Из плена прошлого

ГЛАВА 13

Дверь в летний домик открыта и солнце заливает всю комнату вплоть до пыльных углов – призракам негде спрятаться. Тем не менее я вытащила кресло на середину, сбросила с него большую часть подушек и пледов и устроилась поудобнее. Мне хотелось прочитать письма, присланные моей матери, в тишине и покое.

Я медленно потягивала принесенный с собой кофе и медлила с началом чтения: хотелось отсрочить знакомство с фактами, которые могли мне не понравиться. Наконец я поставила пустую кружку на пол, вынула конверты из кармана и положила их на колени.

Даты все еще хорошо различались, так что я легко нашла первое из писем, присланных незадолго до смерти мамы. Имя, адрес и номер телефона отправительницы были написаны на этикетке, которые обычно приклеивают к первой странице письма или обратной стороне конверта. Четырнадцать лет назад миссис Джейн Фрирз жила в Айлинге, неподалеку от того места, где какое-то время квартировали мы с отцом. Может быть, я встречала ее на улице и не догадывалась, что она знает моих родителей. Возможно, эта дама все еще живет по тому же адресу. Я начала читать.

«Дорогая Элен, ты наверняка ошиблась. После твоего звонка я думала и думала о том, что ты сказала, и, знаешь, тут все не сходится.

Дэвид всегда тебя обожал, и, надо прямо мазать, ты этим пользовалась! Никогда не поверю, чтобы он в такой период сделал что-то, способное поставить под угрозу ваш брак.

Да, я хорошо знаю, что некоторые мужчины именно тогда, когда их жены тяжело переносят беременность, пытаются, мягко выражаясь, утешиться на стороне. Моя собственная судьба тому пример.

Предположим, что Дэвид не смог устоять, хотя я в это не могу поверить. Однако его никогда – абсолютно никогда – не привлекла бы она!

Мне кажется, что в последнее время он несколько удручен, вот и стремится иногда побыть один, без тебя и твоей матери. Не забывай, он просто не может совсем отказаться от своей работы. И уж во всяком случае, я не думаю, что ему нравится жить за счет семьи своей жены, даже если он ц начинающий гений! Дэвиду необходимо, чтобы ты верила в него и его способность сделать себе имя. Не стоит стараться постоянно удерживать его подле себя – ведь он должен работать. Хоть раз в жизни попытайся понять чувства другого человека.

Если ты дочитала до этих строк, не порвав мое письмо в клочки, прости меня за прямоту, но я должна была высказаться. Никто другой тебе этого не скажет, даже твоя мать, хотя она человек весьма здравомыслящий.

Теперь ты понимаешь, почему я не стала говорить всего этого по телефону. Зная тебя, я уверена: ты бросила бы трубку, не дав мм высказаться.

Надеюсь, мы из-за этого не поссоримся, ведь я очень дорожу нашей дружбой. С тобой всегда весело, к тому же ты единственная не винила меня в том, что я сотворила со своей жизнью.

Пожалуйста, подумай хорошенько. Не разрушай свою жизнь. Ты ведь ждешь ребенка! У тебя все будет хорошо.

Напиши или позвони. Я хочу услышат твой голос, даже если ты начнешь на меня орать.

С любовью, Джейн».

Я сложила письмо и сунула его в конверт. Постаралась не обращать внимания на шум ветра и крики чаек и осмыслить прочитанное. Много раз потом я перечитывала это письмо, оно всегда меня глубоко трогало, но уже тогда, в первый раз, я с обидой заметила, что Джейн ни разу не упомянула обо мне. Приятельница моей матери умоляла ее подумать об отце, о будущем ребенке. А как же я?

В том, что отец меня любит, я никогда не сомневалась и с детской уверенностью предполагала, что и мать тоже любит меня. Теперь я стала в этом сомневаться.

Мне не терпелось узнать, как мама прореагировала на это письмо, и я взяла следующий конверт.

«Дорогая Элен!

Я почувствовала большое облегчение, когда ты позавчера позвонила. За эти три недели я много раз собиралась сама позвонить тебе, но боялась, что ты не станешь со мной говорить.

После нашего разговора я много думала об услышанном от тебя и по-прежнему полагаю, что ты поступаешь неправильно. Нанять частного детектива – это звучит так некрасиво! Как сможешь ты смотреть в глаза мужу, если наймешь человека следить за ним, а в результате слежки выяснится, что он ни в чем не виноват?

Эта тайна будет стоять между тобой и мужем всю оставшуюся жизнь. Но скорее всего, мысль о совершенном поступке так измучит тебя, что в один прекрасный день ты все скажешь Дэвиду. Не уверена в том, что он сможет тебя простить. Вот тогда ты действительно потеряешь все!

Я все еще считаю, что существует совсем простое объяснение поведению Дэвида, и кроется оно в том, как ты ведешь себя.

Знаю, знаю! Тебя тошнит, болит голова, пальцы распухли – даже обручальное кольцо пришлось снять, а все, что тебе требуется, – лишь сочувствие любимого человека. Однако ты добиваешься его способом, который вынуждает мужа тебя избегать. Порочный круг, верно?

Умоляю, не делай ничего такого, о чем ты будешь сожалеть всю оставшуюся жизнь!

Я хочу, чтобы ты перечитала это письмо столько раз, сколько понадобится, чтобы убедиться в моей правоте. Звони мне в любое время дня и ночи. Я по большей части дома. Ты ведь знаешь мою ситуацию – застряла тут с двумя детьми, которых хоть и му. Самое время тебе воскликнуть: «А что я говорила!»

Я всегда в твоем распоряжении.

С любовью, Джейн».

Эти письма были адресованы моей матери, и тем не менее в них явственно проглядывался характер именно ее, а не написавшей их женщины. Мама тяжело переживала беременность и не могла держать себя в руках. Впрочем, она, похоже, отличалась сложным характером. Ее приятельница Джейн явно хорошо относилась к ней и стремилась ей кое-что втолковать, но понимала, что при этом рискует их дружбой. Да, моя мать была трудным человеком.

В этом письме обо мне тоже не было ни слова…

Я взяла последний конверт.

«Элен, ради Бога, о чем ты думаешь? В твоем состоянии бродить в развалинах и по дороге над обрывом! Подумай о ребенке, о том, что станет с твоей матерью, если с тобой что-то случится!

Прости, что я поначалу тебе не поверила, не отнеслась серьезно к твоим подозрениям. И все же, ведь и ты на все сто процентов не уверена в том, что видела из окна башни именно мужа, верно?

Мужчина, похожий на Дэвида и темноволосая женщина. Да, конечно, узнать собственного мужа женщина должна и на таком расстоянии, но ведь ты сама говорила, что у тебя проблемы со зрением.

Нет, это не попытка тебя разубедить. Я твой друг, я на твоей стороне.

Что касается девочек, которые крадучись бродят по дому, то уверена, это лишь детская игра. Дэвид никогда не настроит дочь против тебя, не заставит ее шпионить и доносить ему, чтобы он мог в полной безопасности встречаться со своей возлюбленной.

Хочешь, я приеду и поживу у вас немного? Роджеру, конечно, придется здесь самому крутиться, но ничего – и он у меня в долгу.

Пожалуйста, не изображай из себя детектива, побольше отдыхай, пусть давление придет в норму. Ради меня, если не ради кого-то другого.

Как всегда с любовью, Джейн».

Короткое упоминание обо мне мимоходом в конце письма внезапно напомнило, как сильно я на самом деле любила маму. Вплоть до того последнего лета она была веселой, подвижной, живой. Иногда мама ругала меня или строго настаивала на чем-то, но она всегда была честной и легко умела прощать – тех, конечно, кого любила.

А меня она любила. Как ни мала я была, но все же понимала: ее раздражительность вызвана беременностью. Бабушка, помнится, пообещала мне, что стоит родиться ребенку, и все придет в норму. Возможно, так оно бы и случилось, если бы дядя Раймонд не попал в тюрьму, а тетя Дирдре и Сара не приехали в наш дом.

Мой отец стал отдаляться от семьи еще до их приезда. Бабушка объяснила мне, что он много работает и что это хорошо. А мы с ней теперь станем проводить вместе больше времени. Вначале так оно и было. Но состояние мамы требовало от бабушки все больше и больше внимания, так что присматривать за мной поручили тете Дирдре.

Бедная мама! Она действительно считала, что мы с Сарой шпионим за ней. «Взгляни, Бетани, вон твоя мать».

Сара остановилась и схватила меня за руку. Мы шли вдоль обрыва в сторону трейлерной стоянки, когда заметили впереди маму. Я уже было рванулась за ней, но Сара удержала меня.

– Ты что делаешь? – прошипела она. – Нам же не разрешают выходить из дома, забыла?

И то правда. Тетя Дирдре велела нам играть в доме, а сама исчезла. Мы знали, что она долго не вернется. Отец как всегда где-то пропадал, бабушка поехала навестить свою приятельницу миссис Брэдфилд. Вот Сара и уговорила меня пойти поискать Цыганенка.

– Но с ней что-то случилось, – возразила я. – Посмотри, как она идет. Пусти меня, я хочу к ней!

– Стой! Это из-за ребенка, которого она ждет, беременные всегда так ходят.

Сара говорила столь авторитетно – а она была на четыре года меня старше, – что я почти поверила ей. Но тут мама споткнулась и зашаталась. Я вырвала у Сары руку и бросилась к ней.

– Бетани! Стой!

Сара помчалась за мной. Она схватила меня за пальто и дернула с такой силой, что швы на плечах врезались мне в тело. Я вскрикнула от боли, мама обернулась и увидела нас.

– Что вы здесь делаете? – с гневом спросила она. – Вечно вы шпионите за мной!

Она сделала пару неуверенных шагов к нам, но все время оборачивалась и поглядывала через плечо вниз, в сторону пляжа под обрывом.

– Нет, это неправда! – Меня так обидела ее несправедливость, что я тоже закричала. Это разозлило маму еще больше.

– Нет, правда! Я застала вас, когда вы подслушивали у меня под дверью, и, уверена, не в первый раз. – Внезапно ее взгляд остановился на Саре, стоящей за моей спиной. – Это твоя мать вас научила?

Могу поклясться, Сару искренне удивил этот вопрос.

– Чему научила?

– Шпионить, всюду ходить за мной. Ты потом ей обо всем докладываешь?

– Глупости, – сказала Сара.

– Не смей так со мной разговаривать! И еще: бесполезно рыскать по дому и искать другое завещание дедушки. Оно существует лишь в воображении твоей матери.

Я уже вовсю ревела, потому что видела, с каким презрением Сара смотрит на маму – это я понимала даже в моем возрасте.

– Не смей так смотреть на мою маму! Она больна, разве ты не видишь!

Что же случилось потом? Я услышала, как мама вскрикнула от боли и схватилась за живот. Но при этом снова посмотрела на пляж. Я проследила за ее взглядом.

По берегу бегали дети, до нас доносились их возбужденные голоса. Вместе с ними носился пес и с воодушевлением лаял. А дальше, за насыпью, ведущей к острову, по берегу шли мужчина и женщина. Они были слишком далеко, чтобы их можно было разглядеть.

Мама снова вскрикнула, и я забыла о людях на пляже. На мгновение я подняла глаза и заметила еще одного человека на дороге. Он тоже смотрел вниз, на пару на пляже. Мальчик старше нас, высокий, стройный, темноволосый.

Цыганенок? Внезапно я забыла о нем и обо всем остальном, потому что мама обхватила живот обеими руками. Потом она упала на колени, наклонилась вперед и ее вырвало.

Я так перепугалась, что громко вскрикнула. Мама взглянула на меня. И тут, не взирая на свою боль, она снова стала самой собой. По ее щекам текли слезы, мама вытерла их тыльной стороной ладони и слабо улыбнулась.

– Все в порядке. Не пугайся, золотко. Дай-ка мне руку. – Она сильно сжала мою ладонь. Но выглядела по-прежнему ужасно.

– Что с тобой, мамочка?

– Больно… Но не волнуйся, для родов еще рано. Просто мне надо вернуться домой и лечь. – Она попыталась подняться, но не смогла и начала дрожать. – Послушай, Бетани, побудь со мной, а ты, Сара, беги домой и позвони миссис Брэдфилд, ее номер в книге в ящике телефонного столика. Бабушка у нее. Расскажи ей, что случилось, пусть скорее едет домой.

Сара молча повернулась и побежала к дому, а мама, потянув меня, заставила сесть рядом с ней на траву. Я прислонилась к ней, успокаиваясь. Так мы ждали, держась за руки. Тогда я в последний раз была вот так, физически близка к моей маме.

Я сидела в летнем домике, сознавая, что воспоминания принесут мне горе. И в то же время радовалась, что мне было позволено вспомнить, что мама любила меня.

Мы ждали недолго. Нас нашел отец еще до приезда бабушки. Откуда он появился? Он стоял над нами, потрясенный до глубины души.

– Элен, что ты здесь делаешь? Что случилось?

– Гуляла, Дэвид. Мы с Бет гуляли. Отведи меня домой.

В тот момент я не задумалась о том, почему мама солгала.

Зачем бабушка сохранила эти письма? Может быть, она просто не знала, что они лежали там все годы после смерти моей матери. Или хранила, чтобы они поддерживали ее ненависть к Дэвиду Лайллу? Или хотела, чтобы я однажды нашла их и узнала, каким на самом деле был мой отец?

Мне не верилось, что отец виноват в чем-то большем, чем недостаточная внимательность к моей требовательной маме. Я вспомнила, как случайно услышала бабушкины нравоучения: будь осторожнее, не ной, ты рискуешь потерять мужа, если не изменишь своего поведения. Действительно ли моя бабушка полагала, что некие особенности его поведения – лишь проявления артистической натуры?

За все те годы, что мой отец один воспитывал меня, он, насколько я помню, ни разу даже не взглянул на другую женщину. Но ведь в детском возрасте мы и не догадываемся, что у наших родителей могут быть сексуальные потребности. А порой, и повзрослев, не задумываемся об этом.

Только прочтя письма, я смогла увидеть в отце мужчину. Высокий блондин, изящный и красивый. Почему он снова не женился? В память о моей матери? Из чувства вины перед ней? Если так, то неудивительно, что он сбежал в Лондон.

Я отодвинула кресло назад к стене и положила на место подушки и пледы. Неожиданно что-то упало на пол. Я наклонилась. Сережка. «Устроим себе убежище в летнем домике. Цыганенок принесет еду и что-нибудь выпить…» Голос Сары.

Может быть, здесь до сих пор ее убежище? Я вспомнила бутылку из-под вина, стоявшую на столе в мой первый визит сюда и потом исчезнувшую. Вспомнила терпкий запах. Духи Сары? Но зачем ей приходить сюда? Для встреч с Цыганенком? Или она все еще играет в свои игры, следит за мной и домом? По дороге к дому я встретила миссис Доран, она уже уходила.

– Я было решила, что вы там уснули. К вам пришли. Некий джентльмен… Нет, не он. – Она улыбнулась. Неужели так легко прочесть мои мысли? – Мистер Митчелл с трейлерной стоянки.

– Ты уже приняла решение, Бетани?

– По поводу чего?

Пол стоял у балконной двери. Скорее всего, наблюдал за мной и Бетти.

– Останешься ты здесь или нет.

Он старался говорить безразлично, будто спрашивает лишь из вежливости, но улыбка казалась явно вымученной. Что-то его тревожило. Он отошел от окна и опустился в кресло. Я села напротив.

– Значит, тебе известны условия завещания?

– Конечно.

– Тебе сказала Сара, разумеется?

– Почему «разумеется»? Каждый мог обратиться к поверенным и узнать условия завещания.

Я не знала, правда это или нет. Надо справиться у мистера Симпсона. Как бы то ни было, Пол знал суть завещания и придавал этому большое значение.

– Пол, тебе в самом деле надо поскорее узнать мое решение?

– Нет, Бетани, не в этом дело. Конечно, я уже истратил много денег на планы по реконструкции и хотел бы уже в следующий сезон открыть стоянку обновленной. Но меня беспокоишь ты.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты считаешь разумным вернуться сюда после всех этих лет? Я хочу сказать, у тебя с отцом новая жизнь в Лондоне…

– Мой отец умер.

– Я знаю. Но у тебя должны быть там друзья, потом – твоя карьера… Если ты решишь сюда не возвращаться, Сара, я уверен, не позволит тебе уехать с пустыми руками…

Надо отдать ему должное, он выдержал мой взгляд. Но явно побледнел, и на лбу выступили капельки пота.

– Это твоя идея или ее?

Он медлил с ответом, и я поняла, что не ошиблась.

– Не знаю, Пол, почему ты решил, ято сможешь убедить Сару и ее мать расстаться с чем-нибудь, что принадлежит им. И не понимаю, зачем тебе брать на себя такую задачу. – Не дав ему ответить, я продолжила: – С чего вдруг такая забота о моем благополучии? Или ты беспокоишься о собственных планах?

– Я уже сказал: кое-какие планы у меня есть. Но Сара действительно обещала… То есть, я считаю, что она согласится…

Основательно рассердившись, я вскочила с кресла и взглянула на него сверху вниз.

– Думаю, тебе лучше уйти! Он встал.

– Бетани, я всегда хорошо к тебе относился…

– Пол, пожалуйста, хватит!

– Нет, выслушай меня. Я знаю, ты все забыла, но ты была милым ребенком, и я тебя искренне жалел, когда…

– Я не хочу ничего слышать!

– Да, конечно, прости…

Он пожал плечами и повернулся, чтобы уйти.

Я не остановила его, потому что боялась: если он расскажет слишком много о прошлом, то поймет по моим глазам, что я начала вспоминать. А я больше чем когда-либо была уверена, что мне надо об этом молчать.

Перед входной дверью он коснулся моего плеча слегка дрожащей рукой.

– Мы все еще друзья?

– А разве мы ими были?

Я открыла дверь, он уже перешагнул порог, но внезапно остановился, повернулся и взглянул на меня.

– Знаешь, Бетани, когда ты злишься, то становишься удивительно похожей на Сару.