Из плена прошлого

ГЛАВА 23

Скорчившись на полу летнего домика, я рыдала от боли и страха. Потом, когда уже не могла больше этого вынести, заставила себя вернуться в настоящее. Бенджи уселся рядом со мной, вглядываясь в мое лицо, будто старался понять, что значат издаваемые мною странные звуки.

Что увидела моя мать, заглянув в пещеру? Ее подруга Джейн говорила мне, что у нее сильно ухудшилось зрение. Она наверняка разглядела Дирдре, потому что напоследок позвала ее на помощь. Но видела ли она, что Дирдре была с мистером Митчеллом, а не с моим отцом? Надеюсь, что да, Господи, как я на это надеюсь! Потому что в этом случае она хотя бы на время могла поверить, что мой отец не обманывал ее. Конечно, останься мама жить, она в конце концов узнала бы правду. Это было бы потом, потом…

Однако я еще не закончила с прошлым. Мне предстояло снова пережить ту жуткую сцену.

– Не оставляй меня, Бенджи, – прошептала я на ухо псу и крепко обхватила его шею.

Сначала я услышала звуки – пронзительные крики чаек и злые голоса.

– Господи, что она натворила!

Это был голос отца Пола, который выглядел бы потешно, пытаясь бежать и одновременно натягивая брюки, если бы не трагизм ситуации. Сара вернулась и, остановившись у входа в пещеру, сказала:

– Она сама виновата.

– Не стоит беспокоиться об Элен, – заметила Дирдре в спину мистеру Митчеллу, – она отлично плавает. – Я повернула голову и увидела, что моя тетка спокойно надевает колготки, как будто ничего не случилось. – А вот о нас тебе действительно придется побеспокоиться, когда она вернется и все расскажет.

– Да не вернется она, дура ты набитая! – закричал ее любовник. – Она на сносях, и начинается прилив, сейчас самое опасное время. – Отец Пола сильно вспотел. Он вытер лицо подолом рубашки, прежде чем заправить ее в брюки. – Дирдре, я не умею плавать. А ты?

– Я тоже.

– Тогда нам надо бежать за помощью.

– Ты в этом уверен?

– Что ты мелешь?

Они уставились друг на друга. На меня никто не обращал никакого внимания. Я лежала у их ног, стараясь высвободить ступню, застрявшую в камнях, и убеждала себя, что мама сейчас плывет к берегу. Потом повернула голову, чтобы посмотреть, что делает Пол. Он скрючился у стены, обхватив голову руками. Мне показалось, что он плачет.

– Пол! – крикнула я. – Помоги мне!

Он поднял голову, посмотрел на меня, но не двинулся с места.

– Пожалуйста, у меня нога застряла. Я хочу помочь маме!

Это привлекло их внимание. Тетя Дирдре, мистер Митчелл и Сара посмотрели на меня так, будто только сейчас вспомнили обо мне. Они молча наблюдали, как Пол на четвереньках двинулся ко мне.

Казалось, прошли годы, прежде чем он добрался до меня и попытался раздвинуть камни, зажавшие мою ногу.

– Не понимаю, как это тебя угораздило, Бет, – пробормотал он. – Твоя нога здорово засела. Попробуй вот так.

Я вскрикнула от боли.

– Оставь ее, Пол, – приказала тетя Дирдре. – Ты сломаешь ей лодыжку. Надо позвать на помощь.

– Правильно. Вы идите, я останусь с Бетани.

– Не мели ерунды, Пол, – сказала Сара. – Прилив начался. Ты утонешь, если останешься!

– Да заткнись ты, глупая сучка! – прошипел мистер Митчелл, и все, кроме Пола, двинулись к выходу из пещеры. Пол начал впадать в истерику.

– Не оставляйте ее! – закричал он.

– Заткнись! У нас нет выбора.

Это сказала Дирдре. Она что-то шепнула Митчеллу, и тот кивнул. Неожиданно он повернулся и сильно ударил Пола в челюсть кулаком. Пол начал оседать, отец подхватил его и перекинул через плечо.

Я слышала, как они тихо переговаривались, уходя. Видимо, согласовывали свою версию случившегося. Мне было всего семь лет, а они уходили, оставляя меня умирать…

До меня все более явственно доносился шум прибоя. Шум огромных масс холодной, серой воды, накатывающихся, приближающихся. И я начала кричать.

Вероятно, мой разум помутился к тому времени, как отец нашел меня. Вода уже плескалась вокруг. Он встал рядом со мной на колени и, ласково разговаривая со мной, сунул руку в щель и снял с меня ботинок.

Теперь я могла повернуть ногу, отец помог мне вытащить ее, но боль оказалась настолько сильной, что я едва не потеряла сознание. Он поднял меня на руки, и последнее, что я увидела, закрывая глаза, – его ободранные в кровь пальцы.

Когда он бежал со мной по острову к насыпи, я внезапно открыла глаза и позвала маму.

– Тихо, Бетани, – сказала папа. – Все прошло, ты должна постараться забыть…

– Но это ты виноват!.. Она тебя искала, не меня!..

Он не ответил мне. Мы оба плакали. Вот так, со слезами, вернулось ко мне мое детство. Я вспомнила самое худшее.

Обняв колени руками, я сидела на полу летнего домика и не пыталась сдержать слезы. Бенджи поскуливал, потом наклонился и принялся лизать мне лицо. Я рассмеялась. И тут меня нашла Мэнди – плачущей и смеющейся одновременно.

– Ну, – сказала она, – наверное, лучше выплакаться, хотя я и не подозревала, что ты так к нему привязана.

– О чем это ты? – Я встала и попыталась вытереть глаза тыльной стороной ладони.

– О Поле Митчелле. Весь город только о нем и говорит. Ужасно, не правда ли? Как ты полагаешь, он покончил с собой?

– Думаю, нам надо подождать и узнать, что скажет полиция. – Я не сочла нужным делиться своими подозрениями.

– Ты права. Но ты не зашла в кафе и не позвонила, как обещала, вот я и решила, что ты расстроилась и тебя надо утешить. Похоже, я не ошиблась, если судить по твоему виду.

Мэнди собрала мою все еще мокрую одежду, за которой я сюда пришла, и мы вернулись в дом. Я была рада позволить ей распоряжаться. Она принялась готовить нам еду.

– У меня хорошо получаются сандвичи с яичницей. Сойдет?

– Вполне. Кстати, не забудь и о Бенджи.

Тут мне пришло в голову, что придется купить собачьей еды, миски, поводок, тюфячок-подстилку, и все такое прочее. Я уже начала подозревать, что пес поселился у меня навеки.

К счастью, Мэнди не рассчитывала, что я стану поддерживать с ней оживленную беседу. Так что я просто сидела и ждала, когда она приготовит ужин. И снова вспомнила тот день четырнадцать лет назад, когда Дирдре, Сара и мистер Митчелл с бесчувственным Полом на плече вышли из пещеры и оставили меня умирать. Все эти годы они делали вид, что вообще там не были. Конечно, узнав, что отцу удалось спасти меня, они пришли в ужас. Но им повезло: шок лишил меня памяти.

Интересно, а что они сказали бы Полу, если бы я умерла? Но, так или иначе, он согласился молча – из-за Сары, которой уже тогда был полностью очарован. Он, верно, убедил себя, что произошел несчастный случай и Сара не должна понести наказания за смерти ее тети.

Мне хотелось думать, что, если бы я утонула, как моя мать, Пол не стал бы молчать все эти годы. Бедный Пол! Мое возвращение в Ситонклифф вынудило его признать то, что он всегда знал. Что Сара способна на убийство. Я видела его глаза в тот день, когда он спас меня у обрыва. В них был страх. Но боялся Пол не того, что я могу его заподозрить в покушении. Он сам подозревал Сару и страшился того, что может произойти.

После ужина мы с Мэнди отправились пить кофе в гостиную, и она настояла на том, чтобы посидеть подольше. Когда зазвонил телефон – а в том, что он зазвонит, у меня не было сомнений, – я попросила ее пойти в холл и взять трубку.

– Если это Грег Рэндалл, то я не стану с ним говорить, – заявила я.

– А что мне сказать?

– Что хочешь, только пусть больше не звонит.

Когда она вернулась, я вопросительно посмотрела на нее, но она пожала плечами и сказала:

– И не спрашивай. Не люблю врать.

Я была рада, что она оказалась достаточно чуткой и не стала приставать ко мне с вопросами. Я еще не была готова рассказать кому-либо, что человек, которого я полюбила, пытался меня убить.

Потом Мэнди отправилась домой, а я улеглась спать. И мне приснился сон об Эдрике и Алвеве. Она привязала его к скале, а он умолял ее уйти и оставить его на произвол судьбы. Он нарушил данный Богу обет и должен быть наказан, она же с самого начала не хотела становиться монахиней.

Алвева не согласилась оставить Эдрика. Привязывая себя к нему пеньковой веревкой, она напомнила любимому, что они оба не хотели жить, если им нельзя быть вместе.

Пещера наполнилась водой, их слезы смешались с ней, длинные волосы Алвевы всплыли над ее мертвым лицом. Вода прибывала, черты ее лица менялись. Или это лицо моей утонувшей мамы?..

На следующее утро я нашла картины моего отца. Я встала так рано, что спав ший у меня в ногах Бенджи лишь сонно поднял голову и наблюдал, как я натягиваю джинсы и бледно-розовый свитер.

Гараж когда-то служил конюшней, в нем сохранился верхний этаж, где когда-то спали конюхи. Теперь он использовался как склад различных садовых инструментов. Там и стояли у стены картины, небрежно завернутые либо в плотную коричневую бумагу, либо в мешковину. Любопытно, кто принес их сюда? Отец, убитый горем и потерявший ко всему интерес? Или бабушка, не желавшая видеть работы отца в доме, но не нашедшая в себе мужества их уничтожить?

Рассматривать картины я не стала. Я все еще не знала, как мне относиться к отцу. Я любила его всю свою жизнь, до того дня четырнадцать лет назад и после. И продолжала любить. Отец изменил маме, я никогда не узнаю, по какой причине. Но он, безусловно, за это поплатился.

О том, почему он бросил писать, я могла лишь догадываться. Возможно, его вдохновляла моя мать, изо всех сил поощрявшая творческие усилия отца? Или он решил, что не заслуживает успеха после ее смерти, в которой считал себя повинным?

Поэтому я решила пока не трогать картины и эскизы. Придет время, я соберусь с силами и попрошу совета у бывшего отцовского босса Патрика Коллингса. Он подскажет, что с ними делать.

Для Бетти Доран было еще слишком рано, но я решила позавтракать вместе с ней, а пока погулять с Бенджи.

Пес вел себя неспокойно. Может быть, искал своего хозяина? Он метался вдоль обрыва, вынюхивая знакомые запахи, брал след, потом останавливался и бежал назад. Пока наконец не наткнулся на ступеньки в скале, которые в свое время показал мне Пол, и не запрыгал по ним к пляжу.

Я не спеша шла следом. День выдался ясным и солнечным. Море было почти спокойным, небольшие волны набегали на гальку со слабым шипением.

Я изо всех сил старалась получить от прогулки ранним утром по пустынному пляжу максимальное удовольствие. Конечно, рано или поздно мне придется разобраться в путанице своих чувств к Грегу, но не сейчас. Разве я не заслужила душевного покоя в это славное, тихое, теплое утро?

Бенджи уже подбежал к началу насыпи. Он остановился, посмотрел на меня, как бы спрашивая разрешения. Потом, не дождавшись от меня ответа, кинулся к острову.

– Бенджи! Стоять! Назад! – в отчаянии закричала я. Он не обратил на мой вопль никакого внимания.

Я пыталась сообразить, скоро ли начнет прибывать вода. Но я даже не знала, время сейчас отлива или прилива. Однако глупый пес может попасть на острове в ловушку. А потом наверняка попытается добраться до берега вплавь и, не дай Бог, утонет! Придется бежать за ним.

Я еще раз-другой попробовала отозвать его. Мои крики и мертвого бы разбудили, но на Бенджи они не произвели ни малейшего впечатления. Я неохотно двинулась по насыпи.

Когда я добралась до острова, собаку нигде не было видно. Что-то мелькнуло в траве на самой высокой части острова. Я полезла туда, но пса не нашла. Правда, там оказалось полно кроличьих следов, так что это место вполне могло привлечь его. Потом я взглянула вниз и увидела собаку на скалах со стороны моря.

– Бенджи! Скверный пес!

Мой крик привлек его внимание, и он дождался, пока я, оскальзываясь на камнях, не спустилась вниз. И не обнаружила, что нахожусь в нескольких ярдах от входа в пещеру.