Из плена прошлого

Из «Гондолы» я направилась в церковь Святого Павла, чтобы найти мемориальную доску моей матери. Надо было поторапливаться, чтобы успеть в храм до начала дневной службы. Расписание церковных служб мне сообщила миссис Брэдфилд, с которой я созвонилась перед выходом из Дюн-Хауса.

Поднявшись по каменным ступеням, я открыла тяжелую дверь. В церкви было тепло, пахло полированным деревом и цветами. Худенькая женщина в бесформенной кофте ходила по рядам, раскладывая молитвенники. Еще одна женщина тихо сидела в заднем ряду, опустив голову на сложенные руки, по-видимому молилась.

К моему огорчению, дверь, когда я ее отпустила, захлопнулась с громким стуком. Обе женщины взглянули в мою сторону. Худенькая улыбнулась мне и продолжила заниматься своим делом. Второй оказалась Лаура Брэдфилд. Она встала и подошла ко мне.

– Вам не обязательно было приходить. Я вовсе не хотела вас беспокоить, миссис Брэдфилд.

– Никакого беспокойства, дорогая, – заявила она своим прокуренным голосом. – Я все равно собиралась на эту службу. Ты останешься на нее?

– Нет… не думаю.

Мы с отцом никогда не ходили в церковь. Последний раз я была в храме на его похоронах. Позаботиться обо всем я позволила Джози и служащему похоронного бюро. Убитая горем, я даже не задумалась о том, верил ли мой отец в Бога. Просто делала, что положено.

– Вы не знаете, моя мама… она посещала церковь?

– Думаю, да, иногда.

– А бабушка?

Миссис Брэдфилд улыбнулась, будто я сказала что-то смешное.

– С возрастом мы с твоей бабушкой стали все чаще ходить в церковь. Но ты не беспокойся, Бетани, твоя мама и бабушка хотели, чтобы ты сама сделала свой религиозный выбор. Пойдем, дорогая, я покажу тебе плиту.

Она оказалась совсем простой. Только слова: «С любовью в память об Элен Луизе Темплтон». И даты рождения и смерти. Ни слова о горюющих родственниках и о том, что она утонула.

– Твоя бабушка настояла, чтобы все было как можно проще. Мне кажется, она не могла вынести напоминания о том, как…

– Понимаю…

Лаура Брэдфилд сжала мои руки.

– Ты останешься здесь, Бетани?

– Думаю, да. То есть я уверена, что останусь.

– Прекрасно. Но… – Ее выразительное лицо актрисы затуманилось. – Бетани, дорогая, давай выйдем. Мне надо тебе кое-что сказать, и это может навести меня на богохульные мысли. – Когда мы выходили, навстречу нам уже шли собиравшиеся к службе прихожане. – Я тебя надолго не задержу. Скажи, что ты помнишь о своей тете Дирдре?

– Не слишком много. А почему вы спрашиваете?

– Ну, мне кажется, тебе следует знать, что Дирдре всегда тешила себя вздорной идеей, будто вовсе не твой дедушка был законным наследником Дюн-Хауса. Я не слишком в курсе вашей семейной истории, но, с точки зрения твоей тетки, дом должен был достаться ее ужасному мужу Раймонду и, следовательно, Саре.

Я не стала говорить миссис Брэдфилд, что о многом из сказанного ею уже знаю. Слишком долго пришлось бы объясняться.

– Не знаю как и сказать… В общем, я им обеим не доверяю. Не хочу выглядеть мелодраматичной, но если ты согласишься, я поживу с тобой в Дюн-Хаусе, пока не завершатся все формальности.

– Вы… вы ужасно добры.

И храбры, и, возможно, весьма неосторожны, подумала я. А еще мне подумалось, что, если дело дойдет до стычки, то вряд ли мы с ней сможем противостоять Саре и Дирдре. И тому, кто им, несомненно, помогает. Поэтому я отрицательно покачала головой и обещала позвонить, если мне понадобится ее помощь.

Я ждала, что миссис Брэдфилд скажет мне еще кое-что про тетю Дирдре. Но она, если и знала о романе той с моим отцом, скорее всего, пришла к выводу, что вытаскивать это сейчас на белый свет уже не имеет смысла.

Я понятия не имела о расписании местного автобуса и о том, где он останавливается, так что мне надо было идти на конечную станцию. Не разумнее ли отправиться пешком прямо домой?

Дул холодный ветер, я торопилась пересечь рыночную площадь, но зацепилась за булыжник и тяжело упала у самого тротуара. Правую лодыжку пронзила знакомая боль. В этот момент я вспомнила мисс Гибсон, школьную учительницу физкультуры, и ее слова: «Если бы ты научилась нормально ходить, Бетани, то не падала бы постоянно и не делала из себя посмешище». Интересно, скольких педагогов их бывшие ученики ненавидят до самой смерти за подобные замечания?

– Ты в порядке, крошка? – Ко мне поспешил мускулистый юноша в выгоревших джинсах, серой рубашке и бейсболке, надетой задом наперед.

– Да, все хорошо.

– Давай-ка руку. Помогу подняться.

Он помог мне встать, и я уже начала благодарить его, как заметила его ухмылку. Я осмотрела свою одежду – вроде не рваная и вполне чистая.

– В чем дело? – поинтересовалась я.

– Извиняй за смех, но ты выбрала клевое место, чтобы грохнуться. Мой папашка здесь частенько валяется.

Я оглянулась и только тут заметила, что мы стоим у дверей винной лавки. Мой добрый самаритянин уже хохотал во весь голос. Его поразительные сине-зеленые глаза напомнили мне другие, в которые я смотрела совсем недавно.

– А ваш папашка, он часом не мистер О'Коннор?

Он сразу перестал смеяться.

– Ну да, так и есть. Ты его знаешь?

– Нет, но я знаю вашу сестру Мэнди. Она моя подруга.

Улыбка вернулась.

– Точно? – Он оглядел меня с ног до головы. – Скажи ей, пусть волочет тебя к нам домой в любое время. Оченно буду рад.

Его взгляд дразнил меня, но в тоне не было ничего оскорбительного. Я не выдержала и рассмеялась.

– Спасибо, обязательно передам.

– Ну лады. Если ты в порядке, я пошел.

Я смотрела ему вслед, когда услышала, что дверь за моей спиной открылась.

– Что тут происходит, Бетани? Джозеф О'Коннор приставал к тебе?

Я обернулась и увидела Пола Митчелла. На нем был бледно-голубой свитер поверх белой рубашки и темно-серые брюки. Цвет свитера и рубашка подчеркивали его здоровый загар, но под глазами четко виднелись припухлости.

– Нет, он не приставал ко мне. Я споткнулась и упала, Джозеф помог мне подняться. – Пол начал улыбаться. – И прежде чем ты еще что-то скажешь, добавлю: такое могло произойти на любом пороге. Я вовсе не собиралась входить в эту лавку.

В руках Пол держал коричневый краф-товый пакет, и, когда он переложил его из руки в руку, до меня донеслось звяканье бутылок. Я не удержалась, бросила на пакет взгляд, но от вопросов воздержалась. Пол тем не менее ответил мне.

– Это не то, что подают в моем баре. Здесь вино для отца.

– Но… я слышала, что твой отец в больнице.

– Слышала? А где ты это слышала, Бетани?

– Право не помню… – Надо было что-то придумать, не выдавать же верную Лиз Дэвидсон. – Кажется, кто-то говорил в кафе. Ты же знаешь, какой это рассадник сплетен.

Пол слегка улыбнулся.

– Верно, знаю. Интересно, а что ты еще слышала с той поры, как вернулась в Ситонклифф?

Теперь он смотрел на меня без тени улыбки. Площадь совершенно опустела, а сквозь витрину лавки было видно, что продавщица куда-то исчезла. Я ощутила некую тень угрозы.

– Не знаю, о чем ты…

– Понятно… – Он немного помолчал. – Значит, ты решила остаться?

– Да.

– Ну и хорошо.

У меня создалось впечатление, что Пол решил смириться с неизбежным. Напряжение несколько спало. Внезапно он поднял руку и легко коснулся моей щеки пальцами. Жест показался мне ласковым, совсем не угрожающим.

– Бетани…

– В чем дело, Пол?

– Мы ведь с тобой давно знакомы, верно?

– Наверное, но я… я всего не помню, ты ведь знаешь…

– Ты была совсем ребенком, а Сара…

– Да, она старше.

– Вот именно. – Он вздохнул. – Сара почти моего возраста. Если бы…

– Из «если бы» никогда ничего путного не выходит, Пол.

– Правильно, но может же человек помечтать? – Он снова улыбнулся, но я все равно чувствовала, что за его словами что-то кроется.

– Предложил бы проводить тебя домой, но я должен навестить отца. Да, мой папаша в больнице, и, кстати, в его тумбочке достаточно места, – он похлопал по пакету, – для вот этого.

Пол направился через площадь к автостоянке. И сел в одну из самых заметных машин – темно-серый «ягуар».

Я сильно хромала и нескоро добралась до дороги вдоль обрыва. А еще проклинала себя за то, что, зная переменчивость местной погоды, не захватила с собой зонтик. Ведь окончательно вымокну, пока доковыляю домой!

Из-за шума ветра и дождя я не услышала звука мотора нагнавшей меня машины, но внезапно увидела свою тень на мокрой дороге впереди. Уже темнело, и у машины горели фары.

Я рванулась на противоположную от обрыва обочину и обнаружила, что там глубокая, но не широкая канава, а сразу за ней – стена, огораживающая имение Темплтонов. В канаву я лезть не хотела, поэтому мне пришлось крайне неудобно откинуться назад. Я прижалась спиной к стене, стоя на самом краю дороги.

Как могла я забыть тот первый случай на этой же самой дороге и снова отправиться тем же путем, да еще в сумерки? Мне хотелось опустить голову, зажмуриться и дождаться, когда машина проедет. Но тут я услышала, что машина замедляет ход. Я заставила себя повернуть голову и взглянуть на нее. Свет фар слепил меня, но я смотрела как загипнотизированная. Кого я ожидала увидеть?

Около меня остановился зеленый вездеход, и водитель открыл дверцу.

– Привет, Бетани. Ты похожа на перепуганного кролика.

– Дункан!

Облегчение было настолько велико, что я почувствовала слабость, вся обмякла и едва не свалилась в канаву. Дункан вылез из машины и подошел ко мне. Он наклонился, взял меня за талию, а мне ничего не оставалось, как закинуть руки за его шею, чтобы ему было легче дотащить меня до машины.

Мотор работал, но его ритмичное постукивание не шло ни в какое сравнение с бешеным биением моего сердца. Дункан улыбнулся мне, подняв брови.

– Что с вами такое, девуля? Вы шарахнулись на обочину, будто решили, что я собираюсь вас переехать.

– Ох, Дункан, если бы вы только знали!

– Что знал? Уж не хотите ли вы сказать, что действительно думали, будто я вас перееду? – Улыбка исчезла. Я припомнила, как резко меняется у него настроение.

– Ни в коем случае! Я просто излишне впечатлительна.

Он долго и внимательно смотрел на меня. Потом покачал головой, видимо решив, что я просто глупая женщина, понять которую не дано ни одному разумному мужчине.

– Ладно, чего тут стоять. Поехали. – Он подвез меня к самой двери. – Ну вот. Входите и обсушитесь.

– А вы не хотите зайти? Я могу предложить кофе… даже накормить.

Я знала, что Бетти заполнила морозильник домашней едой, которую оставалось лишь разогреть. Приоткрыв дверь, я обернулась в ожидании его ответа. Он сгорбился за рулем, крепко сжав его руками.

– Очень соблазнительно, Бетани. – Слова повисли в воздухе. Но тут он выпрямился, откинулся назад и вздохнул. – Но нет, спасибо. У меня еще есть работа. Надо проверить фотоаппаратуру.

– Зачем? Ведь уже почти темно…

– Я кое-где установил камеры с инфракрасным лучом в роли курка.

– Не понимаю.

– Когда животное пересекает луч, аппарат срабатывает. Мне время от времени лишь нужно проверять.

– Разве можно быть уверенным, что получишь фотографию нужного животного?

– Обычно так и бывает, – ответил он вполне серьезно.

Когда Дункан уехал, я сообразила, что он не сказал, за каким именно животным охотится. Ничего, в следующий раз попрошу его показать мне фотографии, решила я.

На столе в кухне лежала записка, написанная аккуратным почерком Бетти. «Грег Рэндалл объявился, как раз когда я уходила. Я сказала, что не знаю, когда вы вернетесь, он пообещал позвонить. Приду в среду. С любовью, Бетти Д.».

Я скомкала бумажку и со злостью швырнула ее в мусорное ведро. Она ударилась о крышку, отскочила и упала на пол. Поднимать я ее не стала.

Что имела в виду Бетти под словом «объявился»? Грег заходил или звонил? Жаль, что он никогда не уточняет, когда будет звонить или собирается зайти. И не оставляет своего номера телефона.

Но ведь он умышленно не говорил мне, где остановился. Теперь я знала, почему: в «Гавани» его навещала Сара. Можно было, конечно, найти телефон гостиницы в телефонном справочнике, но я не стала этого делать. Ведь, судя по всему, я не должна была знать даже названия его отеля.

Бетти оставила на плите кастрюлю с супом. Я зажгла под ней газ и отправилась наверх, чтобы снять мокрую одежду. Натянула на себя джинсы и просторную рубашку бледно-желтого цвета, который, я знала, мне идет. Хотелось выглядеть привлекательной, но не разряженной – на случай, если кто-нибудь зайдет.

После одинокого ужина на кухне я долго бродила из комнаты в комнату, не зная, чем заняться. Подумала, а не спуститься ли в гараж, единственное место, где еще не была. Может, именно там я найду нечто важное. Но нет, оттуда я не услышала бы дверного звонка.

Поначалу, осматривая Дюн-Хаус, я решила, что в доме вообще нет телевизора. Но Бетти показала мне нечто вроде старинного секретера в гостиной, внутри которого скрывались телевизор с большим экраном и видеомагнитофон. А на полке за секретером стояли в два ряда видеокассеты – в книжных переплетах. Просмотрев названия, я пришла к выводу, что моя бабушка и Джози прекрасно бы поладили. Там были документальные фильмы о природе, голливудские мюзиклы и классические сериалы Би-би-си.

Единственным недостатком этого собрания, с точки зрения Джози, было отсутствие в нем программ Грега Рэндалла. Я сунула кассеты назад на полку, злясь на себя за то, что не могу перестать о нем думать.

Я пробежалась по телевизионным каналам и решила, что выбор у меня невелик – либо новости, либо постель. Я отправилась в спальню. Вряд ли он сегодня позвонит.

Когда я поднялась наверх, лунный свет, падающий на лестничную площадку, заставил меня подойти к окну. Оно выходило в сад, за стеной которого серебрились в лунном свете руины древнего монастыря.

Высокая фигура отошла от одной из арок и направилась к полуразрушенной часовне. Потом я потеряла ее из виду. Может, вообще померещилось? А вдруг это Грег, решивший проверить, какова часовня при лунном свете?

Конечно, следовало остаться в доме, но я ничего не могла с собой поделать. Я схватила кофту, сбежала по лестнице и выскочила из дома через балконную дверь. Пробежала через сад, где шумели на ветру разросшиеся кусты.

Калитка, ведущая к развалинам, оказалась приоткрытой. Слишком тяжелая, чтобы раскачиваться на ветру, она лишь слегка поскрипывала. Я не могла вспомнить, закрыла ли я ее, проходя здесь в последний раз, но меня это не обеспокоило.

Один Бог ведает, почему я решила, что замеченная мною тень была Грегом, но я была в этом убеждена и хотела видеть его. Собиралась ли я рассказать ему о том, что узнала? Вряд ли. Он наверняка стал бы презирать меня за то, что слушаю сплетни. Но мне казалось: увидев его, я, ни о чем не спрашивая, пойму, любит он Сару или нет.

Ветер гнал по небу светящиеся облака. Впереди меня бежали тени, мне казалось, что они меня обгоняют. Одна тень напомнила мне светлую гончую собаку. Бенджи?

Когда я добежала до часовни, то увидела, что дверь открыта. Переведя дыхание, я вошла.

– Есть здесь кто-нибудь?

Нет ответа. Я прошла в центр часовни, подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и огляделась. Часовня была пуста. Но в этой пустой полутьме таилась печаль, исходящая, казалось, от каменных гробов. Я подошла к ним.

Грег сказал, что они не могут быть гробами Эдрика и Алвевы. Но легенда связала этих любовников с каменными гробами. Люди верили в эту легенду столетиями и приходили сюда со своим горем, своими проблемами…

Пока я так стояла, начался дождь, его первые капли упали на гробы и каменный пол часовни. Ветер становился все сильнее. Я слышала, как он воет за стенами часовни в руинах монастыря.

Но тут я услышала другой звук – со стуком захлопнулась дверь. Я подбежала к ней, схватилась за старое металлическое кольцо, толкнула. Дверь не шелохнулась. Может, это ветер с такой силой захлопнул ее? Я толкала все сильнее и сильнее, толкала с разбега, пока не заболели плечи. Бесполезно – дверь не поддавалась.