Unknown

Нужно быть готовым к тому, что дело может перейти в разбирательство. Нужно понимать, что фотографии в полицейском рапорте могут представить в качестве доказательств, и их увидят люди.

Нужно подготовиться к любому исходу.

— Насильники — великолепные манипуляторы, — сказала Патрис. — Они верят в собственную ложь и считают, что их поступки вполне логичны. Поэтому неважно, что он делает или говорит, сиди с высоко поднятой головой. Ты борец, Янни.

С сеанса я ушел, чувствуя себя кем угодно, только не борцом.

Я чувствовал, что справиться с грядущими испытаниями мне не по плечу.

Мистер Лэндон отвез меня к ним домой, а миссис Лэндон взглянула на меня и тут же стиснула в объятиях.

— Давай поедим пиццу и мороженое?

Стоявший у нее за спиной мистер Лэндон вскинул кулак, чем вызвал у меня улыбку, и выбежал из комнаты. А миссис Лэндон с лицом заботливой мамы продолжила:

— Потом я отвезу тебя домой или к Питеру. Как тебе?

Все внутри вопило «к Питеру», но следом накатила волна вины.

— Я слишком на него полагаюсь, — пробурчал я. — И на вас.

— Эй. — Мы посмотрели друг другу в глаза. — Знаю, ты слегка растерян. — Она попала в точку. — Если нужно положиться на Питера, тогда вперед, не стесняйся. Что-то мне подсказывает, он не станет возражать.

— Не станет, — буркнул я. — Он любит обо мне заботиться. — «Как и должен поступать хороший папочка» я оставил при себе.

Миссис Лэндон бросила на меня взгляд, говоривший, что она и так об этом знала.

— Когда я проходила через то, через что проходишь ты, Алан был моим Питером. И я полагалась на него во всем. Боже, клянусь, иногда я даже дышать без него не могла. И в этом нет ничего плохого. Иногда я могла покорить мир в одиночку, а иногда хотелось забраться к нему на колени и никогда не слазить.

Щеки от смущения вспыхнули, словно она знала, что именно это нравилось и мне.

— Похоже на меня.

— Знаешь что? В этом тоже нет ничего плохого.

— Вы говорите, как Патрис.

— Она очень умная женщина.

Мне стало чуть лучше, и я улыбнулся.

— Ты все преодолеешь, Янни. Я уверена. И мы все время будем рядом.

С самодовольным видом вернулся мистер Лэндон.

— Конечно, Янни все преодолеет. — Он коснулся моего плеча и сжал. — Неважно, что случится в понедельник, у тебя есть мы и Питер. И соседи, друзья в школе, коллеги. Мы на твоей стороне.

Миссис Лэндон смотрела на него во все глаза.

— Ты уже заказал пиццу, да?

Он бесстыдно ухмыльнулся.

— Не стал упускать возможность. Ты сама предложила, дорогая. Я только выполнил.

— Угу. Ты заказал полезную для сердца?

— Разумеется. — Глянув на меня, он покачал головой и прошептал: — Черта с два.

— Что-что?

— Скоро доставят, — протараторил он.

Миссис Лэндон вздохнула и взглянула на меня.

— Самое ужасное в браке с актером — он отлично притворяется.

Я рассмеялся, на сердце стало чуть легче. Мы ели пиццу перед теликом, отвечая на вопросы «Семейной вражды», а когда настало время уезжать, миссис Лэндон спросила, куда меня везти: домой или к Питеру.

— Домой.

Я позвоню ему, как только доберусь до дома. Как бы ни хотелось к Питеру, я знал, что мне пойдет на пользу пережить эту ночь в одиночку.

Мне действительно стало чуть лучше, а оказавшись в кровати, я позвонил Питеру, и напряжение в груди ослабло. Он сказал «здравствуй», и я тут же вздохнул.

— Как же здорово слышать твой голос.

— Все хорошо?

— Сегодня мне тебя не хватало, вот и все. Сеанс с Патрис прошел довольно паршиво, и я подумывал поехать к тебе, но стараюсь не полагаться на тебя во всем.

— Янни, можешь рассчитывать на меня в любое время. Хочешь, заберу тебя?

Закрыв глаза, я перекатился на бок и натянул покрывало повыше.

— Нет. Я в норме. Поговори со мной, пожалуйста.

Питер заговорил о долгом веселом обеде с Робом и Майком, что после многолетних стараний коллега наконец-то родила ребенка, что Нинеш умудрилась закрыться в прачечной, и какой бардак пришлось убирать, когда он пришел домой. Он говорил о ежедневных мелочах, которые кто-то посчитал бы несущественными, но только не я. Я любил слушать все, что он говорил.

— Спишь? — помолчав, спросил он.

— Нет. Слушаю. Ты так размеренно говоришь. Мне нравится. Мелодично, расслабляюще. Стоит написать диссертацию о силе твоего голоса. Назову «Интонации Питера Ханникова». Я получу отлично.

Питер хрипловато хмыкнул, показалось, будто он рядом со мной.

— С радостью стану твоей музой.

— Ты уже стал.

— Нужно дать тебе немного поспать.

— М-м-м. Жду не дождусь пятницы.

— А что в пятницу?

— Ты заберешь меня с работы, и я останусь у тебя на все выходные.

— Неужели?

— Ага. Подумал, тебе стоит знать.

Он фыркнул.

— Спасибо.

— На здоровье.

— Янни?

— Да?

— Я тоже с нетерпением жду пятницу.

Только утром я сообразил, что спал с выключенным светом. Я не помнил, включал ли я свет, запер ли дверь и окно. Усевшись, я таращился на лампу и дверь и ждал, что вот-вот впаду в панику.

Но этого так и не случилось.

Еще один демон пал мертвым к моим ногам.

***

Я не шутил, что останусь у Питера на все выходные. Я объяснил Джордан, что наше свидание в прачечной переносится на другой день. Объяснил, что в понедельник меня ждет долбаное слушание, из-за которого я паниковал, и она поняла. Как и мой босс, которая, к счастью, отработала в субботу вместо меня.

В общем, когда в пятницу Питер забрал меня после работы, у меня с собой были вещи на три дня, зубная щетка и немного налички, а вот намерения покидать его объятия полностью отсутствовали.

Питер уселся на диван и потянул меня к себе. Я забрался к нему на колени и спрятал лицо у него на шее. Обняв, он погладил меня по волосам, по спине.

— Я скучал по тебе, — пробормотал я.

— Я тоже скучал. Хочешь поговорить о том, что случилось с Патрис?

— Нет. — Я покачал головой.

— Ладно.

Но, видимо, я все-таки хотел поговорить и, чтоб видеть его лицо, выпрямился.

— Она объяснила, чего ждать в понедельник. Лэнс может не признать себя виновным и оспорить все обвинения, а значит, все может перейти в разбирательство. Все, что он со мной сделал, придадут публичной огласке, и мне придется давать показания. У меня нет на это сил. Или же он может вообще не прийти. Пошлет адвокатов общаться от своего имени. Типа его все это не волнует. Для него мы с Тайлером всего лишь шутка.

Питер дотронулся до моего лица.

— Милый мой мальчик. Мы разберемся с Лэнсом, как только выясним, с чем имеем дело. Если он явится, не признает себя виновным, или судья развалит дело или, наоборот, заявит, что он ответит по всей строгости, — что бы ни случилось, помни, как я к тебе отношусь, и это не изменится. — Он меня поцеловал. — Нас двое, а он один.

Борясь со слезами и сглотнув ком в горле, я обхватил ладонями его лицо и поцеловал.

— Спасибо.

— Жаль, ты не видишь, насколько ты сильный. — Он убрал волосы с моего лба. — Ты говоришь, это не так. Но, Янни, ты самый сильный человек в мире.

Сказать мне было нечего, и я уткнулся лицом ему в шею. Питер рисовал круги у меня на спине, и хотя обычно то, как вздымалась и опадала его грудь, меня успокаивало, сегодня ничего не вышло. Сосредоточиться не выходило, я дергался, тревожился и нервничал.

Я поцеловал его в шею. Тепло и аромат Питера стали мне родными.

— Помоги мне забыть, — прошептал я. — Отведи меня в постель, вымотай меня. Не хочу думать ни о чем, кроме тебя.

— Уже поздно.

— Пожалуйста, папочка.

Я почувствовал, как дернулся его член. «Волшебное слово». Питер без всяких усилий меня поднял, а я обхватил его ногами. Он отнес меня в спальню и выполнил все, о чем я просил. Он поглощал меня, удовлетворял меня. Не осталось ничего, кроме него. Спустя несколько часов мучительного экстаза мы, измученные и выдохшиеся, рухнули на матрас. Питер натянул на нас покрывало, и мы не шевелились до утра.

***

Самое лучшее в том, чтоб просыпаться в обнимку с Питером, — это набухший член, которым он прижимался к моему заду. А самое замечательное в том, чтоб засыпать без похода в душ, — я по-прежнему был скользким во всех нужных местах.

Я покрутил задом, и Питер застонал.

— Не хотел тебя будить, — просипел он.

— Теперь я очень даже проснулся.

Приподняв ногу, я коснулся своего скользкого входа, сжал его яйца и попытался пристроить член к входу. Не очень-то удобно, но мое послание дошло.

Питер схватил меня за бедро.

— Ты не готов, — сдавленно произнес он.

— Еще как готов. Я весь во вчерашней смазке, — с придыханием проговорил я. — И во мне до сих пор твоя сперма.

Питер вцепился ногтями в бедро, а лбом прислонился к шее. Он поглаживал член, а заодно и меня.

— Господи, Янни. Ты не должен говорить такие слова.

Я улыбнулся. Мне нравилось, как я на него действовал. Приподняв ногу еще выше, я выгнул спину.

— Хочу, чтоб ты вошел в меня. На весь день. — Он все еще медлил, поэтому я застонал: — Я был хорошим мальчиком, папочка?

Притянув к себе, он прижал меня к груди и приблизился губами к уху:

— Ты же знаешь, что был.

Стараясь приткнуться к члену, я начал извиваться.

— Хорошие мальчики получают награду, да?

— Ты же знаешь, что получают.

Боже, да. Я почти его уболтал. Дышал он тяжело, теплый член набух и находился очень-очень близко к тому месту, где мне и хотелось.

— Тогда дай ее мне.

Питер протолкнулся внутрь, медленно, замечательно. Он стиснул меня сильными руками, шептал на ухо милые словечки, будто я — ответ на все его молитвы. Он нашел нужный ракурс, при каждом движении прикасался к сладкому местечку. Я обессилел, находился полностью в его власти. Но меня нежно и надежно обнимали, любили и обожали.

Я умолял его не останавливаться.

Питер вошел в меня полностью и замер.

— Будь хорошим мальчиком и кончи для папочки. — В голосе звучало напряжение.

Я довел себя до оргазма. Питер наполнил меня во всевозможных смыслах. И только когда я повалился на матрас, выдохшийся и удовлетворенный, он вновь начал двигаться. Придерживая меня за бедро, он толкался снова и снова, а после застыл и зарычал, изливая в меня семя.

Он все еще меня обнимал и так из меня и не вышел. Мы снова задремали, а позже приняли душ и поели, после чего Питер предложил посмотреть кино, и я забрался к нему на колени. Мы обжимались на диване, а к моменту доставки ужина были почти голыми. Дверь открывать пришлось Питеру, потому что его джинсы скрывали, насколько он возбудился. Мне в этом смысле повезло меньше.

В воскресенье я даже одеваться не стал. Весь день ходил только в халатике и брифах. И Питеру это нравилось. Он постоянно ко мне прикасался, целовал, пожирал глазами. Я нагнулся достать из холодильника воды, а Питер, прикрыв промежность ладонью, застонал.

— Ты меня убьешь, — прикусив губу, сказал он.

Развернувшись, я захлопнул дверцу холодильника. Халатик приоткрылся, Питер отлично видел, как у меня топорщились трусы.

— Как именно ты меня хочешь?

Откинув голову назад, он застонал.

— Не могу решить, ты хороший мальчик или непослушный мальчик.

Я засмеялся и, поставив бутылки на стойку, прислонился к шкафу.

— Зависит от того, какую награду получит непослушный мальчик.

Питер встал почти вплотную ко мне и заглянул в глаза.

— Ну мою награду он точно не получит, — прохрипел он.

Я разочарованно надулся.

Он провел рукой по моему животу и добрался до члена.

— Может, мне стоит получить награду от тебя?

Я не имел ни малейшего представления, о чем он говорил, но интонация и пламя в глазах вызвали интерес.

— Повторюсь: как именно ты меня хочешь?

— Сядь на диван и широко раздвинь ноги, — проговорил Питер мне в губы.

На дрожавших от предвкушения ногах я прошел к дивану. С Питером все было иначе. С Питером я был другим. Я ему доверял. Я верил, что он никогда не причинит мне боль, никогда не унизит.

Питер любил меня. Обожал меня, боготворил мое тело, мой разум, мою душу.

Питер опустился на колени между моих ног. Сердце у меня барабанило. Он провел руками по шелку, лаская бедра, живот, грудь, стянул брифы и облизал меня от основания до кончика.

— О да. Я получу свою награду.

Он вобрал член в рот, просунув руки под зад, приподнял меня и принял до задней стенки горла.

Свою награду Питер получил. Он высосал ее из меня.

Если он поставил себе цель отвлекать меня все выходные, то определенно преуспел. Однако утро понедельника наступило слишком скоро. Не успел я и глазом моргнуть, как уже стоял в роскошном костюме возле входа в здание суда и старался не удариться в панику. И не блевануть.

Глава 24

В здании суда собрались все. Я понятия не имел, что они придут. Здесь были не только мистер и миссис Лэндон, но и Спэнсер с Эндрю. А когда появились Джордан, Скайлар, Джордж и Аджит, я чуть не разрыдался. Бедняга Тайлер пришел один и выглядел не лучше меня. Судя по бледному виду, он тоже почти не спал. Я обнял Тайлера и не выпускал из объятий, пока мы ждали, что нас впустят. Сколько потребуется, он мог быть частью моей семьи.

В общем, мы ждали. И опять ждали. Вышедший парень выкрикнул номера дел, миссис Лэндон мигом поднялась и кивнула нам с Тайлером.

— Это мы.

Я встал и судорожно вздохнул.

— Голову повыше, — сказала она, взглянув на нас. — Если этот сукин сын посмотрит на вас, смотрите в ответ. — Она вошла первой, полная жесткой решимости, которой я завидовал.

Питер взял меня за руку и ободряюще улыбнулся.

— Мы справимся. Помни, что бы ни случилось...

Я кивнул и вошел в зал.

Я сел в третьем ряду, Питер разместился справа, а Тайлер — слева. Лэндоны и Спэнсер с Эндрю уселись рядом с Питером. Соседи расселись сзади. Серена Эрнандес улыбнулась мне и кивнула. Присутствовали и другие люди, и полицейские. Судебные работники выкрикивали номера, а судья делала записи. Очень долго я не понимал, что происходило.

Я никогда не смотрел криминальные сериалы, а уж в зале суда и подавно никогда не бывал. Впереди стояли два стола, с нашей стороны сидели мужчина и две женщины, похожие на адвокатов. Перед ними лежали досье и блокноты, они делали заметки и проверяли мобильники.

Вскоре прибыли и другие люди, которых я никогда не видел, и расселись в конце зала. Стало любопытно, кто они такие, ради какого дела пришли, на чьей они стороне... Внутри все скрутилось в узел, я не переставая дергал ногой.

Вошли двое мужчин в костюмах, явно адвокаты, а следом за ними Лэнс и еще один адвокат.

Я почувствовал, как кровь отлила от лица. Мне не нужно было говорить ни слова. Смертельная хватка, которой я стискивал руку Питера, все сказала за меня. Тайлер издал звук, выражавший отвращение, а я оцепенел.

Адвокаты и Лэнс заняли места за вторым столом, а я наконец-то глянул на Лэнса. Мы не виделись почти год. Прошел год с тех пор, как я ушел из его квартиры, бессильно цепляясь за остатки своей жизни.

Он будто... уменьшился в размерах.

Он выглядел уставшим. Мертвенно-бледная кожа; темные круги под глазами придавали ему нездоровый вид. Волосы, зачесанные назад и немытые, заметно отросли. Костюм был мятым.

Он выглядел ужасно.

На самом деле ужасно.

Это вызвало улыбку.

Питер сжимал мою руку будто тисками. Я бросил на него взгляд, но Питер в упор смотрел на Лэнса и выпятил подбородок, на щеке дергался мускул, а глаза стали стеклянными.

Я хотел заговорить, но судья начала заседание. Она назвала номера дел и говорила так, будто ей до ужаса скучно, а затем выжидательно взглянула на адвокатов Лэнса.

Поднялся первый адвокат.

— Прошу разрешения подойти к судье.

Разрешение судья дала, и первый адвокат с нашей стороны вместе с адвокатом Лэнса подошли к судье. Они что-то обсудили, она объявила, что в ее кабинете состоится совещание, и адвокаты вместе с судьей удалились через боковую дверь.

Перегнувшись через Питера, я спросил миссис Лэндон:

— Что происходит?

— Не знаю. Либо они просят больше времени, либо он решил пойти на сделку.

Я опустился на спинку стула, и в тот же миг на нас взглянул Лэнс. Обернулся он всего на секунду, но нас точно увидел. Тайлер, я и Питер — все мы пялились на него. Я чувствовал исходивший от Питера гнев, да и выражение лица почти не скрывало испытываемое им отвращение.

Лэнс сполз на стуле пониже.

Тайлер пихнул меня локтем и хмыкнул.

— Видал? — прошептал он. — Сраный говнюк даже смотреть на нас не может. — Он кинул взгляд на Питера. — Видимо, это как-то связано с твоим мужчиной. Я бы тоже обделался, если б он вот так на меня глазел.

Он был прав. Питера трясло от злости. Выражение «Если б взглядом можно было убить» звучало правдоподобно.

— Эй. — Я сжал его руку. — Эй.

Питер, проморгавшись, глянул на меня.

— Прости.

Боковая дверь распахнулась. Первой вышла судья, затем адвокаты. Все заняли свои места, в зале воцарилась тишина. Судья с невозмутимым деловым видом проговорила:

— Штат Калифорния против мистера Лэнса Нейдера. Мистер Нейдер... — Она свирепо на него посмотрела. — Встаньте, когда я к вам обращаюсь.

Лэнс подскочил на ноги, и Тайлер фыркнул.

Судья, даже не пытаясь скрывать презрение, смерила Лэнса гневным взглядом.

— Вы признаете себя виновным по двум предъявленным обвинениям в нападении с отягчающими обстоятельствами и по двум обвинениям в уголовных преступлениях сексуального характера.

— Да, ваша честь. — Голос прозвучал бессильно.

Далее последовали какие-то слова, судья сыпала юридической лексикой, которую я не понимал... Потому что зациклился на одном-единственном слове.

Виновен.

Он виновен.

Тайлер сжал мою руку, а Питер обнял меня за плечи и притянул к себе.

Он виновен.

Слезы застилали глаза, я даже не пытался их остановить. Слезы мучений, боли, унижений, стыда и потерь катились по щекам. Слезы печали из-за всего, что он отнял. В глубине души я знал, что больше никогда из-за него не заплачу. Все. Последний раз. Все кончено.

Он виновен.

Я слушал финальные слова судьи будто сквозь сон. Она говорила, что он проведет год в тюрьме общего режима. Меня не волновало, что он признал себя виновным только для того, чтоб получить меньший срок.

Он виновен.

Его упекут за совершенные преступления. Он заслужил.

Все встали, когда мужчины в форме уводили Лэнса. И последнее, что увидел Лэнс, — я обнимал Тайлера, а потом Питер неистово стиснул меня в объятиях. Вишенка на торте — Лэнс увидел меня по-настоящему счастливым, даже цветущим. Тайлера тоже. Мы с Тайлером стояли бок о бок. Какая ирония судьбы. Но сильнее всего Лэнса заденет, что меня обнимал мужчина в более дорогом костюме, чем у него.

Мы вышли на солнце, и все вновь принялись обниматься. Глаза у миссис Лэндон остекленели. Мистер Лэндон сиял от счастья.

— Давайте устроим праздничный обед! Все вместе, — сказал он, включив моих соседей и Тайлера. — За мой счет!

Я дотронулся до руки Тайлера, стоявшего вместе со Спэнсером и Эндрю.

— Присоединишься к нам за обедом? Пожалуйста.

Он кивнул, и я направился к соседям. Джордан улыбнулась сквозь слезы.

— Я очень тобой горжусь. Знаю, как ты нервничал.

— Идеальная развязка. Я доволен тем, как все вышло.

— Виновен. — Джордж приподнял уголки накрашенных черной помадой губ.

Я кивнул.

— Ага. Надеюсь, его сокамерником окажется какой-нибудь жуткий парень, у которого на койке выстроены в рядок обезглавленные куклы.

Скайлар засмеялась.

— Будем жить надеждой.

— Спасибо, что пришли. Это много значит. Пожалуйста, скажите, что пойдете на обед. — Я по очереди посмотрел на всех.

Они согласились и двинули вслед за Лэндонами. Миссис Лэндон шла в обнимку с Тайлером, мистер Лэндон шагал между Эндрю и Спэнсером, обнимая обоих за плечи, и говорил, что «Милость» — лучшая песня Джеффа Бакли после «Аллилуйи». Мы остались с Питером наедине.

Он стоял и смотрел на меня с таким видом, которому просто нет названия. Счастье? Гордость? Боль?

— Привет, — ласково проговорил я.

— Привет. — Он нахмурился.

Я взял его за руку.

— Что стряслось?

Питер вздохнул.

— Прости за то, как я себя повел.

Я растерялся.

— О чем ты? Ты идеально себя вел.

Он фыркнул и явно на себя злился.

— Питер, что случилось?

— Хотелось перескочить через ограждение и выбить из этого куска дерьма весь дух. Клянусь, если б ты не держал меня за руку, я бы перескочил. За всю жизнь мне хотелось причинить боль другому человеку всего два раза. — Он поморщился. — Первый раз — это когда в семнадцать лет я выбил всю дурь из отца. И сегодня. Боже, Янни, как же хотелось заставить его страдать. — Грудь тяжело вздымалась, он отвел плечи назад, словно силился совладать с эмоциями. — Я поклялся оберегать тебя и никогда не обижать. И я бы никогда не поднял на тебя руку. Но этому скользкому говнюку хотелось причинить нестерпимую боль.

— И что?

— Ты что, не видишь? Я ничем не лучше его.

Я обвил его руками за талию и прильнул к нему.

— Ты вообще на него не похож. Ты гораздо лучше. Пожалуйста, не сравнивай себя с ним.

Питер неуверенно опустил руки мне на спину и, в конце концов, прижался ко мне.

— Ты не расстроился?

— С чего бы мне расстраиваться?

— Тебе не кажется, что насилие — это всегда насилие?

Отодвинувшись, я посмотрел Питеру в глаза.

— Он сделал то, что сделал, ради власти и контроля. Если б ты его ударил — чего ты, кстати, не сделал, и мы говорим гипотетически — ты ударил бы из мести. — Я покачал головой. — Тебе не о чем беспокоиться, Питер. Ты самый нежный, самый любящий мужчина. — Я ухмыльнулся. — Этот скользкий говнюк, как ты его назвал, признал свою вину и отправился в тюрьму. Я чувствую себя... свободным.

Питер взял в ладони мое лицо и поцеловал.

— Ты замечательный мужчина, Янни.

Я хмыкнул и подмигнул.

— Ты хотел сказать, мальчик?

Питер наконец-то улыбнулся, и в тот же момент нас окликнул мистер Лэндон, уже дошедший до угла квартала.

— Эй, вы идете или нет?

Ухмыльнувшись, я взял Питера за руку и потащил вперед.

— Идем. Нельзя больше ждать. Жизнь продолжается.

***

Все говорили, что я далеко продвинулся. Лэндоны, Патрис, Питер — все постоянно говорили, что я не просто повернул за угол, а стремительно мчался вперед. Но дошло до меня только три недели спустя. Эта среда ничем не отличалась от предыдущих. Я пришел в школу незадолго до начала занятий и застал сцену, от которой вскипела кровь.

Расстроенный Кристофер держал швабру и старался не плакать.

— Что случилось? — тихо спросил я.

Поначалу он молчал, и я обвел взглядом фойе. Знак «Осторожно, мокрый пол» валялся, спинами ко мне стояла компания первокурсников. Один из них оглянулся, пытаясь сделать вид, что не смотрел, и что-то сказал. Второй парень, стоявший ко мне спиной, рассмеялся.

— Они сбили знак? — коснувшись рук Кристофера, спросил я.

Он печально кивнул.

— Вон тот, в красной футболке. Отнял у меня швабру.

Этого хватило. Кроткий маленький Янни Томарас, который всегда молчал и избегал любых стычек, пришел в ярость.

— Эй ты, — проорал я, — козел в красной футболке.

Вся компания посмотрела на меня. Козел в красной футболке фыркнул.

— Это ты мне?

— Ты единственный козел в красной футболке, так что да. — «Какого черта ты творишь?» мелькнуло в голове, но злость говорила громче страха. — Выбирая того, кто не может сопротивляться, ты чувствуешь себя крутым? Становишься мужиком, высмеивая того, кто слабее, да?

Он попытался отшутиться:

— Это прикол, чувак. Остынь.

— Прикол? — Я указал на Кристофера. — Он смеется? — Я посмотрел на его дружка. — Тебе смешно? Или ты ржешь за компанию, потому что заступиться кишка тонка?

Никто не ответил.

У нас начали появляться зрители. Я перевел взгляд на козла в красной футболке.

— Поднимай знак.

Он хохотнул.

— Что?

— Поднимай. Сейчас же.

Он оглядел наблюдавших за нами людей.

— Да ни за что.

Глядя на него с ненавистью, я сделал шаг вперед.

— Подними знак и извинись перед Кристофером.

Спустя пару секунд он закатил глаза. Как избалованный ребенок, он поправил знак и, уставившись на Кристофера, пробормотал что-то походившее на извинения. Я лишь сильнее разозлился и обратился к Кристоферу:

— Дайте, пожалуйста, швабру. — Я подошел к козлу в красной футболке и протянул ему швабру. — Домывай пол.

— Какого...? Да ни хрена подобного, — сказал он так, словно идея его оскорбила.

— Ты задира, а все знают, что задиры — просто слизняки, у которых проблемы с самооценкой. Так что будь мужиком. — Глядя в глаза, я сунул ему в руку швабру. — Домывай пол.

Он смотрел на меня так, словно я дерьмо на его ботинке. Но плевать я на это хотел.

— А кто меня заставит? Ты? — Он хмыкнул.

— Я, — раздался громкий строгий голос. В толпе стоял мистер Лэндон. — Бери швабру, Фицджеральд, и домывай пол. Если хочешь сохранить здесь место, завтра в семь утра ты поможешь Кристоферу навести порядок в уборных. — Мистер Лэндон, скрестив руки на груди, не моргая смотрел на него. — Что-то не устраивает?

Побледневший Фицджеральд взял швабру и неразборчиво что-то пробубнил. Мистер Лэндон, заговорив, повысил голос, чтоб все расслышали:

— В этом институте все равны. Работа Кристофера так же важна, как и моя. Если кто-то считает, что он лучше и ценнее стоящего рядом человека, вам здесь не место. Ясно?

Зрители начали аплодировать, а Фицджеральд, ворча, намывал пол. И все разошлись.

Кристофер, скрестив руки на груди, следил за Фицджеральдом как ястреб, а мистер Лэндон похлопал меня по плечу.

Я перевел глаза на него. Уровень адреналина снизился, руки начали дрожать.

— Что я наделал? — прошептал я.

— Идем со мной. — Улыбнувшись, он обратился к Кристоферу: — Потом расскажешь, как он отработал.

Кристофер со всей серьезностью кивнул.

— Хорошо.

— Как закончишь, Фицджеральд, ко мне в кабинет, — обернувшись через плечо, прокричал мистер Лэндон.

Вслед за ним я шагал по коридору, и меня внезапно затошнило.

Он закрыл дверь кабинета.

— Боже, меня мутит. — Я приложил руку к животу. — Я это сделал. — Я махнул в сторону двери. — Я это сделал.

Мистер Лэндон опустил руки мне на плечи.

— Ты в порядке?

Слезы жгли глаза, а желудок скрутило.

— Я чуть не подрался. О боже. — Несколько раз я вдохнул и выдохнул. — Простите. Я перегнул палку, не следовало вмешиваться, но Кристофер был расстроен...

— Янни, — перебил он, — ты поступил правильно. Точнее, не просто правильно. Ты увидел несправедливость и среагировал. Это смело.

Я вытянул дрожавшие руки.

— Я никогда так не делал.

Мистер Лэндон чуть ли не светился от радости.

— Янни, я так тобой горжусь.

— Правда? — А я-то думал, он разозлится...

— Черт, конечно. Тот Янни, которого я встретил много месяцев назад, никогда бы не связался с хулиганом. И посмотри на себя сейчас!

Меня так трясло, словно всплеск адреналина оставил после себя неизрасходованную энергию. Я засмеялся. Мистер Лэндон был прав. Все, что я пережил, сделало меня сильнее, более стойким. И менее терпимым к дерьмовым людям.

— Наверно, так и есть. Тот парень — реальный урод.

Он улыбнулся.

— Не переживай, я с ним разберусь. А тебе пора на урок.

Как только я зашагал к выходу, мистер Лэндон проговорил:

— Хелен просила узнать, придешь ли ты на ужин?

— Да, конечно.

— Питер тоже?

— Да, он заберет меня из офиса Патрис.

Меня заберет Питер, потому что днем у мистера Лэндона были дела, и он попросил изменить планы.

Он улыбнулся.

— Хорошо, я ей передам.

В дверь постучали, и я собрался на выход. Фицджеральд выглядел злым и испуганным. Проходя мимо него, я фыркнул и услышал слова мистера Лэндона:

— Закрой дверь и присядь.

Я не раздумывал над тем, с чего вдруг миссис Лэндон заинтересовало, приду ли я на ужин, до тех пор, пока мы не вошли в кухню. На стойке красовался торт с кучей свечей. Мистер и миссис Лэндон, Спэнсер, Эндрю и Сара — все затянули «С днем рождения».

Питер стрельнул в меня испуганным взглядом.

— Сегодня у тебя день рождения?

Честно говоря, о дне рождения я даже не вспоминал.

— В субботу.

Они допели, и миссис Лэндон сказала, чтоб я загадал желание и задул свечи. Закрыв глаза, я дунул.

— Что загадал? — спросила Сара.

— Нельзя рассказывать, или желание не сбудется, — покосившись на сестру, сказал Эндрю.

— Ничего не загадал. У меня есть все, что нужно. Я просто поблагодарил вселенную.

Миссис Лэндон разрыдалась. Все пристально посмотрели на нее.

— Не обращайте на меня внимания.

Она пробормотала что-то о дурацких гормонах, а мистер Лэндон ее обнял и велел Спэнсеру побыстрее нарезать торт.

Питер чмокнул меня в висок.

— Я уж подумал, что пропустил твой день рождения.

— Нет, мы отмечаем раньше, потому что среда — наш день. Лучше раньше, чем позже. — Миссис Лэндон вытерла глаза салфеткой. — Янни, я слышала о том, что случилось утром.

Я бросил взгляд на мистера Лэндона.

— А, да. Точно.

— А что случилось? — спросил Питер.

Пока мы ели торт, я рассказал о том, что случилось с Кристофером, а потом мы поужинали греческой едой на вынос — в мою честь, разумеется. Это был лучший ужин в честь дня рождения в моей жизни.

Я не шутил, сказав, что у меня есть все необходимое. Не в смысле материальных благ. В этом плане у меня почти ничего не было. Зато меня окружали любимые люди, семья, которую я выбрал сам. И это делало меня богаче.

Ужин завершился, и Эндрю с Сарой начали спорить из-за игры в шарады, а миссис Лэндон отвела нас с Питером в сторонку. Она усадила нас в гостиной и пронзительно на меня посмотрела.

— Янни, я хочу кое о чем спросить.

Прозвучало зловеще. Я нахмурился.

— Ладно.

— У тебя так хорошо все складывается. Мы очень тобой гордимся.

Произнесла она утвердительно, но я все равно кивнул.

— Спасибо. Патрис тоже так считает.

— Кстати об этом... Как тебе известно, мы очень заняты в фонде «Акация». У нас появилось дело, похожее на твое, хотя, скорее, ближе к Джордан.

Сердце упало.

— Все нормально?

Она грустно улыбнулась.

— Он справится. Он еще маленький, ему нет и восемнадцати. Но нам нужно куда-то его поселить. Все места заняты, а твой дом подошел бы идеально. Я хотела бы, чтоб он подружился с Джордан. Думаю, она бы помогла ему выздороветь. Ей бы пошло на пользу кому-нибудь помочь.

Я задумался над ее словами.

После паузы миссис Лэндон продолжила:

— Как ты знаешь, жилье предоставляется не навсегда. Джордж прожил там шестнадцать месяцев...

— Ему нельзя съезжать, — перебил я. — Он только начал ладить с родней Аджита. Они так стараются доказать свои чувства. Если он съедет и не найдет жилье поблизости... Мать Аджита может подумать, что он ненадежен. Я бы не хотел, чтоб так случилось. Скайлар и Джордан тоже разделять нельзя. Не знаю, может, это против правил. Если да, сделайте вид, что я ничего не говорил, но они очень сблизились. Они друг другу доверяют, Скайлар подходит Джордан. У них все только начинается, и это так прекрасно. Нельзя их разлучать. Это убьет Джордан.

Миссис Лэндон наградила меня понимающим взглядом и нахмурилась.

— Я могу съехать. У меня есть накопления. И я готов. Правда. Патрис очень довольна моими достижениями.

Я дико боялся, впереди ждал целый неизведанный мир, но я справлюсь. Без сомнений.

— Можешь переехать ко мне? — Надежда, прозвучавшая в голосе Питера, превратила утверждение в вопрос.

Я вытаращил глаза.

— Что?

Питер облизнул губы.

— Знаю, тебе важна независимость, и я не стану ничего у тебя отнимать. — Он посмотрел на миссис Лэндон. — Если это плохая идея, пожалуйста, скажи. Не хочу выходить за рамки, просто подумал...

Она улыбнулась.

— Так и знала, что ты предложишь.

Теперь я вытаращился на нее.

— Прошу прощения?

Она поморщилась.

— Вы так друг друга любите и идеально друг другу подходите. Янни, я бы никогда не предложила, если б не считала, что для тебя так лучше. — Она смотрела на меня со всей материнской серьезностью. — Я желаю тебе только самого лучшего.

Я кивнул.

— Знаю.

— Я бы никогда не предложила тебе съехать, если б считала, что ты не готов. Но я видела, как ты вырос. За год ты стал тем мужчиной, которым и должен быть. — Она вздохнула. — И ты всегда говорил, что рядом с Питером надежно.

Я пожал плечами.

— Говорил.

— А я хочу, чтоб ты был в надежных руках. Этого для своих детей хочет любая мать. Я желаю тебе счастья и стабильности и считаю тебя своим ребенком, Янни. Ты знаешь, что мы очень тебя любим. Поэтому в качестве альтернативы я предлагаю твою старую комнату здесь. Решать тебе.

Вот это называется «проникновенная речь». Я понятия не имел, с чего начать ответ.

— Переехать к вам?

— Тебя всегда здесь ждут.

Я провел руками по лицу.

— Я люблю вас обоих, если вы еще не в курсе. Вы родители, которых мне не хватало.

Выражение ее лица смягчилось.

— Спасибо, дорогой.

— Сколько времени у меня есть? Когда парню нужно въехать?

— В идеале — как можно скорее. Максимум три-четыре недели.

Голова шла кругом.

— Он может жить в моей комнате. Можно сообщить решение через несколько дней?

— Конечно.

Мы с ней поднялись. Она меня обняла, а отодвинувшись, похлопала по руке и по очереди посмотрела на нас с Питером.

— Оставлю вас, поговорите. После такой бомбической новости вам есть что обсудить.

Мы остались наедине, и я грохнулся на диван.

— Бомбическая — это еще мягко сказано.

Питер, хмыкнув, взял меня за руку.

— Я говорил серьезно. С удовольствием разделю с тобой свой дом. Но лучше сначала спросить Патрис. — Он провел рукой по подбородку. — Может, организуем совместный визит, увидимся с ней вместе, и она скажет, рано или нет. Не хочу тебя подгонять. Если еще не время, значит, еще не время. Если ты не хочешь, ничего страшного. Я не против, клянусь. Просто знай, что есть и такой вариант. Можешь занять свободную комнату, если, по-твоему, нам нужно спать отдельно...

— Тогда по вечерам придется звонить тебе на мобильник. А какой в этом смысл, если ты в соседней комнате?

Он хмыкнул.

— Верно. Но я все равно не возражаю.

Я вздохнул.

— Мне столько всего нужно обдумать. — Я даже не знал, с чего начать. Глядя Питеру в глаза, я сжал его руку. — Это не отказ. Мне нужно время подумать. И спасибо за предложение.

Он нежно меня поцеловал.

— Обращайся. Когда будешь готов. Предложение всегда в силе.

Мы вернулись в кухню, где игра в шарады, к счастью, завершилась.

— Кофе? — спросил мистер Лэндон.

— Нет, спасибо, — сказал я. — Нам пора. Спасибо за чудесный ужин. Это много значит.

Я чересчур крепко обнял миссис Лэндон и сказал, что люблю ее, а потом забрался в машину. Поездка прошла в молчании. Голова еще кружилась. Интересно, как соседи воспримут новости о переезде и о том, где я буду жить. И с кем.

Питер остановил машину возле моего дома, и я поцеловал его на ночь.

— Позвони, когда доберешься до дома.

— Конечно.

В его глазах виднелись нежность и любовь, и я чуть не брякнул, чтоб он забрал меня к себе. Но смолчал.

Мне требовались личное пространство и время, чтоб разложить все в голове.

И ушло на это всего двадцать минут. Я лежал в кровати и пялился в темный потолок, гадая, какого черта стану делать, и вдруг зазвонил мобильник. На экране высветилось имя Питера, и как только он заговорил, в груди разлилось знакомое тепло.

— Привет.

— Нормально добрался до дома?

— Без происшествий.

— Хорошо.

— Интересный вечер, да?

Я хохотнул.

— Можно сказать и так.

Он на меня не давил. Он больше не возвращался к этой теме. У Лэндонов он сказал, что предложение всегда в силе, и дал мне время подумать.

Но его голос не убаюкал меня, как обычно. В голове творился кавардак, а когда я нервничал, существовал всего один способ уснуть — в его объятиях.

До меня дошло, пусть и не сразу, что мой дом — это Питер.

Сколько раз я забирался к нему на колени и думал: «Я дома»? Сколько раз он обнимал меня, и все плохое сменялось хорошим?

«Ну что я за дурак?»

Я выскочил из постели, включил свет и натянул джинсы.

— Янни, что ты делаешь? — раздался в трубке голос Питера.

— То, что должен был сделать несколько часов назад. Знаю, уже поздно, но не ложись спать. — Я надел свитер. — Я уже еду.

— Что?

Расхохотавшись, я сбросил вызов, надел ботинки и захватил рюкзак. В последний момент забрал орхидею, которую он подарил, и помчался вниз. Заказал такси и вскоре уже ехал к Питеру. Посреди ночи. С горшечным цветком в руках. Взволнованный как никогда.

Мне даже не пришлось стучать. С обеспокоенным и недоуменным видом он распахнул дверь, когда я выбирался из машины. Он взглянул на орхидею, а потом на меня.

— Янни, что ты делаешь?

— Это подарок на новоселье. То есть это ты подарил ее мне на новоселье, а теперь я привез ее сюда. В качестве подарка на новоселье. Боже, в голове звучало лучше.

По-прежнему недоумевая, он рассмеялся.

— Что ты хочешь сказать, Янни?

— Я привез орхидею, потому что хочу жить здесь. С тобой.

Он ухмыльнулся.

— Не хочешь сначала посоветоваться с Патрис?

— Нет. Через три дня мой день рождения. Прошлый день рождения я встретил черно-синим, одиноким и бездомным. А этот день рождения хочу отметить с мужчиной, который объяснил мне, что такое дом.

— Янни. — Его глаза светились любовью. — Ты уверен?

— Да. Я знаю, чего хочу, и знаю, что для меня правильно. Я сглупил, что не согласился раньше. Я лежал в постели и мечтал каждую ночь быть рядом с тобой. Все равно три дня в неделю я провожу здесь, а в остальные дни мечтаю, чтоб мы были вместе. Так что все логично, да? Это правильно? Нам придется разобраться с денежным вопросом, потому что я хочу платить за жилье. Ты, конечно, откажешься, но я буду стоять на своем. Ты предлагал свободную комнату, но я считаю это пустой тратой времени...

Он схватил меня и впился в мои губы.

— Ты раздавишь орхидею, — пробормотал я.

Засмеявшись, он забрал растение и поставил на обеденный стол, а затем взял меня за руку и повел в спальню. В нашу спальню. Я бросил рюкзак, скинул ботинки и разделся до трусов, а Питер заключил меня в объятия, окутав надежностью и теплом.

Спрятав лицо у него на шее, я радостно вздохнул.

Без сомнений, я был дома.

Глава 25

Пятнадцать месяцев спустя

Вытирая пыль, я порхал по дому в новом шелковом халатике и брифах. Питер еще работал, а я исполнял роль идеального домработника. Питер рассмеялся, когда я впервые так себя назвал. После окончания колледжа мне каким-то образом удалось подписать контракт с одним из лучших театральных агентств ЛА и сыграть в нескольких постановках. Я по-прежнему работал в кафе, но учитывая, что на любительский театр и прослушивания уходило всего несколько дней в неделю, большую часть времени я проводил дома в качестве ухоженного домработника.

Домработника Питера.

Я обожал каждую минуту. Друзья качали головами, но было нечто глубоко удовлетворительное в том, чтоб заботиться о нем, делать папочку счастливым. А он во всевозможных смыслах заботился обо мне.

Питер рожден для того, чтоб оберегать и давать все необходимое. Сильнее всего на свете он радовался, когда я был счастлив и выхолен. А я с удовольствием возвращал должок.

На левой руке я носил кольцо. Не обручальное. Пока что. Питер подарил мне кольцо, пообещав, что однажды, когда я буду готов, он заменит его обручальным кольцом. Это всего лишь вопрос времени. С Питером я проведу всю жизнь. Без сомнений.

Весь день я читал и изучал роль, на которую скоро прослушиваюсь. Бесил Нинеш до тех пор, пока она не зыркнула на меня, как бы говоря «отвали». Поработал над сценарием, который почти два года назад меня вынудила начать Патрис, и наконец-то довел до ума. Если этот сценарий когда-нибудь увидит свет, это будет чудо, но написав его, мне стало легче.

Себя я тоже привел в порядок, а ужин уже готовился в духовке. Теперь нужно, чтоб папочка пришел домой и рассказал, каким хорошим мальчиком я был.

При этой мысли яйца заныли.

Когда зазвонил телефон, и на экране высветилось имя Питера, я промурлыкал:

— Привет, красавчик.

До меня долетели звуки машин, и я понял, что он сидел за рулем.

Питер вздохнул.

— Ты только что улучшил мой день на тысячу процентов. — В голосе слышалась печаль.

— Что случилось?

— Дерьмовый день. Дерьмовые встречи, дерьмовые клиенты, дерьмовый босс. Даже движение на дорогах — полное дерьмо. — Он очень редко ругался, видимо, день прошел ужасно. — Такой день, когда все идет не так.

Я прислонился к спинке дивана.

— Если это утешит, я очень жду тебя дома. Ужин готовится, а я одет только в новый халатик, который ты купил.

Новый халатик был пурпурным, как и остальные — пурпурный цвет приводил меня в восторг, отражал мой внутренний мир — доходил до бедер и завязывался на талии. Струящийся и легкий, и божественный на ощупь. В нем я чувствовал себя сексуальным, а Питер его обожал.

Он застонал.

— Похоже, нас ждет волшебный вечер.

Я прижался членом к кожаной спинке, представив, что Питер стоял сзади.

— Сколько тебя ждать?

— Минут двадцать. Кошмарные пробки.

— М-м-м. — Я качнул бедрами, наслаждаясь трением о диван. Воображение вышло из-под контроля. — Времени хватит.

— На что? Янни, что ты делаешь?

Я улыбнулся, решив, что именно хотел сделать.

— У тебя есть двадцать минут, чтоб как следует возбудиться. Подумай о том, как сильно ты хочешь войти в меня. Потому что в ту же секунду, что ты зайдешь домой, я перегнусь через спинку дивана и буду тебя ждать. Все, что тебе придется сделать, — это расстегнуть ширинку и проскользнуть...

— Господи, малыш.

Я наигранно застонал в трубку:

— Восемнадцать минут, папочка.

Я сбросил вызов и швырнул мобильник на диван. Забрал из нашей спальни смазку и вернулся в гостиную. Нам стоит оставлять смазку на кофейном столике.

После финальной пьесы в школе — следует добавить, что все аплодировали стоя — мы отмечали вместе со всеми: с одногруппниками, Лэндонами, Эндрю и Спэнсером, Джордан и Скайлар, Джорджем и Аджитом. А придя домой, дальше гостиной мы не ушли. Смазка на кофейном столике пришлась бы кстати...

Я снова прислонился к спинке дивана, задрав халатик и чуть приспустив брифы, смазал себя и разработал. Конечно, не так здорово, как делал Питер. Ничто не сравнится с той заботой, которую он проявлял.

Но вскоре я уже был готов, желание охватило все тело. Я начал приходить в отчаяние.

Донеслись звуки припарковавшейся машины, и внутри у меня все сжалось. Звук ключа в замочной скважине вызвал улыбку. При звуке закрывшейся двери я начал елозить членом по дивану, а когда Питер застонал, и послышался звук расстегнувшейся ширинки, у меня ослабли колени.

О боже, да.

Питер встал у меня за спиной и прижался теплым твердым членом к заду. Обвив за талию сильной рукой, он усадил меня прямо и прошептал на ухо:

— Из-за тебя мне пришлось превысить скорость. Из-за тебя я чуть не разбил машину.

Отчаянно желая продолжения, дышал я тяжело.

— Прости, папочка. У тебя был плохой день, а я хотел все исправить.

Он меня поцеловал.

— Благодаря тебе все становится лучше, — буркнул Питер и прижал меня к спинке. Он стянул брифы до бедер и, задрав халатик, скользнул головкой по входу. — Ты готов, малыш?

— Да, папочка.

Не спеша он вошел в меня — вошел полностью. Я схватился за подушки и громко постанывал, пока он проникал в меня огромным пульсировавшим членом. Питер начал двигаться, вцепился в бедра и вдавил меня в спинку дивана.

Безупречно. Быть всем, в чем нуждался папочка, делать его счастливым, превратить плохой день в хороший — эта потребность пылала в сердце. Позволить взять меня, как он того хотел, требовательно, но вместе с тем нежно — это блаженство. Питер. Всегда Питер.

Он ускорился. Я знал, что он близок, и так сильно этого хотел...

Он обнял меня и прижал к груди. Я толкался навстречу, ногами едва доставая до пола, и он кончил, зарычав, излился в меня.

Важнее не было ничего.

В конце концов, Питер расслабился, дышал прерывисто, а грудь тяжело вздымалась. Он целовал меня в спину, в плечо, в затылок.

— Люблю тебя, — снова и снова бормотал он.

Я купался в нежности, в полнейшем обожании.

Нехотя он отстранился, быстро натянул на меня брифы и целовал до тех пор, пока мы не начали задыхаться. Он обнимал мое лицо и покрывал поцелуями лоб, веки.

— Какой хороший мальчик, — прошептал он.

Я хмыкнул.

— А ты хороший папочка.

Замычав, он сделал шаг назад, обмякший член торчал из брюк.

— Вот бы плохие дни бывали почаще.

Я фыркнул.

— Если хочешь, могу так тебя встречать каждый день.

Он засмеялся.

— В душ? Или потом?

— Потом. После ужина будет второй заход.

Улыбаясь, он меня поцеловал.

— Чем я тебя заслужил?

Я посмотрел ему в глаза.

— Ты правильно меня любил.

— Поправочка: я правильно тебя люблю. Никакого прошедшего времени. И никогда не будет прошедшего времени. Навсегда, Янни.

— Навсегда, Питер.

Я всегда произносил эти слова на полном серьезе. Он — все для меня. Навсегда.

— Иди переоденься. — Я сжал его зад. — Ужин скоро будет готов.

Питер чмокнул меня в висок и удалился, бормоча что-то о властном малыше. Я радостно замычал, испытывая болезненные ощущения во всех нужных местах, и тут зазвонил телефон. На экране светилось имя Спэнсера.

— Привет, Янни. Надеюсь, не помешал.

Я засмеялся.

— Я уже минут десять как свободен. Чем могу помочь?

— Звоню с просьбой. С большой.

К тому моменту, когда Питер вернулся в старых удобных джинсах и футболке, я сказал Спэнсеру, что сделаю все необходимое. Осталось сообщить Питеру.

— Кто звонил? — спросил он, глядя на противень с картошником — русским блюдом, которое я готовил на греческий манер. Питер его обожал. — Пахнет божественно. Уже можно поесть?

Улыбаясь, я выключил духовку.

— Звонил Спэнсер.

Питер взял две тарелки.

— Как у него дела?

Мы виделись с ним только на прошлой неделе, поздравляли их с Эндрю с помолвкой.

— Все отлично. Он... попросил об одолжении. Нас обоих.

Питер как раз наливал минералку в стаканы, но остановился и пристально на меня посмотрел.

— В чем дело?

— Ты же бывал в Австралии, да? — Я прикусил внутреннюю сторону губы. — Не то чтоб это важно. Он спросил, хочу ли я выступить на открытии ЛГБТ-фонда в Сиднее. А значит, тебе тоже придется ехать, потому что без тебя я не поеду.

Питер вытаращил глаза.

— Когда?

— Через семь недель.

Он моргнул, а потом вздохнул.

— Ты уже согласился?

Я кивнул, привстав на цыпочки, поцеловал его и немного похлопал ресницами. Питеру никогда не удавалось устоять перед моими глазами и длинными ресницами.

— Спасибо, папочка.

Он подавил улыбку.

— Тебе повезло, что я тебя люблю.

Вот уж точно. Я самый счастливый человек на планете.

— Знаю.

***

Когда Спэнсер предложил мне выступить на открытии фонда имени Арчера Коэна в Сиднее, я без раздумий согласился. Разумеется, я помогу. Спэнсер в прямом смысле спас мне жизнь — стал тем, кто привел механизм в движение — и я был обязан ему всем. В общем, за четыре дня до открытия мы с Питером оказались в Сиднее. После Спэнсер и Эндрю останутся с Льюисом, братом Спэнсера, а мы с Питером вернемся домой.

Не только Питеру нужно работать, но и мне тоже! Я получил роль в пьесе в театре Геффен — это самая блестящая театральная площадка ЛА. Маленькая роль в местной постановке «Истории Кэрол Кинг» стала для меня огромным шагом. Через несколько дней после речи мне нужно вернуться в ЛА.

Я понятия не имел, о чем говорить. Там будут присутствовать не только ЛГБТ-люди, но и представители компаний, которые пожертвовали огромные суммы. Это колоссальный жизненно важный момент для Спэнсера и Льюиса. Они это затеяли в память о брате Арчере, который совершил самоубийство.

Нужно, чтоб речь была идеальной. Нельзя подвести Спэнсера.

Мы с Питером вошли в довольно симпатичный гостиничный номер, который не стоил нам ни цента. Спэнсер забронировал нам люкс в пятизвездочном отеле «Атолл» в Бонди, а взамен хотел, чтоб мы занялись сексом на каждой плоской поверхности.

— Нужно везде посеять гейство. — Он изобразил руками радугу. — Слышал, владелец это обожает.

Мы с Питером вытаращили глаза, а Эндрю зашелся в хохоте.

— Не обращайте на него внимания, — толкая Спэнсера к двери, сказал Эндрю. Потом остановился и состроил задумчивую гримасу. — Но чтоб вы знали: владелец будет очень благодарен, если вы повсюду разбросаете смазку.

Спэнсер расхохотался и потянул Эндрю к двери.

— Развлекайтесь, мальчики. Увидимся за ужином.

Я взглянул на Питера.

— Ты что-нибудь понял?

Он печально покачал головой.

— Вообще ничего.

После того, как мы распаковали вещи, Питер загуглил, чем можно заняться в Сиднее, и развернул лэптоп ко мне.

— Смотри, как зовут владельца.

В перечне финансовых филиалов сети отелей «Атолл» значилось название «Коэн и сыновья». Я стрельнул глазами в Питера.

— Думаешь...? Коэн... Спэнсер Коэн?

Питер засмеялся.

— Не сомневаюсь. Можно копнуть и глубже. — Прослеживание финансовых историй — часть работы Питера, и справлялся он отлично. — Но Спэнсер сказал «владелец». Готов поспорить, это его отец.

Я усмехнулся.

— Ну ладно. Пора начать сеять гейство. — Я изобразил рукой радугу.

Ухмыльнувшись, Питер подхватил меня и развернул.

— Я точно помню, в просьбе говорилось о каждой плоской поверхности.

Мы захохотали и рухнули на кровать. В конце концов, она тоже плоская.

***

Сидя на балконе с видом на великолепный Бонди-Бич, я смял пятидесятый листок и разочарованно зарычал. Да даже проклятый сценарий было проще сочинять.

— Какого черта я должен сказать? Все должно быть идеально.

Уже три дня я пытался написать речь. Питер предлагал осмотреть достопримечательности, погулять по пляжу, пройтись по магазинам — все, что помогло бы проветриться. Но не помогло. Придется выйти на сцену и разыграть пантомиму.

Питер пытался объяснить, что мне удавалось стоять перед полным залом и устраивать достойное «Тони» представление, и к этому выступлению стоит относиться так же.

— Я не боюсь сцены, — ответил я. — Я без понятия, о чем говорить. Зачем Спэнсер вообще меня попросил?

Питер пододвинул стул и взял меня за руку.

— Я скажу тебе зачем. Ты — живое доказательство того, что это работает. Городам нужны такие места, потому что есть люди, дети, к которым относятся как к мусору, словно они не существуют. И это должно прекратиться. Каждый ребенок на улице — это ты. Они могут стать счастливыми, здоровыми, мечтать и жить в безопасности. Как ты. Янни, ты — доказательство, что это работает, что Спэнсер и Льюис все делают правильно. Фонд не должен финансироваться частными компаниями. С инициативой должно было выступить правительство. — Питер сделал успокаивающий вдох. Он был всем этим одержим, как и все мы. — Говори так, как ты говорил с Тайлером. Как ты говорил с бездомными в Скид Роу. Расскажи аудитории о том, о чем говорил всем им. Представь, что нашел на улице ребенка, который потерял всякую надежду. Что бы ты ему сказал?

Словно по волшебству, все стало предельно ясно. Я поцеловал Питера, взял ручку и начал писать.

***

Когда пришло время произносить речь, я даже не нервничал. Я был готов так, словно готовился всю жизнь.

Разумеется, собралась куча народу. Молодые соцработники и сиднейская элита. Шампанское лилось рекой, открывались чековые книжки. В смокингах Спэнсер и Эндрю смотрелись невероятно. А самым трогательным стал момент, когда Спэнсер и Льюис обнародовали название и логотип фонда памяти их брата.

Люди выступали до меня, и пара человек выступит после меня. Но Спэнсер вызвал меня на сцену:

— Я пригласил особого гостя. Он приехал из ЛА, чтоб вы узнали из первых уст, как фонды вроде нашего спасают жизни... Пожалуйста, поприветствуйте мистера Янни Томараса.

Мы со Спэнсером обнялись, и он оставил меня перед трибуной. Ну вот и все. Сотни лиц, мигавшие лампочки, работавшие камеры. Питер — мой источник силы — стоял за кулисами и, подбадривая, кивнул. Кольцо на пальце придало мне сил.

— Добрый вечер, — начал я, глядя на зрителей. Голос звучал четко и ясно, таким же был и пройденный мной путь. Я все смогу, без сомнений. — Спасибо, Спэнсер, за теплый прием. Прежде чем начать, я хочу обратиться ко всем, кто усомнился в своей значимости, кто потерял надежду. Знайте, вы самые замечательные люди в мире. Если кто-то сомневается в способностях фонда имени Арчера Коэна, знайте: я был на вашем месте и могу сказать, что еще не все потеряно. Я пережил то, что переживаете вы. Выход есть. Это нелегко, но фонд имени Арчера Коэна вам поможет. Я знаю, потому что Спэнсер Коэн спас мне жизнь. — Я сделал глубокий вдох. — Меня зовут Янни Томарас, и это моя история.

ЧТО С НИМИ СТАЛО?

Джордж и Аджит

Настойчивость Джорджа и Аджита все-таки принесла плоды. Мать Аджита, набожная шри-ланкийская, индусская женщина, смягчилась и одобрила Джорджа. Но потеплела к Джорджу только после того, как он обратился в индуизм, чтоб они с Аджитом смогли пожениться. Расценив это как истинную привязанность к сыну, она приняла Джорджа с распростертыми объятиями. Хотя она до сих пор хохочет всякий раз, когда он пытается есть острый дал-карри. Когда Янни в последний раз говорил с Джорджем, они с Аджитом планировали поездку в Камбоджу.

Джордан и Скайлар

Джордан получила диплом с отличием и работает в выбранной области психологии — старается разгадать тревожные мрачные мысли осужденных сексуальных маньяков. Янни по-прежнему не понимает ее желания разобраться в причинах поведения этих монстров, но полностью ее поддерживает.

Спустя два года после переезда Янни Джордан и Скайлар начали встречаться официально. Это был долгий извилистый путь, но оно того стоило. Они очень счастливы, взяли из приюта двух собак. Джордан до сих пор остается лучшей подругой Янни.

Тайлер

Тайлер получил диплом бизнес-колледжа и сейчас занимается маркетингом. Несколько лет они с Янни поддерживали связь, но сейчас в основном общаются в социальных сетях через комментарии и сообщения. В материальном плане он многого достиг, но лишь спустя много лет сумел по-настоящему влюбиться.

Лэнс

Лэнс Нейдер отправился в тюрьму, где его сокамерником оказался жуткий парень, который обезглавливал тараканов и записывал, как долго после этого они оставались живы. Он отсидел от звонка до звонка, потерял работу, дорогую квартиру и все костюмы от «Армани». Машину конфисковали. Сейчас он работает бухгалтером в грузовой компании где-то в Юте. У него нервный тик, и каждую неделю он ходит на терапию.

Психоаналитик терпеть его не может.

Notes

[

←1

]

Американский секонд-хенд.

[

←2

]

Американская сеть универмагов.

[

←3

]

Мировой экономический кризис, начавшийся в 1929 году и продолжавшийся до 1939 года.

[

←4

]

Бабушка (слэнг)

[

←5

]

Семейство кукольных персонажей, созданных Джимом Хенсоном с 1954 года (например, для «Улицы Сезам»).

[

←6

]

Поколение X — термин, применяемый к поколениям людей, родившихся в разных странах с 1965 по 1979 год, другая датировка — 1961-1981.

[

←7

]

Миллениалы или Поколение Y — поколение родившихся после 1981 года, встретивших новое тысячелетие в юном возрасте.

[

←8

]

Поджанр фильмов-вестернов, родившийся в Италии и особенно популярный в 1960-х и 1970-х годах.

[

←9

]

Один из первых методов поведенческой психотерапии Джозефа Вольпе, основанный на систематическом постепенном уменьшении чувствительности человека к предметам, событиям или людям, вызывающим тревожность и фобии.

[

←10

]

Американская биржа, специализирующаяся на акциях высокотехнологичных компаний.