Как найти работу

– Вы нам совершенно не подходите. Слишком жесткий и амбициозный человек.

Боле не сдерживаясь, Кенар поднял руку.

– Видишь? – мягко спросил он, дождавшись кивка в ответ. Затем Паша показал Гене неприличный жест со средним пальцем.

– Вот где я вертел твою шарагу и эту должность. Рубашку постирай, сектант долбанный!

С невозмутимым видом Паша поднялся, застегнул пиджак, схватил пальто и вышел из помещения, надоевшего ему до печенок. Пока он спускался по лестнице, достал из внутреннего кармана пачку, вытащил сигарету и чиркнул зажигалкой, остановившись напротив знака, запрещающего курение.

– Ненавижу собеседования, – Канарейкин прислонился к стене и прикрыл глаза.

Глава 9. Платья, девочки, стриптиз

– Там были голые мужики в леопардовых стрингах.

– Ты возбудилась?

– Я все думала: ниточка сильно врезается или нет.

© Из разговора Паши и Киры

Торговый центр напоминал огромный космический корабль с прозрачной крышей-куполом. Всюду сияли гирлянды и висела мишура в честь наступающего Нового года. В многочисленных перипетиях лестниц и коридоров, Лана с Кирой едва нашли нужный бутик, где их встретила на входе милая девушка-консультант.

Кира повернулась боком, рассматривая себя в зеркале, и постаралась заострять внимания на ценнике. Из офиса они уходили вдвоем под любопытные и немного недовольные взоры местного серпентария, вынужденного задержаться на работе ввиду предстоящих годовых отчетов и закрытия квартала. Радовало то, что остальная часть «дружного» женского коллектива обитала на два этажа выше.

– Оно меня полнит, – проворчала Кира, разглядывая сиреневое платье. Леонова скользнула ладонями по плотному кружеву и коснулась выреза лодочкой. Скромная длина юбки до колен казалась ей оптимальной, хоть и немного скучной.

– А прошлое тебя «худило». Ты собралась на детский утренник или корпоратив? – фыркнула Неверова, рассматривая платья на вешалке. Задернув плотную штору, за которой стояла девушка-консультант, она недовольно оглядела подругу.

– Считаешь оно скучное? – нахмурилась Леонова и вновь повернулась к Лане.

– Ты на похороны идешь? Или поминаешь свою молодость? – спросила Неверова в ответ.

– Я выбираю классику!

– Ты выбираешь скуку. Так Пашу не закадришь, – Леонова фыркнула и раздраженно посмотрела на свое отражение. Платье ей совершенно не нравилось, как и другие выбранные модели. Но идей все равно не было, а рисковать она боялась.

– Я не собираюсь никого кадрить, – пробурчала Кира тихо, приподнимая свои локоны вверх и закручивая в замысловатую прическу.

Лана только закатила глаза, затем смела все наряды одним движением. Проигнорировав на возмущение Леоновой, она вручила платья ошарашенной консультантке и приказала капитанским тоном:

– Принесите нам что-нибудь красное!

– Но там было красное, – возразила Кира, махнув рукой в сторону убежавшей девушки.

– Не то. Нам нужен огонь, пожар! А ты выбрала стиль «училка истории на мероприятии по вручению наград за заслуги перед школой».

– Училки истории в красном не ходят в такие места. Нынче им даже купальники носить нельзя.

– Ходят, если на них мешок ржаво-кирпичного цвета.

Кире ничего не оставалось, как поджать губы и молча повернуться спиной к подруге. Она почувствовала, как Лана расстегнула потайную молнию, и принялась стягивать ненавистное сиреневое платье. Только успела повесить его, рядом послышался восхищенный вздох Неверовой, которую окликнула консультантка.

– Новая коллекция. Привезли только вчера, хотели сегодня выставить на манекены, – Кира выглянула из-за шторки, терзаемая женским любопытством.

Поначалу она не увидела в нем ничего необычного. Не считая винного оттенка мягкой тянущейся ткани, которая оказалась приятной на ощупь. У платья была такая же потайная молния на спине, полукруглый вырез с запахом на груди и аккуратная сборка на талии, имитирующая пояс. Скромные длинные рукава и юбка в пол с разрезом. Именно он придавал наряду особую пикантность. Стоило Кире надеть платье, как нога оказалась оголена настолько, что не оставила внимательному взгляду простора для воображения.

– Ни за что, – в ужасе выдохнула Леонова, пытаясь одернуть юбку. Она подняла голову и увидела жадный взгляд подруги. Лицо исказил алчный оскал, отчего Кире захотелось зашить вырез от греха подальше.

– Именно то, что надо. Берем! – категорично заявила Неверова, и Кира тихо застонала, бросая очередной взор на свое отражение. Невольно она представила себя с красной помадой на губах и на высоких каблуках в этом платье, дефилирующую по квартире перед Пашей. Резко покачав головой, Леонова отбросила подальше глупые фантазии и схватилась за бирку с ценником, ойкнув от суммы.

– Без ножа режешь, – вздохнула Леонова, жалобно взглянув на невозмутимую Лану.

– Тебе же нравится, – хмыкнула Неверова в ответ и наклонила голову, – один раз живем. Баба ты, в конце концов, или кто?

Она была уверена на все сто. И была права. Кире платье действительно нравилось. Особенно за свою невинную провокацию. Наряд подчеркивал изящность ее фигуры, светлый оттенок волосы и матовую кожу, словно заставляя ее светиться изнутри. К тому же Леонова любила красный цвет.

– Сучка, – проворчала Кира, потянувшись к смартфону для оплаты.

– Мяу, – мяукнула Лана и озорно улыбнулась, – нужна красная помада, золотой клатч и красивый мужик.

– С последним пунктом будет проблема.

– Паша некрасивый?

– Еще шуточка, на стриптиз пойдешь одна, – пригрозила ей пальцем Кира, быстро переодеваясь и застегивая зимние сапоги, пока консультант относила платье на кассу вместе с золотым клатчем на цепочке, который подобрала ей Лана.

– Молчу-молчу, – подняла руки Неверова и улыбнулась.

Кенар не находил себе места. Он бродил из угла в угол, ощущая, как растет его раздражение после неудачного собеседования. Доминантная личность. Прямо Америку открыл.

– Упырь лысый, – прошипел Паша сквозь зубы, вонзая вилку во вчерашний салат с крабовыми палочками. Он оглядел кухонный кафель, отмытый до блеска, и тяжело вздохнул.

Их небольшая арендованная двухкомнатная квартира еще никогда не была такой чистой. Ну, может, при переезде Кенара. Генеральная уборка и выброс ненужного хлама – то, чем Канарейкин занимался первые три дня на новом месте обитания. Уборка всегда помогала ему справляться со стрессом. С садистским удовольствием Паша драил каждый угол, вызывая у хозяйки и Киры восторг на грани оргазма. Мужик с тряпкой и шваброй – это же так сексуально!

Но сейчас она не пошла ему на пользу, ярость в крови не угасла. К тому же Львенка до сих пор не было дома. Стрелка на часах в коридоре показывала половину десятого вечера. Телефон не отвечал, а в социальной сети она не появлялась с самого обеда. Паша злился и терзал несчастный салат. Женщины – имя им «коварство». Сначала приручали к домашнему уюту, а после бросали голодными, холодными и одинокими.

Неужели Кира не могла сообщить, куда отправилась? Бесконечные звонки без ответа для него были равносильны подбрасыванию дровишек в костер.

– Нафига тебе телефон вообще, если ты его не слышишь?! – взревел Паша, бросив свой смартфон на диван, чудом его не угробив. Кенар понимал: бесится, потому что беспокоится. Возможно, она задержалась на работе. Или что-то случилось по дороге, и от этого становилось не по себе.

Отставив салатницу, Кенар откинулся на спинку дивана и попытался сосредоточиться на мантре. Он считал до десяти, уставившись в белый натяжной потолок, скользя взглядом по встроенным в него софитам. Когда тишину разорвала песня «Натуральный блондин», Канарейкин подпрыгнул, словно воробей на жердочке. Он кинулся к смартфону, и едва не снес стол со всем содержимым. Увидев имя на экране, Павел рыкнул, поднеся трубку к уху.

– Да! Чего тебе, отмороженный?!

– Мужик… спасай… – голос Ярика был едва слышен из-за раздающегося из трубки шума. Паша даже забыл о собственном гневе, озадаченно посмотрел на смартфон, дабы убедиться, что ему не привиделось имя Тасманова.

– Быстрее! Если меня найдут, то прикончат, – жалобные нотки заставили Кенара подскочить с места. Он зажал телефон плечом, пока в спешке надевал синие джинсы, путаясь в узкой штанине.

– Где? Сколько их? Ты там один? Тасман, не бросай трубку. Ща приеду, заберись куда повыше! – Паша выронил телефон на ковер и быстро переоделся в розовую толстовку с надписью: «Я ненавижу этот мир». Канарейкин принялся рыскать рукой под журнальным столиком, куда закатился смартфон.

– Богатырская рать! – выругался он, ударяясь об угол, – Калининский переулок двадцать семь, быстрее! – звонок оборвался.

Любые попытки дозвониться заканчивались ответом оператора: «Абонент не отвечает или временно недоступен». Паника нарастала, а адреналин в крови заставил Пашу действовать. Недовольно думая, Кенар бросился в коридор, схватил пальто и на ходу запрыгнул в ботинки, удерживая в зубах телефон. Он уже выбегал из квартиры, но вспомнил про ключи и чуть не прищемил дверью пальцы.

– Не драконь меня, – рыкнул Паша, быстро закрывая ее. Пнул для порядка, когда ключ не пожелал поворачиваться.

– Куда несешься, щеголь. Опять по проституткам! – возмутилась старушка с баулами, живущая этажом выше. Кенар сбежал вниз и буркнул: «С дороги, старая карга». Ответа он уже не услышал. В ушах шумело, а мысленно Кенар умолял такси подъехать быстрее, чтобы успеть помочь другу, который опять куда-то впутался.

– Что я здесь делаю… Дай телефон! – возмутилась Кира, когда Лана бесцеремонно отобрала у нее смартфон.

– Ни за что! Ты весь вечер просидишь в интернете, переписываясь со своим Павлом, или кем-то из подруг. Мучайся.

– Кто такой Павел? – одна из девушек, сидящих с ними в компании.

– Муж, – ехидно отозвалась Лана, а Кира возмутилась:

– Никакой он мне не муж!

– Вот и не жужжи тогда.

Они устроились на полукруглом диванчике, обитом бархатом. На столе их ждали закуски и шампанское в ведерке со льдом, которое уже щедро разлили по бокалам. Кира не запомнила имен подруг Ланы – крашеная брюнетки и невысокая полноватая шатенка. Яркие, привлекательные, гламурные, совсем не тот тип девушек, с которыми Леонова привыкла общаться. Неверова пыталась втянуть в ее разговор, но получалось плохо и девушки приняли Киру в штыки. Поэтому она скучала и разглядывала интерьер бара: шесты, большая сцена с подиумом, который вел мимо ближайших столиков. Все для дам. С другой стороны, находился бар. Официанты и официантки в кожаных стрингах с заячьими хвостиками и ушами разносили напитки. А у входа стоял администратор по имени Жорик, встречающий гостей.

Ценитель мужских красот, как назвал себя Жора, Киру озадачил. Профессиональный макияж, холеная смуглая кожа, которой могла позавидовать любая женщина. Хотя в отличие от других, администратор был одет, чем уже нравился Леоновой.

– Посмотри, какие котики на шесте. Хочу погладить, – она бросила взгляд туда, куда указала шатенка.

Память услужливо и со скрипом подкинула имя – Неля. На шестах крутились мускулистые парни, сверкая голыми торсами и леопардовыми трусами с пятнистыми хвостами. От зачарованных женщин их отгородили решеткой, точно настоящих диких зверей. Пока парни изгибались под радостные визги, Леонова тяжело вздыхала. Самые ретивые клиентки пытались пробиться сквозь решетки и отодрать «котикам» уши за деньги.

– Хочу домой, – мрачно произнесла Кира, отпивая махито через трубочку. Какая-то дама прижалась к клетке и сунула пятитысячную купюру прямо в стринги стриптизеру.

– Ты такая зануда, – фыркнула брюнетка, бросая в ее сторону недовольный взгляд. Леонова только пожала плечами, а вот Лана улыбнулась.

– Брейк, девочки. Леся, не обижай мою подругу. Я пригласила ее, – поставила Неверова на место приятельницу.

На душе у Киры потеплело. Олеся в ответ цыкнула и повернулась к Неле, оставляя ее в покое. Кира сжала пальцы Ланы и попыталась незаметно выудить телефон из сумки.

– Лапы! – шикнула подруга, шлепая Киру по руке.

– Паша будет звонить и волноваться! – предприняла последнюю попытку давления Леонова, но бессердечная подруга забрала сумку к себе и покачала головой.

– Ничего, мужикам полезно нервничать.

Кира застонала и схватила свой бокал. Этот вечер обещал быть нудным.

Глава 10. В каждом мужчине живет идиот

Никогда еще такси не ехало так быстро. Паша не знал, сколько правил они нарушили, но, когда он вручил две пятитысячных, ошарашенный таксист вдавил педаль газа в пол по системе: «Очень быстро, дарагой». Едва Павел выскочил на улицу, водитель его окликнул и поманил пальцем:

– Осторожно, здесь всякие голубки бродят, – прошептал он и схватился за четки. Паша бросил взгляд на яркую неоновую вывеску местного стриптиз-бара «Маугли», где у входа толпились дамы.

– Ага, – Кенар кивнул и оглядел переулок.

Ярика нигде не было. Не считая клуба, это был обычный спальный район с парой магазинов и кафе. Сунув руки в карманы, Паша заметил черную «Ауди» с тонированными стеклами и двух амбалов, которые курили и тихо переговаривались между собой. Он шагнул к ним, с намерением спросить о друге, но внезапно почувствовал, как кто-то схватил его сзади за пальто и настойчиво потянул в переулок между жилыми домами.

– Какого коня, Яр?! – заорал Кенар, но Ярик быстро закрыл ему рот и вытянул шею, глядя прямо на суровых мужчин у машины.

– Не ори! – шикнул он, поправляя шапку и набрасывая сверху капюшон. Выглядел Тасманов, мягко говоря, потрепанным.

– Что случилось? – Паша с подозрением осмотрел его на предмет повреждений. Беспокойство сменилось раздражением. Ярослав жив, здоров, а значит зря он сюда на всех парах мчался.

– Прячусь, – отозвался Ярослав вяло, махнув рукой в неопределенном направлении.

– От кого? – снова спросил Кенар, а Тасманов недовольно закатил глаза.

– От нее! – рыкнул он, тыча в сторону «Ауди». Кенар нахмурился и осторожно выглянул. Суровые секьюрити продолжали стоять, переминаясь с ноги на ногу, курили и периодически касались гарнитуры в ухе.

– От них? – Кенар вскинул брови, а Тасманов раздражённо схватил его за голову, заставляя смотреть туда, куда нужно.

– Не от них, а от нее!

Чуть дальше стояла дородная дама в шубе. Мех явно дорогой, но совершенно непрактичный. Тем более что в Москве было не так уж холодно, чтобы запахиваться в подобные изделия из зверушек. А женщина отбросила сигарету небрежным движением и сунула под руку сумочку, прошагав до охраны. Она что-то коротко сказала и те принялись отчаянно кивать.

– Хотя от них тоже, – добавил Ярик, чуть погодя, и Канарейкин скрипнул зубами от злости.

Он потратил кучу денег, несся через полгорода в эту дыру, – а Тасманов просто бегал от очередной подружки. Неужели белобрысый идиот не мог решить эту проблему без его участия? Недолго думая, Кенар схватил Ярика за шкирку, не ожидавшего такого подвоха, и встряхнул.

– Ты чего? – ошарашенно открыл рот Ярослав, прекратив шептать от неожиданности.

– Я? – рыкнул Павел, надвигаясь на друга. Он схватил его за шею в крепком захвате, наклонил и принялся стучать по светлой макушке, едва шапка Тасманова оказалась на земле.

– Я его спасать рванул, все бросил, кота не покормил…

– Ай! Паха! У тебя нет кота, – вскрикивал Ярослав. Он хотел вырваться из стальной хватки Канарейкина, но ничего не вышло. Кулак Павла точно пытался пробить в нем дырку, дабы осмотреть черепную коробку на наличие мозга.

– Неважно! – рявкнул Кенар, продолжая душить в захвате Тасманова, – сам не мог разобраться?! Идиот безголовый!

За своими криками и борьбой они не сразу поняли, что привлекли внимание общественности и преследователей Ярослава. Лишь когда совсем рядом раздался радостный женский голос, парни замерли в странной позе, стараясь не дышать.

– Снежок, вот ты где! А я тебя повсюду ищу. Ты почему сбежал из магазина одежды? Твоя звездочка нашла отличный костюм для тебя на нашу свадьбу!

Паша уставился на даму преклонного возраста, явно пользующуюся услугами косметологов и хирургов. Она поджимала наколотые губки и щурила глаза, разглядывая их с интересом натуралиста. Возможно, в уме она решила, что два мужика лучше, чем один. Пусть даже красивый, но совершенно бестолковый.

– Снежок? – нервно хихикнул Кенар, отпуская Ярика и стараясь не подходить ближе к этой странной компании.

– Я был пьян, Пах, – сипло выдохнул Ярослав и добавил, – сильно.

– Видимо, в говно, – меланхолично протянул Паша в ответ. Женщина нехорошо оскалилась, услышав его имя. Она подобралась, запахнула шубку и яростно зарычала:

– Так это ты Павлик?!

– Допустим, – отозвался он неуверенно, шагнув к другу. Ярик отчаянно мотал головой и пытался делать какие-то знаки руками своей бывшей «возлюбленной».

– Ты забрал у меня Снежка! – взвизгнула она.

– Не тычьте пальцем – это невежливо. Кого и куда я увел? – Кенар уже знал, что ответ ему не понравится.

– Нет! – взвился Ярослав, пытаясь остановить безумную дамочку. Но поздно. Следующие слова подвергли Канарейкина в такой шок, что он едва не осел на асфальт.

– Отмазываешься? Снежок сказал, что у вас любовь!

Очень медленно Павел повернулся к другу, чувствуя, как дергается его глаз и кровь закипает в венах. Еще никогда желание прикончить безалаберного идиота не достигало таких масштабов.

– Ярослав! – взревел Паша. Смекнув, что дело пахнет керосином, Ярик дернул его за рукав и потащил за собой.

– Я все объясню, – заявил он, скользя по льду и спеша убраться подальше от возмущенной «Звездочки», – а сейчас валим отсюда!

Тасманов бросился в сторону клуба, пока Кенар не успел очухаться и возжелал поправить ему лицо. Да так, чтобы ни одна бабка больше не повелась на красивую внешность. Дама в шубе что-то кричала им вслед, требуя вернуть Снежка и обещая Паше кары небесные. Где-то в ее голове медленно таяли мечты о совместных детях, имена которым она придумала в единственную ночь любви. Канарейкину было все равно. Его даже не волновали охранники, бегущие за ним. Юркий Ярик ловко лавировал в толпе, бросаясь в самую гущу очереди, напугав половину посетителей клуба.

– Пахан, я не хотел. Она сама! – попытался воззвать Ярик к разуму лучшего друга.

– Я тебя так отлюблю, пассив белобрысый, кости замучаешься в пазл собирать! – орал Канарейкин.

Розовая вывеска и голый мужик на плакате – последнее, что запомнил Паша. Растолкав толпу из визжащих дамочек и двух секьюрити на входе, они почти одновременно вбежали в клуб. Всего нескольких секунд не хватило Кенару, чтобы схватить Ярика за капюшон куртки. Он ловко увернулся, обогнул ошарашенного администратора и нырнул в темный провал прохода, ведущего в зал. Тасманов чувствовал, что короткая и прекрасная жизнь подходит к концу.

– Добро пожа… – обрадовался Жорик, едва успевая отскочить, когда мимо него пронеслись два парня. Они бросились в сторону служебных помещений: раздевалка, кабинет директора и гримерная.

– Боженьки, эти танцоры такие нервные, – пробурчал он, поправляя бейджик. Жора подышал на него и улыбнулся.

Два амбала перегородили дорогу остальным гостям, возмущенных таким бесцеремонным вторжением без очереди. Георгий схватился за сердце и отчаянно захлопал ресницами, когда внимание преступных элементов обратилось в его сторону. Он сильно пожалел, что у него нет кнопки вызова полиции. Когда один из мужчин двинулся на него, Жорик пискнул и прижался к стене, нервно озираясь в поисках помощи.

– Два хорька не пробегали? Белобрысый, а второй в коричневом пальто и рожей недовольной? – поинтересовались у него и Жора, сглотнув, ткнул пальцем в сторону коридора, ведущего к лестнице на сцену.

– Не могу больше, – выдохнул он, едва слышно всхлипнув, когда мужчины побежали вперед. Запоздалая охрана появилась и осторожно помогла ему подняться, оттряхивая от невидимой грязи. – Увольняюсь!

Кира скучающе зевнула, прикрыв рот ладонью. Часы показывали полночь, и скоро должно было начаться шоу, ради которого они сюда приехали. Пока все, что было, нисколько ее не вдохновляло. Лана и ее подруги с восторгом освистывали пожарных, пляшущих под хиты Бритни Спирс, Леонова скучала и отчаянно боролась со сном. Неля, сидящая рядом, уже заказывала приват у Тарзана, а Леся стремилась добраться до «леопардов», крутящих задом у ее носа.

– Не куксись. После выступления поедем домой, – пьяно улыбнулась Лана, пока по сцене бегали помощники и устанавливали нужный реквизит.

Решетки заменили на части пиратского корабля, повесили флаг с черепом, а импозантный мужчина в костюме с бабочкой пытался настроить микрофон. Послышался неприятный писк, когда он приблизился к одной из колонок. Кира поморщилась и недовольно прищурилась, но ведущий только улыбнулся. Свет софитов упал прямо на него, ослепляя возбужденных клиенток

– Дамы и господа, – поприветствовал всех присутствующих в зале ведущий, – Меня зовут Алексей Гавриленко…

Кира отвлеклась от директора клуба, игнорируя его похвалы в сторону себя любимого. Пока Алексей распинался, перечисляя собственные заслуги в стриптиз-сфере города, Леонова заметила две тени, мелькнувшие мимо сцены. Что-то в них показалось ей знакомым. Особенно светлые волосы одного из парней. Не так уж много блондинов она знала, но мысль о Паше с Ярославом в этом клубе ее рассмешила. Разве парни ходят по таким заведениям?

– Наша новая программа. Только сегодня и сейчас…

Кира вздрогнула, когда послышались первые аккорды музыки «Пиратов Карибского моря» и переглянулась с улыбнувшейся Ланой.

– Быстрее, чего телимся! – подгонял танцоров Гриша с беспокойством.

Сам постановщик нервно теребил пуговицу на рубашке, готовясь к шоу, которое он разрабатывал почти полгода. Это его выпускная работа в «ГИТИС», вместо большой сцены – клуб с полуголыми мужиками. Увидеть сей шедевр могли только пара десятков дам, ошалевших от алкоголя и возбуждения. Взгляд прошелся по полуголым парням. Все танцоры выглядели как герои фильма про пиратов, но не хватало главного действующего лица – капитана Джека Воробья.

– Так, – танцоры обернулись, и Гриша нервно оглянулся, ища актера, – где Джек Воробей? Где мой Джек Воробей? Где Миша?! – взвыл он в панике, чувствуя, как накрывается медным тазом карьера великого постановщика. А ведь Григорий мечтал ставить пьесы Шекспира в столичном театре.

– В туалет вышел, – отозвался один из ребят, и Гриша успокоился. В туалет – это хорошо.

– Босс! – в раздевалку ворвался один из помощников, заставив постановщика вздрогнуть, а танцоров нервно забегать по помещению.

– Чего орешь, Шариков?! – взвизгнул фальцетом Гриша, топнув ножкой в розовых джинсах. Увидев, как Севочка Шариков покраснел, он дернулся и поправил шарфик на шее, милостиво фыркнув. – Говори.

– Это… – Шариков запнулся и показал в сторону гримерных, – беда у нас, босс. Джек Воробей блюет в сортире. У него отравление сырыми яйцами.

– Что-о?!

Послышался какой-то шум за дверью, ведущей в гримерные, но Григорию было наплевать. Он жевал шляпу с перьями и плевался пухом. Другие артисты пытались его успокоить, но страдающий постановщик рухнул на колени и возвел руки к потолку, заскулив точно раненный зверь:

– Моя карьера! Жизнь кончена! Я умру на помойке в коробке от телевизора под мостом!

– Босс, там шеф начало объявил, – осторожно пробормотал Сева, трогая Гришу за плечо. В ответ постановщик заскулил сильнее и свернулся калачиком на полу.

– Дай мне умереть, – всхлипнул он.

Они услышали чьи-то перепуганные крики. Кажется, уборщица Мария Митрофановна пыталась от кого-то отбиться шваброй. Грише было наплевать, ведь жить ему осталось недолго. Разъяренный Алексей Степанович его убьет за сорванное шоу. Или продаст за долги по частям на черный рынок. Возможно, несчастному Петрушкину оставались последние секунды свободы до того, как у него отнимут почку и продадут в рабство.

Гриша не сразу обратил внимание на грохот, когда внутрь ворвались двое: высокий, испуганный блондин и разъяренный шатен. Они захлопнули дверь перед носом каких парней, которые орали благим матом и пытались ворваться. Подскочив с места, постановщик отряхнулся и деловито оглядел новоявленных гостей. Пока один пытался задушить другого, он быстро сделал подсчеты и обратился к ним вежливым тоном:

– Здравствуйте.

Паша повернул голову и озадаченно уставился на странного парня в обтягивающих штанах. Его взор уперся в бирюзовую рубашку, которая так ослепляла, что он даже Ярика прекратил душить. А ведь бегал за ним от преследователей по всему помещению. Старая бабка с тряпкой едва их не убила, когда свернули в эту часть коридора. Злость медленно утихала, зато проснулся инстинкт самосохранения. В дверь долбились два секьюрити сумасшедшей фанатки Тасманова, а к ним на помощь спешила охрана клуба. Выход был один – на сцену через неприметную серую дверь, которая вела за кулисы.

– Здрасте, – привычно улыбнулся Ярик, осторожно отцепляя пальцы Павла от своей куртки, – меня зовут Ярослав.

Сумасшедший клоун в ярких одеждах осмотрел их с ног до головы и коротко приказал:

– Раздевайтесь!

– Че? – выдохнули одновременно Ярослав с Пашей и округлили глаза. Гриша покачал головой, махнул рукой парням и принялся отдавать указания:

– Мальчики, за дело! Беленькому – шляпу, камзол и шпагу. Темненькому – платье и веер. И принесите парик!

– Но, босс, – осторожно спросил у Гриши Шариков, косясь на странную парочку, – Джей Воробей не был блондином, а леди Элизабет не мужчина.

– У нас толерантный клуб, – прозвучал невозмутимый ответ, – даешь в люди разнообразие.

Несколько парней с голыми торсами и в камзолах восемнадцатого века, схватили Пашу и Ярика. Они пытались сопротивляться, никто их не слушал. Заботливые руки шести рослых стриптизеров принялись стягивать их верхнюю одежду, пока еще двое бегали с пышными юбками платья и туда-сюда таскали шляпу с перьями. На голову Паше нахлобучили кудрявый парик, а Ярику попытались вручить обтягивающие бриджи и стянуть с него джинсы.

– Живее, живее! – поторапливал их Гриша, нервно глядя на дверь, – Шариков держи оборону! Они не должны сорвать нам шоу!

– Пустите меня, – заорал благим матом Паша, отбиваясь веером от гримеров.

– Что делать-то надо? – озадачился Ярик, почти не сопротивляясь. Григорий внимательно посмотрел на бунтующих новеньких и фыркнул:

– Раздеваться, мальчики. По вашим лицам вижу: профи. А не будете раздеваться, я этих амбалов сюда позову, – зловеще добавил он, и Паша прекратил сопротивление. Канарейкин сдул темную прядь парика с глаз, запыхтел и выхватил платье у стриптизера из рук, мрачно покосившись на его белые, обтягивающие бриджи.

– Ничего, ничего, – пробурчал он, пытаясь натянуть юбки поверх своей одежды, – я вас потом всех закопаю. И тебя, Тасманов, первым! – Кенар наставил на друга веер, угрожающе им помахав в воздухе. Ярослав только затрясся от хохота, мешая пудрить свое лицо пуховочкой.

– Грозная леди Павлитта.

– Заткнись!

Когда сборы были закончены, а Шариков, держащий дверь, принялся тыкать на свою гарнитуру, Гриша вздохнул и перекрестился. Затем осмотрел танцоров, умилился и крикнул:

– Выпускайте Кракена!

Глава 11. Шест и тридцать три несчастья

– Долго еще ждать?

Кира скучала и не знала, чем себя занять. Шампанское почти закончилось, а легкий туман в голове не способствовал приятному времяпрепровождению. Ведущий успел объявить о начале шоу, но на сцене по-прежнему ничего не происходило. Она отвернулась, разглядывая темный зал. Большинство клиенток были либо пьяны, либо теряли время за телефонами, поэтому никто не реагировал на внезапную задержку. Начали бегать официанты и администратор, периодически переговариваясь по гарнитуре, что-то пошло не так.

– Может, пойдем? – вновь попыталась воззвать Леонова к разуму Ланы, но та только покачала головой, – ждем и терпим. Съешь лучше закуску, – Неверова пододвинула к Кире блюдо с канапе и вылила остатки шампанского в бокал подруги.

– Эй, хватит, – пробурчала Леонова в ответ, однако бутылку отобрать не получилось.

От алкоголя уже начинала болеть голове, в висках стучало, а щеки краснели. Почему-то она подумала, что Паше ее вид не понравится. Никогда он не давал ей пить, даже по самым большим праздникам. «Сок понюхаешь и хватит с тебя», – неизменно отвечал на любые возмущения. Кира вдруг поняла, как соскучилась по нему. Один вечер без Кенара, а она уже готова на стенку лезть. Ни дурацких шуток, ни ворчливого фырканья и возмущений из-за закончившегося чая.

Можно ли привязаться к человеку настолько сильно? А к другу?

– Что ты вздыхаешь, как героиня любовного романа? – подозрительно прищурилась Лана, и Кира поежилась.

– Ничего я не вздыхаю, – буркнула она, отворачиваясь от подруги, – я просто…

Договорить она не успела. Рядом с Ланой подскочила Олеся и вгляделась куда-то в сцену. Судя по радостным воплям – шоу все-таки началось. Захотелось закрыть уши ладонями, но Леонова не стала. Они с Неверовой повернули головы, и Кира вгляделась в две фигуры, жмущиеся друг к другу. Свет упал прямо на Джека Воробья и его спутницу – леди Элизабет. Во всяком случае, так их представил радостный ведущий. Зато ей сделалось дурно, едва она смогла разглядеть знакомые лица.

– Какой горячий мальчик, – выдохнула Олеся с восторгом и принялась трясти подруг, показывая на Ярослава.

– Гляди, Кир, красавчик, – восхитилась Лана, а Кира потянулась к бокалу и залпом осушила его.

– Ты чего? – удивленно воззрились на нее девушки.

– Два идиота! – прошипела Леонова, потянувшись через Лану, и хватая сумочку, – Паша, черт подери!

– Паша? – повторили за ней подруги Ланы, а Неверова посмотрела вновь на сцену и громко расхохоталась, понимая, что к чему.

Они бочком продвигались к краю. Осторожно, подобрав пышные юбки, Канарейкин прикрывал лицо веером и косился в сторону кулис. Он мечтал о двух вещах: как убьет Ярика и выберется отсюда раньше, чем успеет знатно опозориться. Тем более, вид у него был совершенно дурацкий: платье с пышными юбками поверх обычной одежды. Корсет ему завязывали прямо на ходу, дышать становилось трудно. Как женщины в таком разгуливали целый день? От парика чесалась голова, а под множеством слоем ткани он был точно в паровой бане.

– Давай, сейчас аккуратно дойдем до шестов и свалим отсюда, – пробормотал Ярик, улыбаясь радостным женщинам, мгновенно хлынувшим к сцене. – Главное, не мешкать. Тебе, кстати, идет этот розовый.

– Просто заткнись, ладно? Или я тебя прямо на месте грохну, – прорычал Паша, одергивая подол от чересчур ретивой красавицы в черном платье. Она томно посмотрела на него, пошатнувшись на каблуках, показала ему пятитысячную.

– Зайка, – выдохнула страстная фанатка женских нарядов на мужчинах, – я куплю тебя прямо сейчас! Хочешь?

– Семь миллионов, буду весь твой, – брякнул Паша, шлепнув ее по рукам веером, когда девица забралась на сцену и попыталась его обнять, – ну-ка! Я приличная леди. Продаюсь только богатым, властным и бандитам!

– Таким?

Охранники поклонницы Ярика и секьюрити клуба оттолкнули Гришу, нервно жующего листок сценария. Шариков стенал возле стены, куда его отбросили после того, как снесли дверь в гримерную. Мужчины стояли у края сцены, судорожно вглядываясь в толпу и щурясь от яркого света. Вокруг плясали танцоры, отчаянно пытающиеся отвлечь ошарашенных зрителей от разворачивающегося действа. Алексей Степанович нервно дернул галстук, погладил живот и коснулся пальцем гарнитуры в ухе, возмущенно заорав:

– Петрушкин! Это что за хрень на сцене?

– Простите, – позвал начальника бармен, ставя перед ним бокал виски на барную стойку, – рискну предположить, что это новое виденье. Братва – все, как в американских блокбастерах.

Валентин говорил так уверенно, Алексей даже засомневался в своем решении уволить недалекого постановщика. К тому же дамам нравилось. Они охотно включились в игру. когда шатен в женском платье толкнул светловолосого пирата к разъярённым парням. Махнул рукой, поправил кружево на груди и бодро спрыгнул со сцены, на радость женщин. Один из амбалов, в котором Алексей смутно признал своего охранника, попытался схватить беглеца за юбку, но получил по лицу веером, – а после кулаком в челюсть.

– Харизматичный парень, надо брать. Спроси у Гриши контакты. Гляди, как уворачивается, – восхищенно проговорил Алексей.

– Беленький тоже ничего, – Валя, наливая Алексею Степановичу еще один бокал, – грация какая.

– Согласен, – торжественно кивнул Гавриленко, махнув повелительной рукой.

– Это просто кошмар, – взвыл Григорий, падая в очередной раз в обморок прямо в руки Севы Шарикова.

Паша мысленно прикинул маршрут по спасению. Не то, чтобы он собирался бросать Ярика на произвол судьбы. Однако, когда на тебя агрессивно смотрят шесть рослых, накаченных мужиков, невольно колонка с плюсами от этих отношений становится значительно меньше. Поэтому недолго думая, Канарейкин резко развернул Тасманова лицом к амбалам, выдыхая с трудом:

– Давай, Джек Воробей, будь кавалером. Спаси даму, – и заорал замершим мужчинам:

– Эй, олени, он здесь!

– Не вздумай меня бросить! Я твой лучший друг! – взвизгнул Ярик, но было поздно. Кенар подхватил юбки и спрыгнул со сцены, игнорируя свою новую поклонницу.

Один из охранников все-таки добрался до него. Пока Ярик спешно пытался влезть на шест и не дать себя поймать, он побежал за Пашей, намереваясь схватить его за шкирку. У него почти получилось, но, ловко увернувшись, Канарейкин ударил оторопевшего амбала веером. А потом еще добавил хороший хук справа, заставляя повалиться на пол. Отряхнул юбку, поправляя сползающий корсет, и поднял голову, глядя туда, где Тасманов бодро влез по шесту наверх и схватился за висящий канат.

– Ты смотри-ка, а ведь профи, – хохотнул Павел, оглядываясь и замечая еще парочку охранников, – да, блин.

– Я даже не знаю, что фееричнее: этот идиот на канатах или твой Паша, – сквозь смех выдавила Лана, когда Ярослав, съехав вниз, рухнул прямо на голову своего преследователя. Зрители свистели и кричали, а Кира цыкнула и попыталась сделать вид, будто не знает эту парочку.

Женщин в зале было много. Почти все столики заняты, кроме самых неприметных и дальних, находящихся у туалетов. Бежать особо некуда, потому Кенар быстро подскочил к первой паре женщин, хватая за руку ту, что постарше. Она вскрикнула удивленно и резко поднялась на ноги, одергивая юбку своего темно-синего платья, большими глазами глядя на Канарейкина в перекошенном парике.

– Леди, – широко улыбнулся Кенар, отбрасывая подальше искусственные волосы и с удовольствием чувствуя освобождение, – вы сегодня восхитительны. Можно ваше имя?

Он приобнял ее за талию, поэтому охрана не решилась подойти к нему. Но стояла настороже, а бодрые крики начальника в гарнитуре, требовавшего продолжения, убедили их в правильности своих действий.

– Г-Галина Сергеевна, – с запинкой ответила его новая знакомая, поправляя съехавшие очки, – бухгалтер.

– Ой, какая прелесть. Почти коллега, – радостно сообщил ей Кенар, оглядываясь на сцену, – давайте потанцуем!

– Но…

Лучший способ избежать паники – возглавить ее. Канарейкин толкнул Галину вперед, хватая ее за талию, и принялся бодро подпрыгивать в такт песни. Вокруг них скакали танцоры, лилось рекой шампанское, а взбудораженная публика приняла его жест, как сигнал к действию. Несколько девушек помоложе подскочили с диванов и поспешили к ним. Спустя минуту они всей вереницей уже прыгали возле сцены, бросая деньги, которые Паша не забывал заботливо прятать в корсаж.

– Бродяга, по жизни холостой, – орал он во всю глотку, успев схватить чей-то бокал шампанского с подноса официантки и шлепнуть ее по заднице.

Резко повернувшись, Кенар встретился взглядом с недовольной Кирой. Она стояла прямо перед ним и на секунду Паше показалось, что ему мерещится. Не могла быть Леонова в таком месте. Несколько девушек в танце едва не сбили ее с ног, и Канарейкин сразу же бросился на выручку. Схватил за руку и потянул из толпы в сторону одного из столиков, убеждаясь, что ему совсем не привиделось.

– Ты что здесь делаешь? – начал он возмущаться, но в ответ получил удар сумочкой по груди и ойнкул.

– А ты?! – зарычала Кира, неспособная справиться со своим гневом. Непонятно, что его вызвало: фривольное обращение Паши с официанткой или в целом сама ситуация. Анализировать все равно некогда, потому Леонова просто решила высказать этому идиоту свои претензии.

– Деньги зарабатываю, – улыбнулся Кенар, вытаскивая из корсажа стопку смятых купюр. Она так очаровательно открыла рот от удивления, что Кенар едва удержался от поцелуя. Пришлось даже потрясти головой, прогоняя хмель странного вечера.

– С ума сошел?! – прошипела Кира, пока Канарейкин заботливо прятал деньги у нее в сумочке. Затем повернулся спиной и попросил:

– Расстегни, а? Заколебался. Как вы бабы ходить в этих платьях?

С ним было бесполезно ругаться, во всяком случае, сейчас время не подходящее. Кира потянулась к кнопкам, мысленно поражаясь тому, где они нашли такого размера наряд на рослого мужчину вроде Павла. И порадовалась, что сегодня на каблуках – просто не дотянулась бы.

– Потаскун, – фыркнула она, дожидаясь, когда Кенар отбросит наряд, надоевший до печенок, и приподнял толстовку за ворот, обмахиваясь от жары.

– Это старье воняет нафталином, – скривился Паша, принюхавшись к одежде, и заметил очередного секьюрити.

Он повернул голову, ища взглядом друга. Ярик бодро прыгал, размахивая камзолом, отвлекая женщин на свои прелести. Сейчас им хватало его торса, хотя Тасманов успел несколько раз попасть в руки самым возбужденным клиенткам. Они тянули к нему свои ручки и совали деньги, требуя раздеться. Два охранника лежали без чувств, еще троих оттеснили к бару. Даже танцоры прекратили пытаться следовать сценарию, двигаясь в такт музыки.

– Эту песню по-о-ой, – завыл Ярик, размахивая руками, подбадривая остальных, – Паша, иди сюда!

– Пошли, – улыбнулся Кенар, чувствуя восторг. Он уже забыл напрочь о том, как злился на Тасманова за дурацкую шутку про геев. Вечер оказался не так плох, да и Кира рядом. Это успокаивало.

– Куда?! – ахнула Леонова в ответ, когда Паша потянул ее за собой. Мельком она заметила Лану. Подруга показала большой палец и бросилась к сцене, забираясь на нее при помощи Ярослава, который подал ей руку.

Танцор с нее всегда был так себе. Чувствуя себя очень скованной, Кира пыталась избежать лишних телодвижений. Но разве подобное остановило Канарейкина? Никогда. Он направлял, осторожно касаясь талии, повернув спиной к себе и горячо дыша куда-то в затылок. Несмотря на бьющие по ушам басы, ощущала его рядом, каждой клеткой тела. Едва ладони Павла скользнули вверх, Леонова хотела возмутиться, только не успела. Паша снова развернул ее, наклонил и улыбнулся.

– Дурак! – взвизгнула она, отчаянно хватаясь за его одежду.

– Да брось, это весело, – расхохотался Кенар, возвращая Леонову в вертикальное положение и переплетая пальцы их рук.

Они стояли так близко друг к другу, и лишь жалкие несколько сантиметров отделяли их губы от поцелуя. Кира смотрела на его длинные ресницы, ждала с замиранием сердца, когда Паша наклонится. Затаив дыхание, хотела сделать шаг, прижаться к нему, но страх парализовал конечности. Ведь ей могло показаться. Вдруг Канарейкин совсем не чувствовал того же, что она.

– Я… – облизнула губы Леонова, опуская взгляд.

Какая-то сила принесла Тасманова прямо к ним. Улыбчивый блондин, позаимствовавший у кого-то футболку, подбежал и схватил Пашу за капюшон, крикнув весело:

– Кенар, пошли! О, привет, Кира. И пока.

Канарейкин возмутиться не успел столь бесцеремонному обращению, его втянули в пучину веселья. Он до последнего цеплялся за пальцы Киры, но был вынужден отпустить. Всего на секунду это прикосновение обожгло кожу, заставляя Леонову замереть на месте. Затем Паша пропал из виду, чтобы вновь оказаться среди толпы. Женщины встретили его криками, даже последний охранник не пытался ему помешать, стоило проскочить мимо него. Тасманов отплясывал, поднимая руки и двигаясь в унисон песне, в которую почти не вслушивался. В какой-то момент друзья прижались друг к другу, подпевая низкому голосу певицы, что доносился из колонок. А Кира тихо вздохнула и отступила в тень, стараясь не поддаваться отчаянию.

Гонорар составил почти три зарплаты Павла на заводе. Щедрый хозяин от души предложил ему работу, но Канарейкин вежливо отказался и быстро шмыгнул в такси следом за друзьями. Усталые, довольные, с гудящими ногами – они поделили деньги на четверых. Хотя Кира все равно решила, что эта сумма пойдет в их общую копилку.

– Прямо как жена, – весело сказал Тасманов, получив от Паши по голове, – ай! Кенар!

– Молчи, гиена, – цыкнул на него Канарейкин.

– Зря ты отказался от работы хостес, красавчик, – догнал его голос Ланы Неверовой, когда они с Кирой вышли из машины у своего подъезда.

– Пусть научится держать себя в руках, леди Элизабет, – непроизвольно съязвила Леонова, прожигая Павла недовольным взором.

– Это он виноват, – указал на Ярика Паша и пожал плечами, не понимая плохого настроения Леоновой.

– Чего опять Ярик-то?

Канарейкин хмыкнул и услышал, как Ярослав поинтересовался Ланы:

– К слову, красавица, а что ты делаешь сегодня утром?

Не задерживаясь, Кенар поспешил за Кирой, которая почти дошла до подъезда. Взгляд упал на фирменный пакет, в котором лежало что-то женское. Видимо, платье. Ведь девушки сегодня ездили выбирать именно его. Прозвучал писк домофона, и они вошли внутрь, заметив на обратной стороне двери объявление о сломанном лифте.

– Платье? – кивнул Павел, шагая за Леоновой к лестнице.

– Вечернее платье, – коротко ответила Кира, напрочь игнорируя эти попытки начать дружеский разговор.

В груди бушевала странная обида, но сказать о ней прямо Леонова не решалась. А Паша не догадывался о причинах ее дурного настроения, посчитав, что она надулась из-за бедлама, устроенного в клубе. Возможно, ей было стыдно – так считал он. Кира же просто злилась на него и весь женский пол.

– О, правда? – Кенар ловко обогнал ее, перепрыгивая через ступеньки и вставая перед ней, не дав пройти.

– Да, и отойди. Это не сработает.

– Что именно?

– Попытка сделать вид, словно ничего не было.

– А если я попрошу прощения?

Кира смерила его мрачным взглядом, сделала шаг и уткнулась лбом в крепкую грудь. Тело словно прошибло молнией, и Леонова отскочила, совсем забыв о том, как опасно делать такие трюки на лестнице. Каблук хрустнул, сломавшись из-за неудачной попытки побега, и она поняла, что не успеет даже коснуться спасительных перил. Приготовилась к болезненному приземлению, но на помощь пришел Паша. Он схватил Киру за руку и потянул на себя.

– Все в порядке, Львенок?

Она коснулась груди, но почувствовала лишь биение сердца.

– Угу. Только сломала каблук, – прошептала Кира, зачарованно глядя ему в глаза. На секунду ей показалось, что Паша хотел коснуться ее щеки. Однако передумал в последний момент и сжал пальцы в кулак. Выражение лица стало наглым, словно Кенар задумал какую-то пакость.

– О, правда? Тогда я знаю, как извиниться, – промурлыкал он, и Кира вскрикнула, когда Паша наклонился, дабы подхватить ее на руки.

– Канарейкин!

– Ась?

– Ты, ты, ты… – Кира запыхтела от негодования и попыталась воздействовать на очаровательного засранца своим фирменным взглядом. Но не работал он раньше, ничего не вышло и сейчас. Паша просто улыбнулся, позволяя ворчащей Леоновой сцепить руки у него на шее.

– Прекрасный? Милый? Чудесный?

– У вас с Яриком самооценка одна на двоих, – съязвила она, но сопротивляться и рычать прекратила, просто наслаждаясь моментом уединения.

– Неправда. Не путай частную собственность с государственной, – патетично заявил Кенар, шагая по лестнице, – вот скажи мне, Львенок, откуда в маленькой тебе столько тяжести? Груди вроде нет, а словно несу даму с полноценным пятым.

Кира фыркнула и ударила его пакетом по макушке.

Глава 12. Бизнес-план без подвоха

Уважаемый Павел Александрович!

Спасибо, что откликнулись на нашу вакансию. В данный момент мы не можем предложить вам работу, но ваше резюме добавлено в базу данных нашего предприятия.

Желаем успехов в поиске дальнейшего трудоустройства.

С уважением, начальник отдела кадров ПАО «СильверБанк».

Мухина Наталья Степановна.

– Алло? – Паша сонно приоткрыл один глаз и оглядел гостиную. Огромный диван раскладывался в двуспальную кровать, поэтому можно было свободно перекатываться с боку на бок, не боясь упасть. Вот и сейчас Кенар лениво перекатился на спину и уставился в потолок, пытаясь проснуться.

– Пахан, ты спишь еще? – голос был знаком, но мозг еще не до конца проснулся. Канарейкин отодвинул смартфон от уха и взглянул на время, громко выругавшись в пространство: «Долбанных семь утра, кого там принесло?!»

– Ты кто? – мрачно поинтересовался Кенар, приподнимаясь на многочисленных подушках. Спать на одной – это для слабаков. Белая домашняя футболка чуть задралась, демонстрируя крепкий пресс, который Паша не преминул почесать и вновь посмотрел на имя звонящего.

– Так и знал, что не признаешь, – хохотнул смертник.

– Серега, какого хера?!

Сергей Радов – его бывший школьный товарищ и хороший друг – последние несколько лет жил в Европе и занимался финансами. Покоряя вершины местного общества, вливаясь в различные структуры, как озорной журчащий ручеек в большую реку. Он вкладывал и преумножал свой капитал через всевозможные проекты, акции различных компаний, рисковал и жил на всю катушку, бросив родные края после одиннадцатого класса. Этого родители, уважаемые врачи в третьем поколении, ему так и не простили.

– Я слышал, что ты теперь безработный. Увидеться не хочешь? – усмешка в его голосе заставила Пашу закатить глаза и нащупать пальцами пульт от большого плазменного телевизора. Через несколько секунд он уже тупо смотрел на телеведущую утреннего шоу и зевал, пытаясь понять, что понадобилось от него приятелю. Кенар устроился по-турецки на кровати, отбросил подальше одеяло, с отвращением потирая щетину.

– Допустим?

– Отлично, Пабло, – радость Сережи насторожила еще больше, – не буду долго размусоливать огурцы. У меня есть проект, ради которого я вернулся в страну. И мне позарез нужен твой большой, умный и аналитический мозг.

За закрытой дверью послышался шум. Видимо, встала Кира, которая принялась тихонько пробираться на кухню. Некоторое время Паша медитировал, рассматривал полоску света, затем перевел взгляд на окно и со вздохом откинулся на подушки.

– Давай в двенадцать на Самольской. Там есть неплохое кафе с хорошей кухней и малочисленным населением внутри. Знаешь? – проговорил он, подавляя желание посмотреть, что делает Кира.

– Найду, – уверенно ответил Сергей и громко хохотнул, – все еще не любишь людей? Мизантропируешь?

– «Все еще не любишь людей», – передразнил его Павел, рыкнув в трубку, – пока!

Он недовольно сбросил звонок, кинул смартфон подальше, устроился на подушках, закрыл глаза и… Понял, что сон ушел.

– Козлина, – пробурчал Кенар, поднимаясь, включая свет, который сразу же ослепил его.

Пришлось подождать, пока перед глазами проясниться и можно будет убрать постельное белье. Ставя диван в первоначальное положение, Паша даже с тоской отметил, что было бы неплохо иметь нормальную кровать. И спальня, потому что жить в комнате для принятия гостей ему откровенно надоело.

Тем временем Кира молча смотрела, как ее сосед выходит из гостиной, направляясь в ванную. Она слышала его разговор и очень удивилась: кому понадобилось звонить в такую рань? Явно не работодатель с предложением о работе. С утра Кенар часто бывал не в духе и общение с ним грозило испорченным на день настроением. Поэтому, когда он появился на кухне, гладковыбритый и с влажными волосами, Леонова первым делом присмотрелась к его движениям. Резкие или плавные? Дерганые или спокойные? По ним всегда легко понять, в каком настроении пребывал Паша. Хотя в девяноста девяти случаев из ста оно плавало где-то ниже плинтуса.

– Знаешь, у нас заканчивается черный чай быстрее растворимого кофе. Иногда кажется, что у нас завелся домовой, – сделала попытку пробить стену раздражения Кира, осторожно ставя на стол тарелки для завтрака.

– Чай – основа всего, – Кенар оперся о кухонную тумбу, отпивая немного напитка из любимой кружки. Леонова незаметно выдохнула. Беда миновала, а значит можно было продолжать заниматься приготовлением омлета и вести беседу.

– Просто кто-то его много пьет, – пошутила она, подпрыгивая и пытаясь достать банку кофе из шкафчика. Кира тихо выругалась, проклиная свою безалаберность, когда задвинула упаковку подальше. Теперь достать ее можно было, только встав на табурет.

– Дай я. Ты как прыгающий гном, – раздался его голос над самым ухом, заставляя почувствовав дрожь во всем теле. Ее спина оказалась прижата к крепкой груди Паши, когда он приблизился вплотную и вытянул руку, дабы достать злосчастную банку кофе.

– Еще раз назовешь гномом, будешь сам себе готовить, жердь, – шикнула Кира, поворачиваясь, обиженно глядя на довольного Павла. Он повертел перед ее носом банкой, словно поддразнивая.

– Давай сделаем ростовую разметку, а?

– Идиот! – возмутилась в ответ Леонова, ударяя его ладонью по плечу.

Она скользнула взглядом по его лицу и заметила улыбку, которая на секунду выбила из колеи, заставляя забыть о раздражающих насмешках на тему ее маленького роста. Вроде не первый красавчик в стране, так почему у Киры никак не получалось игнорировать его, как других? Маленькая свежая царапина на подбородке привлекла внимание, и Леонова потянулась к ней, коснувшись осторожно кончиками пальцев.

– Порезался, что ли? Кенар, у тебя просто талант и ручки платиновые, – вздохнула она, задержавшись на его коже чуть дальше обычного. Паша хмыкнул и коснулся ладонью ее макушки, ероша светлые волосы.

– Еще одна шутка, будешь с табуретом по всей квартире прыгать, доставая свои вещи, – подмигнул он, отворачиваясь от нее, вновь забирая с собой это прекрасное ощущение наполненности.

Паша провел пальцем по экрану смартфона, открывая отклики с сайта по поиску работы. Очередной бесполезный спам, куча отказов и несколько неинтересных предложений, которые не стоили толики внимания. Вздыхая, Кенар убрал телефон и оглядел заснеженную улицу. Повсюду сновал народ, пряча носы и щеки в необъятных шарфах.

Одна девушка шагала по обледенелому асфальту на своих высоких каблуках и прикрывала голову капюшоном розовой парки с воротником из меха какого-то несчастного животного. Канарейкин хохотнул, с интересом наблюдая крестный ход. Шпилька врезалась в снег, и девицу зашатало будто пьяную. Холодный ветер заставлял стройную фигурку дрожать, ведь тоненькие колготки ни от чего не защищали, зато радовали мужчин, закутанных по самые уши, проходящих мимо. Где еще зимой увидишь стройные ноги молоденькой красотки и совершенно бесплатно?

Наконец, один каблук не выдержал издевательств, девчонка рухнула в снег, как подкошенная.

– Походу накрылось твое свидание, стрекоза, – хмыкнул Паша и закурил, не делая попыток подойти и помочь несчастной. Сама оделась, как на трассу в гололед.

– Красавыца! Ты что же так неаккуратно? – дворник откинул лопату, с которой боролся против наступающей стихии, и помог девушке подняться. Пока она отряхивалась от снега, рассыпаясь в благодарностях, вежливый армянин вернулся к работе. Кенар улыбнулся, досчитал до десяти и дождался, когда девчонка вновь с визгом упадет на тротуар.

– Да что такое-то, – вздохнул дворник, опять бросая лопату и идя на помощь девушке.

Кенар затянулся и выдохнул дым. На душе потеплело от осознания, что все еще полон идиотов. Канарейкин залюбовался тощим студентом с охапкой чахлых хризантем, который отчаянно пытался дозвониться до своей возлюбленной. Он мерил шагами пространство вокруг себя и периодически натыкался на прохожих, получая в ответ агрессивную реакцию. Пусть померзнет, будет ему наука. Паша перевел взгляд на мужика, пытавшегося завести насмерть промерзшую машину, а неподалеку бегали два долбодятла, столкнувшихся на перекрестке. Красота. Один не додумался прогреть автомобиль в лютый мороз, а двое других явно страдали проблемами с ориентированием на дороге.

Время на смартфоне показывало без пятнадцати минут двенадцать. Паша вздохнул и понадеялся, что Сергей еще помнил о пунктуальности.

В кафе «Душечка Хаврошечка», оформленном в старорусском стиле, стоял аромат наваристого борща и пирогов с капустой. Это было одно из тех заведений, которое хранило настоящий «русский дух». И когда перед Павлом появился официант в белой рубахе с широкими рукавами, лаптях и именем Иван – он не особо удивился. Чего только не наденут на несчастных работников общепита ради показухи.

– Что изволите, барин? Могу посоветовать соленые грибочки, форшмак из селедки, щи, парные котлеты и компот из сушеных яблок, – радостно заулыбался Ванечка, раздражая Пашу своим энтузиазмом.

Он еще даже меню не открыл, а Ваня его уже достал. Правда, поругаться Кенар не успел – появился Сергей, хлопнувший озадаченного друга по плечу, заставляя подпрыгнуть от неожиданности. На веснушчатом лице застыло самодовольное выражение, голубые глаза сияли.

– Чему ты радуешься, рыжий? – мрачно спросил Паша, делая заказ и возвращая меню услужливому Ване.

– Миру во всем мире. И твоей хмурой физиономии, – усмехнулся Сергей, ловко вешая пальто и садясь на деревянную лавку, кладя ладони поверх дубовой столешницы.

Паша наклонил голову, разглядывая своего приятеля. Радова всегда отличал высокий рост и богатырские размеры. На его фоне Кенар смотрелся тощей жердью, что немного раздражало. А еще у Сергея были рыжие, кудрявые волосы, мужественное лицо с четко очерченным тяжелым подбородком и тонкие губы, которые никогда не поджимались от недовольства. Он всегда любил улыбаться и был очень дружелюбным. Паша искренне не понимал, почему Сергей к нему привязался: прилип с первого класса к хмурому парнишке без цветов для учительницы, так и не отстал.

– Прямо скучал, ага, – хмыкнул Паша.

– Представь себе. Ни ворчания, ни дурацких шуток, – ехидно отозвался Радов, расслабленно устраиваясь на скамье, расстегивая пиджак, – заезжал в родной городишко, видел твою маму. Она пожаловалась, что ты редко звонишь. Александр Петрович был молчалив, хотя несколько раз ехидно пошутил. Чувство юмора у тебя явно от отца.

Паша закатил глаза, передвинул солонку и устало сжал переносицу.

– Не хочу звонить. Опять начнут полоскать мозг и раздавать советы, которые терпеть не могу, – буркнул он, дождавшись, когда официант поставит заварник и баранки в корзинке.

– В школе еще был, – брякнул Сергей и добавил три ложки сахара в кружку, заставляя Пашу поморщиться, – Зоя Никитична все еще директор, представляешь?

– Кто бы сомневался, – дернул плечом Кенар, – старую ведьму из школы только вперед ногами вынесут. Столько крови у детей выпила, нас переживет. И зачем ты туда ходил? Захотелось ощутить вкус школьных унижений?

Некоторое время Сергей разглядывал свои золотые часы, затем привычно улыбнулся и поднял кружку, делая первый глоток.

– Оказывал гуманитарную помощь, но взамен попросил полный отчет и чеки. С детальным описанием для чего и зачем купили определенную вещь.

Некоторое время они молчали, а затем расхохотались, привлекая внимание немногочисленных посетителей.

– Ну ты и жмот, – хрюкнул Паша, наливая себе чай и хватая баранку. Макнув ее в кружку, Кенар поднял взгляд на друга и поинтересовался:

– Последние сплетни узнал?

– Конечно, – притворно возмутился Радов, прикладывая ладонь к груди, – мне же кукушка Манич по пути попалась. Она-то все и поведала. Что Комарова вышла замуж, развелась, снова вышла замуж. Пять раз. Городецкий спился, Семенов скурился и мотает второй срок. Соловьев уехал на север, Ушакова родила. Теперь она счастливая мамочка сыночка и прочий «Орифлейм». Лосина трудится маркетологом, Макаров инженером, Губанова замужем, Савельев женился и работает слесарем…

Сергей выдохнул, хлопнул по столу и заставил Пашу вскинуть брови:

– Короче! Скука смертная.

– А чего ты ждал? – Канарейкин пожал плечами, – так вся страна живет. Кроме нас.

Откровенно говоря, Паша сейчас даже лица одноклассников не вспомнил. Как только прозвенел последний звонок и были сданы все экзамены, Кенар собрал вещи, а затем сбежал из маленького городка навстречу приключениям. Ни разу он не обернулся назад, тем более не скучал по школьной жизни. Не считая Радова, скрашивающего унылые будни в этом учебном «карцере», ничем важным его школьная жизнь не отличалась.

– Ежу понятно, – кивнул Сергей и внимательно посмотрел на Павла, – но я к чему веду. Эта благотворительность положительно отобразилась на моем бизнесе. Налоговая уже зачла мне это в карму, хоть и пыталась отвертеться. А потом у меня возникла идея, с которой ты можешь помочь.

Паша озадаченно вскинул брови, наблюдая, как его друг достает из дипломата какие-то бумаги. Это оказался бизнес-план ресторана для одиночек и тех, кто хотел отдохнуть от общества – так значилось в названии. Он пролистал его, вскользь пройдясь взглядом по расчетам, и снова посмотрел на довольного Радова.

– Ты серьезно? – спросил Паша, откладывая папку с документом на стол, – я ожидал такой глупой идеи от Ярика, но уж точно не от тебя. Это же бесперспективно!

– Почему ты так считаешь? Есть литературные кафе, антикафе и места для геймерных-задротов. Так почему нельзя позаботиться о тех, кто жаждет отдохнуть в тишине несколько часов? Например, какая-нибудь домохозяйка, замучившаяся стирать-убирать-гладить двадцать четыре на семь. Или люди, подобные тебе, – он обвел рукой помещение кафе и пожал плечами.

– Ты не любишь людей, с удовольствием спрятался в укромном месте, где никто не мешает. И если вы с Яриком еще друг друга не поубивали, то я хочу, чтобы он поучаствовал в создании интерьера. У него творческий взгляд.

Кенар мотнул головой, все еще не веря в то, что Сергей говорит серьезно. Кафе и гостиница для тех, кто хочет скрыться от общества? Не в этой стране, где даже на похороны зовут толпу малознакомого народа, чтобы проводить в последний путь троюродного дядю по линии бабушки.

– Я хочу, чтобы лишь взглянул в план и, может, что-то поправил. У меня нет времени заниматься этим. И ты единственный, кому я доверяю в городе, – Сергей кивнул официанту, принесшему им заказ, и придвинул ближе тарелку с наваристым борщом.

– Что тебе стоит? Всего лишь немного поколдуешь над цифрами, – улыбнулся он обезоруживающе. Паша с сомнением покосился на папку, цыкнул, и почувствовал любопытство.

– Как будет время, – буркнул он, забирая бизнес-план.

– Ты все равно не работаешь.

– Вообще-то, я подрабатываю и ищу свое место, – огрызнулся Кенар, и Сергей хмыкнул весело.

– Ага, но что-то не очень получается, верно? Ты управленец, Пах, а не рабочая лошадка. Даже если завтра найдешь приличный офис с дружным коллективом, то через два года взвоешь и вновь побежишь искать «свое место». Опять.

Канарейкин промолчал, уставившись в кружку с чаем, размышляя о словах Сергея. Возможно, Радов прав. Паша действительно не мог работать в коллективе и спокойно подчиняться. Он всегда любил рисковать, не выносил глупых вопросов, которые люди часто задавали, да и рабочая атмосфера с другими людьми его не радовала. Но бизнес? Паша никогда себя в нем не видел. Или боялся? Ведь это всегда огромный риск, где проигрыш может стать роковым.

– Посмотри и подумай, – Сергей поднес ложку к губам и сунул ее в рот, блаженно прикрывая глаза.

– Вкуснотища, а у вас отменные повара!

На его слова официанты засветились гордостью, а Кенар закатил глаза.

– Не подлизывайся, – фыркнул он, отвлекаясь на еду.

Злосчастная папка жгла бедро. Паша решил, что посмотрит, пересчитает, но не более того. В бизнес Сергея Канарейкин лезть не хотел. Пусть лучше привлечет Ярика, хоть полезным делом займется.

Глава 13. Стань хорошим мальчиком

– Ты не спросила, кто звонил?

– А должна? – Кира покосилась на подругу, сидящую на подоконнике. Неверова с садистским удовольствием отколупывала лак от ногтей, словно пыталась найти под ним ответы на вопросы вселенной.

– Еще чего. Ты же не куриная банда, – мотнула головой Лана, и светло-русые волосы рассыпались по плечам, – но вдруг это что-то интересное. Судя по реакции, твой Павел готов был усвистать в одних тапках прямо в семь утра.

Кира пожала плечами, отпивая чай и задумчиво смотря на стену их рабочей столовой. Сегодня они с Ланой решили выбраться сюда, поскольку бухгалтерия второй день зашивалась с отчетами и расчетами. Ни на перерыве, ни в обед они не появились. Только мелькнули пару раз, быстренько разогревая еду, и вновь разбегаясь обратно по своим кабинетам. Даже секретарь Настя сегодня уехала с заместителем директора по каким-то важным объектам, и потому в офисе было тихо.

– Кстати, как вы доехали? – вспомнила Леонова об инциденте в стриптиз-баре Леонова, а в ответ Лана поджала губы и закатила глаза.

– Тасманов всю дорогу доставал меня вопросами и вытянул всю подноготную. Даже узнал про бывшего. Пришлось дать ему номер телефона.

– Надеюсь, не твой? – подозрительно спросила Кира, и Неверова вздохнула

– Он его проверил, хитрый засранец. Еле спаслась, тот еще плут, – уныло проговорила Лана, заставив Леонову сочувственно похлопать ее по плечу. Что есть, то есть. Даже крепкие бастионы подруги пали пред обаянием и харизмой этого очаровательного гаденыша.

– Ярик все равно не позвонил, так что отделалась легким испугом. Подозреваю, у него столько номеров, что он их попросту не запоминает.

Кира хмыкнула. Это правда. У Тасманова из головы моментально выветривалась информация о девушке, если он видел новую жертву перед собой. Бабник же.

– А я говорила, что мужчины привыкли доминировать во всех сферах! Надо быть настроенной на самореализацию, а не на то, как выглядишь в глазах патриархального общества. Неверова, тебе было наплевать, что он не запомнил номер. И твой отказ моментально пресек бы попытку давления на твою личность!

Подруги переглянулись и синхронно застонали, услышав голос Кристины Хомячковой – местной самопровозглашенной защитницы женских прав. Она была из тех, про кого часто говорили: выдвинули, а задвинуть не смогли. Начальство несколько раз пыталось, отправляя ее подальше из офиса. Тем более что числилась Кристина научным работником в сфере нефтепереработки. Должность сомнительная, но благодаря гражданскому мужу – достойно оплачиваемая и реально существующая в штате. Последний факт Хомячкову не смущал, ведь женщина она независимая. А мужчина должен помогать ей с реализацией себя.

– Кристина, какое счастье, – воскликнула Неверова, бросив взгляд на невысокую пухлую Кристину с кудрявыми, торчащими волосами. Квадратная форма очков портила ее лицо, делая глаза маленькими из-за толстых линз и подчеркивая крупный нос. – Все в порядке?

– А что со мной могло случиться? – удивленно спросила Хомячкова.

– Тебя могли утащить в лес суровые патриархально настроенные магаданские мужчины. Я читала, они так часто делают. Похищают невинных дев, чтобы построить с ними ячейку общества в шалаше, – съязвила Кира, отставляя кружку с кофе на стол.

– Глупости говоришь, – Кристина вздернула нос и презрительно скривила губы, – я ни какая-нибудь патриархальная подстилка!

«Просто феминистический иждивенец», – мысленно фыркнула Леонова, но вслух ничего не сказала.

– Тебя точно не утащишь, – отозвалась Лана, оглядывая девушку с ног до головы, – в конце концов, они не твой Игорь, чтобы готовить дома борщ и позволять тебе самореализоваться в никуда.

Молодая феминистка сделала вид, что не услышала издевку. Она развернулась и зашагала в сторону лаборатории, откуда бледной тенью вышел программист Виталик. Едва заметив Кристину, он шарахнулся в сторону, но было поздно. Хомячкова уже вознамерилась прочитать ему несколько лекций на тему гендера, мужчин, женщин и феминитивов.

– Н-да, – протянула Кира, наблюдая за тем, как Виталий Грачев в сторону серверной, крича что-то о сбоях в сетях и срочных проверках. Хотя до этого он явно никуда не собирался и в серверную заглядывал от силы раз в год по большой необходимости.

– К снегопаду побежал, – кивнула Лана, и Кира невольно рассмеялась.

Она бросила взгляд на экран своего смартфона, игнорируя возмущенный писк Неверовой. В чате приложения социальной сети появилось фото: красная папка на деревянном столе. Надпись на главной странице Кира не смогла прочесть – часть срезало при попытке сделать снимок. Громко хмыкнув, Леонова принялась набирать сообщение, невольно улыбаясь при виде имени ее собеседника.

Кира Леонова: «Что это? Меню, которым ты забил до смерти официанта? Имей в виду, если на нем остались отпечатки, немедленно сотри их салфеткой!».

Значок пишущего карандаша заставил почувствовать небывалое счастье. Настоящая мелочь, но такая важная для нее.

Паша Канарейкин: «Балда, это мой контракт на невольное рабство, а ты смеешься. О, бессердечная!».

Кира Леонова: «Сердечная!»

Паша Канарейкин: «Сухая!»

Кира Леонова: «Мокрая!»

Паша Канарейкин: «Детка, что же ты молчала. Я бы помог)))».

Кира закатила глаза, фыркнула и поймала на себе заинтересованный взгляд Ланы.

– Ни слова!

– Молчу-молчу, – улыбнулась подруга, допивая чай. Сама Леонова посмотрела на часы, разочарованно вздыхая. Оставалось всего ничего до конца обеда.

Кира Леонова: «Лучше работу ищи, нахлебник».

Паша молчал целую минуту, за которую огромная лавина эмоций накрыла Киру. Однако, потом появился знакомый значок карандаша и от сердца у нее сразу же отлегло.

Паша Канарейкин: «Ищу, ты даже не представляешь. Сейчас администратор салона втирает мне о прелестях своей работы. Никогда бы не думал, что салон красоты – это так интересно. Вот куда вы уходите замарашками, а выходите помолодевшим Золушками».

Кира услышала, как Лана окликнула ее, и набрала быстро сообщение.

Кира Леонова: «Слушаешь лекцию об уколах, нитевой подтяжке, гелевом маникюре и познаешь таинства депиляции?)».

Паша Канарейкин: «Очень заинтересовал шугаринг. И мне нужна интимная стрижка».

Кира Леонова: «Идиот».

Она шагнула на выход и в проходе столкнулась с Константином Ждановым, который не растерялся. Он обхватил ее руками, прижимая к себе и улыбаясь приветливо, обдав ароматом дешевого одеколона, смешанного с запахом сигарет. Из-за этого Леонова чихнула несколько раз, громко шмыгая носом.

– Спасибо, Константин, – Кира попыталась высвободиться, мрачно посмотрев на своего давнего поклонника, но он не двигался.

Наконец Костя разжал объятия, и Леонова отшатнулась от него.

– Кирочка! – радостно воскликнул Жданов, отчего она поморщилась. Этот парень не вызывал у нее ни капли симпатии, хотя большинство ее подруг и коллег считали его милым парнем.

– Ты куда-то спешишь? – спросил Костя.

Леонова выразительно взглянула на часы. Только до Жданова сразу не дошло, потому что с дороги он не ушел. Наоборот продолжал загораживать проход своим телом. Кира вновь прошлась по нему взглядом, отчего Костя приосанился, приняв это за интерес к своей персоне. С подчеркнутым равнодушием Кира проговорила, пытаясь донести интонацией до Кости, что он ее достал:

– Обед кончился, Константин. Не мог бы ты отойти? – Жданов охнул, засуетился и отпрыгнул к стене, позволяя Леоновой пройти. Но в последний момент окликнул ее, задавая вопрос:

– Кира, а ты идешь на корпоратив?

Вместо ответа, она только кивнула, слыша вслед:

– Хорошо, я тоже. Слушай, ты не хотела бы…

Кира вздохнула, собираясь отшить Костю. Ничего не вышло. Звонок на смартфоне прервал ее размышления и заставил посмотреть на экран, а затем сильно удивиться. Леонова даже ощутила беспокойство, ведь мама никогда раньше не звонила без причины в рабочее время. Поспешив вперед, она покинула столовую, оставляя позади озадаченного Жданова.

– Да, мам?

– Кира, ты очень занята? – первым делом спросила родительница, когда Леонова уже подошла к закутку, заметив, что Дима куда-то вышел.

Она села на место, щелкая мышкой и пробуждая монитор от спячки. В диалоговом окне «ВКонтакте» болталось несколько писем, парочка из которых были от ее подруг. Аня писала, что приезжает в город, спрашивая по поводу встречи. Мария интересовалась делами, рассказывала о детях и задавала вопросы о личной жизни. Ничего важного, что могло бы заинтересовать ее. Кроме Павла, который был «онлайн», но ничего не писал.

– Не очень, а что такое? – спросила Кира, отвечая Ане первой.

Кира Леонова: «Ты хочешь приехать в предновогоднюю?»

Анна Светлицкая: «Да, посидим где-нибудь. Может, сходим на мюзикл "Кошки". Он как раз в это время. Я куплю билеты».

– Мы с папой, твоим братом и с Ольгой Петровной хотим заехать к тебе и подарить подарки. Ты не против? – Кира передернула плечами, отвечая Ане согласием насчет мюзикла и открывая диалоговое окно с Марией, прикидывая, что ей ответить.

– Зачем там… Она? – с плохо скрываемым отвращением в голосе поинтересовалась Леонова, печатая ответ.

Кира Леонова: «Привет! Дела отлично, сейчас работаю. Рада, что твой Гера выиграл олимпиаду по истории. На личном все так же»

– Потому что она напросилась поехать с твоим братом. Ты же знаешь, мы договорились не сообщать о произошедшем. Я не могла возразить, – ответила Людмила Сергеевна, заставляя Леонову зарычать от негодования.

Мама и папа, Владимир Витальевич, прекрасно знали об отношении Киры к теще ее брата Александра. Ольга Петровна была дамой милой и добродушной. Ровно до тех пор, пока кто-то не переходил ей дорогу и не касался сферы ее интересов. Так случилось с Леоновой на заре ее переезда в Москву из Омска. Теща старшего брата, проживающая в одной квартире с Сашей и его супругой, своей дочерью, поначалу тепло приняла Киру. Не считая мелких замечаний, они неплохо уживались.

А затем начались откровенные придирки и намеки, что самой бы Леоновой стоило убраться из дома ее брата, поскольку она мешает. А еще лучше, найти богатого любовника и съехать к нему на постоянное место жительства. В итоге она не выдержала и перебралась на съемную квартиру, где жила с подругой до появления Паши.

Мария Цалапова: «Мне кажется, тебе нужно кого-то найти. Так и вижу тебя гуляющей в парке под руку с джентльменом».

Киру перекосило от фантазии Маши и захотелось покрутить пальцем у виска. Она почему-то представила Пашу, бредущего с ней по парку. Вокруг росли цветочки, пели птички, а он ей томным голосом шептал: «Кира Владимировна, а что вы думаете о влиянии импрессионизма на культуру Франции девятнадцатого века?». Невольно захотелось рассмеяться, особенно вспоминая последний поход в клуб и непосредственное участие Кенара в представлении. Господи, да он даже Моцарта от Баха отличить не мог.

– Я не против. Пусть приезжает, мне все равно. Адрес знаете. Только надо предупредить другого съемщика. Во сколько вы будете? – проговорила Кира, отписавшись Марии, закрывая с ней диалог, дабы переключиться на Пашу.

Кира Леонова: «Когда ты будешь дома?»

Паша Канарейкин: «Уже соскучилась?:)»

– Мы приедем к шести, – отозвалась Людмила и продолжила, – кстати, совсем забыла тебе рассказать. Недавно виделись с тетей Фаей, так вот у нее…

Кира Леонова: «Родители с братом приедут. тещей. Встретишь, если что? Они будут в шесть, боюсь не успеть».

Поставив в конце недовольный смайлик, она улыбнулась. Паше о сватье Леонова рассказала после шести месяцев их знакомства. Вышло случайно. Они говорили о родителях и трудностях общения с ними. Узнав, что у Киры в городе живет родной старший брат, Кенар удивился тому, почему соседка не обращается к нему за помощью. Пришлось рассказать, что и как произошло.

Паша Канарейкин: «Ах, теща. Конечно-о-о, без проблем, Львенок. Твое желание для меня закон. Обслужу и встречу, как особ королевских кровей!».

Дурацкий стикер с собачкой заставил Леонову ощутить восторг. Она даже пропустила момент, когда мама перестала сообщать последние новости из жизни знакомых.

– Что? – переспросила Кира.

Кира Леонова: «Не вздумай паясничать!».

Паша Канарейкин: «Есть, босс».

– Говорю, не буду отвлекать тебя. Встретимся вечером, познакомлюсь с твоим новым жильцом. Наверное, приятная девушка, – радостно прощебетала Людмила и сбросила звонок. В этот момент Киру озарило: ее родители и брат не знают о Паше. Более того, они даже не в курсе, что она живет с молодым холостым парнем, у которого прямо на лбу написано: «Жиголо со стажем». Да еще приедет сватья.

– Вот же черт! – выдохнула Леонова, схватив бумаги и выскочив из-за стола.

– Вы согласны? У нас действуют корпоративные скидки. Стрижки, покраски, лазерная эпиляция, уколы красоты – все на двадцать процентов дешевле для наших сотрудников, – Паша окинул сочувственным взором стайку дам, делающих усиленный вид, что им все равно. Они сидели перед кабинетом, на двери которого висела табличка: «Кабинет эпиляции». Кенар хмыкнул и вновь посмотрел на радостного администратора Андрея.

«Ни за что», – решил Паша, но вежливо улыбнулся в ответ.

– Я вам перезвоню, – ответил Канарейкин, мысленно вычеркивая подобную должность из списка возможных и обходя ошарашенного администратора. Не хотел он работать с людьми. В чем-то даже согласился с Сергеем: Кенар совершенно не умел прогибаться.

Папка с планом в его руках ожидала своего часа, но ее пришлось пока отложить. Ведь в этот важный вечер он должен познакомиться с родителями Киры, и почему-то это немного напрягало. Раньше Паша никогда не знакомился с семьями девушек, даже своих. Но с другой стороны, Кенар предвкушал сладкую месть за Львенка. Будет знать, как портить кровь его девочке.

«Когда ты кого-то не любишь – ссы ему в тапки» – вспомнилась известная фраза Тасманова, и Канарейкин хмыкнул, шагая к вызванному такси. Время поджимало, а до приезда родни Леоновой ему нужно было заскочить в супермаркет и прикупить чего-нибудь к чаю на вечер. Он пообещал себе быть хорошим мальчиком. Настолько хорошим, что зубы заскрипят.

В отношении покупок у Паши все просто: Кира выбирала, он платил. Сейчас же предстояло сделать выбор. Побросав в корзину различных сладостей и фруктов, Канарейкин вспомнил про чай. Подъехал в нужный отдел и выбрал несколько пачек, кидая их к остальным покупкам. Затем вновь подумал, скользнул взглядом по полкам и выбрал «Принцесса Нури» с ароматом ванили и белого шоколада. Его даже передернуло: светло-коричневая жижа с привкусом жженой соломы с такими ароматизаторами представляла собой настоящую бомбу замедленного действия.

– Для тебя, дорогая сватья, – хмыкнул Паша и взял с отдельной корзины пакет некондиционных яблок и дубовые груши, затем в отделе со сладостями печенье с истекающим сроком годности и зефир, который можно было использовать в качестве огнестрельного оружия.

Кассир молча пробила нормальный товар и только-только потянулась к тому, что продавали уже по огромной акции, как Паша ее остановил:

– Нет-нет, это в другой, – для верности он отставил набранный пакет с нормальными сладостями, чаем и свежими фруктами подальше, сунув туда скрученную папку с бизнес-планом. – это для особенного гостя – добавил Кенар и ехидно хихикнул.

До дома Паша добрался в рекордные сроки. Быстро осмотрев квартиру на предмет пыли и грязи, он протер зеркало в прихожей, убрал подальше корзину с грязным бельем из ванной. Схватил пакет и поскакал на кухню, принимаясь выкладывать попки на столе под мерное бормотание включенного телевизора. Нарезка фруктов заняла больше времени, чем следовало. В процессе Кенар умудрился порезаться и возненавидеть весь мир. Пришлось искать приличные вазочки для сладостей, раскладывать в гостиной стол, но самое важное – Ярик. Сумасшедший друг был нужен для проведения операции. Поэтому Кенар набрал номер Тасманова, мысленно молясь, чтобы этот припадочный оказался свободен.

– Че надо? – раздался ленивый голос Ярослава после очередного гудка, и Паша взглянул на часы. Оставалось десять минут до прихода.

– Собирай свои дряхлые кости, гиена. Мне нужна твоя помощь. У меня важная миссия по встрече родительской делегации Киры, ее брата и сватьи, – быстро проговорил Кенар, невольно косясь в сторону коридора. Он же не прослушал звонок в дверь?

– Это которая тещенька? – поинтересовался Ярик с нескрываемым любопытством.

– Именно она. Давай, наша задача спасти старую истеричную даму в климаксе. Ты такое любишь, – ответил Паша, оглядывая плоды своих трудов. Он помыл руки, вытер полотенцем и поспешил к входной двери, параллельно поправляя всколоченные волосы и фланелевую рубашку в красную клетку.

– Только оденься прилично, – добавил Канарейкин, – будет родня Львенка, а то знаю я тебя.

– Бу-у, скучный ты, Канарейкин. Я уже вытащил из шкафа любимый кожаный костюм доминанта, – хмыкнул Ярик, шурша чем-то.

– И давай быстрее. Сейчас час прихорашиваться будешь, а я не могу играть за двоих партию в нашем дуэте, – Паша осторожно заглянул в глазок и бросил взгляд на время.

– Все, не вопи. Щас буду, – проворчал Тасманов. Он собрался уже сбросить звонок, но в последний момент спросил:

– Что-нибудь с собой взять?

Раздалась долгожданная трель, отчего Кенар едва не выронил телефон. Он успел поймать его в полете и прижал к уху, выдохнув напоследок:

– Шпица своего возьми. Кира говорила, что она не любит собак.

– Пуську-то? – с сомнением протянул Ярик.

– Да, живее, Яра. Он приехали! – шикнул Паша, отключился и, принимая радостный вид, открыл дверь, громко скандируя:

– Добрый вечер, меня зовут Павел. Я сосед Киры.

Глава 14. Родственники – это не к добру

«Приличные родственники в гости не шастают»

© Павел Канарейкин

На лицах людей застыла крайняя степень недоумения. Паша даже занервничал и принялся думать. Неужели Кира им ничего не сказала? Впрочем, не удивительно. За два года ее родня ни разу не пересекалась с ним, и всегда тогда, когда он отсутствовал. Чаще всего Леонова сама ездила в гости на выходные или праздники. Из-за этого обе стороны были в затруднительном положении. А сам Кенар неожиданно обозлился на молчаливую подругу и соседку.

Вот ведь подстава!

– Павел? – задал вопрос крепкий, широкоплечий мужчина со светлыми волосами, который держал в руках объемные пакеты.

В нем Паша безошибочно определил старшего брата Киры. Сходство было минимальным, но фирменный «леоновский» взгляд темно-карих глаз и нахмуренные брови выдавали в нем родственника его подруги. Невысокая, полноватая женщина в модных очках, пусть не молодая, но все еще очень красивая – мать, Людмила Сергеевна. Худощавый мужчина, чуть ниже ростом Александра Леонова – Владимир Витальевич, отец. А вот тощая, словно иссушенная на ветру вобла со всколоченными темными волосами – сватья, Ольга Петровна. Ее маленькие бегающие глазки жадно осмотрели Пашу с ног до головы, будто проводя сканирование. Курносый нос и тонкие губы делали ее похожей на ласку или даже на выдру. Павлу она сразу не понравилась, тем более, от ее взгляда захотелось прикрыться.

Мысленно пообещав навешать Кире за скрытность, Кенар обезоруживающе улыбнулся и заставил озадаченную Людмилу немного покраснеть:

– Павел Канарейкин, можно Паша. Кира зовет меня Кенар. Мы за два года тесной дружбы как-то с именами уже не паримся.

Александр вскинул брови от этих слов, усмехнулся и протянул свободную руку для рукопожатия.

– Александр, будем знакомы. Или Саша, – он с удовлетворением отметил, что Паша даже не поморщился от сильного сжатия ладони. Опустив руку, кивнул родителям, пройдя в просторную светлую квартиру.

– Людмила Сергеевна, – галантный поцелуй пальцев пухленькой ручки заставил мать Киры смутиться в очередной раз, но она все же улыбнулась и погрозила Канарейкину пальцем.

– Ой, лисенок. Для тебя Люда, – проворковала Людмила Сергеевна, бросив радостный взгляд на хмурого мужа, зашедшего следом.

– Владимир, – кивнул глава семейства и больше не произнес ни слова, принимаясь раздеваться.

Затем была Ольга, которая, впорхнув в квартиру, оглядела интерьер, радостно защебетав, протягивая руку для поцелуя.

– Очень приятно познакомиться с таким очаровательным молодым человек. Меня зовут Ольга. Теща Александра и сватья родителей Киры, – она в ожидании застыла перед Пашей, который перехватил ее руку и принялся трясти в приветственном жесте.

– Надо же, Кира столько о вас рассказывала, – проговорил он.

– Вы такая добрая, вежливая, щедрая женщина. Та-а-ак ей помогли.

– Да-да… – Ольга пискнула, попытавшись вытащить руку, но Павел вцепился в нее мертвой хваткой.

– Я очень рад с вами познакомиться. Не выразить словами, как благодарен за помощь и содействие моей подруге, – Канарейкин резко отпустил Ольгу Петровну, отчего она пошатнулась и чуть не налетела на шкаф для одежды.

– Что с тобой, Оленька, ноги не держат? – поинтересовалась Людмила, окидывая сватью взглядом, и с усмешкой посмотрела на Павла.

– Я… – смутилась Ольга, пряча глаза, отодвигаясь от Кенара.

Пора было прикрывать тылы и спасать репутацию, потому Паша вновь включил обаяние, мысленно поторапливая Ярика. Он взял Ольгу под одну руку, а Людмилу под вторую, ведя их по квартире, кивая стоящим мужчинам, которые поставили пакеты на тумбу.

– Оставляйте вещи и пойдемте в гостиную. Вы сегодня гости, поэтому я сам все уберу до прихода Киры, – Саша только кивнул, последовав с молчаливым отцом в указанное место. Благо комната вмещала внушительное количество гостей. К тому же Паша озаботился некоторыми перестановками, поставив отдельно кресло для Ольги, а родственников Киры усадил на диван.

– Ох, Паша, какая забота. Не стоило совершенно. Кирочка должна тебя очень ценить, – восхитилась Ольга Петровна, оглядывая стол, ломящийся от закусок. А Кенар только улыбнулся.

– Кем ты работаешь Паша? – спросила Людмила, пока Канарейкин хлопотал над удобством гостей. Особенно Ольги, предложив ей даже подушечку под спину.

– Я финансист, но сейчас на фрилансе. Временно в поиске работы, – отозвался Кенар, почувствовав пронзительный взгляд отца Киры. Он даже фыркнул про себя, никак не реагируя на явное недовольство Владимира. Чего ему стыдиться, за квартиру Канарейкин платил исправно. Более того, основная часть расходов лежала именно на его плечах.

– И как идут дела? – Александр откинулся на спинку дивана, переглянувшись с отцом.

– Нормально, на жизнь хватает. Но все же без работы скучно, даже взял на рассмотрение один проект, – ответил Кенар, отчего отец семейства уважительно кивнул.

– Проект – это хорошо. Молодец, Павел, – коротко отозвался он.

– Ничего, Паш, уверена ты найдешь свое дело, – мягко проговорила Людмила, – кстати, а сколько тебе лет? Молодо выглядишь.

Этот вопрос крайне заинтересовал Ольгу. Она даже перестала ерзать в неудобном кресле, которое никто не любил. Кира считала, что пора бы выбросить его, но без разрешения хозяйки квартиры никто не решался это сделать.

– Двадцать восемь, – ответил Кенар невозмутимо, ожидая реакции остальных.

– Да, Кирочка тебя старше аж на целых четыре года, – ахнула Ольга, и Леоновы повернули головы в ее сторону.

– Не считаю это большой разницей, – отозвалась Людмила хмуро, окинув сватью неприязненным взглядом.

– Но женщины так быстро стареют. Конечно, Кирочку такое не каснется, – пожала плечами сватья и невинно опустила взгляд в пол. Паша заскрипел зубами. Хотелось зарычать и наброситься на эту дамочку, но вместо этого он сел на стул и попытался успокоиться.

– Кира еще долго будет радовать меня и вас молодостью с красотой. В отличие от некоторых, – равнодушно ответил Кенар, заставив Ольгу вздрогнуть. Владимир молча потянулся за кусочком яблока, бросая в его сторону заинтересованные взгляды, а Александр сменил тему.

– Ты смотришь футбол?

Паша вздохнул и тихонько выругался.

– Нет, к сожалению, я не фаната этого вида спорта, – попытался увильнуть от неприятной темы. Он ненавидел футбол, особенно с участием российских команд. Владимир замер и впервые за весь вечер улыбнулся.

– Думаю, стоит познакомить тебя с ним поближе. Мы с Сашей собираемся на товарищеский матч на Большом стадионе, не хочешь присоединиться? – в голосе послышалась угроза. Отец Киры намекал, что отказы не принимались в расчет, потому Паше пришлось смириться со своей участью и надеяться на чудо. Например, все члены команды разом заболеют гриппом. Или вывихнут лодыжку.

– Буду рад.

– Здоровенько, – хохотнул Александр, хлопнув ладонями по коленкам, будто забивая гвоздь в его гроб.

– Ладно вам о спорте. Паша, пока Кира не пришла, поведай о себе. А то моя дочь – настоящая тихушница. Ничего не сказала нам, что ее сосед такой очаровательный молодой человек, – Людмила Сергеевна внимательно посмотрела на Кенара и улыбнулась.

Павел не любил разговаривать о своей жизни, но это было начало долгих и крепких отношений. Он чувствовал, потому в просьбе матери Киры не отказал. Начал с родного города, где вырос. Затем пошел переезд в Москву, учеба в университете и работа. О смене квартиры, знакомстве с Кирой – все родня Леоновой слушала внимательно и периодически задавала уточняющие вопросы.

– Значит, вы познакомились в «Тиндер»? – спросил Александр, Паша кивнул, а Ольга встрепенулась.

– В приложении для знакомств? – ее писклявый голос заставил Кенара дернуть плечом, – девочка, похоже, хотела найти мужчину.

– Она меня нашла. Этого достаточно, – отрезал Паша, прерывая Ольгу Петровну. Наверное, он бы высказал ей все, что думает. Но в этот момент трель дверного звонка разнеслась по квартире.

– Это Кира, пойду, открою, – улыбнулся он, поднимаясь со своего места.

Кира неслась домой на всех порах, искренне надеясь, что чудом родителей задержала пробка или еще какое-нибудь непредвиденное явление. Но, скорее всего, закон подлости сработал исключительно с ней. В половину шестого она вышла из офиса и весь город словно решил, что ей нужно опоздать. Вызванное такси не приехало. Пришлось нестись в метро, а там Кира перепутала стороны и ветки: села не на тот поезд, поняв лишь на второй остановке, когда поехала в противоположную сторону. Она вышла, продираясь сквозь столпившихся людей. В голове крутилась шутка Неверовой: мол, твоя родня порежет Пашу на колбасу, пока доедешь. И хоть Леонова не сомневалась в своих родителях, внутреннее беспокойство никуда не делось.

Как она могла так подставиться? Почему ни разу не обмолвилась, что живет с парнем? Пусть у них нет романтических отношений, но все же. Делит квартиру со здоровым мужчиной приятной наружности. Представив себе реакцию родственников, она бежала домой, перепрыгивая через сугробы. Один раз едва не упала и дважды чуть не попала под машину. К подъезду Кира подбегала взмокшей, точно пробежала километровый кросс с трудом выискивая ключи от домофона, спеша к лифту, который опять не работал.

– Черт возьми! – выругалась Леонова, поднимаясь по лестнице на последнем издыхании. Добравшись до двери, нажала на кнопку звонка, умоляя судьбу закончить этот чертов день удачнее, чем он идет сейчас. Ей уже было наплевать на тещу-сватью. Лишь бы все кончилось благополучно, потому что потом Паша ей будет до конца дней напоминать. Уж с него-то станется!

Дверь открыл вполне живой, абсолютно нетронутый ее родней Канарейкин. Нет, она в них не сомневалась, но доля страха была. Саша мог припереть его к стенке и все вызнать. Или они бы друг другу не понравились, что еще хуже. Характер у братца такой же взрывной, как у Кенара.

– А, пришла, – Паша ей обрадовался, схватив за руку, затягивая в квартиру. Кира огляделась, заметив пакеты с подарками и гостинцами. Открыв, рот, она попыталась что-то сказать, но Кенар ей помешал. С деловитым видом оттряхнул пуховик и улыбнулся.

– Где ты так испачкалась, поросеночек, – поинтересовался он громко, отчего Леонова даже захлопнула рот и выпучила глаза. Его поведение напрягало и пугало. Он хотел ее прикончить? Павел же стянул с нее верхнюю одежду, стащил шапку, забросил ее куда-то на полку и принялся помогать снимать сапоги.

– Паша… Ты чего? – выдохнула она с трудом, а Кенар поднял на нее такой взгляд, что Леонова невольно вжалась спиной в шкаф. Она попыталась спрятать за маминой шубой, но ничего не вышло.

– Я-то? Ничего, солнышко, – хищно ответил Кенар, притягивая ошарашенную Киру к себе. Из дверей гостиной выглянула знакомая черноволосая макушка, однако Леоновой было на это наплевать. Она попыталась осторожно высвободить руку, только Паша не отпустил.

– Я тебе, Львенок, обязательно припомню сегодняшний цирк, – со стороны это выглядело так, словно он целует ее куда-то за ушком. Кира понимала, что просто представление для случайных свидетелей. А Кенар еще поставил руки по обеим сторонам от нее, захватывая в плен объятий и делая эту сцену двусмысленной.

– Паш… – пискнула она тихо, вздрогнув, когда почувствовала горячее дыхание на коже. Губы едва коснулись мочки уха, из-за чего Леонова чуть не потеряла равновесие, хватаясь за его плечи. Но затем все внезапно прекратилось. Канарейкин отошел, тяжело дыша, провел ладонью по волосам и приобнял Киру за плечи, потянув за собой в гостиную.

– Пошли, Левушка, твоя семья ждет, – торжественно объявил он голосом Безумного Шляпника, – пора пить чай!

Нисколько не смущаясь, Паша втолкнул ошарашенную Киру в комнату под пристальные взоры ее родни и жадный взгляд Ольги, которая буквально прожигала в ней дырку. Вот только Леоновой было не до нее, потому что Павел прижимался с такой силой, словно готов слиться с ней в единое целое.

– Не туда! – резко остановил он, когда Кира попыталась увильнуть к родителям и брату на диван.

Канарейкин усадил ее на один из стульев напротив семьи. Она заметила, что некоторые тарелки с нарезкой и сладостями стоят отдельно. Это настораживало.

– Кира, почему же ты не сказала, что живешь в одной квартире с молодым человеком? – спросила Людмила дочь, а Леонова только кисло кивнула, ощущая себя еще хуже. Милый он, как же.

– Да, Кир? – Александр наклонил голову и с интересом посмотрел на руки Павла.

– Э-э-э… ну… – начала она, но очередной звонок прервал ее. Леонова удивленно обернулась и попыталась встать, однако Паша не пустил.

– Сиди, я сам, – отрезал Кенар, чему-то улыбаясь, – Ярик приехал.

– Ярик?! – выдохнула от ужаса Кира и открыла рот, – Паша, стой!

Она попыталась схватить Павла за рубашку, но не успела. Он уже выскочил из комнаты и поспешил к двери. Захотелось тоже куда-нибудь сигануть. Желательно в окно, особенно от пристальных взглядов родственников.

– Итак… – протянул Владимир, которому Леонова боялась посмотреть в глаза больше всего, дабы не увидеть в них разочарование.

– Итак, – подхватила остальная семья. В коридоре послышался лай и тихий голос Тасманова, отчего Кира мигом насторожилась.

– У вас есть собака? – удивленно спросил Александр, и она бросила взгляд на побледневшую Ольгу.

– У нас нет…Не было собаки, – поправилась она и тяжело вздохнула.

– Зачем ты напялил на нее намордник? Это же шпиц, – зашипел Паша.

Пушистая белая собачонка злобно рычала в руках другая, замотанная поводком без возможности освободить лапы. Тасманов недовольно фыркнул, протянул Паше собаку и принялся разуваться, пока Канарейкин осматривал свою ношу. Пуся порыкивала, а маленькие черные глазки кровожадно поблескивали в свете ламп.

– Вот почему, – огрызнулся Ярослав, и Павел с сомнением покосился на собаку, а потом на дверь гостиной. Тасманов разделся, поправил черную рубашку и пригладил светлые волосы. Затем закатал рукава, демонстрируя татуировку с дятлом Вуди и кожаные гловелетты, которые обычно носил, когда брал свой мотоцикл. Кенар перевел взгляд на шлем рядом с шапкой друга и возмутился:

– Ты на байке ехал? С собакой?!

– А что делать. Тачку мне еще не вернули, – фыркнул Ярик в ответ, принимаясь разматывать оковы на своей любимице.

– Ты уверен, что это хорошая идея?

– Сам просил, – Тасманов усмехнулся и перехватил собачку поперек туловища, разматывая маленькие лапки. Затем подбросил на руках, глядя на нее. Они внимательно смотрели друг на друга. Пуся принялась дергать хвостиком, издавая тихое рычание.

– Значит так. Больше меня Пусик ненавидит женщин. Проверено на моих кисках, – проговорил Ярик. Паша хмыкнул и захотел почесать собачонку за ухом.

– Хорошая собака. Если отлично сыграешь, порадуем тебя вкусняшками, – проговорил он и сразу же отскочил, потому что Пуся попыталась его укусить.

– Мерзкое животное, – дернул плечом Паша, и Ярик улыбнулся, поправляя на ее шее блестящий розовый ошейник.

– Еще бы, – хохотнул он и бодрым шагом двинулся в гостиную, распахивая дверь, радостно объявляя о своем присутствии:

– Всем добрый вечер! Меня зовут Ярослав Тасманов, можно просто Ярик.

Глава 15. Как сделать из сватьи человека

В гостиную с уверенностью броненосца Потемкина вошел Ярослав, держа в руках шпица в блестящем розовом ошейнике. Та самая элитная сучка, которую он приобрел. Сама собака напомнила Кире пушистый белый шар с двумя глазами и забавной мордочкой. Ничего ужасного, но где-то в душе заскребли кошки. Тем более, улыбка Тасманова в нее вообще не вселяла уверенности в том, что вечер пройдет нормально. А Ярик уже приступил к знакомству, вначале пожав руку Владимиру, затем Александру, который вновь одарил сестру многозначительным взглядом, и рассыпался в комплиментах перед Людмилой.

– О, не могу поверить! Я бы сказал, что вы старшая сестра, но никак не мама Киры, – распеваясь соловьем перед хихикающей Людой, он принялся целовать ее руку. Татуировка с дятлом Вуди мелькнула перед глазами Ольги, и она с опаской перепрятала сумочку, разглядывая Ярика.

– А это кто? Кирочка, неужели у тебя появилась очаровательная кузина? – Леонову перекосило от излишней слащавости, которую буквально источал Тасманов.

– Это сватья Киры, Яр. Теща Александра, – раздался голос Паши.

Не надо быть гением, чтобы понять: эта парочка остолопов, что-то задумала. Леонова даже не сомневалась в этом. Павел изображал такое радушие, словно всю жизнь гостей с хлебом и солью встречал. А не рыкал на немногочисленных приятелей, если они смели явиться без предварительной записи на год вперед.

– Ой, правда? – ахнул Ярослав и устроился прямо на подлокотнике кресла Ольги. Поерзал немного, посадил на колени свою собаку, заставляя несчастную родственницу Киры скривиться. Пуся высунула язык и приподняла уши, наслаждаясь своим положением. Стоило Тасманову немного наклониться к Ольге Петровне, как она съехала по спинке кресла от неожиданности.

– Олечка. Можно я буду называть вас Олечка? – ослепительно улыбнулся Тасманов, – прекрасно выглядите для шестидесяти шести…

– Мне пятьдесят два, – пискнула сватья, но Ярик не обратил внимания на ее слова.

– И эта горчичная кофточка вам к лицу. Секонд-хенд? Я видел такую на распродаже в магазине «Комсомолка». Мы закупались для фотосессии «Жизнь антисоциальных личностей», – продолжал он, пока Паша отчаянно кашлял, давая понять, что друг перегибает. Кира открыла рот, но Кенар быстро сунул ей очищенный мандарин, не давая вставить слово.

– Вы фотограф? – полюбопытствовала Людмила, и Тасманов в ответ кивнул, пододвигаясь к Ольге вплотную.

– Да, – он приподнял шпица и улыбнулся, – вот только с работы, хотел погулять с Пусей. Но потом вспомнил, что обещал Паше завезти кое-какие бумаги.

– Пуся? – озадаченно спросил Александр, бросая взгляд на собаку.

– Патриция фон Сассекс Гюльберштайн Зюзю по паспорту. Для домашних просто Пуся. Померанский шпиц, элитная сучка, – Паша с трудом подавил еще один смешок.

– А вы не могли бы… – пискнула побледневшая Ольга, на которую Пуся бросила заинтересованный взгляд и потянулась к ней носиком. Кенар мгновенно встрепенулся и подскочил со своего места.

– Чай! Совсем забыли!

– Да, пора пить чай! – поддержал его Ярослав, поднялся и самым бесстыдным образом вручил Ольге Пусю. Она хотела ее вернуть, но предупреждающее рычание остановило от такого шага.

– Вы ей так нравитесь. Я ревную, – смахнул невидимую слезу Ярик и поспешил к Паше.

Паша сочувственно похлопал его по плечу, а Кира попыталась встать.

– Я помогу налить чай.

– Сиди! – хором ответили ей друзья.

– Пойдем, мой друг Гораций, нас ждет отменный чай, – проговорил Кенар.

На кухне Паша первым делом принялся искать по шкафам тот самый чай, ради которого все затеяли. Пока Тасманов сам себе пел дифирамбы, он с садистским удовольствием ставил чайник кипятиться и открывал пачку, морщась от едкого запаха.

– Правда, я божественен?

– В тебе умер Безруков, – улыбнулся Паша, перебирая кружки. Ярик с любопытством заглянул ему через плечо и скривился, а после заржал, точно гиена.

– Прекрати!

– Пах, это очень жестоко, – хмыкнул Тасманов, кивая на кувшин с водой, – то, что я думаю?

– Чистейшая вода с бачка унитаза. Она ей понадобится, – кивнул Кенар и вновь кухню огласил хохот друга, – и не гогочи, контору спалишь!

Кира с подозрением прислушалась к смеху из кухни, который был слышен даже за закрытыми дверьми гостиной. Судя по голосу, это Тасманов. Значит, она не ошиблась, и парни точно что-то задумали.

– Мальчики такие забавные, – улыбнулась Людмила.

– Заберите ее кто-нибудь, – выдохнула Ольга почти истерически, бросив жалобный взгляд на Александра, а потом на Владимира.

– Мне кажется собачке с вами хорошо, – произнес отец Киры, и та только улыбнулась отцу, встретившись с ним взглядом.

Спустя десять минут вернулись парни. Паша нес поднос с дымящимся чаем, а следом за ним шагал Ярослав с кувшином воды. Поначалу Кира ничего не поняла, до нее дошло только тогда, когда в нос ударил удушливый запах жженой соломы с чем-то приторно-сладким. Даже в горле запершило. Ваниль она узнала бы из тысячи ароматов. У ее глаза стали огромными, когда Кенар поставил чашку на стол.

– Пуся, ну-ка слезь с тетиных колен. Иди в коридоре поиграй с тапочками! – приказал Ярослав собачке, которой не надо было дважды повторять. Презрительно гавкнув на Ольгу, собака спрыгнула и поспешила к обуви.

Они сели по обе стороны от Киры. Ярослав оказался к Ольге ближе всех, заставляя ее в страхе коситься на него и держаться за сумочку. Леонова тихо фыркнула. Неужели сватья реально думала, что татуировки признак дурного прошлого? Тасманов размял шею, а Паша злобно оскалился и спросил:

– Что-то случилось?

– Нет, нет… Просто голова заболела, – пробормотала сватья, и Ярослав сразу же встрепенулся.

– О, я недавно посмотрел Малышеву. Как раз рассказывали о мигрени. Нужна глюкоза. Много глюкозы! – он схватил сахарницу и на глазах у ошарашенных гостей, высыпал огромную горсть прямо в кружку Ольги. Заботливо помешав ядреную жижу, Тасманов поставил кружку на стол и улыбнулся.

– Э-э-э, думаю, я не хочу, – попыталась отвертеться сватья, но Ярослав буквально силком вручил ей чай.

– Все хорошо, пейте, – ласково подбодрил ее Паша, – Яричка знает, как лечить женские проблемы.

Кире стало жаль Ольгу Петровну. Парни над ней откровенно издевались, наблюдая за тем, как она делает первый глоток, морщиться и принимается кашлять. Сватья засипела и потянулась к кувшину с водой, который Канарейкин пододвинул ближе. Пока Ольга наливала в чистый бокал воду. он чего-то ждал.

– Полегчало? – поинтересовался Кенар участливо.

– Как водичка? – решилась спросить Кира, и Ольга кивнула молча.

– Артезианские источники, – похвастался Паша, – только-только со скважины.

– Павлик сам набирал, как чувствовал, – хохотнул Ярик и пододвинул к Ольге вазочку с полежавшим зефиром. Она покачала головой и попыталась сбежать, но ее никто не пустил.

– Мармеладки? – вновь предложил Кенар, очищая яблоко и подавая Кире.

– Там еще печенье есть, – добавила Леонова.

– О, и фруктики. Смотри, какие груши, Оленька, – Людмила громко рассмеялась.

– Яблочки?

– Еще водички?

– Еще чаю?

– А может все-таки зефир?

Ярик прекратил паясничать и поднялся, дабы ответить на звонок. Он уже вышел в коридор, когда послышался его веселый голос:

– Ой, Ольга Петровна, а Пуся нагадила вам в сапоги!

Прощались тепло, любовно и почти по-родственному. Людмила обняла Пашу напоследок, обещав разложить для него карты Таро. Владимир вспомнил про футбол и пригласил с ними Ярика, который тактично отказался, заявив, что у него планы на новогодние праздники. Одна Ольга, бледнея и зеленея, жалась в углу, стоя в мокрых сапогах, дрожа, как осиновый листок на ветру.

– Сестричка, иди сюда, – Кира охнула, когда брат дернул ее в сторону кухни подальше от остальных. Стало немного стыдно, он ведь ничего не знал о конфликте. Возможно, для него это было неприятно. С другой стороны, она нисколько не жалела о том, что получила Ольга.

– Не знаю, что вы не поделили с моей тещей, – его губ коснулась веселая усмешка. Большая ладонь накрыла ее макушку, и Александр обнял сестру с любовью. На глазах у Киры невольно навернулись слезы, которые она незаметно смахнула. – Вот что я скажу: ты всегда можешь ко мне обратиться.

– Спасибо, Саш, – улыбнулась Кира, и брат отпустил ее.

– Знаешь, этот парень за тебя кого угодно порвет, – вдруг проговорил он, и Леонова удивленно похлопала мокрыми ресницами.

– Кто?

Саша только покачал головой и двинулся обратно к семье. Уже у самого выхода брат Киры пожал Паше руку и тихо сказал:

– Смотри мне, прохвост, не обижай ее.

Он кивнул, бросив взор на стоящую неподалеку Киру с красными глазами и его сердце дрогнуло. Людмила и Владимир, затаив дыхание, смотрели на детей с каким-то ожиданием. Сам Кенар хотел что-то сказать, но голос Ярослава прервал повисшую лирическую тишину:

– Тетя Оля, а хотите, я вас на байке прокачу? В такие дали, что не нужна будет никакая ваниль. Да не жмитесь вы, я пошутил. Кстати, что вы делаете завтра утречком? Не хотите погулять с Патрицией? Кажется, вы друг другу понравились…

Глава 16. Туда, сюда и бабы

Когда дверь за родственниками и Ярославом закрылась, Кира ждала, что Паша что-нибудь скажет. Хоть какая-нибудь реакция, даже крик. Только Кенар молча отправился в гостиную за грязной посудой. А потом на кухню, где включил воду и принялся убираться. Молча. Кенар словно проигнорировал произошедшее и от этого становилось не по себе еще больше. Не то, чтобы Леонова его винила. Она даже с подругами никогда не была до конца откровенной, а здесь мужчина. С ними так сложно, особенно если у них такой тяжелый характер.

– Паш? – осторожно позвала его Кира, мысленно решая насущный вопрос: дать перекипеть или объяснить ситуацию. Хорошо, что родители восприняли все нормально. Но вдруг…

– Будь добра, отнеси это на кухню.

Кира послушно принялась собирать тарелки и относить их поочередно, убирая нарезанные фрукты в специальные контейнеры, а сладости в верхние ящички. Она тихо копошилась, периодически прислушиваясь к тому, что происходит в гостиной. Канарейкин ушел и не возвращался. Затем послышался звон. Леонова вздрогнула и замерла, едва раздались ругательства:

– Твою мать, долбаная чашка!

Кира не мешала, она ждала. Начала мыть кружки, два раза протерла стол, доставал из холодильника продукты для будущего ужина. Все это время Канарейкин на кухне не появлялся. Нехорошо, Леонова это понимала. Стоило только Кенару переступить порог с остатками разбитой чаши, она мгновенно метнулась в сторону и освободила ему дорогу, наблюдая за тем, как ссыпает осколки в помойное ведро под раковиной. Дурацкая ситуация: надо поговорить, а оба молчат.

– Скажешь что-нибудь? – осторожно задала Кира вопрос, тщательно подбирая слова. На ее памяти они ни разу не ссорились глобально. Во всяком случае, до сего момента у них и повода толком не было.

– Что я должен сказать? – сцепил зубы Паша, промывая совок, – спасибо, Кира, за подставу восьмидесятого уровня?

Она нахмурилась и закусила губу, будто пытаясь понять, о чем он. И Кенар неожиданно закатил глаза, чувствуя, как разгорается внутри огонек ярости. Вечер прошел хорошо, даже очень. Родители у Леоновой оказались чудесными людьми – надо радоваться и посмеяться над глупыми моментами. Но Канарейкину совсем не хотелось этого, потому что он чувствовал себя дураком. Почему с бабами всегда так сложно? Нельзя сказать все прямо, они не могут просто не подставлять под удар и не создавать проблем из воздуха. Лучше бы Кира ушла спать, а не смотрела на него жалостливым взглядом.

– Все ведь прошло хорошо, – осторожно уточнила Леонова, теребя в руках красное кухонное полотенце. Прямо матадор тряпку перед носом быка. Цунами из десятка сплетенных эмоций вырывалось наружу и буквально заставляло терять связь с реальностью. Захотелось наорать на нее, трясти, дабы дошло, – он сам толком не знал, что конкретно.

– Ты шутишь?

Кира вздрогнула и встретилась с ним взглядом, от которого захотелось спрятаться куда-нибудь в шкаф и тихо сидеть мышкой, пока не улеглась буря. Леонова не видела такой масштабной проблемы. Вряд ли сам Кенар ее понимал, ведь расстроился он просто потому, что подруга ничего не сообщила о нем родным. Но ведь это не повод ссориться. Кто-то должен был взять ситуацию под контроль сейчас, иначе буря была неминуема.

– Паша, нам надо поговорить. Я не сказала им… – попыталась воззвать к его разуму.

– Почему?

Вопрос поставил в тупик. Несколько раз Кира открыла и закрыла рот, соображая, что ответить на довольно простой вопрос. Почему не сказала? Забыла, замоталась, не было времени, подходящего момента. Однажды они бы все равно встретились – в этом Леонова не сомневалась. Но всеми силами пыталась этого избежать. Уменьшила количество визитов родни к ним в квартиру, старалась встречаться тогда, когда Павла гарантированно не могло быть дома. Страх в подкорке, что семья подумает лишнего о ее проживании с мужчиной, отравлял существование и будил те чувства, которые она всеми силами пыталась в себе подавить.

– А если бы что-то пошло не так? – услышала Кира сквозь вату собственных мыслей и вздрогнула. – Вот так сюрприз был! Здравствуйте, Паша, друг Киры. Что? Она не сказала? Ерунда, фигня вопрос, давайте выпьем за знакомство!

Он закатил глаза, чувствуя подступающую головную боль и желание наорать на нее. Чаша терпения переполнилась, гнев лился наружу, а взрывной характер давал о себе знать. Ему стоило успокоиться, уйти куда-нибудь, проветрить голову. Возможно, чуть погодя Кенар бы смог осмыслить всю ситуацию и даже понять мотивы поступков своей подруги. Ну не сказала, бывает ведь. Не понимал Паша лишь одного: почему ему так обидно? Словно Канарейкин – плохой мальчик, которого от мамы прячет лучшая девочка класса, боясь осуждения.

– Паша, прости, – попыталась вразумить его Кира, облизнув пересохшие губы, – я правда не думала…

– А ты вообще когда-нибудь думаешь? – огрызнулся Кенар в ответ, и Леонова всхлипнула, отчаянно пряча взгляд.

– Паш…

– Серьезно мудаком себя чувствую, – процедил он, разворачиваясь, шагая в сторону коридора, – я за два года не заслужил никакого доверия, что ли? Элементарного упоминания?

Леонова вдохнула полной грудью и бросилась следом. Ей казалось: Паша сейчас уйдет, и их дружба исчезнет, будет разрушена глупой ссорой. Она металась из стороны в сторону, пока он собирался: зашнуровывал ботинки, искал взглядом сигареты на тумбе и ругался, пытаясь одновременно надеть пальто. Кира несколько раз порывалась сказать, что сожалеет, но все слова казались наивными и неправдоподобными. Будто она оправдывается.

– Да еб твою мать, – буркнул он, перепутав петли, пока застегивал пуговицы.

– Давай помогу, – бросилась к нему Леонова, однако Паша так резко отскочил от нее, что стало больно. Удар по лицу, наверное, показался бы сейчас менее болезненным.

– Просто уйди, – попросил Канарейкин, поднимая руку, и тяжело вздохнул, – мне надо переварить все, пока я не начал орать.

Он уже стоял на пороге, когда услышал, как Кира окликнула его. Повернул голову и увидел в ее руках свой шарф, а на лице – виноватое выражение и слезы на глазах, которые она пыталась спрятать.

– Шарф… там холодно, – пробормотала Леонова с отчаянной надеждой. Паша выругался тихо и выхватил несчастный шерстяной кусок ткани из ее рук, с грохотом закрывая за собой двери.

– Ладно, это пройдет, – выдохнула она и прижала ладонь ко лбу, стараясь унять волнение. Возможно, он просто вышел в магазин. Им же нужна новая чашка взамен испорченной? Обязательно ночью. Этими мыслями Кира утешала себя, стараясь не поддаваться мерзким чувствам – одиночества и полной ненужности.

Проблемы из ничего – приоритетная составляющая любых человеческих отношений.

Тасманов часто говорил: «Жизнь похожа на кукольный театр. А ты либо марионетка, либо кукловод». Конкретно сейчас Паша не был уверен, что кто-то не дергает его за ниточки. Он стоял в подъезде и курил, разглядывая выбеленные стены. На них в нескольких местах чьи-то гадкие ручонки вывели нехорошее слово фломастером. Кенар выдохнул дым и про себя открутил головы нерадивым хулиганам, что любили портить общественное имущество.

– Чего мнешься, сосед? – голос дяди Вити заставил Кенара вздрогнуть. Он едва не выронил сигарету, но вовремя сдержался и стряхнул пепел с ткани пальто, недовольно оглядываясь, – с бабой поссорился?

Есть такие люди, которые навязываются даже тогда, когда все пылает и апокалипсис кругом. Вот Виктор Степанович был таким человеком. Он переминался с ноги на ногу, теребя в руках измятую пачку «Парламент», периодически одергивал растянутую белую майку, и пытался начать разговор. Обычный московский подъезд, типичный мужик из породы «семейный»: живот проглядывал и лысина светила. Унылое зрелище, от которого Паше резко захотелось куда-нибудь прогуляться, дабы почувствовать манящий вкус свободу на губах очередной красавицы без имени.

– А вам жена курить разрешила? – поинтересовался Кенар, заметив огонек страха во взгляде Виктора Степановича. Он опасливо поднял голову и посмотрел куда-то наверх, словно ожидал в любой момент увидеть супругу со сковородкой на одной из ступеней позади себя.

– Да я же мужик, – фыркнул дядя Витя нервно, дрожащими пальцами доставая сигарету, – еще буду отчитываться перед женой за свои действия.

Павел хмыкнул и потушил окурок о банку из-под кофе, которую кто-то заботливо поставил на подоконнике. Канарейкин поправил ворот и насмешливо оглядел соседа.

Каждый «проштампованный» говорил, что он силен и независим. Однако, сколько раз наблюдал Кенар, как его коллеги стремглав бежали на любой свист жены, боясь слово сказать поперек. А ведь существовала обратная сторона: женщины тоже регулярно жаловались друг другу на мужей. Какая-то дурацкая игра в отношения, где конфликт – три очка в команду, если умудрился победить в споре.