Измена. Вычеркнуть любовь (СИ)

Глава 9

И тут я не выдерживаю. Смеюсь. Хохочу до слез.

Смех вырывается из меня помимо воли. Истерический, горький, неконтролируемый. Я хватаюсь за край стола, чтобы не упасть. Слезы текут по щекам, и я не знаю — от смеха или от боли. Наверное, от всего сразу.

Двадцать лет. Двадцать лет я верила, что мы семья. Двадцать лет строила наш быт, наш мир, нашу любовь.

Ни разу за эти годы даже не думала о другом мужчине.

Знала, как он любит кофе, крепкий, без сахара, с каплей молока. Знала, что по четвергам он задерживается на работе, а в субботу утром любит поваляться в постели. Знала каждую его привычку, каждую морщинку, каждый шрам на теле.

И все это он разрушил за один вечер, а теперь как просто передумал?

— Нет, — говорю твёрдо, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Голос дрожит, но я заставляю себя смотреть ему в глаза. — Не значит. Уже ничего не значит.

— Таня… — он тянется ко мне, но я отступаю.

— Виктор, ты сделал выбор. Я его приняла. И знаешь, что? — делаю глубокий вдох, собираясь с силами. — Я благодарна тебе за это.

— Благодарна? — он поднимает голову, в его глазах недоумение смешивается с болью. Морщины на лбу стали глубже за эти месяцы, под глазами темные круги. Он выглядит старше, устало.

— Да. Потому что я поняла — я могу быть счастлива без тебя. Могу жить без оглядки. Не ждать тебя ночами из "командировок" и не переживать, когда ты не отвечаешь на звонки. Не придумывать оправдания твоим опозданиям. Не делать вид, не притворяться. Просто жить!

Слова льются из меня потоком. Все, что я молчала годами, все, что прятала глубоко внутри, рвется наружу.

— Я, наконец, поняла, что люблю именно я. Что нравится мне.

Встаю, подхожу к открытому окну. Ноги дрожат, но я заставляю себя двигаться медленно, с достоинством.

На улице лето. Душное, влажное. Воздух наполнен густым ароматом лип. Где-то вдалеке лает собака, проезжает одинокая машина. Жизнь продолжается. Мир не рухнул, когда рухнул мой брак.

— Но… Мы же любили друг друга, — его шепот за спиной такой тихий, что я едва слышу.

Любили. Это слово царапает сердце тупой иглой.

Закрываю глаза вспоминая. Наше первое свидание. Он опоздал на час, прибежал запыхавшийся, с букетом полевых ромашек. Наша свадьба. Скромная, в загсе, только мы вдвоем и два свидетеля. Первая совместная квартира — съемная однушка на окраине, но мы были счастливы. Покупка квартиры. Мы выбирали каждую плитку, каждый выключатель вместе. Делали ремонт сами.

— Любили. Тут ты прав. В прошедшем времени. — поворачиваюсь к нему, и боль в его глазах едва не ломает мою решимость. — Ты предал эту любовь, Виктор. Предал ради того, что оказалось ложью. И теперь хочешь вернуться только потому, что твоя новая жизнь оказалась иллюзией?

— Это не так! — он вскакивает, стул с грохотом падает. — Я понял, что люблю тебя. Что ты — моя настоящая семья.

Семья. Это слово взрывается во мне новой волной гнева.

— Семья? — голос срывается на крик. — Виктор, ты бросил меня, когда узнал, что твоя любовница беременна. Не попытался поговорить, объясниться, найти решение. Просто собрал вещи, деньги и ушёл. Помнишь?

Руки дрожат от ярости. Я сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладони. Отчаянье и злость хлещут меня по щекам, подстегивая продолжать.

— Не прошло и суток, как твоя мать выставила меня из дома. Сказала: "Ты всегда была временной". Временной, Виктор! Двадцать лет я была временной! Какая же это семья?

— Мать? Она говорила, что заходила, но ты сама собрала вещи и ушла. Гадостей ей наговорила, давление поднялось, скорую пришлось вызывать, — хмурится.

— Оказывается Анна Петровна еще изобретательнее, чем я думала… В любом случае я надеюсь, вы все довольны, что добились своего! Да, возможно, не до конца удовлетворены, что я не под мостом ночую! Но так сложилось, что в мире все еще остались хорошие люди!

— Я точно не просил мать об этом.

— Ну, может она с твоей любовницей подружилась! Не знаю! Но меня выгоняли с обещанием переписать квартиру на “внука и нормальную невестку”, — злюсь.

— Я не знал, Тань. Думал, ты сама решила. А когда патлатый сказал, что ты тут живешь, решил, что ты нашла деньги, чтобы выкупить дом у Луизы. Прости за это дерьмо. Я все исправлю. — Виктор встаёт, делает шаг ко мне.

В его движениях отчаяние смешивается с пьяной неуклюжестью. Я поднимаю руку останавливая. Резкое движение, и полы халата распахиваются, показывая округлый животик.

Черт, сейчас он точно заметит.

Время замирает. Его взгляд медленно скользит вниз, и я вижу, как меняется его лицо. Сначала непонимание, потом шок. Глаза расширяются, рот приоткрывается. Он моргает, словно пытается прогнать наваждение.

— Ты что… Ты беременна? — слова вылетают хрипло, едва слышно.

Вся его пьяная бравада испаряется в мгновение. Передо мной стоит растерянный мужчина, который никак не может поверить в то, что видит. Его взгляд мечется между моим лицом и животом, как будто он пытается сложить два и два.

Я запахиваю халат, но поздно. Тайна, которую я так тщательно скрывала, раскрыта. Сердце колотится так сильно, что, кажется, весь поселок слышит его стук.

— Виктор, тебе нужно уйти.

Но он не слышит. Делает еще шаг, покачивается. В его глазах целая буря эмоций. Шок, неверие, страх, надежда. Все смешалось в один невыносимый коктейль.

— Это… это мой ребенок?