.

— Правда. Он такой.

Они подбросили меня до дома родителей Эндрю и зашли поздороваться с миссис Лэндон, а я убрал корневое пиво в холодильник. После их ухода мы с миссис Лэндон встретились в кухне.

— Как прошел вечер? — спросила она, словно ей вдруг захотелось посплетничать.

— Весело. Мы с Эндрю как раз добрались до магазина, а Спэнсер был буквально в квартале от нас и пригласил присоединиться. Мы пили кофе и ели пирог.

— Звучит восхитительно.

— Спэнсер — отличный парень и явно влюблен в Эндрю. Вы же знаете этот взгляд?

Миссис Лэндон наклонила голову и улыбнулась.

— Думаю, да.

Разумеется, она знала. Мистер Лэндон каждый день так на нее смотрел.

Я выпалил:

— Я предложил кое-кому посмотреть в кинотеатре немой фильм. А он решил, будто я приглашаю его на свидание. Было так стыдно, и я перепугался, потому что совершенно не это имел в виду. Как и советовала Патрис, я стараюсь вспомнить, как общаться с людьми, а он хороший парень. Его зовут Питер, Спэнсер ему доверяет. Ему, как и мне, нравится немое кино. — Я обхватил голову руками. — Я чуть не умер от смущения. К счастью, Эндрю спас ситуацию.

Миссис Лэндон погладила меня по плечу.

— Что он сказал?

Я поднял на нее глаза. Она улыбалась.

— Кто? Питер или Эндрю?

— Питер.

— Согласился. Но в качестве друзей, — вновь подчеркнул я. — Он только что расстался с парнем. Точнее, бойфренд его бросил. Так что мы — отличная парочка.

Она улыбнулась шире, обняла меня и пожелала спокойной ночи.

Я прошел в свою комнату, принял душ и переоделся в пижаму. Взял рюкзак, забрался в постель, а потом замер.

Для чего продолжать спать с рюкзаком? Безусловно, Лэндоны не станут его воровать. Я опустил его на пол рядом с кроватью и свернулся калачиком в тепле и уюте.

В подсознании вихрем проносились события вечера, и, глядя в потолок, я улыбнулся. Я возвращал себе контроль над жизнью. У меня намечались дружеское не свидание и просмотр немого фильма. Питер не только был прекрасен и умен. Мне показалось, мы могли бы поладить. Как друзья. И пусть я по-прежнему спал с включенным светом, но, закрыв глаза, впервые за долгое время я сумел заснуть с улыбкой на лице и с надеждой в сердце.

Глава 5

Питеру пришлось связаться со Спэнсером, которому пришлось просить Эндрю через мать передать мне сообщение с контактами. А у мистера Лэндона появилось задание.

— Ага! — Выйдя из кабинета, он победоносно держал в руках белую зарядку. — Так и знал, что она у меня есть!

Он протянул мне шнур для старой модели айфона, которая все равно была новее, чем у многих людей.

— Я бесплатно получил модель поновее, и с тех пор телефон лежал в ящике.

Я покрутил трубку в руках.

— Спасибо. Даже не знаю, что сказать.

Мистер Лэндон сделал вид, будто не заметил мою благодарность.

— Он валялся без дела. Спокойно можешь забирать.

Я был признателен и очень польщен его щедростью, но он кое о чем позабыл.

— У меня нет денег, чтоб за него заплатить. Я не могу себе позволить счет или кредит.

— Забавно, что ты об этом упомянул. — Мистер Лэндон силился сдержать улыбку. — Сегодня в школе появилась вакансия. Если хочешь.

— Что? — Я покачал головой. — Нет, я не могу согласиться. Вы и так дали мне слишком много. И сделали слишком много. Все, вы дали мне все.

Он поднял руку, словно успокаивал дикого зверька.

— Работа не роскошная и только на время. Максимум недели на четыре. Кристофер хочет вернуться. Он абсолютно непреклонен. — Мистер Лэндон улыбнулся. — Кристофер работает в школе восемь лет и очень серьезно относится к своей роли уборщика. Но он вывихнул колено, и доктор настоял на отдыхе.

— Уборщика?

— Да, как говорилось ранее, работа не роскошная. Подойдет?

Я лишился дара речи. Видимо, он принял мое замешательство за неуверенность.

— Я подумал, до начала занятий тебе будет полезно чем-нибудь заняться.

— О нет! Вполне подойдет. Просто неожиданно. С удовольствием займусь! Я не погнушаюсь мыть туалеты и полы. — Чем дольше я раздумывал, тем сильнее не терпелось приступить. Я поднял палец и старался не улыбаться. — При одном условии: вы не станете мне платить. Вы и без того дали мне достаточно: одежду, пищу, телефон.

Мистер Лэндон улыбнулся так, будто я его развеселил. Но в хорошем смысле, не покровительственно, словно он нашел мои принципы невероятно симпатичными. Да, я был признателен за все, что они для меня сделали, но становиться иждивенцем не хотелось.

— Тогда как ты расплатишься за телефон?

Я немного сник.

— Я не подумал.

— Как насчет базового оклада? Сможешь рассчитаться за телефон, и я настаиваю, чтоб по меньшей мере раз в неделю ты покупал мне пиццу. Только Хелен не рассказывай. — Он закатил глаза. — Она без конца повторяет, что в моем-то возрасте я обязан есть здоровую пищу.

— По рукам. — Я засмеялся. — Когда приступать?

Мистер Лэндон ухмыльнулся.

— Завтра в семь утра.

***

Приезд с мистером Лэндоном в школу исполнительских искусств — это что-то за пределами мечтаний. Сама по себе школа маленькая, и тогда как весь актерский мир звал ее элитной, Лэндоны назвали бы уютной. Они были очень скромными, а в ЛА подобная черта встречалась до отвращения редко.

Присутствие мистера Лэндона бросалось в глаза в каждом помещении. Он сгусток энергии, жизнь била из него ключом, и люди, находясь рядом с ним, улыбались. Он мог бы жить в тени славы сценической карьеры, зарабатывать смехотворные деньги чтением лекций, выступлениями и советами, которые раздавал бы всему городу подражателей. Но вместо этого он дарил время начинающим актерам, проводил с ними огромное количество часов, помогал оттачивать мастерство и достигать целей.

Мистер Лэндон глянул на меня и улыбнулся.

— Волнуешься?

Подпрыгнув на носочках, я кивнул. Из-за выхода на театральную сцену даже в актерской школе — особенно в актерской школе — сердце разрывалось на части.

Мистер Лэндон усмехнулся и приложил ладонь к груди.

— Чувствуешь? Меня по-прежнему посещает. Каждый раз.

— Правда? Оно никуда не девается?

Он рассмеялся.

— Янни, если оно уйдет, самое время отправляться на покой. Входя в аудиторию или амфитеатр, я всегда испытываю прилив эмоций.

— Захватывает дух, — тихо сказал я. — Подобно тому, когда художник касается кистью чистого холста.

Какое-то время мистер Лэндон молчал, взгляд стал мягче.

— Мальчик мой, ты понимаешь.

Это не вопрос, но я все равно кивнул.

— Хочу заниматься только актерской игрой.

Он сделал вдох. Казалось, мой ответ доставил ему наслаждение.

— Нам лучше войти. Кристофер терпеть не может опоздания. — Хмыкнув, он толкнул дверь, и мы прошли в партер зрительного зала.

— Мистер Лэндон, вы опоздали. — Мужчина оперся на костыли и постучал по часам. — Семь часов пять минут. Вы должны были прийти в семь.

Пока мы шли по проходу, мистер Лэндон взглянул на часы.

— Прости, Кристофер. Я потерял счет времени.

— Меня заменит этот парень? — спросил Кристофер и оглядел меня с головы до ног.

— Да, — ответил мистер Лэндон. — Кристофер, это Янни.

У Кристофера, как я только что выяснил, был синдром Дауна. Невысокого роста, по возрасту — чуть за тридцать, с аккуратно подстриженной бородкой и крепким и теплым рукопожатием.

— Здравствуйте, Кристофер, — улыбнувшись, проговорил я. — Мистер Лэндон сказал, что я буду работать вместо вас, пока ваша нога не заживет.

Кристофер бросил взгляд на костыли.

— Доктор сказал, четыре недели.

— Очень мило с вашей стороны помочь мне войти в курс дела.

Хотелось дать понять, что подсиживать его я не собирался. Хотелось лишь выручить.

Кристофер наконец-то улыбнулся.

— Без проблем. Готов? Мы уже опаздываем, а по расписанию нужно все завершить до начала занятий.

Я хлопнул в ладоши.

— Абсолютно готов.

Мистер Лэндон осторожно коснулся моей руки.

— Справишься?

Спрашивал он не о том, способен ли я выполнить работу. Он спрашивал, будет ли мне комфортно наедине с едва знакомым человеком.

— Справлюсь.

— Ладно, сюда. — Кристофер направился к боковой части сцены.

Из-за костылей двигался он медленно, но я не возражал. Мы шагали в удобном ему темпе, и я слушал подробный пересказ своих будущих обязанностей.

Я подмел, помыл полы, протер зеркала, собрал и вынес мусор, заменил туалетную бумагу и бумажные полотенца в уборных. Пропылесосил, отмыл двери от отпечатков рук и отчистил ковры от жевательных резинок. И все под наблюдением моего руководителя Кристофера. Казалось, моя работа его удовлетворила.

— Скоро начнутся занятия, — взглянув на часы, проговорил он. Появилось ощущение, что время и рутина для него важны. — Обычно в это время я делаю перерыв.

Он зашагал к комнате для персонала, где все его приветствовали ласковым «здравствуйте, Кристофер», на что он давал ответ с использованием полных имен. Кто-то интересовался состоянием колена, кто-то желал скорейшего выздоровления. Большинство людей меня игнорировали, что меня вполне устраивало.

Скоро я стану здешним студентом. Маленькому преподавательскому составу без надобности знать, что я особый случай и обуза для Лэндонов.

В комнате для персонала Кристофер накрыл на стол и принялся есть. Он спрашивал, понравилась ли мне работа, нравился ли мне мистер Лэндон. Сознался, что мистер Лэндон рассказал, что скоро я начну обучение. И поинтересовался, что именно в актерской игре я любил больше всего. Но вскоре мистер Лэндон появился с женщиной, которая должна отвезти Кристофера домой. Кристофер быстро отчитался мистеру Лэндону, что с обязанностями я справился и отлично отработаю четыре недели.

Мистер Лэндон пожал Кристоферу руку и поблагодарил за хорошее наставничество.

После их ухода я прошел вслед за мистером Лэндоном в его офис, где он предложил мне присесть.

— Ну как прошло? — спросил он. — Не очень ужасно?

Сдержать улыбку не получилось.

— Знаете, вообще-то мне понравилось. Продуктивная работа приятна, а Кристофер — классный парень.

— Согласен. Он любит свою работу.

— Да уж. С ним легко общаться. Он задает кучу вопросов, — со смешком сказал я. — Но не осуждает. Только кивает и продолжает в том же духе.

Мистер Лэндон хмыкнул.

— Супер. Знаю, еще рано, но давай-ка отметим твой первый день покупкой сим-карты и куском пиццы.

***

Мы по-быстрому заскочили в магазин сотовых телефонов за новой сим-картой и закинули десять баксов, любезно предоставленные мистером Лэндоном, а затем он припарковался возле пиццерии, которую я никогда не смог бы себе позволить.

— Если мы будем еженедельно обменивать зарплату на пиццу, тогда нам лучше выбрать место, которое больше соответствует зарплате уборщика.

Мистер Лэндон хмыкнул.

— Заплатишь на следующей неделе. Сейчас за мой счет. К тому же здесь лучшая итальянская пицца на всем Западном побережье, а Хелен запрещает ее есть, потому что «здоровое сердце — это очень важно, Алан». — Он идеально спародировал ее голос. Сказано было добродушно, я понимал, что он не стремился никого обидеть. — Но сейчас мужское время. Мы мужчины, которые едят пиццу! — Выйдя из машины, он протараторил: — На завтрак съем отруби, а вечером пробегу лишний километр на дорожке.

Пицца действительно была отменной. Стоила каждого переплаченного пенни. Стало ясно, почему он так ее жаждал. Когда мы доели, и я включил свой новый телефон, мистер Лэндон вытащил мобильник и отправил сообщение. Через секунду трубка пискнула пришедшим ответом, и он развернул ко мне экран.

— Вот номер того парня, с которым ты планировал смотреть немое кино. Ты должен был ему написать?

— Питер. Да. — Лицо запылало. — Да, но необязательно сейчас.

— Сейчас самый подходящий момент. — Он внимательно на меня взглянул. — Ты стесняешься?

Я отпил газировки и решил, что должен говорить Лэндонам только правду.

— Ну да. Спросив, не хочет ли он быть друзьями, я почувствовал себя детсадовцем.

— Уверен, все было не так уж и плохо. Он же согласился?

— Поначалу он решил, будто я приглашаю его на свидание. Это было кошмарно. Не сомневаюсь, согласился он из жалости.

— Из жалости?

— Да. Ну знаете... Учитывая, что я задал вопрос о дружбе.

Мистер Лэндон прыснул со смеху.

— Напиши ему. Если не захочет никуда идти, думаю, он так и скажет. Вперед. Запиши номер.

Я записал, хоть и нервничал. Других контактов у меня не было, только номер Питера — парня, с которым я виделся лишь однажды, да и то мимоходом. Фамилию я не вспомнил, поэтому внес его как «Питер — Чарли Чаплин» и, так ему и не написав, выключил телефон.

Зазвонил мобильный мистера Лэндона, на экране высветилось имя Хелен. На лице у него засияла улыбка, и он принял вызов:

— Здравствуй, красотка. — Он захохотал над ответом. — Да, номер получил, спасибо. Обедаю с Янни. Он как раз собрался написать этому парню про немое кино, и нам нужен был номер. — Он махнул рукой в сторону моего мобильника. — Напиши ему, — проговорил он одними губами, а потом заговорил с Хелен: — Где обедаем? Ну мы совершенно точно не в «Пиццерии у Альберто», вот где нас определенно нет. — Он без всякого стыда хмыкнул и рассмеялся над ответом.

Пока они болтали, я призвал на помощь все свое мужество, чтоб написать Питеру. Я не чувствовал уверенности, но в голове всплыли слова мистера Лэндона и Патрис. И я набрал сообщение.

«Привет, это Янни. На днях мы познакомились в компании Эндрю и Спэнсера и вроде как договорились посмотреть немое кино. Дай знать, если тебе до сих пор интересно».

Я прочитал и перечитал, старался не зацикливаться на убогости слов. А на случай, если ему понадобится выкрутиться, добавил: «Если нет, ничего страшного».

Я никак не мог вынудить себя нажать кнопку «отправить». Но заговоривший вдруг официант напугал меня до чертиков, и, видимо, я ударил пальцем по экрану.

Из-за жужжания мобильного я ощутил, как кровь отлила от лица. «Сообщение отправлено».

— Янни? Все в порядке? — спросил мистер Лэндон.

Опять он говорил так, словно общался с испуганным зверьком. Не сводя с меня глаз, он протянул кредитную карту, и официант удалился.

Я приложил руку к сердцу и ощутил взволнованное биение.

— Я не хотел отправлять сообщение, но он меня напугал, и оно отправилось. Он решит, что я лузер.

— Ничего он не решит, — любезно проговорил мистер Лэндон. — А если решит, значит, не стоит того, чтоб тратить на него время, ясно?

Я кивнул, хотя вышло в лучшем случае безжизненно. Обед в желудке перевернулся. Теперь надо мной нависла ужасающая эмоция, и я гадал, ответит Питер или нет. А если ответит, что он скажет?

Надежда.

Довольно опасная штука.

Когда официант вернулся, мистер Лэндон подписал чек и попытался улыбнуться.

— Готов идти?

Внезапно я очень устал.

— Да.

— Хелен сказала, на ужин у нас будет салат, — на выходе проворчал он. — Но оно того стоило. Пицца — лучшая часть Италии. Плевать, если всю неделю мне придется питаться салатом, она стоила каждой калории.

Несмотря на плохое настроение, я улыбнулся.

— Она была вкусной.

Мистер Лэндон обнял меня за плечи.

— Ты можешь признать: она была превосходной. Хотя если через неделю нам придется вернуться и удостовериться, я не стану возражать.

Я усмехнулся и почувствовал себя чуть лучше.

— Из-за вас у меня возникнут проблемы с миссис Лэндон.

Он хохотнул и фыркнул.

— Ни за что. Она тебя обожает! И поверь, ей прекрасно известно, кому принадлежит идея сюда прийти.

Мы забрались в машину, нервозность из-за сообщения Питеру позабылась. Может, он не осознал, что именно сказал? Может, он сделал это нарочно? Я не знал. Но он сказал, что миссис Лэндон меня обожала, и благодаря разлившемуся в груди теплу я улыбался всю дорогу до дома.

***

Улыбка и хорошее настроение сопровождали меня весь день. Придя домой, миссис Лэндон делала вид, будто наказывала мистера Лэндона, но улыбка ее выдавала. Насчет салата она не шутила. На ужин мы втроем намыли и нарезали овощи, смеялись и травили байки, как... семья.

Что-то похожее на тоску и горе сдавило грудь. Я скучал по своей семье. По смеху матери, когда во время готовки она рассказывала истории из своей молодости. По улыбке отца, хотя он слышал каждую историю уже сотню раз. Скучал по сестрам. Скучал даже по тому, как они каждое утро по-свински занимали ванную. И пускай они одержимые религией гомофобы, все равно бывали времена, когда я по ним скучал.

Но все это было раньше. До того, как они узнали, кто я такой. До того, как у меня забрали все, что я знал, и всех, кого любил.

Нарезая авокадо и рассказывая миссис Лэндон о работе с Кристофером, я разрывался между наслаждением этой безопасной гаванью, ощущением тепла и одобрения и ощущением гулкой пустоты, что сопровождало воспоминания о родителях.

Любая форма неприятия сложна. Но когда дело касалось тех, кто должен тебя любить без всяких условностей, образовывалась рана, которая вряд ли когда-нибудь заживет.

— Янни, все хорошо? — Выражение лица у миссис Лэндон было ласковым и печальным. — Ты на минуту отключился.

— Да. Все хорошо. Просто задумался...

Она нежно коснулась моего плеча.

— Хочешь обсудить?

Я покачал головой. Боже, да даже мысли были невыносимы.

— Нет.

Она вроде бы поняла и, к счастью, давить не стала. Взяла тарелку с авокадо и поставила на стол.

— Давайте поужинаем и обговорим наши планы на завтра.

Мистер Лэндон говорил о прослушиваниях и подготовке к занятиям, а миссис Лэндон — о фонде «Акация», собрании совета и финансировании. Мы обсудили запланированные на семестр постановки, и к моменту окончания ужина я почти забыл про тупую сердечную боль, спровоцированную воспоминаниями о семье.

Потеря семьи схожа с капающим краном. Постоянным, неутихающим фоновым шумом. Иногда его заглушали другие звуки, но на задворках сознания он беспрерывно капал и капал, и капал.

Имела место подмена понятий, Патрис с удовольствием произвела бы «вскрытие». Но я сомневался, что готов, что мне хватит сил с этим столкнуться. Впереди ждали годы работы, прежде чем удастся развернуть слои нанесенного урона, при этом даже не касаясь того, что натворили семья и отец.

Вибрация и жужжание в кармане привели меня в ужас. Я чуть не спрыгнул со стула. Звук ударившейся о тарелку вилки был громче, чем должен бы, и я знал, что моя реакция испугала Лэндонов. До меня дошло, что звуки издавал телефон, я приложил руку к сердцу и попытался высмеять ситуацию:

— О боже. Я напугался.

Я позабыл о мобильнике и совершенно позабыл об отправленном Питеру сообщении. Я выудил телефон из кармана и положил на стол. На экране светилось имя «Питер — Чарли Чаплин».

Пришло смс.

— Это от Питера.

Разумеется, от Питера. Только у него был мой номер.

— Ну и что он написал? — Мистер Лэндон глазел на телефон и пытался прочитать написанное. — Открывай.

Стараясь не задумываться о том, что стану делать, если он прислал отказ, я открыл смску.

«Привет, Янни. Рад, что ты написал. С удовольствием схожу с тобой в кино. Если тебе интересно, в субботу днем показывают «Огни большого города». Сообщи, что думаешь. Питер».

Пока я читал сообщение, мистер и миссис Лэндон за мной наблюдали. Я посмотрел на них и понял, что улыбкой выдал полученный ответ.

— Он согласился. — Я прочитал сообщение вслух и был до смешного счастлив.

Мистер Лэндон сделал какой-то странный жест рукой.

— Скорее, нужно ответить!

Миссис Лэндон покачала головой.

— Нет, не сейчас. Не стоит казаться чересчур нетерпеливым.

— Верно подмечено. — Мистер Лэндон склонил голову и недоуменно взглянул на миссис Лэндон. — Сколько приемлемо подождать? Не надо выставляться готовым на все, но и безразличие не стоит показывать.

Она рассмеялась.

— Янни поступит так, как посчитает нужным.

— Суббота подойдет? — спросил я. Ведь для похода в кино у меня не было ни машины, ни денег. Боже, и почему я раньше об этом не подумал? — Видимо, идея неудачная.

Мистер Лэндон нахмурился.

— Что? Почему?

Миссис Лэндон догадалась.

— Все нормально, Янни. Кто-то из нас тебя отвезет, а потом заберет, и к тому моменту тебе уже заплатят. Теперь ты работаешь, помнишь?

Улыбка вернулась.

— Спасибо. — «За это. За все». — Отвечу после уборки.

Которая буквально заняла минут десять. Время ожидания пошло на пользу и к тому же дало Лэндонам понять, что я не соскакивал со своих обязанностей. Загрузив посуду, я протер раковину, стойку и стол, потом опять перешел к раковине, но мистер Лэндон меня остановил. Всего-то потребовалось нежно коснуться моего плеча.

— Янни, ответь. Друзья не заставляют друзей ждать. — Он подмигнул. — И не нервничай.

— Я действительно нервничаю.

— Это заметно. Если продолжишь надраивать раковину, ты поранишься.

Я захохотал. Прозвучало немного безумно.

— Точно. Простите.

— Давай проверим расписание кинотеатра. Нужно убедиться, что ты будешь свободен. — Мистер Лэндон вытащил телефон и прокрутил экран. — Он говорил про дневной сеанс?

— Да. И с чего бы я не буду свободен? У меня нет кучи запланированных дел.

— Но он-то об этом не знает. — Мистер Лэндон по-прежнему смотрел в телефон. — А, вот. Начало в двенадцать пятнадцать. Нормально?

Я кивнул.

— Да. Это не свидание.

Он перевел глаза на меня.

— Я в курсе. — Мистер Лэндон прищурился. — А он в курсе? Может, мне нужно с ним встретиться и обговорить кое-какие правила?

Чтоб не разулыбаться, я закусил губу. Но остановить улыбку не удалось.

— Нет, все хорошо. Он в курсе. — Мне понравилось, что мистер Лэндон меня защищал. — Но все равно спасибо.

Я достал мобильник и нажал «ответить».

«Дневной сеанс подойдет. Встретимся у входа?»

Я сделал глубокий вдох и нажал «отправить».

— Готово, — объявил я. — Шаг первый в обретении новых друзей сделан. — От собственных слов я поежился. — Какой же я жалкий.

— Это не первый шаг, — мягко проговорил мистер Лэндон. — Ты сделал первый шаг, когда позволил нам тебе помочь. Ты согласился встречаться с Патрис, согласился на работу. Ты на много километров удалился от того места, где, по-твоему, до сих пор находишься. — Он похлопал меня по плечу. — Не скромничай.

Я понятия не имел, что ответить. И прежде чем успел открыть рот, в руке пискнул телефон сообщением от Питера.

«Тебя подвезти? Я мог бы по пути тебя забрать».

Инстинктивно я сделал мысленный шаг назад. Дом Лэндонов — мое убежище. Мне нравилось, что о моем месте жительства никто не знал. Это успокаивало, служило своего рода панцирем. Анонимность — часть обороны. Хотя Спэнсер и говорил, что доверял Питеру, где-то в глубине души я всегда был настороже. И, возможно, всегда буду настороже после пережитого ада, совершенного побега и осознания, что я все равно не находился в безопасности. Но здесь надежно, и при мысли, что я позволю незнакомцу попасть в мою «страховочную сетку», у меня началась изжога.

Я быстро набрал ответ: «Все хорошо, спасибо. Встретимся на ступенях возле входа. В полдень нормально?»

Ответ пришел спустя несколько секунд: «Здорово. Увидимся там».

Я протяжно выдохнул, а мистер Лэндон ободряюще улыбнулся.

— Отлично. Ладно, мне рано вставать. Не забудь: подъем с первыми лучами солнца. Нам нельзя опаздывать, Кристофер никогда меня не простит.

Я улыбнулся и перечитал сообщение от Питера. Теперь оставалось как-то пережить следующие пять дней и особо не волноваться. И не отменить встречу.

***

Патрис широко улыбнулась.

— Проходи, Янни. Присаживайся и рассказывай, что на этой неделе тебе хотелось бы обсудить.

Сев в предназначенное для меня кресло, я выкрутил руки и глубоко вздохнул.

— Я начал работать уборщиком в школе исполнительских искусств. Работа временная, недели на четыре, но мне нравится. Продуктивность приятна. На эту субботу у меня в планах поход в кино с новым другом. Изо всех сил я уговариваю себя не отказываться. Я много думаю о родителях. И каждый раз больно. Узнав, что я гей, они меня выкинули. Сказали, что я — «ошибка в Божьих глазах, пятно на их вере», — показав пальцами кавычки, горько процитировал я. — В доме Лэндонов я чувствую себя в безопасности. Правда. Знаю, там он меня не достанет, но все равно сплю с включенным светом.

Патрис моргнула, а потом гордо и вместе с тем печально улыбнулась.

— Спасибо, что поделился. Это показатель твоей готовности двигаться вперед. Я обещаю, ты достигнешь всего, чего пожелаешь. Но давай начнем с чего-то одного.

Глава 6

Сидя в машине, я силился перевести дух. Около дюжины раз я порывался все отменить, но все-таки уговорил себя идти до конца — такой своего рода мазохистский эксперимент над самим собой. Суббота, пять минут до полудня, и миссис Лэндон обнадеживающе улыбнулась.

— У тебя есть наши номера. Можешь позвонить в любое время, и мы тебя заберем. Помнишь нашу беседу?

Я кивнул. Если почувствую опасность, или меня что-то встревожит, тогда нужно пойти в кофейню в квартале отсюда, позвонить и ждать, пока меня найдут. Миссис Лэндон пояснила: это запасной план, чтоб я знал, что не был одинок. А мистер Лэндон пошутил, что я мог их расценивать как своих компаньонов.

Абсолютно нелепо, что такая ерунда, как поход в кино, была для меня мытарством. Но дело не только в кино. И не в размышлениях о Питере. Дело в том, что я ставил себя в уязвимое положение, и каждая клеточка моего тела вопила «нет».

Поступал я так, не потому что Патрис считала отличной идеей расширить мой круг общения, и не потому что Лэндоны с ней соглашались. Поступал я так, потому что хотел.

Даже нуждался.

Я всегда был душой компании. Мне требовалось общение. Мне нравилось находиться среди людей. Точнее, так было раньше. До него. И мне хотелось вернуть ту часть своей жизни. Хотелось вернуть все то, что он у меня отнял. И, как говорила Патрис, даже крошечные шажки — все равно шажки вперед.

На ступенях кинотеатра я заметил знакомую фигуру.

— Это он, — выдохнул я. — Это Питер.

Выглядел он таким же привлекательным, каким мне и запомнился. И хотя в прошлый раз одет он был в смокинг, ему столь же шли джинсы и ярко-голубая рубашка.

Миссис Лэндон удивилась, что бросалось в глаза, хоть она и пыталась это замаскировать. Она разглядывала мужчину на той стороне улицы.

— Он выглядит…

Думаю, она собиралась сказать «старым» или «зрелым», поэтому я подсказал совершенно противоположное:

— Мило? Симпатично? Дружелюбно?

Она быстро кивнула.

— «Да» по всем трем пунктам.

Я хмыкнул.

— Вы ждали кого-нибудь помоложе?

Она улыбнулась, и в уголках глаз проступили морщинки. Я понял, что угадал.

— Тихо. Поторопись. Не стоит заставлять его ждать.

Глубоко вздохнув, я распахнул дверцу машины.

— Пожелайте мне удачи.

Она ухмыльнулась.

— Ни пуха ни пера.

Я выбрался из машины и перебежал дорогу по направлению к кинотеатру. Завидев меня, Питер улыбнулся. В солнечном свете он выглядел иначе. Моложе, счастливее. Мне тут же вспомнилось, что в вечер нашего знакомства ему разбили сердце. Тогда при помощи Спэнсера он выяснил, что бывший двигался дальше. В тот вечер от него веяло печалью, эдаким унынием, что погасило огонь в глазах. Но сейчас глаза сияли, что практически застало меня врасплох.

— Янни, рад тебя видеть. — Он окинул меня взглядом с головы до ног. — Превосходно выглядишь!

Я понятия не имел, что ответить, лишь глянул на свой наряд: подержанные синие брюки мистера Лэндона и рубашку, которая была чрезмерно дорогой и не подходила мне по размеру. Питер наверняка догадался, что одежда не моя. Я проигнорировал смущение.

— Спасибо, что согласился посмотреть со мной кино.

— Всегда пожалуйста! — На солнце его голубые глаза отливали золотом. — Обожаю Чарли Чаплина. Хотя «Огни большого города» не самый мой любимый фильм, но он один из лучших.

Мы направились в здание.

— А какой твой любимый?

Питер придержал для меня дверь и, когда я проходил мимо, коснулся моей спины.

— Знаю, мнение мое непопулярное, но мне нравится «Новые времена». Мне он показался очень талантливым. Использование комедии для изображения политических ориентиров и социального реализма — очень дальновидный шаг, особенно для тридцатых годов.

— Иронично, что его критиковали за откровенность в немом фильме.

— А еще иронично, что искусство всегда сопровождается сопротивлением.

Я улыбнулся, и все мое беспокойство улетучилось. Мы заплатили за билеты, Питер настоял на покупке газировки и попкорна, после чего мы заняли наши места. Давненько я не бывал в этом кинотеатре. Сидя во время просмотра фильма рядом с Питером, я осознал, что вернул себе крошечную частичку прежней жизни. Всего лишь кусочек, простой момент, жалкая попытка стать независимым и нормальным, но все это было моим.

После окончания фильма мы с Питером остались сидеть. Он говорил о тонкостях, нюансах в различных выражениях Чаплина, о его способности передавать эмоции без слов.

— Эта художественная форма потерялась в сегодняшнем кинематографе. Сегодня все завязано на компьютерной графике и спецэффектах, объемном звучании, цифровом формате и ремастеринге.

— Согласен. Это мне и нравится в театре. В живых выступлениях есть некая открытость и честность. Нельзя просто крикнуть «снято». Нельзя сделать дюжину дублей в попытках достичь совершенства. Все должно быть правильно с первого раза. Перед тобой сидят зрители. Они видят каждый взгляд, каждое выражение. Нет возможности спрятаться.

— Люблю театр, но уже давно ничего не смотрел. Музыкальный театр тоже обожаю, но не был там несколько лет.

— Нам определенно стоит сходить, — не подумав, выдал я. Меня захватили волнение и комфорт. — То есть мы не обязаны…

— Простите. — Из дверного проема нам махал билетер, в руках он держал совок и веник. — Нам нужно прибраться.

Меня настолько поглотил разговор, что я даже не понял, что уже зажегся свет.

— Конечно, — резво поднявшись, сказал Питер. — Нам пора идти.

Питер шел впереди и, придержав дверь, вновь коснулся моей спины.

Странно, но мне понравилось. Жест не был мерзким и сделан не для демонстрации, что я принадлежал ему. Возможно, таким образом Питер проявлял свои джентльменские качества.

Мы вышли на улицу, солнце уже опустилось чуть ниже, чем я ожидал. Я вынул телефон и проверил время. После окончания фильма мы проболтали минут сорок пять.

— Все в порядке? — спросил Питер.

— Конечно. Просто потерял счет времени.

— Тебе куда-то нужно?

— Нет-нет. Ничего такого. Надо кое-кому написать, когда меня нужно забрать. Наверно, за меня переживают.

— Хочешь выпить кофе? — Питер обвел взглядом оживленную улицу и нашел кофешоп. — Мне очень понравилось с тобой болтать, я еще не готов уходить.

Я улыбнулся его нервозности. Уверен, что сам нервничал не меньше.

— С удовольствием.

В кофешопе было довольно людно. Мы сделали заказ и отыскали столик на двоих. Внезапно я разнервничался. Не в хорошем смысле. Смотреть кино — одно дело. Беседа имела четкие границы. Но поход в кафе означал личные вопросы. Вопросы, на которые я не был готов давать ответы. Припомнив слова Патрис, я достал мобильник и вернул себе контроль над ситуацией.

— Меня заберут в три тридцать, — сказал я. — Нормально?

Он взглянул на часы. В запасе было сорок минут.

— Прекрасно.

Не сомневаюсь, он заметил облегчение на моем лице, в моей улыбке. Но установив временное ограничение и дав Питеру понять, что меня будут ждать, я заполучил подстраховку. И вместо того, чтоб ждать от Питера залпа из вопросов, я прицелился первым:

— Расскажи о себе. — И тут до меня дошло: если б он выдал мне такую просьбу, я бы умер. Поэтому я сгладил ситуацию: — Как другу. Что друзья знают о Питере?

Моя жалкая маскировка вызвала у него улыбку.

— Меня зовут Питер Ханников, мне сорок три года. Я русский американец в третьем поколении. Мои прадед и прабабушка приехали сюда из Санкт-Петербурга незадолго до Великой депрессии³. Не совсем такую страну возможностей они искали, но смогли выжить. Я руководитель проекта в корпоративном финансировании, что кому-то может показаться скучным, но меня полностью устраивает. — Он улыбнулся. — Я люблю свою работу, и мне достойно платят. Люблю музыку восьмидесятых, вкусную еду, хорошее вино и, как тебе известно, немое кино.

Боже, он такой собранный, такой непоколебимый, словно ничто ему не досаждало. Я же представлял собой полнейшие руины. Я отпил кофе и через силу проглотил. Такое ощущение, будто из-за того, что пришел мой черед, горло сдавило.

Питер терпеливо улыбнулся.

— Что насчет тебя?

И вот оно.

— Зовут меня Янни Томарас. Родители из Греции, но родился я здесь. Мне двадцать один год, и я люблю актерскую игру. Знаю, это клише, особенно в этом городе. Каждый второй человек, которого можно встретить, планирует стать следующей большой звездой. — Я пожал плечами. — На славу и статусы мне плевать, хотя я понимаю, что и они не помешают. Я просто хочу быть на сцене. Пускай выступление небольшое, но мне хочется вкладывать в него душу…

Нет, личную информацию я не выдал, зато выдал глубоко личную. Питер искренне улыбнулся.

Я вновь отхлебнул кофе и из-за дрожавших рук чуть его не пролил. Осторожно поставил чашку и сел на руки.

— Скоро у меня начнутся занятия в школе исполнительских искусств. Начинал я в актерской академии, но с ней не… — «Что? Не вышло? Потому что родители меня вышвырнули, и обучение прекратилось? Потом за меня платил мудак бывший, чтоб контролировать всю мою жизнь, а затем все у меня забрал». — В общем, я начинаю сначала, и обучение стартует в следующем месяце.

С минуту Питер меня разглядывал. Видимо, он догадался, кто я такой.

Бракованный товар.

Однако обижать меня он не стал, по-доброму улыбался и смотрел тоже по-доброму.

— Какой урок твой любимый?

— Ну теорию и технические элементы я точно не люблю. Тренировка речи и пение тоже не из числа любимчиков, но мне нравятся. Я люблю элементы истории.

— Например, немое кино.

— В точку. Но самое любимое — это игра на сцене.

— Думаю, это заметно.

— В смысле?

— По твоей улыбке. Когда ты упомянул игру на сцене, на лбу появилась бегущая строка.

Я даже не застеснялся.

— Наверно, стоит поработать над актерскими способностями. Знаешь, чтоб не выдавать все секреты.

Питер рассмеялся и отпил кофе.

— Наоборот, никогда не скрывай свою страсть. Это редко можно встретить. И это превосходно.

Его слова меня смутили. Не унизили, скорее, дело в скромности. Но он не остановился:

— Я завидую твоей самодостаточности и компетенции в актерской игре.

— Ты? Завидуешь?

Питер хмыкнул.

— Да. Почему бы и нет?

— Не знаю. Ты успешен, умен, целенаправлен. Ты отлично устроен, ясно же. С чего бы тебе чему-то завидовать?

— Ты можешь стоять перед аудиторией и, как уже было сказано, вкладывать душу в представление. Для этого требуется смелость. — Надув щеки, он выдохнул. — Мне приходится выступать на совещаниях на тему показателей эффективности, и я ненавижу каждую минуту.

— Это же ты, Питер Ханников. Когда я на сцене, под пристальным вниманием находится не Янни, а персонаж. И про компетенцию мне неизвестно. Самодостаточность — да, но компетенция…

В его глазах вспыхнуло веселье.

— Компетенция совершенно точно присутствует. Разве ты не назвал бы предпочтения Лоренса Оливье, Джуди Денч или Пола Скофилда авторитетными?

— Да, конечно. — Я заметил, что попался в ловушку его мнения. — Но ко мне это не имеет отношения. Во всяком случае, пока что.

Питер пожал плечами.

— Не знаю. Я не эксперт. Но я бы сказал, что любой помешанный на актерстве студент, который выходит на бродвейскую или на местную сцену, наделен авторитетностью. Их голоса слышны даже на задних рядах. Они вкладывают сердце и душу, каждым произнесенным словом и каждым телодвижением завоевывают внимание зрителей.

Я поймал себя на том, что улыбался.

— Верное замечание.

Питер встретил мой взгляд и глаз не отводил. И, в конце концов, улыбнулся.

— Видишь? Зависть.

Телефон зажужжал сообщением от миссис Лэндон: «Перед входом. Готова, когда ты будешь готов». Тогда я и сообразил, который час.

— Блин! Мне пора.

Питер поднялся одновременно со мной, и вместе мы вышли на ступени кинотеатра.

— Мне все очень понравилось, — сказал Питер. — Рад, что ты меня пригласил.

— Я тоже.

Я сильно сомневался, что он уловил значимость этого громадного для меня шага. Раньше я колебался, стоило ли с ним встречаться. А теперь жалел, что не попросил миссис Лэндон приехать чуть позже, чтоб мы могли еще поболтать. Ее машина стояла в зоне, не предназначенной для парковки, и ждала меня.

— Я боялся, нам будет не о чем поговорить. Но почему-то не думаю, что для нас это станет проблемой.

— И я. — В солнечном свете улыбка Питера стала ярче. — Знаешь, фильмы Чарли Чаплина здесь показывают каждую субботу в течение пятнадцати недель. Мы вроде пропустили первые три, но если в следующую субботу ты ничем не занят…

Я остановился практически возле машины и обратил внимание на уязвимость в глазах Питера. И меня осенило: несмотря на замеченную мной уверенность, он тоже рисковал.

— С большим удовольствием.

Он тут же улыбнулся.

— В то же время?

— Звучит отлично. — Я зашагал к машине миссис Лэндон, но, прежде чем открыть дверцу, тормознул. — Знаешь, если станет скучно, ты можешь мне написать.

Питер кивнул и попытался остановить широкую улыбку.

— Увидимся через неделю. И спасибо.

— Обращайся.

Я распахнул дверцу и проскользнул на сиденье. Я силился подавить улыбку, но полквартала спустя миссис Лэндон спросила:

— Как прошло?

Счастье и облегчение одержали победу, и я захохотал.

— Очень хорошо. Лучше, чем хорошо. Фильм суперский. Уверен, вы в курсе, что такие фильмы лучше смотреть на большом экране. Потом мы выпили кофе, и я вспомнил ваши слова об установлении границ, поэтому сказал, что ограничен во времени. Знаете, на случай, если б вдруг стало неловко, и мне бы срочно потребовалось оттуда выбраться. И это меня спасло, потому что, если б вы не написали, мы бы по-прежнему болтали.

Судя по всему, миссис Лэндон была готова вот-вот лопнуть от смеха.

— И о чем же вы болтали?

— В основном об актерской игре. Он говорил о сложностях и второй личности актера. И что он находит это авторитетным. — Я покачал головой, зная, что слова звучали чересчур возбужденно. Но я даже не мог заставить себя обеспокоиться. — Он очень умный. Он какой-то корпоративный менеджер, работает с цифрами и графиками. Но он… не знаю… приземленный.