Как найти работу

Выйдя на улицу, Кира сразу же почувствовала всю прелесть зимнего вечера и отсутствия теплой одежды, не считая пуховика. Тонкие, едва ощутимые, чулки никак не защищали ноги в мороз под минус двадцать. Поэтому недолго думая, Леонова поспешила к маленькой белой «Киа», освещавшей ярким светом фар лавочки у соседнего подъезда, и забралась в теплый салон.

Ни один приличный корпоратив не обходился без ресторана, музыки прошлых лет и огромного числа выпивки. Дорвавшиеся до алкоголя сотрудники офисов жаждали выпить за все дни трудовых страданий и отгулять за один вечер остатки былой гордости. «Комбинация», «Ласковый май» – весь цвет эстрады звучал из динамиков, пока люди доедали салаты, жевали горячее, произнося в перерывах тосты ненавистному руководителю, желая ему здоровья и долгих лет жизни. Во всяком случае, именно так Кира себе представляла будущий вечер, разглядывая неоновые вывески магазинов в окне такси.

Ресторан «Поллегро» считался одним из лучших в городе по меркам рядового сотрудника со средней заработной платой. Хорошая кухня, вежливый персонал. Картину портили только баснословно высокие цены, особенно в период праздников, но оно не удивительно – каждый считал своим долгом навариться перед предстоящими выходными и месячным затишьем после Нового года. Не затяни руководство с подготовкой, отмечать бы Кира с другими работниками корпоратив где-нибудь на задворках столицы.

Высотное здание, где располагался ресторан, представлял собой современную конструкцию из стекла с металлом. Виды на ночной город, танцевальная площадка в окружении столов с уютными мягкими диванчиками и стульями, украшенными изящной резьбой – все это ждало гостей на предстоящий вечер. Сама отделка и внутренний дизайн представляли собой стиль барокко: окна от пола до потолка, причудливая лепнина, симметрия в деталях. Гобелены, картины, фрески украшали собой каждый сантиметр помещения, а на стенах яркая живопись услаждала взгляд даже самого придирчивого клиента. Часть света с улицы поглощали тяжелые бархатные шторы, вместо него зал освещала огромная люстра. Подвески и статичные элементы были изготовлены из богемского горного хрусталя, а каркасы и оправы – из бронзы с золочением и серебра, которые задрапировали, закрыв центральную часть «чашами».

В окружении этого великолепия проходил праздник, никак не вписывающийся под подобный стиль. Чтобы попасть на него, требовалось отстоять огромную очередь в гардероб и сдать верхнюю одежду. Он занимал половину этажа, а в ресторанный зал можно было попасть через двустворчатые двери, расположенные по обеим сторонам от винтовой лестницы.

Маленький, незаметный закуток вел к туалетам, куда собиралась Кира, дабы поправить макияж и прическу. Но для начала требовалось отдать пуховик на хранение вместе с зимней обувью. В окружении песцовых, норковых и лисьих шуб, ее пуховик смотрелся очень скромно. Леонова заметила главного бухгалтера, которая стояла чуть дальше и трясла свой мех, словно искала что-то важное. Картина крайне забавная, ведь вместе с шубой тряслось пышное декольте Веры Владимировны и высокая прическа. Еще немного, и масса волос грозилась развалиться от усилий их хозяйки. Тихо посмеиваясь, Кира нырнула обратно в толпу, попытавшись слиться с окружающими. Рядом с главным бухгалтером стояла неизменная команда серпентария. Не хватало только секретаря Анастасии.

Захотелось спрятаться, вернуться домой и не показываться. Кира никогда бы не осмелилась надеть это красное платье без уговоров Неверовой. Да и неудобных вопросов о партнере тоже следовало ждать. Вряд ли Настя промолчала и не рассказала такую шокирующую новость другим работникам. Прав был Паша, она слишком много думала. В конце концов, до нее обычно никому нет дела, так с чего бы им находить ее интересной темой для разговора? Так себя и успокаивая, Кира еще раз огляделась в надежде, что Лана, появиться раньше. И почему именно сегодня у подруги возникли проблемы с прической? Теперь ей придется провести в обществе смартфона час или два, пока Неверова доберётся до ресторана.

Она расслабилась и потянулась к клатчу, дабы достать телефон, когда услышала голос Анастасии Сусликовой:

– Кира? Вау, это ты? Не признала. Роскошное платье, а где кавалер?

Леонова резко повернулась и уставилась на секретаршу генерального директора, плотно прижимавшуюся к руке Константина Жданова. Про себя она отметила, как отлично они гармонируют друг с другом в нарядах. На Насте было коротенькое кружевное платье без бретелей, которое при малейшем повороте не оставляло простора для воображения и отлично просвечивало красное нижнее белье. Высокие ботфорты на шпильке дополняли образ начинающей охотницы за богатыми мужчинами, однако прижать удалось только Костика в скромной рубашке и голубых джинсах. Ничего праздничного, разумеется, Жданов на себя надеть не додумался.

– Лежит дома с ангиной, – коротко ответила Кира, желая поскорее закончить этот разговор.

Но не тут-то было. Глаза Сусликовой загорелись в предвкушении чего-то особенного. Она отцепилась от Константина и подтолкнула его к Леоновой, широко улыбнувшись.

– Тогда, полагаю, Костя может сегодня побыть твоим партнером, чтобы ты не скучала.

Кира смерила Жданова мрачным взглядом, чувствуя, как вечер становится все хуже. Но когда Костя решительно встал рядом, обдавая ее убойным ароматом своего одеколона, Кира подумала: дома было лучше.

Глава 26. Сплетни и ревнивые бредни

Когда тебе нечего делать, вынужденно тратишь время на полную ерунду. Лежать уже не хочется, а на что-то серьезнее ты неспособен.

Павел, прикованный ангиной к кровати, смотрел сериал «50 оттенков любви» о приключениях Дульсинеи Коробкой из села Кукуево. Бессмысленность российского кинематографа была вся сосредоточена в сценарии этого «шедевра», расписанного на триста с лишним серий. За три часа просмотра несчастную героиню успела сбить машина, затем на нее напала собака, которую на нее натравила сестра мужа ее будущей тещи – а после Дульсинения побывала в тюрьме и коме. Изредка вакханалия на экране прерывалась на рекламу, откуда каждые пятнадцать минут Паше предлагали приобрести лекарство от кашля, взять кредит и помыться в душе, распевая дурным голосом о запахе орхидей.

Паша перевернулся набок и тяжело вздохнул. Скучно, одиноко. Хотелось знать, как там Кира. Он не сомневался в том, что она способна постоять за себя и отбиться от нежелательного кавалера, однако мысль о ее поклонниках почему-то было неприятно. В таком состоянии на него нападала ностальгия, и в голову лезли всякие идеи, которые в обычной жизни Кенар старался гнать подальше.

Сладкий вкус Киры ощущался на губах даже сейчас – именно это никак не давало покоя. Будто все произошло по-настоящему. И Канарейкин был уверен, что частично в этом виновато платье Леоновой.

Она ведь не сама его выбрала. Кира никогда не была столь рисковой в выборе наряда. Или он плохо ее знал?

Кенар зевнул и бросил взгляд на смартфон, оживший почти сразу, стоило коснуться пальцем экрана. Открыв чат, Канарейкин усмехнулся, читая подробный отчет подруги о праздничном вечере.

Кира Леонова: «Сейчас заиграла «Вероника-чика-чика». Боже, неужели это кому-то нравится?»

Кира Леонова: «Хочу домой. Если Костя снова позовет танцевать, я воспользуюсь твоим советом и ударю его. Он меня достал»

Кира Леонова: «И в тебя не поверили. Больно часто наша кассир спрашивала, как твое здоровье. Кстати, как оно?»

Паша усмехнулся и собрался ответить, но в последний момент резко передумал. Он бросил смартфон обратно на столик, поспешив в душ, стараясь не зацикливаться на причине внезапно принятого решения. Почему? Возможно, в нем взыграло благородство. Кира там одна, ей нужна помощь. Не стала бы она жаловаться по пустякам. Плюс, хотелось дать понять коллегам Леоновой: парень у нее вовсе не мифический.

Просто так, чтобы не вздумали обвинять его подругу во лжи. И вовсе не потому, что он не мог найти покой.

На сборы ушло чуть больше часа. Пришлось изрядно помучиться, наглаживая белую рубашку, которая успела помяться в шкафу. Паша порадовался своей жадной натуре, не позволившей избавиться от десятка дорогих костюмов. На заводе был строгий дресс-код, и Канарейкину они настолько надоели, что первый месяц после увольнения он горел желанием их просто сжечь. Сейчас же, поправляя воротник и завязывая галстук на шее, он вдруг почувствовал себя странно. Ведь неплохо смотрится? Если приглядеться, то идеально сидящий пиджак выгодно подчеркивал подтянутую фигуру и делал его солиднее. А уж вкупе с серебряными часами, подаренными еще коллегами на двадцать пять лет, вовсе мог сойти за бизнесмена. Или политика.

– Прямо хоть завтра на помост толкать речь, – подмигнул Кенар сам себе и непроизвольно рассмеялся, пряча в карман жаропонижающие таблетки и спрей для горла. Стоило ему надеть зимнее пальто, а затем выйти на площадку, как он нос к носу столкнулся с курящим соседом.

– О, Пашка, куда вырядился и где женка твоя? – Виктор Степанович сделал затяжку, пока Канарейкин поворачивал ключ в замке, проверяя сообщение от таксиста в приложении.

– Дядя Витя, на площадке не курите. У Киры аллергия, – строго проговорил, недовольно покосившись на тлеющую сигарету. Сосед смутился, убирая руку с окурком за спину и опасливо оглянулся на дверь своей квартиры, будто боясь, что жена сейчас выйдет и отругает за дурную привычку.

– Ты только Любке моей не говори. Всю плешь на тему рака легких проела, – тяжело вздохнул Виктор Степанович, но Паше только отмахнулся, бросившись в сторону лестницы. Экран смартфона вспыхнул, и сообщение в приложении гласило: «Вас ожидает черный "Датсун" К863ЕУ».

– А где Кира? – услышал, будучи этажом ниже, и закатил глаза.

– На корпоративе. Я за ней, – крикнул в ответ Паша, торопясь скорее оказаться в машине. Ведь простой – это деньги. И бежал он, чтобы успеть, а не потому, что волновался.

– Эх, молодые годы. Помню, как я за Любахой… – покачал головой Виктор Степанович и вздрогнул, слыша крик жены из квартиры:

– Витька! Опять куришь?! Живо домой! У тебя сердце и легкие!

– Да я с Павликом разговаривал. Он за зазнобой своей поехал.

– Знаю я твоего Павлика. Небось всю пачку высосал уже!

Кира устало вздохнула и вошла в туалет, плотно закрыв за собой дверь, сразу же поморщившись от стойкого аромата духов в помещении. Удивительно, как сильно отличалась уборная от остального интерьера ресторана: ни золоченых кранов, ни вычурной лепнины. Слава богу, здесь было чисто. Отделка стен и полов из угольно-черного кафеля прекрасно сочеталась белыми чашами раковин и маленькими изящными мыльницами. Настоящий современный минимализм радовал глаз после пестрой обстановки ресторанного зала.

Леонова осторожно оглядела пустые кабинки, быстро проскользнув в одну из них, закрываясь на щеколду. Хотелось чуточку передохнуть. Ноги гудели от высоких каблуков, голова болела из-за громкой музыки. К тому же один-единственный бокал красного вина давал о себе знать: щеки раскраснелись, став сигналом к тому, что пить больше нельзя. Жар распространялся по телу, поэтому она принялась рыться в сумочке, ища таблетки от головной боли. Громкая музыка доносилась даже через плотные стены, заставляя ее морщиться. Весь вечер Константин не отходил от нее ни на шаг. После пяти стопок водки он настолько осмелел, что даже потащил Киру в середину танцплощадки, чтобы поучаствовать в дурацком конкурсе «Репка». К счастью, вовремя подоспела на помощь Неверова, спасшая подругу от неловкой ситуации. Только едва Леонова вернулась за столик, коллеги наперебой принялись нахваливать Жданова, откровенно рекламируя его, как мужчину своей мечты любой женщины.

Выбросив использованный блистер, Кира собралась выйти из кабинки, когда в туалет ворвались дамы вместе с запахом табака. И сразу же захотелось чихнуть. Когда послышались голоса, Леонова едва не застонала. Лучше бы пришла Хомячкова и прочитала ей лекцию о феминизме, чем прислушиваться к сплетням. Екатерина Солоницкая уже вовсю обсуждала личную жизнь каждого сотрудника вместе с Василисой Пуговкиной и Анастасией Сусликовой. Она уже потянулась к ручке, дабы оповестить о своем присутствии, но в последний момент остановилась, слыша знакомое имя.

– Думаете, Кира врет, что у нее кто-то есть?

– Пф-ф, естественно! Цену набивает. Хотя сама не первой свежести. Видела ее платье? А красная помада? Явно приоделась, чтобы мужика подцепить.

– Ой, Катька, злая ты. Мне вот ее жаль. Уже за тридцатку, а ни котенка, ни ребенка. Часики, как говорится, тикают. Я вначале думала, правда, приведет парня, но нет. Болеет, – вздохнула Василиса.

– Болеет он, как же. Было бы там кому болеть! – рассмеялась Настя громко.

Женский смех заставил Леонову скрипнуть зубами. Видимо, после курилки эти дамочки решили продолжить перемывание костей в туалете.

– Не знаю, девки. Вроде нестрашная, но какая-то она невзрачная, эта Леонова. И даже новый цвет. Ничего, но в таком возрасте пора думать о других вещах.

Кира едва не зашипела от злости, ощущая себя так, словно наступила в грязь. Эти же курицы пели дифирамбы ее платью и цвету волос весь вечер!

– Вот потому изгаляется как может. Костика динамит, чего покрупнее ищет, но кто клюнет? Была бы я не замужем, сама с ним закрутила. Хороший парень, – фыркнула тем временем Василиса, а Кира тихо фыркнула.

Знала она, какое там «замужем». Когда Пуговкина с синяком под глазом всему коллективу в столовой плакалась. Примерно та же ситуация с Екатериной, постоянно плачущей о нехватке денег из-за мужа алкоголика и больного ребенка. Так себе счастье, уж лучше одной. Единственная, кто там еще мог рассказывать о счастливой семейной жизни – Настя Сусликова. Вот только ее у нее тоже не было.

– Бедный Костя, – притворно вздохнула Катерина.

Новый взрыв смеха зазвенел в голове раздражающими колокольчиками, ударяя по вискам. Боль, едва начавшая утихать, вернулась с прежней силой. Кира устало прислонилась к стенке кабинки и вздохнула, массируя виски, пока хлопали двери и раздражающие голоса удалялись. На душе было гадко, словно кто-то плюнул туда и вылил ведро помоев, хотя обычно Леонова не принимала подобные сплетни близко к сердцу. Очередной шум заставил ее вздрогнуть, но услышав голос Ланы, она быстро успокоилась.

– Леонова, ты здесь?

Кира стерла маленькую слезинку с щеки, обмахиваясь рукой, дабы не испортить макияж. Не хватало еще, чтобы Неверова увидела ее расстроенной. С подруги сталось устроить скандал и броситься на защиту, а проблемы на празднике никому не были нужны. Тем более, в чем-то эти клуши оказались правы. Она глубоко вздохнула и крикнула:

– Сейчас выйду!

Закончив свои дела, Леонова вышла из кабинки и подошла к раковине, внимательно разглядывая отражение. Водостойкая тушь не потекла и макияж не испорчен от одного неудачного визита в туалет.

– Фух, ну и ерунда этот конкурс. Владимировна совсем одурела от выпитого. Пристает к какому-то парню из пожарников, которые ближе к сцене сидят. Прижалась к нему на танцполе и извивается, как змея под дудку, – Кира рассмеялась, покосившись на Неверову, пока та поправляла помаду и приглаживала шелковистую ткань своего синего платья с расклёшенной юбкой до колен.

– Она вроде в конкурсе участвовала. Выиграли хоть? – спросила Леонова, прогоняя прочь неприятные мысли, подходя к сушилке.

– Конечно, – пожала плечами Лана, пристроившись рядом, ехидно усмехнувшись, – Солоницкая из кадров пошла жаловаться в курилку. Мол, почему приз нам сразу не выдали. А там какая-то дешевая бутылка шампанского. Даже брать стремно, – она дернула плечом и внимательно посмотрела на Леонову, наклонив голову.

– Все хорошо?

Кира кивнула, пряча эмоции за маской напускного веселья.

– Нормально, только Жданов достал.

На это Лана звонко рассмеялась, отчего на душе немного потеплело.

– Да уж, он сегодня прям в жеребца играет. Не хочешь отвести его в свое стойло, роковая женщина? – она шутливо пихнула Киру в плечо, отчего Леонова окончательно повеселела.

– Зачем мне чахлый мерин, когда дома настоящий породистый конь валяется?

Они одновременно захохотали и пошли на выход.

Глава 27. Пойдем отсюда в ритме танго

Паша сунул подмышку огромный букет красных кустовых роз, упакованных в искусственную сетку, и расплатился с таксистом, поблагодарив за поездку. Оглянувшись на высотное застекленное здание, где располагался ресторан «Поллегро», он расстегнул зимнее пальто, взбежал по скользким ступенькам на крыльцо и кивнул усталому охраннику. В просторном холле было тепло и светло, а из-за закрытых дверей, где располагался ресторанный зал, доносилась бодрая музыка, изредка прерываемая радостными криками. Никто не стал проверять Кенара, потому он преспокойно отправился сдавать верхнюю одежду, разбудив гардеробщицу, задремавшую на стуле подле одной из вешалок.

– Добрый вечер, – дама средних лет зарделась и улыбнулась, поправляя скромный пучок. Она поздоровалась в ответ, принимая у него верхнюю одежду, и засеменила к вешалкам, заботливо устраивая пальто в рядах многочисленных шуб. Отдавая Павлу номерок, женщина скромно потупила взгляд, пожелав ему приятного вечера.

– Припозднились? – вежливо поинтересовался услужливый администратор, покосившись на букет, когда Паша спросил, в какой части зала сидят сотрудники фирмы Киры.

– За невестой приехал, – отозвался он беспечно, дождавшись уважительного кивка в ответ.

Работник ресторана указал направление рукой, дабы Паша не потерялся в слабоосвещенном зале и не дай бог не заплутал. Состояние его здоровья сейчас оценивалось, как «средней паршивости», но Кенар упорно искал взглядом Киру, радостно выдохнув, замечая знакомый силуэт у дальнего стола. Она стояла спиной рядом со своей подругой Ланой, и Канарейкин отчетливо видел изящную ножку, проглядывающую в вырезе юбки. Пока Павел продвигался вперед, к девушкам, пошатываясь, подошел высокий тощий парень в джинсах с явным намерением кого-нибудь из них пригласить на танец.

– Да брось, Кира, пошли танцевать, – заплетающимся языком заныл Костя в десятый раз, вызывая волну раздражения у своей собеседницы. Леонова попыталась проигнорировать навязчивое внимание со стороны нежелательного поклонника, однако Жданов схватил ее за запястье и не дал сесть на место.

– Ты обалдел?! – зарычала Неверова, уже поспешив спасать подругу, но Кира придержала ее за плечо, не давая наброситься на эту пьянь.

– Ну правда, Кирочка, что ты ломаешься. Твоего «партнера» здесь все равно нет, – послышался ехидный голос Галины Сторожиловой, сидящей напротив них.

Толстощекая экономистка даже подпрыгнула на месте от нетерпения, едва не перевернув на себя тарелку с остатками горячего. Остальная змеиная братия с любопытством ждала, однако Леонова не собиралась давать им лишнего повода для сплетен. Она осторожно отступила и наклонилась к Косте так, чтобы их разговор слышал только он.

– Немедленно убери руку, – прошипела тихо, вцепившись ногтями ему в запястье.

Мутный взор опустился на ее пальцы, но сам Константин продолжал стоять, немного качаясь из стороны в сторону.

– Кость, ты бы девушку отпустил. Не хочет она танцевать, – нетрезвый Дмитрий приподнялся, хмуря брови и недобро глядя на коллегу.

Программист Виталий, сидящий подле него, выпил еще сто грамм водки и весело хихикнул.

– Димон, брось, пусть голубки разберутся сами.

– Костян, не хочет Кира танцевать. Лучше завязывай пить, еле стоишь на ногах, – начальник лаборатории, Григорий Данилович, подошел и осторожно похлопал Жданова по спине, пытаясь привлечь его внимание.

К сожалению, он не понимал, что творит. Или понимал, но не до конца. Горло сжалось от страха, тело будто налилось свинцом – странная реакция, совсем несвойственная Кире. Пальцы Жданова сильнее сдавили ее запястье, отчего она вскрикнула от боли, а вторая рука легла на талию. Под дружные ахи, охи и вздохи, Константин попытался обнять Леонову, намереваясь смачно поцеловать в губы на глазах у всего дружного коллектива. Краем глаза она увидела, как Лана дернулась в очередной попытке спасти ее, но не успела. Неведомая сила оторвала Костю от Киры, толкнув в толпу танцующих парочек.

– Львеночек! Вот ты где, а я тебя обыскался! – радостно оповестил о своем появлении Паша, шагнув к ошарашенной подруге с раскрытыми объятиями. Он так крепко обнял ее, обдавая ароматом любимого одеколона, что на секунду Леонова выпала из реальности. Сердце застучало в даже быстрее, чем, когда ей угрожала реальная опасность.

Дамы за столом издали дружный вздох, а Неверова рядом громко икнула и сразу же извинилась.

– Ты что здесь делаешь? Это букет? – выдохнула Кира, разглядывая костюм Павла, идеально сидящий на нем, розы и умопомрачительную улыбку на лице. К первому она как-то привыкла все-таки, Павел часто расхаживал перед ней в пиджаках и галстуке. Даже улыбка не вызывала столько подозрений, как огромный букет у него в руке. Их Леонова сроду не видела. Канарейкин и цветы – две параллельные прямые, которые никогда не пересекались.

Кенар же только наклонился к ее уху, обжигая горячим дыханием кожу:

– Сюрприз. Я взял лекарства. И закрой рот, иначе спалишь всю контору. Быстро возьми в руки веник и начинай вешаться на мою шею, как приличная верная женщина.

Паша выпрямился и кивнул Неверовой в знак приветствия, вручая Кире цветы, пока она стояла, точно истукан.

– Лана? – неуверенно спросил он, на что подруга Леоновой громко хмыкнула.

– И тебе привет, парень Киры, – поприветствовала ехидно, бросая торжествующий взгляд на остальных коллег.

Мужчины притихли и скукожились при виде Павла. Сан Саныч, инженер-проектировщик, невольно дернул ворот своего свитера, словно пытаясь его поправить. Виталик резко сдулся, отставляя недопитую стопку, а Дмитрий осторожно присел рядом с Леонидом Георгиевичем, главным инженером, который переводил удивленный взгляд с Леоновой на Пашу. Константин внезапно прекратил хорохориться и пытаться предъявить права на Киру. Он скромно отступил, делая вид, будто не понимает, что произошло.

– Любимая! – громко произнес Кенар, отчего Кира вздрогнула, едва не подпрыгнув на месте, крепче прижимая букет. – Представишь меня коллективу? А то мы с тобой уже два года живем счастливой семьей под одной крышей, а ты все меня стесняешься, – на этих словах Канарейкин страстно прижал Леонову к себе и улыбнулся еще шире.

– Да, Кир, а кто это? – озадаченно похлопала ресницами Настя.

– Кира? – послышался голос Кости, такой жалостливо-надрывный.

Паша резко повернулся, продолжая придерживать Леонову за талию, и вскинул брови, заинтересованно наклонив голову. Оглядывая пьяного геодезиста, он презрительно поморщился и заставил Жданова снова съежиться.

– А ты вообще кто? Официант? – спросил Кенар. Взяв со стола одну из бутылок коньяка, Канарейкин пригляделся к остаткам жидкости на дне, взболтал, а затем хмуро покосился на испуганного Костю.

– Принеси выпивки на стол. Чего встал, – один жесткий приказ заставил Жданова вздрогнуть и сразу же броситься в сторону бара. Сам Павел сменил суровое выражение лица на благодушное, поворачивая голову к мрачной Кире.

– Ты должен лежать в кровати и болеть, – она подозрительно прищурилась и осмотрела его, будто сканируя на наличие температуры.

— Кое-кто обещал меня со всеми познакомить, – обиженно ответил Паша и повернулся к остальным, указывая на возмущенную Леонову. – Видите какая она? Стесняется меня, богиня.

– Кира, ну ты и скромница, – захихикала пьяно Вера Владимировна, кокетливо поправляя вырез платья.

Сам Кенар чуть заметно скривился и отпустил подругу, дабы сразу сесть за стол под дружное одобрение.

– Павел Канарейкин, приятно познакомиться. Почти муж этой богини, – промурлыкал он, на что Екатерина, одарив невозмутимую Киру разъяренным взглядом, поинтересовалась:

– А почему «почти»?

Паша вновь вздохнул, игнорируя тычки вбок от возмущенной Леоновой, и усадил подругу на стул, вставая позади нее. Букет пришлось отдать официанту, дабы он не завял. Было даже немного жаль расставаться с такой красотой, хоть умом Кира понимала, что это просто знак внимания ради помощи ей. Только все равно приятно, тем более кустовые розы источали такой утонченный аромат – грех не помечтать о чем-то большем.

– Она мне отказывает. Зову замуж, но все не идет, – Канарейкин сжал плечи Киры, удерживая на месте. Рядом с ней села Лана, явно желая насладиться происходящим фарсом сполна.

– О, так ты почти замужем, – хихикнул Виталик радостно, потянувшись к бутылке водки, вопросительно посмотрев на Павла. Тот мотнул головой.

– Ангина, – сокрушенно отозвался он на возмущенные взоры мужчин.

– Так ты выпей и все пройдет, – заверил Сан Саныч и уже взял чистую рюмку, но остановился, стоило Леоновой окинуть его недовольным взглядом. Инженер-проектировщик озадаченно оглянулся на Павла, получая в ответ отрицательное покачивание головы. Пожав плечами, он больше не пытался предлагать алкоголь.

– Нельзя, ты болеешь, – Кира повернула голову и подозвала очередного официанта, попросив принести теплый чай.

Паша хмыкнул, озорно улыбнувшись, и пододвинул к себе один из стульев. Стоило ему сесть, а официанту подтвердить заказ Леоновой, ладонь Канарейкина сразу же коснулась ее оголенного колена. Он переместил руку выше, заставляя Леонову содрогнуться и судорожно вцепиться в край стола, обжигая его разъярённым взглядом. Сквозь тонкую ткань чулка Кира прекрасно все чувствовала, поэтому сцепив зубы, пыталась вдохнуть кислорода, которого вдруг стало катастрофически мало.

– Паша! – зашипела она, задыхаясь от гнева и восторга.

Виталик подавился водкой, а Катерина огурцом. Сидящая рядом Настя принялась обмахиваться салфеткой, стоило Павлу наклониться чересчур близко. Одна только Лана тактично отвернулась, делая вид, будто ее очень интересует печеный картофель на тарелке. Кира покраснела от стыда, едва ладонь передвинулась еще на несколько сантиметров, оказавшись в опасной близости от края чулка.

– Не настолько я болен, – проговорил Паша хрипло, поглаживая подушечкой большого пальца кружево борта, с шумом втягивая носом аромат ее волос. На долю секунды он так заигрался, что подцепил подвязку и услышал тихий вздох Леоновой. Поймав ее взгляд на своих губах, усмехнулся, целуя кончик носа, но руку переместил обратно на колено.

– Ой, как мило. Вы прекрасная пара, – пьяно хихикнула Василиса, под одобрительные выкрики. Кира судорожно выдохнула и схватила бокал вина, залпом выпив остатки, дабы немного успокоить расшатанные нервы.

Мысли и чувства пребывали в полнейшем раздрае, а близость Паши нисколько не способствовала улучшению возникшей ситуации. Кенар перехватил ее пальцы, коснувшись их в легком поцелуе, заставляя судорожно сглотнуть образовавшийся ком в горле. Ведущий со сцены объявил об очередном конкурсе танца, заиграла музыка, и полупьяные парочки принялись выходить из-за столов на танцпол, вяло двигаясь в такт.

Кира вздрогнула, когда Канарейкин решительно поднялся и потянул за собой, делая вид, будто ничем двусмысленным не занимался.

– Пошли, Львенок, поиграем, – весело проговорил он, шагая прямо в гущу пляшущих людей.

Они не старались точно следовать ритму. Одна ладонь Киры оказалась на плече Павла, а другую он сжал в своей руке и притянул подругу ближе, сокращая между ними расстояние. В эту секунду их пара словно осталась на танцполе в гордом одиночестве. Ничего, кроме вспышек яркого света, отдаленных аккордов, доносящихся сквозь вату, окружившую пространство вокруг них. Леонову больше не волновали коллеги, Костя, даже будущие вопросы, которыми ее завалят в понедельник. Другие люди сейчас не имели никакого значения.

– Злишься?

Она покачала головой и посмотрела ему в глаза, заметив в них настоящую нежность. И это чувство грело в десятки раз сильнее, чем любая страсть.

– Ни капли, – улыбнулась в ответ.

Все неприятное, что случилось в этот вечер, стало неважным. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Они продолжали двигаться в своем ритме, не оглядываясь ни на кого вокруг и наслаждаясь компанией друг друга.

– Давай встряхнем твой улей, – предложил вдруг Паша, наклонившись к ее уху.

– Как? – вместо ответа он прижался к ее губам в поцелуе, окончательно разрывая связь с реальностью.

Поначалу Кира не знала, как реагировать: оттолкнуть или продолжить изображать статую? Но постепенно эмоции взяли верх над разумом. Ладони скользнули по гладкой ткани рубашки, перебираясь на шею Павла. Ловко пальцы коснулись каштановых прядей на затылке, будто желая притянуть его голову ближе. Она ответила на поцелуй, раскрыла губы, впуская ловкий язык, заставляющий каждым своим движением дрожать от восторга. Из груди вырвался низкий стон, а руки Паши плавно переместились на талию Леоновой, сминая мягкую ткань платья. Настолько хорошо просто не бывает, или до сего момента Кира ничего не знала о настоящем счастье.

– А вот и самая горячая пара вечера! Давайте поздравим наших победителей, превративших медленный танец в чувственную страсть! Они получают бесплатную бутылку шампанского. Им явно есть что отметить.

Голос ведущего прорвался сквозь заслон, ограждающий их от нежеланного вмешательства со стороны. Кира невольно потянулась следом за Павлом на автомате, когда он оторвался от нее, но затем очнулась и удивленно моргнула.

– Улыбайся, Львенок, мы выиграли, – хрипло выдохнул Паша.

Его руки по-прежнему оставались на талии Киры, мешая думать рационально. А уж от его запаха и всей ситуации в целом голова шла кругом, никак не получалось сосредоточиться на словах. Облизнув пересохшие и припухшие губы, она заметила потемневший взгляд Кенара, со свистом выпустив воздух из легких. Старательно отгоняя подальше ненужные мысли, Леонова заставила себя очнуться от сладкой неги и спросила дежурным тоном:

– Зачем нам бутылка шампанского? – Паша посмотрел в сторону ведущего, невольно хмыкая.

– Как тебе идея подкинуть твоим коллегам бутылку в знак щедрой благодарности за приятное знакомство. Сами быстренько утечем домой в ритме аргентинского танго. Купим по дороге лаймовое мороженое и гавайскую пиццу.

Кира улыбнулась в ответ, стараясь не обращать внимания на реакцию своего тела. Слишком много всего для одного-единственного вечера.

– Тебе нельзя мороженое, – хмыкнула она, и Паша недовольно фыркнул, а затем резко прижал ее к себе и страстно прошептал:

– Так мне можно пиццу, Львенок. Ночной зажор, женщина. Полутьма, кровать и пицца с ананасами.

– И парацетамол на закуску, – добавила Кира, бросая взгляд в сторону коллег.

– Стакан раствора фурацилина. Р-р-романтика! – патетично заявил Кенар, беря ее за руку, и двинулся в сторону ведущего, размахивающего трофейной бутылкой.

Кира рассмеялась, шагая за ним и стараясь ни о чем не думать в этот странный вечер. Пусть все будет так, как должно. Лучше она предастся унынию завтра или послезавтра. Или вообще никогда. Ведь Леонова знала: потерять Павла гораздо проще, чем удержать.

– Кстати, ты умеешь танцевать аргентинское танго?

– Где бы мне этому научиться? Я променяла танцы на музыкальную школу.

– Вот и я не умею. Предлагаю в старости записаться в кружок.

– Почему в старости-то?

– Что нам еще делать на пороге смерти в Норвегии? Там будем только ты, я и полярная ночь…

– Кенар, до Норвегии еще дожить нужно. И что у тебя за дурацкие фантазии?

– Видела ноги у танцовщиц? У-у-у, закачаешься.

– Господи, какой же ты кобель.

– Не бесись, все равно твои в сотни раз лучше. Дашь снова пощупать? Ай! Не бей меня сумочкой!

– Идиот!

Глава 28. Бизнес-коучинг, брендинг и прочие ругательства

Будь у вас цветик-семицветик, как бы вы распорядились своими желаниями? Попросили машину или миллион долларов на счет? А может здоровья близким людям или возможность жить вечно?

Паша хотел никогда не болеть ангиной, а все остальное потратил бы исправление упущенных возможностей, которые порой тяготили его. Зачем нужна машина, когда ты стоишь на рубеже своего тридцатилетия, понимая, что ничего в этой жизни не добился. По крайней мере, ему так показалось. В последние несколько дней, пока он отлеживался после злополучного вечера, Кенар много думал и долго решался на подвиги. Прокручивая в голове произошедшие события, Паша пытался понять, когда в его жизни все пошло наперекосяк. И не только в его. Все эти дни они с Кирой играли в «Кто глубже зароется в песок». Себя Канарейкин оправдывал болезнью, а вот поведению Леоновой объяснений не находил. Она делала вид, словно поцелуй не имел никакого существенного значения, и все чувства, выбившие у Кенара почву из-под ног, – незначительная деталь, не стоящая внимания. И Паша бы согласился с этим, только было одно «но». Даже два.

Во-первых, Кенар с уверенностью мог заявить, что поцелуй во время лихорадки ему не почудился. Вкус, запах, ощущения – все это он прекрасно помнил. В тот вечер на корпоративе Киры мощный удар по мозгам словно прочистил сознание, окончательно убеждая Павла в действительности его фантазий. Каждой клеткой своего тела впитал в себя мимолетное наслаждение от прикосновения к губам соседки. А во-вторых, она ответила и ей точно понравилось. Все действия Леоновой начиная с момента танца и заканчивая реакцией на прикосновения четко показали, что физически Паша ее привлекал. Однако Кира упорно продолжала отрицать это.

Причину Кенар тоже знал. Их отношения – шаг вперед и три назад. Здесь была его вина, слишком долго он потакал попыткам спрятаться за ширмой их дружбы. И пока они продолжали заниматься самообманом, ничего хорошего выйти не могло.

– Уж полчаса ты смотришь в одну точку, но упорно молчишь. Ангина не отпустила или тебя так увлекли мысли о ресторане с блэкджеком и шлюхами, что никак не выберешься из сетей подсознания? Имей в виду, твой бизнес-ангел2 нервничает. У нас еще куча дел, а ты в облаках витаешь.

Паша вздрогнул, услышав ехидный голос Сергея, и огляделся. Вокруг не было ничего, кроме голых стен, местами рабочие еще даже не закончили штукатурить, готовя будущее помещение под банкетный зал. Впереди темнели провалы будущих переходов в место для курящих и выхода в кухню для персонала. Кенар оглянулся, поднимая взгляд к потолку, щурясь от яркого солнца, проникающего внутрь. Окна еще не поставили, лишь подготовили рамы, расставленные вдоль всей комнаты и упакованные в картон для защиты от пыли с грязью.

– Думаю о нашем брендинге3 и в целом по бизнесу, – отозвался Паша, поежившись от прохлады внутри, и сунул руки в карманы брюк. – Нам нужна своя марка, узнаваемое место. Что-то, чем мы будем выгодно отличаться от десятка других конкурентов на рынке общепита. Непросто ресторан-музей с историей, а нечто большее.

Здание под будущий бизнес представляло собой пустую коробку из бетона, кирпича и деревянных перекрытий. От бывшего Баболовского дворца4 остался только внешний фасад. Он находился практически в центре города, зажатый с обеих сторон небоскребами, потерявший свой внешний лоск. Изначально дворец представлял собой асимметричное одноэтажное здание с готическими зубчатыми окнами и башней с шатровой крышей. В нем было восемь комнат, и в одной из них – круглом зале – прошлые хозяева устроили купальню. Этакий символ дореволюционной России посреди современных небоскребов, но заброшенный местными властями.

Радов выкупил строение за копейки, лишь земля под ним стоила бешеных денег. Бывший дворец-музей требовал непросто капитального ремонта. Нужна была полная реставрация с нуля после многочисленных пожаров и обвала крыши, превратившейся в труху по безалаберности тех, кто должен поддерживать это место в достойном виде. Так чиновничий аппарат, не без финансовой помощи, сбыл его молодому бизнесмену Сергею Радову под новый проект с учетом, что он максимально восстановит внешний вид некогда прекрасного произведения архитектуры и сохранит культурное наследие.

– И что надумал? – поинтересовался Сергей, опираясь спиной на стенку и прикуривая сигарету. Внимательный взгляд голубых глаз проследил за Павлом, который напряженно всматривался в разметки на потолке.

– Кое-что в расчетах не сходится на будущих работников, а также установку и обслуживание систем пожаротушения. Не хочу, чтобы нас потом пожарные дрочили за каждый неверно установленный датчик, – Паша выдохнул пар, застегивая пальто.

– Сразу надо было, только вылечился, – пробурчал Радов, стряхивая на пол пепел.

– Нормально все, – рассеянно отмахнулся Кенар, пройдясь по пустому залу, и вновь повернулся к Сергею. – Какая фирма будет заниматься установкой?

– «Легат», – ответил он, пожимая плечами, – я изучил отзывы, поспрашивал знакомых. Неплохие ребята. Цены не скотские, да и качество качает. Я тебе скину все, пересчитаешь.

Сергей приподнял воротник, туша бычок о стену, а затем заметил пустую банку из-под кофе, используемую рабочими под пепельницу.

– Ты все разрешения получил? От чиновников и защитников памятников культуры?

– Издеваешься, что ли? Конечно, я оформил охранное обязательство! Чего ты паникуешь? – фыркнул Сергей, разглядывая территорию дворца, огороженную забором от шумных улиц и любопытных глаз.

– Я предупреждаю все риски, – насупился Кенар, перелистывая страницу бизнес-плана, лежащего на одном из подоконников, просматривая пометки, оставленные собственной рукой. – У нас же нет бизнес-коуча, который будет бегать с советами и спасать наши задницы в случае финансового провала из-за того, что нас засудит какое-нибудь «ЮНЕСКО».

Сергей подошел ближе и скрестил руки на груди, прислонившись плечом к стенке возле Канарейкина.

– То-то я смотрю, ты и в личке такой же осторожный, как в бизнесе, – усмехнулся друг, внимательно следя за реакцией Павла.

Долго ждать она себя не заставила: Кенар захлопнул красную папку, повернулся к Радову и мрачно взглянул на него исподлобья. Некоторое время они смотрели друг на друга, а после Паша отвернулся и громко фыркнул.

– Весело очень? – сухо спросил он, вновь открывая папку, стараясь никак не реагировать на подколы друга. Хотя Сергей и не собирался продолжать шутить. После болезни Павла запас издевок на тему его личной жизни исчерпался сам по себе.

– Прости, но я не понимаю, чего тянешь. Или ты не въезжаешь, что все это значит? – Радов наклонил голову и стал ждать.

Сколько бы он ни задавал этот вопрос, Паша так ни разу и не ответил, что в действительности чувствовал к Кире. Следя за его реакцией, Сергей почувствовал неуемное любопытство. В тишине послышался скрип ручки по бумаге, после чего Кенар закончил и сунул ее подмышку, натянув на озябшие руки кожаные перчатки.

– Во все я въезжаю, Серый, – отозвался Канарейкин, поднимая взгляд.

– И?

– Нихрена. Кира зарылась в песок. Если я попытаюсь ее откопать, меня пошлют в далекое, эротическое путешествие пинком под зад. Она не хочет ничего менять, а я не мальчик на побегушках и любовные игры мне не интересны, – на это Радов недоуменно хлопнул ресницами, поравнявшись с Павлом, когда они вместе вышли из дворца на крыльцо. Сергей по привычке нажал кнопку на пульте управления сигнализацией своего автомобиля, предварительно выудив из кармана ключи.

– Почему?

– По кочану и капусте, Серый, – весело улыбнулся Паша, подходя к машине, берясь за ручку. – Потому что Леонова не готова ни к каким отношениям. Даже со мной, – с этими словами он сел в салон, хлопая дверцей.

– Тьфу, да уж. Не дождусь я крестников до глубокой старости, – проворчал Сергей, пристегивая ремень безопасности, пока «Инфинити» прогревалась.

– Кто сказал, что я разрешу тебе крестить моих детей? И кто сказал, что у меня будут дети?

– Как это? А братия маленьких, мизантропичных Павликов, ненавидящих человечество и мечтающих сослать половину планеты на Колыму? – Сергей сжал руль и с улыбкой посмотрел на друга.

– Какая Колыма, чайник, это неактуально после пятьдесят четвертого года! Нынче выгоднее ссылать на Марс для освоения красной планеты.

– Тебе дай волю, ты бы в Черную дыру кого-нибудь сослал.

– Будешь умничать, посажу первым на космолет до соседней галактики.

– Вах, тиран!

Глава 29. Как понять свои чувства

Дома Пашу ждали непривычная тишина, ужин в холодильнике и пересчет данных в бизнес-плане, который он обещал закончить к Новому году. Кира должна была отправиться с приехавшей подругой на мюзикл «Кошки», поэтому задерживалась допоздна. Сегодня четверг, а в понедельник – тридцать первое декабря. Всего три дня до праздника, а они даже елку не поставили. Впрочем, ничего не удивительного. Леонова постоянно забывала о таких вещах, Кенар же попросту не любил главный праздник года, потому что обычно в такие дни случалась какая-нибудь несусветная пакость.

Вот и сейчас включив ноутбук, Канарейкин дождался, когда загрузится система, и наклонился взять папку с кофейного столика. В этот момент чудо техники издало страдальческий писк, где-то «хрякнуло» внутри и экран погас. Целую минуту Кенар ошарашенно смотрел в черноту, затем попытался реанимировать компьютер, где хранились файлы, в том числе расчеты в форме таблиц и графиков для удобства. И как истинный русский, полагающийся на святое «авось», на флешку скинуть документы он не додумался. Точнее, Кенар просто поленился это сделать, ведь никаких предсмертных сигналов его «Асус» не подавал!

– Нет, нет, нет! – взвыл Павел, шлепнув рукой по крышке злосчастного инструмента высоких технологий. Паника нарастала, а ноутбук отказывался включаться, даже когда Паша сменил розетку. Аккумулятор точно полон, неужели полетел кабель питания? А если что похуже? Вдруг вообще материнка накрылась? Как может сгореть материнская плата, когда он купил его совсем недавно и до этого ноутбук работал прекрасно.

– Гребаные праздники, долбанный Новый год. Вот вам и предновогодняя суета, – заворчал Паша, открывая на смартфоне браузер, дабы отыскать ближайший сервисный центр и спасти файлы. А если кабель, то его же можно просто купить, верно? Но это два самых очевидных варианта, помимо поврежденного гнезда зарядки или, к примеру, сдохшего аккумулятора.

Чем больше Канарейкин думал, тем сильнее накручивал себя. Открыв первую же ссылку, он принялся изучать статью о самых очевидных поломках, проверяя за каждую из них, носясь по квартире с кабелем от компьютера Киры и разбирая свой ноутбук, чтобы потом собрать обратно. Но все было бесполезно и пришлось признать горькую правду – компьютер умер и ему требовалась срочная диагностика у профессионалов. Время на часах перевалило за восемь вечера, а значит ни один сервисный центр в ближайшем округе уже не работал. И почему их не сделали круглосуточными?

– Ну, блеск, – цыкнул Кенар, когда смартфон заорал на всю комнату песенкой из мультфильма «Гринч». Видимо, звонил Сергей, чтобы узнать, почему Паша до сих пор не ответил на его письма и не отправил новые расчеты. Вздохнув, он скользнул пальцем по экрану, поднося телефон к уху.

– Ты просто не поверишь, но у меня скончался ноутбук, – начал вместо приветствия, но замолк, когда услышал знакомый голос, прорывавшийся сквозь чей-то женский смех, музыку и пошлые выкрики.

– О, Канарейкин, я тебе, конечно, соболезную. Мне приехать и утешить тебя?

Недовольство от испорченного вечера мигом испарилось. Подхватив волну веселья, Паша улыбнулся и устроился с комфортом на диване, отодвигая подальше разобранный ноутбук вместе с инструментами. Папка с бизнес-планом легла сверху, пестря яркими стикерами на тех страницах, где он делал пометки для себя.

– Судя по тому, что я слышу на заднем фоне, ко мне скорее приедет табор цыган, а не похоронная бригада с хорошим компьютерщиком, – хмыкнул Кенар.

– А что ты хотел, мы девочки свободные. Здесь сауна, голые бабы и развлечения. Но без мужчин очень грустно, – томный голос Кристины прервал громким хохотом, после чего крики стихли. Наверное, она вышла из помещения куда-то на улицу или в коридор, потому что пропала даже музыка.

– Предлагаешь мне приехать и развлечь дам? Сколько вас там? Имей в виду, я, конечно, парень хоть куда, но меня хватит максимум на семерых, – лениво отозвался Паша, проведя пальца по волосам, в который раз отмечая, что пора бы записаться к парикмахеру.

– А в том клубе дам явно было больше семи, – ехидно ответила Гриднева, на что Канарейкин расхохотался и покачал головой.

– Там был экспромт, – Кристина насмешливо фыркнула в ответ.

– В любом случае я звоню узнать твои планы на завтра. Ты писал, что хочешь обсудить какие-то юридические аспекты и правильность оформленных документов на право владения объектом, признанным историческим памятником, – напомнила Кристина, и Паша мигом выпрямился, растеряв былую шутливость.

– Я думал, ты ответишь не раньше, чем после праздников, – искренне удивился он и почувствовал настоящий детский восторг. Будто Дед Мороз соизволил наконец прочитать его письмо и положить под елочку то, о чем Канарейкин давно мечтал. Гриднева – отличный юрист, такие редко бывали свободны, чтобы просто тратить свое время на просьбы малознакомых приятелей. И тот факт, что выкроила для него день не мог не радовать.

– Люблю решать дела сразу, не оставляя ничего на посленовогодние недели. Поэтому подъезжай со своим бизнес-ангелом завтра к двум часам дня в мой офис. Адрес скину на почту, пусть не забудет захватить всю документацию, а также оформленное официальное разрешение от местных властей.

– Ты просто настоящее чудо, в курсе?

– Фу, Кенар, что за банальные комплименты? Лучше купи мне дорогого вискаря, батон хорошей колбасы и считай мы квиты. Можешь еще принести веник побольше. Имей в виду, я люблю сорт «Блек Баккара», смотри не перепутай, – Кенар потянулся к валяющейся на столе ручке, которую бросил туда вместе с папкой, записывая сорт прямо на ладони, зажав смартфон.

– Готово, – гордо похвастался он.

На том конце вновь насмешливо хмыкнули.

– Отлично буду вас ждать всенепременно, – Паша хотел сбросить звонок, как его осенило мыслью, такой спонтанной, что едва не выронил от предвкушения телефон.

– Стой!

– Да? – Гриднева затаила дыхание, ожидая его дальнейших слов.

– Чем ты занята на Новый год? – спросил Кенар, ощутив себя странно. Будто делал что-то неправильное, но никак не мог понять причину. Кристина же молчала минуту или две, затем протянула с любопытством:

– Пока ничего. Планировала поесть заказанных салатов и суши, пересматривая в стотысячный раз «Укрощение строптивого». А что?

Павел бросил взгляд на дверной проем, словно сомневаясь в собственном решении. Странное чувство продолжало давить изнутри.

– Предлагаю отпраздновать его у меня. Мы собираемся небольшой компанией, познакомишься с моими друзьями…

– А потом еще родителями и твоим котом, – перебила его Крис, заставив хохотнуть.

– Нет у меня кота, только соседка.

– Та самая? – в груди будто кто-то сжал сердце, затем резко отпустил. Дышать было трудно.

– Ага, но не форсируй эту тему, – вздохнул Кенар, сжимая переносицу.

– Раз уж ты зовешь, то обговорим и это завтра. Но считай, я согласилась, – хмыкнула она и добавила: – Чао, пупсик, помни, усиленная работа левой рукой ведет к риску заболевания суставов и твердым мозолям!

Кристина сбросила звонок раньше, чем Канарейкин успел ей ответить, оставив его цыкать от недовольства. Последнее слово осталось за Гридневой, и этот факт невероятно раздражал!

– Значит, они решили создать свой бренд? Ресторан в старинном дворце для людей, ищущих покой? – Аня поежилась, сунув руки в карманы своего зимнего темно-синего пуховика, и повернулась к Кире. Подруга стояла рядом, направив бессмысленный взгляд в сторону площади.

Среди громадных ледовых фигур ярким светящимся пятном выделялась новогодняя елка, украшенная гирляндами и мишурой. Рядом с ней отгородили пространство для тех, кто любил кататься на коньках, и сделали каток, где сейчас резвилась малышня с довольными взрослыми. В самом центре красовался символ следующего года – огненная собака. Искусно выполненная работа мастеров выглядела настолько натуралистично: казалось, красный волк вот-вот набросится на неугомонных детей, что лезли на его спину, теребили уши и фотографировались у лап. Неподалеку от пса тройка коней гнала сани с Дедом Морозом и Снегурочкой, спешащих раздать подарки всем тем, кто вел себя хорошо в этом году. Вокруг звучали песни, плясали аниматоры, и вся столица готовилась встречать праздник. Запах еды приманивал оголодавших людей к лавкам, горячие напитки согревали после нескольких часов катаний на горках, и только Кира не чувствовала никакого праздника. Словно кто-то высосал из нее жизнь, оставив голую оболочку.

Возможно, дело было в событиях, произошедших за последние дни, о которых она так никому и не рассказала. Леонова постоянно ощущала на себе вопросительные взгляды Ланы, но никак не решалась довериться даже подруге. Ведь это означало, что Кира принимала чувства, делающие ее беспомощной и беззащитной, а она так старательно защищала себя. Он ограждал от окружающего мира и самого Павла, с каждым днем становящегося для нее чем-то большим.

– Ау, Леонова, ты слышишь меня? – Аня помахала рукой перед ней, озадаченно глядя на подругу, словно пытаясь понять, что с ней происходит.

Кира вздрогнула и посмотрела на Светлицкую. На круглом, простоватом лице застыло выражение растерянности, словно она не знала, как правильно поступить. Так бывало, когда не понимаешь, чем помочь близкому человеку. Светлицкая хотела, однако подобрать нужные слова никак не получалось.

– Прости, задумалась, – вздохнула Кира, злясь на себя. Не вышло довериться Ане, хотя они дружили много лет. Даже про Пашу рассказала исключительно ту часть жизни, где Канарейкин искал работу, а не про поцелуи. Пусть самый первый помнила только она.

– О чем? – полюбопытствовала вновь Аня, и Кира ощутила легкий приступ раздражения.

– Мы еще елку не купили, – нашла нейтральный ответ и пряча озябшие руки в мягких варежках, осматривая площадь, остановившись на большой горке. В детстве у нее никогда не получалось забраться на такую, да и сейчас ничего не изменилось. Леонова по-прежнему боялась высоты, пусть высота – это ее собственные эмоции.

– Они решили с Сергеем ограничиться рестораном, раскрутить свою марку, – пожала плечами Кира, шагнув в сторону ларька с горячими напитками. Аня втянула носом морозный воздух и пристроилась рядом, следуя за ней.

– А гостиница?

– Паша сказал, что это дорого. К тому же ресторан будет находиться в Баболовском дворце – историческое место. Они занимаются его реконструкцией согласно всем федеральным законам и наказу властей. А значит под гостиницу придется искать другое место, ведь он довольно мал. И вообще, не уверена, что они станут ею заниматься.

Кира натянула шарф до носа, ощущая мокрую шерсть от собственного дыхания, и поморщилась. Аня кивнула и вдруг спросила:

– А как ваши личные отношения?

Вопрос буквально выбил из колеи, заставив запнуться на ровном месте. Леонова от неожиданности схватилась за подругу, едва не рухнув на обледенелый асфальт. Чудом удалось найти равновесие, не покалечившись от собственной неуклюжести. Дабы Аня не задавала лишних вопросов, а заодно желая унять дрожь по всему телу от страха, проникшего в сознание, Кира повела Светлицкую в сторону маленького фургончика с горячими напитками. Латте – именно то, что ей сейчас было необходимо для поддержания нормального состояния.

– Нет между нами никаких отношений, – жестко отрезала она, но затем смягчилась, понимая, как глупо выглядит. – Мы просто друзья.

– Не понимаю тебя, Леонова. Рядом с тобой роскошный, щедрый молодой мужик, который к тебе неровно дышит, а ты его динамишь, – фыркнула подруга, заставив Киру скрипнуть зубами. – Ни себе ни людям!

– Видела его баб? У тебя нет шансов, Светлицкая, – огрызнулась непроизвольно и ахнула, едва заметив изумление на лице Ани. Стало так стыдно, повела себя словно малолетняя истеричка, дерущаяся за самого крутого мальчика в школе. Не стоило обижать бывшую одногруппницу и хорошую подругу. Неужели ее чувства к Кенару брали верх над разумом?

– Прости, погорячилась. Устала от этих вопрос на работе.

– Ну, ты и ревнивая львица, Леонова, – захихикала Аня. Возмущенный рык она проигнорировала, толкая Киру в плечо и продолжая усмехаться над такой бурной реакцией.

– Я не ревную!

– Ага, конечно. Именно это я сейчас и не услышала в твоем: «У тебя нет шансов».

Кира шикнула и дернула Светлицкую в сторону фургончика, откуда уже шли люди, нагруженные пластиковыми стаканчиками, и шел непередаваемый аромат свежей выпечки.

– Пошли, я латте хочу!

Не собиралась она об этом думать сейчас. Лучше завтра или никогда.

Глава 30. В бизнесе, как в любви

В различных мультиках у героев часто вместо глаз появлялись розовые сердечки, из груди что-то рвалось, а сам персонаж растекался по поверхности при виде объекта пламенной любви. Вот примерно так сейчас и выглядел крупный финансовый инвестор, известный европейский бизнесмен российского происхождения – Сергей Константинович Радов. Мужчина во всех смыслах видный, про таких часто говорили: сделал себя сам.

Паша мрачно наблюдал, как этот «рыцарь хоть куда» почти лежал на столе, отодвинув в сторону табличку с надписью: «Гриднева Кристина Николаевна. Юрист по вопросам недвижимости и имущества». Радов вздыхал и смотрел на его приятельницу преданным щенячьим взором, заглядывая в синие глаза Кристины, которая опасливо отодвинулась вместе с креслом. Большой, рыжеволосый Сергей внушал некоторый страх не только своими исполинскими размерами, но и реакцией на каждое ее движение. Она покосилась на Кенара, и тот, закатив глаза, неожиданно поднялся, с силой поднимая друга со стула и прерывая Гридневу на середине разъяснений правовых вопросов по поводу владения историческими объектами.

– Мы сейчас, – коротко бросил Паша, таща упирающегося Сергея за собой из кабинета, пока он пытался прорваться к любви всей своей жизни.

– Кенар, ты мешаешь моему построению деловых отношений, рассчитанных на долгосрочные перспективы! – заныл Радов. Павел оглядел пустой коридор, покосившись на пластиковую непрозрачную дверь кабинета Кристины с табличкой-указателем, а затем схватил друга за руку и повел его за угол.

– Долгосрочные перспективы?! Деловые отношения?! Да ты течешь, как сопля из носа во время острой респираторной вирусной инфекции! Еще начни ей баллады о любви зачитывать. Хотя начал бы, не вытащи я тебя, – он перевел дух, грозно нависая над смущенным Сергеем, который то и дело поворачивал голову в сторону кабинета Гридневой. – Хоть что-то из ее слов запомнил? Слышал, что она сказала по поводу разрешения на реставрацию дворца?

На этих словах щеки взрослого, состоявшегося мужчины порозовели от стыда. Значит, ни черта он не слушал. Кенар закатил глаза, махнув руками и топнув ногой в возмущении.

– Серый! Ты охренел? Я попросил Кристину помочь. Заметь, делает она это совершенно бесплатно, в законный перерыв. Ее ждет целая толпа клиентов, а ты нюни распускаешь, будто никогда бабу не видел! – грозный рык Канарейкина заставил его вздрогнуть. Сергей поднял руки, как бы сдаваясь.

– Ладно, прости, ты абсолютно прав. Выслушай ее, а потом… потом можно пригласить ее на свидание? – шлепок ладони по лицу вызвал у него улыбку, особенно когда Паша громко застонал.

– В машине жди! – рявкнул он, двинувшись обратно в кабинет.

– Но ты же дашь мне ее телефон? – услышал в спину и показал другу средний палец, даже не оборачиваясь к нему.

– Все нормально? – первым делом поинтересовалась Кристина, как только за Павлом захлопнулась дверь. Несколько секунд она изучала его, а затем снова спросила:

– Ты что его прикончил? Имей в виду, я не специализируюсь на уголовном праве, – Гриднева сунула руки в карманы брюк и села на край стола, болтая ногами в красных туфлях.

– Поможешь похоронить с почестями. Считай мы квиты, – ехидно ответил Паша, и в ответ послышался громкий смех.

Мягкая ткань свитера сползла с одного плеча, оголяя белоснежную кожу, когда Кристина тряхнула головой. Канарейкин скривился, представив, как бы сейчас потек Сергей, увидев такое зрелище. За полчаса в кабинете его чуть зефиром не стошнило от количества комплементов, которыми тот рассыпался прямо с порога по поводу красоты самой Гридневой, ее ума. Едва розовый единорог не прискакал, почуяв сладкую патоку его речей. Кристина шлепнула ладонями по коленкам и спрыгнула со стола, оглядев Павла с ног до головы, надменно кивая на красивый праздничный пакет с рульками и батоном колбасы, а также коробку отличного выдержанного виски, ограниченной серии.

– К слову, о мужиках и ваших обещаниях. Где мои «Блек Баккара», казанова? Ты божился принести букет, что-то я его не наблюдаю, – Кенар тяжело вздохнул и опустил взгляд, попытавшись сделать виноватый вид.

Получалось откровенно плохо. По-честному Кенар не особо напрягался найти разнесчастные розы, а в ближайшем магазине цветов, куда они с Сергеем заехали с утра, о таком сорте даже не слышали. Бедная девушка-флорист долго хлопала ресницами, пытаясь всучить им букет немного увядших голландских красных чахлых роз. Естественно, Паша пусть даже торопился, но и такой гербарий покупать не собирался.

– Каюсь, грешен, не нашел, – признался он, и Кристина хмыкнула, качнув головой.

– Все вы мужики такие, сначала обещаете, а потом… – она цокнула языком, обходя стол. Паша ехидно улыбнулся и сунул руки в карманы брюк, качнувшись с пятки на носок.

– Могу Сереженьку попросить, он тебе не только твои баккара, но и Луну с неба в зубах притащит. А если разрешишь дать твой номер телефона, то даже сына посадит, вырастит дом и родит дерево. Сам.

Кристина скривилась, схватила первую попавшую папку и замахнулась на хохотнувшего Канарейкина, ловко отскочившего в сторону. Она при всем желании на каблуках не смогла бы поймать его.

– Чего хихикаешь, умник. Луну с неба, дерево вырастит, – шикнула Гриднева, вновь поднимая руку для удара.

– Родит дерево, именно так. Он, по-моему, ради тебя и Луну родит, и солнце, и на другой конец галактики за тобой полетит.

– Пустозвон! Даже розы не купил, а уже на другого мужика бросаешь!

– Где я эти саранки найду. В магазинах ничего подобного не водится, – возмутился Паша обиженно, садясь на стул напротив Кристины. В ответ она громко фыркнула и плюхнулась обратно в кресло, покрутившись немного на месте. Подняв взгляд к потолку, сделала вид, будто разговаривает с идиотом.

– Вот, я же говорю, типичный мужик. Чуть что, сразу лапки опустил и убежал в кусты.

– Так я даю телефончик? – хитро поинтересовался Кенар, игнорируя оскорбление и доставая для наглядности смартфон, заметив, как Гриднева резко повернула голову в его сторону.

– Не вздумай даже!

– О-о, что ты говоришь? Пожалуй, так и напишу: «Сережа, я жажду поболтать с тобой наедине и дать». Он все равно далеко не убежал. Из машины туда и обратно, как Бильбо Бэггинс за кольцом всевластия.

Паша отвернулся от брошенной в него папки, подскакивая со стула и делая вид, будто пишет сообщение. Он быстро переместился к двери, дабы Кристина не успела убить его раньше времени. Гриднева топнула ногой, пока этот гад оббегал стол, продолжая печатать.

– Кенар, не смей! – рявкнула она.

– Хочет с тобой увидеться… – процитировал Паша, делая очередной круг и вставая подальше от Кристины.

– Кенар! Иди сюда лиса ты пронырливая!

– Не пойду, не впечатляет твой курятник, – схватив стул, выставил его в качестве щита. Гриднева недоуменно опустила руку с папкой, покосившись на него.

– Курятник?

– Все лисы любят разорять курятники, но в твоем курицы подкачали, чахлые какие-то, – фыркнул Паша.

– У-у, бить тебя надо было в детстве, – цыкнула Крис, опуская руки, и попыталась успокоить бешено бьющееся сердце после забега по кабинету. Она вновь прислонилась к столу и бросила папку, скрестив руки. Под ее взглядом Канарейкин поставил обратно стул и устроился на нем комфортом, улыбаясь, будто ничего не произошло. Гриднева только головой покачала на подобную самоуверенность.

– Не бей меня, я же прелесть.

Нельзя было с ним не согласиться. Паша действительно настоящая прелесть, хоть и весьма опасная.

– Ладно, поржали и хватит, продолжим наши дела.

Кенар вернулся в машину Сергея через двадцать минут, вооруженный списком необходимых документов, которые следовало перепроверить и получить. Папка упала на заднее сидение. Не успел он толком пристегнуть ремень безопасности, как почувствовал на себе пристальный взгляд Радов. От него по спине пробежали мурашки, словно от него ждали чего-то, однако Паша не мог понять, что конкретно должен был сделать.

– Чего?

– Я ей понравился? Что у вас за отношения? Почему так долго? – сразу же посыпались вопросы, точно из рога изобилия. Павел прикинул в уме, как быстро сможет выбраться из салона. пока этот медведь его не задрал от ревности. Пальцы принялись судорожно искать ручку, однако щелчок блокировки пресек любые попытки к бегству, лишая надежды на спасение.

– Так документы. Дружим. Не знаю, – пискнул Паша, прижимаясь к двери.

– Кенар… – протянул Сергей хищно.

– Да че ты навис надо мной, как ревнивая баба. Не доминируй меня, отстань, – шикнул Паша и отпихнул Радова. Правда, проще скалу сдвинуть, чем набычившегося Сергея. Надо же, полчаса назад играл в плюшевого мишку, а сейчас угрожал разорвать за попытку увильнуть от прямого ответа. Лишь после очередного толчка в мощную грудь, друг соизволил отодвинуться, давая Канарейкину возможность дышать.

– Отстань, Серый. Тоже мне нашелся брутальный герой из эротического бульварного романа для климакстеричных дам и наивных дур.

– Имей в виду, Кенар, эта девушка мне нравится, – отрезал Радов и завел двигатель.

– И пометь обязательно как на столб, бегая вокруг и выкрикивая: «Моя», – фыркнул Паша, поежившись от колючего взгляда.

Поведение Сергея решительно не вписывалось в привычную систему координат Павла, он не ожидал от друга подобной реакции на малознакомую девушку. Тем более, в свою сторону. С чего такие заявления, когда они знают друг друга всего ничего? Конечно, поцелуй с Кристиной немного выходил за рамки дружеских отношений, однако Паша не брал его в расчет. К тому же продолжать развитие этих отношений Канарейкин точно не собирался. Ему нужно было совсем другое, но находилось пока вне зоны доступа. Сам же рыжеволосый «мачо» расслабился, поняв, что у Павла никаких видов на Гридневу нет.

– Ладно, живи, – отозвался надменно Радов, выруливая с парковки. – У меня есть шанс, ведь смазливая рожа не главное.

На это Кенар только усмехнулся, смерив друга насмешливым взглядом.

– Конечно-конечно, но телефон у нее сам проси.

– Ну, Кенар!

– Отстань.

– Не будь злыднем.

– Да ты меня едва не убил!

– Так не убил же…

– Тем более не дам, считай это первым правилом в кодексе дружбы.

– Нет такого кодекса.

– Теперь есть, потому канючь сам. Но могу подсказать, чем можно задобрить даму. Значит, едешь сейчас в самый большой цветочный магазин и настойчиво ищешь там розы сорта «Блек Баккара».

Глава 31. О предновогодних буднях и прочем, прочем

Елку они решили не покупать – больно хлопотно и затратно для десяти дней в году – да и разбирать ее потом никто не хотел. А вот за подарками пришлось ехать в центральный универмаг города, находящийся неподалеку от Кафедрального собора. Чтобы добраться туда, Паша заставил Сергея сделать огромный крюк, ибо кратчайший путь был отрезан в связи с ремонтными работами. На самом деле он не слишком жаждал куда-то ехать и что-то покупать: люди сейчас напоминали голодных пираний, штурмующих магазины и торговые центры в поиске подарков с хорошей скидкой.

К тому же времяпрепровождение с Кирой заставляло его вновь и вновь возвращаться мыслями к новогоднему корпоративу в прошлую субботу. Благо сама Леонова гуляла со своей подругой по столице, потому у Павла в запасе имелось несколько дней на раздумья. Занимаясь расчетами и отбраковывая неудачные вакансии, он старался лишний раз не пересекаться с соседкой. Впрочем, их желания совпадали: Кира в эти дни к нему не подходила, дабы не отвлекать от работы. А сейчас же все изменилось. Проект было решено отложить до окончания праздников, тем более новый ноутбук Паша так и не купил.

Кира ждала у входа, подпрыгивая на месте, переминаясь с ноги на ногу от холода и нетерпеливо высматривая его в толпе снующих туда-сюда людей. Паша вылез из машины, попрощавшись с другом, едва не поскользнулся, тихо матерясь про себя, двинулся к трехэтажному зданию, похожему на дирижабль. Подругу он приметил сразу, игнорируя людей вокруг, норовивших сбить с ног невысокую Киру. Осторожно обогнув компанию с яркими пакетами и подарочными коробками, Паша в очередной раз проклял криворуких водителей, несоблюдающих правил безопасности на парковке.

– Зиначка, ти есть май либн навеки эвич.

– Я блевану радугой, если он сейчас встанет на одно колено, попросив ее выйти за него замуж!

Паша с отвращением отвернулся от парочки, которая стояла в окружении огней новогодних гирлянд и ледяных фигур. Надо сказать, они привлекали внимание даже больше, чем большая наряженная елка, сигналящие таксисты, мамочки с детьми и праздничные плакаты. Кира обернулась на слова Кенара и только сейчас заметила, как страстный лысый немец без шапки, чьи уши покраснели от мороза, падает на колени перед девицей в норковом полушубке, подающей ему левую руку.

– Все, меня тошнит, – вздохнул Канарейкин, передернув плечами.

– По-моему, это мило, – улыбнулась Леонова, чувствуя легкую зависть к этой красавице, хотя было бы чему. Там ведь картина, мазанная маслом: престарелый богатый иностранец и его молоденькая пассия – суровая реалия. Но радость от предстоящих праздников и суматохи вокруг действовали по-особенному. Настолько, что Паша покосился на нее.

– Какая гадость, – с отвращением сказал он, потянув за собой в универмаг, бормоча недовольно под нос: «Гребаные романтики, которые портят и без того мерзкий день». Уровень раздражения в его крови подскочил до небывалой отметки, и Кира усмехнулась весело, никак не реагируя. В конце концов, это же Паша. Странно видеть его счастливым в месте скопления людей.

– Гринчуешь, Кенар? – Кира огляделась, задумавшись ненадолго. Зайти в отдел с игрушками, дабы купить подарки племянникам? Или сувениры знакомым? И главный вопрос на повестке дня: что презентовать самому Канарейкину. Можно было нарушать традицию и отдать ему деньги, но в этом году она хотела приготовить нечто особенное, запоминающееся.

– Ненавижу праздники. Это мерзко, шумно и куча народу. Все с бешеными глазами бегают по бутикам в поиске хлама по акции в виде символа Нового года. Гадость, – Канарейкин смерил недовольным взглядом ребенка, случайно врезавшегося в него на бегу. Стоило Паше посмотреть на него, как мальчишка с криком ужаса бросился к матери.

– Зачем детей пугаешь, Гринч? – спросила Кира и широко улыбнулась. Не чтобы Паша стал добрее и милее, но определенная толика тепла коснулась его сердца.

– Отстань, Львенок, пошли, – пробурчал он, проникшись энтузиазмом подруги, хоть и дико не любил всю эту суету. Дарить близким людям, но покупать – увольте.

Забег по бутикам решили начать с самого страшного – косметической сети. Помня прошлый опыт, Кира предложила Павлу попросту прогуляться по отделу в поиске своей будущей жертвы, но какого же было ее удивление, когда он наотрез отказался и принялся крутиться рядом, стойко терпя выбор косметических средств. Духи, тушь для ресниц, хайлайтеры, бронзеры, скульпторы, палетки, губные помады, блески, подводки – они перепробовали и перенюхали все, что лежало на полках. От бесконечной череды ароматов кружилась голова, а к середине второго часа Павел задумался: зачем нужна пластическая хирургия, если женщины упорно рисовали себе новые лица этими средствами из цветных баночек. По его мнению, большинство дам занималось явным самообманом, живя в постоянной конкуренции за мужиков. И вовсе не искали косметику «для себя». Он с удовольствием посмотрел, как две девицы передрались за последний тюбик какой-то невероятно роскошной красной помады, в порыве эмоций выяснив, что у них свидание с одним и тем же парнем.

Из магазина Паша выходил, чувствуя себя героем боевых действий и благоухая аромат мандарина и пачули. Шагая мимо других мужчин, скромно мнущихся у входа, он ловил восхищенные и сочувствующие взгляды товарищей по несчастью. Его разве только, что по плечу не хлопали, гордо называя: «Мужик». Хотя один смелый нашел – рослый парень на полголовы выше Канарейкина, он стоял в трениках и черном пуховике, подпирая стенку. Пожимая руку пискнувшему Кенару, едва не заставил его выплюнуть легкие на пол, когда хлопнул по спине.

– Красава!

От неожиданности Павел, сменивший траекторию, врезался в какого-то тощего паренька, скромно сидящего на лавочке, едва не рухнув с ним через ограждение на ступени эскалатора.

– Охренел?! – взревел Канарейкин, удерживая себя и того парня. Он резко обернулся, горя праведным гневом, готовый броситься в драку. Расставив ноги, мужик мрачно посмотрел на рычащего Павла. А тот уже оправился после удара и развернулся к будущему противнику, нисколько не испугавшись его размеров, которые в два раза превышали его собственные.

– Ты че, мажор, в рыло захотел? – Пашу затрясло от злости и фамильярности мужчины.

Кира попыталась вмешаться, но опоздала, и Канарейкин шагнул вперед. Только сделать он ничего не успел. Из магазина вышла полная дама в норковой шубе, смерившая взглядом происходящее вокруг, и нахмурилась. Толпа освободила пространство, встрепенувшись от желания увидеть драку. Несколько секунд женщина оценивала ситуацию, а затем подхватила пакеты, рявкнув на противника Павла так, что тот растерял весь боевой пыл.

– Гоша, я кому сказала ждать меня! Ты зачем меня перед людьми позоришь?!

Рослый детина смутился и немного съежился, принявшись разглядывать свои армейские ботинки сорок пятого размера. Он тяжело вздохнул, потом посмотрел на невысокую седовласую женщину с необычайной теплотой и нежностью. Мужчина открыл рот, пытаясь хоть как-то оправдать свое поведение:

– Мамуля, че он… – его спутница быстро извинилась перед ошарашенным Пашей и, схватив рослого сына, прошипела ему: – Я тебе сколько раз говорила? Не связывайся со всякими драчунами и задирами! А вдруг бы тебя побили?!

– Не, ну нормально? – возмутился Паша и огляделся в поисках Киры, которую не увидел рядом.

Подруга нашлась в нескольких метрах. За талию ее заботливо придерживал улыбчивый тип среднего роста в очках с модной оправой. Все в нем так и кричало об интеллигентности: начиная от носков начищенных черных ботинок до стильной укладки русых волос, коротко подстриженных в угоду моде. Мягкие черты округлого лица с широким лбом, маленьким ртом, курносым носом и невыразительным подбородком – ничего примечательного, таких парней по улицам ходили десятки. Для Паши. А вот Кира ему так обрадовалась, что у Павла зачесались кулаки испортить момент счастья этой парочке.

– Вы аккуратнее в следующий раз. Здесь опасно при таком количестве народа, – приторные нотки заставили Кенара скривиться, усиливая желание дать несчастному в зубы. Просто так, чтобы не скалился при виде чужих женщин.

– Извините, Андрей, я правда не заметила дурацкий выступ. Задумалась, – отозвалась Кира вежливо, глядя на своего спасителя.

Когда она отошла от Паши, дабы дать ему возможность выпустить пар, заметила симпатичное платье на витрине одного из бутиков. Леонова совершенно не смотрела по сторонам, тем более себе под ноги. Коварство пришло, откуда не ждали: сломанная напольная плитка приподнялась и треснула, образовав небольшой выступ. Об него Кира и запнулась. Лежать ей посреди коридора вместе с многочисленными покупками, если бы не Андрей Стрельцов со своими сильными руками, подоспевший вовремя. Галантный спаситель не дал разбить нос.

– Ничего, Кира, – он еще раз осмотрел ее на предмет повреждений и поправил очки, – с вами точно все в порядке?

– Все хорошо, – кивнула Леонова, оглядываясь в поисках Павла, услышав неожиданный вопрос:

– Не хотите выпить кофе?

Она замерла, повернулась к Андрею и удивленно открыла рот, не зная, что ответить.

– Что? – Стрельцов осторожно убрал руки с талии смутившейся Киры. Леонова даже не заметила, что он продолжал ее удерживать.

– Кофе. Неподалеку есть отличное. Можем продолжить знакомство там, – добавил Андрей, неловко ежась от собственной смелости. От этого парня веяло добротой, надежностью и лаской, отчего Кира непроизвольно прониклась к нему.

– Я… – договорить не получилось, потому что знакомые руки обняли со спины, дергая к крепкому телу. Голос Павла вытеснил из головы все мысли о возможном свидании с новым знакомым. Зрачки Андрей расширились от удивления, когда ее развернули к нему спиной.

– Вот ты где! Я тебя обыскался, Львенок, – Паша заботливо принялся осматривать подругу, ища какие-нибудь следы, грозно косясь в сторону Стрельцова.

– Она едва не упала. Все хорошо, я успел вовремя, – проговорил Андрей, приходя в себя.

Канарейкин кивнул, мгновенно теряя интерес к нему, сжимая ладонь Киры, потянув ее за собой к эскалатору. Идея покупать подарки больше не казалась ему хорошей. Вообще, зачем они нужны, деньги перевести и пусть покупают что хотят.

– Пошли! – Леонова по инерции повернула голову, заметив прощальный взгляд Андрея, смотрящего им вслед.

– Паша, это было невежливо, – пробурчала она и охнула, едва Кенар взбежал по движущимся ступенькам, поворачиваясь к ней лицом.

– На три минуты оставил. Три минуты! А ты уже приклеила к себе какое-то убожество в очках и дешевом пуховичке с рынка, – Кира выпучила глаза, слушая рычание Павла, оглядываясь на людей, которые начали поворачивать головы в их сторону. Леонова дернула Кенара за рукав, пытаясь немного отвлечь. – Что вообще за хмырь болотный?

– Андрей не хмырь! И прекрати орать на весь торговый центр, ты привлекаешь внимание, – недовольно ответила она, не понимая причин для подобной истерики. За своего спасителя вовсе стало обидно. Он ведь помог ей. Или Кира не имела прав на мужчин? Ему можно баб цеплять, а ей познакомиться нельзя лишний раз?!

– Ладно, моль бледная, какая разница, – огрызнулся Канарейкин, широко шагая по коридору третьего этажа и продолжая тащить за собой подругу.

– Паш, что за возмущение? Мне не может понравиться мужчина? Андрей очень хороший. Помог не пропахать носом пол, пока ты там играл в бойца на ринге! Не отпихивать же мне его и падать.

– Как минимум не знакомиться, – Кенар резко повернулся к Леоновой, хмуря темные брови.

Она просто застыла на месте, не в силах ничего сказать. Открыла рот, разглядывая недовольного Павла, словно на его месте сейчас был какой-то другой человек. Раздражение заставила сцепить зубы, а ярость вспыхнула в крови от подобных заявлений со стороны человека, который сам не соблюдал своих правил. Ее даже затрясло от злости, ведь подобное поведение не вписывалось никак в рамки их дружбы. Что за эгоист? Не только он имел право на знакомства! Иногда Кира соглашалась с Хомячковой в отношении мужчин – они настоящие козлы.

– Канарейкин, как ты со своими бабами по подсобкам зажимаешься, так ничего. Жди Кирочка у моря погоды, стой смирно, точно собачка. А если я, то к ноге Кира, нельзя знакомиться с мужиками, фу!

– Чего ты несешь? Когда я тебя к ноге звал и заставлял себя ждать? – раздраженно спросил Кенар, бесясь от этих женских глупостей. Кира сама пошла с каким-то бледнолицым упырем, а он еще и виноват. Зачем-то вспомнила его проходных женщин. Паша сам забыл, о какой подсобке шла речь, но претензии были такие, словно жене изменил.

– Косметический магазин забыл? И кинотеатр, когда ты уединился с той профурсеткой с соседнего ряда? Как кинул меня в музее, уплыв в сторону какой-то барби на каблуках и розовых тряпках! – Кира повысила голос, наверное, в первый раз за все время их знакомства. Точнее, впервые высказывала претензии его гулящей натуре. Она считала недостойным поднимать такую тему, но сейчас здравый смысл отказался помогать ей в этом извечном споре разума и чувств. Так хотелось вылить на него все, что скопилось в душе за два года.

– Да ты сама возмущалась, что я тебе мешаю наслаждаться искусством! – возмутился Паша, не понимая, с чего она вспомнила тот случай сто лет назад.

Он со свистом втянул носом воздух, сжимая кулаки и отступая на шаг. Но с другой стороны, ощутил некоторую долю облегчения от осознания того, что видит ее эмоции. Если Леонова так реагировала, значит, испытывала к нему нечто большее, чем простой сексуальный интерес.

– Я не просила зажимать по углам каждую курицу, повисшую на тебе!

– Она сама дала.

– А ты и рад воспользоваться! – рявкнула громко, вновь привлекая к ним внимание.

Люди вокруг начали с интересом оборачиваться на них, позабыв, куда шли. Одна парочка прекратила спорить, ожидая, чем все закончится. Паша посмотрел по сторонам, осознавая, что они становятся героями сопливой сцены из сериала и перехватил Леонову за руку, потянув за угол подальше от посторонних глаз.

– Ты куда меня тащишь? – зашипела Леонова. Она попыталась, но не тут-то было. Паша оказался сильнее Андрея, настойчиво отводя в безлюдную часть коридора, где находилась лестница. Под украшенной колонной он остановился, на всякий случай осматриваясь в поисках невольных свидетелей. К счастью, никого, кроме молодого отца с сыном, не заметил.

– Скажешь, наконец, какая муха тебя укусила? Перед Андреем стыдно, – поинтересовалась Кира, беря себя в руки, стараясь выровнять дыхание. Злость ни к чему хорошему не приводила, ей нужно было успокоиться.

– Обязательно сейчас вспоминать этого ущерба? – вновь завелся Паша, теряя остатки самообладания, стоило услышать имя Стрельцова.

– Буду вспоминать кого хочу, ты не ответил на вопрос! – ощетинилась она в ответ.

– Ну, тогда и я буду закатывать истерики сколько хочу! Не нравится, не держу подле себя! – гаркнул Кенар.

Кира открыла рот, закрыла и выдохнула. Спорить бесполезно, они разругаются сильнее прежнего, особенно когда Паша в таком состоянии. Он не станет слушать доводов разума, лишь сильнее зациклится на своей ярости, пытаясь дать ей выход. Осознавая бесполезность этой ссоры, Леонова почувствовала обиду и отступила, желая скорее покинуть торговый центр, дабы оказаться подальше от Канарейкина.

– Ты куда? – прищурился недовольно Паша. Она не оглянулась, холодно бросив через плечо:

– Сама куплю что нужно, а ты поезжай домой. Очевидно, сегодня совместных покупок не выйдет, – и почти вышла из-за колонны, но ее вновь дернули назад. Подобные патриархальные замашки начинали надоедать: Кире не щенок, чтобы за поводок дергать туда-сюда.

– Прекрати сей…

Леонова не успела закончить фразу, Паша притянул ее ближе, отчего она врезалась в него со всего маха. Он перехватил тонкие запястья, разводя руки Киры в стороны, не давая себя ударить, и склонил голову. Самый горячий и страстный поцелуй не состоялся. У Павла не получилось воссоздать романтическую сцену из любовного романа. Кира дернула головой, и они стукнулись лбами, ойкнув от боли, отскакивая друг от друга, схватившись за ушибленные места.

– Пап, смотри, там дядя с тетей головами стукнулись! – объявил радостно маленький мальчик, случайно забежавший за угол. Его отец окинул пару недовольным взглядом, хватая ребенка за капюшон и потащив за собой.

– Пошли, дядя с тетей ссорятся. Постыдились бы вообще!

Некоторое время Кира с Пашей лелеяли свои травмы, а затем Леонова цыкнула.

– У тебя лоб деревянный.

– Сама-то, – огрызнулся Кенар, мысленно проклиная себя и Киру, которая вздумала дергать головой. Такой момент испортила! Паша вздохнул, убирая руку, и подошел к подруге, осматривая ее лоб. Она затаила дыхание, пока Канарейкин осторожно ощупывал место ушиба, убирая выбившуюся прядь волос за ухо.

– Дай посмотрю, не дергайся, – коротко приказал, затем удовлетворенно добавил, перемещая пальцы на ее шею:

– Ни синяка, ни шишки.

Кира подозрительно прищурилась и посмотрела ему в глаза.

– Задушить меня вздумал? – поинтересовалась она, пытаясь не реагировать на ласковые прикосновения. Разрядить обстановку не получилось, взгляд Кенара потемнел, и он выдохнул негромко, склоняясь к ее губам:

– Замолкни уже, Львенок.

Леонова хотела возразить, но затем просто схватилась за распахнутые полы его пальто и поддалась вперед, отвечая на поцелуй. Раз уж он сегодня главный, пусть делает, что ему вздумается.

Глава 32. Тише едешь – никуда не уедешь

Каждый нормальный человек знал: работать по субботам – ад. И пусть это всего полдня, работники общества с ограниченной ответственностью «РосНефтСтрой» коллективно страдали. Мысленно многие готовились к тридцать первому декабря в понедельник, потому никто о работе думать не желал.

– Значит, вы поцеловались?

– Три раза…

– Еще и три раза, а ты молчала! – Неверова возмущенно ткнула пальцем в подругу, несколько секунд нависая над Кирой, затем села обратно на стул и на всякий случай оглянулась. Дмитрия по-прежнему не наблюдалось, поэтому девушки могли спокойно обсуждать личную жизнь, не беспокоясь о лишних ушах.

Стрелка настенных часов показывала одиннадцать утра, и народ начинал медленно стекаться в сторону конференц-зала, где готовили фуршет для сотрудников фирмы в честь праздника. Люди тихо обсуждали между собой домашние вечеринки, попутно вспоминая корпоратив. Большая часть мужского коллектива о нем благополучно забыла, зато женская – нет. Они с упоением рассказывали друг другу детали произошедшего на празднике, каждый раз находя новые уши для слива бесконечного потока ненужной информации. Кира мысленно застонала, представив, как директор объявит, что в этом году было все плохо. В следующем будет еще хуже, поэтому надейтесь, молитесь, страдайте во благо любимого предприятия. До сплетниц ей дела нет – пусть развлекаются сколько хотят.

Константин больше не появлялся после конфуза на вечере, уделяя теперь все свое внимание Анастасии. Тем не менее он продолжал кидать в сторону Киры страстные взгляды, – а вот секретарша босса не упускала возможности напомнить ей, какого мужика она упустила. Без шутливых замечаний о нанятом эскорте тоже не обошлось, и неутешительные выводы, что Паша ее непременно бросит – не в праздники, так потом.

– Он же молодой, красивый. Не думаешь, что ради денег с тобой? – интересовалась Катя с любопытством.

– Кирочка, пойми, еще несколько лет и ты не сможешь родить. Или дурочка с отклонениями. Хочешь его удержать, то рожай сейчас, – вещала ей мудрые речи главный бухгалтер, Вера Владимировна.

– Ох, Леонова, чем только подцепила такого? Говори, сколько потратила? – допытывалась Василиса.

Остальные с переменным успехом то желали счастья, то поскорее окольцевать. Например, техничка Марина возмущалась, как Кира может жить с мужчиной без штампа в паспорте, ведь она совершенно не защищена законом на имущество. О чем конкретно шла речь, Леонова даже уточнять не стала. Все это раздражало и одновременно отвлекало ее от мысли о поцелуях с Пашей. Тогда в торговом центре она отдалась в его власть, отвечала со всей страстью и цеплялась за него, словно боялась, что видение растает как дымка. Вкус его губ – мятная жевачка. Он ощущался спустя сутки, как и те головокружительные впечатления от прикосновений к волосам, легких укусов, вызывавших восторженные вздохи.

– А что скажешь, – буркнула Кира, возвращаясь из грешных воспоминаний на Землю и откидываясь на спинку своего мягкого кресла. В коридоре послышался очередной взрыв смеха коллег, проходящих мимо их закоулка, и Лана невольно бросила взгляд на время.

– Пошли, хватит в окопах отсиживаться, шальная императрица, – хмыкнула подруга, на что Леонова закатила глаза, поднимаясь и поправляя юбку, разгладив складки. Она так торопилась сегодня убежать из дома, что не посмотрела, как надела юбку задом наперед. Хорошо пришла раньше остальных, напугав только охранника. Успела исправить оплошность в туалете.

– Паша что-нибудь сказал? Как-то объяснил свое поведение? – поинтересовалась Лана, когда они вышли, вливаясь в безмятежную толпу сотрудников, шагающих в конференц-зал. Дамы из бухгалтерии шли впереди вместе с Анастасией, громко обсуждая последние новости, пытаясь втянуть в беседу других людей, – но никому не было дела. Мужчины о чем-то переговаривались, предвкушая фуршет, и возможность выпить на законных основаниях, поэтому до них никому не было дела.

– Сказал, что нам пора поговорить, – отозвалась Кира, и Неверова удивленно посмотрела на нее, накрутив светлую прядь на пальчик.

– И все?

– Отнюдь, – Леонова поджала губы, вспоминая этот позорный момент. Он так и заявил: «В ревности ты невероятно горяча, пусть пытаешься спрятаться за маской холодности. И не говори, что тебе все равно на этих самых баб».

– И? – Лана оставила волосы в покое и вздрогнула, когда Кира рыкнула:

– Сказал, что я горячая, когда ревнивая! Мудак!

Неверова беззвучно рассмеялась, и Леонова надулась, мрачно посмотрев перед собой. На самом деле ей было дико страшно, ведь внезапно Павел перешел к активным действиям, прекратив изображать доброго друга. Нет, он не напирал, но уже делал явные попытки к сближению. Его слова, поцелуи – они подтверждали крайнюю степень заинтересованности в продолжении их общения на более интимном уровне. Если можно так выразиться.

«Тебе ведь понравился наш первый поцелуй во время моей болезни. Думаешь, я не помню?».

Почему Паша заставлял ее сходить с ума? Рядом с ним Кира совершенно терялась, не знала, как поступить, боялась реакции собственного тела. Для нее Кенар был самой высокой горкой, на которую она в детстве так боялась забраться. Видела, как это делают сотни других детей, завидовала им, но никак не могла себя заставить к ней приблизиться. В день, когда они встретились, Павел Канарейкин навсегда покорил ее бедное сердце. Словно сцена из сопливой мелодрамы на федеральном канале: дождь, кафе и он – красивый и манящий за столиком у окна. Чем могла ему понравиться? Разве такая неинтересная, во всех смыслах скучная девушка привлекла бы внимание столь яркой личности? даже бывший парень назвал Леонову бесчувственной рыбиной, неспособной на эмоциональные сдвиги в отношении объекта пламенной любви.

– Я слышу движение этих жутких винтиков в твоей голове. Прекрати сейчас же, – усмехнулась Лана, не давая Кире окончательно погрузиться в уныние. – Нос по ветру, прекрати думать о всякой ерунде. Она не способствует положительному влиянию на женский организм.

– Возможно, в чем-то эти курицы и правы, – тихо ответила она, кивая в сторону бухгалтерии.

Лана нахмурилась и попыталась возразить, ее прервали истеричные выкрики Кристины Хомячковой, набросившейся на несчастного Виталика у дверей конференц-зала.

– Женщины свободны от стереотипов! Почему я должна позволять каким-то устаревшим понятиям доминировать в моей жизни? – визжала она, на что Виталя закрыл ладонями лицо, покачав головой.

– Чего опять случилось? – возмутился кто-то из толпы.

– Хомякова в своем репертуаре, – мрачно закатила глаза Лана, и Кира мысленно с ней согласилась. Вперед вышла Василиса, недовольно покосившись на бесноватую Хомякову, а затем на Виталия.

– Ты что ей сказал, Грачев? – возмутилась кассир, уперев руки в бока, и возмущенный сисадмин завопил:

– Да я просто дверь ей придержал!

– Он угнетает мои права. Будто я беспомощное никчемное существо! – продолжала истерить Кристина, а Кира с Ланой, переглянувшись, рассмеялись.

– Ты здесь вообще убираешься, свин подзаборный?

Паша с отвращением пнул кучу сваленных горой шмоток, скривившись при виде вывалившейся оттуда кружки с вековым налетом от кофе. Он наклонился, двумя пальцами выудив, красные кружевные трусики, показывая находку Ярославу Тасманову, который стоял в дверях просторной гостиной. Лучший друг с невозмутимостью питона помешивал сахар в кружке с кофе – уже новой. Паша даже не был уверен, что она чистая, учитывая гору грязной посуды в раковине на кухне. Он огляделся: заляпанные стены, разводы на диване и пол в каких-то пятнах – страшно было ботинки снимать. Кенар не стал рисковать, поскольку подошва начала прилипать к паркету еще в коридоре. Перевернутая спальня, подушки и покрывало в углу. В пыли на полках можно было выращивать картофель, а в налете на поверхности ванной завелась иная жизнь.

Захламить двухэтажную квартиру до состояния общественной помойки всего за семь дней – талант, подаренный Тасманову при рождении.

– Домработница приходит раз в неделю, – лениво отозвался Ярик. Пуся недовольно тявкнула, цокая по паркету коготками, и подбежала к Паше, радостно приветствуя его, поднявшись на задние лапы, позволив взять себя на руки.

– Неудивительно, что ее зарплата выше заработка среднестатистического менеджера в большой компании, – фыркнул Кенар, почесав собаку за ушком, опуская ее на пол. Та высунула язык, усевшись задницей на красные танго, брошенные обратно в кучу мусора.

– Ключевое слово «больше», – заметил Яр, подходя ближе к своему шпицу. Он попытался сдвинуть ее ногой, однако Пуся зарычала в ответ, не желая делиться своей добычей. Облаяв ошарашенного хозяина, она гордо подняла хвост и, схватив танго, принялась с упоением рвать их на части.

– Пуся, фу! Вот нажрешься всякой пакости, а я потом тебя лечи! – возмутился Тасманов, на что Паша закатил глаза.

– Собирайся, нам надо подарок купить, – буркнул он, перепрыгнув кучу и собаку, морщась от отвращения.

– Поправочка – тебе надо. У вас с Кирой шуры-муры, а я просто хороший друг семьи, – ответил Ярослав, уворачиваясь от удара. Кофе выплеснулось из кружки прямо на пол, но Тасманов даже не стал идти за тряпкой. Просто аккуратно затер его ногами в тапочках, делая вид, будто ничего не произошло.

– Господи, – выдохнул Паша.

– Да не ссы ты, – отмахнулся Ярик, улыбаясь другу, пока тот рассматривал на стене картины с пейзажами и фотографии людей в черных рамках.

– Почему ты перестал рисовать и фотографировать? У тебя хорошо получается, – с удивлением заметил Кенар, поворачиваясь к Ярославу, который бросил мимолетный взор на свои работы и пожал плечами. Словно бы это было что-то неважное.

– Кому они нужны, – усмехнулся он, качая головой, и сразу же шутливо добавил, желая разрядить обстановку, – у меня совсем иные таланты, сам же знаешь.

Паша вздохнул, ничего не ответив. Ярик не стал бы сейчас его слушать, он просто перевел тему и не было никакого смысла мутить воду в стакане.

– Будешь что-нибудь, пока я собираюсь? – Ярослав зашагал в сторону лестницы, дабы подняться на второй этаж. Кенар вновь скривился, оглядывая захламленную квартиру и вспоминая содержимое холодильника друга.

– У тебя там поселилась новая цивилизация. Не удивлюсь, если скоро приедут биологи и обнаружат там другую форму жизни. Так что нет, спасибо.

Ярослав хихикнул, никак не отреагировав на сарказм. Он скачками понесся наверх, крикнув: «Одна нога здесь, другая там». Сам же Паша махнул рукой, прекрасно зная долгие сборы Тасманова, поэтому со спокойной душой отправился на кухню, устраивая зад на единственном чистом месте во всей квартире – подоконнике. Открыв окно, он уперся ногами в стенку и, достав сигареты, закурил, слыша, как копошится его друг на верхнем этаже. Ярослав носился по лестнице, затем загремел в ванной комнате, громко ругаясь на кран.

– Ты куришь в моей квартире?! – раздался возмущенный голос, и Канарейкин вздрогнул.

– Твоей квартире будет не страшно, даже если здесь произойдет пожар. Наоборот, чище станет, – съязвил Паша, выдыхая очередную порцию дыма.

– Что покупать-то собрался? – раздался звуки льющейся воды, прерываемый воплями Тасманова. Кенар терпеливо дождался, пока друг наплещется, и когда тот вошел на кухню, будучи в одном полотенце и тапочках, стряхивая со светлых волос капли воды.

– Иногда мне кажется, что тебе семь, а не двадцать семь, дружище, – скептически отозвался Кенар, разглядывая своего друга.

– Технически мне пять, но спасибо за комплимент, – шутливо поклонился Ярик.

Когда Павел громко расхохотался и случайно вдохнул большую порцию, из-за чего в носу защекотало. Он принялся разгонять его руками, пытаясь отдышаться. Ярик подошел ближе, заботливо похлопав его по спине, а затем ускользнул, как выразился: «чистить перышки». Подборка наряда для сегодняшнего «выхода в свет» по магазинам заняла еще час: Тасманов откладывал одну рубашку, менял ее на свитер, после чего остановил выбор на синем худи и принялся подбирать джинсы. Черные, серые, голубые, с дырками, без дырок, с ремнями, аксессуарами – Паша не выдержал этих издевательств и рыкнул Ярославу, чтобы тот собирался быстрее. Иначе наступит следующий день, а им предстояло купить продукты и отвезти на съемную квартиру Канарейкина – ту самую, которую теперь считал домом, ведь там жила Кира.

После поцелуя в торговом центре он дал ей время переварить произошедшее, прийти к какому-то выводу. Прежде чем Кенар вновь начнет штурм, собравшись с силами и выработав стратегию. Ждать еще два года, пока они «дозреют» до перехода на новый уровень отношений не имело никакого смысла. Два года они притирались друг к другу, играя роль хороших соседей и добрых друзей, игнорируя обоюдное притяжение. Ох, сколько сил ему понадобилось, чтобы не утащить Леонову в укромный уголок. Павлу пришлось выйти из ситуации с минимальными потерями: пошутить на тему ее ревности и припомнить страстные поползновения во время его болезни. Ее щеки тогда так покраснели от стыда, а вот Кенара вся эта ситуация нисколько не смущала. Более того, он хотел вновь и вновь повторять поцелуи. И не только.

– Так вы не переспали?

Кенар взглянул на Ярика, скользнув взором по коричневой рубашке в полоску и светлым джинсам, наблюдая за тем, как друг прыгает на одной ноге, натягивая ботинок. Возникло желание толкнуть его, дабы Тасманов рухнул прямо в кучу хлама, раскиданного по всему коридору. Пуся возмущенно тявкнула на своего хозяина, когда тот случайно задел ее спальное место. Она, рыча, проверила красные танго в лежанке и недовольно подняла голову.

– Собака вся в тебя, – заметил Паша, пока Ярик ругался со шпицем и застегивал зимнюю куртку.

– Ты не ответил на вопрос, – усмехнулся он, поправляя капюшон, красуясь перед зеркалом.

– И не обязан, – отрезал Паша, давая понять, что разговор на эту тему окончен.

– Не переспали, иначе ты бы здесь не стоял и не фыркал на меня своим неудовлетворенным эго, – пожал плечами его друг, завязывая красный клетчатый шарф. Паша мысленно согласился с Ярославом, но и тащить Киру, неготовую к такому этапу в постель – неправильно. Он ведь не мог тянуть эту лямку один. Для отношений нужны два человека.

– Просто давай купим чертов подарок, дабы я успокоился, – проворчал Кенар, выходя за Яриком. Пуся подскочила со своего места и бросилась следом, однако Ярослав вовремя захлопнул тяжелую дверь, не удосужившись даже поставить сигнализацию.

– Вот и сиди там, – проговорил он, слыша лай с той стороны и скреб когтей. Повернув ключ в замке, двинулся к лифту вместе с Павлом. – Ты ей уже признался или продолжаете играть в молчанку? Устал любоваться вашим круговым забегом на короткие дистанции. Как дети в песочнице.

– Так говоришь, будто это просто. Конечно, я не собираюсь молчать, что за глупости.

– Ну, ты хоть расскажешь, как вы того… этого, – Ярик хихикнул, за что получил тычок в плечо и ойкнул от боли, потирая ушибленное место.

– Иди на хер, дебил извращенный, – шикнул Кенар, показав ему средний палец. Они замолчали, пока лифт не спустился на первый этаж. Стоило только выйти из кабины, как Тасманов вновь открыл рот:

– Хотя бы скажешь, сколько оргазмов было?

– Да замолкни уже!

– Не будь таким жадным! Хочу все знать. Я ждал этого момента, как постельной сцены в страстном мексиканском сериале, где герой двести сорок пять серий лез в спальню героини. Поэтому не порть мне цензурой всю малину. Так не покатит, дон Пабло.

– Я тебе сейчас врежу, Тасманов, – пригрозил Паша разъяренно. – Будешь потом своим однодневкам в постели вещать о боевых травмах и шрамах, украшающих рожу мужика!

– Ладно тебе, Паблито, нельзя быть таким злым. Я же из добрых побуждений. К тому же со сломанным носом я буду не так красив.

– Ярик!

– Он сунул свой раскаленный нож в ее шелковые ножны…

– Ярослав!

Глава 33. Когда лучший друг – идиот

Ярик громко хохотал, убегая от Павла, доведенного вконец глупыми шутками друга. Проскочив мимо ошарашенной консьержки, крикнул ей, что она сегодня чудо как хороша, заставляя несчастную старушку покраснеть и подавиться бубликом. Тасманов выскочил на улицу, ловко прокатившись по скользкой дорожке, которая успела намерзнуть у подъезда. За ним поспешил раздраженный Кенар и сразу же рухнул прямо в сугроб, не удержавшись на ногах. Ярослав резко обернулся, принимаясь хохотать, тыкать в его сторону пальцем, наблюдая за барахтаньем Павла в сугробе, пока тот отплевывался и негромко матерился.

– Паша, прекрати играть в моржа. Сам же орал, что мы опаздываем, – ехидно заметил Ярик, немного успокоившись, снимая с сигнализации «Бентли», одолженный у очередной пассии. Машина представительского класса игриво мигнула фарами, зазывая к себе. Поднявшийся и отряхнувшийся, Паша подошел к другу, окидывая того мрачным взглядом.

– Смешно, да? – поинтересовался он и прежде, чем Ярик успел почувствовать подвох. Павел толкнул его, издевательски усмехаясь и наблюдая, как с воплем падает Тасманов.

– Козел! – зашипел тот, вытряхивая из капюшона снег, услышав за спиной возмущенный голос одной из прогуливающихся мамочек с коляской:

– Постыдились бы ругаться при детях, похабники!

– Так уши ему зажми. Не хочешь, чтобы слышал, не выгуливай, а дома сиди, курица, – огрызнулся в ответ Паша. Женщина, оскорбленная до глубины души, поправила одеяльце на ребенке, гордо приподняв подбородок, и двинулась к подъезду.

– Хам!

– Овуляшка!

– Вот и поговорили, – удовлетворенно отозвался Ярослав, забираясь в салон. – Все же, Паша, нет в тебе уважения к людям.

– Я мизантроп, какого уважения ты от меня хочешь? – иронично заметил Кенар.

Тасманов дождался, пока друг устроится и пристегнет ремень безопасности. Он вырулил с парковочного места, аккуратно объезжая чей-то «Мерседес».

– Что-то я стал слишком мягким, – хохотнул Ярик, включая печку.

Если бы только подарки сами себя искали. Приходишь в магазин, задаешь нужные параметры в компьютер и вуаля. Никаких очередей, нервотрепных поисков, истеричных или чрезмерно равнодушных консультантов. И нужный подарок для дорогого человека в кармане. Именно об этом думал Паша, пока они с Яриком потратили полдня на хождение по бутикам торгового центра. По итогу стало понятно: они не знали, что собирались приобрести. Точнее, не ведал Кенар, Ярослав же будучи парнем практичным, пошел ва-банк и купил Кире платиновый сертификат в косметический магазин на тридцать тысяч рублей – живи и радуйся.

Продукты решили взять сразу, чтобы не тянуть кота за хвост, пока народ штурмовал магазины, запасаясь последними товарами по большим скидкам. Им пришлось провести в очереди почти час: люди стояли на кассе с корзинками вдоль всего торгового зала. Опираясь на тележку, Паша задумчиво смотрел перед собой, прикидывая, что же ему теперь делать. Презентовать деньги – достойный вариант, но Кира любила сюрпризы и подарки. А поддерживать финансово он мог и так, без привязки к какому-то конкретному празднику. Это никогда не было для них проблемой. Большая часть расходов всегда лежала на плечах Павла.

– А зачем ты позвал на праздник свою Кристину?

Канарейкин отвлекся и поднял взгляд на стоящего рядом Ярослава, с любопытством наклонившего голову.

– Господи, нашел что вспомнить. Потому что мы приятели? – задал риторический вопрос Паша. – Зачем еще я мог ее позвать? Познакомится с Кирой. Кристина умная, должна ей понравится, что здесь такого. Тем более Сергей с меня теперь точно не слезет. Он влюбился, как полный кретин. Считай, я подрабатываю купидоном.

– А со стороны представляешь, как это будет выглядеть? Леонова начнет сравнивать себя с потенциальной соперницей, потому что влюбленные и ревнивые бабы всегда так делают. И оно явно будет не в ее пользу, – со скепсисом ответил Ярик, и Паша фыркнул, нисколько не напрягаясь от этой мысли.

– Что за бред, зачем ей подобные глупости? Они абсолютно разные, Кристина – это Кристина, а Кира… – Канарейкин посмотрел на светильники, задумавшись на минуту. Ярик приподнял брови и усмехнулся негромко.

– Это?

– Кира, – огрызнулся Паша, перебирая покупки в корзине. – Не мели короче чепухи, – он с равнодушием продвинулся еще на шаг, пока очередь неторопливо двигалась. Ярослав же только покачал головой, цокая языком и поражаясь подобной наивности.

– Вот умный ты мужик, Кенар. А в бабах нихера не разбираешься по сей день. Особенно когда дело касается твоей, – усмехнулся Тасманов, из-за чего Кенар удивленно посмотрел на него, прекратив перекладывать коробки и бутылки в тележке.

– В смысле?

– Ай, наивный ребеночек. Давай-ка дядя Яра тебе кое-что прояснит на тему баб, а ты внимай и молчи, – патетично заявил Ярослав, подняв указательный палец. Паша несколько секунд смотрел, а затем перехватил руку друга, украшенную серебряными кольцами, отводя в сторону и отпуская.

– Твоя Кира начнет сравнивать себя с высокой, успешной брюнеткой. У той, что ноги ушей и фигура близка к идеалу. Адски сексуальной. А она ведь именно такая. Верно, Паш? – Тасманов подался вперед, поправив ворот зимнего пальто Канарейкина. СО стороны подобная картина могла кому-то показаться странной, они общались словно давние влюбленные. Некоторые мужчины даже повернули головы и отступили подальше, подозрительно щурясь.

– Ну, так вот. Когда Кира ее увидит, сравнит, придя к неутешительным выводам – все. Отказ и отлучение от порога ее спальни тебе обеспечен, – весело закончил Ярик, и Паша цыкнул, пихнул его в плечо, отворачиваясь обратно к тележке.

– Не будет такого, – буркнул он, и Ярик вскинул брови.

– Это почему же?

– Потому что Кире нет смысла себя с кем-то сравнивать. Она не какая-то неуверенная дурочка, чтобы зажаться на фоне другой девушки. Пусть более успешной, – отмахнулся Кенар, и Ярослав усмехнулся.

– Уверен на все сто? И дело ведь не в самооценке, а в том, что она почувствует, увидев вас вдвоем. Это, знаешь ли, значительно убавляет твои очки в ее глазах.

Паша покачал головой, устало вздыхая. Он даже не понимал, о чем конкретно толковал сейчас Тасманов. Какие еще очки? Если Кира увидит их вдвоем, это ничего не изменит. Между ним и Кристиной исключительно дружба, не больше. Даже не будь Сергея, Павел давно понял, что они друг другу не пара. Почему? Сам не знал. Наверное, были слишком похожи – оба экспрессивные, эмоциональные, доминантные. К тому же Кира много значила для него, пусть пока Паша не разобрался до конца в собственных чувствах. Однако его охватывала уверенность в том, что он поступает правильно. Ярик закатил глаза, покосившись на одну из девиц в очереди, и подмигнул ей, заставляя покраснеть. Паша только фыркнул, не обратив никакого внимания ни на девушку, ни на ее подругу, что пыталась его заинтересовать собой.

– Ты просто кобелина, – проворчал Кенар, и Ярик ослепительно улыбнулся.

– Завидуй молча, я же не влюбленный идиот, как ты.

– С чего взял-то, что влюбленные – идиоты? – насмешливо спросил Паша, проигнорировав намек, и Яр отмахнулся равнодушно, потеряв к девицам интерес. Он вновь повернулся к другу.

– Любовь для дураков, – заявил коротко.

– С чего бы?

– Всем известная присказка, дружище. Пока ты весь в слащавом раю от любви к Кире, не мешай мне веселиться.

– Хотел сказать: трахаться?

– «Вонзать свой яростный меч в шелковые ножны красавицы, пока ее тело содрогалось в огне пылающей страсти», – процитировал Ярик с таким серьезным видом строчку из какого-то любовного романа. Паша прыснул от смеха, уткнувшись лицом в ладони, склоняясь над тележкой. Он все никак не мог успокоиться, лишь спустя минуту выпрямился, утирая выступившие слезы.

– Боже, ты читаешь такую херню?

– Чего херню-то, – обиженно отозвался Тасманов, кивнув на девушек. Пригладив волосы, Ярик хвастливо добавил:

– Бабы прутся. А вообще, это я вчера у Ангелины нашел на туалетном столике, пока она в ванной откисала после нашей горячей ночи.

– Кто такая Ангелина? – на этом вопросе он задумался и пожал плечами. – Черт его знает. Мы вчера случайно познакомились в парке, когда я Пусю выгуливал. Знаю только имя, адрес и что она читает эти сопливые бульварные романы.

Паша закатил глаза, качая головой.

– И почему я не удивлен?

– Потому что я классный и всем нравлюсь?

– Скромный еще.

– Вот, верно мыслишь. О, наша очередь. Здрасьте, девушка, нам три больших пакета, пачку «Стиморол» со вкусом мяты и ваш телефончик. Что вы делаете сегодня вечером после смены?

– Ярик мать твою! – рявкнул Павел.

Но друг никак не отреагировал, просто повис на перегородке, отделяющей кассовый аппарат и работника от покупателей. Несчастная девушка краснела, боясь посмотреть в их сторону, а Тасманов продолжил ее уговаривать сдать бастионы. Настоящий идиот.

Глава 34. Важней всего на свете

Павел Канарейкин никогда не был романтиком, да и в отношении праздников у него всегда имелось с десяток предубеждений, корни которых уходили в далекое детство. Кенар подарки не любил, предпочитая деньги. Совсем не из-за врожденной меркантильности, пусть она и присутствовала в некоторой доле его характера. Он просто не привык к ним и дать чуда перестал с самого детства.

На свой первый день рождения в семь лет мама не позволила ему пригласить друзей, зато позвала кучу малознакомых родственников. Они трепали именинника за щечку, дарили конфеты и уходили на кухню болтать о важных взрослых проблемах, в которых детям не было места, – его оставляли одного в окружении ненужного хлама. Зачем семилетнему мальчику томик «Юного сталевара» или жуткий, колючий свитер «на вырост»? Кулек ирисок для уничтожения пломб или шоколадные конфеты, если Паша их даже не ел. Маленький мальчик просто хотел выпить газировку с друзьями, поиграть с новенькой машинкой, но никак не привечать кучу людей, которых не помнил даже по именам.

Так Кенар невзлюбил праздники, ведь те приносили кучу неприятностей, и ненавидел родственников – люто и отчаянно. Они все что-то хотели, особенно пожрать на халяву, пока именинник вынужденно помогал на кухне: ведь гости! Мамины, никак не Паши. Кого это волновало? Свой первый нормальный праздник Кенар отметил только в восемнадцать лет с кучей приятелей, прямо заявив матери, что больше никого из родственников к себе не позовет. Она уговаривала, это же важно – общение с семьей. Укрепление семейного союза и прочие ценности, до которых Павлу не было никакого дела.

Преподносить дорогим людям настоящие подарки Паша научился тоже не сразу. Своей матери он всегда перечислял деньги, периодически присылал цветы: весной – любимые ею ландыши, летом – полевые, на остальные праздники – всегда большой букет. Но что-то по-настоящему ценное выбрать не получалось, слишком много противоречий присутствовало в их отношениях. Аналогично с отцом, ведь сколько ни старался Кенар и его родители, никакого взаимопонимания у них не выходило. Может из-за того, что в свое время ему уделяли слишком мало внимания, как любому ребенку из девяностых. Или причина была в непростом характере Паши. Его проблемы никогда не ставили во главу угла, а сам Павел вскорости перестал ждать помощи от своей семьи. В десять лет он хотел перевестись в другую школу из-за травли со стороны одноклассников, но никто не внял его просьбам. И тогда Кенар взял школьную жизнь в свои руки, действуя по принципу: «Не можешь подавить бунт – возглавь его».

Учителя наперебой стенали о буйном нраве юного Канарейкина, директриса уговаривала повлиять на сына, поскольку он доставлял слишком много хлопот, сотрясая размеренную жизнь школы ссорами с одноклассниками. Паша продолжил безобразничать и заботиться о себе так, как умел. Ровесники для него были неинтересны, Кенар считал их слишком скучными и примитивными существами. С друзьями тоже возникла проблема: выдержать Павла мог не каждый. Исключением стал только Сергей Радов, да и тот уехал после одиннадцатого класса. Откуда взяться новым? Девушки же для него всегда оставались сложной системой, разобраться в которой мог не каждый. Они хотели любви, а у Кенара с этим чувством никогда не складывалось.

В университете существовали свои порядки и правила общения. На первых курсах Паша познакомился с веселым парнем – Максом Летовым. Поскольку на экономическом факультете училось много девушек и всего три молодых человека, они с Максом быстро влились в эту среду. Привыкший быть лидером, Паша и здесь взял бразды правления, которые ему отдали ребята. Собрал вокруг себя веселую компанию, став впервые по-настоящему счастливым. Что еще нужно для счастья? У Канарейкина появились друзья, намек на серьезные отношения, – но беда прилетела, откуда не ждали.

Ему казалось: он влюблен. Хотя сейчас Павел осознавал, как глупо выглядел тогда и каким наивным оказался, считая, что друзья никогда не предают доверия. В тот месяц кто-то выкрал из кабинета заведующего кафедрой контрольные тесты, из-за чего начались разбирательства. Паша в одночасье стал подозреваемым, поскольку взял на этот день отгул, дабы решить проблему с визой, правда сказал об этом только Максу. Не посчитал нужным. Никто не мог объяснить, где он был, и еще вчерашние друзья резко отвернулись от него. Не прям сразу, но отношения охладели. Его прекратили звать на вечеринки в клубы и в кино. Постепенная изоляция превратила Павла из популярного парня в изгоя, а девушка ушла, не оглянувшись, к его другу Максиму. Это уже потом выяснилось, что тесты украл он, и слухи о Паше – его рук дело. Жаль, понимание приходило с горьким опытом, когда прыгаешь на грабли с разбега.

Говорят, сердце разбивается сразу на тысячу осколков. Паша был убежден, что это не так. Оно лишь покрывалось трещинами, отламываясь по кусочку. Но каждый новый удар наносил непоправимый ущерб без возможности восстановления. Предательство – разрушительная сила, которая разъедала душу и убивала веру в людей. Их худшие пороки выходят на первый план, загораживая собой достоинства. Возможно, именно это сроднило его с Тасмановым. Но если Паша еще чувствовал, что его сердце способно на нечто большее, то в случае Ярослава такого сказать нельзя.