Избранные Луной

Глава 17

Мои волосы похожи на идеальную гладь зеркала, глаза подведены сильнее обычного, а чёрное платье обтягивает так, будто я натянула на себя вторую кожу. Ноги облачены в туфли на высокой шпильке, кожа светиться — Алекс принудительно, без единого шанса вырваться, обмазала все мое тело своим бронзатором с эффектом сияния.

Меня весь этот сверкающе-переливающийся эффект немного смущает, несмотря на то, что именно такого результата я и хотела добиться, когда шла вчера к сестре с полу-чистосердечным признанием.

Снова кручусь перед зеркалом. Платье удачно подчеркивает достоинства фигуры, но, как ни прискорбно, отсутствие у меня третьего размера обрисовывает в том числе. Алекс вылавливает меня как раз на моменте внутренней оценки собственных женских достоинств, и с улыбкой проговаривает:

— Счастье не зависит от размера груди! И потом не всем мужчинам нравятся большегрудые.

— Тебе легко говорить, — с деланным страданием в голосе парирую я и стреляю в ее вырез оценивающим взглядом.

— Не завидуй, — без злости смеётся сестра и начинает рыться в одной из своих косметичек, отыскивая нужный оттенок помады, — У тебя спина слабая, тебе бы с такой тяжело пришлось.

— Может, был бы стимул подкачаться, — все ещё следуя роли сисе-страдалицы отвечаю я.

— Вы готовы? — Мэйс входит в комнату и быстрым взглядом оценивает обстановку, ловко перехватывая тушь, которую Алекс метким броском отправляет ему прямо в лоб.

— Сколько раз тебе надо повторять, чтобы ты не заходил без стука? — это одна из вечных и, что-то мне подсказывает, бесконечных тем спора между ними, — Вдруг мы голые?

— Ну, вы же не голые, — пожимает плечами Мэйс и спешно наигранно добавляет, — Не волнуйся, как только приедем к Чарли я лично отведу тебя к твоему новому сладусику и даже найду для вас комнату. Чтобы ты наконец спустила пар и стала более или менее терпимой к более одухотворенным личностям вокруг тебя. — в него летит ещё парочка предметов, но он их либо ловит, либо ловко уворачивается. А затем стремительно оказывается возле меня, и сестра вынужденно прекращает свой обстрел блесками и щеточками для макияжа.

— Малышка, ты выглядишь сногсшибательно, — улыбается Мэйс. — Мне даже жаль беднягу… — и поймав мой удивлённый взгляд, добавляет, — Чарли.

— Она снова недовольна размером груди, — без жалости и стыда сдаёт меня Алекс, и щёки начинают гореть в огне дикого стыда.

У них, несмотря на их частые стычки — порой с применением физической силы — совершенно отсутствует какой бы то ни было фильтр в разговорах. Это уже не первое обсуждение моей груди, точнее то, как Алекс спокойно выдаёт мои секреты.

Все мои нотации о неприемлемости ее поведения приводят всегда к одному и тому же результату — сестра пожимает плечами и отмахивается, уверяя, что между близнецами — а меня Луна просто забыла вовремя вложить в лоно матери — не бывает секретов.

— Малышка, сколько можно? — брат делает такое жалостливое лицо, опуская глаза на предмет разговора, что мне хочется пойти против правила матери «никакого сквернословия под крышей нашего дома» и сказать сестре что-то позабористее простого «предательница». — Почему ты не веришь опытному самцу, когда он говорит, что твоё тело прекрасно, а грудь изящна. Зачем тебе такой передний катафалк, как у Алекс? — проверяет, не летят ли в него новые снаряды косметики и задумчиво прикладывает палец к губам, — Конечно, лишние подушки безопасности никогда не помешают, но мы же знаем, что ты у нас и без них неплохо…

— Слушай, опытный самец, давай уже на выход! — с идеальным макияжем на безупречном лице Алекс останавливается рядом с нами. — И ещё, учти, если ты хоть пальцем тронешь Оливию Блейк, я тебе лицо расцарапаю.

— Заманчиво, — в глазах Мэйса вспыхивает лукавый огонь, пока он берет нас обеих за руки.

Но когда мы оказываемся возле его машины, брат, наконец, понимает о ком речь и начинает громко смеяться.

— Это та первокурсница со взглядом жертвы и брекетами в три ряда? — открывает передо мной дверь, и я опускаюсь на кожаное сидение, а следом за мной в салон садится Алекс. — Хорошая попытка разогреть мой интерес запретом. — продолжает усмехаться, устраиваясь на водительское место и пристегивая ремень безопасности, — Но я не отношу себя к числу кобелей-без-разбору-осеменителей.

— Что плохого в том, чтобы сделать девочку счастливой? — Алекс не видит смысла продолжать игру и сразу переходит к откровенной беседе, — И это не взгляд жертвы, она просто смотрит на тебя с обожанием. Вдруг это помогло бы ей обрести уверенность в себе?

— Ты же у нас умная, — серьезно отвечает Мэйс, улыбка уже не трогает его лицо. — Неужели недотрах и на мозге сказывается, Ал? У девочки первая влюбленность, она у многих бывает, ничего не поделаешь. И у многих она недостижима и покрыта страданием. Неприятно, но это тоже опыт. Она должна сама с этим справиться. Предоставив ей разовый секс, я, может и подарю ей нереальный оргазм, но еще и разобью сердце и заставлю сильнее уйти в тень нерешительности. Хватит пытаться взять всех под свое крыло, ты итак слишком часто преображаешься в мамочку для Мэг с Лу, остальным родителям оставь их обязанности.

— Наверное, ты прав, — вздыхает Алекс.

— Я всегда прав. — самодовольно ухмыляется Мэйс, и деланно вздыхает, — И потом, ты обо мне подумала? Не могу же я трахать всех, кто хочет меня, так к нам все женщины города в очередь встанут.

— Какой скромный волчонок. — усмехается сестра.

Вот такие разговоры случаются между ними не часто, но именно в них они самые настоящие, и я одна из немногих, кто может быть их свидетелем. В такие мгновения я просто до невозможности обожаю этих двоих.

— Вы такие милашики у меня! — не сдерживаюсь, кладу руки двойняшкам на плечи и чуть сжимаю. — Обожаю Вас! Обожаю!

Мэйс широко улыбается мне в зеркале заднего вида, а Алекс театрально закатывает глаза.

— Но все же признай, — обращается сестра к брату, — Она глупее меня.

— Зато намного милее, — не отрицая, улыбается Мэйс, а машина между тем плавно выезжает за ворота.

— Я, между прочим, вас слышу!