Измена. Он полюбил другую

Глава 19

Вадим

Как только Яна заходит домой, я сразу понимаю, что сегодня ни на какие романтические подвиги она уже не способна. Если утром, уходя на работу, она выглядела уставшей, то к вечеру превратилась в настоящего зомби. Хорошая новость заключается в том, что домой Яна возвращается ровно тогда, когда должна после смены в больнице, значит, у нее точно не было встреч ни с каким другим мужчиной. Плохая новость — я понятия не имею, кто он и работает ли она с ним. Он может быть одним из врачей, и тогда обстоятельства складываются явно не в мою пользу.

Судьба жестоко решила, что мы должны изменять друг другу с коллегами?

Яна бросает вещи в прихожей и едва добирается до гостиной, тут же опускаясь на диван и закрывая глаза, уложив голову на подушки. Я некоторое время наблюдаю за ней, а затем подхожу ближе.

— Тебе нужно поесть. Ты не взяла себе еды на обед.

Яна едва заметно улыбается самыми уголками рта.

— Мы обычно покупаем себе что-нибудь в столовой и едим на ходу, пообедать нормально времени все равно не хватает.

— Пойдем, — зову я.

Яна открывает глаза и смотрит на меня озадаченно.

— Куда?

Но раньше, чем я успеваю ответить, Яна доверчиво вкладывает свою ладонь в мою. Когда мы заходим в нужную комнату, Яна замирает и прикрывает рот ладонью, ошарашенная увиденным. Я набрал ей ванну с солью и пеной, выложил пол лепестками роз и зажег свечи. На столике ее ждут фрукты и вино — что еще нужно после тяжелого рабочего дня?

— Подумал, что тебе не помешает как следует расслабиться. Приходи на кухню, как будешь готова, тебя ждет ужин.

— Спасибо, Вадим. Я быстро.

— Не торопись, я буду ждать, — во всех возможных смыслах этого слова.

Когда Яна заходит на кухню, я раскладываю еду по тарелкам, и мы ужинаем вместе. Она находит в себе силы рассказать мне о своем дне, и я цепляюсь за каждое ее слово. Отчасти потому, что хочу быть вовлечен во все аспекты ее жизни, а отчасти потому, что прислушиваюсь к мужским именам, выискивая подозрительно частые повторения. В итоге услышать ничего необычного мне так и не удается. Я почти смиряюсь с мыслью, что все выдумал, но потом вспоминаю, что Яна не стала отрицать моих обвинений.

Мы устраиваемся на диване, и она засыпает в моих объятиях, прижавшись спиной к моей груди. Вспоминая, как начался мой роман с Таней, я понимаю, насколько сильно отдалился от Яны. Затем я сравниваю этот факт с тем, как Яна сейчас приближается ко мне. Она могла бы легко отправиться в спальню и спать одна. Она могла не согласиться ужинать со мной. Она могла игнорировать меня. Простое осознание того, что она спит со мной на диване, успокаивает мою душу. Немного. Но выспаться этой ночью все равно не удается.

Каникулы и отпуск заканчиваются, и приходится вернуться к несколько забытому, но на деле весьма привычному распорядку дня. Работа занимает большую часть времени, Костя каждый день ходит в школу, но я прилагаю сознательные усилия, чтобы регулярно проводить время наедине и с сыном, и с женой. Я чувствую, как Яна меняется день ото дня — ей становится все комфортнее со мной, моими прикосновениями и моей любовью к ней. Когда она сама инициирует касания и поцелуи, я чувствую себя самым счастливым.

— Спасибо, Вадим, — неожиданно говорит Яна во время одного из наших обедов.

— За что? — спрашиваю я, делая глоток чая.

— Я хочу, чтобы ты знал: я ценю все, что ты делаешь для нашей семьи. Для меня. Теперь ты совсем другой человек, не тот, кем был всего несколько месяцев назад. Я снова чувствую надежду, и это приятно.

— Любить тебя так же естественно, как дышать, милая. Наконец-то я понял, в чем смысл моей жизни. Это ты. Без тебя невозможно настоящее счастье.

В ее глазах блестят слезы, несколько предательских капель все же срываются вниз и катятся по щекам. Яна быстро отводит взгляд, промокнув лицо салфеткой. Затем она тянется через стол, чтобы взять мою руку в свою. Яна переплетает наши пальцы, крепко сжимает ладонь. А затем она внезапно встает и, обогнув стол, подходит ко мне, чтобы в итоге сесть мне на колени. Она обхватывает меня за шею, а я придерживаю ее за талию, понимая, что она похудела еще сильнее.

— Яна, милая, я волнуюсь за тебя.

Она качает головой и прижимается своим ртом к моему, нуждаясь в большем и сгорая от желания. Мы одни, и как же хорошо, что в пятницу днем у меня мало работы. Кости сегодня вообще не будет дома, он ночует у Глеба. У нас с Яной есть все время в мире, чтобы заново познакомиться друг с другом. И я планирую тщательно исследовать ее роскошное тело и напомнить ей, почему она вообще вышла за меня замуж.

Возбуждение нарастает все сильнее, в какой-то момент становясь почти болезненным. Яна путается пальцами в моих волосах в то время как мои ладони блуждают у нее под рубашкой. Она тихо стонет мне в рот и гладит мое лицо кончиками пальцев.

Огненная страсть поглощает нас, и не успеваю я опомниться, как мы уже стягиваем друг с друга одежду и бросаем ее на пол. Касания наших тел лишают меня остатков самообладания. Следующим ненужным атрибутом, летящим в сторону, оказывается кружевной лифчик. Яна наклоняется ко мне, её грудь прижимается к моей груди, и я поднимаю ее на руки, чтобы унести туда, где мы должны были любить друг друга все это упущенное время.

Я прерываю наш поцелуй лишь на несколько мгновений, чтобы без слов попросить у нее разрешения. Учитывая все, через что мы прошли, я должен знать, что Яна хочет меня так же сильно, как я хочу ее. Если у нее есть какие-то сомнения, она должна сказать мне об этом сейчас. Единственное, в чем я уверен, — так это в том, с кем хочу провести свою жизнь. Но вот читать мысли Яны я, к сожалению, не способен.

Мне нужно знать, хочет ли она быть со мной.

Яна кивает, отвечая на мой незаданный вопрос, а затем прижимается к моим губам своими. Когда ее язык снова скользит по моему, я почти останавливаюсь, зажав ее у ближайшей стены. Будь обстоятельства несколько другими, и я бы не тянул, взял Яну прямо здесь и сейчас. Но я не хочу, чтобы наш первый раз после примирения был поспешным. Мне не терпится добиться по-настоящему интимной близости. Если я не сдержусь сейчас, мы никогда не доберемся до кровати, где я смогу не спеша свести ее с ума.

Прежде чем оказаться на кровати, мы избавляемся от остатков одежды, чтобы больше нам точно ничего не мешало. Абсолютно голая, прекрасная, словно богиня, Яна присаживается на край кровати.

Затем она облизывает губы.

Я опускаю ладонь Яне на затылок, а она размыкает губы и подается навстречу, обхватывает мою твердую плоть ртом и качает головой вперед, насаживаясь короткими толчками. В какой-то момент головка моего члена упирается ей в горло, заставляя меня вздрогнуть, шелковистая мягкость ее рта не может оставить равнодушным. Поэтому приходится запутаться пальцами в прядях волос и потянуть, заставляя Яну отстраниться. Это невероятно приятно, но сейчас мне хочется совсем другого. Она поднимает на меня недовольный взгляд, блестящий от возбуждения, и я улыбаюсь в ответ.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя неопытным подростком, отчаянно держащимся за последние крохи самообладания.

По ее лицу расползается понимающая ухмылка. Яна помнит ту ночь — мы были подростками и зашли, наконец, дальше поцелуев и неловких касаний. Она была моей первой… во всем, так же, как и я был первым для нее.

— Да, я помню того подростка и его уровень сдержанности. Ты не предупредил меня, что произойдет, если я вовремя не остановлюсь. До сих пор уверена, что ты сделал это специально.

— Специально, говоришь… — многозначительно тяну, легонько толкнув Яну назад. Она скользит по кровати, готовая и ждущая меня.

Я зарываюсь лицом между ее ног и не теряю времени, ртом прижимаясь к самым чувствительным местам. Проводя языком, я вспоминаю ее вкус. Когда я толкаю внутрь палец, ее бедра приподнимаются навстречу моим ласкам, по телу пробегают мурашки, и она вскрикивает от удовольствия.

Несмотря на то, что поначалу я возмущался ее настойчивыми просьбам показаться врачу, сейчас я бесконечно рад, что пошел на это. Кажется, с того момента прошла целая жизнь. Яна подо мной, ее потребность во мне равна моей потребности в ней, и я наконец дома, в том единственном месте, где я хочу быть.

Ее жадный рот накрывает мой, когда я устраиваюсь сверху. Мы прижимаемся друг к другу, и я не тороплюсь, наслаждаюсь моментами, которые мы растягиваем для себя и ради нашего брака. Руки Яны скользят по моей спине и бедрам, крепко сжимают и чуть царапают кожу. Я не могу удержаться от улыбки во время нашего поцелуя — Яна безмолвно, но достаточно нетерпеливо уговаривает меня поторопиться.

— Не могу дождаться, когда окажусь внутри тебя, — выдыхаю я ей на ухо, а потом прижимаюсь ртом к шее, ключицам, соблазнительной груди. Я играю с твердыми розовыми сосками, по очереди касаюсь их языком и пальцами, стараясь сорвать с губ Яны тихие стоны.

— Хватит тянуть время, я хочу тебя, сейчас, — Яна все еще знает, как разжечь во мне огонь. И я больше не вижу смысла сдерживаться.

Крепко ухватив Яну за бедра, я поднимаю ее ноги, а потом вхожу в нее до упора. С губ срывается даже не стон, скорее рык.

Но я полностью застываю на месте и не могу пошевелиться.

Яна узкая до невозможного, значит, я кое в чем снова фатально не прав.

— У тебя больше никого не было. Правда? — я уже знаю ответ, но мне нужно услышать его от Яны.

Она отрицательно качает головой, но ее взгляд не отрывается от моего. В глубине ее прекрасных изумрудно-зеленых глаз скрыта правда.

— Нет, не было.

Я никогда не был нытиком, но слезы застилают мне глаза, когда я смотрю на свою жену. Хотя я предал ее самым ужасным образом, она никогда не предавала меня. Она оставалась верна мне все это время, даже зная, что я изменяю. Даже имея все права на предательство. Даже будучи в курсе про планируемый мной развод.

— Вадим? — тихо шепчет Яна, смотрит на меня вопросительно. В ее взгляде снова мелькает неуверенность, виной которой — я сам.

— Просто думаю о том, что я самый счастливый человек на свете. Из-за тебя. Я люблю тебя, Яна. Я буду говорить тебе об этом каждый день до конца своей жизни. Ты спасла меня от себя самого. Ты — мое чудо.

По щекам Яны катятся крупные, блестящие слезы. Она открывает рот, но слова так и остаются а кончике языка. Все в порядке. Я заслужил тишину, Яна заслужила все время мира. А еще Яна заслужила снова почувствовать себя любимой.

Поудобнее перехватив ее ноги, я начинаю двигаться. Сначала медленно и аккуратно, потом — быстрее и жестче, старательно сдерживая себя, лишь бы не кончить слишком рано. В каждое движение я вкладываю все свои чувства. Яну накрывает волной удовольствия, и для меня нет ничего желаннее ее восторженных стонов.

Мы кончаем вместе, и Яна снова плачет, я чувствую, как она утыкается мне в шею, и соленые капельки оседают на моей коже.

Это не слезы печали. Это слезы любви.

Когда я наконец позволяю ей покинуть кровать и мои объятия, мы вместе идем в ванную, чтобы привести себя в порядок. Яркий свет на мгновение ослепляет нас обоих, но когда зрение проясняется, меня охватывает беспокойство, а в голове появляются тревожные мысли.

— Что случилось, Ян? — всю ее руку покрывают синяки разного размера и цвета.

— Не волнуйся, Вадим, ничего страшного. К нам приходили девчонки с курсов медсестер, и я позволила парочке попрактиковаться на мне в установке капельниц.

— Я сделал тебе больно?

— Если ты про руку — то нет, все в порядке. Но вот ходить мне завтра может быть сложновато…

— Прости, дорогая, но я совсем не чувствую себя виноватым.

Мы вместе смеемся, а потом я подхватываю Яну на руки, чтобы отнести в кровать. В нашу постель, чтобы мы заснули там в обнимку. Снова вместе. Наконец-то.