Это случилось так быстро, что Леопольд долго испытывал шок, вспоминая. Он был погружен в свои терзания, ему казалось, что сердце его раскалывается надвое. И вдруг раздается оглушительный треск, дверь распахивается, и герцог Эстли собственной персоной возникает на пороге.
— Вы ведь не желаете, чтобы это стало известно всем? — спросил Вильерс, потянувшись за своими панталонами. — Именно поэтому проходите к нашему потухшему очагу и прикройте как следует дверь.
— Я требую сатисфакции! — заорал Эстли. — Немедленно!
— Вы с ума сошли, — сказал Вильерс. — Вы же первый противник дуэлей в королевстве.
Эстли потянулся к его горлу, вынудив Вильерса отшвырнуть его в дальний конец комнаты, как тряпичную куклу. Нападавший ощутил себя посмешищем.
— Вы хотели развлечься втихомолку? — воскликнул он. — Но я женюсь на Элинор, невзирая на то, что вы сотворили с ней. Она не может контролировать свои импульсы. Она нуждается в мужчине, в постоянной опоре. Я виноват в ее сегодняшнем позоре, но я смою его, женившись на ней.
— Я не выйду ни за одного из вас, — заявила Элинор. — Так что, Гидеон, если ты и в самом деле заботишься о моей репутации, говори, пожалуйста, потише.
Эстли в изумлении уставился на нее:
— Конечно, ты выйдешь за меня. Я прощаю тебя, Элинор.
Она энергично помотала головой:
— Я не выйду за тебя.
— Она не нуждается в твоем прощении, — процедил Леопольд сквозь зубы. — Ты сам должен валяться у нее в ногах, умоляя о прощении.
— Я уже простил ее, — сказал Гидеон, — а теперь я должен стать защитником ее чести! — Раздался звук пощечины. — Назовите ваших секундантов, — потребовал Гидеон.
— Да ради Бога! — отозвался Вильерс, отходя к балконному окну.
Он дрался на дуэли четыре раза и проиграл лишь один раз, получив довольно тяжелую рану. После этого он поклялся никогда больше не драться на шпагах. И ему никогда не приходилось убивать, три другие дуэли закончились легкими ранениями его противников. У него не было никакого желания приниматься за старое.
— Я бы не хотел убить вас, — произнес он после паузы.
— У вас и не получится, потому что правда на моей стороне, — сказал Гидеон.
— Эстли, разве не вы ставили на голосование в палате лордов вопрос о запрете дуэлей? Вы громче всех кричали об этом. Ответьте мне, вам хотя бы известно, как надо держать шпагу?
— Разумеется. Я брал уроки фехтования, как положено любому человеку благородного сословия. Может быть, я должен оскорбить вас пощечиной еще раз, чтобы вы наконец согласились? — Он побледнел от гнева.
— Не нужно, — ответил Вильерс, — я согласен драться, но без секундантов.
— Почему?
— Не хочу приплетать сюда третьих лиц. Репутация Элинор может серьезно пострадать от этого. И вы не сможете ей помочь, потому что она не желает выходить за вас.
— Ты не сможешь выйти за него вместо меня! — заявил Эстли, переводя растерянный взгляд на Элинор.
— Но он и не просил меня об этом, — спокойно ответила она.
Леопольд невольно посочувствовал Эстли в этот момент.
Элинор осторожно взяла Эстли за руку.
— Он женится на Лизетт, успокойся, Бога ради, — сказала Элинор, — он не может жениться на мне, поскольку обручен с ней.
— В таком случае, что он делает в твоей спальне? — спросил Гидеон.
— Такой уж я негодный и бессовестный бастард, — ответил Вильерс.
— Именно так я вас себе и представлял, — отозвался Эстли. — А теперь взгляните мне в глаза и подтвердите, что женитесь на Лизетт!
Элинор вмешалась, опасаясь, что он опять наговорит лишнего.
— Да, он женится, — сказала она. — Лизетт доказала, что может быть лучшей матерью его детям, чем я. Он переспал со мной, как ты, и теперь женится на другой, как ты тогда!
Эстли попробовал возразить, но Элинор подняла руку, призывая всех к молчанию.
— Ни один из вас пока этого не понимает, но я достойна лучшего, чем любой из вас. Я заслуживаю человека, который поймет, что я именно та женщина, которая ему нужна. Который не будет смотреть на меня как на игрушку для постели. Который будет видеть во мне жену и мать!
Леопольд почувствовал, что ее слова, словно ломом, ударили по его хребту. Он никогда и ни в коей мере не желал обидеть ее, повредить ей. Но в итоге он видел теперь слезы в ее глазах.
— Я заслуживаю лучшего, — произнесла Элинор, охваченная яростью.
— Я верю, что ты можешь быть прекрасной матерью, — сказал Эстли.
— Нет, ты в это не веришь, — отрезала Элинор.
— А я утверждаю, что верю!
— Ты хочешь жениться на мне, потому что считаешь, что совершил ошибку. Но любовь — это совсем иное чувство. Мы давно потеряли друг друга, мой дорогой Гидеон. И я думаю, что любил ты как раз Аду. Да, ты любил ее!
Эстли судорожно сглотнул.
— Я... — начал он и умолк.
— Ты любил ее и скоро поймешь это, и тебе нужно с честью выдержать срок траура.
— Да, но если ты не хочешь выходить ни за одного из нас...
— О, только не пугай меня, не говори, что я могу остаться старой девой. Я выйду за обычного человека, не за герцога. А теперь, с вашего разрешения, я покину вас.
Элинор ушла.
Леопольд принялся натягивать рубашку.
— Я немедленно отправляюсь в Лондон, — сказал он, чувствуя, что очень устал.
— Нет, вы не уедете.
— Бога ради, остыньте, Эстли. Она же сказала, что не хочет выходить ни за одного из нас.
— Вы глупец, — сказал Эстли.
Леопольд усмехнулся:
— Может быть, вы хотите, чтобы я дал вам пощечину? Может быть, нам просто помахать кулаками, как это в ходу у простонародья? Я как-то утратил веру в спасительную силу дуэлей.
Новая неожиданная оплеуха, заставила его запрокинуть голову и заскрипеть зубами.
— В чем дело, Эстли? Это уже вторая оплеуха кряду.
— Дело в том, что я люблю ее, — ответил Эстли. — Когда-то я повел себя как юный подонок, бросив ее. И возможно, она права, когда говорит, что теперь уже слишком поздно. Но она не может быть безразлична мне, а вы... вы растравляете ее старую рану. Вы использовали ее и отвергли. И я убью вас!
Впервые Леопольд ощутил что-то близкое к тревоге.
— У вас это не получится, — парировал он.
— Получится, — сказал Эстли. — Потому что Бог на моей стороне. Да, я обесчестил Элинор, но теперь я твердо намерен постоять за ее честь, отомстить за нее. Вы разбили ее сердце. Она любит вас, на меня она никогда не смотрела такими потерянными глазами, даже когда я сказал, что оставляю ее. Мой Бог, я никогда не видел смысла в дуэлях, но теперь думаю по-другому...
Леопольд понял, что этот человек никогда не изменит своего решения.
— Завтра на заре, — небрежно обронил он, натягивая сапоги.
— Где?
— Зеленая полоска у реки. Я буду ждать вас там, — сказал он, чувствуя себя полностью вымотанным. Этот юнец готов был рисковать жизнью из-за женщины. Которая никогда не будет принадлежать ему.
Уму непостижимо.
Элинор была так предельно ясна и логична, когда соглашалась с его доводами в отношении Лизетт. Это тоже было непонятно. Женщины должны язвить, рвать и метать, когда чувствуют, что любовь уплывает от них. Но с Элинор... ничего похожего. А Лизетт призналась ему этим утром, что любит его. Элинор никогда не говорила ему этого.
— Она не любит меня, — произнес он, когда Эстли приготовился уже покинуть комнату.
— Вы глупец, — печально произнес Эстли.
— Вы здесь вообще сторонний наблюдатель, — отрезал Леопольд.
— Да, она любит вас, я понял это. Я видел, как она на вас смотрит. Но вам это не важно, не так ли? У вас было время сделать свой выбор.
— Я не могу позволить себе жениться исходя из собственной прихоти...
— То же самое я говорил ей несколько лет тому назад, — отозвался Эстли, шагнув в коридор.