Измена. Одной мало

Глава 58

Легко сказать "можешь спрашивать"! Я вообще не представляла, как и с чего начать расспросы.

Хотя всё же нет. Не легко. Для него это было совсем не легко. Это сначала могло показаться, что для него это просто. Но на самом деле, не надо было быть умудрённой жизнью женщиной, чтобы понять.

Не легко.

И вот именно сейчас нужно быть очень осмотрительной в своих словах. Ведь разговор может привести к непредсказуемым последствиям.

А теперь я и сама поняла, так как он, ко мне вряд ли кто-то будет относиться. И пускай сам Рустам всячески прячет свои чувства. Но он их точно способен испытывать. И максимально ярко показал это только что.

— Я не знаю, что можно спрашивать, — честно призналась я, пока он доставал из шкафа чистую сковородку.

— Ты можешь спросить о чём угодно, — он не поворачивался.

Это одновременно заставляло на него злиться. Но при этом словно намекало. Для него это всё ещё больная тема. И возможно сам он старается тем самым дать себе пространство. Дистанцию. Возможность защитить себя от чего-то.

— Как её звали?

Вопрос даже для меня был неожиданным. Но Рустам ответил почти сразу.

— Жасмин.

— Красивое имя. Это такой кустарник с белоснежными цветами? — я постаралась вспомнить, как он выглядит.

— Да. Именно он. Возле дома растёт. Один единственный куст. Как напоминание.

Мне трудно было задать следующий вопрос, но и не задать его я просто не могла.

— Ты её всё ещё любишь?

Понимала, что своими расспросами сейчас тревожу старую рану в его душе. Но мне просто необходимо было понять, что произошло.

— Я бы соврал, если бы ответил нет. Но это тёплое чувство внутри, при воспоминании о ней. Оно отходит куда-то глубоко внутрь. Остаётся где-то там, — он снова замолчал.

— А она... - я всё же боялась спросить прямо.

— Умерла. Да. Ты правильно поняла.

Его руки будто действовали независимо. Мыли овощи и крошили их в салат. Пока на сковороде поджаривался бекон. А за ним яйца.

При этом было видно, Рустам старается отвлечь свои мысли этими простыми действиями. А я сидела за столом, положив на него руки с переплетёнными пальцами. Сами пальцы то напрягались, то расслаблялись. Было трудно сидеть без движения и обсуждать такие тяжёлые вещи.

— Как? То есть, что произошло?

Я готова была провалиться сквозь землю за своё любопытство. И вместе с тем, просто не могла прекратить расспросы. Попытка вчера вечером получить ответы на важные для меня вопросы от Диляры, провалилась. Сестра моего будущего мужа могла болтать о чём угодно. Но стоило хотябы коснуться его прошлых отношений, и она мастерски переводила тему разговора.

— Это не так просто объяснить.

Рустам разложил завтрак по тарелкам и стал расставлять на столе. Его лицо оставалось непроницаемым, как и всегда. Но теперь мне удавалось различить сдерживаемые переживания. Потом он подал столовые приборы и сел на стул напротив меня.

Но есть не начинал, хотя и взял в руки нож и вилку. Я тоже не торопилась приступать. Ощущала, что это будет кощунством. По отношению к памяти о Жасмин.

— Мы очень хотели детей. Много. Чтобы наполнить дом детским смехом. Это была наша общая мечта. И мы стремились к её осуществлению. Мы любили друг друга и занимались любовью в любую свободную минуту.

У меня щёки запылали от смущения, а Рустам продолжил. Его уже не нужно было спрашивать. Он и сам решил, что именно мне рассказать. Тем более, что я сама вряд ли смогла бы прямо спросить.

— Молодость такое дело, секса не бывает много. И мы старались, — он ненадолго замолчал, я замерла, боясь спугнуть его откровенность. — Но ничего не получалось. Начались бесконечные исследования. Походы по врачам. Нам говорили, что есть шансы. И про искуственное зачатие думать рано. Ещё есть время, — Рустам воткнул вилку в кусок поджаренного бекона и со скрипом о тарелку, отрезал кусочек ножом. — Всё, что я мог заработать уходило на строительство дома для нас, и на врачей. Жасмин стала всё чаще уходить в себя. Хотя и старалась отвлечься на обустройство дома. Я видел эти изменения, но не понимал, как ей помочь.

Рустам покрутил перед собой наколотый на вилку кусочек бекона. Он смотрел на него с внутренней болью. А я даже руку к нему боялась протянуть. Не знала, как он отреагирует. Но внутри было сильное желание прижаться к его груди. И разреветься из-за обиды на этот жестокий мир.

— А потом она забеременела. Нашему счастью не было предела. Мы танцевали без музыки, словно безумные. И не могли остановиться. Это было высшее счастье.

Лицо Рустама засветилось, отражая наружу его эмоции. Я и сама заулыбалась. И даже не сразу поняла, что лицо Рустама снова стало безжизненным. А взгляд погас.

Страшная догадка появилась в мозгу. Закрыв рот ладонями, я сдерживала подступающие слёзы.

— Мы потеряли ребёнка, — взгляд Рустама остекленел.