Как найти работу

В столице наступил вечер и солнце давно покинуло горизонт, решив, что нечего людей зимой радовать ярким светом – обойдутся. Магазины начали закрываться, а Паша продолжал забег по антикварным, ювелирным, сувенирным и прочим бутикам, ища нечто особенное. Подарок, способный дать толчок их зарождающимся отношениям в следующем году. В тот день они с Яриком ничего не нашли. Тасманов постоянно подкалывал друга, смеясь над его упорством и заявляя, что тот придает слишком большое значение празднику, который даже не любил.

– Купи подвеску, в чем проблема? – фыркал Ярослав тогда, но Паша только качал головой. Для него это было важно, ведь подарки для Павла всегда считались чем-то особенным. Он редко делал подобные презенты посторонним людям, исключительно тем, кто много значил для него. И чем тщательнее отбирал какую-то вещи среди сотен других, тем глубже были его чувства.

Когда на кону стоит все, люди способны на многое. Тем более, когда это касается отношений с дорогим человеком, и ты хочешь сделать для него все. Например, найти презент на Новый год, способный вызвать у возлюбленной искреннюю радость.

Подарок для Киры, который так долго искал Кенар, нашелся случайно и совсем не там, где он ожидал. Точнее, тот сам пришел. Маленький котенок выкатился Павлу под ноги пушистым комком – дрожащий и тихо мяукающий в панике. Страх овладел этим крошечным существом перед огромным миром, в который его безжалостно выбросили. Он вывалился из размякшей картонной коробки под фрукты, совершенно не приспособленной для защиты от холода, снега и пронизывающего ветра.

Серая шубка с белыми носочками на передних лапках, крохотное светлое пятнышко на левой щечке и большие голубые глаза. Прижатые к голове ушки говорили о принадлежности к породе шотландской вислоухой. Странно, что его выбросили столь безжалостно на улицу зимой. Паша наклонился и осторожно поднял мяукающего котика, с удивлением оглядывая тихий переулочек между домами. Животное выбросили неподалеку от помойки, совсем недавно, иначе он бы замерз.

– Поверить не могу, что теперь с тобой делать, морда? – проворчал Канарейкин и расстегнул пальто, чтобы сунуть вопящего найденыша за пазуху, предварительно укутав в теплый шарф.

– Ладно, успокойся. Сейчас гляну ближайшую ветклинику. Будем надеяться, она еще работает, – буркнул Кенар, выудив осторожно смартфон. Котенок согрелся и затих на время, а Паша негромко выругался. Единственная ветеринарная клиника, работающая круглосуточно, находилась аж на другом конце города.

– Блеск, – цыкнул Канарейкин, вызывая такси через приложение.

Ему еще предстоя разговор с хозяйкой квартиры, ведь та категорически запрещала держать каких-либо животных. Из-за этого Кира так и не завела кошку, как мечтала. В принципе, Пашу такой расклад устраивал: коты портят мебель и обои, еще могут нагадить в ботинки. Безусловно, он бы не стал требовать выбросить животное на улицу – подобные поступки Кенар считал бесчеловечными. Братьев меньших надо уважать, ведь они такие беззащитные.

Сидя в теплом салоне, Паша выдохнул и набрал номер Марии Степановны, невольно скрестив пальцы. Он опустил взгляд на уснувшего котенка, убеждаясь в правильности своего решения.

– Алло? – послышался недовольный голос из динамика.

– Мария Степановна, это Паша, – проговорил он, и хозяйка квартиры сразу же расслабилась.

– Пашенька! Как я рада тебя слышать, – Кенар усмехнулся, крепче сжимая смартфон. – Ты так редко звонишь. Ключи потерял или с Кирочкой что-то? – заботливо поинтересовалась Мария Степановна. Хотя Канарейкин считал, что до Леоновой ей не было никакого дела.

– Случилось, но не с Кирой. С ней все в порядке. Я звоню по другой причине. Есть одна просьба. Деликатная, – уточнил он, и его собеседница резко замолчала, а затем с подозрением поинтересовалась:

– Хочешь отсрочку по выплате?

Кенар едва удержался от смешка: люди такие люди. Он бросил взгляд в окно, любуясь мелькающими огнями большого города.

– Нет, просто хотел поговорить о вашем запрете на содержание животных в квартире, – он замолчал, давая женщине переварить эту информацию. Судя по дальнейшему разговору, Марию Степановну успокоил тот факт, что заплатят ей все-таки вовремя.

– Не знаю, – протянула она озадаченно, пытаясь понять, к чему он ведет. Затем уточнила брезгливо:

– Ты принес в квартиру животное?

– Пока еще нет, – отозвался Канарейкин, прижимая к себе котенка, и добавил, – но собираюсь. Кота.

– Паша, ты же понимаешь, какие будут последствия, – заворчала Мария Степановна и принялась перечислять все самое страшное, что могло произойти с ее имуществом:

– Он будет драть, гадить, портить мебель…

Павел резко перебил ее, остановив на полуслове:

– Я буду доплачивать по пять тысяч в месяц. И если он что-то испортит, то куплю новую мебель или просто сменим обои.

Мария Степановна замолчала, затем принялась с кем-то перешептываться. Кенар знал на что давить – жадность. Хотя какая разница сколько он переплатит, если это отличная возможность сделать Киру счастливой? Канарейкин чувствовал: этот подарок ее действительно порадует.

– Ну, хорошо, – спустя некоторое время отозвалась хозяйка квартиры, и Паша выдохнул с облегчением. Он не заметил, как затаил дыхание, боясь услышать отказ на свою просьбу.

– Но нам понадобится новый договор. Полагаю, оформлять ты все будешь сам. Без участия Киры? – поинтересовалась Мария Степановна.

– Конечно, завтра подъеду к два часа, – он собрался сбросить звонок, как услышал в ответ:

– За последствия отвечать будешь ты.

– Хорошо. Спасибо, Мария Степановна, – хмыкнул Канарейкин и поднял руку вверх, произнеся тихое «Да», игнорируя на любопытные взгляды таксиста.

– Кенар, ни за что! У меня дорогая мебель и ремонт стоит черте знает сколько!

– Ты мне друг или редиска? Это всего лишь до тридцать первого числа, – Паша положил ладонь на плечо Сергея. Тот закатил глаза и покосился в сторону котенка, с любопытством осматривающего его пентхаус в одном из фешенебельных районов города.

Кот, как заверил Павла ветеринар, оказался здоровым, но голодным. В строчке с именем вписали «Канарейкин Сникерс Павлович», а потом еще минут пять смеялись всем коллективом. Первым делом Кенар оплатил ему прививки, паспорт, а затем приобрел все необходимое в специализированном магазине: переноска, лоток, когтеточка, миски, корма, витамины, шампуни и даже ошейник. Сейчас все это находилось в квартире Сергея, недовольно смотрящего на невозмутимого друга, пока Сникерс обследовал новую территорию.

– Будешь должен, – буркнул он, забирая пакеты и ставя их на тумбочку рядом с открытой переноской.

– Я пригласил Кристину на Новый год к нам. Не благодари, – ухмыльнулся Паша. – В первом едва, дальше наполнитель для туалета, игрушки всякие. Еще есть когтеточка, – он кивнул на загадочное продолговатое устройство, обмотанное толстой ниткой и прикрепленное к деревянной подставке.

– Ненавижу тебя, Кенар, – вздохнул Сергей, оглядываясь на котенка. – Знаешь, Паш, в тебе умер альтруист.

– Рассчитываю на тебя, – махнул рукой Павел, не став ничего говорить в ответ на эти слова. Радов некоторое время стоял в пороге, открыв рот, а затем бросился за Канарейкиным, вспомнив нечто важное.

– Погоди, Кенар, а как его к лотку-то приучать?!

– В инете инструкция есть!

– Чего? Паша! – взвыл Радов, но было поздно. Громко захлопнув дверь, он повернулся к Сникерсу.

– Ну, Канарейкин, попадись ты мне, – прошипел Сергей, когда кот от испуга наделал лужу

Глава 35. Ваниль и подарки

Новогодняя суета, нарезка салатов и варка холодца – этим обычно заняты люди тридцать первого декабря. Одни предпочитают встречать этот праздник с семьей, другие с друзьями, а кому-то хорошо в одиночестве, посмотрев выступление президента с обещанием сделать жизнь в стране лучше. А в квартире Павла и Киры суета началась задолго до рассвета. Полусонная Леонова искала выключатель, но запнулась о какие-то пакеты, стоящие в коридоре, и впечаталась в распахнутую настежь дверь туалета.

– Твою мать, – выругалась она чрезмерно громко и зажмурилась, когда свет резко ослепил ее, а голос Паши заставил вздрогнуть.

– Ты зачем квартиру громишь, слоненок?

Девушка сглотнула слюну при виде крепкого торса Павла, когда открыла глаза и опустила взгляд на пакеты, об которые запнулась. Вчера она легла довольно рано после встречи с Аней перед ее отлетом. Сказалось напряжение последних дней, и эта нервотрепка с выбором подарка для Паши. Она оббежала сотни магазинов, ища нечто особенное, пока не остановила свой выбор на мощном ноутбуке Dell G3 по совету консультанта. Кира не разбиралась в технике, но предварительно озаботилась поинтересоваться топом самых стоящих переносных компьютеров, вышедших за этот год. Узнай об этом коллеги, сразу осудили бы. Вся премия ушла за одну покупку, но она того стоила.

– Что это? – нахмурилась Кира, указывая на пакеты. Она хотела посмотреть, однако Паша ловко перехватил ее, не дав вдоволь полюбоваться своим телом. Кенар развернул Леонову в сторону туалета и решительно подтолкнул.

– Я уберу, – спешно проговорил он, разжигая пламя любопытства у подруги.

Кенар вчера пришел поздно, весь какой-то загадочный, – но Кира не успела ничего спросить. А вот приглушенную ругань между ним и Сергеем по телефону она слышала. Что-то про ботинки, обои и будущий ремонт в квартире. Вроде бы Паша в последние дни не загуливал, чтобы что-то испортить. Да и обычно таким страдал Ярик.

– Что там? Мой подарок? – спросила она. Канарейкин не ответил. Ловко перехватив пакеты, он замер, когда внутри что-то загремело.

– Ты в туалет шла? Иди, – кивнул на прощание, утаскивая ношу в комнату, оставляя ошарашенную Киру в коридоре, снедаемую любопытством. Не выдержав, Леонова бросилась следом, осторожно стуча в закрытую дверь гостиной.

– Паш.

Там что-то шуршало. Кира нахмурилась и хотела вновь постучать, но не успела. Павел просунул голову со всклоченными волосами в приоткрывшийся проем, прижимаясь с обратной стороны и не давая подруге войти. Он посмотрел куда-то в темноту, а когда Леонова попыталась заглянуть, слегка оттолкнул ее.

– Что ты делаешь?

– Ничего, почему не спишь? – как ни в чем не бывало, поинтересовался Кенар и улыбнулся ей. Кто-то тихо то ли чихнул, то ли фыркнул и Кира выпучила глаза.

– Это что? Там кто-то есть? – выдохнула она, но Кенар быстро вышел, закрыл дверь и повел подругу за собой.

– Паша, что происходит? – возмутилась Кира.

– Ты идешь спать, я иду спать, мы идем досыпать, – ответил Канарейкин и попытался втолкнуть ее в спальню, но она схватилась за косяк и уперлась ногами в пол.

– Не думай, что меня можно обмануть. Я хочу знать!

– Много будешь знать, скоро состаришься.

Они боролись несколько минут, но безуспешно. У Павла никак не получалось заставить Киру уйти в комнату, а Леонова хотела понять происхождение таинственного "чиха". Заодно успокоить собственные подозрения, невольно возникшие из-за поведения ее соседа. Вдруг там девушка? Очень неприятная ситуация, особенно для нее. Они замерли, тяжело дыша, и Кира резко повернулась, осматривая Канарейкина мрачным взглядом, ткнув пальцем в крепкую грудь.

– Кенар!

– Симба!

– Там девка, да? Мы же договорились: никаких баб в квартире! – она недовольно втянула носом воздух, грозно смотря на него и сверкая янтарным взглядом, ощущая, как злость вновь поднимается из глубин ее души. На это заявление Кенар удивленно приподнял брови, а затем усмехнулся, складывая руки на груди. Мускулы напряглись, и Кира невольно отвела взгляд.

– Снова ревнуешь, Львенок? – протянул он лениво, едва не растекаясь от удовольствия. На это Леонова только рот открыла и закрыла, поражаясь его наглости, хотя в душе понимала: он прав.

– Да больно надо!

– Вот и шагай спать, а я пока выведу Снежану…

– Так и знала, Кенар!

– А еще Марину, Валентину, Аглаю, Дарью, Неллю и Паулину, – довольный собой закончил Павел, усмехаясь от того, как подруга насупилась, мрачно пробурчав:

– И что там тогда?

– Вот поспишь и узнаешь, – похлопав точно ребенка по макушке, Паша ловко затолкал ее в спальню, подмигнув ей, и махнул рукой, закрывая дверь. Кира от возмущения только топнула ногой и цыкнула.

– Вот же… Аглая, Паулина, – мрачно шипела Кира, забираясь на кровать и заворачиваясь в одеяло точно гусеница в кокон. Она уставилась на потолок, пообещав себе не вставать пораньше, дабы приготовить завтрак. Пусть сам старается.

За этими мыслями Леонова не заметила, как погрузилась в беспокойный сон. Она видела дивный вечнозеленый сад с причудливыми растениями, извилистыми дорожками между высокими деревьями и пышными кустами. Посреди этого великолепия находился пруд, где сама Кира, точно Дюймовочка, сидела прямо на жестком листе кувшинки, слушая звонкое мелодичное пение кенара, сидящего на одной из веток плакучей ивы. Его перья были такими красивыми и яркими, что затмевали собой любые цветы в этом чудесном месте. Хохолок и спинка темно-золотого окраса, плавно переходящий в желтые перышки с вкраплениями пестрых оттенков. Зеленые глаза смотрели на нее с добротой и нежностью, а его пение, казалось, звучало только для нее одной. Леонова помахала ему рукой.

Неожиданно лист покачнулся, и Кира вскрикнула, схватившись за край, резко обернувшись. Прямо за ее спиной появилась отвратительного вида огромная жаба в свитере, тянущая к ней свои мерзкие перепончатые лапы, раскрыв пасть. Она закричала, а птица, неожиданно взмахнув крыльями и прервав пение, подлетела к ней, так близко, что Кира сумела схватиться за мягкие перышки, забираясь на спину и улетая подальше от ужасного существа. Они летели прямо над кронами деревьев, Леонова весело смеялась, наслаждаясь свободой. Спустившись ниже, оказались на одной из полян в глубине сада, где раньше никогда не бывали. Повсюду росли орхидеи – диковинных цветов и форм. Но все они меркли по сравнению с одной-единственной: черная с синими прожилками, мохнатыми лепестками. На язычке бутона сидела фея – настоящая королева. Кира нахмурилась и попыталась сказать кенару, что надо улетать. Однако, птица неожиданно замерла и перестала петь. Темноволосая красавица фея улыбалась ему, помахивая волшебной палочкой. Зудящее чувство не давало Леоновой покоя. Будто она знала, кто это.

Фея поманила птицу к себе пальчиками. Сколько бы Кира ни старалась, не могла остановить и не дать оставить ее одну посреди поляны. Повсюду слышался звонкий смех, Леонова оглянулась на другие орхидеи. В них тоже были разные девушки-феи, роскошные и прекрасные. Они манили кенара остаться. Протягивали руки и смеялись, а Кира вдруг почувствовала поток воздуха, увидев, как мелькнули золотистые крылья ее друга. Он улетел, оставив ее одну, среди десятков тысяч прекрасных цветов с перышком в руке.

После того странного сна Леонова проснулась в семь утра и поняла, что больше не сможет уснуть. В гостиной было тихо, и Кира не стала делать попыток зайти. В конце концов, пусть тайна Паши останется с ним. Мало ли каковы причины. Неуемное любопытство могло только оттолкнуть Канарейкина. Страх после пробуждения оказался таким сильным, что Кира невольно подошла к шкафу с верхней одеждой и проверила его вещи. Сумасшедшее чувство, но никак не получалось с ним совладать. Убедившись, что Кенар не ушел, она отправилась готовить.

– У меня там картошка варится! Куда ты меня тащишь? – Кира попыталась сбросить руки Паши с глаз, однако он не дал ей этого сделать, настойчиво подталкивая вперед.

Время близилось к одиннадцати утра, когда проснувшийся и умывшийся Паша, вдруг ни с того ни с сего заявил о сюрпризе и попросил ее закрыть глаза. Поначалу Леонова не восприняла его серьезно и попыталась проигнорировать. И тогда Канарейкин перешел к решительным действиям.

– Подождет твоя картошка, – хмыкнул Паша, обжигая своим дыханием ее ухо, заставляя задрожать от восторга и предвкушения. Он был так близко – колени подгибались, и каждый шаг давался с невероятным трудом. Кира неуверенно коснулась рукой какого-то препятствия и услышала:

– Осторожно, дверь.

Вначале появился шорох, а затем неуверенное мяуканье. Ошибки быть не могло. Внутри ее ждал самый настоящий котенок. Вряд ли Паша включил программу для любителей животных, дабы поддразнить. Сердце забилось чаще, и когда Кенар убрал руки, отпуская Леонову, она увидела перед собой маленький пушистый комочек. На шее у него красовался красный ошейник с колокольчиком. Новый жилец гордо восседал посреди убранного дивана, глядя прямо на будущую хозяйку.

– По словам ветеринара ему месяца. Я купил все необходимое. Сделали прививки, оформили паспорт. Судя по всему, малыш не продался. Вот от него и избавились. Люди иногда хуже зверей.

Кира почти не слышала слов Павла, бросившись к котенку, который поначалу настороженно, а затем доверчиво посмотрел на нее, соизволив понюхать протянутую к нему руку и потереться об нее. Леонова подхватила своенравного шотландца, повернувшись к Кенару, и во взгляде отразилось незамутненное счастье.

– Его зовут Сникерс, – неловко отмахнулся Паша, – но имя можно сменить.

– Нет, не надо. Мне нравится, – перебила его Кира, утыкаясь носом в мягкую шерстку, почувствовав, как заворочался котенок. Она вздохнула и заметила в углу те самые пакеты, мысленно отругав себя. Какие глупости пришли в голову из-за подозрений.

– С хозяйкой квартиры я пообщался уже, – Паша сунул руки в карманы джинсов, разглядывая довольного котенка. Откровенно говоря, он немного завидовал ему и чуточку заревновал, – но вмешаться не посмел. Кира ведь выглядела такой счастливой, а что ему еще нужно? Если только ее сердце и ничего больше.

– Полагаю, мне об этом договоре знать не полагается? – Леонова улыбнулась, опуская котенка на пол. Выпрямившись, она с любопытством посмотрела на поморщившегося Кенара.

– Однозначно нет. Иначе решишь, будто должна мне по гроб жизни.

Канарейкин резко замолчал, когда Кира неожиданно шагнула ближе, обхватив его за талию, прижимаясь к груди, уткнувшись в нее носом. Такой редкий момент единения: никаких шуток или подколов. Ничего привычного и в то же время такое приятное чувство близости. Паша осторожно приобнял ее, прижимая крепче к себе, вдыхая аромат ее шампуня. Леонова подняла голову, встречаясь с ним взглядом. Она ждала этой секунды, ведь Паша уже начал склоняться к ее губам. Звонок в дверь разогнал романтичную дымку, возвращая их к суровой реальности.

– Нам надо поговорить, – прохрипел Кенар, и Кира вздрогнула. Привычный страх вновь охватил все существо. Он почти поцеловал ее, игнорируя настойчивого и незваного гостя, который внезапно стал для нее очень желанным. Во всяком случае, позволил собраться с мыслями.

– Я открою! – выдавила она из себя, отскочив от Павла и бросаясь в коридор.

— Что за…? – Паша резко обернулся, слыша радостный голос Ярослава, которого он ждал меньше всего.

– Дети мои, деда Яра пришел и подарки вам принес. Так, я не понял, вы до сих пор не поставили елку? Непорядок. А носки повесили? Нет? И куда я буду кидать жевательные конфеты в виде сисечек? Между прочим, ради них полгорода объездил! Кстати, фейерверк купил. Устроим грандиозное шоу… Не смотри так, Кира, не в квартире. Ой, а кто это у нас здесь миленький, махонький, пушистый? Леонова, дай за грудь подержаться? А че коту можно, а мне нет?

Паша закатил глаза, желая открутить Тасманову голову. Вот же идиот!

Глава 36. Король алкомаркета

Раздача подарков – дело богоугодное и веселое. Во-первых, все их любят, а во-вторых – это просто приятно.

Тасманов, естественно, пренебрег традицией подождать с дарами до полуночи и вручил те практически с порога. Порадовав Киру сертификатом в косметический бутик, он заявил, что теперь Леонова может закупаться хламом и дальше скрывать от них с Пашей свой возраст. За это он заработал подзатыльник от друга вместо благодарности, а вот Леонова обижаться не стала. Поцеловала Ярика в щеку, отдавая в ответ более скромный презент – новенький ошейник для Пуси с маячком для отслеживания передвижений шпица. Ярослав так обрадовался, будто ему вручили миллион долларов: оказалось его собака очень любила сбегать, если выдавался шанс сорваться с поводка.

Без юмора тоже не обошлось. Будучи в душе истинной гиеной, Ярослав вручил Канарейкину надувную бабу со звуковой открыткой, где была нарисована полуголая снегурочка. Красивым, почти каллиграфическим почерком Ярик написал следующее поздравление: «Дарую тебе резиновую Зину, пока белобрысая зазноба не разморозит свое сердце и не падет ниц пред твоим величием, Кенар. С любовью, Ярочка». Сказать, что Паша не сильно удивился идиотскому юмору друга – ничего не сказать. В ответ Тасманов получил целую корзину презервативов, перевязанную кокетливым розовым бантом, и пожелание дальше радовать мир своими подвигами, прямо как Геракл.

Оглядев частично сервированный стол, Ярослав предложил закупить еще спиртного для полной стерилизации организма и наилучшего восприятия речи драгоценного президента, которого они будут иметь счастье лицезреть в полночь. Никто не был против, Тасманов все равно не спрашивал. Просто увел Павла в алкомаркет за спиртным, хоть тот сильно возражал.

– Но я хочу дома побыть, Кире помочь! – возмущался Кенар, пытаясь отбиться от друга, пока Ярик усердно наматывал ему на шею клетчатый шарф.

Сникерс косился на них с подозрением. Кота не особо волновали жалкие людишки, но вот этот большой и сильный человекоподобный спас его жизнь, поселил в комфортных хоромах. А значит стоило присмотреть за ним, ибо странный блондин мог нанести ему вред. У Паши же возникло ощущение, что его хотят задушить.

– Прекрати немедля! – Кенар оттолкнул друга, раздраженно разматывая все обратно, слыша хихиканье Киры неподалеку, и невольно завис. В итоге Ярик не выдержал и схватил его за капюшон, потащив за порог.

– Паша, шапка! – ахнула Кира в последний момент, бросая головной убор Канарейкину, который ловко поймал ее, едва не вписавшись в стену между лифтом и лестницей.

– Яра, твою дивизию, – зашипел Канарейкин, пытаясь отцепить от себя друга, который волочил его задом наперед, – дай я шапку надену и одежду поправлю!

– Сейчас ты поправишь пальто, потом туфли, затем ресницы накрасишь. После чего полетишь на крыльях любви от своей ненаглядной, как последний дятел. Знаю я тебя, – ворчал Тасманов, продолжая упорно тянуть друга за собой, шагая по ступеням вниз.

– Кто здесь дятел? – огрызнулся Паша, стараясь на ходу поправить одежду, едва не рухнув на площадке между четвертым и третьим этажом. – Пусти, я сам пойду!

И надо же такому случиться, что впервые в жизни Ярослав Тасманов решил послушать друга – крайне не вовремя. В этот самый момент, когда он соизволил отпустить капюшон Кенара, правая нога Павла соскользнула со ступеньки. В итоге навалившись на Ярика, Канарейкин с воплем скатился с ним вниз, думая об одном: либо набьют шишек, либо разобьются. Удар смягчил пуховик Тасманова.

Рухнули они, сплетясь в невольных объятиях, удачно пролетев целый лестничный пролет. Как и положено любителю прекрасного, Ярослав практически повторил позу Айседоры Дункан в знаменитом танце апаш: раскинув руки и держа шарф Павла, а сам Кенар уткнулся носом куда-то в район паха друга.

– Ты посмотри, что делается-то, Глафира! Нынче эти голубые из ЛПДР приличным людям прохода не дают. Прямо в подъездах!

– И не говори, Софья, совсем мужчины нынче мужество потеряли!

Паша застонал, приподнимаясь и поворачиваясь в сторону источника шума. Прямо над ними возвышались две особы, при взгляде на которых гипотетическому чокнутому наблюдателю наверняка захотелось бы перекреститься и присмотреться внимательнее. Дамы преклонного возраста носили одинаковые норковые шубы, а на головах у них красовались две шапки из белого меха – настоящий мексиканский тушканчик. Или соболь.

Двойняшки Софья и Глафира Тукмачевы – дух и гордость дома по проспекту Невского пять. Будучи детьми войны и ветеранами труда, они стали жертвами экстрасенсов, видели смерть Брежнева, пережили побег Горбачева, раскол страны при Ельцине и даже лихие девяностые. Именно поэтому сестры Тукмачевы считали себя вправе судить обо всех, с точки зрения своего богатого опыта.

– Павлик, не ты ли это? – прищурившись, поддалась вперед Софья. Паша закатил глаза и, поднявшись, бросил мрачный взор на Тасманова.

– Может – я, а может – не я. Мы, голубые, вообще странные. Вы бы рядом не стояли, иначе надышитесь парами европейских ценностей. Потом вам внуков привезут и все.

– Что «все»? – с подозрением спросила Глафира, хватаясь за рукав сестры и отступая от Павла. Тот, скорбно вздохнув, ответил:

– В восемнадцать лет ваш Сережа приведет в дом подругу со словами: «Знакомьтесь, бабушки, это моя возлюбленная Эдуард!».

Ярик за спиной тихо хрюкнул от смеха, пока сестры Тукмачевы переваривали услышанное. Затем обе сплюнули Паше под ноги, перекрестились, и Глафира возмущенно воскликнула:

– Шельма ты, Канарейкин! От лукавого у тебя все. Не зря мне гадалка сегодня плохой день предсказала!

Паша на это только усмехнулся, схватил за руку хохочущего Ярика, таща его вниз по лестнице под проклятия и молитвы соседок.

Если в последний день старого года надо что-то купить, будь готов проявить терпение. Важное качество, которого у Канарейкина в избытке не было никогда. Ведь нет ничего хуже для мизантропа, чем толпа и очередь в кассу до самого входа. Словно живые кильки в банке, люди пытались утрамбоваться в маленьком пространстве.

– Да поможет нам Бог, – прошептал Ярослав, оглядывая толкающуюся и пихающуюся массу. Он, как обычно, проигнорировал мрачный взор друга, двинувшись в сторону стойки с крепкими напитками. На полках с ценами красовались: абсент, коньяк, виски, водка и все, что имело градус выше, чем у кефира. Люди моментально хватали все с полок, а продавцы даже не успели выставлять на витрины товар и пополнять запасы.

– А все почему? Потому что тебе захотелось еще алкоголя! Тебе дай волю, ящиками алкашню хлестал. И ведь я мог строить сейчас свое личное счастье. Нет же, приперся, испортил момент…

Ярик закатил глаза, слушая бухтение за своей спиной, и потянулся за последней бутылкой «Хеннесси». Он заметил пьяного мужика, спешащего к ним. Любитель выпить уже начал справлять Новый год и ему не хватило ресурсов для дальнейшего пополнения топлива. Он явно вознамерился отобрать эту бутылку, поскольку шагал очень уверенно, несмотря на свое состояние.

– Неожиданно приходишь и вечно все портишь! И чего ты меня дергаешь? – возмутился Паша, когда Ярослав резко дернул его за руку в сторону стойки с вином. Тасманов кивнул на мужчину, который озадаченно озираясь, принялся сканировать расфокусированным взглядом местность в поиске своей жертвы.

– Он явно жаждет отбить у нас бутылку.

Перед носом Павла мелькнула знакомая упаковка – черная коробка с золотым тиснением. Канарейкин перевел взгляд с «Хеннесси» на пустующую полку, затем на мужика и обратно на друга.

– Ты собрался биться с этим чудиком за бутылку? – возмутился Кенар, на что Тасманов обиженно фыркнул.

– Что б ты понимал, это же подарочное издание столетней выдержки!

Паша цыкнул и кивнул другу на стойку с ликерами. Там можно было незаметно пристроиться к очереди в кассу. Пригнувшись, они аккуратно побрели в нужном направлении, непрерывно переругиваясь.

– Да его разбавили!

– Не могли. Коньяк просто переливают в стеклянную тару и обматывают соломой, чтоб солнечный свет не попадал. Потому хранятся они дольше семидесяти лет! Кто будет рисковать и мешать выдержанный алкоголь с молодым? Это же репутация!

– Ой, а то нынче умельцы не научились подделывать алкашню.

– Сам ты «алкашня». Это добротный коньяк!

– Вот кто из нас главный алкаш надо еще поспорить…

– Молодые люди, вам помочь? – голос одного из консультантов заставил их остановиться.

Они стояли неподалеку от кассы, прямо за молодой парой. Те держали в руках красное вино и две бутылки шампанского. Кенар оглядел магазин на предмет мужика, угрожающего их свободе выбора алкоголя, и снова повернулся к молодому улыбчивому парню.

– Нет, мы уже выбрали. Но у вас там подозрительная личность. Он ходит между стойками и отбирает у людей последнее!

Ярик для наглядности потряс коробкой с коньяком и бутылкой вина, взятого для дам. Консультант скривился и бросился в указанную сторону, где, судя по крикам, несчастный алкоголик нашел свою жертву. Кенар взглянул на время и застонал: пока выбирали, изображая шпионов, прошло целых полтора часа!

Глава 37. Буйство тараканов в голове

Домой они вернулись через час. Злые, уставшие и изрядно измученные серостью бытия земного. Даже Ярик прекратил сыпать шутками, уж больно изматывающим вышел этот поход в магазин. Но ощутив приятные ароматы запеченного мяса, увидев разложенные по тарелкам и салатницам угощения, мир резко заиграл красками. Ярослав отказался уезжать на отдельный остров подальше от людей, а Паша уже не жаждал кровавой расправы с человечеством.

– Долго вы, – с удивлением заметила Кира, когда пакеты, наполненные звенящими бутылками с алкоголем, оказались на кухонном столе. Сама Леонова оторвалась от нарезки колбасы, отложив нож, и скрестила руки на груди, со вздохом рассматривая это добро.

– Не смотри на меня так. Это все он, – ткнул в Тасманова пальцем Паша.

– Че опять Ярик-то? – возмутился его друг, попытавшись стащить кусочек докторской пожирнее, за что получил по руке.

– До десяти вечера нельзя! – строго отрапортовала Кира, пихая парней в спины, дабы выгнать с кухни. – Идите лучше в комнатах приберитесь, – отрезала она, не дав Паше вставить хотя бы слово. Возмущенный Кенар попытался возразить, но только беспомощно махнул рукой. В конце концов, им и правда нечего делать на кухне.

– Подкаблучник, – ехидно заметил Яра, отворачиваясь от подзатыльника.

– Пошли убираться.

– Но Паша-а…

– Бегом!

– Я слишком красив и молод, чтобы закончить свою жизнь Золушкой. А ты, Павлик, просто злая мачеха и противные сестры в одном лице. Где мой принц, который спасет из этого дома?

– Сейчас заставлю драить унитаз и вычищать волосы Киры из слива в ванной, умник. А их там, поверь, много. Так что давай: хватай швабру, бери тряпку, вон там тазик, а здесь «Мистер Пропер». Могу включить ободряющую мелодию из рекламы, чтоб мылось веселее. Пока тебя принцесса на единороге спасать не приехала.

– Ха, настоящие принцессы на единорогах не ездят. Нынче мир фэнтази шагнул вперед. Теперь у них свои личные драконы, – пафосно заявил друг, с отвращением хватая двумя пальцами половую тряпку, с тоской оглядывая ванную комнату, не поленившись взглянуть на слив. Он правда был изрядно забит волосами, отчего Ярослав скривился, повернувшись к Кенару, нависшему у него над душой.

– Я давно говорю, что твоя страсть к дешевой публицистике до добра не доведет, – покачал он головой, разворачиваясь и шагая по коридору, перепрыгнув через Сникерса, который недовольно сверкнул на него взглядом, развалившись посреди дороги.

– Погоди, ты не будешь мне помогать?! – крикнул ему вслед Ярик, выглядывая из ванной комнаты.

– Вот еще, – Паша остановился и повернулся вполоборота к возмущенному Тасманова. – Работай раб, пока солнце еще высоко. Рисовые поля ждать не будут.

– Сахарного тростника, попугай!

– Да тебе все одно.

Остальные приглашенные подтянулись ближе к вечеру. Кира не хотела звать на праздник Ольгу Петровну – она явилась сама в компании брата Киры и его супруги Евгении. Оставленные на попечение няни, дети не пожелали поехать в гости к тете, поскольку: «Слишком взрослые, чтобы тусоваться со старперами». Хотя сама Леонова надеялась, что дорогая сватья решит взять на себя благородную миссию – займется внуками и не придет. Но день сегодня какой-то особенный: Луна в стрельце и козерог в созвездии птицы обломинго.

Радостно улыбаясь, Ольга Петровна, после всех объятий и приветствий с родными, оставила влажный поцелуй на щеке Киры.

– Я смотрю, вы подготовились, молодец, Кирочка, – заметила она, пока Паша и Ярослав приветствовали остальных гостей.

При виде этой парочки Ольгу Петровну перекосило, а Леонова ощутила некоторую долю злорадства и максимально равнодушно поинтересовалась:

– А вас каким ветром к нам?

Вопрос был задан корректно, но с легким намеком на то, что делать «дорогой» сватье здесь нечего. В черном взгляде гостьи блеснуло недовольство. Покосившись на Александра, которого вовремя отвлек Паша, она проговорила:

– Хотела вручить тебе подарок.

В руки Киры незаметно перекочевал небольшой яркий пакет с новогодней символикой. Любопытство – штука коварная, и Леонова решила заглянуть внутрь. От увиденного она сразу же скривилась: дешевая косметика для возрастной кожи от сетевого бренда и два теста на беременность. Ничего не скажешь, прекрасный намек. Негодование охватило все существо, и Кира подняла мрачный взгляд на ухмыляющуюся сватью.

– Ты не молодеешь, дорогая. А такого жеребца удержать подле себя непросто. Торопись, ведь часики тикают, – величественно кивнула Ольга Петровна.

Кира открыла рот, дабы высказать все накопившиеся мысли по поводу поведения и отношения со стороны сватьи к ней лично, – но в этот момент Павел приобнял ее за плечи. Крепко прижав к своему телу, дал ощущение покоя и защищенности. А бледность на лице Ольги Петровны вдвойне порадовала многострадальную душу Леоновой. Нехорошо злорадствовать, однако жалость она тоже не испытывала. Паша же забрал злосчастный пакет из рук Киры, небрежно отбрасывая его в сторону хлама на выброс.

– Собрались уходить, тетя Оля? – Сватья проследила за траекторией падения своего подарка и опасливо улыбнулась, отступая к двери. Канарейкин ее пугал, особенно когда смотрел вот так – прямо и без единого шанса на спасение.

– Пожалуй, сегодня побуду с внуками.

– Это вы правильно мыслите. Хотя не уверен, что им такое надо, – холодно отозвался Кенар и прищурился недовольно.

Кира немного успокоившись, коснулась ладонью его груди, ощущая биение сердца через мягкую ткань свитера. Ей не хотелось втягивать Павла в эти дрязги еще больше. Тем более что Ольга Петровна кивнула и собралась уходить. Правда, все равно не удержалась по итогу от шпильки в конце, едва Кира выбралась из объятий Канарейкина и пошла закрывать за сватьей дверь. Тихий шепот, больше похожий на змеиное шипение, ударил по самому больному месту, проникая в кровь и отравляя мысли ненужными подозрениями. Словно каждая клеточка тела впитывала чужеродный токсин, погибая от воздействия опасных веществ. Она осталась стоять на пороге в полнейшем замешательстве, пока в ушах гремели слова Ольги Петровны:

– Паша себе девку интереснее найдет. Натура у такая.

– Ты чего там застряла, Симба? Давай скорее, Ярик сейчас все сожрет! – окликнул ее Паша. Леонова захлопнула железную дверь, запирая ее на оба замка, пытаясь отгородиться от желчи родственницы.

Почти к самому застолью явился Сергей, остановив Ярика Тасманова от разорения стола и уничтожения еды. Он готовился драться за салатницу с оливье, громко заявляя, что нечего дожидаться речей президента – все и так умаялись за день. Радов пришел с тремя букетами, невероятным чутьем угадав количество женщин на один квадратный метр квартиры. Поначалу Кира не поняла, почему именно столько и очень удивилась его проницательности. Она приняла от него деньги в красивом конверте с розами, улыбнулась и покивала на слова Сергея о нужности хрустящих банкнот в хозяйстве каждой приличной дамы. С трудом отыскав емкости под цветы и расставляя их по квартире, Кира с улыбкой провела пальцем по нежным лепесткам роз, вдохнув свежий аромат.

– Надо было тоже притащить веник, – проворчал Паша, стоя в дверях ее спальни. Канарейкин невольно ойкнул, когда Сникерс спрыгнул с лежака, подошел ближе и принялся взбираться по его ноге.

– Ты же знаешь, цветы – это приятно. Но я к ним равнодушна, – пожала плечами Леонова, наблюдая, как Кенар подхватывает котенка на руки.

Сникерс заурчал, уткнувшись в его волосы, отчего Паша невольно скривился. Пока он играл с котом, не заметил, как Кира вытащила большую плоскую коробку, перевязанную бантом.

– Ты подарила мне ноутбук? – недоверчиво протянул Кенар, опуская мяукающего котенка на покрывало, глядя с изумлением на свой подарок. – А расплачиваться мне за него натурой? – поинтересовался он, протягивая руки и принимая презент.

Взгляд восхищенно пробегал по серой крышке новенького ноутбука, еще завернутого в защитную пленку. Канарейкин осторожно достал его из коробки, отбрасывая подальше ненужный бант и кусок бесполезного картона. Паша сел на кровать, едва не придавив кота, отчего тот шикнул, отпрыгивая подальше, – а Кира улыбнулась, присела рядом, протягивая руку, дабы почесать Сникерса за ушком.

– Будешь пошлить, отберу и сдам обратно в магазин, – пригрозила она шутливо, в душе ликуя, что Павлу понравился ее сюрприз.

– Вот еще. Поздно, я его уже приватизировал, – фыркнул Паша, прижимая к груди подарок, точно любимое дитя. Целую минуту они смотрели друг на друга. Канарейкин дернулся, наклоняясь к манящим губам, когда из соседней комнаты послышался крик Ярика:

– Предлагаю фейерверк!

– Паша, твой друг сейчас хату взорвет. Иди сюда! – Кенар только закатил глаза, а Кира рассмеялась, подхватывая кота поперек туловища.

Стоило им войти в гостиную, как Сергей, сидящий ближе всех к двери, похлопал на пустующее место подле себя. Едва Канарейкин устроился на диване с комфортом, кладя ноутбук на стол, Радов кивнул прямоугольный сверток, лежащий неподалеку.

– Что это? – удивился Паша, наклоняя голову.

– Твой подарок. Только откроешь его завтра.

Кенар закатил глаза и пропустил Киру вперед, не переминув лишний раз до нее дотронуться. Леонова покраснела от бесцеремонного лапанья ее пятой точки, но возмутиться не успела: встрепенулся Ярик, что-то рассказывающий Евгении и Александру. Он прищурился, недовольно цыкнул и постучал десертной ложкой по пустому фужеру, привлекая к себе внимание.

– К слову, уже почти одиннадцать. Давайте жрать, господа! – заявил громко. Сергей внезапно нахмурился, будто вспомнив о чем-то, и взглянул на Пашу.

– Разве Кристина не должна прийти?

Кенар не заметил, как вздрогнула Леонова. Женя и брат Киры с удивлением посмотрели на Павла, а сам Александр уточнил, заметив, как напряглась его сестра:

– Кристина?

Почему-то от его взгляда стало как-то неуютно, и Кенар нахмурился, собравшись ответить, как встрепенулся Ярослав. Тасманов бесцеремонно влез в разговор, недовольно глядя на Павла:

– Любовь всей жизни нашего рыжего, – он кивнул на Радова, улыбаясь недобро. – Павлик у нас как телешоу «Дом 2»: помогает строить любовь, ячейку общества и крепкие отношения. А вообще, почему еще не несут жрать? Я голодный, прямо переночевать негде!

– Тебе лишь бы есть… – проворчал Паша, а остальные рассмеялись. Все, кроме Киры, чья улыбка была скорее из необходимости, чем веселого момента.

– Я принесу горячее, садись, – кивнула она Павлу, пока он не успел возразить, и встала, выйдя из комнаты.

Леоновой понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. В конце концов, чего так разволновалась? Паша всего лишь сводничает. Кире не имела права лезть в личные дела своего друга и соседа. Ей в сущности не было никакой заботы до знакомых Кенара – он имел право дружить и общаться с кем захочет.

«Паша себе девку интереснее найдет. Натура у такая» — эти слова вновь и вновь всплывали в мыслях, не давая покоя, терроризируя подсознание. Как бы она их ни гнала подальше. Каждый раз воспоминание стрелой пронзало сердце с садистским удовольствием. Кира сделала шаг в сторону кухни, когда внезапная трель звонка, точно гром посреди ясного неба, разнеслась по квартире. С трудом держась на ногах, Леонова подошла к двери, не удосужившись посмотреть в глазок. Звук поворачиваемого механизма замка показался оглушительным выстрелом. И не зря, ведь стоило распахнуть двери, как на пороге возник ее страшный кошмар, словно оживший наяву – перед Кирой стояла темноволосая королева фей из цветущего сада.

— Полагаю, я не ошиблась. Кира, верно? И где-то там веселится Паша. Могу я войти? — ее тягучий голос, точно терпкое вино, обволакивал с ног до головы. Не говоря уже о внешней красоте, поражающей воображение.

Кира могла только молча стоять, открыв рот, глядя на ожившую мечту каждого нормального мужчины. Она вдруг почувствовала себя маленькой и абсолютно незаметной на фоне этой роскошной девушки с длинными ногами и безупречным вкусом герцогини Сассекской — строгая, стильная и яркая.

– Неужели! Я начал думать, что мы до морковкиного заговенья тебя ждать будем, — ехидный голос Павла разорвал напряженную тишину между двумя женщинами.

Кира молча отошла в сторону, уступая дорогу Кристине Гридневой, которая с королевским достоинством вошла, небрежно оттряхнув модный искусственный полушубок. Она беспечно улыбнулась Паше, затмевая пространство вокруг и заставляя Кенара ответить взаимностью. Внезапно стало так больно, когда Канарейкин подошел ближе, обнимая гостью за талию. Леонова с горечью признала факт: эти двое друг другу идеально подходят – веселые, неземные, умные. Они слишком высоко, чтобы ей хватило сил до них не добраться.

— Знакомься, Львенок, это Кристина Гриднева. Лучший юрист в нашем городе, потрясающая девушка. Если кого-нибудь случайно убьешь — она поможет, — принялся знакомить их Канарейкин, не замечая изменений в настроении своей соседки. Кристина снисходительно улыбнулась, протянув руку, которую Леонова на автомате пожала.

— Кира, — представилась коротко, призывая себя к спокойствию.

— Напомню тебе, Кенар, что я не адвокат по уголовным делам. Поэтому прячьте трупы лучше, — она изящным движением бросила полушубок в руки Павла. Тот галантно убрал в шкаф, пока Гриднева снимала сапоги и убирала подальше от любопытного кота по наказу Канарейкина.

– Идешь? — вскинул брови Кенар, заметив, как Кира застыла.

— Да, сейчас. Не успела взять горячее, — она улыбнулась, чтобы он ничего не заподозрил.

Канарейкин окинул ее настороженным взглядом, и Леонова поспешила скрыться на кухне, глотая ком в горле. Она оперлась о раковину, втягивая носом воздух, не давая пролиться непрошеным слезам. Из гостиной послышался взрыв смеха, сразу стало тяжело дышать. Тягостный груз разочарования опустился на грудную клетку, сдавливая под собой хрупкие кости Киры. Она с силой сжала прихватку, стараясь привести себя в чувство. Это не ее дело. Неважно, с кем Паша проводит время и веселится. Просто подруга, соседка по квартире.

— Прятаться от меня – дело неблагородное, — голос Кристины вывел из состояния транса, и Кира резко повернулась, разглядывая Гридневу. Даже в узких джинсах и шелковой блузке она смотрелась куда элегантнее, чем Леонова в своем классическом платье цвета шампанского. Между ними была огромная пропасть. Невозможно конкурировать с такой девушкой.

— Я не прячусь, а пытаюсь достать индейку, – сказала резче, чем хотелось.

Стоило Гридневой оказаться поблизости, и все самообладание Киры пошло прахом.

— О, вот как, — хмыкнула Кристина, окидывая ее насмешливым взглядом, скрещивая руки на груди, — помощь нужна?

— Нет, спасибо, — холодно ответила Кира, открывая духовку и доставая противень с ароматным мясом. Она старалась не отвлекаться, иначе бы уронила все к чертовой матери.

— Как хочешь, Золушка. — В последний момент Гриднева остановилась, повернувшись вполоборота к ней и проговорила:

– Если будешь и дальше сидеть в своей норке, маленькая мышка, то он уйдет. Так и знай.

С этими словами Кристина вышла, оставив Киру стоять в смятении посреди кухни.

Глава 38. Китайский фейерверк

Остаток вечера прошел словно в тумане. Кира смотрела на все происходящее отстраненно, через призму собственных противоречий, смеясь и отвечая на вопросы почти бездумно. Забавные конкурсы, устроенные Яриком, попытки Сергея поухаживать за Кристиной, затем вступался Павел – мысли скакали хаотично, порождая еще больше подозрений. Казалось, что рядом с Гридневой, Кенар буквально расцветал. Даже Александр с супругой были в восторге от вечера. Все, кроме нее. Это был самый странный Новый год в ее жизни.

Брат с женой покинули квартиру в час ночи, выслушав речь президента и нескольких шуток на тему счастливой жизни в стране. Котенок давным-давно спал, уставший после многочисленных игр. В какой момент пьяному Ярославу пришло в голову пойти на улицу и пострелять фейерверк – Кира не запомнила. Лишь собираясь в коридоре, она ахнула от испуга, когда Тасманов неожиданно дернул ее за рукав пуховика, уводя из поля зрения Павла и остальных.

– Ты чего? – удивилась Леонова, глядя в совершенно трезвые глаза Ярика, который две минуты назад стоять ровно не мог.

– Больше думаешь, меньше видишь, – загадочно ответил он, на что осталось только удивленно коснуться лба собеседника, предварительно попросив наклониться. Сухой и холодный – жара точно не наблюдалось.

– А? – спросила вновь Леонова, хмуря брови. Но Тасманов только загадочно улыбнулся, а затем дурашливо скорчил рожицу, и заключил ее в крепкие объятия, приподнимая над полом.

– Поймал льва, я теперь глава прайда! – истошно заорал Ярик на всю квартиру, отчего в голове зазвенело.

От удушья спас Павел, отцепив Ярослава от Леоновой. Он отправил друга следом за Кристиной и Сергеем, а сам придержал пошатнувшуюся Киру за локоть. Дождавшись, когда она придется в себя, серьезно посмотрел на нее, слыша улюлюканье счастливого Тасманова на лестничной площадке.

– Нам надо поговорить, – заявил твердо, из-за чего Кира задрожала – страх или предвкушение. Подняла взгляд и тяжело вздохнула, понимая, что беседы не избежать. Паша был настроен очень решительно.

– О чем? – тихо поинтересовалась Леонова, покосившись на входную дверь. Раз, и беги по лестнице из подъезда от него подальше. Ничего сложного, но для нее – невыполнимая задача.

Он хотел сказать, что уезжает? Или о серьезных отношениях? Тогда к чему были те поцелуи? Похоже, Ярик оказался прав: слишком много лишних мыслей.

– О нас, – ответил Кенар, разом поставив подругу в тупик.

– Нас? – выдохнула Кира. – О чем ты?

– Разговор пойдет о наших отношениях, – не став больше ходить вокруг да около, ответил Канарейкин. Не любил этого раньше, не собирался делать впредь. Лишь хотел четкого ответа.

– Ты считаешь, есть смысл сейчас поднимать этот разговор? – Леонова облизнула пересохшие губы, заметив потемневший от страсти взгляд Павла. Голос немного охрип, и сердце забилось чаще.

– Да, мне надоели игры, – неожиданно резко ответил Кенар, подходя слишком близко и нарушая границу личного пространства.

Кира испуганно отшатнулась, упираясь спиной в шкаф, но проигнорировала неприятные ощущения. Павел заключил ее в своеобразный плен, стоило Паше поставить их по обеим сторонам от ее головы. Напомнило тот раз, когда он узнал о сватье. Леонова вздрогнула от горячего мятного дыхания, обжегшего кожу, и зажмурилась, пытаясь собрать в кучу десятки разбегающихся мыслей.

– Паша?

– Ты нравишься мне. Не как соседка или подруга. Девушка, Кира. И мне осточертело делать вид, будто между нами лишь дружба, – прошептал Канарейкин, наклоняясь еще ниже.

Старые страхи, порожденные чужими словами, прочно вцепились в истерзанное сердце, тревожили душу, не давая сосредоточиться на главном.

– Я не… – начала она, как услышала его мольбу:

– Пожалуйста. Я так больше не могу. И знаю, что ты тоже это чувствуешь.

Для Кенара, привыкшего все держать под строгим контролем, подобное признание было сродни подвигу. Кира понимала это, ведь для нее оно тоже оказалось полной неожиданностью. Видела его чувства во взгляде, но никак не получалось их принять и осознать до конца. Не только в силу чьих-то ядовитых слов, прежде всего Леонова боялась – страх потерять Кенара довлел над здравым смыслом, мешая рационально рассуждать. Однажды любовь пройдет, что тогда? Катастрофа, провал, разрушенные надежды, разбитые мечты. Пока Павел – непреодолимая высота, она могла позволить себе поразмышлять: а как бы оно было? Скатиться, испытав выброс адреналина в кровь. Буря в душе порождала темное начало чего-то опасного, заставляющего сходить с ума. А липкий страх отвратительными щупальцами сжимал сердце.

– Пожалуйста, Кира, – повторил Паша, по-прежнему глядя на нее. Между ними оставалось всего несколько жалких сантиметров, однако Кенар стойко держался, не желая напугать ее.

Перед глазами встал четкий образ Кристины Гридневой – красивой, успешной. Вовсе не чета тем дурочкам, что Кира видела за последние два года. Это больно, кто бы знал насколько. Словно ранишь себя добровольно, вонзаешь острый клинок в мягкую плоть. Хотелось сбежать подальше. Или поцеловать его – Леонова давно запуталась в собственных желаниях. Поддавшись вперед, почти прикоснулась к его губам, прикрывая глаза и сдерживая слезы.

"Больше думаешь, меньше видишь".

– Не могу, – всхлипнула едва слышно и отодвинулась, заметив, как расширились глаза Павла. Собрав волю в кулак, Леонова проигнорировала крики подсознания. – не сейчас. Я просто еще не готова. Все… слишком быстро для меня.

Кенар несколько секунд смотрел на нее, а затем кивнул и отступил на шаг, опуская руки. Кира выдохнула свободно, поправляя пуховик, стараясь дышать спокойнее.

– Идем? – она двинулась на выход, но в последний момент Паша окликнул ее.

Не успела Леонова ответить, как он набросился на нее, обхватывая голову руками. Поцелуй вышел спонтанный, не особо романтичный. Его зубы едва не поранили нежную кожу на губах, однако Кира была не в обиде. Наоборот, со стоном вцепилась в шерстяную ткань мужского пальто, словно стараясь притянуть Павла ближе, почувствовать лучше. Еще на одну секунду побыть в воздушном замке, построенном на облаках беспечности, не боясь ветра. Даже когда Канарейкин отстранился, она непроизвольно потянулась следом.

– Я дам тебе время. Но не думай, что просто сдамся, – хрипло проговорил Паша, скрывая пламя во взгляде, опустив потяжелевшие веки. Леонова глубоко вздохнула, стараясь не поддаваться эмоциям еще больше.

– Дай мне месяц. До четырнадцатого февраля я отвечу. Думаю, тогда я смогу понять, что чувствую, – привычная усмешка появилась на лице Павла, позволяя расслабиться. Его пальцы чуть крепче сжали затылок, непроизвольно массируя голову, пуская импульсы удовольствия по всему телу. Кира закусила губу, едва не застонав от восторга и одновременно испытывая горечь от осознания того, что этот мужчина ей не принадлежит. И никогда не будет.

– За месяц я растоплю твое ледяное сердце, принцесса. Уж постараюсь. И дракона приручу.

– Даже не сомневаюсь, – печально улыбнулась Кира, отворачиваясь от Паши раньше, чем тот заметил ее реакцию. Пока Кенар возился с замком, она спустилась на несколько ступеней, стараясь выбросить из головы все лишнее.

Возможно, именно в этот момент Леонова совершила самую большую ошибку, подарив Кенару огромную надежду. А заодно себе. Или нет. Время покажет и расставит все по своим местам.

***

– Кто доверил этому недоумку фейерверк?! Вы посмотрите, какой пожар устроил!

– Да откуда я знал, что ракета полетит прямо в дерево?

– Тасманов, ты никогда ничего не знаешь! Откуда вообще эти ракеты? Это же военные сигналки, твою мать!

– Чего ты вопишь, рыжий. Взял у знакомого из части. Что такого-то?

– Да нихрена! Просто остаток новогодней ночи мы проведем в каталажке, благодаря твоей тяге к экспериментам. Посмотри, эти китайские петарды разбили окно соседнего подъезда.

– И ты туда же, Кенар. Скажи им, что я не виноват! Это все китайцы и их некачественный фейерверк.

– Боюсь дебил в этой истории только один.

– Кира, ну хотя бы ты!

– На меня не смотри, тополь тебе спасибо за акт самосожжения не скажет. Пожарные уже час пытаются огонь потушить.

– Да ну вас…

– Так граждане, хулиганы-тунеядцы. Старший майор Покровкин, кто из вас поджигателем заделался под Новый год?

– Ярик!

– Чего опять Ярик-то?!

Глава 39. Глупости и предрассудки

Нерешительным птицам иногда надо дать пинка под хвост, дабы они вылетели из клетки собственных предубеждений.

– Это шутка такая?

Паша ошарашенно смотрел на документы по передаче будущего ресторана в собственность. Они с Сергеем решили не переименовывать «Баболовский дворец», поскольку старое название идеально подходило под дух того времени. С невероятным энтузиазмом Павел принялся вникать в каждую мелочь и заниматься восстановлением архитектурного памятника. Канарейкин нашел все доступные исторические справки и фотографии, настояв на том, чтобы дворец стал максимально приближен к оригиналу до бомбежки и пожара. Даже полуподвальное помещение, где находилась знаменитая царь-ванна из цельного куска гранита, никто не решился трогать. Это не могло не сказаться на настроении общественности: поначалу недовольными тем, что старый разрушенный павильон пытаются превратить в увеселительное заведение. К счастью, возмущения утихли, Радов убедил всех в необходимости реставрации «Баболовского дворца» и объяснил, что они воссоздадут первоначальную идею. Решили даже оставить заросший пруд, приведя его в порядок.

– Я знал, что ты это скажешь, – усмехнулся Сергей, глядя, как Кенар перелистывает бумаги. Те самые, что получил в качестве подарка на Новый год.

Тогда он так и не удосужился в них заглянуть, окрыленный тем, что Кира дала их отношениям зеленый свет. Более того, на следующий день после инцидента во дворе со сгоревшим деревом, пришлось разбираться в местном управлении полиции. Слава богу, отделались лишь предупреждением. Затем был какой-то домашний матч, и Паша вновь оказался занят – Александр и Владимир Леоновы заставили пойти на игру. Насыщенные новогодние каникулы не дали времени разобрать подарки и посылку от родителей. И вот сейчас, в спешности приехав к другу после того, как был вскрыт загадочный бумажный пакет, Кенар с удивлением смотрел то на бумаги, то на Сергея.

– Если ты внимательно взглянешь на пятнадцатую страницу, то увидишь: я по-прежнему остаюсь совладельцем ресторана. Буду получать дивиденды в размере тридцати пяти процентов от прибыли. И останусь твоим финансовым инвестором, – с удовлетворением произнес Радов, пока Канарейкин искал нужный пункт.

– А если не выгорит? Мы уже вбухали больше пяти миллионов, и это без оформления внутреннего убранства с озеленением двора, – отозвался Паша, задумчиво скользя взглядом по строчкам.

Сергей закурил, выдыхая дым, и откинулся на спинку дивана.

– Нам повезло, что твой друг согласился помогать с реставрацией бесплатно, – хмыкнул он, – услуги художников довольно дороги.

– Ярик любит искусство, даже если это лепнина и архитектура. Хотя вообще он специализируется на живописи, – махнул рукой Кенар.

– Тем не менее. Я считаю, ресторан принесет огромную прибыль в будущем. Ты же знаешь, я привык смотреть на долгосрочные перспективы.

На это Канарейкин только пожал плечами, продолжая рассматривать договор. Внутри невольно зашевелился червячок неуверенности. А справится ли он? Сможет потянуть такой проект и не провалить его? Оправдаются ли надежды Сергея? Сложно перестроиться из человека, которому с детства твердили о перспективах и надежности работы в большой конторе с белой зарплатой, в самостоятельного бизнесмена, встав у руля. Собственное дело – всегда большие финансовые риски, трудозатраты и окупаемость не с первого дня. Тем более в России. Оно вообще рентабельно?

– Вижу, твои мысли покатились не в ту сторону, – усмехнулся Сергей, наблюдая смену эмоций на лице Павла. Радов осторожно забрал бумаги, откладывая их подальше. – Давай-ка мы смотаемся в одну из тех контор, куда тебя пригласили на собеседование после праздников. – Паша недоуменно вскинул бровь, оглядев поднявшегося друга.

– Зачем? Ясно же, что там ерунда. Помощник коммерческого директора целлюлозно-бумажного завода, – фыркнул Кенар и пошел следом, глядя, как Сергей начинал одеваться. Серьезно собрался ехать в такую даль? Дай Боже, этот завод находился за городом, куда не всякий приличный транспорт-то ездит.

– А ты просто посмотришь. Звони им и спроси: можно ли приехать сегодня после обеда, – кивнул Радов, на что Паша только глаза закатил.

– Черт с тобой, сейчас позвоню. Вот увидишь, это того не стоит! – бурчал Кенар, выискивая на «ХэдХантер» нужное письмо от работодателя.

– Я и так знаю, что ерунда. Но для тебя это способ понять, что ты непригоден для того, чтобы подчиняться, – с улыбкой ответил Сергей, пока Паша звонил в отдел кадров.

Существовала поговорка: благими намерениями устлана дорога в ад.

Вот и в случае Киры от коллег до родственников кошмары ждали впереди. Во время новогодних праздников Паша вел себя прекрасно, но Кира продолжала думать. Решала, сомневалась. А в ее случае, как сказала бы Неверова, – это чистое зло. Более того, стоило Леоновой вернуться в офис, как адский круг из вечных советов начинался заново. Жаль, что Неверовой там не было.

– Что подарил? Фу, всего лишь котенка. Это намек. Он на тебе экономит. Не любит.

– Ох, девочка моя, что же ты наивная такая. Старовата уже, как опытная самка для него. Поиграет и найдет молодую.

– Он с тобой не по любви. Посмотри, не предложил тебе ничего серьезного!

Кира отмалчивалась, слушая советы и стараясь их игнорировать. Избегала вопросов матери, а если не получалось,то отвечала туманно: «Мы все еще не решили». Когда Людмила впервые выразила сомнения по поводу их отношений, Леонова резко пресекла это.

– Ты уверена, что он серьезен? – спросила мать.

Беспокойство в ее голосе еще больше бередило сознание. И без того измученная неприятными мыслями, Кира злобно огрызнулась:

– Мама, оставь нас в покое!

Всем вдруг стали интересны отношения Киры с Пашей, что усиливало давление и подогревало пламя страха. И хотя обсуждала Леонова свои проблемы лишь с Ланой, все равно лезли посторонние. Подруга посоветовала попробовать и не задумываться о будущем. Но Кира не могла. Бесконечный вихрь показательного сочувствия смешивался со страхами, затягивая в темное болото, откуда не было спасения. Она тонула без возможности выбраться. Может, расскажи Кира о проблемах выбора Паше, не произошло бы того, о чем ей пришлось пожалеть вскоре.

Кира постоянно откладывала разговор, ведь Кенар занимался бизнесом и горел своим проектом. Каждый вечер делился впечатлениями, поэтому она просто не смела лезть с глупостями. Портить и разрушать цели Канарейкина – подобное было выше ее сил. Леонова лишь позволила себе купаться в его любви и заботе, как делала всегда. Просто завернулась в теплое одеяло, которым Паша укрывал, защищая от остального мира. Еще чуть-чуть, – а затем отпустить Канарейкина вперед, ведь пропасть между ними с каждым днем становилась все больше. Кенар куда-то стремился, развивался и боролся, она же продолжала стоять на месте, будучи позади. Ничего не давала, только висела бессмысленным грузом на шее.

Возможно, дружба – наивысшее достижение, которого Кира смогла добиться с Павлом.

– Решила, что ответишь ему?

Леонова очнулась и бросила взгляд на Лану, которая с шумом отпила кофе. Яркие солнечные лучи пробивались сквозь большие французские окна итальянского ресторанчика, неподалеку от офиса, где работали девушки. Впервые за последний месяц, Леонова решила уйти подальше от давящей рабочей атмосферы и коллег. И повод нашелся: Неверова пригласила на обед в «Неаполь». Даже погода ладилась – всего-то двенадцать градусов мороза и легкая насыпь снега, который прошел утром. Отчего бы не прогуляться и не проветриться?

– Нет, по-прежнему думаю, – ответила Кира, не желая сейчас обсуждать этот вопрос. Хватит с нее переживаний, до дня рождения почти месяц. Придет время – примет решение.

– И правда, – усмехнулась Неверова. Будто чувствуя настроение Леоновой, Лана начала щебетать о новом поклоннике. Рассказала, как они опоздали на самолет из-за собаки, съевшей паспорт ее молодого человека.

–…в клочки просто разодрал! И обратиться-то некуда. Билеты пришлось сдавать, потеряли часть денег.

Тихий перезвон колокольчика на входе и вежливое приветствие администратора, заставил Киру отвлечься от рассказа подруги. Леонова обратила взор туда, откуда доносились голоса новоприбывших посетителей и ощутила неприятный привкус во рту, разглядывая знакомые до боли черты, не дающие ей покоя уже несколько дней.

– Ого, какая инстадива. Сразу видно у папиков деньги не клянчит, – выдохнула Лана.

Кристина Гриднева уверенно шла к одному из столиков в компании представительного мужчины.

Почему Кира ее запомнила? Обычно такого не случалось, если человек не представлял для нее интереса. К сожалению, в случае новой знакомой Павла – эффект вышел обратный. За каждым движением Гридневой Леонова следила с особой внимательностью и еще больше себя накручивала.

– Красивая, – вздохнула Неверова, когда Кристина небрежным движением сбросила модную шубку.

– И яркая, – отозвалась глухо Кира, опуская взгляд и отворачиваясь от Кристины. Она села за столик, поблагодарив официанта за принесенное меню. Наверняка знала правила этика и точно была амбициознее, чем сама Леонова. – То, что нужно Паше.

Лана изумленно уставилась на нее, наклонив голову.

– Ты что кукушечкой поехала, подруга? При чем здесь Кенар? Канарейкин с тебя глаз не сводит, а не с этой кошки дранной, – фыркнула она, а Кира только пожала плечами, не желая отвечать.

Просто Неверова не видела их рядом. Тогда бы отпали любые сомнения.

– Ты мне эти мысли прекращай, – погрозила пальцем подруга. Оставалось кивнуть в очередной раз и сбежать, поскольку аппетит совсем пропал. Да и время поджимало – пора уходить.

– Я пойду. Звони, если что, – бросила Кира, спешно собираясь. Она не хотела, чтобы Гриднева ее заметила. Лишний раз видеть перед собой холеную соперницу? Нет, увольте. К этому Леонову жизнь не готовила.

Выскочив из кафе, едва не поскользнулась на обледенелых ступеньках, поспешив в сторону офиса. Мысли крутились вокруг прекрасного юриста и Кенара, представляя их вместе. А Киру ждали: маленькая зарплата и рабочие сплетни.

Никаких высот не достичь, пора было это принять.

Глава 40. Неправильный выбор

В просторном помещении административного здания целлюлозно-бумажного комбината, недавно отремонтированного и вошедшего в состав огромного конгломерата «Комо», стояло несколько человек. Шесть мужчин, не считая престарелой уборщицы, бегающей с веником и совком. Она огрызалась на каждого, кто посмел испачкать остатками грязного снега на подошве вычищенный палас, отделяющий главную дверь от внутренней. Паша ради приличия поздоровался со старушкой, но в ответ получил косой взгляд и недовольное карканье:

– Чего встал? Ходят, полы пачкают!

Подобного отношения Кенар не стерпел. Раздраженный внезапной вылазкой с поддержки Сергея, который остался в машине и ждал окончания его собеседования, слушать возмущения обслуживающего персонала Паша не собирался.

– Сюда перееду и буду каждые пять минут на улицу выходить, чтоб ты чаще драила пол, Золушка в климаксе! – огрызнулся Канарейкин, проигнорировав ошалелый взгляд климакстеричной дамочки в летах. Никто не обязан уважать людей исключительно за возраст. Если ты родился идиотом, то им и в восемьдесят останешься.

– Хам!

– Истеричка, – бросил Паша через плечо, оглядывая расположенные на первом этаже кабинеты.

Одна часть была усеяна дверьми с различными табличками, а само помещение в виде буквы «П» было разделено стеной на два коридора. Один вел на лестницу к лифтам через проходную, где стоял охранник, проверяющий документы. Получить временный пропуск можно было в отделе кадров – туда и направился Кенар. Покосившись на суетящихся мужчин, Паша мысленно усмехнулся.

Одного взгляда хватило, чтобы определить, кто есть кто. Ботаник в отглаженной белой рубашке, застегнутой на все пуговицы, и костюм-тройка. Прямоугольные очки, прилизанные волосы, бегающий взгляд, нервная походка – еще вчерашний студент-отличник. Явно метил на высокую должность, надеясь на свои теоретические знания и при полном отсутствии практики. Зато с красным дипломом, который выглядывает из полупрозрачной папки. Чуть дальше от него, небрежно привалившись к стене, стоял чей-то протеже. Даже волосы не причесал – расслаблен и спокоен. Брат, сват, сын друг кого-то из высшего руководства. Можно не сомневаться в том, что возьмут его. Или того мажора, строящего глазки молоденькой секретарше, бегающей с бумагами по этажу. Рядом два будущих офисных планктона, которым лишь бы отработать часы и отправиться домой, – но желательно с хорошей ставкой.

Только в одном Паша разглядел молодого себя. Вроде ничего примечательного, даже костюм не надел: темно-синие джинсы, голубая рубашка, темные волосы и скука на лице. Парень рассеянно скользил взглядом по стенам, пока не наткнулся на Павла и кивнул ему, будто приветствуя. Несколько лет назад он тоже был таким. Молодой и амбициозный – Канарейкин хотел работать в крупной компании, строил планы на карьеру и будущее. Но чем старше становился Паша, тем яснее приходило понимание: это не его жизнь. Он словно жил чьими-то ожиданиями, теряя себя в серых буднях офиса, бесконечных авралах, глупых решениях руководства и недальновидной политики в выбранном направлении. Невозможность влиять максимально на рабочий процесс убивала. Когда люди, вроде этой парочки серых планктонов, не жаждали напрягаться, откладывая важную работу на потом. Из-за этого часто случались проблемы и непредвиденные ситуации. Или этот протеже, который явно в офисе-то собирался появляться чисто по праздникам.

– Павел Александрович? – из кабинета вышла женщина в очках, держа в руках его распечатанное резюме, и выжидающе посмотрела на Кенара. Словно желая уточнить: он на фотографии или ей показалось.

– Да, – хрипло ответил Канарейкин, сглатывая ком. Вот зачем Сергей настаивал на этом собеседовании?

– Я сейчас выпишу вам временный пропуск, как только наступит, – она бросила взгляд на наручные часы с тонким кожаным ремешком, обхватывающим запястье, и вновь посмотрела на него, – половина третьего. Идите с остальными соискателями к лестнице на второй этаж, там…

– Спасибо, не нужно, – перебил ее Паша, и удивленная женщина замолчала, хлопая ресницами.

Казалось, за очками глаза будто стали больше. Все шесть претендентов встрепенулись, а Кенар внезапно понял, чего он хочет на самом деле.

– Простите? – уточнила дама. Канарейкин улыбнулся, подойдя к озадаченному темноволосому парню, и похлопал его по плечу.

– Удачи. Правда, не думаю, что тебе нужна эта работа, – хмыкнул он, игнорируя перешептывания за спиной.

С легким сердцем Паша вышел на улицу, вдохнув полной грудью, готовый вот-вот взлететь к небесам. Словно давящий многолетний груз упал с плеч. Радостно махнув дворнику, Кенар перепрыгнул через лопату, шагая в сторону парковки.

– Чего быстро так? Уже выперли? – насмешливо поинтересовался Радов, стоило Павлу сесть рядом, пристегивая ремнем.

– Нет, дурашка, – хохотнул Паша и устроился с удобством, повернувшись к другу, – гони, конь педальный, в прекрасное далеко!

– Совсем сбрендил, – вздохнул Радов, выруливая с парковки.

– Ага, – протянул Кенар, чувствуя себя по-настоящему свободным.

– Стоят эти идиоты, смотрят черными глазами, и бригадир мне говорит: «Начальника, но ведь золотой унитаз и краник в форме писающего мальчика – модно! Сама Люля Кебаб из журнала "Квартирный приговор" советует», – Паша на секунду замолчал, чтобы выловить кусочек лимона из кружки. – Представляешь себе такое безобразие в ресторане, расположенном в старинном дворце? Это же капут всей репутации!

Кира улыбнулась, невольно представив себе эту картину, и рассмеялась, ощущая в душе сосущую тоску. Канарейкин весь светился. Она не знала, что произошло в тот роковой день, когда Павел убежал из дома, подхватив подарок от Сергея. Но вернулся счастливым, довольным и по-настоящему живым. Больше не было ежедневного ворчания из-за изматывающих поисков работы. Казалось, Кенар даже просыпаться стал легко, встречая каждый новый день улыбкой. Кира одновременно гордилась Пашей, но еще понимала, что они неизбежно отдаляются друг от друга. Причем не так, как раньше. Сейчас пропасть между ними росла с невероятной скоростью. Больше Леонова не могла протянуть руку и коснуться его плеча, ожидая защиту и понимание в ответ.

– Что с тобой? Выглядишь так, словно решаешь мировую задачу по математике. Не притворяйся, я знаю, что у тебя плохо со счетом, – хмыкнул Паша. Он поставил на стол кружку с чаем и подошел к Леоновой, обнимая со спины.

Кира вздрогнула, едва не порезавшись. Проклятые эмоции, никак не получалось с ними совладать.

– Нормально у меня со счетом, – проворчала она в ответ, заставляя себя расслабиться и наслаждаясь теплом крепкого тела Павла.

Еще немного, совсем чуть-чуть насладиться момент единения. Прежде чем магия исчезнет, и Паша уйдет из жизни Киры. Она сжала пальцы в кулаки, почувствовав, как он уткнулся носом в волосы, вдыхая аромат шампуня. В последнее время такие объятия стали для них нормой. Легкие поцелуи, мягкие касания – Канарейкин словно приручал к своим рукам, постепенно забираясь глубже под кожу. Это одновременно нравилось Кире и отталкивало ее. Она боялась, что такое отношение помешает ей принять правильное решение, которое поможет Паше двигаться дальше.

– До четырнадцатого февраля осталось две недели. Помнишь? – прошептал Канарейкин, и Кира вздрогнула, поворачиваясь в его объятиях. Предвкушение в его глазах заставило испытать чувство вины. Сердце замерло на секунду, когда Паша улыбнулся.

– Ты попросил не опаздывать. Со мной такое не случается, – ответила Леонова, затаив дыхание, стоило Павлу склониться к ее губам.

На этот раз поцелуй был совсем другим. Никаких трепетных прикосновений, осторожных укусов – Кенар целовал так, будто желал выпить без остатка всю любовь, которую Кира хотела бы ему отдать. Ладони Павла скользнули вдоль тела, снимая ткань домашней рубашки и забираясь под нее, чтобы дотронуться до голой кожи. Разряд в десяток ампер не меньше, пробежал по позвоночнику, вскипятив кровь. Еще несколько минут, и повалил бы пар из ушей. Вены едва не разорвало от перепадов температуры. Кира прикоснулась пальцами к темным волосам, с наслаждением пропуская пряди, чуть дернув, когда Паша укусил нижнюю губу. Надо было очнуться, оторваться от него, оттолкнуть, однако никак не получалось совладать с возбуждением, охватившим пару.

Неизвестно, чем бы все кончилось, не вздумай Канарейкин расстегнуть пуговицу на джинсах Киры. Именно в этот момент будто обухом ударило, и она резко отстранилась, упираясь ладонями в крепкую грудь.

– Подожди!

Несмотря на затуманенный рассудок и полное отсутствие понимания происходящего, Кенар отступил. Сделал над собой усилие, поняв ее желание. Хотя, что греха таить, Леоновой очень хотелось, чтобы он не послушался.

– Я сдохну раньше, чем доживу до священного дня, – сжал переносицу Паша, несколько секунду простояв неподвижно, пытаясь унять внутренний пожар.

– Воздержание делает нас сильнее, – пафосно проговорила Кира и вонзила ногти в ладони, крепко сжав кулаки, дабы не дрожать.

– И превращает мужчину в импотента.

– Тебе такое точно не грозит, Кенар, – фыркнула она, ударяя его по ножу ложкой, едва Павел вновь попытался ее поцеловать. – Ну-ка, прекрати!

– Ай!

– Я готовлю, не мешай, – погрозила пальцем, заставив Кенара поднять руки и отойти на шаг с сожалением во взгляде. Леоновой все еще было жарко, будто кто-то включил печку в доме на полную мощность.

– Злая ты, – буркнул он, сунув руки в карманы черных джинсов, и двинулся к выходу из кухни. – Я в комнате, так что вздумай стучаться и домогаться! – крикнул Канарейкин, уже будучи в коридоре. Кира только покачала головой, рассмеявшись, стирая одинокую слезу.

– Дурацкий овощ, – проворчала она, шмыгнув носом, отодвигая доску с нашинкованным луком.

Если чего-то сильно хочешь, то готовишься к моменту получения очень тщательно. Так было с Павлом Канарейкиным, когда готовился к важному событию – день рождения Киры. Паша притерся к странному увлечению ее семьи – футболу и продолжил общение с Александром Леоновым, поддерживая с ним приятельские отношения. С родителями Киры установить близкий контакт пока не получалось ввиду того, что они проживали довольно далеко. Но Паша был уверен: все наладится. Тем более после того матча, где Кенар хоть и упустил все важные детали происходящего на поле, – но смог наладить контакт с молчаливым Владимиром Леоновым, получив его негласное одобрение.

Кенар даже переборол раздражение, позвонив матери, и сообщил о намерениях в отношении своей соседки. Он был уверен: завтра весь небольшой провинциальный городок будет знать о его любви, причем в искаженной версии. Паша согласился бы и с дьяволом час на телефоне провисеть, главное – порадовать Киру.

Подбор презента оказался вторым квестом после поиска работы. Даже на Новый год было проще: подарил кота и радуйся. Сейчас Сникерс делал Леонову счастливой и периодически раздражал самого Павла шалостями. Но день рождения – праздник особенный. Требовалось что-то, показывающее силу его чувств и скрасило мысли о возрасте, ведь Кира не любила считать годы. И непрозрачно на День Святого Валентина – непосильная задача. Паша и романтика – прямые, которые не пересекаются, а лавки и бутики предлагали всякий мусор.

– Ох, Кенар, наивный ты лис. Смотри, как бы тебе хвост не прищемило при попытке влезть в этот курятник, – Канарейкин отмахнулся от слов Ярика, обозвав Тасманова дураком и нелепым завистником. Что ждать от человека, который никого в этой жизни не любил?

– Чего ты привязался к нему? По-моему, у них все прекрасно, – пожал плечами Сергей, а Паша закивал, вторя мудрому Радову, который просматривал финансовые документы.

Друзья собрались в ресторане, где кипели работы по ремонту и реставрации. Паша с Сергеем занимались финансовой частью, Кристина – правовыми вопросами, а Ярик сверял образцы лепнины с фотографиями внутреннего убранства «Баболовского дворца».

– Не каркай, ворона. Все там нормально: ходят под ручку, Канарейкин ванильные улыбочки расточает. Аж тошнит, – передернула плечами Кристина, подписывая один из договоров.

– Если хочешь, я могу тебе тоже такие улыбки дарить. – Послал Гридневой воздушный поцелуй Сергей, на что она только фыркнула.

– Уйди от меня, маньяк! – и для верности стукнула его стопкой отчетов по рыжей макушке, когда Радов наклонился.

– Голубки, – хрюкнул от смеха Паша, не давая себя ударить.

– Конечно, что глупый Ярик вообще в любви понимает. Зачем меня слушать, я же дурак, – пробормотал Тасманов, качая головой, погружаясь в мир искусства и архитектуры.

Паша замер, повернувшись к бурчащему другу.

– Чего?

– Я говорю, что ты дурак, – отозвался Ярослав, игнорируя любовные игры Кристины и Сергея. – Разбитые вещи починить нельзя. Можно попытаться склеить, но останутся сколы и трещины.

– Говоришь загадками, – устало вздохнул Кенар, качая головой.

– Ты просто не слышишь и не видишь. Мне бы не хотелось, чтобы тебе было больно. Нет ничего хуже предательства со стороны близкого человека.

Ярослав с сожалением оглядел Канарейкина, но тот лишь махнул рукой.

Он не знал, что слова отражали действительность. Возможно, все сложилось бы иначе.

Глава 41. Синдром разбитого сердца

Ресторан на самом высоком этаже одного из столичных небоскребов в этот день был пуст. Ради такого случая Кенар впервые не поленился, позвонив Асану, и уговорил того занять помещение на целый вечер. Пусть в будущем они будут конкурентами, но старый кавказец не отказал. Живая прекрасная музыка, никаких людей вокруг, минимум персонала и столик для них двоих. Самый лучший вечер для одной Киры, который она должна была запомнить надолго. Ради такого случая Паша убежал с утра пораньше, лишь удивившись, что Сникерс не пришел, как обычно. Леонову будить не стал, ведь сюрприз – дело тонкое. Работы во дворце шли полным ходом: подготовка и закупка материалов протекала в настоящей суматохе. Некоторые вещи надо было искать по антикварным лавкам с бешеной наценкой.

Так, к слову, он нашел подарок Кире.

В один из солнечных дней в первых числах февраля, Кенар сидел в уютном кафе, раздумывая о презенте для своей девушки. Рассеянный взор, скользящий по пейзажу за большим окном, наткнулся на ювелирный магазин. Канарейкин невольно усмехнулся: через дорогу загс, в двух кварталах – церковь. Жирный намек на взросление и отношения всерьез.

– Забавно, – задумчиво произнес он и откинулся на спинку стула.

Мимо сновали парочки. Кто-то целовался, другие закупались праздничной ерундой. А когда проехал свадебный кортеж, Паша подумал: весь мир намекает на безоблачную концовку в ванильной комедии, где Кенар в главной роли.

Самые счастливые люди на свадьбах по субботам – фотографы. Цена за фотосъемку порой превышала немыслимые нормы. Отдать сотни тысяч на торжество, чтобы потом развестись – этого Павел понять не мог. Где логика? Но сейчас все люди вокруг представляли собой ванильный винегрет, распространяющий любовь на много километров вперед. Паша, несмотря на чувства, таким дураком себя не видел. Или просто ничего не замечал?

Взгляд вновь вернулся к вывеске ювелирного магазина. Сам дизайн и отделка отличались от современных бутиков с их минималистичностью. Место, где богатые дяди отдают кучу денег на различные украшения для своих дам, напоминало дорогой супермаркет с вышколенным персоналом. Ничего общего с тем, что сейчас предстало перед Канарейкиным.

Решение зайти внутрь пришло спонтанно. Хотя в последнее время для Павла это стало нормой. Кенар поднялся, оставляя оплату по счету, который попросил заранее вместе с заказом, и двинулся на выход из кафе, намереваясь зайти в лавку. Звоночек оповестил старого хозяина магазина о прибытии нового клиента. Едва Паша перешагнул порог, сразу же оказался в другом веке. Складывалось впечатление, что все здесь сохранилось в первозданном виде со времен царя вместе со стариком за прилавком.

Мужчина тепло улыбнулся, удивив Пашу таким приветствием.

– Молодой человек, что-то присматривает? – хрипло спросил хозяин лавки. Костюм-тройка и часы на цепочке, спрятанные в карманы, почему-то вызвали любопытство.

– Наверное, – неуверенно проговорил Паша, – просто заглянул.

– Чаю? – поинтересовался мужчина, – у меня есть пачечка английского.

– Не откажусь, – хмыкнул в ответ Кенар.

Он присел за антикварный столик, оглядывая внутреннее убранство лавки, все больше убеждаясь в том, как здесь уютно. Ювелир вернулся с фарфоровым заварником в руках и двумя чашками. Аккуратно разложив ажурную салфетку, он принялся разливать напиток, бодрящий аромат которого заставил Кенара невольно отвлечься от интерьера. Да, Паше определенно нравилось это место.

– Вас что-то волнует? – спросил хозяин магазинчика, садясь напротив Павла, передвигая на середину стола хрустальную вазочку с имбирным печеньем.

– Не знаю. Ищу необычайный подарок для девушки, но ничего не приходит на ум, – ответил Кенар, покрутив изящную кружку в руках, и сделал глоток, наслаждаясь ароматом бергамота. Настоящее английское качество, а не бурда из магазина.

– О-о-о, это бич многих мужчин. Вы не один такой, – хохотнул ювелир. – Проблема в правильном выборе. Та ли это девушка, которая достойна чего-то особенного.

– А если кажется, что верен? – вздохнул Паша. – Или наоборот?

– Не узнаешь, пока не попробуешь, – пожал мужчина плечами, отпивая из своей чашки. – Как в лотерею играть. Наугад.

– В чем разница-то? – у Павла от такой логики дернулось веко.

Получается, Канарейкин не уверен, то будет до конца жизни мучиться последствиями? Или развод? Делить потом имущество, детей. Хотя их же нет. Да и вряд ли будут при таком-то раскладе.

Мужчина улыбнулся, видя метания Кенара. Ничего не говоря, просто ждал, пока Паша возьмёт себя в руки.

– Значит, в вашей жизни есть особенная девушка, – начал хозяин магазина издалека. Паша кивал, рассеянно рассматривая листики чая, складывающиеся в причудливый рисунок на дне чашки. Кенар поднял взгляд на старика и ответил:

– Да, мне кажется – это мое.

– Так раз ваше, зачем тянуть?

– А вдруг я ошибаюсь?

– Или нет? – Канарейкин вздохнул, оглядев лавку.

– Есть у вас что-то особенное?

– Всегда можно создать, – улыбка ювелира заставила Пашу, наконец, расслабиться, принимая окончательное решение.

– А по эскизу? – он дождался кивка, чувствуя предвкушение.

Подвеска получилась потрясающе красивой: холод платины без раздражающего желтого блеска золота, который так не любила Кира, приятно радовал глаз. Изящное плетенье звеньев цепочки – кропотливая работа мастера Мирослава Соколова. Того самого старика, который непросто создал нечто особенное. Соколов сделал Павлу огромную скидку и получил за это пожизненную благодарность.

«Позовете потом на свадьбу» – пошутил Мирослав, передавая в руки Паши бархатную коробочку красного цвета. Стоило заглянуть внутрь и дыхание на секунду замирало. Каждое звено цепочки переплеталось с другим, а между ними сияли маленькие хрустальные бусины. Почти незаметные, словно капли росы, застывшие на металле. И необычайный кулон – переплетенные ветви в форме сердца. Немного непропорциональное, словно создано природой. Шесть бриллиантов украшали символ любви – с одной стороны, а яркий рубин – с другой.

Коробочка, перевязанная лентой, дожидалась будущей хозяйки. Как и Паша, сидящий за столиком. С каждой новой минутой на часах Канарейкин нервничал все сильнее, то и дело, отодвигая рукав пиджака, дабы взглянуть на циферблат. Казалось, время текло невероятно медленно. Пальцы непроизвольно дернулись, едва Павел потянулся к смартфону, но остановил себя: еще десять минут. Они ведь ничего не решат? Вдруг на дороге пробки. Стоило подумать о такси, однако в суматохе Кенар забыл о такой мелочи.

Еще немного, совсем чуть-чуть. И скоро все сбудется. Прекрасный букет орхидей тоже дожидался Леонову, дабы потом украсить собой какую-нибудь тумбочку в квартире. Не зря же Павел столько выбирал, мучаясь от метаний. Розы – банально, хризантемы – глупо, а вот орхидеи вполне достойны Киры. Во всяком случае, продавец этот дорогостоящий букет ему отдала по цене в три раза больше того, что обычно просят за подобные сорняки.

Вечер должен был пройти без алкоголя, хотя Паше очень хотелось выпить. Глотнув воды, поправил бабочку, недовольно морщась от неприятных ощущений. Казалось, новый костюм счел своим долгом придушить Кенара раньше, чем закончится свидание. Скорее бы Кира пришла.

Но чем больше Канарейкин ждал, тем сильнее росло беспокойство – волнение и тревога заполонили мысли. Спустя полчаса Павел взял смартфон, ища нужное имя в списке контактов. Электронный голос оператора на том конце заставил вздрогнуть: «Абонент находится вне зоны действия сети». Неужели телефон разрядился? Или что-то случилось?

– Павел Александрович, все хорошо? – подошедший официант с волнением взглянул на Канарейкина, продолжавшего раз за разом пытаться дозвониться.

– Да, подождем немного. Где-то задержалась, – слабо улыбнуться Паша, и получил в ответ кивок. Жалостливый взгляд Кенар решил проигнорировать, хоть это неприятно царапнуло душу.

Прошло еще два часа, и Канарейкин набрал Александра, в надежде, что тот еще не спит. Время близилось к полуночи. А поскольку телефон Киры был выключен, стало ясно: что-то случилось.

– Пашка? Ты чего так поздно? – хриплый голос Леонова, заставляя Кенара дернуться. Выдохнув, Паша успокоил расшалившиеся нервы.

– Сань, с Кирой что-то случилось. Мы договорились встретиться в ресторане, но прошло несколько часов, а ее нет. Телефон выключен. Не знаешь, куда она могла отправиться после работы? – спросил Павел, прочищая горло, стараясь не обращать внимания на чутье, не дающее ему покоя с утра.

На том конце замолчали, и Паша занервничал. Он не понимал, что происходит и почему никто ничего не говорил.

– Саш?

– Пах… Кира не была сегодня на работе, – сильнее стиснув смартфон, Канарейкин почувствовал: следующие слова ему не понравятся.

– Она вообще не сможет с тобой встретиться, потому что в отпуске и вчера вечером уехала из города. Ты разве не знал?

Схватившись за край стола, Паша почувствовал, как сильно бьется сердце. Казалось, каждый мог услышать его. Наверное, Кенар побледнел, потому что к нему бросился администратор, окрикивая молодому официанту – все равно слов было не разобрать. Словно вакуум накрыл сверху, не давая посторонним звукам просачиваться через толстое стекло.

Павел не понимал ничего. Мысли крутились вокруг одной-единственной фразы: Кира уехала из города. Собрала вещи, ничего не сказала, сбежав под покровом ночи. Леонова знала, что Паша в этот вечер вернется поздно и точно рассчитала время, дабы они не встретились. Ведь Канарейкин сам сообщил об этом накануне, обещая разгрести дела. дабы никто не мог помешать им насладится вечером в компании друг друга.

Одна секунда, и идеальная картинка разрушилась, точно карточный домик.

– Паша? – позвал обеспокоенный Александр. – Паш!

«Разбитые вещи починить нельзя. Можно попытаться склеить, но останутся сколы и трещины».

«Говоришь загадками».

– Пахан, алло!

«Ты просто не слышишь и не видишь. Мне бы не хотелось, чтобы тебе было больно. Нет ничего хуже предательства со стороны близкого человека».

Ярослав прав, а Павел Канарейкин – наивный олень. И когда тебя бросают – это действительно больно.

Напиши кто-то сценарий к слезливому фильму про жизнь безработного идиота, то концовка была бы трагичной. Паша рыдал на полу, рвал на голове волосы и бесконечно страдал, разнося все вокруг. Несокрушимая ярость заполонила существо, окончательно лишая разум здравомыслия. Но сердца разбивались каждый день, а люди продолжали жить. Канарейкин не считал свой орган, качающий кровь, хрустальной вазой, до которой чуть дотронулся, и та разлетелась на мелкие куски. Склеить нельзя – прекрасная вещь испорчена. Скорее, так рушились мечты, ожидания и вера.

И в этот день Паша Канарейкин дал себе зарок больше никогда не загадывать на будущее.

Иначе оно может просто не наступить.

Эпилог

Все что нас не убивает – делает сильнее.

По крайне мере, именно так думал Паша, рассуждая философски: хуже не будет, а баб в мире еще полно. На одной свет клином не сошелся. Он выдохнул дым сигареты, сидя на крыше своего дома с початой бутылкой виски, глядя на рассвет. В голове сейчас крутилась только одна мысль: зачем было звонить Ярику? Канарейкин не особо страдал, а вот лучший друг мог неправильно понять ситуацию и приехать со спасательной бригадой, решив, будто Павел вздумает лезть в петлю из-за женщины.

От подобных идей Канарейкина передернуло: он, конечно, олень, но не отбитый же?

Кенар затушил окурок и вновь потянулся к пачке, доставая последнюю сигарету. Где-то на задворках подсознания загорелась красная лампочка.

– Ну, блядь, и эти прошмандовки кончились, – буркнул недовольно, допивая остатки виски.

Хороший напиток, крепкий. Вот только у Павла ни в одном глазу не было и толики градуса. Стало немного обидно. Пришлось чиркнуть зажигалкой и мрачно посмотреть на яркие оранжевые лучи, прорывающиеся сквозь темное покрывало небес. На секунду Канарейкин задумался: может собаку завести? Животное точно никогда не подставит и никуда не сбежит. Если это, конечно, не Пуся.

Кенар скривился, потому что его везением и собака будет – оторви и брось. Нет, никаких животных. И баб с их тараканами.

– Тридцать пять процентов дивидентов. Разориться можно, – вдруг проворчал Паша, считая на пальцах. – Расходы какие, и это мы еще не заменили проводку. А сантехника? Откупы? Документы? Блин, может кредит взять…

Женщины – одно, дела совсем другое. Мысли Павла плавно перетекли с проблем сердечных на насущные. Где сэкономить на материалах? Стоило ли оставаться совладельцем или проще выкупить долю? Опять же, озеленение территории дворца требовало немалых затрат: один дурацкий фонтан стоил, как крыло самолета.

– Надо было на сантехника учиться, – буркнул Кенар, ежась от прохлады и запахивая ворот пальто. – Починил унитаз, деньги в кармане, никаких проблем с наличкой. Тьфу.

Голоса друзей заставили Канарейкина очнуться от расчетов и планов. Не оглядываясь, Паша уже знал, что за делегация пожаловала на крышу. Никак не посидеть в тишине и не проветрить голову без этих лиц полукриминальной наружности. Особенно той, что орала громче всех.

– Говорил, что он здесь! Видите? Живой, здоровый, бухает и курит. Пашенька – птица гордая, кремень. Стальные яйца. В полет с депрессией не отправится.

– Чего ты радуешься как дебил? А если бы он прыгнул?!

– Куда? Максимум до ближайшей кровати с бабами. Все, в другие направления его авиалинии не летают, – на это замечание Тасманова Паша только закатил глаза.

– Не говори глупостей. Нашли соплежуя, чтобы из-за стервы на асфальт с разбега, – мрачный голос Сергея отозвался теплотой в душе Кенара.

Рядом мелькнула чья-то яркая шуба, и знакомый цветочный аромат накрыл с головой, когда Кристина села рядом. Ярик пристроился по другую сторону, бренча пакетом с бутылками, в которых явно разливали недетское шампанское. Радов аккуратно вытащил закуску, а Кенар, бросив взгляд на этикетки стеклянной тары, поморщился.

– Серьезно? Водка?

– Тяжелые времена требуют суровых решений, – беспечно ответил Ярослав, беря в руки одну из бутылок. Тасманов покосился на Кристину, сомневаясь, будет ли она потреблять подобный неженственный напиток.

– Открывай, клоун, я тебе не кисейная барышня, – Гриднева махнула рукой, давая понять, что готова выпить.

На это Паша только вскинул брови.

– А тебя чем приманили?

– Сказали, что нужна баба. Дабы ты поплакался в чью-то грудь понял: мы не все конченые суки, – Кристина изящно вытащила тоненькую дамскую сигарету из пачки и закурила, взглянув на Павла из-под полуопущенных ресниц. – Вижу, тебе уже не надо.

– Просто Яричек любит раздувать из банальной ситуации трагедию в стиле Шекспира, – усмехнулся Паша и устроился удобнее между друзьями.

– Надо было вышвырнуть ее из хаты, – скрипнул зубами Сергей, когда Кенар обернулся, вдыхая морозный воздух полной грудью.

– Зачем? Только лохи мстят женщинам. Ушла, и флаг в кулак, – пожал плечами Канарейкин, отгоняя подальше неприятное чувство тоски и потери. – Значит, то было не мое.

– Но волосы вырвать стоило, – вклинилась Гриднева, туша окурок. Она дождалась, пока Ярослав с пыхтением откроет бутылку и отпила прямо из горла, морщась от неприятного вкуса.

– Господи, какая гадость.

– Солнышко, может, надо было вино? – заботливо поинтересовался Радов, вызывая усмешку у остальных.

– Я тебе сейчас дам, солнышко, – прошипела Кристина, передавая бутылку Павлу.

Первый круг прошел тяжело, но с закуской стало приятнее и теплее.

– Кстати, что теперь? – спросил Ярик, делая очередной глоток и с отвращением рассматривая прозрачную жидкость в бутылке. – Гадость.

– Да ты просто пить ее не умеешь, – фыркнул Сергей.

– Ничего, работать, – отозвался Паша, продолжая разглядывать рассвет. Снег, лежащий на крышах соседних домов, заискрил неведомым богатством красок. Город просыпался после глубокого сна вместе с миллионами людей в своих квартирах.

– Работать? – Кенар повернулся к Радову и улыбнулся.

– Да. Работу я нашел, осталось не потерять свою карьеру, – усмехнулся Паша, делая очередной глоток.

По мере того как алкоголь проникал в кровь – разум терял остроту мысли. Возможно, завтра все будет иначе.

– Ничего, Пабло, – Ярослав крепко сжал плечо друга и вздохнул. – Ты всегда можешь стать геем. Это нынче модно, стильно и молодёжно.

Паша захлебнулся, когда водка попала ему в нос, заставляя откашливаться. Заботливый стук по спине только усилил приступ.

– Господи, Ярик, что за мысли, – возмутилась Кристина.

– Ты бы хоть думал иногда, – пробурчал Сергей, пережевывая кусок мясной нарезки и сурово глядя на довольного Тасманова.

– Чего? Я вполне серьезно. Представьте, как Паша, одинокий и печальный. Словно Онегин, брошенный Татьяной. Сердце разрывается от его щенячьего взора. Затем на его пути встречается благородный Эдуард. Весь из себя альфа-самец, настоящий доминант, властный герой всех влажных фантазий дам за сорок…

– Ярик! – заорали в унисон остальные, отчего Ярослав надулся от обиды.

– Чего опять Ярик-то?

Бонус №1. Пятый этаж

За шесть лет до событий в «Как найти работу».

Часы на экране смартфона показывали третий час ночи. Все люди как люди: спят, не считая небольшой компании гопников, мерзнущих во дворе. Но Паша же не человек и спать ему не надо. Вовсе не потому, что он страдал хронической бессонницей или переживал из-за тягот неразделенной любви. Причина была проста: соседи на треклятом пятом этаже. Создавалось впечатление, что парочка наверху решила затрахать друг друга до смерти. По интенсивности скрипа кровати и децибелам писков-взвизгов, Канарейкин подозревал, что там открылся подпольный бордель.

Персональный ад начался три дня назад и продолжался по сей день. Местные бабушки на лавочках сообщили: хозяйка этой квартиры, не отягощенная моральными принципами, отправила мужа в командировку, а затем привела молодого любовника.

– Чтоб у тебя яйца отвалились, долбаный кролик на стероидах, – прошипел раздраженный Паша, выдыхая сигаретный дым. Он поежился, стоя на открытой лоджии.

Сегодня было особенно холодно. Мегаполис обледенел всего за несколько дней, когда показатель на термометре за окном остановился на отметке в минус тридцать. Но такая температура отлично бодрила Павла. Качественно промерзшие мозги могли помочь ему сосредоточиться на главной мысли: как найти работу выпускнику финансового факультета, имея на руках синий диплом и желание зарабатывать.

От голода Паша не умирал, но деньги сами себя из воздуха не воспроизводили. Сбережения таяли, цены росли. А тех сумм, что регулярно капали на счет от оплаты аренды его трехкомнатной квартиры в родном городе, хватало не всегда.

Завтра у него намечалось ответственное собеседование в десять утра, а вместо сна он слушал чужие стоны и тихо курил шестую сигарету. И после этого кто-то удивлялся, почему Павел не любил людей?

– Да-а-а! – раздался женский вопль. Канарейкин припомнил арендодательнице слова о полной звукоизоляции.

Двор осветил свет от фар въезжающей машины, пугая гопников на лавочке, бомжей и местных кошек. Паша зевнул, выдохнул дым и принялся наблюдать, как светлый внедорожник встал под фонарем. Из автомобиля выбрался крупногабаритный лысый мужик без шапки, но с букетом в руке.

Канарейкин озадаченно посмотрел на время и наклонился, держась за перила. Мужчина потоптался по снегу, поставил машину на сигнализацию и поднял голову, всматриваясь в темные окна жилого дома. Понимание пришло вместе с неуемной радостью, едва хозяин внедорожника грозно зашагал в сторону подъезда.

– А вот и муж, – хмыкнул Кенар, предвкушая представление.

Хлопнула дверь, и наступила тишина.

Недолго думая, Паша двинулся в квартиру за напитком. Выбирая между чаем и коньяком, Кенар решил: лучше вместе и без хлеба. Он открывал бутылку «Хеннесси», когда послышались крики.

– Где он?! – орал обманутый муж. Судя по грохоту, мужчина решил устроить капитальный ремонт среди ночи.

– Герочка прекрати! Ты не так понял, – пыталась успокоить супруга соседка, а Паша хмыкнул, отпивая коньяк из бутылки и согреваясь от алкоголя.

– Я убью этого сопляка, Нина! Знаю, что он здесь! Как ты могла? – Канарейкин сделал очередной глоток, подумал и налил «Хеннеси» вместо чая в кружку. Он так увлекся, что даже не услышал подозрительный шум.

– Герочка, ты не смеешь меня ни в чем обвинять. Я была одинока и тосковала, а Ярослав помогал скрасить мои вечера! Мы читали стихи и говорили о поэзии Байрона, – Павел хрюкнул от смеха, но замер и с подозрением покосился на дверь лоджии.

– Сейчас покажу Байрона! – вопил супруг Нины.

Паша покрепче обхватил пустую бутылку и двинулся вперед. Он осторожно повернул рычаг, впуская прохладу в квартиру и слыша чей-то стон. Резко выскочив на лоджию, Кенар застыл в боевой позе индейцев ирокезов, готовый нанести удар неизвестному преступнику.

– Приветик, дружище, – в начале Павел чью-то одежду на полу, а затем волосатые мужские ноги, что болтались перед его носом.

– Ты мне не поможешь? Я немного замерз, – выдал начинающий эксгибиционист, пытаясь найти устойчивое положение.

Крики соседей отошли на второй план. Паша опустил руку, отставил бутылку в сторону, отодвигая ногой чужие вещи. Подошел, прислонился бедром к перилам, и поднял голову, принимаясь разглядывать парня, из-за которого не мог поспать нормально три последних дня.

– А, вот ты какой, Белый кролик, – протянул он, глядя на пыхтящего блондина в одних трусах.

– Приятно познакомиться. Меня зовут Ярослав Тасманов, можно просто Ярик, – не теряя духа, ответил любовник соседки. Паша отклонился от пятки, едва не попавшей ему в глаз.

– Не раскидывайся конечностями, – цыкнул Канарейкин, со злорадством понимая, что висеть Ярославу недолго. Он изрядно продрог и едва держался.

– Ты не мог бы… – Ярик осекся, зашипев от порыва ледяного ветра.

– Нет, – ухмыльнулся Паша, отходя к двери, – шмотки, так и быть, скину вниз. Если решишь прыгать, – добавил он.

– Стой! – заорал Тасманов так, что Кенар замер на месте, не успев скрыться в квартире. – Ты не можешь меня бросить, – пропыхтел Ярослав, дергая ногами в панике.

– С чего бы? – резко повернулся к нему Паша.

– А как же забота о ближнем? – с надеждой спросил Тасманов. – Рука помощи?

– Не делай добра, не получишь зла, – поморщился Канарейкин.

– Нельзя так поступать с людьми, – возмутился Ярослав, – любовь к ближнему устилает ковер в рай! Почисти карму, прояви милосердие.

– Моя карма хочет спать. Она не выспалась из-за тебя, – ехидно ответил Павел. – Падай Тасманов. Дай напоследок ощутить сладкий вкус мести. Обещаю, в аду не будет скучно.

Паша прислонился к двери лоджии. Ничего ему не будет – внизу сугробы.

– Закрытые чакры – причина эмоциональной безграмотности. Давай поговорим, как цивилизованные люди. Я помогу тебе познать сущность бытия и обрести уверенность в людях, – Ярослав поежился, цепляясь из последних сил.

– Мне нравится моя мизантропия. Не хочу её бросать ради полуголого парня. Вот принесешь справку из кожно-венерологического диспансера. Докажи, что не заразен – поговорим, – Паша собрался уйти, но замер, слыша в ответ:

– Я засужу тебя по сто двадцать четвертой статье: неоказание помощи пострадавшему.

Кенар скрипнул зубами и резко повернулся к этому хмырю

– Ты явно здоровый! – огрызнулся он.

– Тогда по сто двадцать пятой: оставление в опасности. Штраф до восьмидесяти тысяч рублей. Или арест.

Паша с рычанием провел ладонью по лицу, пока Ярослав продолжал цитировать Уголовный кодекс.

– Ты этого не сделаешь, – прошипел Кенар.

– Сделаю, – пропыхтел Ярик. – Если не поможешь!

В следующий миг он с воплем сорвался вниз, мысленно прощаясь со всеми своими девушками. Они будут реветь на его похоронах, а Ярик надеялся упасть красиво. Желательно с демонстрацией всех достоинств. И чтобы этот бесчувственный упырь пожалел, что не спас столь великолепный экземпляр от мученической смерти.

Ярик увлекся мыслями о своей безвременной кончине. Даже не сразу понял, что не мертв. Кто-то крепко держал его за руки и не давал упасть.

– Забирайся, идиот. Или оба закончим жизнь в снегу, если не начнешь двигаться! – прошипел сквозь зубы Паша, помогая Ярику забраться к себе на лоджию. Пышная церемония прощания откладывалась на неопределенный срок.

– Спасибо, друг. С этого дня буду тебе братом, сватом и сильным плечом для настоящих мужских слез.

– Ярик?

– Да, брат?

– Заткнись, пока я не выбросил тебя обратно!

Бонус №2. Регистратура – твой ночной кошмар

– А я вам повторяю: у нас нет вашей карточки. Возможно, вы ее просто взяли и сами куда-то дели?

Ранним утром в городской поликлинике у регистратуры толклась толпа. Люди спорили, кто первым занял место, несмотря на исправно работающую электронную очередь. Через одного появлялись те, кто «вот-вот уже умрет», а следом «пропустите слепоглухонемого инвалида третьей группы, мне по справке без бумажки первым в окошко положено». Это все выводило из себя примерных граждан, вынужденных растянуть минуты ожидания в часы.

Вот Павел Канарейкин, по прозвищу Кенар, терпением не отличался никогда. Вообще. Особенно сегодня утром, отправившись на очередной плановый медосмотр от предприятия.

– Да епть, женщина! Какая карточка, я здесь второй раз в жизни после трудоустройства и уже пятнадцать минут, как немного нервничаю. Мне надо сдать кровь, пройти кучу анализов, погадить в баночку на предмет хламидий. И все успеть до обеда, потому что циферки сами себя в табличке не посчитают! – гаркнул в небольшое квадратное окошечко Паша, начиная терять терпение. Мало того, что пришел в восемь утра, не выспался, так еще эта толстая, всем недовольная тетка в белом халате чересчур медленно выписывала талоны и искала карточки. Очень-очень медленно.

Покосившись на Канарейкина из-под очков еще раз, дама фыркнула, поджала губы и повернулась в сторону комнаты отдыха.

– Карина! – девушка никак не отреагировала.

Паша закатил глаза, растекаясь прямо на стойке и нервно поглядывая на часы. Отчетный период, бухгалтерия на ушах стоит, две проверки на неделе, а он здесь дурью занимается. Все почему? Потому что отдел кадров дал четкое указание: пройти медосмотр в течение недели в срочном порядке.

– Да что же такое, опять чай пьют. А я работай за всех, – неохотно поднялась со стула дородная дама. Карточка в системе значилась, но в положенном месте не наблюдалась.

– ОАО «МеталлМаш»? – послышался вопрос, и Кенар встрепенулся. Позади тихо зароптали умирающие старушки, возмущенные ожиданием.

– Да, да, – подтвердил название предприятия, пока пухлые пальчики бегали по корешкам тетрадок с фамилиями на букву «К».

– Копейкин, Кулебякин, Кутюмов, Кушуров, Какахин, Кондратий, – перечисляла женщина громко, будто эти фамилии Паше могли что-то там сказать. – Канарейкина нет, – выдала спустя минуту, – вы точно Канарейкин?

– Нет, Вайнштейн! – рявкнул Кенар, сжав пальцы в кулак. Удар по стойке заставил дам за окошком содрогнуться. Очередь резко поддалась назад. – Вы издеваетесь?

– Сумасшедший, точно тебе говорю Зин. Я его как увидела, прямо глазом третьим почувствовала, – зашептались вновь в очереди. Паша медленно повернулся, а ноздри затрепетали от ярости.

– Бабуля?

– Ой, – пискнула старушка в пуховом платке. – Молодой человек, я не вам.

– Вам, – сдала соседку другая дама в пестром меховом полушубке, с интересом поглядывая на Павла. – Говорит, вам надо к неврологу.

– Сейчас кое-кто поедет к травматологу, – огрызнулся в ответ Паша, а из окошечка бесстрашно показалось круглое лицо администратора, чьи тоненькие брови приподнялись от возмущения.

– Молодой человек, не нарушайте режим, иначе я буду вынуждена попросить вас выйти! – возмутилась она, отпрянув, едва Канарейкин приблизился. – Здесь поликлиника, а не справочное бюро. Сказано, что карточки нет. Можем лишь завести новую, – женщина поправила очки и миролюбиво улыбнулась Павлу.

– Заводите, – буркнул он, потянувшись за документами обратно в карман зимнего пальто. В очереди вновь зароптали:

– Опять ждать?

– Почему не двигаемся?!

– А у меня талон!

Возмущения посыпались даже от тех, кто успел получить все необходимые бумаги, сидя рядом с кабинетом для сдачи крови. Павел резко обернулся, гаркнув громко:

– Замолкли!

Охранник прикинулся мебелью, прислонившись к стеночке. Люди притихли, разбредясь обратно по уютным диванчикам, стараясь лишний раз не дышать. Кто знает, ведь так можно не дожить до флюорографии или рентгена. Некоторые за месяц к врачу записывались. Оптимизация прошла на ура: прекрасный медицинский центр превратился в балаган. Даже платные услуги не всегда оказывались вовремя, медперсонал, замученный бумажной работой, не был готов к бесконечному потоку людей, жаждущих лечения, медосмотров и прививок. А ведь начальница отдела кадров уверяла Павла, что все пройдет быстро.

Десять минут пришлось потратить на покупку тетради, затем еще пятнадцать на переоформление всех документов. Естественно, что при прохождении всех анализов во время трудоустройства с карточкой исчезли многие важные записи. Настоятельно попросили сделать прививку на АВС, от гепатита, клеща, гриппа, еще с десяток болезней. Об этом Паша благополучно забыл, едва дождавшись, пока все оформят, нетерпеливо подпрыгивая на месте.

– Сейчас Кариночка, – взор администратора метнулся в сторону девицы, пьющей чай, – отнесет карточку врачу, и вы начнете проходить медосмотр…

– Может, я сам? – раздраженно спросил Кенар, постукивая пальцами по стойке, рассматривая аккуратные стеллажи с карточками. Тяжелый взгляд из-под очков, затем Паше ответили недовольно:

– Павел Александрович, мы не выдаем карточки. Это запрещено! А вдруг вы ее потеряете?

– Действительно, – язвительно отозвался Канарейкин. – Я-то точно потеряю, а у вас система безопасности на высшем уровне.

Дама выпятила внушительную грудь под халатом и улыбнулась.

– Конечно, у нас все по высшему разряду.

Второй раз Кенар закатил глаза и собрался позвонить на работу, дабы сообщить: до обеда точно не придет. Пока искал смартфон по карманам, держа в зубах перчатку, появилась Карина, которой администратор протянула стопку карточек, кивая на Пашу.

– Отнеси. У этого медосмотр.

Кенар уже нажал вызов и слушал гудки, улыбаясь очередной девушке в очереди, когда Карина бросила взгляд на одну из карточек и прочитала имя, удивленно хлопая ресницами.

– Ой, так я же Канарейкина отнесла терапевту еще в пятницу с другими сотрудниками. У них же плановый медосмотр. Надо было пройти в кабинет к врачу, чтобы получить необходимые направления.

Рука Павла опустилась, и он с шумом втянул носом воздух, когда возмущенная администратор обернулась:

– Что же вы, Павел Александрович, не сказали? Нервы мне мотали, за карточкой из-за вас бегала! Я бы вас сама направила куда надо. Стоило уточнить!

Бонус №3. А куда делись деньги?

Глаз Ярослава Тасманова подергивался в такт музыке, гремящей на всю квартиру. Из ослабевших пальцев выпал пакет с продуктами, часть которых рассыпалась по паркету. Один апельсин закатился за тумбу для обуви.

– Паша?!

В желтом плюшевом костюме полосатого зайца и с метелкой наперевес прыгал лучший друг – Павел Канарейкин, по прозвищу Кенар. Паша активно крутил бедрами, мотая туда-сюда хвостом-молнией, отстукивая ритм.

– Обниму-у-у тебя сильно-о-о, обниму-у-у тебя страстно-о-о, – подпевал Кенар господину Баскову, подергивая ножкой.

– Твой разум украли инопланетяне, пока я ходил в магазин за едой? – обеспокоенно поинтересовался Ярослав, когда Паша соизволил его заметить.

Взгляд Павла был наполнен небывалым счастьем, а сам Канарейкин выпятил грудь, обтянутую желтым плюшем, и помахал перед собой метелкой, негромко хихикая. Ярик мысленно ужаснулся: возможно, это наркотики! Друг взял что-то из рук тех подозрительных бабушек, ошивающихся у ворот элитного дома и продающих всякие заготовки, неизвестно какого года производства. Может, это были грибы.

– Мухоморы, точно. Или поганка, – задумчиво протянул Тасманов, ища в кармане джинсов свой смартфон, собираясь набрать номер скорой помощи.

– Цыц, гиена, – отмахнулся Павел.

– Я здоров и почти трезв! Хотя нет, – он снова подпрыгнул, изображая «лунную походку», при этом едва не запнувшись о собственные ноги. – Черт!

– Вот, я же говорю, – расстроенно вздохнул Ярик, прикладывая ладонь к груди.

– Совсем кукушечкой поехал. Мой бедный птенчик, не волнуйся, папочка тебя вылечит, – засюсюкал Тасманов, попытавшись шагнуть к Павлу, но отступил, едва Кенар злобно замахнулся метелкой.

– Фу! Уйди от меня, поганец белобрысый, – огрызнулся Паша, а затем вновь растянул губы в улыбке. – Ничто сегодня не испортит моего настроения! Знаешь почему?

Ярослав мысленно попытался вспомнить календарь. Получалось откровенно плохо, особенно для того, у кого вся работа проходила в формате «когда придется». Это Кенар трудился строго с понедельника по пятницу на уважаемом и крупном предприятии, где платили белую зарплату, отправляли в отпуск строго по графику, регулярно радуя отгулами да премиями.

Вспомнив о последнем, прикидывая, что сейчас где-то конец месяца, Ярик предположил:

– Премию получил?

Что еще могло радовать такого мизантропа, как Павел, который людей и солнце терпел в малых дозировках? Только деньги. Чем больше, тем лучше. Судя по тому, как мечтательно закатил глаза Канарейкин – премия оказалась внушительной.

– Она такая красивая-а-а, – сообщил он, прижимая к себе метелку. – А какие там нули…

Ярославу хватило всего двух минут, чтобы сориентироваться и принять решение. Точным пинком убрав с дороги пакеты, Тасманов распахнул объятия, шагнув к другу и выдохнув радостно:

– Пахан! Это прекрасная новость! Ее же надо всю потратить!

– Так, погоди, – мгновенно помрачнел Канарейкин, отодвигаясь от Ярика, настойчиво лезущего к нему с объятиями.

– Я планировал потратить деньги целесообразно, иначе опять все пропьем. Мне нужен робот-пылесос. Знаешь ли, надоедает разгребать твой срач самому в две руки, – пушистый кончик метелки оказался у носа Ярика, и тот чихнул, едва ворсинки защекотали в ноздре.

– Паша, – Тасманов пальцем отодвинул оружие против пыли, и посмотрел на Павла самым честным взглядом. – Какой робот-пылесос? Что за рассуждения в стиле унылой сорокалетней задолбавшейся домохозяйки? Ты опять смотрел в офисе с бабами «Степфордские жены»? А я говорил: женский коллектив до добра не доводит и учит плохому…

Увернувшись от подзатыльника, Тасманов громко хохотнул и, подобравшись к сопящему от ярости Кенару, голосом самого Дьявола прошептал:

– Красивые женщины.

– Женщины… – задумчиво повторил Паша за Ярославом, пока тот настойчиво подталкивал его в сторону спальни.