Unknown

— Обещай, что завтра позвонишь.

— Обещаю, — прохрипел он, и член у меня запульсировал.

— Сладких снов, Питер, — пробормотал я.

В ответ он застонал и засмеялся, а потом сбросил вызов. Я швырнул трубку на кровать и обхватил набрякший член. Все уже зашло слишком далеко, эрекция сама по себе не ослабнет, поэтому я себя приласкал, а шелком скользил по груди.

Мысленно я вернулся к Питеру. Представил его в постели: он мастурбировал, думая обо мне, и произносил мое имя. Вообразив, как он кончал, через шелк я ущипнул себя за сосок, и тут же захватившее меня наслаждение переросло в восхитительный оргазм, и я кончил на живот.

Совершенно лишившись сил, я тяжело повалился на матрас. Некоторое время я лежал будто в тумане и ждал, что просочатся воспоминания или вспыхнет чувство стыда.

Но этого так и не случилось.

***

В пятницу к моменту окончания рабочего дня я вымотался не на шутку. А еще я до смешного волновался из-за встречи с Питером. Кафе мы закрыли в начале одиннадцатого, его машина уже ждала прямо возле входа. Я помахал на прощание коллегам и забрался на пассажирское место, запихнул рюкзак в ноги, закрыл дверцу и наконец-то взглянул на Питера.

Выглядел он до ужаса привлекательно, а в салоне витал его аромат. Божественное ощущение. Стресс и переживания, накопившиеся за неделю, моментально растворились.

— Привет.

— Привет.

Чтоб поцеловать меня в знак приветствия, он перегнулся через центральную консоль, но вместо того, чтоб чмокнуть его в щеку, я нацелился на губы. Поцелуй получился теплым и очень коротким. Если судить по улыбке, он вовсе не возражал.

— Так, ладно, мы едем ко мне или к тебе?

Да ни за что на свете я сегодня не поеду домой.

— К тебе.

Он ухмыльнулся.

— Ты ел?

— Да. У нас на работе продаются замечательные пирожки с овощами. С жареным перцем, маринованными артишоками и баклажанами. Клянусь, работа в итальянской кофейне имеет свои преимущества.

— Похоже на то.

— А ты ел? Хочешь, по пути куда-нибудь заскочим?

— Нет, не нужно. Я приготовил ужин на двоих. Не знал, поешь ты или нет.

Я коснулся его руки.

— Ой, спасибо. Жаль, я не знал.

— Ничего. Беспокоиться не о чем.

Он развернул ладонь кверху, как бы намекая «возьми меня за руку», я с радостью переплел наши пальцы, и меня вознаградили улыбкой, от которой в уголках глаз проступили морщинки.

Он абсолютно отличался от моего бывшего. Случалось, меня наказывали за то, что я не ел предложенные блюда, или если я ел много или мало. А вот Питера все это совершенно не заботило. Мне нравилось, что он думал обо мне.

— Что ты приготовил?

— Бефстроганов.

— М-м-м-м. Может, я самую чуточку и съем.

Питер хмыкнул, и этот звук согрел мне сердце. Оставшуюся часть поездки мы проговорили о прошедшем дне. Это был отличный способ не зацикливаться, может, он к тому и стремился. А когда я вошел в дом, меня осенило по-настоящему.

Мы были наедине. Я проведу ночь в его доме. Я оказался полностью в его власти.

Звук закрывшейся входной двери меня перепугал. Питер этого не упустил.

— Все нормально?

— Да. — Я с трудом сглотнул и прижал к себе рюкзак. — Все супер.

Но он понял, что я врал. Он видел меня насквозь. Сердито скривил губы; во взгляде плескалась тревога.

— Можешь уйти, когда пожелаешь. Если хочешь домой...

— Нет. — Я покачал головой. «Все получится».

— Ладно, скажи, что мне сделать. Оставить тебя на время в покое? Или обнять? — Он пожал плечами. — Не хочу ошибиться.

Я понятия не имел, как ответить.

— А что ты хочешь сделать?

— Хочу заключить тебя в объятия и сказать, что все будет хорошо, но не хочу тебя пугать.

Я сумел лишь кивнуть, и, приблизившись за два длинных шага, Питер притянул меня к себе. От него исходили волны тепла и силы, и всего, чего жаждала моя душа. С ним я был как за каменной стеной. Он крепко меня обнимал и гладил по спине, а я бросил рюкзак на пол и, обвив руками за талию, растворился в его объятиях.

— Здесь ты в безопасности, — прошептал он и коснулся губами моей макушки.

Я кивнул.

— Знаю. Просто немножко струхнул, но мне уже лучше.

Он попытался отстраниться, но я усилил хватку.

— Я сказал, что мне лучше, но не говорил, что мне надоело обниматься.

Он снова меня обнял и усмехнулся.

— Приятно, да?

Он даже не представлял насколько. Его объятия заполнили все пустоты внутри меня.

— Очень.

В конце концов, я неохотно отодвинулся.

— Стало лучше? — спросил он.

Я кивнул.

— Да, спасибо.

— Хочешь поужинать? Или попьешь чего-нибудь?

— Сейчас ничего не хочу, спасибо.

Он немного расслабился и оглядел меня с головы до ног.

— Должен сказать, мне нравится твоя рабочая форма.

Я опустил взгляд. На мне было надето то, что я обычно носил на работе: черные классические брюки, черный жилет, белая рубашка с закатанными до локтей рукавами и черный галстук. Такая вот форма.

— Чем снабжают, то и приходится носить. Хотя вот так наряжаться довольно забавно.

Питер аккуратно поправил мне галстук.

— Очень сексуально.

Румянец начал расползаться по шее и добрался до щек. Коснувшись пальцами подбородка, он приподнял мою голову.

— Я скучал по тебе всю неделю.

— Я тоже. Правда, понял, только когда сел в машину. — Я заглянул ему в глаза и ощутил слабость в ногах. — Если прямо сейчас тебе хочется меня поцеловать, меня это более чем устроит.

Питер засмеялся.

— Ты удивляешь на каждом шагу. — Он провел большим пальцем по моей щеке. — В одну минуту ты похож на испуганного кролика, а в следующую — уже на лису.

— Я к этому не стремлюсь.

— Знаю. Это и удивляет.

— Ты до сих пор меня не поцеловал.

Он взял мое лицо в ладони, слегка склонил голову и, закрыв глаза, коснулся меня губами. Нежными, приоткрытыми, теплыми и влажными. Идеальный поцелуй. Впервые он целовал меня стоя, и его преимущество в росте стало очевиднее. Как и комплекция. Был он широкоплеч и возвышался надо мной, огромными руками обнимал мое лицо и удерживал на месте, но я все равно чувствовал себя в безопасности.

Обожаемым. Я чувствовал себя обожаемым.

Предоставляя нужный доступ, я приоткрыл рот и наклонил голову. Все мое тело загудело, когда наши языки соприкоснулись, а он издал сдавленный стон, от которого подогнулись колени. Я снова в нем растворился, а он прижимал меня к себе и целовал нежно и страстно, никогда прежде я не испытывал ничего подобного.

Был он твердым, во всех нужных местах. Боже, благодаря ему пело все мое тело. Не удавалось вспомнить, когда в последний раз мне было так хорошо.

Питер замедлил поцелуй и прислонился лбом к моему лбу. Мы оба дышали с трудом и улыбались.

— Вау, — прошептал я.

Он явно пребывал в изумлении.

— Еще какое вау.

Хотелось схватить его и заставить целовать меня всю ночь, но я понимал, что это перерастет в большее. Поэтому сделал шаг назад и глубоко вздохнул. Я знал, что улыбался от уха до уха, но ничего поделать не мог. Член болезненно ныл, и, особо не раздумывая, я накрыл его ладонью.

Питер раздул ноздри и медленно закрыл глаза, а потом сделал шаг назад.

— Давай я приготовлю тебе ужин?

Я кивнул, решив, что расстояние пойдет нам на пользу.

— Да, давай, спасибо. Мне бы не помешало постирать рубашку, завтра нужно ее надеть.

— Без проблем. Если ты переоденешься, можно постирать всю форму, а потом положить в сушилку.

— Было бы здорово.

Питер принялся разогревать бефстроганов, а я подобрал рюкзак и направился в ванную, где переоделся в пижаму и слегка освежился. Мне нужно было перевести дух и избавиться наконец от идиотской улыбки. Я с трудом узнавал парня в зеркале. Уже несколько лет я не видел, чтоб у него так горели глаза, и чтоб он так улыбался.

Мне нужно было взять себя в руки, установить границы дозволенного, чтоб чувствовать себя комфортно. Чего хотелось моему телу, и так ясно, а вот разум за ним не поспевал. В общем, сложив форму, я вернулся в кухню.

Осмотрев меня с головы до ног и заметив мою пижаму, Питер улыбнулся. Старые спортивки и полинявшая футболка достались мне от мистера Лэндона. Внезапно мне стало неловко.

— Не знал, какую пижаму лучше надеть...

— Выглядишь здорово. Очень расслабленным и спокойным, именно этого я для тебя и хочу.

Пропустив комплимент мимо ушей, я указал на вещи. Мы закинули форму в стиралку и вернулись в тот момент, когда посигналила микроволновка. Разместившись на диване рядом с Питером, я подогнул под себя ноги и пристроил тарелку на коленях, а Нинеш уселась на колени к Питеру. Мы смотрели финал «Крестного отца», что привело к обсуждению Аль Пачино и критике его лучшей работы. Наверно, мы проговорили бы до утра, если б машинка не издала сигнал об окончании стирки.

Уже было поздно, и я безумно устал, поэтому, когда Питер предложил отправиться спать, я согласился. Он положил мои вещи в сушилку и, выключив свет, повел меня в свободную комнату. Я положил рюкзак рядом с кроватью и улыбнулся.

— С тобой точно все будет нормально?

Я кивнул, хотя смелость, скорее, была напускной.

— Ладно. Если что, моя комната напротив.

Я подошел к нему и, приподнявшись на цыпочки, поцеловал.

— Спасибо.

— Доброй ночи, — ласково произнес он и закрыл за собой дверь.

Я обвел комнату взглядом. Она была оформлена в черных и коричневых тонах, а постельное белье и мебель наверняка стоили целое состояние. Здесь было тепло и уютно, и я знал, что бояться мне нечего. Но что-то шло не так. Разумеется, свет по-прежнему горел, а я быстренько проверил, заперто ли окно. Забрался в постель с рюкзаком и, устроившись с удобствами, таращился в потолок будто бы несколько часов.

Уснуть не получалось, чем дольше я лежал, тем страшнее становилось. Паника окутала меня, подобно дымке, и даже когда усталость превратилась в изнеможение, сон никак не желал приходить. Во всяком случае, здесь.

Вариантов было два: я мог разбудить Питера и попросить отвезти меня домой, или же я мог разбудить Питера и... Что? Попросить поговорить со мной, пока я не усну? Я почти захохотал. Да он решит, что я выжил из ума...

Сердце выбивало барабанную дробь, и я начал психовать по-настоящему. Пока приступ не принял более глобальные масштабы, я схватил рюкзак и помчался к двери. В коридоре стояла темнота, но откуда-то из-за спины пробивался свет. Дверь в спальню Питера была приоткрыта, но внутри царил мрак.

Возле двери я замешкался. Разбудить его? Или уйти? Можно вызвать такси. Наличка у меня имелась.

— Янни?

Голос Питера меня напугал. Я толкнул дверь и сумел различить его силуэт. Он сидел на постели.

— Что такое?

— Не могу уснуть, — протараторил я. Голос прозвучал мерзко, а панику едва удавалось сдерживать.

Питер включил прикроватную лампу. Он явно успел заснуть, и мне стало стыдно, что я его разбудил. Но особо не раздумывая, он в приглашении откинул одеяло.

Мне этого хотелось? Хотелось оказаться в его надежных теплых объятиях? Хотелось, чтоб он обнимал меня до тех пор, пока сердце не перестанет пытаться вырваться из груди? Ответ не требовался. Я бросил рюкзак около двери и, подбежав к кровати, улегся рядом с ним. Но и на этом я не остановился. А свернулся у него под боком.

— Прости. Не хотел тебя будить.

— Ничего. Лучше так, чем сидеть и бояться в одиночестве.

Голос спросонок звучал хрипло, он обнял меня, и мне сразу стало лучше.

— Так нормально?

Питер сдвинулся на свою половину кровати и обхватил меня еще крепче. Я уткнулся лицом в его обнаженную грудь, вдохнул его аромат, а мягкие волоски вызывали удивительные ощущения. Он пригладил мои кудрявые волосы и прижался лицом к макушке.

— Замечательно, — пробормотал он. — Хочешь, поболтаем, пока ты не уснешь? Ты всегда говорил, что это помогает тебе успокоиться.

Но я уже спал без задних ног.

Глава 16

Проснувшись, я никак не мог сообразить что к чему. Я лежал в постели Питера. В одиночестве. Сердце у меня упало, и я подумал, что он, должно быть, дал деру.

А потом послышался его голос. Он говорил Нинеш, что она ничего не получит. До меня не дошло, что имелось в виду под «ничего», но тут я уловил слабый запах тостов... нет, не тостов. Блинчиков.

Он делал мне блинчики.

Улыбнувшись, я скатился с постели. Я не имел ни малейшего понятия, который был час, и после быстрого посещения ванной побрел в кухню.

— Доброе утро.

— Доброе, — радостно отозвался он. — Ты выспался.

Он спрашивал или утверждал? Я так и не понял.

— Да, извини. Пугаться в планы не входило.

Он перевернул блинчик и радушно улыбнулся.

— Да никаких проблем. Вообще-то было приятно. И ты быстро уснул.

Я сделал вид, будто не краснел, и решил: лучший способ скрыть смущение — это спрятать лицо. У него на груди. Я подкрался к нему и, обвив рукой за талию, прижался лицом к его кофте. Питер уже успел принять душ и благоухал божественно, а когда он обнял меня за плечи, я вздохнул.

— Давно проснулся? — спросил я.

— В шесть. Всегда встаю в это время.

— Прости, что разбудил посреди ночи.

— Не извиняйся. Я рад, что ты пришел ко мне. — Он чмокнул меня в макушку. — Твоя форма висит в соседней комнате.

«Работа».

— Ох, черт! Который час?

Питер хмыкнул.

— Начало девятого. У тебя куча времени.

Я осмотрел блины.

— Мне казалось, ты должен есть здоровую пищу.

Он снова хмыкнул и, погладив меня по спине, отпустил. Снял блинчики со сковороды и налил три идеальных кружка из теста.

— Ну я подумал, блинчики тебя порадуют, поэтому пошел на компромисс. Они из гречки с медом.

— Пахнет здорово.

— Иди прими пока душ. А когда вернешься, все уже будет готово.

Если учесть реакцию моего тела на нашу с Питером близость и надетые на мне спортивные штаны, пришлось согласиться.

— Хорошая идея.

Быстро приняв душ, я оделся, правда, жилет и галстук надевать не стал, и вернулся к Питеру как раз в тот момент, когда он заканчивал накрывать на стол. Я разглядел кофе и сок, блинчики и нарезанные фрукты, и йогурт.

— Ух ты! Знаешь, меня бы и тосты устроили.

Питер улыбнулся и, окинув меня взглядом, отвел глаза, словно не доверял себе и боялся озвучить то, что пришло ему в голову. Мокрые кудри взъерошились, а еще я воспользовался мылом и гелем для душа. Может, Питеру приглянулось, что я недавно принял душ? Или что я благоухал его ароматом? А может, расстегнутые верхние пуговицы на рубашке? Я не знал.

— Стало лучше? — усаживаясь во главе стола, спросил он.

Я сел справа, как можно ближе к нему.

— Почти проснулся.

Питер выложил на тарелку блинчики и сказал, чтоб я взял ягоды и йогурт. Сначала я отхлебнул кофе, затем насыпал себе клубнику и чернику, добавил ложку йогурта и одним махом заглотил лучший завтрак в своей жизни.

— Я так понимаю, тебе понравилось? — вытерев рот салфеткой, спросил Питер.

Все это дело я запил кофе и откинулся на спинку стула.

— Очень вкусно.

Питер вроде бы остался доволен, что сумел угодить, а мне захотелось отблагодарить его за то, что он стал всем, в чем я нуждался. Поднявшись со стула, я внаглую уселся к нему на колени. Он удивился, хотя в глазах светились веселые искорки. А я ощутил что-то наподобие гордости. Обхватив его руками за шею, я провел пальцами по волосам на затылке.

— Хотел сказать спасибо.

Одной рукой он погладил меня по спине, а вторую опустил мне на колено. Его голубые глаза блестели.

— Всегда пожалуйста.

И я поцеловал его, приоткрыл его губы своими губами и скользнул языком к нему в рот. Как обычно, он позволил мне устанавливать темп, хотя мог бы с легкостью меня подхватить и отнести на диван или в спальню. И в глубине души мне этого хотелось. От этой мысли сердце сладко заныло. Но Питер разрешил мне руководить процессом.

Когда я отстранился, зрачки у него расширились, и он облизнул нижнюю губу. Я коснулся ладонью его щеки и опять поцеловал, только в этот раз целомудренно.

— Подумал, надо отблагодарить как следует.

Питер хмыкнул и поерзал по стулу. Мне стало любопытно, завелся он или нет. Сидел я так, что ничего почувствовать не мог, но тайно и эгоистично надеялся, что все-таки завелся. Как и я.

Все это было для меня в новинку. С одной стороны, казалось, будто я слетел с катушек, а с другой — я получал удовольствие каждую секунду.

Он посмотрел на меня, словно на пазл, который нужно собрать.

— Ты опять то кролик, то лиса. В одну минуту пугливый, а в следующую — уже смелый.

— Сбивает с толку, да? Меня — да. Я никогда не был таким храбрым. Если б ты знал меня год назад, ты никогда бы не поверил... — Я замолчал и выбросил ненужные мысли из головы. — Но рядом с тобой мне кажется, будто так и надо. Не могу объяснить. Хочу, чтоб ты был счастлив, потому что от этого становлюсь счастливым сам. — Я внимательно всмотрелся в его глаза. — Если это перебор, если меня слишком много, пожалуйста, скажи.

Он ласково коснулся моего подбородка.

— Ты все делаешь правильно. Не хочу давить. Хочу, чтоб ты сам все решал. Меня вполне устраивает то, что мы имеем на сегодняшний день. Если уж на то пошло, мы движемся гораздо быстрее, чем я рассчитывал. Если хочешь продолжать в том же духе, я только за, но если нужно, мы можем сбавить скорость.

— Я не понимаю, что творю. Я делаю то, что кажется правильным. Не хочу, чтоб ты считал, будто я издеваюсь.

Он улыбнулся.

— Ты не издеваешься. Я все понимаю. И я рад, что это кажется тебе правильным. Можешь сидеть у меня на коленях, когда пожелаешь.

Я прижался щекой к его макушке и наслаждался моментом. Я нуждался в утешении, а он дарил его мне. «Как и должен поступать хороший папочка».

Чтоб он меня не видел, я спрятал лицо у него в волосах.

— Расскажешь, что делает хороший папочка? И что все это значит?

На секунду он застыл, и я затараторил:

— Ты говорил, что расскажешь. Не могу перестать об этом думать, как и о том, что ты делаешь для меня все. Как и должен поступать хороший папочка. Но я даже не знаю, на верном ли я пути.

Питер отклонился назад, и мы посмотрели друг на друга.

— Я все объясню. Если хочешь, можем поговорить вечером.

Мне нужно было знать.

— Да.

— Но вот это, — сказал Питер, имея в виду, что я сидел у него на коленях, — очень меня радует. И ты пришел ко мне, потому что испугался, и это тоже меня радует.

Я чмокнул его в висок.

— И меня радует.

— Давай я отвезу тебя на работу, или ты опоздаешь. Мы все обсудим вечером, хорошо?

Я улыбнулся и поцеловал его в губы.

— Да.

Спрыгнув с его колен, я отнес тарелки в кухню и забрал рюкзак из комнаты. Застегнул пуговицы на рубашке и, приподняв воротничок, хотел надеть галстук, но не успел. Его взял Питер.

— Разреши.

Осторожно и увлеченно он завязал идеальный узел. Питер ловко крутил материал, а глазами сосредоточился на занятии. Прекрасный момент. Он опустил воротник и улыбнулся. Казалось, он остался собой доволен.

— Готово.

Я натянул жилет и застегнул пуговицы.

— Как смотрится?

— Невероятно.

Я посмотрел в его светившиеся глаза, а потом на губы.

— Пока мы не сели в машину, поцелуешь меня? Там будет мешать консоль.

Его не нужно было просить дважды. Одной рукой он дотронулся до моего подбородка, второй обнял за талию и, притянув меня ближе, прижался ко мне губами.

Боже, он умел целоваться.

Когда он прильнул ко мне всем телом, я почувствовал набухший член и застонал. Питер зарычал, и мозг у меня перестал соображать. Его будто закоротило. Реагировал я инстинктивно, руководствовался лишь желаниями своего тела.

Я провел руками по его бокам и, взяв лицо в ладони, проскользнул языком к нему в рот, но Питер слишком быстро отстранился, опустил руки мне на бедра и установил между нами заметную дистанцию. Он тяжело дышал, влажные губы покраснели, и выглядел он так, будто сходил с ума от желания.

— Нам лучше поостыть, — с придыханием проговорил он. — Или все выйдет из-под контроля.

— Хочу залезть на тебя, как на дерево.

Питер моргнул, а потом хмыкнул.

— Точно.

— Прости. Мозг в отключке. — Я сделал несколько глубоких вдохов и надеялся, что рабочие штаны скрывали, насколько я возбудился. — Но я рад, что ты остановился. А то лазания по дереву не избежали бы.

Питер засмеялся и сделал глубокий вдох.

— Ладно, нам пора.

До работы мы ехали молча. Ночь и утро прошли замечательно, думаю, мы оба остались довольны нашим прогрессом. В машине мы держались за руки, а когда Питер припарковался возле моей работы, решили, что он заедет ко мне после трех.

И на работе все было супер. Людно и весело, мне нравилось болтать с коллегами и посетителями, но все мои мысли занимал Питер. Вечером Питер расскажет, что в его понимании означало слово «папочка», и чего он от меня ждет.

Его радовало, что я сидел у него на коленках и спал в его объятиях... Черт, в таком случае мы в шоколаде. Потому что меня это тоже радовало. И если Питер захочет целовать меня весь день напролет, с удовольствием подчинюсь.

Однако я заметил, что он зачарованно любовался моим галстуком, и задумался: а не выльется ли это в фантазию о мальчике-школьнике? И стоило признать... Мне не понравилось.

Где-то на задворках сознания мелькнула тревожная мысль про несовершеннолетних, и это было не очень-то здорово. Нужно дождаться вечера, выслушать то, что он расскажет, и задать верные вопросы. Еще я понимал, что в физическом плане мы продвигались очень быстро. То есть темп устанавливал я, и меня все устраивало. Даже хотелось большего. И я осознавал: при удачном раскладе велика вероятность, что вечером последует продолжение.

Короче говоря, когда в три часа раздался звонок в дверь, я представлял собой комок нервов.

Я распахнул дверь, и при одном взгляде на Питера сердце, как обычно, рухнуло куда-то вниз.

— Привет, — с придыханием сказал я, чмокнул его в губы и пригласил войти.

— Как дела на работе? — поинтересовался он.

Я схватил его за руку и повел в гостиную.

— Хорошо. Как прошел день?

— Нормально. — Он заметил сидевших на диване Скайлар и Джордан. — Привет!

Они обе помахали и поздоровались.

— Ну что, Янни, вечером тебя ждать? — Скайлар ухмыльнулась.

Лицо у меня запылало.

— Да. Вечером буду дома. — Я глянул на Питера. — Утром мы с Джордан идем в прачечную.

Джордан улыбнулась, а Скайлар просияла.

— Я тоже могла бы пойти. Мне тоже есть что постирать.

— Круто. — Я повернулся к Питеру. — Мы готовы?

Он кивнул и помахал девчонкам.

— Увидимся.

Всю дорогу до дома Питера мы держались за руки.

— И что ты запланировал на сегодня?

— В парке идет пьеса Шекспира, мне показалось, было бы интересно посмотреть, правда, это завтра. А сегодня, если ты не против, мы посмотрим Чарли Чаплина. Еще я купил рыбу, можем приготовить ужин на гриле.

— Здорово. Надеюсь, ты не возражаешь, что я не останусь? Не хочу, чтоб Джордан решила, будто я ее динамлю.

— Все нормально. Как бы мне ни хотелось монополизировать все твое время, ты не должен игнорировать друзей.

— В частности Джордан. Не хочу, чтоб она чувствовала себя брошенной.

Питер сжал мою руку и улыбнулся.

— Ты хороший друг. Хотя им со Скайлар уютно вдвоем.

Я стрельнул в него глазами.

— В каком смысле уютно?

Он хмыкнул.

— В том самом.

Об этом я не задумывался, но благодаря его фразе припомнил: после случившегося на прошлой неделе Скайлар постоянно находилась рядом с Джордан. Раньше это тоже случалось, но сейчас они вместе ужинали, вместе смотрели телик и стали больше разговаривать. Эта мысль вызвала улыбку.

— Надеюсь, так и есть.

Мы остановились возле дома Питера.

— Твою просьбу я не забыл. Если хочешь, кое-что покажу.

— Покажешь?

— В интернете, — добавил он. Видимо, выглядел я потрясенным. — Всего лишь в интернете, а не сам лично.

Я немного расслабился, а он поднес наши соединенные руки к губам и поцеловал мои костяшки.

— Поверь, Янни. Я никогда бы не поставил тебя в некомфортное положение.

— Верю. Просто немного нервничаю.

— Не надо.

Он выбрался из машины и дождался меня. Возле двери нас встретила Нинеш, и Питер подхватил ее на руки. Я ее погладил, а Питер опустил ее на пол и выложил на стойку кошелек и ключи.

— Что хочешь сделать в первую очередь? Посмотреть кино? Поесть или попить? Или сначала поговорим?

Нервозность взяла надо мной верх.

Питер подошел ко мне и взял за руки.

— Пугаться нечего, клянусь. Но если не хочешь обсуждать сейчас или сегодня, или на этой неделе, ничего страшного. Мы посмотрим кино, приготовим ужин — да что угодно. Никакого давления.

— Хочу сейчас.

— Но?

— Никаких «но». Хочу знать, что делает тебя счастливым. Хочу знать, чего ты от меня ждешь. Просто нервничаю. Тебе я доверяю. Это своей реакции я не доверяю.

Он нахмурился.

— В смысле?

— То кролик, то лиса, помнишь? Либо мне захочется сбежать домой, либо я залезу на тебя, как на дерево.

Питер хмыкнул, но улыбка быстро превратилась в угрюмость.

— Не хочу из-за этого тебя потерять. Если тебя что-то встревожит, мы обсудим. — Он тяжело вздохнул и взял меня за руку. — Идем, давай уже со всем разберемся.

Он усадил меня на диван и взял с обеденного стола ноутбук, присев рядом со мной, положил его между нами, но открывать не стал.

— Я подумал, проще показать тебе фото и видео, чтоб ты мог наглядно все увидеть, но сначала хочу кое-что пояснить.

Ну вот, приехали.

— Ладно.

— Пойми, подобный образ жизни состоит из многих аспектов, и то, что нравится мне, — лишь малая часть. Некоторые любят хардкор, их это устраивает. Меня — нет. Мне больше подходит то, что мы с тобой уже делали. Есть некоторые моменты, которые я хотел бы добавить в наши отношения, но они необязательны. Речь не о динамике «господин-раб». Мы с тобой всегда будем равны. Все всегда будет происходить по обоюдному согласию.

Я кивнул.

— Ладно. И что бы ты хотел добавить в наши отношения?

— Кое-что хотелось бы, а кое-что — нет. Думаю, у тебя точно так же. — Питер нахмурился и выкрутил руки. Он явно пытался аккуратно подбирать слова. — Наверно, проще нам обоим рассказать о том, какими мы видим идеальные отношения. Немногим удается выстроить идеальные отношения, но всегда можно найти компромисс. — Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. — Мой идеальный партнер младше меня. И нуждается во мне. — Он нахмурился. — Мне нравится обеспечивать и заботиться. Я буду за тобой присматривать и удовлетворять все твои потребности.

Я растерялся.

— В чем подвох? Я все жду, когда же начнутся ужасы, но все сказанное меня устраивает.

Питер тихонько засмеялся и покачал головой.

— Не всем в двадцать один год нравится подобная перспектива. Я домосед. Я не пью и не хожу по клубам. А парню, которому только что стукнуло двадцать один, идея моногамии... ну он может посчитать, что его ограничивают или держат на привязи. Ему захочется свободы, и я полностью это понимаю.

На минуту я задумался.

— Психоаналитик спрашивала, что же меня привлекает в мужчинах постарше. Знаешь, что я ответил? Иногда ты находишь человека, который о тебе заботится, как и должен поступать хороший папочка, и в этом и заключается свобода. — Я тяжело сглотнул. — Когда я с тобой, я верю, что ты обо мне позаботишься, и чувствую себя... свободным.

Питер пристально посмотрел мне в глаза. Он вроде бы лишился дара речи и заговорить сразу не сумел.

— О большем я и не прошу.

— Можно задать вопрос?

— Пожалуйста.

— С бывшим у тебя были такие же отношения?

Он покачал головой.

— Не совсем. Наверно, поначалу ему все казалось забавным, но не этого он хотел. А я ничего не замечал, потому что хотел этого слишком сильно.

— Его хотел?

— Нет. Тех отношений, что есть у нас с тобой. Вот чего я очень сильно хотел. А он так ничего и не понял. В отличие от тебя.

— Еще вопрос. Ты говоришь, тебе нравятся молодые люди. О каком возрасте идет речь? — Я устыдился, но и не спросить не мог. — О моем возрасте? Или о школьном возрасте?

Питер выглядел... ошеломленным. Другим словом не описать. Возможно, пришел в ужас, слегка оскорбился.

— Спрашиваю, лишь потому что ты помешался на моем галстуке. И мне стало любопытно, может, у тебя фетиш на школьников. Не хочу тебя расстраивать, но я должен выяснить, потому что мне это не подходит.

С минуту он молчал, наверно, подбирал правильные слова.

— Меня всегда тянуло только к мужчинам. В восемнадцать я встречался с ровесниками. В двадцать один тоже. Но я становился старше, а парни, которые привлекали мое внимание, застряли в возрасте двадцати одного года. Мне нравятся твинки — парни с мальчишеской внешностью. А мужчины, которые охотятся на мальчиков, больны, их нужно поместить в спецучреждение, чтоб они никому не навредили.

Поначалу я расслабился, но потом кое-что пришло мне в голову.

— Рано или поздно я стану старше. Мне не всегда будет двадцать один.

Питер улыбнулся и покачал головой.

— Дело не в возрасте, а в отношениях и в том, что ты будешь нуждаться в моей заботе, а я буду тебя оберегать.

С минуту я размышлял над сказанным.

— Прости за эти вопросы.

— Пожалуйста, не извиняйся. Ты спрашиваешь, а значит, все принимаешь всерьез и не хочешь поступать необдуманно. Я хочу, чтоб ты знал, и хочу, чтоб ты задавал вопросы.

— Спасибо.

— И чтоб стало яснее: я помешался на твоем галстуке, точнее, на форме в принципе, потому что смотрится адски сексуально.

Я почувствовал, как вспыхнули щеки, а он улыбнулся.

— Это всего лишь жилет и галстук.

— Для тебя — может быть. Но эти брюки превосходно облегают твой зад. Жилет подчеркивает узкую талию, а с галстуком ты смотришься круто. Черный сочетается с цветом твоих волос, а белая рубашка контрастирует с оттенком кожи.

Внезапно стало очень жарко, и мне подумалось, что настало время продолжить расспросы.

— И вот мы подошли к следующему вопросу. Что насчет секса?

— Дело не только в сексе. Это целая физическая составляющая. И как уже говорилось ранее, если ты не готов ни к чему сексуальному, это нормально.

— Но твои идеальные отношения в идеальном мире включают в себя секс?

У него слегка дернулся глаз, но, отвечая, он смотрел прямо на меня.

— Да. Не стану лгать. Но еще могу сказать честно: недавно мы сидели здесь, ты свернулся у меня на коленях, и это меня тоже вполне удовлетворило. На другом уровне. Скорее на эмоциональном, чем на физическом. Но мне очень понравилось.

— Мне тоже. Я сделал так впервые в жизни. Но казалось, будто... так правильно.

Он застенчиво улыбнулся.

— Ты понимаешь динамику лучше, чем, наверно, сам осознаешь.

— Об этом я не знаю, зато знаю, что вызывает во мне чувство защищенности. — И все это, конечно, прекрасно и замечательно, но мне нужно было выяснить еще больше. — Я говорил, что не готов к сексу, и на текущий момент ничего не поменялось. Но будет справедливо сознаться: мне симпатично то, что мы уже делали. И мне надо знать... что все-таки насчет секса?

У него порозовели щеки.

— Так и думал, что ты спросишь. Ну, точнее, надеялся. И решил, что лучше показать, чем рассказывать. — Он открыл ноутбук. — Есть несколько сайтов, посвященных папочкам и их малышам. Это безопасное пространство с форумами, где папочки и малыши могут общаться между собой. А еще там есть галерея с фото и видео.

— Порно?

— Не все. Некоторые — да, некоторые — нет. Ты не обязан кликать на видео, если не хочешь.

О боже. Я наверняка покраснел от макушки до пяток.

— Есть и другие сайты, но там только фото и видео. Кое-что... ну кое-что — чистейшее порно, а кое-что сосредоточено именно на отношениях.

Питер на что-то нажал и открыл несколько вкладок, а потом протянул мне ноутбук.

— Посмотри. И помни: не кликай на то, чего не хочешь видеть. — Он поднялся. — Я буду на кухне, начну готовить ужин. — Питер чмокнул меня в лоб и ушел. — Если возникнут вопросы, задавай.

В глубине души меня разбирало любопытство. Я был благодарен, что он оставил меня одного и дал возможность сделать все в удобном темпе. Как Питер и сказал, на первой странице оказался сайт о папочках и их малышах. Далее — вкладки с форумами и тому подобным, но я кликнул на галерею и тут же смог лицезреть разнообразные фотографии счастливых улыбавшихся пар возле памятников, в обнимку на диване, в постели. Некоторые были одеты, некоторые — с голыми торсами, а некоторые, судя по всему, полностью голыми. Каждая пара — это взрослый мужчина и молодой парень. Везде подписаны имена и возраст. «Хью 46 и Скотт 27», «Ахмад 39 и Биджан 24», «Колин 62 и Тан 48».

Выглядели они до одурения счастливыми, отчего сердце мое возликовало и одновременно заныло.

Я прокрутил ниже, и при виде фото занимавшихся сексом пар глаза чуть не вывалились из орбит. Молодой парень лежал на животе, ноги раздвинуты, а партнер устроился между его бедер. Оба обнажены, и судя по выражению экстаза на лице мужчины, стало ясно, что сняли его во время оргазма. Но поразило меня выражение лица молодого парня, оно излучало чистейшее блаженство. Нет, даже не блаженство. Больше подошло бы слово «удовлетворенность». Он выглядел совершенно безмятежным.

Подпись гласила: «Мой малыш знает свое место, и ему это нравится. Уэйн 45 и Кирк 36».

Не совсем понятно, что Уэйн имел в виду под «мой малыш знает свое место», но Кирк точно не возражал.

Я прокрутил дальше. И увидел фото пары под тропическим солнцем на пляже, оба обнажены до пояса и с ухмылками на лицах. И подпись: «Папочка меня балует! Отпуск в Испании в честь моего дня рождения! Альберт 51 и Роберто 36».

Другая пара сидела в баре, еще одна — в ресторане. И еще одна: мужчина сидел на диване, а его малыш свернулся у него на коленях и беззаботно улыбался. «Папочка меня любит», — гласила подпись.

Чуть ниже я увидел фото склонившегося над кроватью парня. Ногами он доставал до пола, трусы были оттянуты в сторону, через плечо он смотрел прямо в камеру и кокетливо улыбался. Подпись: «Жду папочку. Марчелло 29 и Бретт 46».

Я кликнул на комменты. «Какой хороший малыш», «Повезло папочке», «Вот как малыши должны встречать своих папочек», «Вот как любит меня папочка».

Бесконечный список.

Я продолжил смотреть фото и находил все более и более сексуальные снимки. Волосатый торс, а чуть ниже бледный зад. «Какой хороший мальчик. Кит 53 и Пирс 24».

Крупный план лица парня, широко распахнутые глаза выражали безмятежность, а губами он обхватывал член. «Радую папочку. Тайрон 24 и Кен 38».

Селфи пары в постели. Молодой парень крепко спал, уткнувшись лицом в волосатую грудь. «Мой мальчик так много работает. Безумно его люблю. Патрик 49 и Джин 27».

Еще фото парня, из одежды на нем лишь обернутое вокруг талии полотенце, лицо покрыто кремом для бритья, а на губах огромная улыбка. Он над чем-то смеялся, а в зеркале позади него виднелось отражение фотографа. Мужчина держал в руках фотокамеру и бритву. Выглядели они до нелепого счастливыми. «Еще один день в раю. Виктор 42 и Тито 25».

Я опустился на спинку дивана и задумался над тем, что просмотрел. Все они были счастливы. У некоторых была большая разница в возрасте, у некоторых — нет. Питер оказался прав. Дело вовсе не в возрасте. Все разные; здесь нет правильного или неправильного. Тут, скорее, важнее комплекция. Некоторые папочки походили на медведей, некоторые — нет. Но все как один крупнее своих партнеров. Молодые люди были худыми и ниже ростом, выглядели юными, растительность на теле либо вообще отсутствовала, либо ее было очень мало.

Очень похоже на меня.

И теперь я кое-что осознал.

Мне понравилось. Стало так тепло на душе, словно я нашел близких людей.

Я нажал на вкладку с форумом, где были темы вроде «Общие обсуждения» и темы поконкретнее типа «Как сделать папочку счастливым» или «Что нужно вашему мальчику».

Чтоб все прочитать, мне бы потребовалась неделя, поэтому я запомнил адрес сайта и перешел к следующей вкладке — блогу с ужасным заголовком, но фотки... ну их назвать ужасными язык бы не повернулся.

В основном сексуальные и откровенные.

— И часто ты заходишь на этот сайт?

Питер хмыкнул.

— Я так понимаю, ты дошел до второй вкладки?

Порно я смотрел неоднократно. До того, как меня выкинули из дома, я частенько лазил по порносайтам, а потом чистил историю браузера. Но этот сайт отличался. Он будто бы создан специально для меня.

Вот же черт, это было эротично.

Там были не просто мужчины в разных сексуальных ситуациях. Пары папочка-сынок занимались сексом и отсасывали друг другу, хватали друг друга и целовались. Лица выражали удовольствие, подчинение, вручение и принятие. Напряженные шеи и побелевшие костяшки, приоткрытые губы и закрытые глаза. И если для возбуждения фоток не хватало, отыскалась целая куча видео, которые ждали, что на них кликнут.

Я выбрал самое первое, и вдруг из динамиков полились громкие стоны, ворчание и звуки шлепков.

— Господи, пусть они прекратят! — Я начал тыкать по кнопкам и, к счастью, сумел обнаружить «паузу».

Донесся смех Питера.

— Смотри, что хочешь, Янни, — крикнул он, но из кухни не вышел.

Я убавил громкость, а потом нажал «плей». Сцена заиграла снова, и к промежности прилило тепло. «Господи, помоги». Молодой парень склонился над спинкой дивана, а папочка его брал. Брал то, что хотел. Парень выгнул спину, а мужчина обхватил его мощными огромными руками и пронзал членом. Ногами парень почти доставал до пола, а толстый член обмяк.

— Ты был хорошим мальчиком? — прорычал тот, что покрупнее.

— Да, — отчаянно произнес парень.

Мужчина толкнулся мощнее.

— И ты заслужил свою награду?

— Да, папочка, дай ее мне.

Папочка зарычал и наполнил малыша наградой. Молодой человек вскрикнул, сам он не кончал, но его наслаждение бросалось в глаза.

«Господи, помилуй».

Член у меня пульсировал, а во рту пересохло. Я хотел того же. Когда буду готов, и если Питер не откажется. Хотя если верить моим яйцам, я уже был готов.

И кликнул на следующее видео.

И тут же кровь застыла в жилах. На экране зверски трахали твинка. Верхний вел себя жестоко. Удерживал, шлепал, наказывал.

— Ты возьмешь мой долбаный член, — прорычал верхний и плюнул на него. — И ты узнаешь свое место, мальчик.

— Питер! — Я отпихнул от себя ноутбук. Меня охватил леденящий ужас. — Питер!

Что-то упало в раковину, и в комнату вбежал Питер. Ему хватило одного взгляда на экран, где избивали и насиловали мальчишку, и он сразу же закрыл компьютер.

— Нет-нет, — прошептал он и, притянув меня к себе, начал раскачивать вперед-назад. — Мне жаль, что ты это увидел. Надо было сначала все проверить. Не этого я хочу. И не это хотел показать.

Мы сидели молча, пока мое сердце приходило в себя.

— Почему он так с ним поступил? — спросил я.

Питер чмокнул меня в висок.

— Иногда молодым людям нравится доминирование. Иногда взрослые мужчины готовы это давать.

Посмотрев на него, я покачал головой. Он, без сомнений, заметил страх в моих глазах.

— Нет.

Он нежно погладил меня по щеке.

— Нет, не всем. Мне — нет. — Он поцеловал меня в лоб. — И тебе — нет, мой прекрасный мальчик.

Я опустил голову ему на грудь.

— Я не смогу пережить это еще раз.

Он гладил меня по волосам, успокаивал, утешал.

— Я бы никогда тебя не обидел. И никогда не обижу. Обещаю.

Я сделал глубокий вдох, биение его сердца расслабляло. Питер погладил меня по спине.

— Я лишь хотел, чтоб ты увидел, как пары ужинают, отдыхают, смотрят телевизор. — Голос звучал мягко и тепло. — Хотел, чтоб ты увидел, насколько естественно это выглядит. Мне жаль, что ты посмотрел это видео. Обычно этот сайт довольно чистый. Прости.

Я вздрогнул, а он обнял меня еще крепче. В том не было его вины, и, сказать честно, в его объятиях мне стало лучше.

— Все как-то запутанно.

— Что именно?

— Что увиденное может меня напугать, а рядом с тобой очень надежно.

— Я не попрошу тебя о том, что ты видел. Это не для нас. А вот это, прямо сейчас, — он снова чмокнул меня в макушку, — вот что для нас. Ты сказал, рядом со мной надежно?

Я кивнул.

— Этого я для тебя и хочу. Ближе, чем сейчас, нам быть необязательно.

На секунду я задумался.

— Мне понравилось все, что я видел, кроме последнего ролика, — сознался я. Он слегка меня сжал и ждал продолжения. — Я понял, что дело не в возрасте. Некоторым мальчикам за сорок, а их папочки чуть старше.

В ответ он поцеловал меня в волосы и погладил по спине.

— Тут важнее телосложение. Молодые люди всегда ниже ростом.

— В большинстве случаев — да. А иногда, наоборот, крупнее. Здесь много разновидностей, куча всяких аспектов.

— Включая доминирование?

— Если им этого хочется, и если все по обоюдному согласию... Иногда мальчику хочется доминанта-папочку. Но я не совсем понимаю такую психологическую потребность. Это не мое.

— И не мое. — Я вздрогнул. — А вот это приятно.

Питер хохотнул.

— Еще как.

Я глянул на него.

— Прости, что я вышел из себя.

Он нахмурился.

— Пожалуйста, не извиняйся. Это я должен извиняться. Я поставил тебя в ужасное положение и чувствую себя отвратительно.

Я поцеловал его в губы.

— Благодаря тебе мне уже лучше.

Нинеш выбрала именно этот момент, чтоб разместиться у меня на коленях. Сам я свернулся на коленях у Питера и решил, что будет справедливо, если она уляжется на мне.

— Наверно, какое-то время нам придется посидеть вот так.

Питер довольно замычал и сжал меня.

— Как скажешь.

Глава 17

Сразу после ужина Питер отвез меня домой. Видео он больше не упоминал, только извинился раз двадцать. Я дождался, пока мы припаркуемся, и поцеловал его.

— Позвонишь, когда доберешься до дома? — попросил я.

Он стыдливо глядел на руль.

— Если больше не хочешь меня видеть, можешь так и сказать.

— Что?

— После сегодняшнего вечера...

— После того, как ты мне помог, потому что, увидев какой-то пост в интернете, я вышел из себя?

Он, наклонив голову, свел брови к переносице.

— После того, как я дал тебе посмотреть вредоносный материал.

— Я мог бы найти его сам и испугаться в одиночестве. Но ты был рядом и успокоил меня. Хочу, чтоб ты позвонил. Тогда я усну быстрее.

Он печально улыбнулся, и сердцу моему стало больно.

— А завтра?

— Мы идем смотреть Шекспира? Я бы с радостью посмотрел.

— Все, что пожелаешь.

Я поцеловал его еще раз.

— Хочу провести с тобой весь день. Ну после прачечной.

Теперь он улыбнулся искренне.

— Хорошо.

***

Как обычно, после завтрака мы с Джордан отправились в прачечную. Правда, в этот раз к нам присоединилась Скайлар. И чем дольше я на них смотрел, тем сильнее убеждался, что становился свидетелем зарождения чего-то прекрасного.

Если Джордан походила на меня, Скайлар походила на Питера.

Скайлар давала ей возможность быть собой, понимала, утешала, и улыбалась Джордан все чаще и чаще.

Они поинтересовались, как дела с Питером, и я рассказал о прошлом вечере. Пояснил, что хотел узнать побольше об отношениях папочка-малыш, а он предложил несколько сайтов. В основном там были пары, хотя меня не смущало, что и порно тоже имело место.

— Большая часть про нежность и любовь, но не все. И я испугался.

Джордан коснулась моей руки.

— Боже. Ты в порядке?

— Да, я в норме. Он поговорил со мной, и я успокоился.

— О боже, — обеспокоенно произнесла Скайлар. — Какой ужас.

— Да уж, видео было довольно красочным и очень реалистичным. Если вы меня понимаете... — Припомнив, я нахмурился. — Он винит себя.

— Он правда тебе нравится? — спросила Джордан.

Я кивнул.

— Правда. — Я подавил улыбку. — Он замечательный.

Скайлар и Джордан улыбнулись, после чего мы заговорили о школе и друзьях, и планах на неделю.

Закончив стирку, мы устремились домой. А вскоре приехал Питер. Я поприветствовал его поцелуем и продолжил разговор со Скайлар и Джордан об ужине и рецептах. Питер с легкостью влился в беседу. Никакой фальши, никакого притворства, простецкая трепотня друзей.

Раздался стук в дверь.

— Это я, Джордж. Забыл ключи.

— Я открою, — нахмурившись, сказал я.

Не похоже на него. Я распахнул дверь, и он вошел внутрь, лицо скрывалось за темными волосами, да и взгляд он опустил.

— Спасибо, — так и не подняв глаз, произнес он.

По пути к лестнице я его тормознул.

— Джордж, погоди. — Он остановился, но на меня не смотрел. — Все хорошо?

Я ждал, что он поднимет голову, ожидал увидеть фингал под глазом или разбитую губу. Наверно, старая привычка.

Но никто его не избил. Он плакал. Дорожки туши бежали по щекам.

— Господи, что случилось?

Он резко вздохнул, и я решил, что Джордж прогонит меня и помчится наверх, но он всхлипнул.

— Аджит... познакомил меня со своей семьей. — Он покачал головой. — А они сказали «нет». Видимо, шриланкиец из меня неважный. — Он фыркнул сквозь слезы. — Или вообще никакой. Можешь в это поверить? Мало того, что моя собственная семья от меня отказалась из-за неправильной сексуальности, теперь еще меня вышвырнули и из его семьи из-за неправильной национальности. Теперь то, что я гей, вполне нормально. — Он вскинул руки. — И все равно не устраиваю!

Джордан и Скайлар встали рядом со мной, а Питер — позади них.

Джордж вытер лицо и откинул голову назад.

— Да пошли они! — глядя в потолок, простонал он.

— Пойдем, посидишь с нами, — настоял я. — Сейчас одиночество не вариант.

Он позволил отвести себя к дивану, и мы все присели. Джордж рассказал, как волновался из-за встречи с семьей Аджита. У них все было очень хорошо, встречались они уже полгода. По словам Джорджа, Аджит его понимал, и он решил, что отношения станут продолжительными.

— Аджит нервничал. Говорил, мать не обрадуется, но справится. Я даже подводки нанес меньше и вытащил колечко. — Он коснулся языком губы. — Хотел им понравиться.

На минуту повисло молчание. Все мы через это проходили. Все мы испытали разочарование и сердечную боль из-за отсутствия безусловной любви со стороны наших семей. Питер опустил ладонь мне на спину, а движения большого пальца убедили, что он слышал все, о чем не было сказано.

— Где Аджит? — спросила Скайлар.

Джордж насупился.

— Он начал ругаться с матерью, пришлось свалить. Не мог там находиться. — Покрасневшими глазами он по очереди посмотрел на всех нас, на лице запечатлелась печаль. — Не хочу, чтоб из-за меня он их потерял. Не могу... Не хочу, чтоб он пережил то, что пережил я.

Я заметил, что Скайлар и Джордан сидели рядышком, как вдруг постучали в дверь.

Мы все переглянулись, задумавшись, кто же мог прийти.

— Я открою, — встав, сказал Питер.

Он распахнул дверь, донеслось тихое бормотание, в комнату вошел Аджит, а следом за ним и Питер. Бедняга Аджит выглядел разбитым и безумным. Глаза опухли, а волосы смотрелись так, будто он сюда бежал.

— Прости за случившееся. — Глаза у Аджита слезились. — Если они могут меня принять, значит, примут меня полностью. Включая и тебя.

Джордж покачал головой.

— Нельзя, чтоб ты потерял родителей.

— Я и не потеряю. Я такой же упертый, как и мать. Когда я уходил, отец уже пришел в себя. Он с ней поговорит. Джордж, я люблю тебя.

Джордж схватил Аджита в объятия, и они оба разрыдались.

Скайлар вытерла глаза рукавом.

— Вот же черт.

Джордж и Аджит захохотали и оторвались друг от друга, смутившись, что за ними наблюдали зрители.

— Спасибо, ребят, — взглянув на нас, сказал Джордж. — Но мы... — Джордж посмотрел на лестницу и на Аджита, который крепко держал его за кофту, и хохотнул. — Мы... Нам надо кое о чем поговорить... — И они помчались наверх.

— Кое о чем поговорить? — Я фыркнул. — Сейчас это так называют?

Джордан засмеялась.

— Это было очень мило!

— Точно, — согласилась Скайлар.

Питер стоял немного в стороне и добродушно улыбался.

— Большая честь лицезреть подобные моменты.

Я подошел к нему и, обвив руками за талию, погрузился в его объятия. На меня тут же нахлынуло чувство умиротворения, и я замурчал, не беспокоясь о том, что за нами наблюдали Джордан и Скайлар.

Питер глубоко вздохнул, словно мои прикосновения его успокоили.

— Хочешь пойти в уличный театр или остаться здесь?

— В театр. Время еще есть?

Он кивнул.

— Но лучше выйти поскорее.

— Я готов. — Я повернулся к нашим зрителям. Джордан и Скайлар смотрели на нас и улыбались. — Домой приду поздно.

— Развлекайся. — Джордан улыбнулась.

Скайлар хмыкнула.

— Но не увлекайся. — Она подмигнула, а я показал ей язык.

Я взял ключи, а когда мы шагали к выходу, они уже обсуждали, что готовить на ужин.

Уличный театр был невероятен. Смахивало на массовый пикник перед небольшой сценой с занавесом. Кое-кто сидел на покрывалах, кое-кто — на раскладных стульях, а Питер подыскал нам чудесное местечко сбоку. Разумеется, он подготовился. Захватил покрывало и корзинку для пикника с крекерами, виноградом, сыром и инжиром.

— Вау, — изумившись, выдал я. — Ты меня балуешь.

— Я к этому стремлюсь, да.

Режиссер объявил, что пьеса вот-вот начнется. Мы уселись плечом к плечу и вытянули ноги, ели закуски, прихлебывали газировку и смотрели первый акт «Венецианского купца».

Было потрясающе.

Во время второго акта я уселся между его ног и прижался к груди.

— Теперь лучше? — Питер улыбнулся, и в уголках глаз проступили морщинки.

— Теперь — да.

Спиной я почувствовал, как он усмехнулся. Этот день стал одним из лучших в моей жизни. Пьеса была безупречной, а компания — тем более. Когда занавес опустился, люди начали собираться, но я не шевелился.

— Янни, не хочешь встать?

— Вообще-то нет. Я охотно останусь здесь.

Питер захохотал и чмокнул меня в висок.

— Я тоже не против остаться, но, может, все же поедем домой?

Прохожие глазели на нас, но мне почему-то было все равно, а одна женщина пялилась с особым любопытством. Я дождался, пока она уйдет, и лишь потом заговорил:

— Думаю, им интересно, родственники мы или пара.

Про папочку и сынка я упоминать не стал.

— Пусть ломают головы. — Питер поерзал. — У меня задница затекла.

Я встал и, протянув руку, помог ему подняться.

— Бедный папочка. Сможешь сесть за руль, или сначала немного походим?

Улыбнувшись, Питер закатил глаза.

— Помоги мне все собрать.

Мы упаковали вещи и уселись в машину, я взял Питера за руку, положил ее себе на колено и переплел наши пальцы. Намерений его отпускать у меня не было.

— Я отлично провел день, спасибо.

— Здорово, да? И пьеса фантастическая.

— Это должно стать нашей новой фишкой. Фильмы с Чаплином скоро закончатся, нам стоит ходить на спектакли.

Идея Питеру вроде бы пришлась по душе.

А еще ему пришлась по душе мысль пообниматься на диване. В свою защиту могу сказать, что поначалу мы смотрели какое-то дурацкое шоу по телику, но меня больше интересовала реальность. Я приютился у него под мышкой, он был теплым и благоухал чудесно, да к тому же нам еще столько нужно было попробовать. Знаю, я говорил, что хотел продвигаться не спеша, но это меня убивало. Поэтому, набравшись смелости, я убрал руку с плеч и оседлал его. Он явно удивился, правда, улыбался, и я подумал, что его все устраивало.

— Давай поговорим о том, что случилось вчера. — Я ласково его поцеловал.

Мы еще не обсуждали мой вчерашний срыв, а надо бы.

— Мне очень жаль. Стоило проверить первые страницы...

— Нет. — Я покачал головой. — Хочу поговорить о фото и видео, которые я просмотрел.

Он свел брови к переносице.

— У тебя есть вопросы? Прости, я должен был уточнить.

— Мне нужно было время, чтоб все как следует обдумать.

Я поразмышлял над увиденным и прочитанным, а лежа утром в постели, изучил сайт с форумами и прочитал кучу постов, где парни расспрашивали о партнерах. Это было очень содержательное чтиво о динамике отношений папочка-малыш. Там задавали вопросы, а некоторые посты оказались очень чудными, но большинство малышей просто хотели порадовать своих папочек. Жаждали угодить, удовлетворить от всей души, и чем дольше я читал, тем сильнее чувствовал схожесть.

— Конечно, у меня появятся вопросы, но думаю, лучше разбираться по ходу дела. Но фото мне очень понравились. И видео тоже. — Доказывая свою точку зрения, я по нему поерзал.

Он опустился головой на спинку дивана и засмеялся.

— Если до этого аналогия про лису и кролика была непонятна, тогда знай: это определенно лисья выходка.

Улыбаясь, я его поцеловал.

— Не знаю, когда опять стану кроликом, но сейчас точно чувствую себя лисой.

Я поцеловал его вновь, крепче и глубже, и качнул бедрами. Мы все целовались и целовались, а я бесстыдно по нему елозил. И было классно. Питер слегка придерживал меня за бедра, прикасался к спине. А взяв в ладони мое лицо и замедлив поцелуй, он удерживал меня на месте и пытался перевести дыхание. Я чувствовал, как набух его член, да и сам неимоверно завелся.

— Боже, Янни, ты меня убиваешь. — Он закрыл глаза. — Дай мне секунду.

Я с него слез и, опускаясь на спину, потянул Питера за собой. Стоит отдать ему должное: он не улегся на меня. Наши лица оказались в миллиметрах друг от друга.

— Это не помогает.

— Хочу почувствовать тебя на себе. Хочу сделать следующий шаг. Хотя не ручаюсь, что не попрошу тебя остановиться.

— Если скажешь, я остановлюсь. — Его взгляд излучал искренность. — Обещаю.

— Хочу ощутить твою силу и надежность.

Питер жадно впился в мои губы и неспешно опустился на меня. Святая Мария, Матерь Божья, как же было хорошо.

Он просунул руки мне под плечи, обнимал, страстно целовал. Я раздвинул ноги, насколько позволял диван, и Питер уютно и идеально устроился. Я чувствовал, насколько он возбудился. Да и он наверняка чувствовал меня. Я вскинул бедра, и по всему его телу пробежала дрожь.

Питер оторвался от моих губ и поцеловал в ухо.

— Так нормально?

— Да.

Потом в шею.

— Так нормально?

— Боже, да.

Сказать по правде, мне нравилось все. Все, что делал Питер, казалось правильным. Ничего общего с моим бывшим. Может, я и ждал, что всплывут плохие воспоминания, когда Питер до меня дотронется, но этого так и не произошло.

Я дернул бедрами в поиске неуловимого удовольствия, которое все усиливалось и усиливалось. Обхватив ладонями лицо Питера, я снова его поцеловал.

— Мне нужно... Хочу, чтоб ты... — Боже, казалось, я умру, если произнесу это вслух.

Он обхватил теплыми ладонями мое лицо. Глаза стали темно-синими, будто океан страсти и беспокойства, а влажные губы покраснели.

— Хочешь остановиться?

— Нет.

— Тогда скажи мне, — ласково настоял он. — Чего ты хочешь?

— Я уже близко и хочу, чтоб ты не останавливался.

— Хочешь кончить так? Или хочешь, чтоб я к тебе прикоснулся?

«О боже».

— Прикоснись.

Вначале он меня поцеловал, нежно, ласково, приоткрытыми губами. Затем приподнялся и, опуская руку все ниже и ниже, смотрел мне в глаза. Он мастерски расстегнул кнопку на джинсах, целовал меня и наблюдал за реакцией. Потом расстегнул молнию, и я подумал, что умру, если он не начнет продвигаться пошустрее.

Питер провел ладонью по брифам, и я подался навстречу прикосновению.

— Боже мой.

— Хорошо?

— Очень хорошо.

Он поцеловал меня глубже, медленно проскользнув пальцами под резинку, обхватил мой член. Глядя мне в глаза, ждал проблесков сомнения или испуга.

Но так ничего и не дождался.

Закрыв глаза, я полностью отдался блаженству, ощущению, что вызывали его прикосновения, наслаждение все туже скручивалось внутри, а внизу живота разлилось тепло.

— Боже, Питер.

— Как же ты прекрасен, — осторожно лаская мой член, пробормотал он.

И я кончил. Оргазм захватил меня, я выгнул спину и затрясся в экстазе. Член дернулся, и я излился на живот и кофту, но мне было без разницы.

Кроме Питера, в тот момент не существовало ничего.

Он прижался к моим губам в опаляющем поцелуе и, расстегнув пуговицу, быстро засунул руку в штаны.

Я пребывал в полубессознательном состоянии и не мог ни помочь, ни что-то сделать в принципе, но нескольких движений рукой хватило, и он тоже кончил. Смотреть на него — одно удовольствие: шея напряглась, а пробившая его дрожь стала доказательством выдержки.

Я не сомневался, что мастурбации Питер предпочел бы что-нибудь другое, но беспокоился он только за меня.

— О боже. — Он рухнул на меня. — Прости. Ощущения были острыми и возникли из ниоткуда. Я хотел, чтоб ты кончил, а потом... черт, Янни, ничего чудеснее я еще не видел.

Я собирался выдать нечто проникновенное, но он меня переплюнул.

— Взаимно.

Питер нахмурился.

— Ты в порядке?

— Лучше, чем в порядке.

— Уверен? Все пошло не по плану. Я увлекся, это было опрометчиво.

— Уверен. Уверен. Никакой опрометчивости я не заметил. Было эротично. Не думал, что захочу... ну знаешь, финишировать. Но будто так и должно было случиться.

— Не жалеешь?

— Нет. Ну если не считать, что я только сегодня постирал, а теперь весь прикид нуждается в стирке.

Питер хмыкнул.

— Быстрая стирка и сушка все исправят.

— Для меня или для вещей?

От улыбки у него заблестели глаза.

— Если хочешь, и для тебя, и для вещей.

— Хочу. — Я дотронулся до его лица. — Спасибо, что помог преодолеть первую преграду. Для меня это большой шаг.

Он пристально посмотрел мне в глаза и коснулся моего лица, словно я самое прекрасное создание из когда-либо виденных.

— Для тебя — что угодно. — Он оторвался от меня и поднялся на ноги. — Идем, давай приведем себя в порядок.

***

— Нет, душ мы принимали по отдельности, и он дал мне штаны и футболку, пока стирались и сушились мои вещи.

— Какой джентльмен, — отметила Патрис.

— Да.

Только что я рассказал о случившемся на прошлой неделе. Обо всем. Включая мой первый сексуальный контакт после... ну после него.

— И тебе было комфортно?

— Более чем.

Она улыбнулась.

— Хорошо, Янни.

— Думаю, очень помогли разговоры. И до, и после. Нам обоим помогли.

— О чем вы говорили после?

— Мы приняли душ и переоделись, а потом приготовили на ужин салат и обсудили границы допустимого. Он хотел знать, что для меня неприемлемо. Видимо, переживает, что сделает что-то не так. Например, когда мы... Он постоянно спрашивал, нормально ли то, что он делает.

— И что ты ответил?

— Никогда меня не связывать. Не переношу таких ограничений. Не удерживать руки и никогда не бить. Все.

— И его все устроило?

— Да, конечно. Он ужаснулся тому, что я вообще знаю, что такое ограничения и избиения. Мои слова его шокировали.

— А какие у него границы?

— Не делиться, не изменять. Не лгать. Все то, что я добавил бы и в свой список. О, еще никаких наказаний. Когда я читал форумы и смотрел видео, нашел парней, которые хотели, чтоб папочки их наказывали. Я сказал «ни за что».

— И что он ответил?

— Что если какой-то мой поступок ему не понравится, мы, как взрослые люди, сядем и поговорим.

Она вроде бы осталась довольна и сменила тему.

— Как дела в школе? Справляешься с уроками и работой?

— В течение следующих трех недель мне нужно выполнить два задания. Они довольно обстоятельные, хочу написать на отлично. Не хочу подводить мистера Лэндона.

— Придется найти баланс между работой и Питером. Знаю, сейчас все кажется волнительным, и проведенное с ним время очень важно. Но и школа не менее важна.

— Знаю. В выходные придется брать с собой книги.

Так я и сделал.

В течение следующих трех недель все выходные я провел у Питера на диване, а вокруг меня были разложены задания по теории. Питер же сидел на кушетке с книгой или с ноутбуком и готовил мне ужин, а когда от истории театра уже начинало мутить, я отшвыривал домашку в сторону и набрасывался на него. Все начиналось с хохота и поцелуев, а заканчивалось одновременным оргазмом. Питер не настаивал на большем. Говорил, и так все идеально. Но из головы не выходила одна мысль: он говорил мне то, что я хотел слышать.

Я постоянно размышлял о его потребностях.

На показанных им сайтах фигурировал секс. Однажды в самом начале он сказал, что любил секс, но не был готов. Ну сейчас-то все наверняка изменилось. Но главный вопрос: а я был готов?

В пятницу после сдачи экзаменов меня пригласили потусить в компании одногруппников. Их распирало от желания отметить, и мне захотелось присоединиться, так что, отработав смену, я отправился гулять.

Впервые за долгое время я пошел в бар, где будет куча народа, алкоголь, громкая музыка и мужчины. Но я подготовился. И да, музыка орала так громко, что я не слышал собственных мыслей, а люди толкались и немного угнетали. Все мои друзья напились до такой степени, что уже позабыли и про оценки, и про экзамены, а я прихлебывал газировку, смеялся и рассказывал истории. Общение — это, конечно, клево...

Но не этого я жаждал.

Хотелось сидеть у Питера на диване, переплестись с ним ногами и смотреть повторы шекспировских пьес на Би-би-си. Хотелось тишины и покоя, и теплых поцелуев. И еще больше.

Если шумный ночной клуб, пьяные ребята, крики и толкотня — это тест на выживание и на то, как далеко я сумел продвинуться, тогда, без сомнений, я его сдал. И, без сомнений, был готов двигаться дальше.

Я попрощался с друзьями, оставив их в компании шотов текилы, вышел из клуба и набрал Питеру.

— Янни? — Голос звучал встревоженно. — Боже, все хорошо?

Глянув на экран телефона, я обнаружил, что было почти два часа ночи. Черт.

— Прости. Я не знал, что уже так поздно.

— Ты в порядке?

— Да. Можно приехать?

— Я тебя заберу. Где ты?

— Не надо, вызову такси. Оставайся в постели. Согрей ее для меня.

— Уверен, что все хорошо?

Я улыбнулся.

— Да, папочка.

Молчание.

Может, я перегнул палку? Попытался сказать что-нибудь еще, но он прокашлялся и издал звук, от которого сердце у меня екнуло. Да, я был готов к продолжению.

— Тогда до встречи, — прохрипел он.

Двадцать минут спустя, пережив кошмарную поездку в такси на молниеносной скорости, я поднимался по ступеням. Постучать не успел, Питер распахнул дверь и втащил меня в дом.

— Ты в порядке?

— Лучше, чем в порядке. Не знаю, то ли таксист пытался побить скоростные рекорды, то ли просто так показалось, потому что в половине третьего ночи нет пробок, но... — Я его поцеловал. — Хотелось быть здесь.

— Хорошо провел вечер с друзьями?

— Хорошо. Даже замечательно, но мне там не место.

Глаза у Питера потемнели.

— А где тебе место?

— Здесь, с тобой.

Он дотронулся до моей щеки и почти коснулся губами.

— Мне нравятся эти слова.

Пока не сдали нервы, мне надо было высказаться.

— Отведи меня в постель. Хочу, чтоб ты взял меня, Питер.

Он прислонился лбом к моему лбу.

— Янни, мой сладкий мальчик.

Боже. Он откажется.

— Я готов. — А потом до меня дошло: вдруг он не был готов? — А ты? Ты хочешь этого со мной?

Он держал мое лицо в ладонях и целовал лоб, веки.

— Хочу, но только если ты готов.

— Я готов. Больше ни о чем думать не могу.

Питер поморщился, словно ему стало больно.

— Сомневаюсь и не хочу тебя подгонять.

— Пожалуйста, Питер.

Он повел меня в свою комнату, и я с радостью позволил Питеру взять все в свои руки. Он осторожно снимал с меня одежду и ласково целовал, потом разделся сам и уложил меня в постель. Никогда раньше я не обнажался перед ним полностью. Он пополз ко мне... его фигура, его член...

«Все хорошо, — уговаривал я себя. — Это Питер. Я этого хочу».

Он устроился у меня между ног, нежный, как всегда, но страх и паника обрушились на меня, подобно кувалде.

«Нет, это Питер. Это не Лэнс. Питер никогда меня не обидит. В отличие от Лэнса».

«Лэнс».

От страха сжалось сердце, и я застыл. Пытался заговорить, пытался сказать «стоп», но не сумел произнести ни слова. Внутри все вопило, но я не издал ни звука. Тревога окутала меня, словно сотня холодных змей. Дышать не получалось.

Я не мог дышать.

Питер осознал, что случилось, и отстранился.

— Господи, Янни, — пробормотал он.

А в следующий миг меня уже укутали в покрывало, я оказался в его руках, и он меня укачивал, гладил по голове и прижимал к груди.

— Я рядом. Ты в безопасности. Дыши, дорогой.

Да, дышать. Воздух не помешал бы. Насколько сумел, я глубоко вдохнул, потом еще раз и еще. Грохот в ушах притупился до рева, далее пришли стыд и печаль, и ярость — все в виде слез.

Я не мог их остановить. Я плакал, а Питер держал меня, укачивал и утешал, а мои бесконечные слезы все текли и текли.

— Я не готов. Думал, что готов. — Я всхлипнул. — Я хотел. Но вспомнил о нем. О Лэнсе. Я вспомнил его имя, и у меня перехватило дыхание.

Питер поцеловал меня в макушку.

— Прости. Мне так жаль, — все, что смог сказать я.

— Не извиняйся, любимый. — Он погладил меня по волосам. — Хочешь принять душ или лечь спать?

Хоть я и измучился, но горячий душ пошел бы на пользу.

— Душ.

Питер выскользнул из постели и испарился. Донесся звук полившейся воды, и мгновение спустя он вернулся и, развернув покрывало, взял меня за руку. Он успел натянуть пижамные штаны, а вот я все еще был голым, но Питер не разглядывал мое тело, не пытался воспользоваться ситуацией. Он просто повел меня в ванную, где от воды поднимался пар.

Я шагнул под поток и почувствовал, как вода смывала мой испуг. Ничего, конечно, не решилось, но для начала и так сойдет. Выключив воду, я заметил, что на стойке Питер оставил аккуратно сложенную стопку одежды, надел штаны и футболку и вернулся в комнату, где Питер сидел на краешке кровати.

Он быстро перестелил постель, словно ничего не произошло.

Но, безусловно, произошло.

Питер подошел ко мне, скользнул рукой по моему подбородку и притянул к себе.

— Мне так жаль, — пробубнил я.

— Извинения приняты, — прошептал он.

Наверно, Питер понял, что просить меня не извиняться бесполезно.

— Хочешь поспать здесь или в гостевой? — Он погладил меня по спине.

Если быть предельно честным, хотелось заползти в нору. Но уснуть в гостевой я не смогу.

— С тобой, — пожав плечами, ответил я.

Мы забрались в постель, Питер тут же притянул меня к себе и крепко обнял, а я головой улегся ему на грудь. Я так вымотался, сердце ныло и отяжелело.

Мне нужно было столько всего сказать, извиниться, но слова превратились в молчаливые слезы.

Глава 18

Утром я проснулся с той же тяжестью в груди и, что неудивительно, лежал в одиночестве. Скорее всего, Питер сидел в кухне с гримасой, говорившей «нам нужно немножко поболтать».

Я встал в кухонном проеме и ждал. А он стоял спиной ко мне возле кофеварки. Начинать этот разговор не хотелось. Не хотелось выслушивать, что вчерашняя ночь была ошибкой, да и сам я — ошибка.

Питер обернулся и, заметив выражение моего лица, быстро зашагал ко мне.

— Нет-нет, — притянув меня к себе, пробормотал он. — Что еще за скорбный вид?

Сдерживая слезы, я заморгал.

— Если ты больше не хочешь меня видеть, потому что со мной слишком сложно, я пойму.

— Что? — Отодвинувшись, он приподнял мою голову и посмотрел в глаза. — Янни, нет. Вчера произошла небольшая заминка. — Питер испытующе глядел на меня, на лице отразилась печаль. — Пожалуйста, не закрывайся от меня из-за вчерашнего. Ты не виноват. И я, конечно же, ни в чем тебя не виню, если именно это тебя беспокоит.

Боже, он был так добр ко мне. Крепко вцепившись, я прильнул к его груди, а он сильными теплыми руками гладил меня по спине.

— Мне так неловко, — пробубнил я. — И стыдно. Бесит, что... он меня изуродовал. Ты пытался подсказать, но я не слушал. Прости, что я тебя втянул.

Питер чмокнул меня в макушку.

— Тебе нечего стыдиться.

— Хочу, чтоб все получилось. Хочу стать мальчиком, который тебе нужен.

— Ты уже стал.

— Этого мало. Хочу стать всем, что тебе нужно.

— Янни. — Питер чмокнул меня в макушку и погладил по спине. — Ты уже стал.

Он ничего не понимал. Чтоб Питер увидел серьезность в моих глазах, я отступил назад.

— Хочу заняться с тобой сексом. Так сильно хочу, чтоб ты занялся со мной любовью, что аж вот здесь горит. — Я приложил ладонь к груди. — Хочу вернуть свою жизнь и разделить ее с тобой. До безумия хочу, чтоб ты вошел в меня. Стоит об этом подумать, тут же становится больно, а думаю я частенько, но что-то меня сдерживает.

— Если ты этого хочешь...

— Очень.

— Значит, будем к этому стремиться. Медленно, маленькими шажками. Я никуда не спешу. Будем ждать, сколько понадобится. Мы еще столько всего не пробовали. — Он дерзко улыбнулся. — И поверь: неспешность меня не тяготит.

Я рухнул в его объятия и обхватил руками.

— Что я сделал, чтоб заслужить тебя? Не понимаю.

— Если память меня не подводит, ты пригласил меня посмотреть фильм Чарли Чаплина. Это судьба.

Я улыбнулся, а потом припомнил, что мне сегодня на работу, и быстро выпрямился.

— Который час?

— Половина девятого.

— Черт, пора бежать.

— Если хочешь, могу позвонить и сказать, что ты приболел.

— Нельзя подводить людей.

— Так я и думал. — Он вернулся к кофеварке и протянул мне стакан. — Вот почему я приготовил тебе двойную порцию. Можешь выпить в машине.

Я взял кофе и поцеловал его в губы.

— Спасибо. За все.

— Обращайся. Так и поступают бойфренды.

Я замер.

— Бойфренды?

— Ну мне показалось, пришло время дать этому название. Тебя устраивает?

Ухмылка ответила за меня.

— Очень даже. — Я задумался. — А мы так и останемся папочкой и малышом? Мы же можем быть и теми, и другими?

Питер издал сдавленный стон.

— О да.

***

Нетрудно догадаться, что сеанс с Патрис получился далеко не легким.

Как только я вошел в офис и присел, она сразу же смекнула: что-то не так.

— Что случилось?

Я выложил все. О том, как умолял Питера отвести меня в постель, как он пытался донести, что я не готов, а я все равно умолял. Потом рассказал о своем срыве и о том, как он со мной возился. Говорил, что нуждается только во мне, а я все равно просил его о большем.

— Хочу стать нормальным.

В ответ Патрис затараторила:

— Нормальность субъективна. «Нормальный» — опасное слово. «Нормальный» — это ярлык...

— Простите, неверно выразился. — И попытался еще раз: — Хочу вернуть свою жизнь. Хочу вернуть все, что он у меня отнял. Хочу стать тем, кем был бы, если б никогда его не встретил.

— Его?

Я повалился на спинку кресла.

— Вы знаете кого. Лежа в постели с Питером, я вспомнил его имя и вышел из себя. У меня был приступ паники, потому что я вспомнил его имя. Не хочу, чтоб он обладал такой властью.

— Сказанное вслух имя не наделяет его властью.

— Может, и нет. Зато лишает меня сил.

— Контроля. — Она нахмурилась. — Его имя лишает тебя контроля.

— Да. Почему-то. Без понятия как. Просто так есть.

— Тогда нам нужно поработать над возвращением контроля. И начнем прямо сейчас. — Патрис написала три предложения в блокноте, а потом развернула его ко мне. — Читай вслух.

«Лэнс не контролирует мою жизнь».

«Лэнс не имеет надо мной власти».

«Лэнс — полнейший идиот, и карма его накажет».

Я стрельнул в нее глазами, а Патрис пожала плечами.

— У меня закончились идеи. Показалось уместным.

Я фыркнул.

— Читай. — Она кивнула на блокнот.

И я прочитал.

— Еще раз. Я скажу, когда остановиться.

Прочитал я, наверно, раз двадцать, и только после этого, останавливая, она подняла руку.

— Кто не контролирует твою жизнь?

— Лэнс.

— Кто не имеет над тобой власти?

— Лэнс.

— Кто полнейший идиот, которого накажет карма?

Я улыбнулся.

— Лэнс.

— Это всего лишь имя. Слово, существительное. Оно имеет над тобой власть только в одном случае: если ты сам наделяешь его властью. — Вырвав листок из блокнота, она аккуратно его сложила и протянула мне. — Возьми с собой, прочитай тысячу раз. Потренируй вокал, прочти разными акцентами или голосами актеров. Добавь свои фразы, если хочешь.

Я недоверчиво на нее глянул.

— И это поможет мне вылечиться?

— Это не волшебное лекарство, нет. Его в принципе не существует.

Я вздохнул.

— Знаете, что самое ужасное? Из-за одного-единственного человека моя жизнь изменилась навсегда. Я живу с последствиями, результатом, уроном. А он просто идет себе дальше.

— Как доктор, любитель науки и всего, что можно доказать, я, наверно, не должна верить в карму. Но у вселенной наверняка есть способ исправить ошибки, что-то вроде «каждое действие рождает противодействие».

— Думаете, карма — это нечто физическое?

Патрис захохотала.

— Не знаю. Но твердо верю, что люди вроде Лэнса получают по заслугам. Иногда это происходит мгновенно. Иногда занимает много лет. Но если тебе станет легче, он пожалеет.

Я вздохнул.

— Может быть. Но сколько еще парней вроде меня пройдут через ад, прежде чем вселенная его остановит?

Вопрос был риторическим, Патрис и не собиралась давать ответ. Всю неделю я размышлял о нашей беседе, даже на следующем сеансе. Она начала со стратегии десенсибилизации⁹ к Лэнсу, спросила, читал ли я вслух те предложения. Спросила, чувствовал ли я себя как-то иначе, когда произносил или вспоминал его имя.

— Я говорю или вспоминаю и при этом не испытываю тревоги. Наверно, это можно назвать прогрессом. Но мне все равно не по себе. Не хочу, чтоб он хоть как-то присутствовал в моей жизни, даже в виде имени.

Моим прогрессом она осталась довольна и дала несколько советов, как избавиться от мысленных образов и кошмарных воспоминаний о том, что со мной творил Лэнс, на случай, если я окажусь в интимной ситуации с Питером. Патрис сказала, ассоциации с именем и ощущения вроде запаха или прикосновения могут вернуть мучительные воспоминания.

— Мы с Питером больше не пытались, — сознался я. — Хотя на неделе часто занимались сексом по телефону. Мы не планировали, просто так получилось. И было классно. А на прошлой неделе целовались на диване, и это закончилось... успешно. — Я поморщился. — Если вы меня понимаете.

— Вы раздевались? На диване?

Я покачал головой.

— Нет.

— А когда тебе понадобилось остановиться, вы лежали в постели голыми?

— Да. — Я нахмурился. — Одежда имеет значение?

— Раздеться — значит стать очень уязвимым и беззащитным. Думаю, это логично.

Она дала еще несколько советов о сексуальных действиях, не требовавших полной наготы. Не то чтоб я нуждался в советах. Господь свидетель, за последние две недели я внес свою лепту в изучение интернет-порно. Правда, теперь кликал с осторожностью.

После завершения сеанса, как и каждую среду, я отправился ужинать к Лэндонам. Мы были втроем: я и мистер и миссис Лэндон. Хоть я и пытался скрыть свое мрачное настроение, но, видимо, они его уловили. Стараться надо было лучше.

— Все хорошо, дорогой? — спросила миссис Лэндон.

— Просто задумался над словами Патрис о карме, и что вселенная вынудит расплатиться за долги прошлого. То есть мне нравится эта мысль... — Я покачал головой и пожал плечами. — Еще она сказала, что Лэнс — теперь получается произнести его имя без желания проблеваться — имеет надо мной власть, только если я сам наделяю его властью. Только я сам смогу вернуть себе контроль над жизнью.

Миссис Лэндон кивнула.

— Верно.

— Мне кажется, это взаимосвязано, — признался я. — Всю неделю пытался разобраться.

Мистер Лэндон нахмурился.

— Считаешь, карма и твое желание вернуть контроль взаимосвязаны? Янни, ты же не задумал мстить? Ты же не выдумал какой-нибудь сумасшедший план, чтоб он заплатил?

— Боже, нет! — Нелепость этой мысли вызвала смешок. — Я не настолько смелый или чокнутый.

Мистер Лэндон схватился за сердце и с облегчением выдохнул.

— Слава богу. Получить роль на телевидении — это одно дело, но не стоит строить из себя героя шоу «Их разыскивают в Америке».

Я расхохотался, а миссис Лэндон подавила улыбку.

— О чем ты, Янни?

— Да это, собственно, все. Я не знаю. — Я протяжно выдохнул. — Бесит, что не удается исправиться, а он живет себе дальше. Это бесит сильнее всего. Он пошел дальше, не оглядываясь, а я остался на пути разрушения.

Я ждал речи об этапах горя, что злость и негодование — это часть выздоровления. Но она лишь сжала мою руку.

— Меня тоже, милый. Меня тоже.

***

Поздним пятничным вечером, закончив работать, я попрощался с коллегами и заспешил домой. С Питером мы не виделись с воскресенья. Конечно, мы болтали, переписывались и занимались сексом по телефону, но это не одно и то же. Я скучал по нему, поэтому по пути домой решил позвонить.

Каждую неделю он предлагал меня подвезти, но идти было буквально десять минут. Я проработал в кафе уже несколько месяцев и по пятницам без проблем добирался до дома. Сегодняшний день ничем не отличался.

Питер поинтересовался, как дела у Джорджа и Аджита.

— Ой, у них все отлично, — радостно ответил я. — Аджит постоянно у нас. Они изо всех сил стараются убедить в неправоте его семью. Они борются за то, чтоб остаться вместе, и это здорово.

— А что Скайлар и Джордан?

— Ну после твоей фразы о том, что им вдвоем уютно, я все чаще и чаще вижу их вместе. Что-то между ними происходит, но я не спрашивал. Не хочу давить.

За полквартала до дома я повернул за угол и остановился.

Перед входом была припаркована полицейская машина, огни не мигали, а на крыльце стоял человек в форме.

— Боже мой.

— Что такое, Янни?

— У меня копы. Мне пора.

Сбросив звонок, я помчался домой. Поразительно, сколько безумных и ужасных мыслей может прийти в голову за долю секунды. Что-то с Джордан? Ее опять что-то напугало? Или это Джордж? Неужели семья Аджита попросила полицию вмешаться? Или Скайлар? До которого часа она сегодня работала?

Я подбежал к полисмену и за дверью заметил знакомого полицейского.

Джордан, Скайлар, Джордж и Аджит, бледные и встревоженные, стояли в гостиной.

— Что случилось? Все нормально?

Я присмотрелся к Джордан, вдруг ей требовалась помощь, но Скайлар преспокойно ее обнимала.

— Это к тебе, — прошептала Джордан. — Они приехали к тебе.

Я обернулся к офицеру.

— Ко мне?

— Янни Томарас? — спросила она.

— Да.

— Помнишь меня?

Она показалась знакомой, а спустя секунду до меня дошло: она принимала заявление о том, что Лэнс нанял Спэнсера.

— Да. — Офицер Серена Эрнандес. Именной жетон это подтверждал. — Что вы здесь делаете? Ничего плохого я не натворил.

— Мы в курсе, Янни, тебе ничего не грозит. Но мне нужно, чтоб ты поехал в центр. Произошел еще один инцидент, связанный с Лэнсом Нейдером.

— Он умер? — Я надеялся на положительный ответ.

— Нет. Он задержан.

Новость поразила, подобно грузовому поезду.

— О боже. Он причинил вред кому-то еще?

Серена кивнула.

— К сожалению, да.

Она пояснила, что парень лежал в больнице и не желал общаться, но если удастся добавить его заявление к моему, тогда Лэнса засадят на долгий срок.

— Поможешь? Он напуган, и я подумала, если он поговорит с тем, кто понимает, тогда все получится. В больнице его долго не продержат.

Меня настолько потрясло услышанное, что я умудрился только кивнуть. Словно в тумане, я уселся в патрульную машину с двумя офицерами, и меня повезли в центр города.

***

Больница «Добрый самаритянин» прославилась лечением бездомных. Надо было догадаться. Я сюда поступал. Запах больничной еды и дезинфицирующих средств навсегда останется в памяти. Внутри все перевернулось.

Обшарпанные стены, комната ожидания забита под завязку, персонал зверски занят. Медсестры сновали от кровати к кровати и даже глазом не моргнули, когда я вошел с двумя копами. Для них это всего лишь еще один рабочий день. Мы прошли через приемное отделение к одиночной палате в самом конце коридора, где Серена остановилась и повернулась ко мне.

— Его зовут Тайлер Смедли. Девятнадцать лет, постоянного места жительства нет. — После паузы она продолжила: — Его избили, так что приготовься.

Мне стало холодно. Я будто попал в сновидение, в воспоминание. Я убеждал себя, что готов, но когда отодвинули занавеску, понял, что к такому подготовиться нельзя.

Серена вошла первой и встала возле кровати. Я же остался стоять чуть позади и старался дышать, старался сдержать рвотный позыв.

Внутри все вопило о необходимости уйти, сердце сжималось и набирало обороты, будто я мчался на американских горках.

Под покрывалом худющего Тайлера почти не было видно. Светлые немытые волосы, кофта тоже далеко не первой свежести. Но лицо... глаз опух и закрылся. На щеке порез. На подбородке фиолетовое пятно. Губа треснула.

На нас он не смотрел.

Серена положила бежевую папку на столик и подкатила его к постели.

— Тайлер, это Янни Томарас. Лэнс Нейдер поступил с ним точно так же.

Она открыла папку, и только тогда я понял: это мое досье. Внутри лежали два фото, снятые в мой двадцать первый день рождения. Я с трудом себя признал. Но это был я и выглядел примерно как Тайлер.

Избитый. Никому не нужный. Одинокий и до смерти напуганный.

Серена нас оставила, но ушла недалеко. Ее ноги виднелись из-под занавески. Я вытер ладони о бедра и нервно вздохнул.

— Привет. — Я тяжело сглотнул. — Это я на фотографиях.

Единственная реакция — Тайлер раздул ноздри.

— Я знаю, через что ты проходишь. Я и сам это пережил. — Он молчал и на меня не глядел, и мне подумалось, что говорить буду только я. — Мне негде было жить. Родители, узнав, что я гей, отказались от меня и выкинули из дома.

В здоровом глазу что-то мелькнуло, наверно, наши истории были схожи.

— Я остался на улице. Пытался выжить, понимаешь?

Он тяжело сглотнул.

— Я услышал, как ребята обсуждали способ заработать. Нужно было всего-то провести в компании парня минут двадцать. И я решил попробовать. Я уже давно голодал, а деньги есть деньги, правильно? — Боже, об этом всегда будет сложно говорить. — В общем, в первый же вечер я познакомился с Лэнсом. У него водились деньги, он кучу всего наобещал. И он меня хотел. Мне казалось, я выиграл джекпот. Одна ночь перетекла в неделю, а поняв, что идти мне некуда, он предложил сделку. Типа. Я мог остаться у него. А он мог получать все, что хотел и когда хотел. Я будто попал в фильм «Красотка» и должен был догадаться: все слишком хорошо, чтоб быть правдой. Еще в самом начале мне не нравилось, что он со мной делал, но из-за еды, горячего душа и постели я смирился. С улицы я переместился в роскошную квартиру. Но постепенно он становился все грубее и злее. Все началось во время секса. Он сдавил мне шею, ударил, удерживал силой и... заставил делать то, чего я делать не хотел. — По телу пробежал холодок. — Я умолял его остановиться, но он только бил еще сильнее.

По щеке скатилась слезинка, но он по-прежнему молчал.

— Я прожил с ним около года. Каждый день в страхе. Он изолировал меня, избивал, насиловал.

Тайлер взглянул на меня.

— Ты с ним жил?

Я кивнул.

— Считал, у меня нет выбора. Но после последнего раза, — я постучал пальцем по фото, — я понял, что пора выбираться. Ушел ни с чем и отправился прямиком в полицию. Рассказал, что случилось, но он все отрицал, а потом нанял человека, чтоб меня найти.

Тайлер стрельнул в меня испуганными глазами, отчего разболелось сердце.

— О боже...

Я быстро затряс головой, опустил ладонь на его руку и обратил внимание на расцарапанные костяшки.

— Мы обязаны его остановить. Вместе, ты и я. Моего заявления недостаточно, но нас двоих не смогут игнорировать. Не хочу, чтоб он поступил так же с кем-нибудь еще.

Еще одна слезинка оставила дорожку на его лице.

— Вряд ли я смогу.

— Ты будешь не один. И ты сильнее, чем думаешь. Ты боец. — Я кивнул на сбитые костяшки. — Ты сопротивлялся. Я — нет.

Он уставился на свои руки.

— Я виделся с ним только по выходным, в барах в Скид Роу. Легкие деньги и все такое. Он хорошо платил, больше других клиентов, поэтому я и возвращался. Он был очень груб, всегда было больно. Он меня шлепал и душил, но в этот раз вышло иначе. По взгляду стало ясно, что он злился.

Я отлично знал этот взгляд.

— И это очень унизительно. Он всегда настаивал на презервативе, хотя большинство клиентов не настаивают. Потом я сообразил почему. Нет образца ДНК — нет доказательств. Поэтому, когда он меня ударил и на этом не остановился, я начал сопротивляться. Я видел много детективных сериалов и знал: если он не оставит образец сам, мне придется его добыть. И я его оцарапал.

— Очень умно.

Тайлер покачал головой и на какое-то время замолчал.

— Да и ты неплохо справился, — разглядывая мою одежду, сказал он.

— Это рабочая форма. Выглядит недурно, но работаю я в обычном кофешопе. Я вернулся в школу, и мне есть где жить. Могу помочь тебе в этих вопросах. Люди, которые мне помогли, помогут и тебе.

— Но только если я соглашусь написать заявление, да? — Режим обороны снова включился. Оно и понятно. — В добрых делах всегда есть подвох.

— Да нет никакого подвоха. Есть такое место, называется фонд «Акация». И это их работа. Они помогают людям вроде нас с тобой, которых выкинули из дома, потому что мы не натуралы. Они подыскивают место для проживания, есть программы по трудоустройству, если нужно, тебе могут помочь вернуться в колледж, если захочешь.

Он не шевелился. И молчал.

— Я помогу, несмотря ни на что. — Я вздохнул. — Хочешь — пиши заявление, не хочешь — не пиши. Решать тебе. Людям вроде Лэнса Нейдера все сходит с рук, потому что жертвы напуганы, сломлены и не намерены сопротивляться. Но мы можем его остановить. Полиция примет твое заявление, и дело будет сделано. Даже если его не посадят, у него будет судимость за физическое и сексуальное насилие. А если повезет, он лишится работы и узнает, каково это — когда у тебя что-то отнимают.

Тайлер по-прежнему молчал и на меня не смотрел, и я решил, что беседа окончена. Но вдруг он кивнул, и снова полились слезы.

— Ты останешься? Пока я буду говорить?

Я сжал его руку.

— Да, конечно.

Вернувшаяся Серена совершенно точно слышала каждое слово. Я сидел в уголке, в то время как Тайлер рассказывал свою историю, а детектив послушно делала записи. Наши с ним истории оказались схожи, и хотя сердце у меня разрывалось, я в очередной раз утвердился во мнении: я не хотел, чтоб еще один человек пережил то же самое, во всяком случае, от рук Лэнса.

Когда Тайлер почти закончил, медсестра заговорила со стоявшим за шторкой офицером. Они вместе куда-то испарились, а потом офицер просунул голову за занавеску.

— Мистер Томарас, здесь мистер Ханников. Говорит, вы захотите его видеть.

«Питер».

— Да. Господи, да.

Офицер махнул кому-то в конце коридора. Я подошел к занавеске и, проследив его взгляд, заметил, как входил Питер. Увидев меня, он заметно расслабился и провел рукой по волосам, а потом зашагал ко мне, в глазах плескалась смесь из боли и облегчения.

Питер схватил меня в очень-очень крепкие объятия и уткнулся лицом мне в шею.

— Я так за тебя испугался, — пробормотал он.

— Прости. Надо было позвонить или написать. Закрутился, не подумал...

Он взял в ладони мое лицо и, чтоб лучше рассмотреть, немного меня отодвинул.

— Ты в порядке?

Я кивнул, слезы защипали глаза, и он прижал меня к груди.

— Я помчался к тебе. Мне сказали, тебя забрала полиция. К счастью, Джордж вспомнил имя офицера. Он сказал, кто-то пострадал, и понадобилась твоя помощь. Я съездил в три отделения полиции и в две больницы. Пытался дозвониться...

Я вытащил мобильник. На экране светилось несколько пропущенных вызовов.

— Стоял на беззвучке, прости. На работе я выключаю звук, забыл включить. — А еще до меня дошло, что было три часа ночи. Господи, это заняло столько времени? — Мне так жаль.

Он чмокнул меня в лоб и смерил взглядом.

— У всех все хорошо?

Я покачал головой.

— Лэнс избил парня.

Питер раздул ноздри, но сказать ничего не успел: Серена объявила, что протокол составлен, и Тайлер мог покинуть больницу. Врач его отпускал. Я знал, что это означало: Тайлеру придется вернуться на улицу.

— Куда ты пойдешь? — заглянув за занавеску, спросил я.

Тайлер измученно пожал плечами.

— Неважно.

— Конечно, важно. На улицу возвращаться нельзя, особенно сегодня и в таком состоянии. — Я указал на его лицо. — Можешь поспать у меня на диване, а после завтрака я кое-куда позвоню, и мы найдем тебе жилье.

Питер встал рядом со мной. Оглянувшись, я увидел, что он таращился на открытую папку с фотографиями, где у меня фингал под глазом, распухшая и кровоточившая губа, порезанная щека. Где я весь исхудалый, грязный, вконец сломленный.

В панике я бросился закрывать папку, но фото и бумаги вывалились на пол. Будто в замедленном режиме, Питер подобрал фотографию и сильно нахмурился, а глаза заблестели от непролитых слез. Я осторожно забрал у него снимок.

— Это уже не я, — прошептал я.

Питер кивнул, а Серена забрала у меня фото и запихнула в файл. Она поблагодарила меня, тихонько извинилась и, сказав, что будет на связи, ушла. Доктор дал Тайлеру обезболивающее и выписал. Он робко поднялся с кровати. Ростом он оказался гораздо ниже, чем я представлял, а еще был очень худым.

— Тебе не о чем беспокоиться. Я справлюсь, — пробубнил Тайлер.

— А я с радостью помогу. К тому же я предлагаю всего лишь диван и одеяло. Надежное место, где можно поспать, позавтракать и принять горячий душ.

Он пристально посмотрел мне в глаза.

— Зачем?

— Мне помогли добрые люди. Даже думать не хочу, где бы в противном случае я очутился. И, если позволишь, я хочу вернуть должок.

Он перевел взгляд на Питера, и я их познакомил.

— Это Питер.

Тайлер нахмурился.

— Ты вроде говорил, что старик тебя выкинул.

Я фыркнул.

— Он мне не папочка в прямом смысле этого слова. Он мой бойфренд. — Впервые я так его назвал.

— Папочка, да?

Питер откашлялся.

— Нам не пора?

Я кивнул, мы вышли в холодное раннее утро и поехали ко мне. В доме было темно и тихо, естественно, в половине четвертого все спали. Я сделал Тайлеру сэндвич с пастрами и сыром, а Питер вытащил одеяла из шкафа. Тайлер вдохнул аппетитные запахи, а здоровый глаз моргал все медленнее и медленнее. Каким-то чудом поместившись, он свернулся калачиком в кресле, а я набросил на него одеяло. Может, дело в лекарствах, а, может, в полнейшем истощении, но уснул он мгновенно.

Питер похлопал по дивану, и я рухнул рядом с ним. Укладываясь, Питер потянул меня за собой и обнял, а я повернулся к нему лицом.

— Прости, что заставил поволноваться. Наверно, было ужасно.

— Я думал, с тобой что-то случилось.

Я его поцеловал.

— Спасибо, что нашел меня.

Он убрал волосы с моего лба.

— Ты правильно сделал, что решил ему помочь.

Я печально улыбнулся.

— Это меньшее, что я мог сделать. Завтра у него адски будет болеть лицо.

— Та фотография... — Питер нахмурился.

— Мне жаль, что ты ее увидел.

— Мне жаль, что ты это пережил. — Он свел брови к переносице. — Хотел бы я пять минут побыть наедине с этим ослом. Клянусь, он бы больше никогда никого не тронул.

Я покачал головой.

— Нет, ты лучше его.

Он закрыл глаза.

— Извини. Просто хочу, чтоб он ответил за свои действия.

— Я тоже. И он ответит. Но как положено. Полиция считает, для заключения доказательств достаточно. Я готов с ним сразиться. Не знаю, может, именно это меня и сдерживало. Но он больше не имеет надо мной власти, и я приложу все усилия, чтоб он заплатил.

Питер меня поцеловал.

— Ты сильнее меня.

Я усмехнулся.

— Я сильный благодаря тебе.

— Нет, милый мой мальчик. — Он взял в ладони мое лицо. — Ты сильный благодаря самому себе. Ты борец. — Питер внимательно посмотрел мне в глаза. — Ты самое прекрасное и драгоценное создание.

Я прижался к его груди, а Питер крепко обхватил меня руками.

— Я назвал тебя своим бойфрендом и папочкой. Тем, кто меня оберегает.

Он поцеловал меня в висок.

— Я люблю тебя, Янни.

От этого признания сердце забилось с бешеной скоростью, и я взглянул на Питера.

— Правда?

Медленно моргая, он улыбнулся.

— Целиком и полностью. Всей душой.

По щекам покатились слезы счастья, и, коснувшись ладонью щеки, я его поцеловал. А потом вновь прильнул к его груди, а звук его сердцебиения меня убаюкал.

Глава 19

Проснулся я с ощущением, что за мной наблюдали, и лишь спустя минуту сообразил, что лежал... в обнимку с Питером на диване. А Джордж, Аджит, Скайлар и Джордан стояли возле кухни. На нас с Питером они не глядели, зато таращились на кое-кого другого.

Ох, черт. Тайлер.

Я сел.

— Привет, ребята, — прошептал я, вытянув шею, хотелось убедиться, что Тайлер никуда не делся.

Он все еще крепко спал. Я подошел к соседям и тоже бросил взгляд на спавшего гостя.

— Простите, что привел его без спроса, но мы приехали в половине четвертого утра. Ему некуда было идти.

Они по-прежнему таращились на него, на разбитое лицо. Неясно, что там с глазом, но на щеке и подбородке появился небольшой румянец.

— Ничего. — Джордж хлопнул меня по плечу. — Судя по всему, надежное место ему не повредит.

Я кивнул.

— Позвоню миссис Лэндон. Она найдет что-нибудь постоянное.

— Начну готовить завтрак, — проговорила Скайлар.

— У меня остался бекон, — сказал я.

— А у меня яйца, — произнесла Джордан.

— Я сделаю тосты, — добавил Джордж, а Аджит включил кофеварку.

Боже, я обожал этих ребят.

Я вернулся к дивану и присел рядом с Питером, который только начинал просыпаться. Он проморгался и огляделся, а заметив меня, улыбнулся. Я коснулся его лица и провел большим пальцем по брови.

— Ты такой красавчик, — прошептал я.

— И тебе доброе утро.

— Хорошо спалось?

— Да. — Он улегся на спину и застонал. — Спина меня не простит.

Я состроил печально-хмурую гримасу.

— Давай помогу.

Сначала он сел, затем поднялся на ноги и, размяв затекшую спину, глянул в сторону лестницы.

— Схожу в ванную.

Он уже знал, где что находилось, я показывал.

— Конечно. Мы готовим кофе. Хочешь?

— Пожалуй, да.

Две минуты спустя он вернулся с кружкой в руке. Чтоб не разбудить Тайлера, мы сновали по кухне как можно тише. Он все еще крепко спал. Сомнительно, что за ночь он хоть раз шевельнулся. Мне было знакомо такое изнеможение. Интересно, когда в последний раз он как следует высыпался?

В первую очередь я набрал миссис Лэндон, кратко пересказал, что произошло, а спустя двадцать минут они уже выехали.

Может, мы его разбудили тем, что накрывали завтрак, или же всему виной запах готовившихся блюд, но Тайлер, будто от толчка, проснулся и тут же сморщился от боли. Без кофты я Тайлера не видел, но неплохо зная Лэнса, я бы не удивился, если б на ребрах обнаружились синяки.

Я присел перед ним на колени.

— Все хорошо. Люди здесь клевые. Они приготовили тебе завтрак. Есть будешь?

Походя на испуганное животное, Тайлер окинул взглядом комнату и людей, а потом посмотрел на тарелки.

— Да, можно.

Ребята решили поесть перед телевизором, а мы с Питером и Тайлером расселись за маленьким столом. Он умял все, что было на тарелке, и выпил две кружки кофе. Глаз уже выглядел лучше, все еще немного опухший, но хотя бы не закрывался. Синяки стали разноцветными. Когда он закончил есть, я спросил:

— Хочешь принять душ?

Тайлер застенчиво кивнул.

— Конечно.

Я отвел Тайлера наверх и, выдав полотенце, оценил состояние его вещей.

— Погоди. Стой здесь, поищу тебе что-нибудь подходящее.

Я перерыл любезно отданные мистером Лэндоном вещи и нашел брюки, которые были мне коротковаты. Захватил старую футболку, тоже отданную мистером Лэндоном и надетую мной лишь однажды, и все вручил Тайлеру.

— Примерь. Наверно, вещи великоваты, зато чистые. Если хочешь, оставь себе.

Свесив голову, он принял предложенную одежду.

— Эй. Я все понимаю. Все жители этого дома все понимают. Здесь нечего стесняться.

Кивнув, Тайлер глянул на дверь в ванную, а я добавил:

— Зеленый шампунь-кондиционер — мой. Пользуйся любым мылом, какое только найдешь. Всем без разницы. — И удалился.

Спустившись вниз, я нашел Питера за столом. Завтрак он почти не тронул и устало улыбнулся. Вместо того, чтоб сесть на стул, я забрался к нему на колени, обнял и провел пальцами по мягким волоскам на затылке.

— Ты в порядке?

Он печально улыбнулся.

— Да.

Я знал обо всем, что он не был готов озвучить, особенно когда слышали другие. «Тяжело смотреть на человека с черно-синим лицом. Что сказать человеку, только что пережившему изнасилование? Откуда взяться аппетиту, когда он ест так, будто голодал несколько дней?»

— Знаю. — Я чмокнул его в висок. — Знаю.

Питер прижался щекой к моему плечу и обхватил еще крепче.

— Только взгляните на себя, такие милашки, — проговорила Скайлар.

Я показал ей язык, отчего Джордан улыбнулась, и в тот же миг раздался стук в дверь.

— Наверно, Лэндоны.

Я помчался открывать. Миссис Лэндон, как обычно, выглядела гламурно. Даже в простецких песочных брюках и белом кардигане она смотрелась на миллион долларов. Мистер Лэндон был одет стильно, сдержанно, но классно. На лицах у обоих виднелось беспокойство.

— Тайлер наверху принимает душ. Скоро вернется. Вы же в курсе, первый душ всегда самый лучший.

Миссис Лэндон сжала мою руку и заметила сидевших в гостиной ребят. Как курица-наседка, она согнала свой выводок в кучку и о чем-то заговорила, в то время как мистер Лэндон направился прямиком к Питеру.

— Тяжелая ночка, да?

— Можно сказать и так, — улыбнувшись, отозвался Питер.

Я собрал тарелки и начал убираться, потом сделал еще кофе и, присев рядом с Питером, застал окончание беседы.

— Понятия не имею, как они справляются. Эти ребята быстро оправляются и живут дальше, — сказал Питер. — Они такие выносливые. Я всегда говорю Янни, что он гораздо сильнее меня.

Я сжал его руку, а мистер Лэндон улыбнулся.

— Да, они замечательные.

Питер вздохнул.

— Наверно, мне никогда не понять, что движет человеком, что вызывает желание причинять боль.

— Потому что ты хороший человек, — ответил я. — Хорошие люди не обижают других. А в людях вроде Лэнса нет ни доброты, ни порядочности.

Миссис Лэндон грациозно устроилась за столом, оттопырив мизинец, поднесла кофе к губам и проговорила:

— Лэнс Нейдер — монстр и сволочь. Надеюсь, он сгниет в тюрьме.

Все расхохотались, а мистер Лэндон с нежностью посмотрел на жену.

— Сколько изящества.

Она улыбнулась, и в ту же секунду появился Тайлер, одетый в то, что отдал я. По размеру вещи не подходили, но хотя бы были чистыми. Мокрые волосы он зачесал назад, а грязную одежду скатал в клубок. Я освободил Тайлеру место рядом с миссис Лэндон.

— Тайлер, это мистер и миссис Лэндон — руководители фонда «Акация», о котором я рассказывал. Они помогли мне найти жилье и вернуться в колледж.

— И мне, — подняв руку, сказала Скайлар.

— И мне. — Джордан тоже вскинула руку.

— И мне. — Джордж отсалютовал.

— Я просто моральная поддержка. — Аджит махнул рукой, и все хмыкнули.

Зная, что Лэндонам предстоит непростой разговор с Тайлером, и понимая, что Тайлер предпочел бы обойтись без свидетелей, все отправились наверх. Я воспринял это как сигнал, что нам с Питером тоже лучше уйти, и протянул руку, которую он принял и поднялся на ноги.

— Надо подготовиться к работе. Мы будем наверху. Крикните, когда закончите.

Держась за руки, мы с Питером побрели ко мне в спальню. Естественно, он и раньше заглядывал в мою комнату, но впервые дверь была закрыта. Я разнервничался и ощутил странный прилив энергии, а может, все дело в переутомлении после суматошной ночи.

— Уверен, что сможешь сегодня работать? Ты почти не спал.

— Да, не хочу никого подводить. Смена всего четыре часа, и дел навалится столько, что некогда будет думать. А потом мы весь день проваляем дурака на диване. — Затем я исправился: — Ну не совсем. Не сомневаюсь, что поцелуям местечко найдется.

Питер улыбнулся.

— Ну еще бы.

Я начал запихивать в рюкзак вещи, которые захвачу к нему.

— Можешь вздремнуть дома или, если хочешь, на моей кровати.

Он со всей серьезностью взглянул на постель.

— Заманчиво, но лучше я поеду домой. Но сначала подброшу тебя до работы, избавлю от пешей прогулки.

Я подошел к нему и смачно поцеловал в губы.

— Спасибо. За ночь, за утро, за то, что рядом. Это много значит.

— Всегда пожалуйста.

— Мне надо в душ и одеться. А еще побриться. — Я почесал легкий намек на щетину у себя на подбородке, а потом ласково погладил Питера по отросшим волоскам. — К этому можно привыкнуть.

Питер рассмеялся.

— Иди принимай душ.

Я взял рубашку, брифы и последние чистые рабочие брюки.

— Чувствуй себя как дома.

Я быстро принял душ и даже побрился, после чего вернулся в комнату с зубной щеткой в руке.

Питер сидел на краешке свежезастеленной кровати.

— Надеюсь, ты не против. Решил немного помочь, но не знал, что, по-твоему, лучше сделать с этой вещицей. — Он кивнул на подушку, где лежал аккуратно сложенный пурпурный халатик.

Я чуть не выронил щетку.

— Ой... это не мое. Ну, то есть мое, но... О боже.

За два длинных шага Питер приблизился ко мне, пихнул дверь и, взяв за руку, усадил меня на постель.

— Янни, все нормально. Не надо ничего от меня скрывать.

Я положил халатик на колени.

— Шелк вызывает приятные ощущения. Я надеваю его только на ночь. Он гладкий и чувственный, вот и все. У меня нет привычки носить женские вещи, если именно это тебя беспокоит.

— Не беспокоит. Можешь надевать любые женские вещи, какие только пожелаешь. Меня бы это ни капельки не взволновало. Если хочешь его носить, — он прикоснулся к халатику, — значит, носи.

У Питера в глазах я увидел только понимание.

— Правда?

— Конечно. — Он глянул на пурпурный шелк. — Готов поспорить, ты смотришься в нем превосходно. Значит, надеваешь его на ночь?

Я кивнул.

— Когда мы болтаем... и занимаемся сексом по телефону.

Питер тяжело сглотнул, взгляд стал испепеляющим.

— А для меня наденешь?

— А ты хочешь?

Он раздул ноздри.

— О да.

Идея явно пришлась Питеру по душе. Чтоб спрятать улыбку, я закусил губу.

— Ладно.

Я запихнул халатик в рюкзак, решив позже разобраться с тем, откуда взять храбрости.

— Янни? — позвала миссис Лэндон.

— Иду!

Из комнаты Джорджа доносился смех, отчего я закатил глаза, а Питер хмыкнул. Внизу Лэндоны стояли вместе с Тайлером, который, судя по виду, плакал.

— Мы уходим, — произнесла миссис Лэндон. — Тайлер согласился поехать с нами, и я уже придумала, куда его поселить, но посмотрим, что он скажет.

— Супер! — бросив рюкзак возле двери, воскликнул я.

— Собираешься на работу? — спросил мистер Лэндон.

— Да. — Я окинул глазами форму. — Короткая обеденная смена.

Миссис Лэндон опустила ладонь мне на плечо.

— Ты замечательно поступил.

Лицо у меня вспыхнуло, а на душе стало теплее.

— Спасибо.

Она со всей серьезностью кивнула.

— Я свяжусь с полицией и выясню номера протоколов. Хочу, чтоб меня держали в курсе насчет Лэнса. Хочу знать, кого из адвокатов он наймет, а еще хочу знать, разрешат ли ему выйти под залог. — Она погладила меня по руке. — Мы не пустим все на самотек. Я добьюсь того, чтоб мистер Нейдер больше никого даже пальцем не тронул. Это станет главной целью в моей жизни.

— Согласен. Я готов выступить против него. Теперь готов.

Глаза у миссис Лэндон заслезились, и она меня обняла.

— Я так тобой горжусь.

— Спасибо, — прошептал я.

Родители никогда не говорили, что гордились мной, поэтому ее слова значили больше, чем можно вообразить. Они направились к двери, где я попрощался с Тайлером.

— Миссис Лэндон даст тебе мой номер. Сообщи, где окажешься.

— Спасибо, — тихо сказал он.

Мы глядели им вслед, Питер меня обнял и чмокнул в висок.

— Готов идти?

Было почти десять.

— Да.

Он подбросил меня до работы, сказав, что поедет домой вздремнуть, а потом заберет меня. Я его поцеловал и поплелся работать. И все прошло отлично: люди болтали, оставляли приличные чаевые, и я был так загружен, что времени на мысли о прошлой ночи не осталось. Случалось, что, вспенивая молоко или вытирая столики, я размышлял, как дела у Тайлера, сидел Лэнс в камере или нет, и мечтал, чтоб сокамерниками у него оказались наркоманы-убийцы. И вот настало время завершать смену, обеденный перерыв подошел к концу, и, убирая тарелки, я кое-что припомнил...

Питер признался мне в любви.

Тарелки с грохотом упали, к счастью, ничего не разбилось. В мгновение ока рядом со мной очутилась Шариз.

— Янни, что такое?

Даже если б я попытался, стереть ухмылку с лица не вышло бы.

— Да ничего. Вспомнил кое-что.

— Судя по выражению лица, нечто особенное.

Я закрыл рот рукой.

— Не верится, что я забыл! Вечером придется исправляться.

Она пошевелила бровями и толкнула меня бедром.

— Ничего такого! — Я ее шлепнул и попытался скрыть румянец, который уже добрался до пальцев ног.

Она рассмеялась, а спустя всего несколько минут кивнула на машину Питера, которая парковалась перед кафе.

— Развлекайся, Янни! — подмигнув, сказала Шариз.

Забираясь в машину, я все еще похохатывал. Этот мужчина меня любил. Этот великолепный нежный добрый мужчина меня любил.

— Только посмотри на себя. — Питер меня поцеловал. — Я так понимаю, отработал хорошо?

— Нормально.

Я по-прежнему лыбился, но вести этот разговор в машине не хотелось. Хотелось заключить Питера в объятия и прижать к себе.

— Расскажу, когда приедем домой.

— К тебе или ко мне?

— К тебе.

— Ладно.

Питер пытливо на меня глазел, но промолчал, а когда мы вошли в дом, взял меня за руку.

— Меня сейчас разорвет от любопытства. Что ты хотел сказать?

— Я кое-что вспомнил. Даже не верится, что я забыл. — Нет, не так. — То есть я не забывал. Утром нас отвлекли.

— Янни, пожалуйста.

Я обхватил его рукой.

— Я вспомнил, что ты говорил прошлой ночью. Ты признался мне в любви.

— Да. — Он не улыбнулся.

— Ты серьезно?

— Разумеется. Зачем мне лгать? Только переживал, что выбрал неподходящий момент.

— Момент был самый подходящий.

Я его поцеловал, а потом, изрядно удивив, обнял за шею и обвил ногами за талию. Питер быстро меня подхватил, удерживая именно там, где я хотел находиться.

Да, он изумился, но при этом улыбался.

— Янни, что ты делаешь?

— Забираюсь на тебя, как на дерево. Теперь отнеси меня в постель. Хочу проверить одну теорию.

Он моргнул, потемневшие глаза смотрели настороженно.

— Точно?

— Точнее не бывает.

Нес он меня с легкостью, будто я ничего не весил, и уложил на кровать.

— Скажи, что мне делать.

— Вообще-то моя теория — это теория Патрис. Смысл вот в чем: чтоб мне не чувствовать себя уязвимым и беззащитным, давай не будем полностью раздеваться. Можно оставить одежду на месте и при этом классно провести время. Ну или почти оставить, если ты меня понимаешь.

— И ты хочешь попробовать?

— До безумия.

Обхватив ладонями лицо, я поцеловал Питера приоткрытыми губами и наклонил голову. Затем раздвинул ноги, и ох как медленно Питер опустился на меня, отчего я застонал, а он поцеловал меня еще крепче.

За считанные секунды член у него набух. Как и у меня. Мы терлись друг об друга через одежду, целовались, тискались, жались друг к другу. Мы уже доходили до этого на диване, и, без сомнений, я был готов двигаться дальше.

Секунду я прислушивался к обуревавшим меня эмоциям, выискивал страх или тревогу, но ничего не нашел, кроме пылкости, страсти и влечения. Внутри все стянуло, это было незнакомо и замечательно, и очень приятно.

Я расстегнул ремень, Питер, чтоб мне стало удобнее, приподнялся на локте и не сводил с меня глаз, напоминавших сокрушающий океан желания.

— Хорошо?

Я кивнул и, расстегнув кнопку, медленно потянул ширинку вниз. Питер затаил дыхание, а я скользнул рукой под резинку брифов и освободил член.

— Очень хорошо.

Настал черед его джинсов. Без особой суеты я справился с кнопкой и молнией, а затем прикоснулся к нему через брифы. Он вздрогнул, а дыхание сбилось.

«У меня получится?»

«Уязвимость имеет место? Вообще нет. А чувство надежности? Очень даже».

Питер позволил мне вести, позволил устанавливать темп, позволил прощупать почву. На меня не давили, меня не припирали к стенке, если я что-то делал, то исключительно по своей воле.

Я хотел, чтоб у нас все получилось. Хотел его порадовать. В груди ныло, я сгорал от желания сделать Питера — мою тихую гавань, моего папочку — счастливым.

Я просунул руку в брифы и стиснул твердый нереально большой член. Внутри что-то расслабилось при мысли, что он войдет в меня. Не сейчас, но однажды. Скоро я узнаю, каково быть с ним.

— О боже, Янни. — Дышал Питер прерывисто, лицо напряглось, он не отрываясь смотрел на меня. — Мой милый мальчик.

Я приспустил брифы, наши члены соприкоснулись, и кровь молниеносно вскипела. Дыша с трудом, я обхватил нас обоих. Питер склонил взгляд и содрогнулся всем телом.

— Черт, — проскулил он.

Никогда не слышал, чтоб он выражался. А от того, что именно я вынудил его выругаться, меня пронзило удовольствие. Я тоже опустил глаза. Боже мой... Наши члены — его побольше, мой поменьше — скользили друг по другу, головки поочередно показывались из кулака... Необычайно сексуально.

— Питер, — выдохнул я. — Я уже близко.

Он застонал и качнул бедрами.

— Кончи для папочки.

Мной овладело ни с чем не сравнимое наслаждение, и я кончил на живот. Это было ослепительно и беспредельно. Может, я бы слегка и перепугался, но Питер, уберегая, обнял меня и продолжал двигаться. Я к нему не прикасался, но он все равно кончил. Даже пребывая в тумане после оргазма, я чувствовал, как пульсировал и дергался его член.

Я вцепился в него как можно крепче. Эмоции захлестнули меня, подобно волне. Я судорожно всхлипнул, а Питер моментально отстранился.

— Янни?

Я высмеял свою идиотскую реакцию.

— Слезы счастья. — Прикрыв глаза рукой, я зарыдал.

Питер убрал мои пальцы, во взгляде виднелись беспокойство и любовь.

— Точно?

Я кивнул.

— Огромное счастье. Чересчур много эмоций. Или чего-то еще. — И опять полились слезы, я чувствовал себя дураком. — Никогда не сталкивался с такими мощными ощущениями.

— Ох, любимый, — проворковал он и, поцеловав меня, вытер заблудившуюся слезинку, что катилась по виску. — Это было невероятно. Ты был невероятен.

Несколько минут мы целовались, после чего Питер повел меня в душ и намывал так, словно прекраснее меня нет никого. Странно, в душе мы были голыми, и ничего, нормально. Может, потому что не проскакивал сексуальный подтекст? Только нежность и любовь.

Он дал мне старые треники и свитер, и даже носки, сам тоже оделся в треники и футболку. Мы уютно устроились на диване: он лежал на спине, а я — у него между ног, прижавшись к груди. День мы провели именно так, как я и обещал. Мы задремали, он постоянно целовал меня в макушку и рисовал круги на спине.

Возникло ощущение, что сердце выросло до гигантских размеров. За свою жизнь я слишком часто сталкивался с ненавистью, да и на себе испытал. Но еще я знал, что такое любовь. Я же не кретин. Я влюблялся в старших классах и дурачился на первом курсе в колледже. Даже поначалу потерял голову от Лэнса, но долго это не продлилось, и я точно никогда его не любил.